грязные танцы сцена на полу
Патрик Суэйзи и та самая поддержка: почему «Грязные танцы» стали культовыми
1960-е. На типичном американском курорте 17-летняя Френсис по прозвищу Бэби проводит лето вместе с родителями. Девушка откровенно скучает, пока не сталкивается с красавцем-танцором Джонни. Околдованная сексуальными ритмами его «грязных танцев» Бэби становится партнершей Джонни и постигает тайны не только пластичных движений на сцене, но и любви.
Уже представили каноничную поддержку со Суэйзи и Грей? Только подумайте – «Грязным танцам» уже 34 года. А ведь именно с них началось так называемое «женское» кино, ставку на которое до сих пор делают сотни студий, продюсеров и режиссеров. Но что же в свое время заставляло людей во всем мире с упоением смотреть на любовь Бэби и Джонни под ритм-энд-блюз? Разбираемся в этом материале.
Феминистская повестка
Характеристика «женское» кино в нынешних реалиях звучит даже немного обидно, будто отбирая у фильма право на глубину и серьезность. Но в далекие 80-е годы Элинор Бергстин нашла гениальное решение – совместить социально значимые темы с оберткой легкого романтического фильма. Сценарий к «Грязным танцам» она писала, основываясь на личном опыте. Бергстин мечтала изобразить героиню сильной и свободной от общественных предрассудков, но чувственной и благородной. И это у нее получилось – совсем юная девушка Бэби в фильме вопреки распространенным стереотипам сама делает первый шаг навстречу мужчине, который еще и прилично старше. При этом она будто не замечает социального неравенства между ними, окончательно разрушая границы между героями разных классов в кинематографе.
Есть и другая тема, как бы ненароком проскальзывающая в «Грязных танцах», но очевидно сильно волновавшая Элионор Бергстин – проблема запрета абортов. В фильме она наглядно демонстрирует, к чему может приводить стремление государства контролировать даже твое тело. Грустно признавать, но и спустя несколько десятилетий с момента выхода фильма на экраны в Америке все еще остаются штаты, запрещающие женщинам делать аборт при отсутствии угрозы жизни.
Со своим необычным сценарием и героиней, которую позднее критики назовут предвестницей феминизма в кино, сценаристка долгое время ходила по разным студиям, но ни одна из них не видела потенциала в проекте. Наконец, за сценарий взялась небольшая студия и известный режиссер-документалист Эмиль Ардолино. И при весьма скромном бюджете в 6 миллионов долларов начались съемки фильма, обреченного стать культовым.
К слову, название «Грязные танцы» появилось даже раньше законченного сценария. Еще в 1980 году, во время мытарств Бергстин по разным голливудским студиям в попытках пристроить идею фильма, сценаристка попала на обед к продюсеру MGM Studios Линде Готлиб. И, рассказывая о своей юности и увлечении латинскими танцами, Бергстин употребила именно это словосочетание – «Грязные танцы». «Да это же название на миллион долларов!» – воскликнула продюсер, но за сам проект так и не взялась.
Актеры
Самая обычная невзрачная девушка встречает писаного красавца и влюбляет его в себя – узнаете формулу? Добрая часть нынешних романтических фильмов эксплуатирует ее ради лучшего эффекта погружения зрительниц – с такой героиней, по-своему заурядной, но волевой ассоциировать себя сможет подавляющее большинство девушек. И сложно сказать, появилась бы на свет Белла Свон, если бы за 30 лет до этого Элионор Бергстин не придумала бы Бэби. Сценаристка настойчиво требовала, чтобы соотношение сторон между ее героями было именно таким – исполнитель главной мужской роли должен быть намного привлекательнее героини. Тогда это было смелым шагом – до «Грязных танцев» все было ровно наоборот, и в кинематографе процветали истории шаблонных красавиц, влюбившихся в харизматичных, но невзрачных мужчин.
В карьере обоих актеров «Грязным танцам» отведено важное место. Для Суэйзи, разумеется, картина не стала последним большим хитом и даже последней популярной мелодрамой – у него впереди были еще «На гребне волны» и «Привидение». А вот у Дженнифер Грей завидной актерской судьбы не сложилось. Сама актриса связывала это с ринопластикой, на которую она пошла после «Грязных танцев». По словам Грей, «новый» нос буквально закрыл перед ней двери кастингов – она получала отказы с формулировкой «вы потеряли свою индивидуальность».
Фильму «Грязные танцы» 30 лет: как снимали культовую мелодраму
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Такого успеха не ожидали и сами создатели этого малобюджетного фильма. Режиссер Эмиль Ардолино в то время был еще малоизвестен, в фильме не было ни спецэффектов, ни голливудских звезд первой величины, к тому же, сценарий c первого раза не был принят, пришлось его переделывать.
В основе сюжета – взаимоотношения двух влюбленных из разных социальных слоев. Действие фильма происходит в Америке в 1963 году. Главная героиня, старшеклассница Фрэнсис Хаузман по прозвищу Детка, дочь преуспевающего еврейского врача, на каникулах приезжает с родителями на курорт и знакомится там с молодым сексапильным учителем танцев Джонни. И, конечно, влюбляется в него, Джонни отвечает ей взаимностью.
Однако родители не разрешают дочери встречаться с парнем, который не соответствует ей по социальному положению.
Неожиданно у Джонни уходит партнерша, и под угрозой срыва оказывается танцевальный номер, который они совместно готовили. Фрэнсис любит танцевать, даже немного занималась танцами, и Джонни предлагает ей попробовать выступить вместе с ним. Втайне от родителей они начинают тренироваться.
Но вскоре Джонни пришлось уехать – его уволили.
Наступает день выступления, грустная Фрэнсис сидит вместе с родителями за столиком в углу. Неожиданно появляется Джонни, подходит к ней, и со словами: «Детку нельзя загонять в угол», за руку уводит на сцену…
Сценарий, написанный Элинор Бергстейн, отчасти был автобиографичным. Она сама была дочерью состоятельного еврейского врача и очень любила танцевать. В 60-е годы семья на лето часто выезжала в модные пансионаты, где родители развлекались, играя в гольф, а юная Элинор веселилась, танцуя до упаду. Ее тоже все называли тогда Детка. Детка лучше всех танцевала популярный в то время латинский танец мамбо, участвовала и в чемпионате по «грязным танцам», так называли в те годы весьма откровенный рок-н-ролл. И в фильме главные герои танцуют мамбо, за исключением лишь одной сцены.
Кандидатов на главные роли подыскивала сама Элинор Бергстин. Увидев как-то фотографии красавца Патрика Суэйзи, она немедленно пригласила его на пробы. А когда выяснилось, что он, к тому же, прекрасно танцует, у Элинор не осталось никаких сомнений на его счет, Патрика утвердили на главную роль, даже несмотря на то, что он был на 10 лет старше, чем требовалось по сценарию.
Дженнифер Грей, девушка из танцевальной семьи, пробовавшаяся на роль главной героини, в принципе, устраивала Элинор – она неплохо танцевала и обладала нестандартной, запоминающейся внешностью. Единственной проблемой было то, что Дженнифер, как и Патрик, была старше своей героини на 10 лет. Но она смогла так удачно преобразиться в подростка буквально за пять минут, что тоже была принята.
Однако, во время съемок возникли проблемы. Отношения между Патриком и Дженнифер, которые должны были играть влюбленную пару, сложились совсем не дружеские, и они никак не могли их наладить. Педантичный Патрик постоянно придирался к Элизабет, его выводили из себя ее постоянные капризы и инфантильность. Кроме того, ему, как профессионалу, было трудно танцевать с партнершей-любительницей. Но и ей приходилось нелегко, ведь от нее требовали танцевать хуже, чем она умела. Постоянные придирки Патрика выводили из себя Дженнифер.
Их ссоры и подкалывания друг друга продолжались на протяжении всех съемок, но на экране эта их неприязнь друг к другу совершенно незаметна, видна лишь романтическая «искра».
В фильм вошло очень много незапланированных эпизодов, снятых незаметно от актеров во время репетиций, таким образом удавалось поймать их естественные эмоции. Так, в частности, была снята знаменитая сцена, когда актеры, дурачась, ползут друг к другу по полу.
Поскольку создатели фильма были ограничены в средствах, при выборе места съемки они ограничивались недорогими курортами. Кроме того, обстановка там больше напоминала атмосферу 60-х…
Основная часть съемок проходила летом 1986 года, в экстремальных условиях. Стояла чудовищная жара, от которой многие даже падали в обморок.
Съемки затянулись, и сцену с поддержкой, которую актеры выполняют стоя в воде, пришлось снимать в октябре, когда вода была уже ледяная.
К тому же, пришлось перекрашивать пожелтевшие листья на заднем плане в зеленый цвет.
Во время съемок их выступления Патрик, неудачно спрыгнув со сцены в зал, сильно повредил колено, но, превозмогая боль, продолжал танцевать, чтобы не испортить отснятый дубль.
Дженнифер, тоже ставшая звездой после этого фильма, решила подправить форму носа, который ей всегда так не нравился. Но после операции она стала практически неузнаваемой, утратила свою индивидуальность и сейчас снимается крайне редко.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Как снимали фильм Грязные танцы (14 фото)
Америка начала 1960-х. Приехавшая с родителями на курорт старшеклассница по прозвищу Детка заводит роман с молодым учителем танцев. Они вместе репетируют выступление на шоу для туристов, однако родители девушки запрещают ей общаться с парнем, так как он ниже ее по социальному положению и так как они ошибочно считают, что из-за него предыдущей партнерше танцора пришлось сделать аборт. В конце концов парня увольняют, и ему приходится уехать с курорта. Однако в день запланированного выступления он внезапно возвращается, заходит в зал, где уже началось представление, и видит, что его возлюбленная сидит за столом в углу, с обеих сторон «запертая» родителями. Герой бросает им: «Детку нельзя загонять в угол», а затем берет девушку за руку и выводит ее на сцену – танцевать подготовленный номер.
Писательница и сценаристка Элеонор Бергштейн всегда любила танцевать – особенно в юные годы, когда состоятельные родители возили ее с сестрой на модные в 1950-х и 1960-х курорты в горах Катскилл в штате Нью-Йорк. Пока «предки» играли в гольф, девушка танцевала до упаду. Она была «королевой мамбо», участвовала в танцевальных конкурсах, а позже, во время учебы в университете, подрабатывала как учитель танцев. Поэтому, когда в 1970-х она начала профессионально сочинять, она включила в свой первый купленный продюсерами сценарий – романтическую трагикомедию «Теперь мой черед» – сцену эротического танца двух главных героев.
В вышедший в 1980 году фильм, однако, эта сцена не вошла. Продюсеры сочли ее излишней и выбросили из текста. Это был болезненный, но важный урок: «Если хочешь, чтобы что-то в твоем сценарии сохранилось, сделай это неотъемлемой частью сюжета». И Бергштейн решила полностью посвятить свой новый сценарий танцам – а также нелегальным абортам.
При чем тут были аборты? При том, что аборты были полностью легализованы на всей территории Штатов лишь в 1973 году, в результате решения Верховного суда страны по делу «Роу против Уэйда». Это решение было примером так называемого «судебного активизма» – перекраивания законов США не в соответствии с мнением народа или его избранных представителей, а в соответствии с позицией назначенных судебных чиновников. Поэтому дело «Роу против Уэйда» тут же стало одним из главных камней преткновения в американской политике, и консерваторы до сих пор агрессивно сражаются за его отмену.
Как убежденная (хотя и не радикальная) феминистка, Бергштейн этого не хотела. Она хорошо помнила времена подпольных, зачастую домашних абортов, нередко заканчивавшихся трагедиями. Однако она не собиралась сочинять мрачную нравоучительную историю, которая вызвала бы интерес лишь у тех, кого не нужно было убеждать в справедливости «Роу против Уэйда». Так что она решила сочинить историческую романтическую трагикомедию, где сюжет вращался бы вокруг страстных танцев, но приводился бы в движение событиями, связанными с подпольным абортом. В итоге картина должна была получиться достаточно красивой и любвеобильной, чтобы заинтересовать публику, а затем через второстепенную, но ключевую для повествования сюжетную линию «протащить» в головы зрителей мысль о том, что аборты ни в коем случае нельзя запрещать.
Так родился сценарий, получивший вполне естественное название «Грязные танцы» (так в начале 1960-х называли весьма откровенный по тем временам рок-н-ролл). Его главная героиня Фрэнсис Хаузман была отчасти автобиографическим персонажем – наивная, идеалистически настроенная девушка из богатой еврейской семьи, которая обожает танцы и вздыхает по привлекательному инструктору, отвечающему ей взаимностью. Имя девушки Элеонор позаимствовала у своей сестры, но семейное прозвище Детка принадлежало самой сценаристке. Прототипом главного героя был Майкл Терранс (настоящее имя – Майкл Гутиеррес), заметный бродвейский танцор и хореограф, который некогда работал учителем танцев на курортах Катскилл и был в числе первых американских популяризаторов мамбо – танцевального стиля, родившегося на Кубе в 1940-х и пришедшего в США через Мексику.
По ходу действия постоянная танцевальная партнерша инструктора делала подпольный аборт, он заканчивался неудачно, и девушка надолго лишалась возможности танцевать, что открывало для Детки дорогу на эстрадный подиум и в объятия главного героя. Дальше события развивались по классическому ромео-и-джульеттному сценарию о любви двух представителей конфликтующих миров (в данном случае – богатых туристов и бедной обслуги), но, в соответствии с позитивной голливудской традицией, заканчивались хеппи-эндом, а не трагедией.
После успеха в 1977 году «Лихорадки субботнего вечера» танцевальное кино в Америке пережило короткий, но бурный ренессанс, и в первой половине 1980-х в прокат вышли такие популярные ленты, как «Слава», «Танец-вспышка» и «Свободные» (Footloose). Все эти фильмы, однако, смотрели на танцы с точки зрения мужских страстей и мужских переживаний. Так, выбирая актрису на главную роль в «Танце-вспышке», тогдашний босс Paramount Майкл Айзнер приказал опросить студийных рабочих и узнать, кого из трех основных претенденток они предпочли бы «трахнуть».
Напротив, «Грязные танцы» были подчеркнуто женским повествованием с обсуждением абортов, фиксацией на отношениях героини с ее отцом и любовью романтичного красавца и наивной «простушки» (классический штамп женской бульварной прозы). Продюсеры-мужчины к такому кино были холодны, и проект топтался на месте до тех пор, пока им не заинтересовалась высокопоставленная сотрудница MGM Эйлин Мизель. Она свела Бергштейн с продюсером Линдой Готтлиб (та активно участвовала в разработке сценария и убеждала сценаристку использовать как можно больше деталей из своей жизни) и попыталась организовать съемки на своей студии, но ее вскоре уволили, и проект вновь оказался бездомным.
В поисках нового приюта для «Танцев» Готтлиб и Бергштейн обошли все голливудские студии и получили несколько десятков отказов. Никто не хотел снимать женское кино, да еще и историческое, танцевальное и еврейское (хотя национальность героини не имеет для действия большого значения, это все же существенная сценарная деталь). Наконец сценарием заинтересовалась расквартированная в Коннектикуте независимая студия Vestron, которая в основном занималась видеорелизами, но иногда выпускала фильмы в прокат. Vestron согласилась профинансировать ленту при условии, что продюсеры уложатся в 4,5 миллиона долларов и что широкий прокат картины будет очень коротким. Неделя-другая в кино – а затем все продажи на видео. Выбора у Готтлиб и Бергштейн не было, и напарницы (Бергштейн стала сопродюсером фильма) согласились на условия прижимистых коннектикутцев.
Ко времени подписания контракта со студией у них уже был режиссер. Эмиль Ардолино, лауреат «Оскара» за вышедший в 1983 году документальный фильм об учителе танцев «С ним мне хочется танцевать», сам пришел к продюсерам и убедил их дать ему работу. Прежде он не работал над художественным кино, но зато он знал толк в танцах и благодаря своей нетрадиционной ориентации был согласен с продюсершами в том, что герой фильма должен быть красивее героини. Студия, кстати, против этого возражала, но авторы ленты были непреклонны. Они хотели снять сказку для женщин, а не тривиальную историю о любви двух исключительно привлекательных людей.
Так как прототипом главного героя был «латинос» Майкл Терранс, продюсеры поначалу искали Джонни среди актеров со средиземными и «латинскими» корнями. Но как только Бергштейн увидела фотографию Патрика Суэйзи из «Красного рассвета» и «Изгоев» и узнала, что он не только красивый актер, но еще и профессиональный танцор, она поняла, что Суэйзи нужно немедленно нанимать. И она была совершенно права – не каждый день встретишь техасского мачо, который любит женщин и балет (Суэйзи унаследовал любовь к танцам от матери-хореографа) и который в школе занимался фигурным катанием и американским футболом. Позднее сценаристка признавалась, что только после знакомства с Суэйзи в полной мере осознала, каким должен был быть Джонни Кастл.
Роль главной героини получила партнерша Суэйзи по «Красному рассвету» Дженнифер Грей, также известная по роли второго плана в подростковой комедии «Феррис Бьюллер берет выходной». Как и Суэйзи, Грей происходила из музыкальной семьи. Ее отцом был бродвейский артист и хореограф Джоэл Грей, лауреат «Оскара» за мюзикл «Кабаре», а ее дедом – выдающийся американо-еврейский комик Микки Катц. От своей семьи девушка унаследовала внушительный нос, который был идеален для роли Детки, но не очень нравился самой актрисе. Позднее она сделала пластическую операцию… и угробила свою карьеру, так как ее перестали узнавать и приглашать на пробы.
Стоит отметить, что 26-летняя Грей и 34-летний Суэйзи были на десять лет старше своих персонажей, но они выглядели достаточно молодо, чтобы это не бросалось в глаза. Также они не очень любили друг друга, поскольку Суэйзи был высокопрофессиональным и педантичным, а Грей – эмоциональной и взбалмошной, с семью пятницами на неделе. Они не понравились друг другу еще во время съемок «Красного рассвета», но на экране и в танце эта неприязнь чудесным образом превращалась в романтическую «искру». Вот уж воистину – от любви до ненависти…
Отца главной героини «Танцев» сыграл бродвейский и театральный артист Джерри Орбах, будущий голос Люмьера в диснеевской «Красавице и Чудовище» и детектив Ленни Бриско в сериале «Закон и порядок». На роль матери Детки была приглашена актриса анимационного озвучания Линн Липтон, но она заболела в первую же неделю съемок, и ее заменила бродвейская артистка Келли Бишоп, будущая звезда сериала «Девочки Гилмор», которая изначально была нанята, чтобы сыграть одну из туристок на курорте. Так как искать ей замену уже было поздно, ее прежнюю роль взяла на себя второй хореограф Миранда Гаррисон. Боссом последней и, соответственно, основным хореографом ленты был Кенни Ортега, ученик легендарной звезды мюзиклов Джина Келли, постановщик танцев в клипе Мадонны Material Girl и будущий сотрудник Майкла Джексона и хореограф Олимпиады 2002 года в Солт-Лейк-сити.
Почему все основные роли в фильме получили выходцы с Бродвея или профессиональные танцоры? Потому что Ардолино не хотел повторения скандала вокруг «Танца-вспышки», где исполнительница главной роли Дженнифер Билс «танцевала» с помощью нескольких дублеров, один из которых был мужчиной. Придя в художественное кино из документалистики, режиссер хотел снимать по-настоящему танцующих актеров, а не создавать персонажей монтажной нарезкой и съемкой в тени или со спины (чтобы не было видно лиц). Кроме того, бродвейские исполнители обходились дешевле знаменитых голливудцев и были трудолюбивее.
Подбирая места для съемок, продюсеры быстро обнаружили, что не могут себе позволить съемки в штате Нью-Йорк, поскольку требуемые местными законами контракты с объединенными в профсоюзы рабочими и кинематографистами были слишком дорогим удовольствием для ленты, которая снималась за треть обычного для того времени бюджета в 12 миллионов долларов. Поэтому вместо курортов в горах Катскилл картина создавалась на двух озерных курортах в Виргинии и Северной Каролине, где не нужно было связываться с профсоюзами и где рабочие стоили намного дешевле.
Как будто пытаясь наказать создателей фильма за измену Нью-Йорку, природа обрушила на них череду погодных испытаний. Съемки картины проходили в сентябре и октябре 1986 года, и в первые дни стояла жара в 40 градусов Цельсия, от которой члены группы, вынужденные работать на солнцепеке, порой теряли сознание. К концу же съемочного периода температура опустилась почти до нуля, что сделало съемки танца в озере опасными для жизни (герои репетируют поддержку, что делать в воде безопаснее, чем в зале, – конечно, если вода теплая). Также кинематографисты страдали от проливных дождей, от пожухлой травы (чтобы она казалась летней, ее приходилось красить)… И от желания Патрика Суэйзи самому выполнять все трюки, что однажды, после съемок танца на бревне, привело его в больницу (от череды падений у него так раздулось травмированное колено, что он не мог ходить).
Впрочем, были у съемок в глубинке, вдали от мегаполисов, и некоторые достоинства. Главное из них заключалась в том, что группа, живущая и работающая в курортном пансионе, быстро и крепко сдружилась. Каждый вечер голливудцы устраивали дискотеки, и это помогало актерам вживаться в роли и отождествлять себя с персонажами. Суэйзи и Грей, правда, так и не подружились. Напротив, отношения между ними с каждым днем ухудшались, и в какой-то момент студия испугалась, что звезды не смогут закончить съемки. К счастью, продюсерам удалось настроить пару на нужный лад, показав актерам кинопробы, где их отношения еще не были безнадежно испорчены.
Чтобы окунуть группу в атмосферу начала 1960-х, Бергштейн включала во время съемок свои любимые пластинки. Когда дело дошло до составления саундтрека, музыкальный продюсер Джимми Йеннер купил права на ряд классических хитов из коллекции сценаристки. Также он организовал запись нескольких новых композиций, среди которых была баллада She’s Like the Wind, сочиненная и исполненная Патриком Суэйзи. Актер написал эту песню для трагикомедии «Гренвью, США», но ее режиссеру Рэндалу Клейзеру композиция не пригодилась.
Главный хит картины (I’ve Had) The Time of My Life, звучащий во время кульминационного танца, был сочинен и записан как демотрек бывшим вокалистом группы Franke and the Knockouts Фрэнком Превитом. В картине, однако, была использована не эта версия (по мнению Суэйзи, лучшая), а профессионально смикшированный вариант, исполненный Биллом Медли из группы The Righteous Brothers и сольной певицей Дженнифер Уорнс. Кстати, несколько лет спустя классическая песня The Righteous Brothers под названием Unchained Melody стала главным хитом фильма «Привидение», где Суэйзи также сыграл главную роль.
Когда фильм был завершен, смонтирован и показан боссам Vestron, те единодушно решили, что заплатили за кусок чего-то вонючего. Один из ранних зрителей фильма, продюсер Аарон Руссо, даже пошутил, что студия больше заработает на «Танцах», если сожжет негатив и потребует страховку. Финансовые перспективы ленты могли бы спасти производители крема от прыщей Clearasil, которые хотели организовать совместную с Vestron рекламную кампанию (кому еще продавать крем от прыщей, как не юным зрителям подростковой романтической ленты?). Однако владельцы Clearasil потребовали, чтобы из картины были удалены все упоминания об аборте, а сделать это было невозможно. Бергштейн позаботилась, чтобы аборт был краеугольным камнем повествования, без которого лента рассыпалась как карточный домик. Так что крему от прыщей пришлось отказать.
И это было лишь начало. Когда «Грязные танцы» вышли на видео, они стали первым в истории фильмом, который был продан тиражом более миллиона копий. В 1988 году ни одну кассету не брали в американских прокатах так часто, как кассету с «Танцами», и в последующие годы лента продавалась лишь немногим хуже – сперва на VHS, а затем на DVD. Американское телевидение тоже полюбило «Танцы», и они стали в Штатах таким же частым гостем на «голубом экране», как в нашей стране комедии Гайдая и Рязанова. А когда в 2007 году британская телекомпания Sky Television опросила зрительниц, какие фильмы они предпочитают, «Грязные танцы» оказались на первом месте, обойдя такие женские хиты, как «Бриолин», «Красотка» и «Звуки музыки» (на второе место, кстати, попали «Звездные войны» – первое место в аналогичном мужском списке).
Повезло фильму и с цитатами – фраза «Детку нельзя загонять в угол» стала одной из самых популярных кинофраз 1980-х. Она появилась в ранней версии сценария и пережила все переписывания и импровизации, несмотря на сопротивление Патрика Суэйзи, который считал ее слишком глупой и пошлой. Но, как и многие критики картины, он просто не был ее целевой аудиторией. И с годами он оценил эту фразу и не раз переиначивал ее в мрачных шутках о раке, который свел его в могилу. Ему понадобилось немало времени, чтобы оценить, что эта фраза значит для американских женщин, которых даже после официальной победы феминизма часто загоняют в угол или оттесняют в сторону – особенно в Голливуде, который остается мужским царством. И Америке понадобится еще немало фильмов вроде «Грязных танцев», чтобы на фразу о Детке и угле перестали реагировать так бурно, как на нее реагировали в 1987 году – и как на нее порой реагируют и сейчас.