Что нибудь видел мою девчонку
«Кто-нибудь видел мою девчонку?» Карины Добротворской
Карина и Сергей познакомились в университете, где оба учились на театроведческом факультете. На момент их знакомства Сергей был женат, у Карины был продолжительный роман. Тем не менее вскоре они стали встречаться, а потом и поженились.
Далее отрывок из рецензии на книгу:
В своих письмах Добротворская последовательно вспоминает историю романа, брака, развода, ухода. Практически — от первых университетских гулянок, первого секса, первого разговора, первых попыток устроить совместный быт, первых поездок за границу — до последних ссор.
Исповедь Добротворской — это личная психотерапия, где интимность бывает даже неуместна и оставляет чувство некоторого неудобства, а автор (интересно, сознательно или нет) не вызывает ни малейшей симпатии.
Что в ней остается? Прежде всего, рассказ об этих 90-х годах, когда все и происходило: весь этот голод, карточки, порошковые блины, мечты о загранице.
«Кто-нибудь видел мою девчонку?»: самый ожидаемый фильм «Кинотавра» оказался песней о недопитом чае
Корреспондент BURO. на фестивале в Сочи посмотрел фильм из конкурсной программы, снятый по наделавшей шуму книге Карины Добротворской
Фото: пресс-служба «Кинотавра»,
кадр из фильма «Кто-нибудь видел мою девчонку?»,
реж. А. Никонова,
2020 год
«Кто-нибудь видел мою девчонку?» сняла Ангелина Никонова — режиссер, завоевавшая славу на европейских фестивалях с «Портретом в сумерках» о любви героини Ольги Дыховичной к отвратительному менту и ставшая жертвой синдрома второго фильма с чудовищным «Велкам Хом» о русских в Америке. Третья картина поставлена по одноименной автобиографической книге Карины Добротворской, вокруг которой в момент ее выхода в 2014 году в среде причастных к кино развернулся страшный скандал. Карина написала слезливую книгу-признание в любви своему покойному первому мужу — Сергею Добротворскому, культовой фигуре, ленинградскому киноведу и кинокритику, чьи тексты на сегодняшний день чуть ли не канонизированы и оказали влияние на критиков нескольких поколений. В письмах, как бы написанных Добротворскому, героиня рассказывает ему о своем новом любовнике-программисте, которого тоже зовут Сережей (как оказалось, в жизни его звали иначе) и как будто бы невзначай пересказывает историю последних семи лет жизни Добротворского, ставших периодом ее профессионального становления, и вынимает все скелеты из шкафа, не забыв упомянуть ни об одном эксцессе или ошибке мужа. Сергей скончался в 1997 году от передозировки героином в 37 лет; сорвался после того, как Карина его достаточно жестко бросила, а о его сексуальных фетишах, зависимости и настоящей причине смерти, которую держали в тайне друзья Сергея, его родители узнали уже из книги его бывшей жены, что было, мягко сказать, с стороны автора неэтично. Но прошло время, и с книгой смирились. С фильмом смириться потяжелее.
Из-за того, что книгу составляли отрывочные письма, в картине отношений героев можно было более-менее разобраться, только если уже добрался до последней страницы и переместил взгляд к разделу авторских благодарностей. Их биография была насыщена событиями — семь лет прожить не поле перейти. Чтобы вместиться в продаваемый хронометраж, Ангелина Никонова втрое сократила сюжет книги (а значит, и жизни), придав отношениям героев карикатурной прыткости. Из мечущейся фигуры с разными — как темными, так и светлыми, все как у людей — жизненными периодами Сергей превращается в запойного алкоголика, который время от времени бьет Карину (этот факт многие опровергли), после чего влюбленные опять беззаботно шутят о кино Жан-Пьера Мельвиля и Анджея Вайды. Счастливые и трагические моменты существуют в отношениях героев на равных, и если в жизни, как утверждается в книге, между Кариной и Сергеем постепенно образовывалась пропасть, в фильме она уходит от него буквально ни с того ни с сего. Герои у Никоновой разговаривают не как люди, а цитатами из кино (запомни, зритель: мы кинокритики, в жизни общаемся совершенно иначе). А герой Добротворского совершенно одинаково говорит в кругу друзей и на лекциях со студентами (также присутствует гэг, в котором он пугает жену тем, что достал сливочное масло из холодильника, как бы отсылая к скандальной сцене в «Последнем танго в Париже»).
Добротворского со скидкой на то, что его играет Горчилин, омолодили на семь лет и похоронили не в 1997-м, а в 1994-м; и в придачу на могиле выгравировали фамилию «Добровольский». Про журнал «Сеанс», работа с которым Сергея и Карины сильнейшим образом повлияла на их отношения, авторы не сказали ни слова (по всей видимости, оправдывая это страхом очередного скандала). Героиню основательницы издания Любови Аркус оставили, но переименовали ее в «Лизку» и поручили играть кривляющейся артистке Марии Шалаевой; «Коммерсант» переименовали в «журнал „Финансист“». Киноведа и их друга Михаила Трофименкова играет Алексей Золотовицкий, которого здесь ни разу не называют по имени; журналиста Алексея Тарханова — второго мужа Карины, к которому она уйдет от Сергея, — Юрий Чурсин (его тут почему-то зовут Максим). Лекцию о таланте и значении «Сережи» как автора мы выслушиваем от «Аркус-Лизки» на лестничной клетке, пока герои заносят в несоразмерно огромную квартиру Добротворских-Добровольских советский стол. В этой же сцене герой произносит легендарную фразу — как и практически все остальные, по замыслу авторов, должную в дальнейшем разойтись на цитаты — о том, что пишет не положительные и отрицательные, а аналитические рецензии.
Критики демонстративно ушли с фильма «Кто-нибудь видел мою девчонку?»
Картину Ангелины Никоновой восприняли неоднозначно
На показе фильма «Глубже!» Михаила Сегала могли бы дружными рядами выйти театральные деятели, но от них присутствовал только Константин Богомолов. Фильм он досмотрел, а вот узнал ли себя в герое Антона Лапенко, неизвестно.
Кадр из фильма Ангелины Никоновой «Кто-нибудь видел мою девчонку?»
Ничего общего с реальной средой того времени на экране нет и в помине. Это абсолютно искусственный мир, возможно, просто не сложившийся по незнанию. Продюсер картины Сабина Еремеева скажет: «Время – не герой нашего фильма. Мы все придумали, создавая свой мир». Авторов интересовали любовь и страсть, которых, увы, на экране нет. Непонятно, зачем им понадобились именно эти герои, если они до такой степени стертые и обезличенные.
Ангелине Никоновой за свою работу не стыдно: «Мы были вдохновлены книгой и не воссоздавали историю двух конкретных людей. Наш фильм о чувствах. Кто-то начнет искать себя на экране, и это будет неправильно. Все герои второго плана выдуманные. Когда мы выбрали эту тему, то прекрасно понимали, что обрекаем себя на сильные реакции. Мой режиссерский подход – оставаться максимально деликатной. Одна из претензий, которую я слышу в свой адрес: «Вот вы взяли реальных людей и хайпанули. Но мы же не использовали личности известных людей, чтобы привлечь к себе внимание. Хотя я не могу не учитывать чей-то боли и морально-этического аспекта».
На роль Сергея Добротворского пригласили артиста «Гоголь-центра» Александра Горчилина, который ничего не знал о своем герое, а в острой реакции на фильм увидел личную боль тех, кто был связан с прототипами фильма, цеховую солидарность, затмевающую разум. Киру сыграли Анна Чиповская и Виктория Исакова. Одной по роли – 25, другой – 40 лет. Ничего общего между ними нет, и зрителю предстоит принять или не принять такую условность. Ангелина Никонова хотела визуализировать разницу миров, потому и пригласила таких разных актрис на одну роль. По ее мнению, зрители поверят, что это одна и та же женщина.
Юлия Пересильд впервые оказалась в ее сплоченной команде: «Мне казалось, что я не вхожу в шорт-лист Анны Меликян. Мне казалось, что я сойду с ума от того, что все делаю не так. Мне же часто приходится играть в жестких картинах, а Аня подарила мне легкость».
В главной роли «самого глубокого человека на Земле», театрального режиссера Романа Петровича, который ставит спектакль в «Самом главном театре страны», снялся Александр Паль. Слишком тщательно работает герой, а нужен кассовый продукт, и вот уже на смену ему приглашают хваткого коллегу Хачатряна в исполнении Антона Лапенко. В его образе многие увидели Константина Богомолова, который присутствовал на премьере «Глубже!» вместе с Ксенией Собчак. Поскольку есть сцены с полуобнаженными актерами, где особенно комичен Владимир Симонов (прекрасная актерская работа), а Роман Петрович появлялся в шапке, то кому-то это показалось пародией уже не на Богомолова, а на другого всем известного режиссера. Очень смешно прозвучала реплика: «А что русскому режиссеру бояться?». Михаил Сегал уверяет: «Не было прототипов».
— У Михаила Сегала никогда не поймешь, когда он шутит, а когда серьезен. Вы понимали, чего он хочет?
— Я практически всегда понимал то, что он хочет. Он четко ставит задачу.
— Он же – писатель, и иногда такое ощущение, что он в плену своей литературы.
— Вам так показалось в этом фильме? Значит, есть какая-то доля правды в том, что вы говорите. Я – исполнитель, актер. Кажется ли мне, что он в плену? У Миши очень яркая форма, в которой он пишет, и она сама за себя говорит. Моего героя назначили художественным руководителем, чтобы он проводил национальную идею. Устоять и не скатиться в комедию в такой ситуации было тяжело.
«Кто-нибудь видел мою девчонку?»: Рецензия Киноафиши
Мелодрама о легенде.
Картине Ангелины Никоновой «Кто-нибудь видел мою девчонку?» после показа в основном конкурсе «Кинотавра» российские кинокритики устроили подлинную обструкцию, какой наше сообщество давно не видывало. Претензии были разные. От вопроса, доколе нашего журналистского брата будут показывать так богемно и в таких неплохих квартирах, перелетая через пожелания правильно воскресить культового, но не такого уж известного современным зрителям и читателям киноведа Сергея Добротворского и заканчивая простым негодованием от того, что в конкурсной программе фестиваля авторского кино показали жанровый и довольно пошлый в этой жанровости продукт. Вот прошло пять месяцев. Фильм выходит в прокат. И теперь, когда это определённо товар не для избранных, а для массовой аудитории, не стоит ли его попытаться оценить по-другому?
Кто-нибудь видел мою девчонку?
Кира и Сергей — яркая пара, их отношения похожи на кино, а ещё они оба пишут о нём, но с разной степенью глубины и вовлечённости. Добровольский (фамилия в фильме чуть изменена) — уже тогда зрелый киновед, популяризатор Годара. Кира — молодая журналистка, которая любит искусство, но не настолько, чтобы правки редакторов её расстраивали до приступов бешенства. История их красивых, но болезненных отношений показана в параллели с историей взрослой Киры, которая пишет свои «письма Серёже» много лет спустя после его смерти, гуляет по Нормандии с молодым любовником и размышляет о том, как она на самом деле несчастна.
«Девчонка» — чертовски романтичная, карамельно-ванильная история, в которой даже страшный эпизод с ножом выглядит не как дань современному разговору о домашнем насилии, а часть высокой трагедии. А на вершине этой трагедии стоит Женщина, которая выжила. Со своей высоты она уже не так критично оценивает отношения, которые ни в каком мире здоровыми не назовёшь. Зато может читать лекции о подлинной любви, которая переливается всеми гранями и превращает жизнь в оживший фильм. И получается, что кино, созданное и сыгранное вроде бы яркими сильными женщинами своего времени, не развивает вкус публики, а тешит её самые приземлённые, как считается, вкусы. Вкусы тех, кому нравятся многосерийные мелодрамы с лестницами и книжки в мягкой обложке с названием «Лето полное слёз». Набор уверенных напыщенных клише в закадровых монологах Киры действительно сложно слушать без скептической усмешки. Но вот в чём загвоздка: самые важные для героини формулировки о любви были взяты из мемуаров Карины Добротворской. И если эта женщина, чья история в утрированном киновиде сейчас стала достоянием страны, действительно так думала о своих отношениях и писала о них вот этими словами, так почему бы не принять её правду? В конце концов, говорят же нам сомелье, что главное ощущение от вина наше собственное, а не то, которое написано в учебнике. Так почему же с чувствами так нельзя?
Кто-нибудь видел мою девчонку?
Ответ на этот вопрос существует: нельзя, потому что время для такого по-плохому простого кино, да ещё и одностороннего, прошло. Вспомните, каким ромкомом восхищались все карантинным летом — «Зависнуть в Палм-Спрингс», где над высокими чувствами издевались как могли, хоть и не отрицали, что они случаются. Да и в целом, если не считать устоявших при шквальной критике «50 оттенков серого», современный любовный кинематограф предлагает говорить о любви проще и трезвее, чем во всех этих абстрактных «Грёзах под луной» – мол, если не строить замков из песка, то и рушиться будет нечему. Но вот незадача: почему же при такой явной тенденции продолжают снимать и смотреть «Миндальный привкус любви» и публиковать и скупать его бумажную версию?
Но рецензия ведь не об этом, а о том, как режиссёр Ангелина Никонова на самом деле очень точно, чётко поняла поставленную перед ней продюсером и исходным текстом задачу — насытить «Девчонку» всем тем, что у массового зрителя ассоциируется с любовным настроением в кино. Проще говоря, это не авторская работа, и в этом смысле на фестивале авторского кино ленте действительно нечего было делать. Тут и страстная любовь на столе под присмотром кинозвёзд с постеров, и стильный ресторан с видом на холодный французский пляж, и весёлый ремонт, где поцелуев и секса больше, чем новых обоев, и всегда прекрасные разметавшиеся по подушке рыжие кудри Виктории Исаковой, которая, будучи отличной актрисой, периодически также отлично играет подобные чрезмерно женственные образы. Безусловно, во взрослой ипостаси Киры есть драма, но это драма женщины, у которой как будто слишком всё хорошо в жизни, и она начинает думать о прошлом и душе. Если вы видели сериал «Нежность» с той же Исаковой, то вот в нём куда больше юмора и самоиронии внутри весьма похожего персонажа. «Девчонке» же иронии не достаёт катастрофически.
Кто-нибудь видел мою девчонку?
Любопытным кажется визуальное решение, когда Киру в разном возрасте играют совершенно непохожие актрисы. Аня Чиповская у портнихи приоделась по моде начала 90-х и томно закусывает губы каждый раз, когда нужно играть любовь. Режиссёр уверяет: женщина в 25 и женщина в 40 – это две разные женщины. И важнее было, чтобы одна сыграла любовную драму жизни, а другая сумела всю эту драму показать во взгляде и общении с новым Серёжей. И вот тут нет никаких полутонов: либо публика эту трактовку примет, либо так и будет весь фильм недоумевать, почему нельзя было надеть на Чиповскую парик, вечно модный тренч Burberry и нарисовать пару морщинок в уголках глаз. В роли сердцееда неожиданно выступил Александр Горчилин. Визуально он похож на ту фотографию своего прототипа, Сергея Добротворского, которая красуется на сборнике его статей. Но ему как будто неуютно в этом слишком правильном жанровом мире, как человеку, на которого после уютного oversize-худи надели обтягивающую шерстяную водолазку, и он то и дело оттягивает её воротник и неуютно поёживается. Похожий эффект происходит с Юрой Борисовым, который вот-вот разукрасит своего пресного Серёжу_номер_два какой-нибудь выходкой, но сдерживается, потому что такой задачи, как и простора для импровизаций, режиссёр ему не давала.
Кто-нибудь видел мою девчонку?
Но нет, это кино не смотрится как творение Франкенштейна. Оно, наоборот, довольно ладное и гладкое. Просто не жизненное, если только вы сами, подобно Карине Добротворской, не рисуете у себя в голове своё прошлое пастелью и с обилием фильтров. И совершенно точно не является претендентом на попадание в список «10 лучших фильмов о журналистах и критиках». Потому что ни критики, ни журналистики в «Кто-нибудь видел мою девчонку?» нет. Есть просто пара людей, обладателей богемных профессий, которые якобы должны делать их чувства более возвышенными, чем чувства клинера и электрика. Романтизированная мелодрама в чистом виде с красивыми актёрами — не больше. Нравится такое? Тогда кинотеатры уже почти по всей стране открыты именно для вас.
Никто абсолютно никто: Станислав Зельвенский — о фильме «Кто‑нибудь видел мою девчонку?»
Рецензия на фильм Ангелины Никоновой о любви кинокритика, который так невзлюбили почти все кинокритики.
В 1990 году в Ленинграде студентка театрального Кира (Анна Чиповская) влюбляется в одного из своих лекторов, страшно модного в узких кругах киноведа Сергея Добровольского (Александр Горчилин), который как никто объясняет Хичкока и Годара. Нам с самого начала известно, что закончится все трагически: двадцать лет спустя та же Кира (уже Виктория Исакова), преуспевающий редактор глянцевого журнала в Париже, не получает удовольствия от устриц и не может найти личное счастье в объятиях молодого возлюбленного (Юрий Борисов), а пишет письма Сергею, который их уже точно не прочитает.
Большинство зрителей «Девчонки» будет, вероятно, в курсе, но для порядка уточним: фильм Ангелины Никоновой сделан по мотивам одноименной книги медиафункционера Карины Добротворской, написанной, в свою очередь, по мотивам ее отношений с петербургским кинокритиком Сергеем Добротворским, погибшим в 1997 году. Насколько вольно Добротворская, а теперь Никонова передают и, что даже важнее, интерпретируют реальные факты, характеры и отношения — вопрос, кажется, дискуссионный. Но если книга отдельный разговор, то фильм уж точно не документальная реконструкция, а roman à clef: все спрятаны за псевдонимами, пусть и прозрачными, Добровольскому отмерено почти на десять лет меньше жизни, чем его прототипу, и так далее.
Любопытно, что это уже не первая за последнее время попытка зафиксировать мифы позднесоветской параллельной культуры Ленинграда, и пересечения «Девчонки» с «Летом» Кирилла Серебренникова — хорошая тема для сочинения какой‑нибудь сегодняшней Киры. Эти пересечения во всяком случае, не ограничиваются вездесущим Горчилиным, который в «Лете» коротко изобразил музыканта Андрея «Свина» Панова, родившегося и умершего почти одновременно с Добротворским.
И наверное, тут есть отчего закатить глаза даже людям, понятия не имеющим, чем занимался Добротворский, что такое некрореализм, куда вставляется видеокассета и кто такая Любовь Аркус (весьма экзотический кастинг Марии Шалаевой).
Скажем, лирический саундтрек — катастрофа, причем и оригинальная музыка, и песенки, которые тут вообще непонятно зачем. Другая очевидная проблема — ощущение эпохи, точнее, его отсутствие. Петербург внешне мало изменился за триста лет, но атмосфера, фактура, энергия городской жизни меняется стремительно, и в кадре испанского оператора она однозначно сегодняшняя, совсем не похожая на 1990-е, причем и на улице, и в интерьерах, где аккуратно расставлены старые пепельницы, собрания сочинений и постеры Вендерса.
И все же, несмотря на все многочисленные формальные слабости (напоследок добавим еще старомодное, ошибочное использование закадрового голоса и неловкий метафинал), «Девчонка» заслуживает внимания — как любая работа, сделанная искренне и с какими‑то мыслями. Понятно, что Добротворская пишет о своем, а Никонова снимает о своем, и ее все эти мертвые кинокритики и ленинградские травмы волнуют, в сущности, в последнюю очередь. Но на каких‑то поворотах они вдруг встречаются, совпадают, и фильм тогда оживает.