Что на улице рубинштейна в питере
Я ползу по Рубинштейна: Чем живёт главная питейная улица страны
Мужчина лет 45 в чёрной кожаной куртке закрывает за собой дверь, ведущую в три больших двора с огромными арками Толстовского дома на улице Рубинштейна. Я со всей возможной интеллигентностью прошу пропустить и меня, но он не снисходит до ответа. Пять лет назад эти ворота не закрывались никогда.
Мужчина в чёрной кожаной куртке закрывает дверь, ведущую в три больших двора с огромными арками Толстовского дома — «северный модерн», «овальные окна, панно, ниши с вазами» — на улице Рубинштейна. До революции здесь располагался проезд, соединяющий улицу с Фонтанкой, а потом большевики застроили его фонтанами, засеяли газонами и двор закрылся. Я со всей возможной интеллигентностью прошу мужчину пропустить меня внутрь, но он не снисходит до ответа. Пять лет назад эти ворота не закрывались никогда, но за эти годы Рубинштейна превратилась в главную питейную улицу страны и всё изменилось. Заведений тут 53 — на 35 домов.
Когда газета The Washington Post назвала Рубинштейна одной из главных ресторанных улиц Европы, алкопроменад уже оброс барными эксклавами на Литейном, Белинского, Некрасова. Миновать улицу во время главной питерской забавы — бархоппинга (посещения большого количества баров за вечер), невозможно.
В пятницу и субботу вечером здесь — от посвящённого Анатолию Собчаку Музея становления демократии до перекрёстка Пять Углов — гуляет весь Питер. Кафе, бары, рестораны тут в каждом доме; перед входом — толпы. Около «Цветочков» — люди в безразмерных балахонах или цветных свитшотах, вокруг ирландских пабов — курят, в караоке Poison — орут. Когда я сворачиваю в подворотню, писающий там парень злобно оглядывается. Я понимаю, почему мне не открыли ворота в Толстовский дом.
В самом деле, Рубинштейна не приспособлена к массовым оргиям. Она напоминает скорее большую парковку, чем пешеходную зону. Машинами заставлены обе стороны улицы, тротуары узкие. «Секрет» составил маршрут по популярным барам, накатил с их владельцами и разобрался в природе успеха Рубика.
Шот №1. Революционер
Восемь лет назад Илья Базарский выпивал со своим другом, коренным петербуржцем Сидом Фишером. Базарский недавно закончил съёмку для постеров к фильму «Обитаемый остров» Фёдора Бондарчука. За две других съёмки ему не заплатили, в России разгонялся кризис 2008 года. Базарскому исполнилось 30, и на него нахлынули экзистенциальные размышления: «Что я на самом деле умею и люблю?» Стоявший перед ним стакан как бы намекнул: «Выпивать».
«Может, откроем бар?» — предложил Базарский. «А давай!» — отреагировал Фишер. Стали думать какой. Поняли, что им хочется уже не угара, а спокойного общения. Значит, нужен бар с длинной барной стойкой и большим выбором алкоголя, без громкой музыки и танцев, как в тогдашних питерских барах. «Ещё в баре должно быть легко знакомиться», — подумал неженатый Базарский.
Пока он за стойкой «Бекицера» заказывает поставщику базилик, баклажаны и чечевицу, я осматриваюсь. В углу заведения с израильской кухней нетрезвый кудрявый юноша и мужчина лет 50 играют в нарды. Последний выигрывает, и юноша начинает рыдать. Мужчина успокаивает: «Всё будет хорошо, не переживай, всё будет хорошо». Юноша уговаривает его выпить ещё по одной стопке водки, после чего они уходят на улицу курить и не возвращаются. За остальными столиками разговаривают тихо, я слышу только, как парень говорит девушке: «Я вот раньше никогда Израилем не горел, а тут съел шаверму — и что-то захотелось побывать».
Наконец Базарский прощается с поставщиком и по пути на второй этаж, в новый ресторан Social Club, жмёт руки десятку гостей. Пока мы разговариваем, сидя за столиком, с ним здоровается ещё столько же людей. С каждым он перекидывается новостями и про каждого рассказывает смешную историю. Рассказывает, как пробовал блюда из меню «Бекицера» у друзей в израильских деревнях.
В 2004 году Базарский вернулся из земли обетованной, где прожил 11 лет. Там он отслужил в армии, получил образование инженера-программиста, но понял, что по специальности работать не хочет. Базарский любил фотографировать, а также готовить, поэтому надеялся, что в России ему удастся превратить хобби в профессию. После возвращения он работал поваром в «Москве» известного ресторатора Эрика Мурадяна, в свободное время снимая рекламные постеры для кинофильмов.
После того разговора с Фишером он наконец решил открыть собственный бар — «Терминал», который и запустил питерскую барную революцию. В 2010 году на улице Рубинштейна жизни почти не было. Гуляки зажигали в тесных громких клубах на Думской и в ирландских пабах. Спокойно поговорить за рюмкой было негде. Базарский захотел это исправить и начал поиски помещения. Оно подвернулось — через год — посреди улицы Рубинштейна. Эта случайность стала определяющей для будущего улицы. «Терминал» сразу набился битком, многие толпились перед входом. Другие рестораторы захотели перехватить этот трафик и стали один за одним открывать там новые заведения.
Неожиданная популярность пришла во многом благодаря маркетинговому ходу, который на самом деле был жестом отчаяния. Помещение «Терминала» требовало ремонта, но 3,5 млн рублей на него не хватало. Тогда Базарский сразу после установки самой длинной в Питере, 15-метровой барной стойки просто позвал в бар своих друзей. Всем гостям наливали и раздавали специальные кнопки-магниты, по которым они могли проходить в бар каждую пятницу и субботу. В остальные дни «Терминал» достраивался. В конце декабря на какой-то вечеринке к Базарскому подошёл приятель и спросил: «Слыхал про секретный бар на Рубинштейна? Там очень круто, у меня есть проход, пойдём?»
На официальном открытии 2 марта очередь на вход не таяла пару часов. Уже первый месяц принёс владельцам прибыль. Так всё и шло, пока спустя четыре года Базарский и его новый компаньон Павел Штейнлухт (с Фишером разошлись по личным причинам) не получили письмо от владельца помещения: «Съезжайте через неделю». Столь стремительного выселения предприниматели не ожидали. Базарский испытал отчаяние, чего с ним ранее никогда не случалось.
«Терминал» протянул ещё два месяца. Вечеринку на закрытие едва не разогнала полиция: около входа выстроилась очередь на 50 м. Нетрезвые люди бродили по проезжей части. Милиция возмущались: что за демонстрация? Базарский ностальгирует: «Это был самый грустный и крутой день. Люди приходили с детьми, которые буквально у нас росли, и благодарили».
Через месяц «Терминал» снова открылся — на улице Белинского, в новом центре барной жизни Санкт-Петербурга. Базарский признаёт, что атмосфера в новом «Терминале» немного не та, да и народу меньше. Тем не менее заведение по-прежнему остаётся знаковой точкой на карте бархоппера.
«Мы с Пашей всегда делаем то, чего не хватает нам самим. Лет в 70, наверно, откроем похоронное бюро»
Когда из первого «Терминала» вывозили оборудование, вывеску лично снимал компаньон Штейнлухт. Выкрутив последний винт, он перевёл взгляд на соседнюю табличку с названием улицы и сказал: «Рубинштейна, не переживай, ты наше достижение, и мы к тебе ещё вернёмся». Базарский тогда посмеялся, но уже через пару месяцев Штейнлухт кричал ему по телефону: «Завтра срочно идём к юристам! Я нашёл помещение на Рубика!»
Идей, планов и денег у компаньонов не было. Закрыв первый «Терминал», они поняли, что бар не вечен. Два месяца новое помещение пустовало, пока не сложилась израильская концепция. Правда, насчёт Израиля громко сказано: в «Бекицере» кашрут не соблюдают, здесь нет пряной израильской кухни с её кубэ, джахнуном и харирой. Зато есть открытая кухня и барная стойка посреди зала — дань «Терминалу».
Заведение принесло прибыль в первый же месяц. Базарский уверяет, что очередь на вход образовалась через 15 минут после открытия, хотя никакой рекламы он не давал. Сработали связи — например, с еврейским агентством «Сохнут». «Бекицер» даже называют «неофициальным посольством Израиля в Санкт-Петербурге». Базарский имидж поддерживает: заведение принципиально не работает в дни траура в Израиле. В последний такой день он устроил своим сотрудникам тимбилдинг — экскурсию «Санкт-Петербург от рока до рейва» с участием владельца музыкального магазина «Кастл Рок» Леонида Фридмана и одной из первых рейв-диджеев России Лены Поповой.
В конце весны Базарский и Штейнлухт прямо над «Бекицером» открыли Social Club. «Мы уже напились в «Терминале», поели руками в «Бекицере», а теперь хотим с другом или любимой сходить в театр или на выставку», — описывает концепцию Базарский. Заведение пока в минусе, зато Tequilajazzz дала здесь первый в своей истории акустический концерт.
«Мы с Пашей всегда делаем то, чего не хватает нам самим. Лет в 70, наверно, откроем похоронное бюро», — говорит на прощание Базарский.
Шот №2. Хайп
Рядом со столиками на террасе на спине лежит голубь, не подавая признаков жизни. Сердобольная кудрявая девушка в оранжевых колготках заходит в бар, просит салфетки и с их помощью переворачивает птицу. Та вскакивает и резво убегает. «Как пьяного разбудила», — хохочет девушка.
Назавтра я встречаю тут совладельца заведения Сергея Соловьёва. Он сообщает, что мою визитку ему передали, но он решил не перезванивать, потому что «сегодня воскресенье, а значит, можно ничего не делать». Он действительно ничего не делал: в одиночестве пил шоты, выходил курить — и так пару часов кряду. Соловьёву под 30, он перемещается по бару в розовой футболке и белых кедах, а на вопрос, почему в «Цветочках» перестали подавать еду, отвечает: «Да хрен его знает».
Что скрывает улица Рубинштейна. Часть 1
Доходные дома, советский дом коммуна, малый театр Европы… и почему бары, а не клубы? Добро пожаловать на одну из самых известных ресторанных улиц Европы! Здесь на сорок домов приходится более пятидесяти кафе, баров и ресторанов на любой вкус. С 2010 года улица Рубинштейна стала самостоятельным брендом, знаком качества среди жителей и гостей культурной столицы.
Этот материал подготовлен в рамках нашей платной рассылки «Влюблённым в Питер» и доступен бесплатно для ознакомления. Понравился материал? Поддержите нас — подпишитесь на рассылки на Patreon, Boosty и получайте интересные материалы от нашей редакции каждую неделю. А также вас ждут открытки от нашего дизайнера, промокоды от партнёров и розыгрыши мерча и билетов. С нами сфера развлечений становится ещё выгоднее!
История улицы началась намного раньше — в XVIII веке, когда от Невской перспективы до Загородной дороги был проложен первый мощённый деревом проезд. Прежде чем стать легендарной улицей, этому ничем не приметному проезду пришлось сменить множество имён и несколько раз кардинальным образом менять свой внешний облик и статус.
«Доходное» прошлое легендарной улицы
С развитием промышленности росли и богатели города. Городское население ежегодно увеличивалось за счёт людей, перебирающихся в промышленные центры на заработки. Дворяне обзаводились дачами и усадьбами за городом, возвращаясь лишь на время по тем или иным поводам. Новые условия жизни диктовали появление и развитие новых архитектурных форм, отвечавших запросам городских жителей.
Одной из самых востребованных форм с середины XIX века стал доходный дом — жилой дом, построенный для сдачи квартир в аренду. Квартиры в доходных домах группировались вокруг лестничных клеток, коридоров или галерей. Чтобы застроить участок земли как можно плотнее, дома выстраивали по периметру участка так, что внутри образовывался небольшой двор-колодец.
Такие дворы использовались в хозяйственных целях, сюда выходили чёрные лестницы для прислуги. Их внешний облик разительным образом отличался от парадных фасадов, оформление которых было напрямую связано с таким самобытным явлением отечественного зодчества как русский модерн.
Фундаментальные принципы русского модерна часто совпадали с канонами западноевропейских версий этого стиля. В декоре построек появились характерные асимметричные живописные композиции. Ведущую роль играл плавный, текучий ритм кривой изогнутой линии — главная черта в декоре фасадов и интерьера. Однако модерн на русской почве переживал переосмысление в народно-национальном ключе.
Открывает парад доходных домов дом Иоффа (улица Рубинштейна, 40 / Загородный проспект, 11), который стал архитектурной доминантой перекрёстка «Пять углов» и улицы Рубинштейна. Он сохранился до наших дней в том виде, в котором его задумал в 1913 году архитектор Лишневский.
В отличие от классических сооружений данного типа дом Иоффа не задумывался как многоквартирный — архитектор разместил в этом здании всего шесть квартир для состоятельных людей. Причём на самом верхнем этаже проживал сам домовладелец с семьёй.
О достатке людей, снимающих здесь жильё, свидетельствовал богатый декор трёх верхних этажей. Венецианские большие окна третьего этажа обрамляют стоящие кариатиды, которые поддерживают ложные балконы окон следующего этажа. По сторонам от окон размещены изображения экзотических птиц и увитые змеями кадуцеи Гермеса — античного бога торговли.
Неслучайно архитектор в оформлении здания использовал символ именно этого греческого божества. Нижние этажи предназначались для торговых залов магазинов — здесь разместились автомобильный салон Шапиро и магазин мехов, шляпок, обуви и корсетов. По сравнению с вычурным декором верхних этажей оформление нижних этажей выглядело весьма скромно: большие окна разделены гранитными простенками, а плиты серого гранита декорируют кирпичную кладку здания.
Годом ранее, в 1912-м, было завершено строительство жилого комплекса Петербургской купеческой управы (улица Рубинштейна, 23). План дома представляет собой целый комплекс зданий, обрамляющих глубокий двор-курдонёр. Дом отличается большим разнообразием в оформлении фасада. Различные по форме окна украшены цветочными гирляндами, вазонами и античными масками. Здание имеет чёткое членение, нижние этажи отделаны крупным рустом. Центральный объём здания в глубине курдонёра оформлен выступающими полукруглыми башнями, увенчанными открытыми французскими балкончиками на уровне шестого этажа.
Ещё раньше, в 1899 году, на Троицкой улице архитектором фон Гогеном был выстроен доходный дом Жевержеева (улица Рубинштейна, 18), в котором сам архитектор прожил более 10 лет. Пятиэтажное здание украшено угловым эркером — остроконечной башней с флюгером. На флюгере указан год постройки. Декор здания восходит к традициям русского зодчества: сдвоенные окна верхних этажей разделены гирьками, наличники окон четвёртого этажа вырезаны в виде кокошников, декоративный карниз третьего этажа украшен дентикулами. Несмотря на то, что нижние этажи лишены богатого декора, общий архитектурный облик дома роднит его с традиционным русским теремом.
Улица Рубинштейна
На картах Петербурга улица Рубинштейна появилась в первой половине XVIII века. Она проходит от Невского до Загородного проспекта, соединяясь там же с Разъезжей улицей и улицей Ломоносова. Этот перекрёсток известен петербуржцам и жителям других городов как «Пять углов».
Улица небольшая, не более километра, но находится в центре города, здесь очень много памятных мест. С ней связаны судьбы десятков знаменитостей.
Её первоначальное название Головин переулок официально было присвоено 20 августа 1739 года. Связано это с тем, что на участке дома № 5-7 находилась усадьба графа Ф. А. Головина. С 1798 года это Троицкий переулок. Дом № 3 (по нынешней нумерации) соединяется с домом № 44 по Фонтанке, где находилось подворье стрельнинского Свято-Троицкого монастыря. Там в XIX веке было устроено кладбище, где были похоронены многие известные люди.
Название Троицкая улица вместо Троицкого переулка официально было присвоено магистрали 16 апреля 1887 года. В эти годы производилась некоторая реорганизация нумерации домов, уточнение названий улиц. Тогда в нашем городе были одноимённые улицы в разных полицейских частях. Но Троицкая улица была одна.
Мы же с вами пройдём по улице Рубинштейна. Это название улице было дано 27 ноября 1929 года в честь 100-летия со дня рождения Антона Григорьевича Рубинштейна. Знаменитый русский композитор и замечательный музыкант был первоначально более известен как пианист. Историки музыки говорят, что у него была широчайшая ладонь, которая охватывала сразу две октавы. Хотя не в этом был смысл его гения, так как и девочки с маленькой ладонью прекрасно играют. Он считается основателем петербургской консерватории. Рубинштейн жил здесь, в доме № 36. Хотя посвящённая ему мемориальная доска ошибочно установлена на доме № 38.
Улица Рубинштейна пересекается двумя переулками. Во-первых, Графским. В советское время это был Пролетарский переулок, потом улица Марии Ульяновой, которая к нему отношения не имела. Но из уважения к сестре Ленина его так назвали. Следующий – ближе к Загородному проспекту – Щербаков переулок, по фамилии одного из владельцев участков. Там до 1988 года работали Щербаковские бани.
Начнём нашу прогулку от Невского проспекта. Ленинградцы помнят, что в доме № 1 долгое время был рыбный магазин, который давно перепрофилирован. Здесь же в 1950-1990-е годы работал знакомый всем ленинградским дамам шляпный салон.
Дом № 3 – доходный дом Троице-Сергиева подворья, возведённый в 1871-1872 годах. Он отличается особой архитектурой. Это явная эклектика. Фасад украшен многочисленными арочками и полуарочками, что является характерной чертой архитектурного почерка архитектора Михаила Алексеевича Макарова. Его никогда не причисляли к зодчим первого ряда. Но у него был своеобразный архитектурный стиль. Видя дома, фасады которые выполнены в похожем стиле, я часто себе задаю вопрос – работа ли это Макарова? Потом проверяю и бываю рад, когда догадка подтверждается.
Следующий скромный пятиэтажный доходный дом № 5 построен в 1896-1897 годах архитектором Вадимом Платоновичем Стаценко также в стиле эклектики. Интересно, что если пройти двор насквозь, то можно оказаться на Фонтанке. С той стороны это дом № 46 – особняк графини Карловой. Здесь уместно вспомнить историю выкупа Михайловского дворца в казну. Его последняя владелица, дочь великой княгини Елены Павловны, бывшая замужем за герцогом Г. Г. Мекленбург-Стрелицким, получила взамен дворца этот участок на Фонтанке, сквозной на Троицкую улицу. На берегу реки для неё был построен прекрасный особняк, где сейчас находится часть библиотеки им. В. В. Маяковского, ведущей активную просветительскую деятельность в Петербурге.
Вернёмся к Невскому проспекту. Большой доходный дом И. И. Ростовцева (№ 2) построен архитектором Андреем Леонтьевичем Гуном в 1875-1877 годах. Многие ленинградцы, студенты и служащие, пользовались работающим на первом этаже прекрасным кафе. Это было первое в Ленинграде кафе-автомат, которое работало без обслуживающего персонала. Иногда оно было алкогольное, иногда нет.
На уровне второго этажа – мемориальная доска, напоминающая о том, что на этом месте в 1997 году был убит вице-мэр Санкт-Петербурга Михаил Владиславович Маневич. Ему было 37 лет, он считался очень перспективным и дельным администратором и экономистом. Но, очевидно, будучи председателем Комитета по управлению городским имуществом Санкт-Петербурга, кому-то перешёл дорогу. Как и во многих других подобных случаях, исполнители и заказчики преступления не найдены. Кстати, Михаил Маневич жил в доме № 15-17 по улице Рубинштейна.
Дом № 4 соединяется задними дворами с домом № 47 по Невскому проспекту, где был кинотеатр «Титан». Оба дома построены замечательным архитектором Александром Сергевичем Хреновым для купца Палкина. Амбициозность зодчего выражалась в том числе тем, что на фасаде его архитектурных произведений помещалась доска с текстом вроде «Этот дом построен в таком-то году по проекту и замыслу архитектора А. С. Хренова». Есть такая и на доме № 4. Александру Сергеевичу довелось спроектировать почти половину домов по Таврической улице. Но при этом они не выглядят как близнецы, не выдают своё родство – таков был уровень мастерства зодчего. После 1917 года Хренов работал на Дальнем Востоке, закончил свою жизнь в 1926 году в Харбине, где тоже успел много построить.
Дом № 6 можно ненароком проскочить мимо, его фасад ничем не примечателен. Но если углубиться в историю, то выяснится, что принадлежал он действительному тайному советнику, начальнику Главного управления почт и телеграфов Фёдору Петровичу Прянишникову. Никому ничего не говорящая фамилия. Однако этот человек был собирателем русской живописи, частную галерею которого в 1850-х годах посетил более известный нам Павел Михайлович Третьяков. Предполагаю, что именно тогда Павел Михайлович перехватил у Прянишникова идею собирать русскую живопись. Третьяковскую галерею давно уже знают все и у нас, и за рубежом. Прянишников же скончался в 1860-х годах, большая часть его собрания находится в Русском музее.
Фасад следующего дома № 8 тоже покажется прохожему простым и ничем не примечательным. Но в 1980-1990-х годах здесь проходили занятия Института Петербурга, знакомого многим петербургским краеведам.
Далее следует ряд среднего уровня доходных домов, не представляющих особый интерес. Подойдём же к Графскому переулку. В доме № 16 (по Графскому переулку) находится школа № 216, а перед ней на высоком постаменте бюст великого польского поэта Адама Мицкевича. Школа специализируется на польской культуре и языке. Именно в связи с этим здесь поставлен такой памятник. Вообще, Адам Мицкевич связан с Петербургом очень тесно, был дружен с А. С. Пушкиным.
Минуем Графский переулок. На углу с улицей Рубинштейна находится очень яркий бордовый дом хорошей архитектуры авторства графа П. Ю. Сюзора (№ 18). Принадлежал он купцу Жевержееву. Сын владельца дома Левкий Иванович Жевержеев был одним из создателей и руководителей театрального музея, действующего и в наше время.
Посмотрим на противоположную сторону улицы. Дом № 11 построен в 1879-1880 годах архитектором Александром Васильевичем Ивановым. Здесь в конце 1890-х годов размещалась редакция литературно-художественного журнала «Северный вестник», с которым сотрудничали Н. С. Лесков, Л. Н. Толстой, В. В. Стасов, М. Горький. В наши дни в этом доме живёт актриса Алиса Бруновна Фрейндлих.
Этот дом знают также благодаря рок-клубу, действовавшему с начала 1980-х годов. Здесь выступали группы Кино, Аквариум, Алиса и другие.
По этому же адресу в 1970-1990 годах работала школа, где преподавала замечательный педагог Юлия Михайловна Кричевская – преподаватель русской литературы и русского языка.
Соседний дом имеет двойной номер 15-17. Он занял место двух участков, выходит на Фонтанку под номером 54. Это знаменитый дом, возведённый в 1910-1912 годах по проекту архитектора Фёдора Ивановича Лидваля. Владельцем здания был генерал-майор граф Михаил Павлович Толстой. О нём я нашёл лишь очень небольшую справку в дореволюционном издании «100-летие военного министерства». Граф участвовал в русско-турецкой войне, был награждён. Дослужился до генерал-майора, и, несомненно, был состоятельным человеком. Построенный по его заказу доходный дом известен в Петербурге как «Толстовский дом». Меня иногда спрашивают: «Льва Николаевича»? Нет, хотя графская фамилия Толстых очень широка, и родство Михаила Павловича со Львом Николаевичем можно обнаружить.
Заказчик строительства умер на курорте в Швейцарии в 1913 году, ещё до окончания постройки этого дома. В газете «Новое время», наиболее популярной петербургской газете того времени, опубликовано несколько некрологов о нём, со всякими добрыми словами, в том числе от служащих его домовой конторы.
В наше время «Толстовский дом» служил декорацией для многих фильмов, в том числе для «Зимней вишни».
А кто же здесь только не жил! Например, ведущая балерина Мариинского театра Ирина Колпакова. Лев Колесов – артист «акимовского» Театра комедии. Недавно скончавшийся прекрасный певец Эдуард Хиль. Дом заселён интеллигенцией и более-менее состоятельной публикой. Конечно, не миновали жителей Толстовского дома суровые 30-е годы, когда проходили аресты и обыски.
Известный петербургский общественный деятель и литературовед Евгений Борисович Белодубровский проводил в Доме журналистов (Невский пр., 70) встречи под названием «Былое и думы». Конечно, тут есть намёк на Герцена. Один из вечеров в 2002 году был посвящён Толстовскому дому, я был приглашён на него для рассказа об архитектуре здания.
На этом вечере мне довелось познакомиться с князем Андреем Петровичем Гагариным. Он являлся профессором Политехнического института, имел скромную фамилию по жене, не выпячивая княжескую фамилию Гагарин. Он продолжил составленную мною генеалогию Толстых, дополнил её родством со своим родом. Скончался Андрей Петрович в 2011 году, являясь предводителем петербургского дворянства, от которого теперь осталось очень мало.
В этом доме, кроме солидных 5-7-комнатных квартир были и более скромные квартиры на 2-3 комнаты. Чем выше этаж, тем в квартирах меньше комнат. Особенно интересен «карман», углубление в сторону дома № 13, где имеется только один вход, коридорная система с малыми квартирами. Это не аристократическая часть дома.
На фасаде дома № 19 установлена мемориальная доска – здесь проживал поэт Евгений Рейн. Это угол Щербакова переулка.
Очень интересен построенный в 1911-1912 годах по проекту Александра Александровича Барышникова доходный дом Петровского Купеческого общества (№ 23). Некогда этот участок простирался до Фонтанки, на набережной находится школа № 206, бывшее Петровское коммерческое училище.
Я проводил экскурсии по улице Рубинштейна с 80-х годов. Когда-то на четвёртом этаже в левой части двора были видны рельсовые штыри, на которых явно раньше покоился балкон. Балкона уже не было. Был ли этот балкон в 1917 году? Наверное, был. Так вот, на четвёртом этаже в левой части двора в 1917 году проживал со своей женой Луизой Брайант Джон Рид. В советские годы не очень любили вспоминать его знаменитую книгу «Десять дней, которые потрясли мир». Нельзя было говорить о Революции, упоминая в положительном ключе Троцкого, что сделал американский журналист. Интересно, что предисловие к этой книге в 1922 году написал сам Владимир Ильич Ленин. Это редчайший случай! Наверное, Джон и Луиза снимали квартиру от хозяйки, так как в домовых книгах они не значатся.
Совсем недавно на доме появилась мемориальная доска с профилем жившего здесь замечательного писателя Сергея Донатовича Довлатова.
Многим известна поговорка: «Этого делать нельзя! Это запрещено! Это карается законом! Но уж если очень хочется, то можно». Полностью этому шуточному правилу соответствует бронзовый памятник Довлатову, который установлен у дома № 23 в 2016 году. В чём же нарушение? Есть правило, согласно которому памятники выдающимся личностям положено устанавливать не ранее чем после 30 лет со дня их смерти. 30 лет ещё не исполнилось, а памятник установили.
Интересно, что в старых адресных справочниках фамилии Довлатов нет. Но есть Довлатян. Писатель взял фамилию матери, переделав её на русский лад.
В 2000-х годах Сергей Довлатов стал чрезвычайно популярен. Я читал его книгу «Заповедник». Это брошюра страниц на 40. Тут имеется в виду музей-заповедник Пушкинские горы, куда молодой Довлатов поступил гидом на два-три сезона. К музею после опубликования книги поднялся интерес, билетов не хватало. Все хотели пойти на экскурсию именно с этим гидом. Деятельность заповедника Довлатов описывает в очень ироничном ключе. Уже не было в живых его основателя Семёна Семёновича Гейченко. Имён экскурсоводов писатель не упоминал, чтобы их не обижать.
В самом углу двора находится вход в научно-исследовательский центр общества «Мемориал». Оно создано в 1980-х годах как общество памяти политзаключённых, пострадавших в политических репрессиях 30-х и последующих годов. Там есть небольшой читальный зал, хорошие картотеки.
В одной небольшой пристройке к дому № 25 в 1960-1980-х годах работала первая в Ленинграде консультация по вопросам семьи.
Одним из жителей следующего дома № 27 был доктор технических наук капитан I ранга Николай Александрович Залесский – заведующий музеем Военно-морской академии, автор книг, разработчик минного заградителя «Краб».
Трёхэтажный скромный дом № 30 обращает на себя внимание постоянным движением людей. Это проход к станции метро «Достоевская».
За Щербаковым переулком первый дом слева – дом № 34. В справочниках по Ленинграду 1920-х годов мы находим по этому адресу синагогу. Предполагаю, что она была здесь до 30-х годов. Сейчас здесь находятся разные строительные организации, тресты, управления. Владимир Анатольевич Яковлев, бывший губернатором Санкт-Петербурга в 1996-2002 годах, работал управляющим городским ремонтно-строительным трестом № 4, находившимся в этом доме.
На месте соседнего очень хорошего вида дома № 36 находился особняк М. И. Есиповой. В 1877-1879 годах по заказу нового владельца М. В. Баструевой он был перестроен в новый доходный дом по проекту архитектора Егора Ивановича Винтельгальтера. В углу двора с левой стороны уже в наше время была контора по прокату театральных костюмов и принадлежностей. Одной зимой здесь произошёл пожар. Пожарные тушили пожар на верхнем этаже. Всё заледенело. Страшная картина. Стояли продрогшие люди, накинувшие лёгкое пальто.
Дом № 38 приблизительно такой же высоты, как и № 36. На нём установлена мемориальная доска с парадоксальным текстом: «В этом доме с 1887 г. по 1891 г. жил композитор и пианист, основатель ЛЕНИНГРАДСКОЙ Консерватории Антон Григорьевич Рубинштейн». Через дворы дома № 38 можно выйти на Загородный проспект, с той стороны это дом № 9. Оба здания построил архитектор Николай Петрович Басин – автор известного дома на площади Островского. В дореволюционные годы участок принадлежал семье Симоновых. Один из сыновей владельцев дома сочувствовал революции.
Дом № 40 угловой и остроконечный, выходит углом на Загородный проспект (№ 11). Именно этот доходный дом украшает своей башней перекрёсток, известный далеко за пределами Петербурга как «Пять углов». Он построен в 1913-1914 годах по проекту архитектора Александра Львовича Лишневского. Здание очень пышно украшено небольшими фигурками путти, каких-то животных, кариатидами. Но особенное внимание на себя обращают именно путти.
Изначально дом был рассчитан на состоятельных жильцов, в нём было всего шесть квартир (по две на этаж). Первые два этажа занимали магазины и конторы.
В советское время в квартире № 4 проживала Лидия Корнеевна Чуковская со своим мужем Матвеем Петровичем Бронштейном – замечательным физиком, профессором. В 1930-е годы он был арестован, в чём-то обвинён, расстрелян. Посвящённая ему мемориальная доска, которая в 2000-х годах была со стороны улицы Рубинштейна, уже в последние годы перенесена на Загородный проспект. После гибели мужа Лидия Корнеевна, которая не отличалась большой любовью и добрым отношением к советской власти, сочла за нужное уехать в Москву. Проживала там у знакомых. Потом уехала в эвакуацию. А когда в 1944-1945 году вернулась в Ленинград, то её здесь не прописали и квартиру вновь не вернули: «Вы же уехали из Москвы»! Корней Иванович антиправительственных вывертов себе не позволял и свою дочь откровенно побаивался. В послевоенные годы она была исключена из союза советских писателей. У меня есть её книга «Процесс исключения». Лидия Корнеевна умерла в 1986 году.
Закончим прогулку по улице Рубинштейна мы у углового дома № 29. В нём много лет находится продовольственный магазин. В дореволюционное время здесь работала кондитерская под вывеской «Жорж Борман».
История улицы Рубинштейна чрезвычайно наполнена интересными событиями и людьми. То что я успел вспомнить, вероятно, всего одна десятая из всего того, что можно было бы о ней написать. Меня удивляет, что написанные в 2000-е годы краеведческие книги обошли её стороной.