Грязная зона в больнице при коронавирусе что это такое
«Красная» и «зеленая» зоны отличаются только цветом краски: Профессор Воробьев назвал опасности лечения в ковидариях
28 ноября 2021, 09:00
Смертность среди заболевших коронавирусной инфекцией продолжает расти. Зачастую люди умирают не от COVID-19, а от неправильного лечения осложнений и губительных условий в ковидариях. Этих смертей можно было бы избежать, тем более, что 90% ковидных пациентов не нуждается в госпитализации. Такое мнение Общественной службе новостей высказал доктор медицинских наук, профессор Павел Воробьев.
«Помещения, где проходит лечение больных COVID-19 не отвечает никаким санитарным требованиям. Это факт. Там нет вентиляции, правильного разделения потоков больных. А “красную” и “зеленую” зоны разделяет коридор. Отличие только в краске дверей», – отметил врач.
Специалист также раскритиковал сами методы лечения больных коронавирусом. По мнению профессора Воробьева, большая часть пациентов умирают не от COVID-19, а от осложнений, которые можно успешно лечить.
«Вот мы говорим о летальности тяжелых больных. При этом всем понятно, что умирают они не от ковида. Ковид – это семь-десять дней болезни, а далее идут осложнения. И вот эти осложнения никто толком лечить не хочет или не может, не умеет. Люди неделями лежат в тяжелом состоянии и потом умирают от каких-то других заболеваний: присоединившихся инфекций, нарушения функций органов и т.д. Это все лечится и хорошо известно как лечится. Я два года объясняю, как надо лечить последствия. А мне отвечают: мы не знаем, у нас нет предписаний, а в США таких рекомендаций нет. Ну раз нет – уезжайте в Америку и там лечите больных по их методам. У нас в России пациентов с такими осложнениями всегда лечили и они выздоравливали. А теперь мы вдруг не умеем этого делать», – посетовал специалист.
Напомним, что сам профессор Воробьев активно консультирует больных коронавирусной инфекцией посредством виртуального медицинского бюро. И обратившиеся к нему больные быстро выздоравливают.
«Примерно 30% обратившихся к нам – люди с тяжелой и средней тяжести заболевания. Мы им даем советы и они в основном лечатся сами, дома. У нас тоже есть пациенты, которые госпитализируются. Но все же ковидные госпитали – это не лучший способ лечения больных», – рассказал врач.
Профессор напомнил, что коечный фонд к концу 2019 года был значительно сокращен. Под ликвидацию попали и инфекционные больницы. Поэтому в стране пришлось спешно строить ковидарии. Хотя они не отвечают требованиям организации лечения инфекционных больных. Для них необходимо строить специализированные отделения.
«Да, у нас есть и ковидные бараки, и инфекционные госпитали. Но фактически новые инфекционные больницы для населения никто не открывал. Просто перепрофилировали существующие госпитали и говорят: теперь тут будут лечить ковидных больниц. То есть ситуация кардинальным образом не улучшается. Она как была сложной два года назад, такой же остается», – описал ситуацию Павел Воробьев.
При этом в медицинском сообществе давно бытует мнение, что ковидарии надо закрывать из-за их неправильной организации. Именно в этом, по мнению, например, эпидемиолога Гундарова, кроется высокая смертность ковидных больных. Но тогда встает вопрос, куда направлять таких пациентов.
Профессор Воробьев убежден, что большинству больных коронавирусом не требуется госпитализация.
«До 90% больных можно лечить дома. У нас зачастую людей увозят в ковидарии, убеждая, что им можно помочь только в больнице. Апеллируют высоким поражением легких на КТ. Но это не медицинские показания и даже не социальные. На самом процент “матового стекла” на снимке не имеет никакого отношения к реальному состоянию больного. У нас нет стандартизированных показаний для госпитализации. В других странах есть стандарты, а у нас только приказы – документы, с которыми нельзя работать. Во всем мире госпитализируют больных с функциональными недостаточностями, с признаками острого коронарного синдрома и т.д. Например, длительная высокая температура также не повод ложиться в больницу. Но повод начать серьезное лечение гормонами. Для этого не обязательно ехать в ковидарий», – убежден врач.
Ранее профессор Воробьев объяснил, почему закон о QR-кодах в России не примут. А вирусолог Чепурнов призвал ориентироваться только на количество антител к коронавирусу.
Идём в «грязную» зону: Как врачи спасают больных с COVID-19 в России
В Республиканской клинической больнице Татарстана показали, как оказывают помощь пациентам с коронавирусом и какие меры предпринимают для того, чтобы не допустить заражения врачей.
В России продолжают фиксировать новые случаи заражения коронавирусной инфекцией COVID-19. В Республиканской клинической больнице Татарстана рассказали, как спасают пациентов с коронавирусом.
По приказу Министерства здравоохранения Республики Татарстан здание травматологического центра РКБ переоборудовано под временный инфекционный госпиталь на 200 коек. Больных с коронавирусом доставляют на первый этаж, где их уже встречают врачи-инфекционисты. Все двери и окна в отделении опечатаны. Это сделано, чтобы предотвратить случаи «побега» из больницы.
Также на территории временного инфекционного госпиталя расположился оперативный штаб. Оттуда осуществляется отслеживание текущей ситуации и координация действий по борьбе с эпидемией.
Кроме того, на территории больницы для сотрудников имеются зона отдыха и спальные места. В том числе есть отдельное помещение для приёма пищи. Её привозят в одноразовой посуде, коробках и пакетах, сотрудники распределяют их между собой в столовой.
Имеются и специальные комнаты, где врачи облачаются в средства индивидуальной защиты, перед тем как отправиться в так называемую «грязную» зону. В помещении всегда присутствует медсестра, которая следит за тем, чтобы вся защита была надета правильно.
Когда все средства защиты надеты, человека становится практически не узнать. Поэтому имена и фамилии врачей пишут прямо на защитной одежде. В специальном журнале отмечается время входа в «грязную» зону, сотрудник подписывается. В «грязной» зоне медперсонал находится не более 4 часов.
Далее путь лежит в условно чистую зону, которую также называют шлюзом. Помимо нескольких дверей, там находятся бактерицидные лампы. Только после этого осуществляется вход в «грязную» часть госпиталя.
Там расположена реанимация. Больные лежат в отдельных палатах, некоторые подключены к аппаратам искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ). На койках висят их данные, однако подходить к больным врачи не разрешают.
Весь 5-й этаж заполнен пациентами с подтверждённой коронавирусной инфекцией. На 6-м этаже больных с коронавирусом пока нет, но их готовы там принять в случае необходимости.
Выход из «грязной» зоны ещё сложнее, чем вход. Сперва идёт пост дезинфекции. Покидающих обрабатывают из пульверизатора с ног до головы. После того как с вышедшего сняли все вещи, новая обработка. Затем душ. После душа нужно пройти контрольные измерения артериального давления, в глаза и в нос вам закапывают по 1-2 капли борной кислоты, а потом вам нужно прополоскать рот 70-процентным этиловым спиртом.
Врачи признаются, что да, процедура весьма долгая, но все уже привыкли.
Забота о здоровье
Доктор, к вам в больницу привозят пациентов с уже установленным диагнозом «коронавирусная пневмония» или только с предположением?
Роман Сергеевич: Привозят, как положено по регламенту: либо с компьютерной томограммой, которая показала наличие пневмонии, либо с положительным мазком на COVID-19.
А если пневмонию вызвал не коронавирус, нет ли риска, что в стационаре такой пациент может им заразиться?
Может ли такой «коктейль» увеличить риск тяжелых форм заболевания?
Как лечат тех пациентов с пневмонией, которым не нужна реанимация?
Какая доля госпитализированных, по вашим наблюдениям, «утяжеляется» и нуждается в реанимации?
Есть ли признаки того, кому, скорее всего, понадобится реанимация?
Роман Сергеевич: Сказать сложно заранее. Но в реанимации больше всего пациентов-мужчин с избыточным весом и различными хроническими заболеваниями.
Врачи и сестры общаются со множеством больных. Высок ли для них риск заражения?
Роман Сергеевич: Я абсолютно убежден, что при правильном использовании средств индивидуальной защиты заразиться невозможно.
Но в вашей клинике, да и во многих других, среди персонала уже есть заразившиеся коронавирусом. Как же это произошло?
Расскажите об этом режиме подробнее, пожалуйста.
Значит, повторно средства индивидуальной защиты не используются? Их достаточно?
Сильно ли устаете за время смены?
Имело ли значение для персонала то, что обещаны доплаты всем, кто работает с COVID-19?
Где лечатся те сотрудники, которые все-таки заразились?
Но ведь эти рискованно и для коллег, и для других пациентов?
А как вообще настроение в вашем коллективе?
Роман Сергеевич: Народ шутит, смеется, особого страха я не видел. Хотя уже говорят, что надоело, пора с этим вирусом заканчивать.
»Красная» зона и шлюзы: как устроена работа в новых отделениях для борьбы с коронавирусом
Корреспондент портала «Будущее России. Национальные проекты» побывала в первом таком инфекционном госпитале, который начал работать в пятницу и был готов принять первых пациентов уже в выходные. В Национальном медико-хирургическом центре им. Н.И. Пирогова корреспонденту рассказали, как готовят хирургов и реаниматологов к работе в «красной» зоне, что обеспечит безопасность пациентов, а также о том, почему в респираторе не надо звать Машу.
Все силы против вируса
Инфекционный госпиталь в хирургическом центре
При входе в Пироговский центр медсестра собирает эпидемиологический анамнез: кроме персональных данных нужно указать, в каких поездках бывали за последние несколько месяцев, когда вернулись. Через эту процедуру проходят все посетители, включая журналистов. После заполнения анкеты медсестра измеряет температуру, выдает маску и перчатки. Подобные меры предосторожности введены по предписанию Роспотребнадзора во всех медицинских учреждениях.
Как рассказал корреспонденту портала «Будущее России. Национальные проекты» генеральный директор Пироговского центра, член-корреспондент РАН Олег Карпов, госпиталь на 250 пациентов был перепрофилирован корпус центра в рекордные сроки.
В Пироговском центре представлены абсолютно все специальности, включая 24 высокотехнологичных направления.
В отделении реанимации нового инфекционного госпиталя также есть все необходимое оборудование, медикаменты, а врачи прошли инструктаж по работе с инфицированными коронавирусом пациентами.
Не зовите Машу!
В работе нового инфекционного госпиталя на базе Пироговского центра будет задействовано на первом этапе около 350 специалистов. Генеральный директор центра при этом отметил, что при необходимости штат может быть быстро расширен.
Весь медперсонал на протяжении недели проходил инструктаж. Специалистам важно привыкнуть к работе в защитном костюме и заново отточить привычные медицинские манипуляции.
Когда специалист работает в костюме, меняется сенсорное восприятие: врач по-другому слышит и видит, меняются тактильные ощущение. В трех парах перчаток нужно приноровиться к тому, чтобы, к примеру, найти вену у пациента, прощупывая ее подушечками пальцев, или интубировать больного в случае, если его нужно подключить к аппарату ИВЛ.
Так если у врача, к примеру, под защитными очками запотели его собственные очки с диоптриями, просто так снять их протереть, находясь в «грязной зоне» нельзя. Нужно вернутся в санпропускник, по специальным правилам снять защитный костюм, и только после этого протереть очки. Завотделением реаниматологии Теплых поделился несколькими приемами, чтобы облегчить себе работу в «красной» зоне.
Безопасность врачей – безопасность всех
После смены в «красной» зоне специалист выходит в «чистую» зону, где уже наверняка его поджидает бумажная работа. Дело в том, что «красной» зоне нельзя пользоваться бумагой, только электронными носителями, и практически весь документооборот в центре переведен в электронный формат, за исключением отдельных выписок и справок. Есть некоторые документы и выписки, которые делают пока на бумаге, например, назначение опиоидных анальгетиков, и это происходит в чистой зоне после четырехчасовой смены в защитном костюме, пояснил Теплых.
Генеральный директор Пироговского центра Карпов также напомнил, что для сотрудников, которые работают в новом инфекционном госпитале, кроме средств индивидуальной защиты, инструктажа и специальных условий работы, предусмотрены дополнительная медицинская страховка и тестирование на COVID-19. Центр также организовал для персонала возможность проживания и отдыха между сменами, с полноценным питанием, чтобы исключить риски инфицирования коронавирусом людей за пределами госпиталя.
«Не заметишь, как быстро пролетит время в грязной зоне»: как работают врачи в стационаре для больных коронавирусом
Каково работать по шесть часов в защитном костюме, чем лечат коронавирусных больных и в каких на самом деле условиях работают санитары, медсестры и врачи инфекционного отделения — читайте об этом в репортаже News.Ykt.Ru из временного стационара для больных COVID-19 Медцентра Якутска на улице Губина.
— Носилки нужны? — спрашивают работники скорой. Оба одеты в костюмы ярко-салатового цвета, лиц не видно из-за очков и респираторов.
— Может, не понадобятся. Сейчас поднимемся и спросим, как ему будет удобнее, — отвечает врач Иван Луцкан. На нем — белый защитный костюм, специальные очки и респиратор. В мае он стал заведующим временного инфекционного стационара Медцентра Якутска. Стационар развернули в общежитии СВФУ и АГИКИ на улице Губина, 5.
Скорая приехала забрать одного из пациентов в пульмонологическое отделение Якутской республиканской клинической больницы. Временный стационар — промежуточный уровень между амбулаторной помощью и специализированной в отделениях ЯРКБ, РБ №2 и 3.
«Мы лечим пациентов, у которых легкая и средняя степень тяжести течения болезни. У большинства из них — высокая температура, сильная слабость, пневмония КТ-1 или КТ-2, были пациенты и с КТ-3 (степень поражения легких при пневмонии, вызванной COVID-19, — от авт.). Если человеку становится значительно хуже, мы звоним коллегам из больниц и договариваемся о переводе. Эта наша главная задача — вовремя поймать момент, небольшое „окно“, когда состояние пациента ухудшается», — объясняет Иван Луцкан.
С медиками поднимаемся на четвертый этаж. Работники скорой за руку выводят из палаты седого мужчину лет 60, а затем ведут его по лестнице к выходу.
Как только больному помогают сесть в машину скорой, ему дают кислородную маску.
«В наш стационар чаще всего приезжает „восьмерка“ — специальная инфекционная бригада станции Скорой медицинской помощи Якутска. Мы постоянно на прямой связи с их руководством и врачами», — объясняет заведующий.
«Вирус не щадит никого»
«Дочка принесла нам с женой вирус, — говорит грузный мужчина в возрасте. Он сидит на кровати, облокотившись на ногу, и смотрит в пол. — Она сама выписалась позавчера, а я пока лечусь. У жены результат отрицательный, сидит дома. Жду, когда выпишут к ней».
В общежитии на улице Губина семь этажей, и на каждом — палаты с больными коронавирусом. Всего в стационаре 180 коек, но сейчас здесь около 100 человек. Около 85% процентов из них — люди со средней тяжестью течения заболевания. «За три месяца через стационар прошло более 800 человек. Пять процентов из них перевели в другие больницы», — говорит Иван Луцкан.
Здание общежития новое — его построили в 2018 году. У каждой палаты — отдельный санузел и душевая. Везде стерильная чистота. Санитары проводят уборку ежедневно утром и ближе к вечеру, в коридорах стоят рециркуляторы воздуха.
На шестом этаже встречаем двух санитаров, которые разносят еду. Сегодня на обед — суп и рис с мясом и овощами. Все горячее. Питание у пациентов и работников одинаковое.
Как говорят врачи, в стационаре лежат люди самых разных возрастов. В коридоре можно встретить как девушек и парней лет 20–25, так и больных в возрасте.
«Вирус не щадит никого. Заразиться может каждый, независимо от возраста и профессии. Сюда поступают продавцы, таксисты, повара, курьеры, офисные работники, полицейские, бизнесмены, чиновники, руководители предприятий. ВИП-палат, как видишь, нет. Для всех создаем одинаково хорошие условия. Для нас важен результат — выздоровление», — пояснил заведующий.
Заболеть коронавирусом может и врач, несмотря на соблюдение всех правил. В мае им переболел Иван Луцкан. Он вовремя заметил симптомы и самоизолировался — никто из работников от него не заразился. Его коллеги говорят, что заведующий во время болезни продолжал дистанционно работать и руководить основными процессами в стационаре в круглосуточном режиме.
«Были температура, кашель, потеря обоняния, слабость, вся клиника налицо, — рассказал Иван Петрович. — Обоняние до сих пор не восстановилось полностью на сто процентов. Когда болел, сильно переживал за коллег».
«Не могли отпустить пациентов на похороны»
Больным нельзя покидать стационар и видеться с родными и близкими. В здании работают камеры видеонаблюдения, во дворе стоит машина сотрудников Росгвардии. «Заезжаем сюда каждый день, — отчитывается росгвардеец. — Следим за порядком, чтобы не было никаких эксцессов».
Сотрудники Росгвардии каждый день дежурят во дворе стационара.
«У пациентов умирали близкие, но мы не могли отпустить их на похороны, — вспоминает заведующий, говоря о строгой изоляции пациентов. — Они легко могли заразить родственников, и, не дай бог, умер бы еще кто-нибудь. С ними работали наш персонал и сотрудники психологической службы Медцентра Якутска — успокаивали, объясняли, убеждали. Минздрав договаривался с моргом, чтобы они сохраняли тела. Люди выздоравливали, выписывались, и потом уже были похороны их родных».
«Иллюзий не было. Понимали, что пандемия доберется до Якутии»
Стационар настолько большой, что сложно представить, как его развернули всего за сутки. Первых пациентов здесь приняли 7 мая. Врачи вспоминают, что тогда они работали без перерывов.
Старшая медсестра Изабелла Тистяхова работает в стационаре с первых дней его открытия.
«В первые дни спали пару часов в день. Надо было разделить стационар на грязную и чистую зоны, подготовить палаты, завезти лекарства. Нам тогда здорово помогали все коллеги из Медцентра Якутска, руководство СВФУ, Минздрава, сотрудники Роспотребнадзора», — рассказал Иван Луцкан.
До того как стать заведующим инфекционного стационара на Губина, Луцкан руководил в марте открытием одного из первых обсерваторов в республике — в селе Сырдах. Тогда коронавирус еще не добрался до России. Но власти решили подготовиться и стали проводить учения на базе сельского фельдшерского пункта. В обсерваторе тогда размещали иностранцев из Китая.
Защитные халаты. Врачи говорят, что их запас достаточный.
«У нас не было иллюзий. Мы понимали, что пандемия доберется до Якутии. В обсерваторе работали как в инфекционной больнице: разделили все здание на грязную и чистую зоны, переодевались в СИЗы (средства индивидуальной защиты — костюмы, очки, респираторы — от авт.), проводили дезинфекцию. Этот опыт очень помог, когда мы разворачивали стационар на Губина».
В первые дни Иван Луцкан сам попробовал поработать санитаром и медбратом. Убирал в палатах, мыл полы, разносил еду. «Хотел понять объем работы и сколько времени нужно санитарам и медсестрам, чтобы справляться с ежедневными обязанностями. Так мы смогли лучше понять, сколько сотрудников нужно в штате и как правильно организовать работу. Очень помогли коллеги из инфекционного отделения ЯРКБ. До открытия стационара я ездил к ним, перенимал опыт. В этом деле не нужно стесняться спрашивать. Если не знаешь чего-то, надо учиться, потому что ошибки могут обойтись очень дорого».
«Отмечали день рождения с друзьями, а через неделю попадали сюда»
Первыми в стационар привезли студентов, в том числе и иностранцев из СВФУ. Они перенесли коронавирус достаточно легко.
В мае стали массово поступать молодые люди и девушки. «Как только учеба закончилась, студенты расслабились, — сказал Иван Луцкан. — Начали встречаться компаниями, ездить на посиделки. Тогда же мы заметили, что очень многие поступившие родились в мае. Они отмечали день рождения с друзьями, а через неделю попадали сюда. Были еще случаи, когда люди заражались во время корпоративных выездов на шашлыки».
Врачи отмечают, что вирус постоянно меняется и мутирует. «Мы можем судить об этом по больным: сейчас многие переносят COVID-19 хуже, чем наши первые пациенты. У них дольше держится температура, пневмония протекает тяжелее. Были даже двое молодых пациентов с 75-процентным поражением легких. Мы перевели их в ЯРКБ».
Тетрадь с благодарностями от пациентов.
Особое внимание уделяется беременным. «К счастью, беременные, которые лежали в стационаре, перенесли болезнь без осложнений. Для них мы подбираем особую тактику лечения и привлекаем к консультациям акушеров-гинекологов», — пояснил заведующий.
Порой в стационар попадают целыми семьями. В таких случаях детей госпитализируют вместе с родителями. Подростки и дети переносят болезнь легко. Из симптомов у них обычно бывают только жар и небольшой кашель.
Самые сложные моменты в работе, как признаются врачи, связаны с психологическим состоянием больных. Многие из них бывают сильно напуганы, оказавшись в стационаре.
«Мы видим, что при поступлении больные подавлены, — объясняет врач Мария Саввинова. — У некоторых случается паника. Эти страхи вызваны прежде всего неизвестностью. Самые частые вопросы: „Я выздоровею? Смогу увидеть близких?“ Мы стараемся к каждому найти подход, поговорить и поддержать».
Часто бывает так, что врачам нужно успокоить не только больных, но и обеспокоенных родственников. «Всегда легче, когда пациент и его родные на нашей стороне и помогают нам бороться с болезнью, — говорит заведующий. — И мы рады, что большинство из них при выписке искренне благодарят нас. Очень усложняют работу жалобы. Иногда родственникам кажется, что мы неправильно или совсем не лечим человека, и они начинают угрожать врачам. Даже в таких случаях мы готовы к диалогу и детально объясняем выбранную тактику лечения».
«В костюме ты не можешь поесть или сходить в туалет»
«Тяжелее всего в первые две недели. Обливаешься потом, дышать тяжело, а затем как-то привыкаешь», — говорит медсестра, надевая защитный костюм. Врачи, медсестры и санитары выходят на шестичасовую смену в грязной зоне, которую еще называют красной.
В красной зоне нельзя расстегиваться и снимать респиратор, перчатки или очки. «В костюме ты не можешь поесть или сходить в туалет. Нужно терпеть. Сложнее всего бывает в жару. В первые дни были еще отеки, но потом организм адаптировался», — говорит врач Валерия Иванова.
Старшая медсестра Изабелла Тистяхова проводит подробный инструктаж: «Всю свою одежду снимаешь и оставляешь в чистой зоне. Затем надеваешь эту зеленую форму и лишь потом — защитный костюм. С собой брать ничего нельзя — только телефон в чехле».
В санпропускнике мы с врачами и медсестрами сперва надеваем одноразовую медицинскую шапочку, плотный респиратор, защитные очки, бахилы и в конце — костюм.
Согласно правилам медики в красной зоне носят по две пары перчаток. Последний штрих — аккуратно заклеиваем пластырем все «стыки». Это кисти, лодыжки и зазоры между респиратором и очками.
Через пять минут становится нестерпимо жарко и запотевают очки. Делюсь впечатлениями со старшей медсестрой, она улыбается и машет рукой: «Да это с непривычки. Потом освоишься. Сама не заметишь, как быстро пролетит время в красной зоне».
Врач-инфекционист Марина Выгузова.
Врачи со смущенной улыбкой говорят, что со временем привыкли подолгу работать в защитных костюмах. «В конце концов, это наша работа. Как только появляется новый вирус, врачи-инфекционисты всегда оказываются на передовой. Меня не спрашивали, хочу я или нет работать с больными коронавирусом. Был звонок: „Марина Афанасьевна, командируем тебя в инфекционное отделение — встаешь на дежурство“. 28 марта я переехала в гостиницу „Лена“ и жила там, пока была в ЯРКБ. С 15 июня живу и работаю здесь», — рассказала инфекционист Марина Выгузова. Она, как и другие врачи, числится в штате Медцентра Якутска, но сейчас работает во временном стационаре.
«С родными не виделась с апреля»
Врачам, медсестрам и санитаркам, как и пациентам, нельзя покидать стационар. Они живут прямо здесь. У каждого своя комната. Общих собраний нет, завтраки, обеды и ужины — поодиночке. Все эти меры нужны, чтобы медики не заболели все вместе.
С близкими и детьми работники стационара созваниваются по видеосвязи в WhatsApp.
«С детьми не виделась с 12 мая, — говорит Валерия Иванова, врач-терапевт Медцентра Якутска. — Сыну девять, дочери в августе будет 11. Они живут сейчас с папой. Спрашивают: „Когда вернешься домой?“ Скучают, конечно, но уже привыкли, что мамы нет рядом».
Врач Валерия Иванова.
Валерия сама вызвалась работать в стационаре. «У многих коллег в Медцентре маленькие дети, а у меня — уже большие, самостоятельные. Подумала: надо поддержать своих, к тому же это опыт и новые знания. Поначалу было непривычно, а сейчас чувствую себя как дома. И повезло, что коллектив сплоченный и очень дружный».
Врачи Октябрина Сокольникова и Мария Саввинова.
«Я вызвалась работать в стационаре, когда узнала, что здесь лечатся студенты СВФУ, — рассказала Октябрина Сокольникова. До пандемии она была врачом-педиатром Медцентра Якутска. — Сама окончила Северо-Восточный федеральный университет и поэтому очень хотела помочь ребятам. С родными не виделась с апреля. Родители переживают за меня, но я говорю им, что у меня нет страха заболеть. Все-таки это наша работа. И когда видишь радостные глаза пациентов во время выписки, понимаешь, что все не зря».
Врач инфекционной бригады Мария Саввинова работала до перевода в стационар отоларингологом в Медцентре Якутска. «Я понимала, что работа здесь станет для меня огромным и важным опытом, поэтому вызвалась как доброволец, — говорит Мария. — Врач всегда должен быть готов помогать больным в любых условиях».
Дома за Марию переживают ее мама, трехлетний сын, родственники. «Родные знают, что я, если нужно, пойду в огонь и воду, поэтому и не думали отговаривать. Они спокойны за меня. Друзья — сами медики, все понимают без лишних слов».
«Мы видим, что решения, которые принимает оперштаб республики, правильные, но многие их недооценивают и в результате попадают в больницу, — считают врачи. — Поэтому наш совет — прислушивайтесь к рекомендациям медиков и оперштаба. Так мы сможем быстрее справиться с пандемией».
Всего в стационаре 42 человека, включая шестерых врачей. Перед тем как устроиться сюда, все медработники прошли повышение квалификации и получили сертификаты.
Медсестры стационара заполняют документы.
Врачи ежедневно проводят обходы и осматривают пациентов, подбирают для каждого индивидуальную тактику лечения. «Мы назначаем терапию строго в соответствии с методическими рекомендациями Минздрава РФ последней версии, — объясняет Иван Луцкан. — Нет какой-то одной универсальной схемы, которая подойдет всем. У кого-то аллергия на определенные препараты, тогда мы подбираем другие. Одним лучше принимать лекарства в виде таблеток, а для других будут эффективнее инъекции».
Из-за того, что о вирусе известно не так много, люди вначале паникуют и ожидают, что их тут же подключат к аппарату ИВЛ и будут делать минимум по десять уколов в день.
Заведующий стационаром Иван Луцкан.
«Некоторые пациенты хотят, чтобы врач 24 часа в сутки стоял у дверей палаты. В этом нет необходимости. Мы внимательно следим за состоянием пациентов. Во-первых, врачи каждый день делают обход. Во-вторых, средний медперсонал постоянно отчитывается перед нами по каждому больному. Медсестры ежедневно выдают им лекарства, измеряют температуру, уровень насыщения крови кислородом, ставят инъекции, если нужно, берут анализы», — говорит заведующий, показывая большую электронную таблицу с данными.
«Мы часто видим здесь людей, которые были уверены, что вирус — это вранье, его не существует, — продолжает Иван Луцкан. — Другие надеятся, что им повезет. Пока эта болезнь не коснется лично тебя или твоих родных, ты не будешь осознавать, насколько заразен и опасен этот вирус».
Руководство и коллектив стационара благодарят за поддержку и помощь коллег из Медцентра Якутска, Минздрава Якутии, ЯРКБ, РБ №2 — ЦЭМП, РКБ №3, ЯРПНД, ЯРНД, Станции скорой медицинской помощи Якутска, сотрудников оперативного штаба республики, управления Роспотребнадзора по Якутии, руководство городской полиции и управления Росгвардии по Якутии. Также врачи выражают благодарность СВФУ, движению волонтеров-медиков, студентам Мединститута СВФУ, сотрудникам Минэкологии Якутии, предпринимателям и всем, кто помогал, но стесняется озвучивать свои имена. «Хочу поблагодарить всех коллег, которые помогают нам. Их очень много. Спасибо вам большое за совместную работу», — обратился к коллегам Иван Луцкан.
«Поехала на поезде в Нерюнгри, так и заразилась»
Самой возрастной пациентке стационара было 87 лет. Она и еще одна женщина 86 лет уже выписались из больницы. «86-летняя бабушка сходила на похороны родственника и заразилась, — говорит заведующий. — Помню, в каком состоянии она была в первый день. Совсем не было сил. А через пять дней на нее было любо-дорого смотреть».
Наталья Белых. Она часто рассказывает медсестрам и врачам о семье и годах войны.
Еще одна бабушка — блокадница Ленинграда Наталья Белых — проходит сейчас лечение в стационаре. Ей 85. «Очень переживали за нее, когда она только поступила. Была совсем слабой. Сейчас ее состояние намного лучше», — радуются врачи.
Многие пациенты не могут точно сказать, где и как они заразились. «Я ни с кем не встречалась, никуда не ходила — только в магазин за продуктами, — говорит ухоженная женщина. Ей 59, она на пенсии. В июне и июле сидела дома с внучкой. — На улицу всегда выходила в маске и перчатках. Но все равно не убереглась. Когда поднялась температура, решила, что простудилась. Из симптомов были жар и слабость. Сын приехал и вызвал участкового. Меня направили на КТ: там выявили, что легкие поражены на 25–30%».
«В тот же день приехала скорая, — продолжает женщина. — От страха я начала плакать. Думала, что уже не выздоровею. Девушка, которая была в бригаде скорой, успокаивала меня как могла: „Ты моя хорошая, не плачь, все будет нормально“. Это было именно то, что мне нужно было услышать в тот момент. И в скорой, и в стационаре я встречала неравнодушных, доброжелательных людей. Насколько нужно любить свою профессию, чтобы при такой колоссальной нагрузке находить для каждого добрые слова?».
Ее соседка по палате — тоже женщина лет 60 — думает, что могла подхватить вирус в торговом центре. «Чувствовала себя очень плохо. Температура, ломота по всему телу, было сложно сделать глубокий вдох. Участковый врач сказал, что возьмет анализы на восьмой день, и у меня началась паника. Я говорила, что не могу ждать. У меня диабет, проблемы с сердцем, а из-за вируса я совсем слегла. В первый же день лечения почувствовала себя лучше. Смогла наконец-то нормально поспать».
Спускаемся с шестого на третий этаж. Здесь развернуто провизорное отделение — для пациентов, у кого еще не подтвержденный результат COVID-19, но есть симптомы. Здесь больные лежат в палатах поодиночке.
«Поехала на поезде в Нерюнгри, так и заразилась, — рассказывает пациентка из провизорного отделения, ей 65 лет. — Была пневмония. Лечусь здесь неделю и чувствую себя хорошо: начала снова нормально дышать и ощущать запахи. Условия очень комфортные. Врачи и медсестры постоянно заглядывают, проверяют самочувствие. Прямо видно, что им не все равно — вкладывают душу».
Не все пациенты соглашаются рассказать свою историю. Многие думают, что их узнают и после выписки будут избегать или даже травить друзья и коллеги. Но, как объясняют врачи, если человека выписывают из больницы — он полностью здоров и не может никак никого заразить.
Выход из грязной зоны
Выход из красной зоны сравним с полноценным ритуалом. В санпропускнике стоят несколько контейнеров с дезинфицирующим раствором. Сначала нужно помыть руки в перчатках в растворе, потом тщательно ополоснуться, затем поочередно снять очки, респиратор, шапочку, перчатки и костюм.
«Когда снимаешь средства защиты и костюм, нельзя касаться их внешней стороны», — объясняет медсестра. Все делается максимально осторожно. В конце все «выходцы» из грязной зоны в обязательном порядке принимают душ. Только после этого можно переодеться в свою одежду.
Спрашиваю у старшей медсестры Изабеллы Тистяховой, что она первым делом сделает, когда пандемия закончится. «Возьму отпуск и поеду в деревню, — отвечает она. — Хотим еще с девчонками-коллегами поехать на море. Не знаю, получится или нет. Но такая вот мечта».