дверь где живут армяне
Эм. где же живут армяне?
Дубликаты не найдены
Гендальф, как будет «друг» по-эльфийски?
Ну вот, скажи «ընկեր» и войдёшь!
Просто представьте, что там внутри)
Так их первых и обворуют.
Просто обычная квартира при установке таких дверей автоматически становится ДВОРЦОМ.
Не, то другое видео, видимо их вторая квартира)
Ответ на пост «Дверная ручка в Питере»
Фото давнее, точный адрес не вспомню, где-то на Васильевском, на одной из линий.
Дверная ручка в Питере
Интересное решение
Дверь можно было и повыше сделать
Чтобы пЁсель мог видеть снаружи, что творится в доме
780 лет старому каменному входу, Дивриги, Турция
Как однажды местера спалились.
Дорогие подписчики, простите что пост не по теме(
История из моей жизни, а по этому поделиться стоит.
Мне было 17 лет. 2011 год на дворе.
Поехали мы как-то на заказ, в населённый пункт (км 100 от минска), название и не помню уже. в дом заказчика ставить шкаф из массива. Красивый такой. модный. под стиль старинных шкафов айсбергов. (опять, же не об этом разговор).
Смысл в том, что такого дома, как у заказчика, я и на картинках то не видел.
Это был особняк. на 1 семью. (В РБ тоже богатые люди есть оказывается)
Всё убранство дома дорого-богато. В туалете к примеру, в дверь врезан был айпад. хз зачем, но мне понравилось. пока мысли выдавливал, прошёл много уровней в энгри бёрдс.
Как человек, он весьма интересен. Педантичен. Строг к исполнительности. На жену он свою кричал весьма и весьма не тихо. (она в тот раз, забыла доставку мебели в домик для гостей заказать)
Во время нашего визита первого, (дизайн оговаривали) Другие мастера, оформляли договор на установку 26 или 29.. не вспомню уже. одинаковых дверей из молочного дуба. материал крайне не дешёвый. если конечно массив. (Цена всех этих дверей = цене моей трёшки)
Вроде всё всем понравилось. дизайнер была на 25 небе от счастья. (Такой-то откат получит. ещё бы)
Спустя месяц, мы приехали ставить наш заказ.
я обратил внимание, что двери уже стоят. красивые, аккуратные. И того цета, что им тогда предлагали.
Ставим значит мы наш заказ. заканчиваем уже.
девочка дизайнер спрашивает у нас, скоро ли мы наш бус от дома отгоним, чтобы подвезли последние двери в дом. Я с хозяином и дизайнершей спускаюсь по лестнице, и слышим, как на нижнем этаже установщики дверей болтают.
один из них ковырял деревяшку, чтобы врезать замок плотнее, и ругался.
-БЛЯТЬ, как меня зае*ал этот мдф. ломается ссука.
В этот момент, я увидел 2 противоположных выражения лица. у дизайнера страх и смятение, у хозяина удивление, медленно переходящее в гневное.
кароч. чтобы вы понимали, 1 дверь из массива = стоимости изготовления и установки 8 дверям из мдф и каркаса сосны.
Мораль. а нет морали. Я тоже обманывал заказчиков. не так солидно конечно. но все мы не без греха.
«Говорили — сами виноваты, что остались» Как армяне живут в Азербайджане и почему после двух войн они все еще верят в мир
Чуть больше года назад в Нагорном Карабахе вспыхнула новая война. Противостояние армянских и азербайджанских сил продолжалось 44 дня и закончилось тем, что Азербайджан вернул утраченный после первой карабахской войны контроль над большей частью региона. Конфликт до сих пор окончательно не урегулирован, а диалог между враждующими сторонами кажется невозможным. Между тем в Азербайджане еще живут армяне, которые верят — войны когда-нибудь закончатся, и если не политики, то простые люди начнут снова говорить друг с другом. Корреспондент «Ленты.ру» пообщалась с армянами, оставшимися 30 лет назад в Азербайджане, и выяснила, почему они решили остаться и как война в Нагорном Карабахе трагически изменила их судьбы.
Бакинские нюансы
Вартан Карамян — бакинский армянин. В Азербайджанскую ССР его родители переехали в середине 1950-х из карабахского Красного села. Дядя Вартана — Сарухан Карамов был известным музыкантом, представлявшим на советской сцене азербайджанскую культуру. Он и переманил родню в Баку, который тогда считался культурной и экономической столицей Закавказья. Люди тянулись туда со всех союзных республик в поисках лучшей жизни.
Бакинские армяне часто меняли фамилии, чтобы пробиться в азербайджанской среде. Прослыть знаменитым с фамилией Карамов было проще, чем с фамилией Карамян. Вот дядя Сарухан и пошел на русификацию фамилии. Но эти нюансы не мешали бакинцам ладить между собой. Армяне и азербайджанцы называли друг друга земляками и до первой карабахской войны: по воспоминаниям Вартана, никто не придавал значения нациям.
Азербайджан — моя родина. В паспорте место рождения — Баку. Невозможно изменить жизнь в угоду политике. Сколько себя помню, дружил с азербайджанцами
Вартан признается, что вопрос об армянской диаспоре Азербайджана всегда ставит его в тупик: «Понятия не имею, что такое армянская диаспора в Баку. Армяне, азербайджанцы, русские, евреи — мы жили бок о бок, ходили в одни и те же школы, магазины». Ему намекнули на принадлежность к армянской нации лишь однажды в школе. В классе появился новенький: азербайджанец, переехавший в Баку из Саратова. Он плохо говорил на родном языке, но учителя взялись его опекать. Вартан свободно говорил по-азербайджански, но преподаватель по литературе занизила ему оценку за стихотворение. Новенький подготовился хуже, но получил «отлично».
Учительница призналась, что не может поставить азербайджанцу четверку по родному языку. Армянину можно. Мне было очень обидно. Но потом в училище, когда я учился на фотографа, меня, наоборот, ставили в пример азербайджанцам. Я свободно говорил и знал грамматику
Первая карабахская война стала для Вартана неожиданностью. В конце 1980-х он проходил срочную службу в Военно-морском флоте СССР в Мурманске. В феврале 1988-го услышал от сослуживцев, что в Закавказье вот-вот вспыхнет война. «Кто с кем воюет-то?» — ухмыльнулся он, но включил телевизор. По центральным каналам сообщали, что в азербайджанском Сумгаите произошли массовые погромы и убийства армян. Вартан бросился звонить родным. Те успокоили, что им ничего не угрожает.
Летом отец и мать сообщили ему о переезде в город Капан на юге Армении. Они просили сына не возвращаться в Баку. На вопросы, почему переехали, родители отвечали расплывчато. Говорили, что им посоветовали, хотя вроде никто им в Азербайджане не угрожал.
Тогда я впервые задумался: какой родине служу? Призывали в Советскую армию. Пока служил, страна распадалась на глазах
Дембель Вартана совпал с землетрясением в Спитаке в декабре 1988 года, когда погибли по меньшей мере 25 тысяч человек. Он приехал к родным в Армению. «Люди спасали выживших, разгребали завалы. Но все разговоры были о войне с Азербайджаном», — вспоминает он.
Материалы по теме
«Сбросить колониальное иго»
«Они расчищали себе путь огнем»
В начале 1989 года стало понятно: конфликт неизбежен. В Ереван каждый день прибывали переполненные вагоны беженцев. Армяне оставляли дома и квартиры в Азербайджане и бежали прочь от выстрелов, мародерства и насилия. В Баку прибывали такие же составы с азербайджанцами из Армении. Они тоже бросали все имущество, спасаясь от войны.
Свой среди чужих
Друзья в Баку удивились, но обрадовались возвращению Вартана. Предлагали пожить у них, объясняли, что так безопаснее. Но мужчина поселился в своей квартире. Соседи-азербайджанцы помогали: заносили еду, штопали и стирали одежду. Никто не упрекал его за то, что он армянин. Обвиняли политиков, что спровоцировали войну между двумя народами.
Происходили и странные вещи. Например, азербайджанцы начали агитировать Вартана выходить на антиармянские митинги. Заманивали шашлыком и алкоголем: «Я разводил руками, мол: «Вы с ума сошли? Я армянин!» Казалось, люди сами до конца не понимают, что творят». Прожив в Баку в разгар армяно-азербайджанского конфликта почти год, Вартан понял — дальше рисковать нельзя. Поворотным моментом стало нападение на родственника в центре города. «Находиться в Баку стало опасно. Я уехал в Россию, потом в Испанию. Там и осел. Со временем перевез в Европу родителей. Хотелось сбежать от безумия вокруг», — рассказывает он.
Спустя почти 30 лет Вартан вернулся на Кавказ. В 2016-м он приехал к родственникам в Нагорный Карабах с сыном Феликсом. Мальчик профессионально занимался музыкой с итальянским тенором Робертино Лорети — ему предсказывали большое будущее в мире оперы. Но оказавшись на малой родине, юный музыкант решил остаться. Учебу продолжил в Степанакерте.
«Сын влюбился в природу, добродушных и приветливых жителей Нагорного Карабаха. Попросил, чтобы мы остались. В Степанакерте он окончил школу, потом поступил в музыкальное училище имени Саят Нова в Степанакерте. Ни разу не пожалел, что променял Барселону на Кавказ. До окончания учебы оставалось полгода, но снова грянула война», — вспоминает мужчина.
Материалы по теме
«Дети не должны это видеть»
В чем сила?
Когда в начале ноября 2020-го начались бои за Шушу, Вартан гостил в России. Он был уверен, что сыну в Нагорном Карабахе ничего не угрожает, что это очередное мелкое противостояние, которое быстро погаснет. Но внезапно позвонил друг-азербайджанец и закричал в трубку: «Спасай сына! Чего ты медлишь? Вывози его срочно!»
Сын часто просыпается от любого шороха. Ему кажется, что снова стреляют. Зовет меня в укрытие. Вспоминает брата. Но война не спрашивает. Она приходит и убивает. Моему племяннику едва исполнилось 20 лет
Вартан уверен, что вражда армян и азербайджанцев ни к чему хорошему не приведет. У него по-прежнему много друзей в Баку, и отношения с ними проверены временем. «В моей памяти город Баку останется гостеприимной солнечной столицей Азербайджана, где царил мир и не было места конфликтам», — говорит он.
Второй после Одессы
Мария Алиева, в девичестве Карапетян, родилась на Алтае, но всю сознательную жизнь провела в Азербайджане. Родители переехали в Баку, когда ей исполнилось семь лет. На Кавказе первое время все казалось необычным. После сибирского холода обилие солнца, гор и зелени поражало. Еще одно детское воспоминание — азербайджанцы строили дома близко друг к другу, и соседи часто заходили в гости просто так, потому что живут очень близко. В Алтайском крае расстояния между домами были большие, а люди старались лишний раз из дома не выходить, особенно зимой. Поэтому соседей почти не знали.
Баку считался вторым многонациональным городом после Одессы. Там жил мой дядя, он и позвал родителей. Соблазнил тем, что в Азербайджане живет большая армянская диаспора. Но никто не делил людей на нации. Мы все были бакинцами
В Баку Мария выучилась в русской школе, потом поступила в училище. Замуж вышла за азербайджанца. Это не считалось необычным, и родственники поддержали молодых. «Свекровь настояла, чтобы я поменяла религию перед свадьбой. Родня мужа жила в бакинской деревне Маштаги, где даже при Союзе жители были очень религиозны. Меня отвели в мечеть, и так я стала мусульманкой. Родила четверых детей», — рассказывает собеседница.
За всю жизнь Марии ни разу не удалось побывать в Армении. Хотя дед много рассказывал про огромный дом в Горисе. Его репрессировали и сослали в Сибирь. После первой карабахской войны было не до путешествий. На войне у женщины погиб старший сын Самир. «Мой мальчик учился в Нахичеванском военном училище. Оттуда его и призвали на фронт. Попал в самое пекло боев, там и погиб. Помню, прибежит в детстве, обнимет и говорит, что всю жизнь будет меня защищать. 19 лет было ему, не пожил толком», — плачет Мария.
Мария злится, когда ее спрашивают о конфликте из-за Нагорного Карабаха. Она уверена, войну спровоцировали политики.
За валидол хватаюсь, как слышу по телевизору о генетической несовместимости армян и азербайджанцев. Столько лет народы прожили на одной земле, а теперь гены не те. До войны наоборот говорили, сколько между нами общего. Теперь различия ищут
Мария уверяет, что не слышала ни одного упрека в своей адрес ни во время первой войны, ни во время второй. Наоборот, все старались помочь и поддержать морально. «В конце 1980-х, когда начинался конфликт из-за Нагорного Карабаха, меня вызвали однажды в КГБ. Спросили, говорю ли я на армянском. Просили перевести какое-то секретное письмо. Но я только разговорную речь знаю, переводить не могла. От меня отстали. Если не говоришь на языке, то быстро его забываешь», — делится Мария.
В бакинском поселке Маштага, где они жили с супругом, ее называют сестрой милосердия. «Во время войны Маша оббегала до сорока домов в округе. Она безотказная — как скорая помощь. Кому укол сделает, кого накормит», — встревает в беседу соседка. «Дружим с Марией Егоровной 32 года. Она помогала мне нянчить детей. Когда началась война в Карабахе, никто не тыкал пальцем и не упрекал, что она армянка. Для нас она родная», — добавляет другая соседка.
В Азербайджане до сих пор живут около 20 тысяч армян. Время от времени женщина видится с армянскими подругами. «Как и я, они вышла замуж за азербайджанцев, так и остались в Баку», — объясняет Алиева-Карапетян.
Вопрос, за кого воевать, в нашей семье никогда не стоял. Мы против войны, но родиной считаем Азербайджан. Мы тут всю жизнь прожили. В чем нас упрекать?
«Женились по любви, не по нации»
Эльмира Гасанова, в девичестве Григорян, родилась в Степанакерте. Родители переехали в Азербайджанскую ССР после Великой Отечественной войны, когда ей было меньше года. Баку считался зажиточным городом, и найти там работу было проще. В Армению ездили по праздникам. «Вокруг меня с детства звучала армянская, азербайджанская и русская речь. Свободно говорю на трех языках. Но на русском — уже с небольшим азербайджанским акцентом», — смеется Эльмира.
Материалы по теме
«Запачкал кровью всю машину»
«Люди бежали в панике»
Бакинские и карабахские армяне в советский период говорили и на азербайджанском. «Наши соседи шутили, что бакинцы говорят на особом языке — смесь азербайджанского, армянского и еврейского, — шутит женщина. — Кто-то говорил по-армянски, а отвечали ему по-азербайджански».
Эльмира часто гостила в Нагорном Карабахе и помнит, как уживались в 1960-1970-е годы армяне и азербайджанцы. Никто не придавал значения нациям. «Моя мама родом из Шуши. Отец — из Зангезура. Много родственников в Степанакерте. Между этими городами я и путешествовала. В какой дом ни войдешь, везде нам были рады. Никто не делил на своих и чужих. Скажи тогда, что карабахцы пойдут войной друг на друга — подняли бы на смех, — вспоминает собеседница. — На застольях поднимали тосты за дружбу народов. Было много смешанных браков. Женились по любви, не по нации».
Эльмира вышла замуж за азербайджанца. Родители не противились. Спросили только, готова ли принять ислам. Ради любви девушка была готова на все, хотя мусульманкой стала не сразу. Лишь несколько лет назад, когда супруги отметили золотую свадьбу, женщина решилась поменять веру.
Родственники мужа не просили меня менять религию. Но я так испугалась, когда прочитала и в Библии, и в Коране: муж и жена не встретятся на небесах, если разной веры. Как представила, что не увижу своего Фархада на том свете, так и побежала в мечеть
Мулла шутливо спросил немолодых супругов, не устали ли они друг от друга за столько лет на земле. Но они были настроены решительно. «Так я стала мусульманкой. Куда я без мужа? Празднуем все равно и Пасху, и Хайит», — делится женщина.
Познакомились Эльмира и Фархад в начале 1970-х. Дядя девушки работал в ЖЭКе главным механиком и как-то попросил ее помочь. «Заболела учетчица смены тетя Поля. Меня попросили поработать за нее на водокачке три смены подряд. Показали вентили, объяснили, как переключать. Только освоилась, и вдруг свет погас. Я давай дяде Аракелу звонить. Он отправил мастеров», — вспоминает Эльмира.
На помощь юной сотруднице ЖЭКа пришли двое электриков. Один из них был похож на актера кино, и у девушки промелькнуло в голове — вот бы выйти за такого замуж. Когда мужчины починили свет, Эльмира напоила их чаем, угостила котлетами.
«Все запасы еды поставила на стол. Они с аппетитом все съели. Не решилась сказать, оставьте мне хотя бы кусочек. Собиралась потом сбегать в магазин, купить булочку к чаю. Но тот, похожий на актера, неожиданно вернулся. Принес пряники, сосиски. Улыбается, мол, это вам вместо съеденного. Мы снова сели пить чай, уже вдвоем. Потом он пригласил меня в театр, кино. Это и был мой Фархад», — рассказывает женщина.
Круговорот истории
Первая карабахская война застала Эльмиру врасплох. Она признает, что в конце 1980-х между армянами и азербайджанцами начались бытовые стычки, но всерьез к этому никто не отнесся. «В 1986 году мы с мужем и друзьями-азербайджанцами поехали в Ереван. Я пообещала показать им историческую родину. Много гуляли по городу, любовались природой, архитектурой, а вечером пошли в сауну. Пока намыливались в женской парилке, подруга пела азербайджанские песни. Вдруг отключили горячую воду, и нам пришлось мыться в холодной. Потом свалилась с температурой. Что интересно, в мужской части сауны горячую воду не отключали», — вспоминает Эльмира.
В 1989-м ее бакинские родственники поспешно переехали в Армению. Звали с собой, но женщина не могла оставить мужа. Соседи относились к ней доброжелательно даже после погромов армянских кварталов и массовых убийств в Сумгаите в феврале 1988 года.
Ужас, страх, безумие. Даже сегодня мне сложно объяснить, что я тогда испытала. Было очень стыдно и за азербайджанцев, и за армян. Уму непостижимо — два народа, проживших вместе, взялись за оружие
Несколько дней женщина боялась выйти даже за хлебом. По телевизору и радио говорили, что в Азербайджане громят армянские кварталы, в Армении — азербайджанские. Больше всего за Эльмиру переживал супруг. Как реагировать на столкновения, не знал и он. По соседству жили несколько армянских семей, но они в спешке уехали. Люди начали получать похоронки.
Архитектура Еревана и тропы Арагаца: зачем ехать в Армению
В 2018 году Ереван отмечал 2800-летие с даты основания Эребуни — первого поселения на месте современного города. Таким образом, Ереван на 29 лет старше Рима. Впрочем, здесь мало что напоминает о долгой истории и далеком прошлом. Ереван стал столицей Армении только в 1918 году — до этого он был относительно небольшим городом. Основная застройка пришлась на ранние советские годы. На роль главного архитектора власти пригласили из Ленинграда Александра Таманяна, и именно он во многом определил современный облик города. Благодаря Таманяну планировка центральной части Еревана напоминает европейские образцы: кольцо, окружающее центр, и ровная сетка улиц внутри него. Он же придумал две главные архитектурные доминанты центра — монументальную площадь Республики и площадь Свободы с Театром оперы и балета.
В процессе реализации плана Таманяна почти всю историческую застройку снесли — теперь увидеть, как выглядел Ереван до начала XX века, можно только на старых фотографиях (например, в Музее истории Еревана или на сайте hinyerevan.com), на картинах Мартироса Сарьяна и Георгия Гюрджяна. Однако тем интереснее попробовать найти более старые слои и увидеть, как сквозь советские здания и активно появляющиеся современные многоэтажки проглядывают свидетельства прошлых эпох.
Сегодня центр Еревана (район Кентрон) — причудливая смесь архитектурных стилей, от неоклассицизма с национальными мотивами на площади Республики и достойных образцов сталинской архитектуры до современных многоэтажек (увы, в основном довольно безвкусных). Большинство зданий построено из туфа разных оттенков, но преобладает розовый, поэтому Ереван часто называют розовым городом.
Скромнее представлен в городе русско-имперский слой: здания конца XIX — начала XX века, построенные из черного, красного, оранжевого туфа в стиле, называемом кавказским ампиром; в основном они сосредоточены в районе улиц Абовяна и Арами. В 1920–1950-е годы активно застраивался малый центр, в основном в стиле армянской неоклассики, изобретенной Таманяном и его последователями. Лучшие ее образцы — на проспекте Маштоца и Кольцевом бульваре. В районе улицы Вардананц можно найти конструктивистские здания, и совсем изредка в городе попадаются архитектурные диковинки типа бывшего персидского консульства на улице Анрапетутян. Ну и, конечно, в Ереване множество памятников архитектуры советского модернизма, среди которых немало выдающихся образцов: старый терминал аэропорта Звартноц, здание бывшего кинотеатра «Россия», летний зал кинотеатра «Москва», Дом шахмат, Спортивно-концертный комплекс (СКК) имени Карена Демирчяна, станции метро «Площадь Республики» и «Еритасардакан».
Если изучать город в хронологическом плане, первым делом стоит отправиться на холм Арин Берд, где расположены руины крепости Эребуни. Крепость заложил царь Аргишти I в те давние времена, когда на месте современной Армении находилось государство Урарту. Археологи нашли здесь каменную плиту, на которой указана дата основания крепости — 782 год до нашей эры. Современное название города восходит как раз к топониму «Эребуни». В ясный (и не очень жаркий) день прогулка по руинам крепости будет очень приятной — вокруг много зелени, а сверху открываются виды на город, но лучше воздержаться от походов сюда в разгар летней жары. У входа на территорию Эребуни находится одноименный музей, среди экспонатов клинописные таблички эпохи Урарту, статуэтки урартских богов, предметы быта.
Свидетельств средневековой эпохи в Ереване практически не осталось. Едва ли не единственные памятники того времени — крошечная церковь Катогике XII –XIII веков на улице Абовяна, рядом с которой построена большая новая церковь, и церковь Сурб Зоравор, затерянная во дворах между улицами Туманяна, Сарьяна и Пушкина. Последнюю советские власти собирались снести, и спасти ее удалось лишь благодаря заступничеству художника Мартироса Сарьяна, жившего в доме неподалеку и любившего изображать ее на своих картинах.
Еще одно свидетельство средневекового прошлого — руины храма Звартноц недалеко от ереванского аэропорта (который именно в честь храма получил свое название). «Храм бдящих ангелов» был построен в 640 –650 годах и разрушен землетрясением в X веке. В Звартноц лучше всего ехать в ясный день — отсюда открывается отличный вид на Арарат.
В османо-персидский период в городе появилось множество мечетей. Из них сохранилась лишь одна — Голубая мечеть на проспекте Маштоца, построенная в 1766 году. Сидя в ее тихом дворике, можно попытаться представить, как выглядел город на рубеже XIX –XX веков, когда мечетей здесь было столько же, сколько церквей — и те, и другие снесла советская власть, задумавшая полностью перепридумать Ереван и сделать его городом с европейской планировкой. К османо-персидскому периоду также относятся дома со стрельчатыми окнами и остатки персидской мечети 1687 года в Конде, внутри которой сегодня живут потомки бежавших от геноцида из Турции армян.
Кстати, именно в Конде можно найти много живых свидетельств прошлого. Это один из самых старых непрерывно обитаемых районов города, здесь сохранилось больше всего старых зданий, правда, большинство из них в упадочном состоянии. Большинство зданий относятся к XVII веку. Район живет своей жизнью, которая, как кажется, совершенно не пересекается с жизнью центра. Прогулка здесь — удовольствие особого рода и понравится далеко не всем, однако хотя бы раз стоит подняться по крутым лестницам, уходящим вверх от улицы Сарьяна, и погулять по запутанному лабиринту улиц. Архитектурная доминанта Конда — церковь Сурб Ованес XV века, а напротив нее, на улице Прошяна, видна знаменитая стена, один из памятников архитектуры советского модернизма.
Споры о судьбах Конда ведутся давно, власти периодически заявляют о планах снести старые здания. Со стороны кажется, что реставрировать район слишком сложно и экономически нецелесообразно. А пока судьба Конда остается туманной, местные жители пытаются вдохнуть сюда новую жизнь. Один из таких проектов — Kond Gallery — придумал ереванский стрит-арт-художник Серег Навасардян, чьи узнаваемые граффити можно найти и в других районах города. Благодаря Kond Gallery в Конде не только появилось множество граффити, но и стали проходить концерты, кинопоказы и другие мероприятия, благодаря которым в старый район потянулась креативная молодежь.