Что значит шишел мышел
Механика сплошных вторников
Частный блог обо всём понемногу (comme ci, comme ça).
под писка
вторник, 11 декабря 2018 г.
Шишел-Мышел
Кстати, знаете ли вы, что одно из первых письменных свидетельств о неком Шишеле относится к 1904-му году? «Сборник статей, читанных в Отдѣленіи русскаго языка и словесности Императорской академіи наук, Том 77» объясняет:
«Шишел», — слово встрѣчается только въ дѣтскихъ играхъ; когда дѣти конaются передь игрой, въ концѣ прибавляютъ: «шишелъ выпелъ*, вонъ пошелъ».
Из чего можно заключить, что даже Императорской академіи наук было къ тому времени неведомо, что сие слово означаетъ. Что же касается мышела, то он появляется намного позже, в 1970 году в трудах детского писателя Льва Рахлиса, сам он отрицал своё авторство, и не исключено, что небезосновательно.
Так кто же такой Шишел? Единственное, что можно более-менее уверенно утверждать, так это то, что так называли некоего человека. На это указывает существование фамилии Шишелов. По установившимся правилам, фамилии на -ов образовывались исключительно от имён собственных. Некоторые этимологи фамилий выводят шишела от диалектного слова шишлять, упомянутого в словаре Даля. Сам Даль утверждает татарское происхождение этого слова, несмотря на то, что в татарском языке ни такого, ни похожего слова с подходящим смыслом нет**. И ни у Даля, ни у кого ещё, других версий происхождения шишляния тоже нет.
В «Словаре книжников и книжности Древней Руси» есть такая статья:
Логгин*** (по прозвищу Корова Шишелев, или Шишеловский) (ум. 1624) – уставщик Троице-Сергиева монастыря, мастер-распевщик. Родом из Великого Устюга (в синодике 1595 г. из ризницы Троице-Сергиевой лавры (ГБЛ, ф. 304. III. № 25) сохранилось имя его отца – Тихон). Л. начал службу клириком в Московском Чудовом монастыре, о чем свидетельствует рукопись ГБЛ, ф. 304.1. № 428 (стихирарь с писцовой записью Л.), затем был головщиком, а позднее уставщиком в Троице-Сергиевой лавре. Год смерти Л. определяется по синодику Троице-Сергиевой лавры ГБЛ, ф. 304. I. № 41. Л. отличался буйным и неуживчивым характером, неоднократно вступал в конфликт с архимандритом Троице-Сергиевой лавры Дионисием Зобниновским, с церковными властями по вопросам богослужения, догматики, а также отстаивая свои убеждения в вопросах певческой практики.
Тут надо заметить, что Великий Устюг соответствует ареалу диалектного шишлять, как он обозначен в словаре Макса Фасмера, но вот самого шишела или шишелы в словарях нет.
Кроме того, озабочивает вставное «е» перед «л». Не то, чтобы его никак нельзя было бы объяснить, но без него проще. Иначе надо предполагать исходный корень шишь-, что несколько избыточно с мягкостью. Кстати, об исходном. Очень похожая пара шелъ-шьла (шёл-шла) происходит от хода и тоже несколько загадочна. С другой стороны.
Возможно здесь и разгадка. Недаром шишел прижился в детской считалочке и передаётся от поколения к поколению уже более ста лет****. Есть такие сочетания звуков, в которых язык запутывается, они очень плодотворны, а дети любят креатив, а тут ещё и редупликация, а за ней эхо-редупликация, м-м-м. Однако, это же свойство уводит подобные слова из ядра лексики на периферию, либо производит из них множество неузнаваемых вариантов (шишел-мышел, идущий-шедший).
Что касается же шишела из считалочки, то, вероятней всего, его прародителем был какой-то вполне реальный и конкретный Шишелов (носителей этой фамилии было и есть немало). Дети любят конструировать одни языковые формы из других, это один из инструментов познания языка, а тут ещё и раскопки. В чьем детстве сверстники не искали корни его фамилии? Хотя. кто знает, может уже в XVI веке существовала считалочка про неугодного и вечно гонимого шишела, в честь которого и прозвали первого, такого неуживчивого Корову Шишелева?
__________________________________________________________________________
* не исключено вмешательство цензуры
** что нормально для Даля, у него все этимологии фуфловые
*** к log in имеет только опосредованное отношение, через греческий язык
**** грамота ру отрицает его существование
Евгений Арензон ШИШЕЛ-МЫШЕЛ, БРАТ ЭНИКА-БЕНИКА
ШИШЕЛ-МЫШЕЛ, БРАТ ЭНИКА-БЕНИКА
Эник-беник — литературный герой со стажем. Живет он в стихах Овсея Дриза. А родился из детской считалки, которая начинается так: «Эники-беники ели вареники…»
Шишел-Мышел появился в читательском мире совсем недавно. Снарядил его в литературную дорогу челябинский поэт Лев Рахлис, обнаружив как-то в детской считалке «Шишел-мышел, Ванька вышел…»
Книжка Л. Рахлиса, по-дебютантски тонкая, выпущена Южно-Уральским издательством. Перехваливать ее нет надобности. Она не из событий в детской литературе, но из хороших ее фактов. А известного поэта и его героя вспомнил я для того, чтобы показать творческие ориентиры Л. Рахлиса. Он не подражает О. Дризу, а идет с ним в одном направлении.
Есть поэты, любящие подсюсюкнуть малышу, укутать его ватой уменьшительных суффиксов. Есть поэты, любящие детей только за то, что они когда-нибудь станут взрослыми. Такие авторы ведут ребенка по кратчайшему пути к трезвой солидности.
Л. Рахлис принадлежит к тем работникам трудной литературы для маленьких, которые не занимаются сентиментальной консервацией детства, но и не считают детство всего лишь подготовкой к настоящей жизни.
Хорошие детские поэты всегда уважительны к реальности мира малышей, понимая его абсолютную ценность. В этом мире игра — самая убедительная достоверность. Ребенок, играя, познает себя и людей. Но он не только учится жить. Он уже живет своей интересной жизнью. Самое серьезное воспринимается им с игровой стороны. Поэтому, например, Шишел-Мышел опечален, когда в трамвае некому уступить место. По той же причине он невзначай, между прочим, познает возможности родного языка, весело играя словами, как любопытными игрушками («металлолом», «металлозвон», «металлогром», металлохлам» и т. д.).
Маленький персонаж книги Л. Рахлиса — человек очень деятельный и могущественный. Он, правда, может пуститься наутек от смирного козла, приняв его за страшного зверя. Тут уж сказывается его городское происхождение. Но среди машин, среди уличной толчеи и людского разнообразия чувствует он себя запросто:
«Ать-два, ногу выше, Ать-два, так держать, Ать-два, Шишел-Мышел нынче вышел погулять».
И сразу находится у него множество дел: то чинит мальчик скамейку, то разбирается в дорожном происшествии, то беседует с бабусей-соседкой, снисходительно прощая ей старческую чудаковатость.
Шишел-Мышел, как всякий нормальный ребенок, ощущает себя хозяином созданной им действительности. Происходит это потому, что придумавший его поэт понимает суть детского мировосприятия. Для ребенка весь мир нов, неожидан, заманчив, это лаборатория бесконечных открытий. Движимый инстинктом познания, он придумывает невероятные связи и отношения между окружающими его вещами и явлениями. Сознательно допускаемые нелепости своеобразно утверждают истинное положение дел. Это метод «проб и ошибок» в своей подчеркнуто игровой, изначальной форме. Лучшие страницы книжки «Шишел-Мышел» (стихотворения «Кто дает нам молоко?», «Что ответил Шишел-Мышел», «Особая примета» и другие) как раз воссоздают типичные для детского фольклора ситуации нелепостей, шиворот-навыворот.
Это правда или вздор:
На синицу сел забор?
На синицу, на певицу,
Сел забор, сел забор.
Это правда или вздор?
— Нет, не правда. Это вздор.
Разве может сесть забор
На синицу, на певицу,
Если б сел он на дрозда —
Стихи Л. Рахлиса веселы, благожелательно ироничны по отношению к малышу и, самое главное, рождены как бы в атмосфере незамысловатой случайности. Как говорится, сию минуту. Впечатление легких импровизаций, несущих в себе мимику, жест:
Муравей услышал топот,
Цокот, грохот, перестук.
Это шел по переулку
Лапотищи у него — ВО!
Животище у него — ВО!
И глазищи у него — ВО!
А головка у него — во.
Когда же у Л. Рахлиса слишком заметен взрослый человек, наблюдающий за малышом со стороны, возникает некая искусственность, «нянечкино» восхищение. Таким стихотворением ( с банальными деталями и весьма приблизительной рифмовкой), к сожалению, открывается книжка:
Только много на лице,
В нем души не чают,
Каждый день вокруг него
Лиризм, совершенно особый в поэзии для детей (классический в этом смысле поэт — поздний С. Маршак), Л. Рахлису мало свойствен. Разумеется, это не упрек, а попытка разобраться в особенности его работы. Стих Л. Рахлиса хорош в сюжетном развитии шутки, каламбура, с частыми повторениями одного и того же слова, с возвращениями к исходному положению. Вспоминается манера Даниила Хармса, у которого Л. Рахлис многому научился.
— Фи, — скривился Шишел-Мышел, —
Я-то знаю, я-то слышал,
Я отвечу вам легко,
Кто дает нам молоко.
Молоко дает корова!
Очень быстро и легко:
Действенность лучших стихов, составивших книжку «Шишел-Мышел», проверена в детских аудиториях. Между поэтом и его слушателями всегда устанавливается завидный контакт. Он читает, скажем, самым маленьким «Течет-течет — не вытечет, Бежит-бежит — не выбежит. Речка в городе у нас называется…» — и делает паузу. «МИ-АСС», — подхватывают все. Дети рады не только тому, что знают свой город. Они приобщились к тайнам сочинительства. Оказывается, и это в их силах. Оказывается, каждый из них похож на веселого человечка со смешным именем Шишел-Мышел. Всех же ему удач в пути, нашему современнику, идущему по большой дороге жизни!
Читайте также
Евгений Батраченко
Евгений Батраченко ПРОЩАНИЕ С ЧЕЛЯБИНСКОМЗакрою дверь,Задерну шторыИ занавески на окне,Но долго будет этотГородХрипетьИ мучиться во мне.За то,Что близко мы знакомы,За то,Что я любил его,Он подступаетК горлу комомПо праву друга моего.Летят года,Огнями тают!Но вот ведь
«Евгений Онегин»
«Евгений Онегин» Вопрос 1.57 «Но, боже мой, какая скукаС больным сидеть и день и ночь,Не отходя ни шагу прочь!»Сколько дней Онегин сидел со своим умирающим
«Евгений Онегин»
«Евгений Онегин» Ответ 1.57 «Но, прилетев в деревню дяди,Его нашел уж на столе,Как дань готовую
Трехликий брат Просперо
Трехликий брат Просперо Придворные, пережившие кораблекрушение и выбравшиеся на берег невредимыми, — это Неаполитанский король Алонзо, его брат Себастьян, брат Просперо Антонио (ныне герцог Миланский) и Гонзало (единственный из всех придворных, заслуживший
Евгений Онегин
Евгений Онегин Как отмечал В.Г. Белинский, «Евгения Онегина» А.С. Пушкин «писал о России для России».[219] Утверждение очень важное. Вообще необходимо сказать, что более полного и более точного раскрытия образа Евгения Онегина, чем это сделано Белинским в 8 и 9 статьях
ЕВГЕНИЙ ОВАНЕСЯН
ЕВГЕНИЙ ОВАНЕСЯН В тургеневские времена эти произведения назвали бы стихотворениями в прозе. В нашей современной литературе этот жанр назвали бы эссе. И — ошиблись бы. Эссе, в конечном счёте, почти никогда не стремится к конкретности, к. предметной подаче материала. Для
1.«Пламя» издало роман «из революционной жизни Кавказа»: «Брат на брата», сочинение г. Цалыккаты Ахмеда.По имени автора и первым страницам чтения я думал, что роман этот переводной. В первой главе описывается
Брат Андрей
Брат Андрей Памяти Андрея КраскоТак и слышалось, как при известии о внезапной смерти Андрея Краско с горечью и досадой крякнула Россия: «Эх, да что ж такое!» – и дальше непечатно. Краско полюбили не за роли, а как-то всего целиком – с его светлыми умными глазами,
«БРАТ СОЛНЦЕ И СЕСТРА ЛУНА» (Brother Sun and Sister Moon) Великобритания — Италия. 1972.121 минута.
Крылатый брат. Н.С. Гумилев (Доклад, прочитанный в Литературном Содружестве 20 сент. 1931)
1. Евгений Листницкий
1. Евгений Листницкий Обратимся еще раз к сюжетной линии Евгения Листницкого и связанным с ней заимствованиям. С середины четвертой части романа резко сокращается присутствие на его страницах одного из главных действующих лиц. Мы встречаем его лишь по одному
ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН — главный герой пушкинского романа в стихах, действие которого разворачивается в России от зимы 1819-го до весны 1825 года, (см.: Ю. М. Лотман. Комментарий.) Введен в сюжет сразу, без предисловий и прологов.Евгений Онегин (гл. 1) едет в деревню к
Кириллов В.В.
E-mail: himmera@rambler.ru
»Мертвецы ничего тебе не сделают. Это из-за живых нужно волноваться. А мертвецы просто хотят, чтобы ты был счастлив…»
Дэвид Боукер «Смерть, которую ты заслужил»
»Шишел – Мышел
Взял, да вышел…
Шишел – Мышел
Странный зверь.
Шишел – Мышел
Взял, да вышел…
Притворив тихонько
Дверь».
(Детская считалка)
Шишел был старым. Годы свои он принял безропотно, готовился к ним, лелеял, нянчился как со сломанной рукой… Когда-то в юности, ему показалось, что сможет дожить до преклонных лет, со всеми вытекающими проблемами, немощью и забвением. Детей он завёл довольно поздно, но успел окончательно состариться уже после того, как сын и дочь ушли от него жить своими судьбами. Самостоятельно. Жену после этого на земле крепко ничего не держало… Он пережил её уже на десять лет, хотя всегда думал, что всё будет как раз наоборот. Его общество никого не отягощало, но все, конечно, знали, что будет только хуже… Шишел был очень упрям. Старым и упрямым… Он всегда убирал за собой… после себя…
И вот, однажды, Шышел вдруг решил приготовиться ко всему заранее. Когда именно это пршло в его седую голову он вспомнить не мог, именно – однажды. Всё, что было с годами накоплено, с ними же и разошлось на решение всяческих текущих проблем. Ему пришлось доживать в маленьком домике на окраине маленького городка. Дом окружал маленький садик, окончательно заброшенный и заросший в непролазные дебри так, что Шишел мог поддерживать в доступности только дорожку, ведущую к дому от кривого забора. Сил ни на что другое у него больше не было… Они начали уходить, вытекать из него, как из гнилой трубы, со временем просачиваясь во всё больше увеличившийся свищ… Страх и осознание приближавшегося конца втолкнуло в старика идею начать готовиться к своему уходу, и, укрепившись, не давала ему более покоя.
Он заказал всё, на что хватало остатков наличности, остальное решил приспособить из того, что валялось под ногами. Дело шло очень медленно, но занятие стало интересным. Сначала Шишел засел за проект и вычертил схему своей конструкции. Примерял так и эдак, выкраивал оторванные от старого забора доски, крепил купленные направляющие к сбитому каркасу, собирал электрическую схему, то и дело, обжигаясь паяльником. Глаза слезились от дыма, но он, под большим увеличением слепых глаз следил, чтобы пускатели срабатывали по его воли, а не произвольно… Когда дошло до земляных работ, дело практически встало. И стояло бы колом, пока Шишел не приспособился садовой тачкой вывозить землю за участок, наполняя её строго до тех пор, чтобы сил хватало на путь туда и обратно… Соседей не было, дети навещали своего старика не часто, и помешать ему никто бы не смог. Когда, наконец, всё было сделано, сказать что именно изменилось в доме было решительно нельзя. Вот что делают терпение и труд…
Шишел лёг на диван, закрыл глаза и снова попытался представить себе то состояние, когда всё вокруг есть, а его самого больше нету… Совсем. Всё осталось и живёт своей жизнью, а его старого, больше нет и никогда не будет. Перед глазами стояла темнота, даже цветных кругов не было… Эти мысли было больно думать. В такое до конца было тяжело поверить, а ух принять это положение дел было вообще невыносимо. Наверное, жизнь запрещало думать долго о таком, поэтому Шишил открыл глаза и уставился в потолок. Левой рукой он в который раз за день дотронулся до вмонтированного в днище дивана небольшого рычажка, приводившего в действие весь механизм. По его замыслу, всё должно было сработать. После замыкания цепи, диван должен медленно начать опускаться. Вниз. Под землю. В его склеп, могилу, которую сам себе смастерил. Он сам себя похоронит, когда придёт срок… Ложе уйдёт на самое дно, края ямы обвалит специальное устройство, а дыра в полу автоматически закроется щитом из досок, хорошо подогнанным под размер, и в цвет. Будто ничего и не было. Ничего… Никогда… На тот случай, если всё случиться во сне, или дело закончится полным параличом, через определённое время должно сработать реле времени, вынутого из старого фотоувеличителя. Конечно, если датчик давления (старые электронные весы), вмонтированный в диван, окажется под нагрузкой. Вот тогда-то всё и случиться.
* * *
Мышел был молод. И горяч. Он не был жестоким человеком, но в критических ситуациях становился крайне агрессивным и решительным. Злым он не был, если считать по средневековым меркам добра и зла, мог бы даже сойти за гуманиста. Врать не любил, точнее не умел, всякий раз краснел и волновался, чем и сдавал себя с потрохами. Без нужды не воровал, если не брать в расчёт инструменты и книги, это, по мнению многих, не считается. На это не распространяется право собственности… Мышел ещё в детстве прочитал о том, что когда-то давным-давно, все кони были цыганскими, и от того, конокрадство не делает их преступниками даже сегодня… Но, и инструменты и книги привязывали к определённому месту. Они были тяжелы, их приходилось таскать из жизни в жизнь на себе, или на спине лошади, но все они принадлежат цыганам… Мышел так не поступал, но принцип усвоил и применял, если вдруг доводилось… Он не был женат, не был отягощён известными ему детьми, от того чувствовал себя одновременно и одиноким и счастливым. Так бывает, когда глаза не видят – сердце не болит. Образование Мышел получал бессистемно и невкрадчиво. Что то, безусловно, знал, но общая картина бытия ускользала. Работать доводилось много, но без интереса и где придётся. Физический труд изнурял, а его голова не слишком дорого продавалась, и, вдальнейшим, Мышел взял себе за правило, работать только по необходимости. Если на то был ряд действительно весомых причин, как то, надвигающееся полное безденежье, голод, отсуцтвие тёплой одежды и крепких напитков. Выпить он любил. Мог и не пить, это не давлело над ним, но пил с удовольствием и помногу, когда был на что. Если с работой было туго, он брался за что придётся и немного скопив, ударялся в бродяжничество. Скитался из города в город, от фермы к ферме. Когда попутным транспортом, но чаще всего пешком. В пути питался консервами, рыбачил, делил харчи со случайными попутчиками. Ночевал, как придётся, в лесу строил шалаш, стелил лапник, или растягивал между двумя деревьями гамак из куска брезента, отрезанного от грузовика. Воровство в дороге зачастую было необходимым действием, и Мышел без колебаний тащил всё, что помогало ему выживать. В остальное же время, предпочитал покупать себе еду и кров, устраивался на работу и жил сам по себе на этом свете…
* * *
Шышел занемог. Его скрутило на кухне. Он упал на пол от сильного удара изнутри в черепную коробку. Сначала что-то стукнуло и лопнуло, затем, в глазах потемнело и бросило вон из тела… Нашли его только через месяц. Сыну что-то понадобилось в делах отца, или просто решил, наконец, проведать, увидел через окно лежащего на полу старика и сломал дверь… Земля не продавалась, дом был никому не нужен, поэтому, всё было брошено как есть и забыто.
* * *
Мышел замёрз и очень сильно устал. Переход занял больше времени, чем он рассчитывал. Весь день не перестовая шёл дождь, и Мышел боялся заболеть, прятался под чем придётся, безуспешно пытаясь переждать непогоду, остаться относительно сухим. Так до темноты и прошагал ни разу толком не присев. Кругом было сыро, безлюдно и нерадостно. Наконец, в свете луны он увидел крыши домов. Мышел зашёл в город. Дождь едва закончился, и лужи приходилось обходить с разных сторон, это жутко бесило, выводя из себя. Держась одной рукой за забор, он по щиколотку ступил в лужу, нога поехала в скользкой грязи, Мышел схватился крепче в доски и старый забор завалился под его тяжестью внутрь огражденного участка. Думать больше не хотелось, хотелось только действовать – выпить и лечь спать. Мышел поднял упавшую часть забора, поставил её на место, ограждая себя от дороги, грязи и всего мира. Пробираясь сквозь мокрые кусты и бурьян, он подошёл к заброшенному дому и толкнул дверь…
В доме было хотя бы сухо. Свет не зажёгся, но в окна всё ещё светило, проходя через ветки разросшейся яблони. Стёкла были в рамах, а в углу комнаты стоял большой старинный диван. Мышел закрыл за собой дверь, задвижка не запирала. Пришлось подпереть ящиком с интрументами. Для уверенности Мышел поджал дверь штыковой лопатой, стоявшей рядом. Он сбросил на пол рюкзак, снял промокшую куртку и повесил на гвоздь, торчащий из стены. И вдруг увидел фотографию старика, висящую в раме и бликующую в свете луны. Обычный дед. Старый, с большой бородой и густыми бровями, смотрел на него, сквозь треснутое стекло…
Если что то и было в этом старом доме, то всё давно прошло. Мышел собирался только переночевать. На еду сил не оставалось, за фляжкой надо было лезть в рюкзак… Очень хотелось спать. Диван манил и гнал все другие мысли прочь. До утра… Мышел скинул раскисшие ботинки, стащил свитер и мокрые джинсы. На спинке дивана лежал старый клетчатый плед. Он лёг на диван и завернулся им до самых глаз. Стало тепло и очень уютно. Глаза медленно закрывались, мысли путались и отлетали, становясь прозрачными, неявственными. Рядом что-то щёлкнуло, но не тревожно и сухо, как ветка в пересохшем лесу. Почему то вспомнилось лицо старика с фотографии…
Деда давно уже не было, но дом его был. Вместе с комнатой и диваном… Мышел лежал на нём и тот медленно уносил его вниз. Мышел проваливался в сон всё глубже и глубже… Он спал и ему снился странный престранный сон… Он растворялся в нём, плыл вместе с ним, куда бы тот не поворачивал, ударяясь о берега воспоминаний и снова уносился течением… Сквозь несуществующие голоса и музыку он слышал скрип и скрежет, но вскоре прошло и это… Мышел спал здоровым крепким молодым сном человека, у которого ещё всё впереди…
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Худяков Павел Кондратьевич
Книга «Каменный пояс, 1976»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
«В них, — сказал Л. И. Брежнев, — все чаще, а главное — глубже, находит отклик то основное, существенное, чем живет страна, что стало частью личных судеб советских людей».
На съезде была поставлена задача перед литературой не ослаблять внимания к теме морали и нравственных исканий, необходимости продолжать еще настойчивее, еще пристальнее исследовать эти проблемы.
Само время диктует в качестве центральной, главенствующей проблемы жизни и литературного развития проблему человека и его ценностей. Могут сказать, что эта проблема вечная. Да, но на каждом историческом отрезке времени она звучит во многом по-новому. В чем видится сегодняшняя ее новизна?
В углублении и детализации подхода к пониманию значения духовных, нравственных и гуманистических ценностей для человека и общества.
В ясности понимания того, что и в период зрелого, развитого социализма по мере движения к коммунизму в геометрической прогрессии возрастает роль нравственных начал.
Борис Бурлак в романе «Возраст земли» на богатом материале родного Оренбуржья средствами художественной прозы показал картину созидательного труда в годы прошедшей пятилетки. Автор сумел в беллетристическом произведении, по сути дела, следуя по пятам событий, соединить документальную основу с художественной типизацией.
Живительным источником творческих исканий и творческого вдохновения для писателя явились рабочие коллективы крупнейших предприятий края, комсомольские стройки, изыскательные партии. Борис Бурлак в романе «Возраст земли» дал бой бездуховности, решительно заявил об опасности духовного вакуума. Своим произведением писатель еще и еще раз утверждает мысль: человек — это его дело.
ШИШЕЛ-МЫШЕЛ, БРАТ ЭНИКА-БЕНИКА
Эник-беник — литературный герой со стажем. Живет он в стихах Овсея Дриза. А родился из детской считалки, которая начинается так: «Эники-беники ели вареники…»
Шишел-Мышел появился в читательском мире совсем недавно. Снарядил его в литературную дорогу челябинский поэт Лев Рахлис, обнаружив как-то в детской считалке «Шишел-мышел, Ванька вышел…»
Книжка Л. Рахлиса, по-дебютантски тонкая, выпущена Южно-Уральским издательством. Перехваливать ее нет надобности. Она не из событий в детской литературе, но из хороших ее фактов. А известного поэта и его героя вспомнил я для того, чтобы показать творческие ориентиры Л. Рахлиса. Он не подражает О. Дризу, а идет с ним в одном направлении.
Есть поэты, любящие подсюсюкнуть малышу, укутать его ватой уменьшительных суффиксов. Есть поэты, любящие детей только за то, что они когда-нибудь станут взрослыми. Такие авторы ведут ребенка по кратчайшему пути к трезвой солидности.
Л. Рахлис принадлежит к тем работникам трудной литературы для маленьких, которые не занимаются сентиментальной консервацией детства, но и не считают детство всего лишь подготовкой к настоящей жизни.
Хорошие детские поэты всегда уважительны к реальности мира малышей, понимая его абсолютную ценность. В этом мире игра — самая убедительная достоверность. Ребенок, играя, познает себя и людей. Но он не только учится жить. Он уже живет своей интересной жизнью. Самое серьезное воспринимается им с игровой стороны. Поэтому, например, Шишел-Мышел опечален, когда в трамвае некому уступить место. По той же причине он невзначай, между прочим, познает возможности родного языка, весело играя словами, как любопытными игрушками («металлолом», «металлозвон», «металлогром», металлохлам» и т. д.).
Маленький персонаж книги Л. Рахлиса — человек очень деятельный и могущественный. Он, правда, может пуститься наутек от смирного козла, приняв его за страшного зверя. Тут уж сказывается его городское происхождение. Но среди машин, среди уличной толчеи и людского разнообразия чувствует он себя запросто:
«Ать-два, ногу выше, Ать-два, так держать, Ать-два, Шишел-Мышел нынче вышел погулять».
И сразу находится у него множество дел: то чинит мальчик скамейку, то разбирается в дорожном происшествии, то беседует с бабусей-соседкой, снисходительно прощая ей старческую чудаковатость.
Шишел-Мышел, как всякий нормальный ребенок, ощущает себя хозяином созданной им действительности. Происходит это потому, что придумавший его поэт понимает суть детского мировосприятия. Для ребенка весь мир нов, неожидан, заманчив, это лаборатория бесконечных открытий. Движимый инстинктом познания, он придумывает невероятные связи и отношения между окружающими его вещами и явлениями. Сознательно допускаемые нелепости своеобразно утверждают истинное положение дел. Это метод «проб и ошибок» в своей подчеркнуто игровой, изначальной форме. Лучшие страницы книжки «Шишел-Мышел» (стихотворения «Кто дает нам молоко?», «Что ответил Шишел-Мышел», «Особая примета» и другие) как раз воссоздают типичные для детского фольклора ситуации нелепостей, шиворот-навыворот.