Что значит ракитов куст
Значение слова «ракита»
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
РАКИ’ТА, ы, ж. Название нек-рых растений и кустарников, преимущ. ивовых. В чистом поле под ракитой богатырь лежит убитый. Пушкин.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
раки́та
1. народное название некоторых видов ивы, ивовых кустов ◆ Доро́га широ́кой ди́кой ле́нтой вьётся впереди́, ме́жду поля́ми засо́хшего жнивья́ и блестя́щей росо́ю зе́лени; кое-где́ при доро́ге попада́ется угрю́мая раки́та и́ли молода́я берёзка с ме́лкими кле́йкими ли́стьями, броса́я дли́нную неподви́жную тень на засо́хшие гли́нистые колеи́ и ме́лкую зелёную траву́ доро́ги… Л. Н. Толстой, «Отрочество», 1854 г. ◆ Погода прекрасная; кротко синеет майское небо; гладкие молодые листья ракит блестят, словно вымытые; широкая, ровная дорога вся покрыта той мелкой травой с красноватым стебельком, которую так охотно щиплют овцы; направо и налево, по длинным скатам пологих холмов, тихо зыблется зеленая рожь; жидкими пятнами скользят по ней тени небольших тучек. Тургенев, «Татьяна Борисовна и её племянник», 1848 г.
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я обязательно научусь отличать широко распространённые слова от узкоспециальных.
Насколько понятно значение слова абхазы (существительное):
Ракитов Куст
РАКИ́ТОВ КУСТ — в рус. фольклоре с ним связано мифол. представление, согласно к-рому он вырос на самом первом на земле камне, выброшенном рыбой из моря; Р. К. — место обитания птиц, животных, обладающих даром предвидения и магич. силой (в песнях: «Ничего поле не породило, только част Р. К. На кусточке сидел млад ясен орел. «; «На камешке повырастет куст ракитовый. В этом кустишке соловьишко совьет гнездышко»; в былине о Потыке «горит да част Р. К., а во кустишке горит да змеиное гнездо», по просьбе змеи Потык гасит пожар, спасает змеиных детей, тем самым заручается чудесной помощью). С. представлением о Р. К. как месте «нечистом» связан мотив совершения обряда бракосочетания героя с девушкой из «иного» мира: Добрыня и Маринка — «Они в чистом поле женилися, круг Р. К. венчалися». Такой брак сулит несчастье и не считается законным. Н. А. Некрасов по-своему переосмыслил фольклорный образ Р. К.: в поэме «Кому на Руси жить хорошо» («Крестьянка», гл. 5) героиня причитает о своей горькой судьбе, сидя «у Р. К.», «на сером камушке».
Смотреть что такое «Ракитов Куст» в других словарях:
Голубев, Александр Александрович — (1841 1895) историк и романист; образование получил на юридическом факультете Московского университета, служил несколько времени в Архиве министерства юстиции. Помещал преимущественно в московских периодических изданиях мелкие исторические… … Большая биографическая энциклопедия
МИКУЛА СЕЛЯНИНОВИЧ — былинный богатырь, чудесный пахарь, несущий «тягу земную», олицетворение русского крестьянства; биться с ним нельзя, так как «весь род Микулов любит Матушка Сыра Земля». Главное в жизни Микулы Селяниновича, согласно былинам, труд, пахота. В его… … Русская история
ТРУД — в понятии Святой Руси главное богоугодное дело, одна из форм подвижничества и нравственного деяния, ведущая к спасению человеческой души. «Бог труды любит», «С молитвой в устах, с работой в руках», часто повторяет русский человек. «Бог повелел от … Русская история
Былины — ТЕРМИН русские эпические песни, сохранившиеся главным образом в устах северного крестьянства под названием «старин», «старин» и «старинок». Термин былины искусственный, введенный в научное употребление в 30 х годах XIX века любителем ученым… … Литературная энциклопедия
послушати — Послушать послушати (1) 1. Прислушаться, напрячь слух, чтобы расслышать: [Свистъ звѣринъ въста, збися дивъ, кличетъ връху древа, велитъ послушати земли незнаемѣ, Влъзѣ, и Поморію, и Посулію, и Сурожу, и Корсуню, и тебѣ, Тьмутораканьскыи блъванъ.… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
тѣло — Тело тѣло (5) 1. Организм человека или животного: Полечю, рече (Ярославна), зегзицею по Дунаеви; омочю бебрянъ рукавъ въ Каялѣ рѣцѣ, утру князю кровавыя его раны на жестоцѣмъ его тѣлѣ. 37 38. Трьми сими искусы искушауться, рекъше, или сладъкыими… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Метки
—Цитатник
Знакомимся с МК подробнее:
Gella источник: DCPG.ru Доброго времени суток, дорогие рукодельни.
Edimka.Ru → диеты, рецепты, тесты, всё для женщин http://edimka.ru/ анализа.
Японский массаж лица
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Друзья
СЮЖЕТ О СЕРОМ ВОЛКЕ В РУССКИХ КОЛЫБЕЛЬНЫХ ПЕСНЯХ
Колыбельные песни – один из древнейших фольклорных жанров. С тех пор как многие ученые-фольклористы обратили внимание на этот жанр, остается достаточно неосвещенных проблем. К числу таких проблем, вероятно, можно отнести изучение сюжетов колыбельных песен. В силу того, что многие придерживаются точки зрения, что в колыбельных нет как такового единого сюжета.
Согласно позиции В.В. Головина, колыбельные песни подразделяются на песни со страшным и нестрашным сюжетом в зависимости от типа персонажа. Предметом настоящего сообщения будут колыбельные со страшным сюжетом, поскольку основной герой – волк, традиционно воспринимаемый в фольклоре как вредитель.
Л.Р. Хафизова в своей работе относит волка к зооморфным персонажам, мешающим ребёнку спать (наряду с собачкой, мухой, котиком, голубями, козой). Как видим, в приведенном наборе в колыбельных рядом находятся насекомые, животные птицы как домашние, так и дикие.
По утверждению Л.И. Егоровой, волк сравнительно недавно перестал быть популярным эпическим персонажем. В фольклорных жанрах — мифах, сказках, былинах, загадках, паремиях — серый волк был достаточно привычным героем.
Всем с детства известны слова колыбельной о сером волчке:
Придет серенький волчок
И ухватит за бочок.
Он потащит во лесок
Под ракитовый кусток.
При всей своей непритязательности сюжет о сером волчке, пожалуй, самый сложный.
Сюжет о сером волке входит в группу сюжетов о приходе зверя (серого животного). Это, как правило, не гомогенное образование: включает два эпизода. Один из которых хорошо устоялся и сохранился в памяти поколений, а второй имеет множество моделей, которые будут описаны ниже.
В сюжете о сером волке есть некая исходная ситуация (убаюкивание), описана связь двух персонажей – волка (персонаж рассматривается как agens) и субъекта воздействия (персонаж рассматривается как patiens); результат этой связи.
Содержание первого элемента в сюжете данной колыбельной включает набор устойчивых образов: край; волк (с уменьшительно-ласкательным суффиксом – волчок, то есть маленький, невзрослый) и ракитовый / малиновый куст (кусток). КРАЙ – знак, указывающий на границу двух пространств, возможно, двух миров – известного, домашнего и «другого», чужого, неосвоенного.
ВОЛК – одна из этнических констант (термин С.В. Лурье), которым отводится особый статус, поскольку они являются составляющими картины мира в ее вербальном, мифологическом, мировоззренческом выражении. У индоевропейских народов волк персонифицировал зло, у сибирских и американских народов волк выступал священным, тотемным животным.
За волком закрепился эпитет со значением серого цвета. Любопытно, что в тюркском, славянском и скандинавском эпосе часто встречается фраза «серый волк». Во многих случаях это не является пояснительным эпитетом, определяющим вид животного. Серый волк является одним из тотемов животного тюркских народов и, со временем, на этой основе сформировался культ серого волка. Например, в русском фольклоре «серый волк» представляет собой устрашающий отрицательный образ, так как он использовался метафорически в отношении тюрков. Естественно, что этот случай является свидетельством исторических связей. В тюркских эпосах основной функцией волка является спасение и избавление от опасности. Мифологи утверждают, что позднее мифологический культ трансформировался в образ «серого юноши», произошло наслоение и получился серый волчок (невзрослый, юный волк).
В Славянской мифологии волк – существо, наделенное даром всеведения. В русских народных сказках он предстает если не всеведущим, то искушенным в различных делах зверем. К тому же, по славянским поверьям, люди, обладающие даром сверхъестественного знания, могут превращаться в волков. В некоторых славянских языках оборотни называются именами, производными от глагола ведати (словен. vedomci, vedun-ci; укр. вiщуни).
В русской традиционной культуре волк ассоциируется с разными персонажами: это и скотий бог – Велес; и волхвы – которые ходили в волчьих шкурах, и представители народной демонологии – типа лешего.
Что касается значения данного образа в русских колыбельных, то можно лишь строить предположения о том, что речь идет о тотемном животном – строгом охранителе и защитнике племени. Волхвы – носители знаний, часто одевались в волчьи шкуры, да и названия волховов – волохатых, волосатых, весьма близки к названию волков.
Выясним: какова семантика образа волка в русских традиционных колыбельных? В текстах колыбельных волк выступает в качестве агенса и пациенса. Действия, производимые волком: он ухватит, укусит, утащит, потащит, унесет, уволочет, не пустит, зароет во песок, положит под кусток. Семантика глаголов ухватит, укусит предполагает смысл «Ранить, ухватив зубами, вонзив зубы / Сжать, сдавить зубами; прикусить», т.е. нанесение вреда телу без смертельного исхода. Утащит – т.е. унесет тайком, без спросу, украдет / увести или увезти с собой куда-нибудь против воли, вопреки желанию.
По сюжету волк уносит свою жертву (или, наоборот, охраняемый субъект) в лес под ракитовый куст. Лес – определенный локус, который не покидают персонажи. В лесу есть бабушка (-ки), в лес приезжают люди, в лесу – группа людей, которая разыскивает сыночка. По утверждению В.Я. Проппа, лес – таинственное, враждебное человеку место, где обычно осуществляли обряд инициации (посвящения). Инициация – обряд перехода. Первый обряд перехода в жизни человека – процесс рождения, переход из мира неизвестного, темного, непознанного в мир человеческий, из мертвых – к живым. Лес окружает иное царство, сквозь лес идет дорога в иной мир. «Там, где нет леса, детей уводят хотя бы в кустарник».
Таким кустарником в колыбельных песнях является куст ракиты. РАКИТА – другое, народное название ивы. В языческой Руси вокруг ракитового куста совершался обряд венчания. По старинным поверьям, верба охраняет от бед, несчастий и злых духов, поэтому раньше в домах хранили ее освященные ветки. Таким образом, ракита – священное дерево, дерево-оберег в языческой Руси.
Другой вариант: малиновый куст. Малина приобрела метафорическую функцию в русской культурно-национальной традиции, что отразилось в фольклоре. Малина – символ сладкой, счастливой жизни (не случайно в народном сознании появилось выражение: не жизнь, а малина). В русском фольклоре малина издревле считалась символом родины, воли, свободы. В таком контексте применительно к колыбельной песне образ малинового кустика приобретает значение домашнего, родного, знакомого, желанного (сладкого).
Сделаем небольшое обобщение: волк уносит ребенка в лес (неосвоенное, враждебное человеку пространство) под / за куст. По всей видимости, цель волка не навредить, а уберечь дитя от чего-то. В связи с назначением колыбельной песни: магически защищать младенца, находящегося между мирами, зооморфный образ волка призван оберегать переход души во время сна туда и обратно.
Что ожидает дитя в лесу? В лесу либо солнце будет печь, либо солнышко погасло. Образ солнца имеет символическое значение. Это может быть аналог огня в печи, в печи проводили обряд «перепекания» младенца, место рядом с печью считалось запретным. В целом солнце предполагает смысл обновления, вечного возрождения, жизни.
Как известно, колыбельные песни тесно связаны с родильной обрядностью. Сюжет о сером волке в какой-то степени позволяет реконструировать элементы этого обряда, зафиксированные в тексте иносказательно, имплицитно.
Рождение ребенка занимает особое место в мировоззрении и культуре любого народа. Роды – это двойной переходный обряд, так как новый статус приобретает не только ребенок, но и роженица. И для женщины это переломный момент в ее жизни, «перерождение», инициация, получение или подтверждение статуса матери.
Любопытно, что второй компонент в колыбельных песнях о сером волке как раз описывает подобные ритуальные действия. Вариантов продолжения известного сюжета очень много. Мы объединили найденные варианты в несколько моделей. Модель – это совокупность вариантов фольклорных текстов с повторяющимся мотивом.
Модель 1. Изготовление хлеба (калачи, оладьи)
«Ракиты рыдают о рае…»
Памяти поэта Николая Клюева (22.10.1884 – 23.10.1937)
Символические смыслы слова «ракита» в поэзии Н.А. Клюева
Ракиты рыдают о рае,
Где вечен листвы изумруд.
Поэты значительно обогащают образные и духовные смыслы слов русского языка в своих произведениях. Особенно это относится к традиционному словарю устойчивых поэтических символов, которые талантливые поэты виртуозно используют для выражения самых различных тем, чувств, мыслей. Так, слово ракита в поэзии Николая Клюева удивительным образом наполняется целой гаммой символических смыслов в лирических сюжетах его стихотворений и поэм.
Лексика растительного мира является наиболее употребительной по сравнению с другими тематическими группами слов в поэзии Н.А. Клюева. По нашим данным, слова этой группы встречаются около трех тысяч раз. По частоте употребления их незначительно превышает только лексика животного мира [14, с. 247-248]. Данный факт объясняется тем, что многие названия растений у Клюева сохраняют символические функции, характерные для фольклора.
Рассмотрим основные символические смыслы фольклорных образов ракита и ракитовый куст в текстах поэта.
Символ Родины и Святой Руси
Как символ России слово ракита встречается у Клюева в весенних и летних пейзажах родных просторов:
И вихорь скулы не трудит,
Ласкаясь росней и купавней.
О, жизнь! О, легкие земли,
Как в фольклорных текстах верба [15, с. 83], ракита в поэзии Клюева ассоциативно связана с зорькой, небом, солнцем, рекой:
Зорька в пестрядь и лыко
Кузовок с земляникой –
Или еще подобный пример:
Растрепало солнце волосы –
Без кудрей, мол, я пригоже,
На продрогший луч и полосы
Стелет блесткие рогожи.
Этот словесный ряд сохраняется даже в развернутой метафоре в поэме «Песнь о великой матери», когда красоте белой ракиты поэт уподобляет гармоническую архитектуру строящегося храма :
С товарищи мастер Аким Зяблецов
Учились у кедров порядку венцов,
А рубке у капли, что камень долбит,
Узорности ж крылец у белых ракит –
Когда над рекою плывет синева,
И вербы плетут из нее кружева,
Кувшинами крылец стволы их глядят,
И легкою кровлей кокошников скат.
Как мы уже отмечали ранее, слова ракита, ива и верба в народных песнях могут взаимозаменять друг друга. В связи с этим, интересно отметить, что у этой метафоры Клюева есть параллель в русском фольклоре: «В севернорусских свадебных песнях « золотая верба» напрямую соотносится с Божьим храмом:
Посередке золотой вербы
Списана Спаса Пречистая
Божья Матерь Богородица » [ 15, с. 83].
Словосочетание белая ракита в поэзии Клюева стало символом Святой Руси, поэтому в поэме «Деревня», где описывается кощунственное р азорение новой властью святых мест (упоминается Саров, мощи Никиты Новгородского), Клюев опять обращается к этому светлому образу:
Отчего же на белой раките
Не поют щеглы по утрам?
Мы тонули в крови до пуза,
В огонь бросали детей, –
Отчего же небесный кузов
На лучи и зори скупей?
В поэме «Песнь о великой матери» ракита символизирует бедственное положение Родины после революции 1917 года:
Двенадцать лет, как пропасть, гулко страшных.
О горе, горе! – воет пес,
О горе! – квохчет серый дрозд.
Беда беда! – отель мычит.
Ср.: у А. Тарковского Россия в беде также ассоциируется с ракитой:
Ложилась мать Россия
Особо следует отметить употребление лексемы ракита в составе лексических рядов контрастных слов, выражающих оппозицию свое – чужое пространство :
Улыбнутся вигваму чумы,
Журавлями русские думы
Взбороздят Таити зенит.
Этот же прием используется в стихотворении «Клеветникам искусства». Противопоставляя свое вечное высокое искусство поэта сиюминутной значимости псевдопоэзии некоторых его современников, Клюев создает оксюморонный образ:
Я содрогаюсь вас, убогие вороны,
Что серы вы, в стихе не лирохвосты,
Бумажные размножили погосты
И вывели ежей, улиток, саранчу.
3а будни львом на вас рычу
И за мои нежданные седины
Отмщаю тягой лебединой! –
Все на восток, в шафран и медь,
Чтоб под ракитою российской
Коринфской арфой отзвенеть.
И, наконец, ракита у Клюева в поэме «Песнь о великой матери» символизирует дух русского народа, его потаенные глубины:
Так я лишь в сорок страдных лет
Даю за родину ответ,
Поэт познал дух своего народа и через его устное творчество, поэтому в конце поэмы Клюев пишет:
Пречистый воск потайных сот,
Ковер, сказаньями расшитый,
Символ смерти и одинокой могилы
Русский раненый лежал,
Ко груди, штыком пронзенной,
Крест свой медный прижимал;
Казак раненый лежал
И к груди, насквозь пронзённой,
Крест свой медный прижимал ;
Боец раненый лежал,
Он к груди своей пронзенной
Красный орден прижимал ;
Русский раненый лежал
Ко груди своей пронзенной
Красный орден прижимал.
М. Исаковский по мотивам народной песни написал свой вариант:
Где клубится по ночам туман,
Там схоронен красный партизан.
Под плакучею ракитой
Бледный юноша лежал.
На прогалине открытой
Кровь лилась из свежей раны
На истоптанный песок.
Оглядеть простор поляны
Взор измученный не мог.
Каркал ворон в выси синей,
Круги ровные чертя,
Умирало над пустыней
Вечер близился к пределу,
Затемнялась неба гладь.
К отстывающему телу
Не пришла родная мать.
В вечный путь не снарядила
Кровь багряную не смыла
С просветленного лица.
Только заревом повита,
Тихо плакала над ним.
Сюжет стихотворения Н.А. Клюева «Небесный вратарь» совмещает в своей поэтике особенности народной песни о раненом солдате и духовного стиха. Его текст также начинается с фольклорного кустышка ракитова, под которым умирает раненый гусар:
У колодечка у студеного,
Не донской казак скакуна поил,–
Молодой гусар свою кровь точил,
Вынимал с сумы полотенышко,
Перевязывал раны черные.
Уж как девять ран унималися,
А десятая, словно вар кипит.
С белым светом гусар стал прощатися,
Горючьми слезьми уливатися:
“Ты прощай-ка, родимая сторонушка,
Что ль бажоная теплая семеюшка!
Уж вы, ангелы поднебесные,
Зажигайте-ка свечи местные, –
Ставьте свеченьку в ноги резвые,
А другую мне к изголовьицу!
Ты, смеретушка – стара тетушка,
Тише бела льна выпрядь душеньку”.
Вороном уселся, злобно сыт,
На ракиту ветер подорожный,
И мужик бездомный и безбожный
В пустополье матом голосит.
Есть в Смольном потемки трущоб
И привкус хвои с костяникой,
Там нищий колодовый гроб
С останками Руси великой.
«Куда схоронить мертвеца», –
Толкует удалых ватага.
Поземкой пылит с Коневца,
И плещется взморье-баклага.
Спросить бы у тучки, у звезд,
Зловещ и пустынен погост,
Где царские бармы зарыты.
Их ворон-судьба стережет
В глухих преисподних могилах.
Вместе с Россией гибнет и русская красавица девушка Настя:
Виноградье мое, виноградьице,
Где зазнобино цветно платьице?
Цветно платьице с аксамитами
Ковылем шумит под ракитами!
Символ весны и воскресения
Как и любой символ, ракита может получать в разных поэтических текстах противоположные смыслы. Будучи христианином, Клюев верил в воскресение после смерти, поэтому ракита в его поэзии не только символ смерти, но и воскресения:
Ракиты рыдают о рае,
Где вечен листвы изумруд.
Чую – на кладбище колокол ухает,
Свесила верба сережки мохнатые,
Меда душистей, белее холста.
Белые вербы в кадильном дыму.
Откуль-неоткуль добрый конь бежит,
На коне-седле удалец сидит,
На нем жар-булат, шапка-золото,
С уст текут меды – речи братские:
“Ты признай меня, молодой солдат,
Я дозор несу у небесных врат,
Меня ангелы славят Митрием,
Преподобный лик – Свет-Солунскиим.
Объезжаю я Матерь-Руссию,
Как цветы вяжу души воинов.
Уж ты стань, солдат, быстрой векшею,
Лазь на тучу-ель к солнцу красному.
А оттуль тебе мостовичина
Ко маврийскому дубу-дереву,-
Там столы стоят неуедные,
Толокно в меду, блинник масленый;
Стежки торные поразметены,
Сукна красные поразостланы”.
Придет пора, и будут сыты
Нездешней мудростью умы,
И надмогильные ракиты
Символ горя, печали и одиночества
В русском фольклоре ракита является символом печали и одиночества, ее поэтический образ ассоциируется с переживанием беды, горя [7, с. 86; 6]. Например, об этом повествует мифологический сюжет народной баллады:
От чего ты, горе, зародилося?
Зародилось горе от сырой земли,
Из-под камешка из-под серого,
Мотив печального одиночества, воплощенный в образе старой ракиты, положен в основу лирического сюжета стихотворения А.М. Жемчужникова «Старая ракита»:
Часто грезится мне, что стоит средь полей,
Долгий век доживая, ракита,
Ей живется еще, но чувствительно ей,
Что могучею жизнью забыта.
Не нужна никому; далеко от жилья;
На просторе родном одинока –
Она ветви свои к долу низко склоняя,
Ракита в данном символическом значении встречается в ранних стихотворениях Н.А. Клюева:
По сердцу ль парню в кудрях
Плыть бы на звонких плотах
Вниз по Двине ледовитой.
Слово ракита в этих символических контекстах сочетается с прилагательными плакучая, седая, пожелтевший, которые усиливают мотив печали:
Вздохи туманов, безмолвия жуть?
Ты повторяла: «Туман – настоящее,
Холоден, хмур и зловеще глубок.
Сердцу пророчит забвенье целящее
Не весела нынче весна,
В полях безголосье и дрёма,
Дымится, от ливней черна,
На крышах избенок солома.
Душа по лазури грустит,
По ладану ландышей, кашек.
В лиловых потемках ракит
Не чуется щебета пташек.
Образ «росной ракиты» символизирует печальное одиночество женщины, выданной замуж за нелюбимого. Свою героиню Прасковью в поэме «Песнь о великой матери» поэт сравнивает с ракитой. Голос Богородицы, исходящий от иконы «Утоли моя Печали», утешает Прасковью:
Как я, вдовцом укрыта,
Под платом отцветешь
И сына сладкопевца
Повыпустишь из сердца,
Как жаворонка в рожь!
Символ потустороннего, инфернального мира
То было в числах октября
В завечеревший понедельник,
Боролась с тучами заря,
И мыши грызли половицы,
Свечой неодолимый мрак –
Казался крыльями орлицы.
В излуке крыл увидел я
Лицо мертвецки испитое.
В его изваянном покое
Сокрытой чуялась змея.
Как на погосте листьев тленье.
Спросило сердце наугад.
И как над омутом ракита,
Корнями пеленая труп,
Мгла зашептала: «Не укрыто
Зерно от жернова и ступ
Мистический символ таинственного, сокровенного, пророческого
В славянском фольклоре образы ракиты и вербы отражали мистические верования в чудо, в потусторонний мир, они участвовали в различных языческих ритуалах [15, с. 81-834; 6]. Мистический ореол имеет ракита и в русской литературе. Например, в стихотворении И.С. Никитина лирический герой прислушивается к говору ветра с листьями ракиты и размышляет о его таинственном смысле:
Свет ослепительный солнца скользит по широким уступам
Гор меловых, будто снегом нетающим плотно покрытых.
Есть ли таинственный смысл в этом говоре ветра с листами?
Я ли один созерцаю присутствие Бога в творенье.
В фольклорных произведениях у ракиты нередко решалась судьба героя. Клюевский лирический герой также гадает о своей судьбе у « ракитова кустика» в «Песне про судьбу», которая полностью написана на основе фольклорного материала и поэтому воспринимается как народная песня:
Из-за леса – лесу темного,
Из-за садика зеленого,
Не ясен сокол вылетывал –
Добрый молодец выезживал.
По одеже он купецкий сын,
По обличью парень-пахотник.
Он подъехал во чистом поле
Ко ракитовому кустику,
С корня сламывал три прутика,
Повыстругивал три жеребья.
Он слезал с коня пеганого,
Становился на прогалине,
Черной земи низко кланяясь:
«Ты ответствуй, мать сыра земля,
С волчняком-травой, с дубровою,
Мне какой, заочно суженый,
Изо трех повыбрать жеребий?
Как и в произведениях народного творчества, мотив пророческого дара ракиты вплетается в лирический сюжет некоторых стихотворений Клюева духовной тематики, например:
Я – посвященный от народа,
На мне великая печать,
И на чело свое природа
Мою прияла благодать.
Вот почему на речке-ряби,
В ракитах ветер-Алконост
Поет о Мекке и арабе,
Прозревших лик карельских звезд.
В стихотворении «Ожидание» стук в окно веток ракиты и ее шум предвещают появление светлого всадника и пробуждение души лирического героя:
Кто-то стучится в окно:
Буря ли, сучья ль ракит?
Топот поспешных копыт.
Смерти костлявая тень?
Или с мечом серафим,
Пламеннокрылый, как день?
Топот как буря растет.
Встань, пробудися, душа,
Символ поэтического творчества
Клюев часто подчеркивал кровную связь своего творчества с народно-поэтической традицией и говорил о ее таинственном содержании, которое не понять ученым людям. Шумы ракит являются символом этого сокровенного таинственного начала:
В ученую лупу незрим.
И мамин еловый дух
Гербарий не полонит.
Люблю величавых старух,
Появляется символ ракиты и при создании возвышенного, таинственного образа Анны Ахматовой в стихотворении «Клеветникам искусства»:
Ахматова – жасминный куст,
Обожженный асфальтом серым,
Тропу утратила ль к пещерам,
Где Данте шел, и воздух густ,
И нимфа лен прядет хрустальный!
Средь русских женщин Анной дальней
Она как облачко сквозит
Вечерней проседью ракит!
И стих мой под бурей простужен,
В нем сизо-багряные жилки
Запекшейся крови, – подпилки
И критик ее не сотрут.
Пусть давят томов Гималаи –
Ракиты рыдают о рае,
1. Азадовский К.М. Николай Клюев: Путь поэта. Л., 1990.
2. Базанов В.Г. С родного берега. О поэзии Николая Клюева. Л., 1990.
3. Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор: Учебник для высших учебных заведений. – М., 2002.
7. Лазутин С. Г. Очерки по истории русской народной песни: филологическое исследование. – Воронеж, 1964. С. 86.
9. Лобанова А. С. «Ворон к ворону летит». Русский источник «шотландской песни» Пушкина // http://feb-web.ru/
10. Маркова Е.И. Творчество Н. Клюева в контексте севернорусского словесного искусства. – Петрозаводск, 1997.
12. Пашко О. «Индия» в творчестве Н.А.Клюева (К определению границ мифопоэтического пространства) // Ритуально-мiфологiчний пiдхiд до iнтерпретацiï тексту. Зборник наукових праць. – Киïв. 1998.
13. Песни, собранные П.Н. Рыбниковым: В 4 ч. – М., 1861. Ч. 1. 14. Поэтический словарь Николая Клюева. Выпуск 1: Частотные словоуказатели. / Научный ред. Л.Г. Яцкевич. Вологда, 2007.
15. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. – М., 1995.
16. Смольников С.Н., Яцкевич Л.Г. На золотом пороге немеркнущих времен: Поэтика имен собственных в произведениях Н. Клюева. – Вологда, 2006.
18. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 32. Под ред. академика О. Н. Трубачева и А.Ф. Журавлева. – М., 2005.
20. Яцкевич Л.Г. Фольклорная лексика в поэзии Клюева // Яцкевич Л.Г.. Головкина С.Х., Виноградова С.Б. Поэтическое слово Николая Клюева. – Вологда, 2005. С. 118-132.
21. Яцкевич Л.Г. Фольклоризмы в поэзии Н.А. Клюева // Язык и поэтика русского фольклора: к 120-летию со дня рождения В. Я. Проппа. – Петрозаводск, 2015.