Что значит эдипов период

Эдипов комплекс по Фрейду

Эдипов комплекс ‒ очень сложное и многогранное явление, и более чем за 100 лет существования психоанализа сформировалось много его интерпретаций. Каждая школа психоанализа рассматривает Эдипов комплекс со своей стороны. Рассмотрим, для начала, классический взгляд на Эдипов комплекс, разработанный самим Зигмундом Фрейдом, которого до сих пор придерживается большинство психоаналитиков.

Зарождение Эдипова комплекса

Чрезвычайная привязанность к родителям ‒ специфическая черта человека, выделяющая его среди всех животных, является результатом «длительной детской беспомощности и зависимости человека» (“Гибель Эдипова комплекса”. Фрейд). Мать для младенца ‒ первый объект любви и источник удовлетворения всех его желаний. Первоначально даже не сама мать ‒ а только грудь, т.к. ребенок, обладающий только зарождающейся психикой, еще не способен объять более того, что может обнять.

«…уже совсем в ранние годы развивается в отношении матери объектный катексис, который исходной точкой имеет материнскую грудь и является образцовым примером анаклитического объектного выбора…»
(“Я и Оно”. Фрейд)

Младенец привязан к матери, без нее он не может существовать, и, соответственно, «считает» ее своей собственностью. Если мать способна уделять достаточно внимания младенцу, то формируется идиллия в диадных отношениях мать-ребенок (см. Теория сосания первичного объекта).

Вейкко Тэхкэ назвал такие отношения между матерью и грудным ребенком идеальной диадой. Нарушение идиллии происходит в результате развития психики ребенка. По мере того, как формируется его психика, ребенок «узнает однажды, что мать лишает его любви и заботливости, направляя их на нового пришельца» (“Гибель Эдипова комплекса”. Фрейд), ‒ отношения становятся триадными. Это вызывает закономерный гнев в адрес нарушителя идиллии и рождение Эдипова комплекса. То есть изначально Эдипов комплекс для детей обоих полов представляет собой любовь к матери и чувство недовольства в адрес нарушителя спокойствия – отца (брата, сестры или других нарушителей). Мать подтверждает чувство превосходства младенца, уделяя ему больше внимания, чем своему мужу, отцу ребенка, что совершенно необходимо на этапе младенчества. И ребенок чувствует себя эдипальным победителем. Но, в более старшем возрасте, ребенок продолжает настаивать на своем исключительном значении для матери, когда отец ребенка тоже претендует на внимание матери ребенка, его жены, что и порождает эдипальный конфликт. Чаще всего этот конфликт разгорается в постели родителей, вот как Фрейд описывает чувства своего маленького пациента Ганса:

«Этот отец стоял у него поперек дороги к маме. В присутствии отца он не мог спать у матери, а когда мать хотела брать Ганса в постель, отец подымал крик. Гансу пришлось испытать, как это хорошо, когда отец находится в отсутствии, и желание устранить отца было у него вполне оправдываемым.»
(“Анализ фобии пятилетнего мальчика”)

Фрейд подчеркивает сексуальную составляющую этого процесса: «Для Ганса, как и для всех детей, лежать в постели с отцом или матерью есть источник эротических возбуждений» (там же). Сексуальность проходит красной нитью через все учение Фрейда о психоанализе.

Полиморфная инфантильная сексуальность

Фрейд относит к сексуальным любые физиологические удовлетворения ребенка: сосание груди, дефекацию и мочеиспускание ‒ все это Фрейд называет полиморфной сексуальностью догенитальной фазы развития. Возраст с двух до пяти лет Фрейд называет расцветом инфантильной сексуальности, что соответствует периоду развития Эдипова комплекса. При этом Фрейд подчеркивает, что мать сама испытывает к ребенку сексуальные чувства:

«Общение ребенка со своими няньками составляет для него беспрерывный источник сексуального возбуждения и удовлетворения через эрогенные зоны, тем более, что эта нянька ‒ обыкновенно это бывает мать ‒ сама питает к ребенку чувства, исходящие из области ее сексуальной жизни, она ласкает, целует и укачивает его и относится к нему совершенно явно, как к полноценному сексуальному объекту.»
(“Три очерка по теории сексуальности”)

Фрейд расширил сексуальность до нежности и, вообще любви, или, если выражаться точнее, объявил сексуальное влечение основным жизнеобразующим влечением человека, квинтэссенцией всех его помыслов и интенций, назвав его либидо. Этим Фрейд навлек на психоанализ гнев его противников, обвиняющих его в пансексуализме и сексуализации детского развития. Современные психоаналитики предпочитают прятать концепцию Фрейда о центральной роли сексуальности в развитии ребенка за введенным Фрейдом психологизмом «психосексуальность«. При этом Фрейд особо подчеркнул не только роль сексуальности в развитии ребенка, но и то, что «конечное состояние инфантильной сексуальности (приблизительно в пятилетнем возрасте), приближается к окончательному формированию сексуальности у взрослого» (“Инфантильная генитальная организация”). Но из этого не следует делать вывод, что Фрейд считал пятилетнего ребенка половозрелым. Для ребенка сексуальность, все равно, остается инфантильной.

Инфантильная генитальная организация

«Если и не достигается настоящего объединения частичных влечений под приматом гениталий, то все же на кульминационном пункте всего хода развития инфантильной сексуальности интерес к гениталиям и пользование ими приобретает господствующее значение, мало уступающее их значению в период половой зрелости.»
(“Инфантильная генитальная организация”. Фрейд)

Другим источником интереса для ребенка является тайна деторождения. Естественно, что каждый ребенок рано или поздно задумывается о своем появлении на свет, особенно, если в семье рождаются еще дети. Несмотря на байки про аиста и капусту, из наблюдения за семейными парами, ребенку не трудно сделать вывод, что для рождения ребенка необходимы мужчина и женщина. Ребенок видит, что рождение детей является результатом любви, и у него закономерно появляется желание иметь ребенка с любимым родителем. Здесь уже включается процесс полоролевой идентификации из подражания родителям и другим семейным парам:

«Желание иметь с матерью ребенка всегда присутствует у мальчика, желание иметь ребенка от отца неизменно наличествует у девочки, и это при полной неспособности внести для себя ясность по поводу того, каким путем можно прийти к исполнению этого желания. То, что гениталии должны иметь к этому какое-то отношение, для ребенка, как будто, несомненно, хотя его размышления на этот счет могут заставить его искать суть предполагаемой между родителями интимности и в иного рода отношениях, – например, в том, что они спят вместе, в совместном мочеиспускании и тому подобном…»
(“Ребенка бьют”. Фрейд)

Способ рождения у маленького ребенка тоже порождает много теорий, например, что ребенка вынимают из груди или живота посредством операции, или что он рождается через прямую кишку (теория клоаки, верная для определенных видов животных).

Таким образом, хотя сексуальность ребенка и приближается к сексуальности взрослого, мальчик еще не знает, как использовать свой пенис, а девочка еще не знает о существовании вагины по причине особенностей ее анатомического расположения.

Примат фаллоса и кастрационный комплекс

Воспитателями, так или иначе, подчеркивается запрет на все, что связано с гениталиями, что только подогревает интерес к исследованию в этой области со стороны ребенка. По мнению Фрейда, история мальчика в этом месте расходится с историей девочки.

«В течение этого исследования мальчик приходит к открытию, что пенис не составляет общего достояния всех сходных с ним существ. Толчком к этому служит то, что мальчик случайно заметил, как выглядят гениталии маленькой сестры или подруги. Наблюдательные мальчики уже до того, на основании своих наблюдений при мочеиспускании девочек, видя другое положение и слыша другой шум, начинают подозревать, что здесь имеется что-то другое, и стараются тогда повторить эти наблюдения с целью выяснения положения вещей. Известно, как они реагируют на это отсутствие пениса. Они не приемлют этот недостаток, считают, что все-таки видят орган, маскируют противоречие между наблюдением и своей предвзятостью соображением, что орган еще мал и вырастет, и постепенно приходят к заключению, важному в аффективном отношении, что он по крайней мере имелся и затем его отняли. Отсутствие пениса понимается как результат кастрации, и ребенок стоит перед задачей выяснить отношение кастрации к самому себе.»
(“Инфантильная генитальная организация”)

Мальчик не обнаруживает у девочки такого же полового члена, как у себя, из чего делает вывод, что девочке его отрезали. Раз отрезали девочке – могут отрезать и ему. Так Фрейд объясняет рождение кастрационного страха у мальчика. Все последующее развитие мальчика, вплоть до гибели Эдипова комплекса, по мнению Фрейда, будет сопровождаться страхом кастрации. А что же девочка, каково ее отношение к отличиям в строении гениталий в сравнении с мальчиком, по мнению Фрейда?

«Комплекс кастрации у девочки тоже возникает благодаря тому, что она видит гениталии другого. Она сразу же замечает различие. Она чувствует себя глубоко обделенной, часто дает понять, что ей тоже хотелось бы «иметь такое же», в ней появляется зависть к пенису, которая оставляет неизгладимые следы в ее развитии и формировании характера. »
(“Введение в психоанализ”)

То есть, по мнению Фрейда, девочка считает себя уже кастрированной, и все, что остается девочке ‒ это завидовать мальчику. Зависть к пенису ‒ центральное понятие в концепции Фрейда о кастрационном комплексе у девочки. Это связано, по мнению Фрейда, с тем, что существование вагины для девочки остается тайной в силу ее особенностей анатомического расположения. Это очень важное допущение, на котором строится все дальнейшее построение концепции Эдипова комплекса для девочки в классическом психоанализе (чему будет посвящена специальная статья в этом цикле). Клитор, как считает Фрейд, девочка находит слишком малым, что только разжигает зависть к большому пенису мальчика. Мошонка для мальчика, по мнению Фрейда, тоже не имеет значения, т.к. он не обращает на нее внимания в связи с тем, что только пенис доставляет особое наслаждение при прикосновениях.

По мнению Фрейда для обоих полов значимым оказывается только один орган ‒ пенис (фаллос). То есть, девочка для Фрейда оказалась всего лишь «кастрированным мальчиком«.

«Основной характер этой инфантильной генитальной организации составляет одновременно ее отличие от окончательной генитальной организации взрослых. Он заключается в том, что для обоих полов играют роль только одни гениталии, мужские. Существует не примат гениталий, а примат фаллоса»
(“Инфантильная генитальная организация”)

Инфантильная генитальная организация содержит в своей основе примат фаллоса, как для мальчика, так и для девочки. Таким образом Фрейд вводит понятие кастрационного комплекса: для мальчика он заключается в страхе потерять пенис, а все что остается «кастрированной» девочке ‒ это зависть к пенису, которым обладает мальчик. Эта стадия психосексуального развития (с трех до пяти лет), названная Фрейдом фаллической, совпадает с кульминацией Эдипова комплекса.

Все описанное выше относится к, так называемому, прямому или позитивному Эдипову комплексу.

Широкому кругу читателей известна только классическая парадигма психоанализа, это связано, прежде всего, с достаточно простым стилем изложения Зигмунда Фрейда (в большинстве своих работ), который, собственно говоря, и ставил своей задачей популяризировать психоанализ. Такие яркие представители современных направлений психоанализа как Хайнц Кохут и Вейкко Тэхкэ вызывают сложности при прочтении даже у подготовленного специалиста, отчего они не очень популярны даже у профессиональных психоаналитиков. Однако, мой читатель может ознакомиться с основными направлениями психоанализа, благодаря книге Петера Куттера “Современный психоанализ: Введение в психологию бессознательных процессов”, которую Вы можете скачать, пройдя по указанной ссылке. Очень жаль, что эта замечательная книга до сих пор не получила достаточного внимания у широкого круга читателей.

Также хочется заметить, что мое изложение концепции Эдипова комплекса в парадигме классического психоанализа приводится в этом цикле статей в том виде, как ее видел Зигмунд Фрейд, разбросав свои мысли по множеству своих работ. Хочется подчеркнуть, что, не смотря на то, как я пишу выше, что широкому читателю известна классическая парадигма психоанализа, многое из нее вычеркнуто популяризаторами психоанализа, что, как им казалось, может шокировать читателя, прежде всего, взгляд Фрейда на психологию женщины.

Например, детеныши копытных уже через несколько минут после рождения могут встать на ноги и следовать за матерью для получения молока. Хищные млекопитающие, которые считаются более высокоразвитыми, чем травоядные, например, котята и щенята, первые 10 дней глухи и слепы и целиком зависят от заботы матери. У человеческого ребенка период полной беспомощности составляет первые 6 месяцев. Поэтому, ведущий российский психоаналитик Михаил Ромашкевич в своих лекциях многократно подчеркивал, что человек выделяется среди всех млекопитающих тем, что рождается на свет в норме «недоношенным«. Поэтому для человеческого детеныша имеют такую важность родители и, прежде всего, мать. Это обусловливает особую привязанность к родителям и формирование Эдипова комплекса. Впрочем, как я напишу в одной из статей цикла Эдипова комплекса, для животных, по крайне мере, для собак, не чужды эдипальные переживания.

Сегодня нередко вскармливание младенцев происходит с помощью соски. Соска, конечно, физически оказывается хорошим транспортером молока в ротовую полость младенца. Но даже согретая теплой водой бутылочка с соской не может заменить тепло груди матери и ее тела. Грудь и тело матери ‒ объекты самого раннего взаимодействия младенца, в результате которого формируется здоровое ядро его психики. Тем матерям, которые используют искусственное вскармливание, нужно дополнительно предоставлять младенцу длительный контакт со своим телом. Зрение у младенца еще только формируется, и только через прикосновения он познает мир, определяет, теплый ли он и живой или стеклянный и резиновый. Первые впечатления будут той призмой, сквозь которую он будет смотреть на окружающий мир всю свою жизнь.

Эту идею Фрейда о груди как исходной точке объектного катексиса использовала его последовательница Мелани Кляйн, поставив привязанность ребенка к груди во главу своего учения об объектных отношениях. Как говорила Кляйн, психика ребенка формируется вокруг соска его матери. По мнению же Фрейда, психика ребенка формируется вокруг пениса, о чем Вы узнаете далее.

«Младенец считает» ‒ не следует это словосочетание воспринимать так, будто младенец способен мыслить как взрослый. Для младенца мать и он ‒ одно целое. Для отношения младенца к матери более подходит термин симбиоз, введенный Маргарет Маллер.

В “Анализе фобии пятилетнего мальчика” описывается сон Маленького Ганса, которым Фрейд иллюстрирует сексуальное желание пятилетнего мальчика в адрес матери:

«Ночью с 27-го на 28-е Ганс неожиданно для нас в темноте встает со своей кровати и влезает в нашу кровать. Его комната отделена от нашей спальни кабинетом. Мы спрашиваем его, зачем он пришел, не боялся ли он чего-нибудь. Он говорит: “Нет, я это скажу завтра”, засыпает в нашей кровати, и затем уже его относят в его кровать.
На следующее утро я начинаю его усовещивать, чтобы узнать, зачем он ночью пришел к нам. […]
Он: “Ночью в комнате был один большой и другой измятый жираф, и большой поднял крик, потому что я отнял у него измятого. Потом он перестал кричать, а потом я сел на измятого жирафа”.»

Папа долго расспрашивает мальчика, что же могут означать большой и измятый жирафы, объясняя ему, что это нужно для того, чтобы написать «одному профессору» (имеется в виду, Фрейду). Но мальчик не может объяснить отцу значение этих символов: «А ты ему скажи, что я сам этого не знаю, и тогда он не будет спрашивать, а когда он спросит, что такое измятый жираф, пусть он нам напишет, и мы ему ответим или сейчас напишем, что я сам этого не знаю».

Отец мальчика, последователь Фрейда, посещающий его семинары, приходит к следующему выводу:

«Большой жираф ‒ это я (большой пенис ‒ длинная шея), измятый жираф ‒ моя жена (ее половые органы)… Все вместе есть репродукция сцены, повторяющейся в последнее время почти каждое утро. Ганс приходит утром к нам, и моя жена не может удержаться, чтобы не взять его на несколько минут к себе в кровать. Тут я обыкновенно начинаю ее убеждать не делать этого (“большой жираф кричал, потому что я отнял у него измятого”), а она с раздражением мне отвечает, что это бессмысленно, что одна минута не может иметь последствий и т. д. После этого Ганс остается у нее на короткое время (“тогда большой жираф перестал кричать, и тогда я сел на измятого жирафа”).»

«Мы недавно разбирались подробно в вопросе о том, что сексуальное развитие ребенка прогрессирует до фазы, в которой гениталии принимают на себя уже руководящую роль. Но эти гениталии являются исключительно мужскими, точнее говоря, это ‒ пенис; женские гениталии остаются неоткрытыми.»
(“Гибель эдипова комплекса”. Фрейд)

«Она случайно обнаруживает большой, легко заметный пенис у брата или сверстника, распознает его как преувеличенный аналог своего собственного маленького и скрытого органа, и ею овладевает зависть к пенису.»
(“Некоторые психические следствия анатомического различия полов”. Фрейд)

Тестикулярная тревога

«Впрочем, замечательно, в какой малой степени привлекает к себе внимание ребенка другая часть мужских гениталий, мошонка с ее содержимым. Опираясь на анализы, нельзя было бы никогда узнать, что гениталии состоят еще из чего-либо иного, чем пенис.»
(“Инфантильная генитальная организация”. Фрейд)

Мой опыт психоанализа ряда пациентов показал, что в их подростковом возрасте преобладали шутки, за которыми скрывался страх отсечения именно яичек (тестикулярная тревога). Роль мошонки в психическом развитии мальчика традиционно игнорировалась психоаналитиками. Только в 1965 году Анита Белл в статье “Значение мошонки и тестикул для мальчиков пубертатного возраста” озвучила проблему, что психоанализ опрометчиво оставлял без внимания этот важный орган. Известные распространенные выражения «как серпом по яйцам» или «держать (кого-либо) за яйца» также иллюстрируют именно тестикулярную тревогу, а лестный эпитет «у него стальные яйца» ‒ явно демонстрирует значимость мошонки для мужчины, ровно как такая характеристика мужественной женщины, как «баба с яйцами». Не нужно забывать, что мошонка является источником способности мужчины к оплодотворению, а значит символом фертильности, а пенис, по сути, является только придатком к мошонке. Конечно, это совершенно неизвестно маленькому мальчику, который переоценивает значение именно того органа, который доставляет ему приятные ощущения при прикосновении.

«На ступени инфантильной генитальной организации хотя и существует мужское, но женского еще нет; противоположность здесь означает: мужские гениталии или кастрированный. Только с окончанием развития во время половой зрелости сексуальная полярность совпадает с мужским и женским..»
(“Инфантильная генитальная организация”. Фрейд)

Источник

Эдипов комплекс у мальчиков по Фрейду

Идентификация

Ребенок рождается с потребностью быть похожим на того, кто для него имеет значение. Обычно, в этом случае говорят, что ребенок берет пример, но это нечто большее, чем просто потребность в подражании, это врожденная потребность стать кем-то, сформировать свое Я (Эго), в конце концов, стать личностью ‒ в психоанализе такую потребность называют идентификацией. Ребенок рождается, конечно, со своим уникальным набором генов, определенными врожденными особенностями и способностями, но психика его в определенном смысле является tabula rasa (чистым листом), этим и обусловлена эта потребность в идентификации.

Маленький мальчик проявляет особый интерес к своему отцу. Он хотел бы стать таким, как он. Отец является для него идеалом. Мальчик хотел бы быть на его месте во всех случаях, включая отношения с матерью, когда его не пускают в постель родителей. Ребенок замечает, что отец препятствует его единоличному обладанию матерью; его идентификация с отцом принимает теперь враждебный оттенок и становится идентична желанию занять место отца у матери. Идентифицируясь с агрессивностью отца, мальчик оборачивает эту агрессию в конкуренции за мать против него же. Одновременно мальчик идеализирует и любит отца, из чего формируется амбивалентный конфликт (см. предыдущую статью).

Так идентификация мальчика с отцом формирует основу для формирования Эдипова комплекса.

Сексуальное влечение

Но идентификация не является сама по себе причиной зарождения Эдипова комплекса, так как не обладает таким энергическим зарядом, чтобы разжечь Эдипов конфликт. Фрейд такую энергию называл либидо, и она носит сексуальный характер.

«…Сексуальные желания ребенка проявляются очень часто ‒ они, конечно, в этом зачаточном состоянии имеют право носить название сексуальных ‒ и первая склонность девочки направляется на отца, а первая склонность мальчика ‒ на мать.»
(“Толкование сновидений”. Фрейд)

В классическом психоанализе и большинстве его современных направлений считается, что именно сексуальное влечение ребенка к родителю противоположного пола является причиной эдипальных желаний ребенка.

«В этом преждевременном выборе объекта инцестуозной любви сексуальная жизнь ребенка явно достигает ступени генитальной организации.»
(“Ребенка бьют”. Фрейд)

Исходя из своего учения о либидо, Фрейд настаивает именно на сексуальном, а точнее генитальном влечении ребенка к родителю. Однако, не следует считать, что Фрейд приписывал ребенку половозрелый характер влечения к родителю. Для того, чтобы отличить зрелую генитальную сексуальность, развивающуюся только в подростковом возрасте, для эдиповой фазы развития Фрейд вводит понятие инфантильной генитальной организации, которую называет фаллической, чему была посвящена предыдущая статья.

Теперь отношения в треугольнике со стороны мальчика выглядят следующим образом: отец является тем, кем хотят быть, а мать ‒ тем, кем хотят обладать.

«Итак, он проявляет две психологически различные привязанности: к матери ‒ чисто сексуальное объектное влечение, а к отцу ‒ идентификацию с идеалом. Обе привязанности существуют некоторое время одна наряду с другой, не оказывая взаимного влияния и не мешая друг другу.»
(“Массовая психология и анализ человеческого Я”. Фрейд)

Такие параллельные отношения в доэдиповом периоде Вейкко Тэхкэ назвал идеальными диадами. Это «золотой век» ребенка, не омраченный эдиповым конфликтом. Идеальную диаду между матерью и младенцем мы уже упоминали в прошлой статье. Здесь же описан более сложный и полноценный вариант развития отношений обоих родителей с ребенком, если, конечно, роль отца в первые годы жизни не столь же незначительна, как и его дополнительная функция зачатия ребенка (Эрих Фромм. “Миссия Зигмунда Фрейда”). Конечно, нельзя переоценить значение матери в первые годы ребенка, поэтому, если параллельные отношения все же формируются, мать в раннем детстве имеет большее значение для ребенка любого пола. И в этих параллельных идеальных отношениях происходит разлад, когда ребенок в результате своего все прогрессирующего психического развития оказывается способным их объединить, обнаруживая любовный треугольник.

Страх кастрации

Отец мальчика, так или иначе, самим фактом своего существования, нарушает идиллию диады сына с матерью, разрушая фантазии ребенка о его браке с матерью и их будущих детях. Мальчик, рассматривающий мать как свою собственность, испытывая гнев, доходящий до ненависти, в адрес конкурента, приписывая своему сопернику аналогичной силы чувства, будучи уверенным, что его ждет наказание за такое посягательство.

«Если мальчик чувствует в сильном отце соперника у матери, замечает в себе агрессивные наклонности против отца и сексуальные намерения в отношении матери, то он прав, когда у него появляется тревога перед отцом, и эта тревога наказания со стороны последнего, усиленная филогенетическими моментами, может проявиться как кастрационная тревога.»
(“Торможение, симптом, тревога”. Фрейд)

Кажется логичным ожидание мальчика, что наказанием за его сексуальные притязания на мать будет кастрация. Это соответствует логике закона талиона: за подобное наказывают подобным ‒ что, как считается в классическом психоанализе, соответствует законам деятельности бессознательного человека.

Допускается, что кто-то из домашних уже заставал мальчика за игрой со своим пенисом, погрозив его отрезать. Но, как считает Фрейд, настоящим пугающим откровением для мальчика оказывается обнаружение «шрама» у девочки на том месте, где должен был бы быть пенис.

«Мы утверждаем, что фаллическая генитальная организация ребенка гибнет от этой угрозы кастрации. Конечно, не тотчас и не бесследно, так как ребенок, прежде всего, не придает веры этой угрозе и не становится послушным. […] Лишь после того, как будет сделано новое наблюдение, ребенок начинает считаться с возможностью кастрации, но он делает это медленно, неохотно и не без стремления преуменьшить значение собственного наблюдения. Этим наблюдением, разрушающим наконец неверие ребенка, являются женские гениталии. Гордый обладанием пениса ребенок получает когда-нибудь возможность увидеть генитальную область маленькой девочки и убеждается в отсутствии пениса у столь подобного ему существа. Этим самым для него становится возможным представить себе утрату и своего собственного пениса; угроза кастрации начинает оказывать свое запоздалое действие.»
(“Гибель Эдипова комплекса”. Фрейд )

Непростой вопрос, в самом ли деле, именно страх кастрации является основным страхом эдипова периода, или это может быть страх наказания в любой его форме, которая соответствует обычаям семьи и/или фантазиям ребенка. Для Фрейда существует только три формы страха: страх лишиться объекта любви и страх лишиться любви для доэдипального периода, и, соответственно, страх кастрации для эдипального периода (“Торможение, симптом, тревога”). Фрейд, как будто, не видит никаких других форм наказания, таких как лишение удовольствия (сладкого, к примеру), свободы (угол), общения (запрет гулять) или физической расправы (ремень). Этот недочет Фрейда вынудил Чарльза Бреннера к трем формам страха по Фрейду «незаметно» приписать «просто» страх наказания. Другие психоаналитики нашли для себя компромисс, они используют термин «страх кастрации», отдавая дань Фрейду, но добавляют, что кастрация в психоаналитической терминологии символизирует любое наказание.

Также Фрейд упоминает страх мальчика, что его не любит мать за то, что его пенис несравненно меньше, чем у отца (“Анализ фобии пятилетнего мальчика”). Это печальное открытие играет определенное значение в отказе от притязаний на мать при гибели Эдипова комплекса.

Нужно отдать должное, что кроме страха кастрации, в формировании личности мальчика эдипальной фазы Фрейд также упоминает влияние авторитета отца, религиозного учения, обучения и чтения (“Я и Оно”).

«…Такие мучительные открытия, противоречащие содержанию комплекса, неизбежны, …отсутствие ожидаемого удовлетворения, постоянный отказ в желанном должны привести к тому, что маленький влюбленный отворачивается от своей безнадежной склонности. Таким образом, Эдипов комплекс погибает из-за своей внутренней невозможности.»
(“Гибель Эдипова комплекса”. Фрейд)

И мальчик набирается терпения для того, чтобы дожидаться, когда его пенис вырастет. Фрейд не перечисляет все причины способствующие отказу ребенка от эдипальных притязаний, обобщая их, что Эдипов комплекс гибнет «от наступающих болезненных разочарований… ребенок чувствует себя сброшенным с небес». (“Гибель Эдипова комплекса”). Ребенок начинает понимать, что он еще мал и сексуально несостоятелен. Также Фрейд сравнивает воспитание ребенка с «построением плотин», которые формируют «задержки на пути сексуального влечения» (“Три очерка по теории сексуальности”). Но Эдипов комплекс мальчика, все же, по мнению Фрейда, разрушает именно страх кастрации, «который становится самой мощной движущей силой дальнейшего развития» (“Введение в психоанализ”).

Прафантазии

«У мальчика комплекс кастрации возникает после того, как, увидев женские гениталии, он узнал, что столь высоко ценимый им член не обязательно должен быть вместе с телом. Затем он вспоминает угрозы, которым он подвергался, занимаясь своим членом, начинает им верить и попадает с этих пор под влияние страха кастрации.»
(“Введение в психоанализ”)

Вы меня спросите, как может возникнуть кастрационный страх, если мальчик никогда не видел женских гениталий и ему никогда не грозили кастрацией? Значит, страх кастрации не носит повсеместный характер? Фрейд, судя по всему, тоже озадачивался этим вопросом и нашел для него универсальное решение, введя понятие бессознательной фантазии или прафантазии:

«Я полагаю, что эти прафантазии ‒ …являются филогенетическим достоянием. Индивид выходит в них за пределы собственного переживания в переживание доисторического времени, где его собственное переживание становится слишком рудиментарным. Мне кажется вполне возможным, что все, что сегодня рассказывается при анализе как фантазия, ‒ совращение детей, вспышка сексуального возбуждения при наблюдении полового сношения родителей, угроза кастрацией (или, вернее, кастрация) было реальностью в первобытной человеческой семье, и фантазирующий ребенок просто восполнил доисторической правдой пробелы в индивидуальной правде. У нас неоднократно возникало подозрение, что психология неврозов сохранила для нас из древнего периода человеческого развития больше, чем все другие источники.»
(там же)

Супер-Эго

По мнению Фрейда, именно благодаря страху кастрации к пяти годам происходит распад Эдипова комплекса, в результате чего формируется совершенно новая инстанция психики ‒ Супер-Эго:

«…Эдипов комплекс у мальчика не просто вытесняется, он буквально разрушается под влиянием шока, связанного с угрозой кастрации. Мальчик отказывается от своих либидинозных привязанностей, которые десексуализируются и отчасти сублимируются. Объекты этих привязанностей включаются в состав Эго, где они образуют ядро Супер-Эго и придают этому новообразованию характерные особенности. В нормальном, лучше говоря в идеальном, случае Эдипов комплекс не существует уже больше и в бессознательном, Супер-Эго стало его наследником.»
(“Некоторые психические следствия анатомического различия полов”. Фрейд)

Выражаясь проще, мальчик перестает сексуально претендовать на мать (отказ от либидинозных привязанностей), заменяет сексуальное влечение к матери на нежность (десексуализация), осваивает творческую деятельность, что характерно для детей от пяти лет (сублимация).

Выражаясь еще проще, мальчик смещает вектор борьбы за внимание матери с откровенных требований в адрес матери и агрессии в адрес отца на деятельность, могущую заслужить восхищение матери и признание отца ‒ творчество во всех видах, доступных в этом возрасте, и обучение (сублимация). Можно сказать, что эдипальное поражение толкает ребенка к развитию (сублимации), а эдипальная победа, напротив, лишает стимулов к развитию.

Супер-Эго можно рассматривать как осадок запретов, норм и предписаний обоих родителей. Если учитывать полный Эдипов комплекс, то становится понятным, что на формирование Супер-Эго у мальчика оказывает влияние как отец, так и мать (в негативном варианте Эдипова комплекса).

«Супер-Эго ‒ репрезентация нашего отношения к родителям. Мы знали эти высшие существа, когда были маленькими детьми, мы ими восхищались и их боялись, а позднее восприняли их в себя.»
(“Я и Оно”. Фрейд)

При этом Супер-Эго остается бессознательным и только частично осознается в виде чувства морали, когда взрослый человек интуитивно понимает что такое хорошо и что такое плохо, но сам не в состоянии вразумительно объяснить, почему нужно поступать так, а не иначе. Это чувство, сопровождает взрослого человека на протяжении всей его жизни, и мы называем это чувство совестью.

«Но если мы себя спросим, чего же Эго опасается со стороны Супер-Эго, то приходится остановиться на мысли, что наказание со стороны Супер-Эго представляет собой продолжение наказания кастрацией. Подобно тому, как Супер-Эго воплощает ставшего безличным отца, так и тревога перед, исходящей от последнего, угрозой кастрации превратилась в неопределенную социальную тревогу или тревогу перед своей совестью.»
(“Торможение, симптом, тревога”. Фрейд)

Таким образом, по мнению Фрейда, получается, то, что мы называем совестью ‒ есть результат страха кастрации.

Религиозное чувство или то, что признается божественным источником всех человеческих добродетелей, Фрейд также считает результатом формирования Супер-Эго:

«…Мы можем давать следующий ответ всем тем, кто был поколеблен в своем этическом сознании и жаловался, что ведь должно же быть в человеке высшее существо ‒ мы отвечаем: конечно, и вот это и есть высшее существо ‒ это Супер-Эго…»
(“Я и Оно”)

В результате преодоления и распада Эдипова комплекса мальчик начинает становиться взрослее, потому что теперь в его психике неизменно присутствуют родители. Их образы включаются не только в Супер-Эго, но и в само Эго (Я) ребенка, что продолжает формирование идентичности.

Идентичность

Идентификация ребенка с людьми, его окружающими, начинает происходить в первые месяцы жизни. Выше я уже описал, как идентификация мальчика с отцом формирует основу для Эдипова комплекса.

Теперь, же, Эдипов комплекс, можно сказать, распадается на части (комплексы или интроекты), один из них формирует отдельное образование в психике, Супер-Эго, а другие интроецируются в Эго (Я) ребенка, формируя его личность. Ребенок, интроецирует (вбирает в себя) образы родителей, что позволяет ему быть от них более независимым:

«Происходит отказ от объектных привязанностей, заменяющихся идентификацией.»
(“Гибель Эдипова комплекса”. Фрейд)

Если учесть, как описано в предыдущей статье, полный Эдипов комплекс, то можно выделить «4 стремления» у мальчика: влечение к матери и агрессию в сторону отца (позитивный Эдипов комплекс) и влечение к отцу и агрессию в сторону матери (негативный Эдипов комплекс).

«При гибели Эдипова комплекса четыре содержащиеся в нем стремления сложатся таким образом, что из них получится идентификация с отцом и идентификация с матерью… В различной силе выражения обеих идентификаций отразится неравенство обоих половых данных.”
(“Я и Оно”. Фрейд)

То есть мы получаем мужское и женское начало (идентификации). При нормальном развитии Эдипова комплекса у мальчика, мужское начало преобладает над женским.

«…Самым общим результатом сексуальной фазы, находящейся во власти Эдипова комплекса, является конденсат в Эго, состоящий в возникновении этих двух, как-то между собою связанных идентификаций. Это изменение Эго сохраняет свое особое положение, оно противостоит другому содержанию, Супер-Эго.”
(там же)

И начинается извечное противостояние между Эго и Супер-Эго.

«…Отношение Супер-Эго к Эго не исчерпывается напоминанием ‒ таким как отец ты должен быть, но включает и запрет: таким как отец ты не имеешь права быть, ты не можешь делать все, что делает он, на многое только он имеет право.”
(там же)

Ведь распад Эдипова комплекса произошел именно в результате запретов со стороны отца. Если исходить из классической парадигмы центральной роли сексуального влечения в Эдиповом комплексе, основной запрет выглядел как: Ты не можешь совершать с матерью то же, что делает отец. Мальчик соглашается отказаться от посягательств на мать ради сохранения своего органа. Вместе с этим мальчик может отказаться и от много другого, в конце концов, отказаться быть мужчиной.

«Супер-Эго сохранит характер отца, и чем сильнее был Эдипов комплекс, чем быстрее (под влиянием авторитета, религиозного учения, обучения и чтения) произошло его вытеснение, тем строже Супер-Эго будет позже царить над Эго как совесть, может быть, как бессознательное чувство вины.”
(там же)

Так формируется невротическая личность. Поэтому так важна негативная конфигурация Эдипова комплекса. Если роль отца, как считает Фромм, «в первые годы жизни почти столь же незначительна, как и его дополнительная функция зачатия ребенка,» ‒ то отец оказывается неизвестным и поэтому опасным противником (Вейкко Тэхкэ), тогда вытеснение Эдипова комплекса происходит слишком рано, тогда не миновать строгого Супер-Эго и невроза. Излишняя строгость и морализаторство родителей тоже ведет к формированию строгого Супер-Эго. Ребенок в своем развитии должен всегда иметь альтернативу, в которой он мог бы спастись у матери от отца, и у отца от матери. Но родителям не следует вести себя так, чтобы ребенок посчитал себя эдипальным победителем (детоцентризм). В этом случае, как я упоминал выше, развитие останавливается. У ребенка отсутствует необходимость сублимировать свои влечения ‒ а зачем, раз он же уже победитель?

Вот через какие сложности приходится пройти мальчику в процессе формирования своей идентичности. Если все прошло более-менее успешно, в результате в его сознании прочно обосновывается осознание себя, что он мальчик, что когда он вырастет, то станет таким же, как папа, что он любит маму, и когда вырастет, женится на девочке, которую будет любить как маму, создаст семью как его родители, и у них тоже будет ребенок, и они будут счастливы как и его родители. Успешное разрешение Эдипова комплекса, таким образом, оказывается желанием, смещенным в будущее, создать свою собственную семью, что, по сути, оказывается ничем иным, как эрзацем (суррогатом) инцестуозных желаний эдипального периода.

Таким образом, в классическом психоанализе развитие ребенка описывается как движение от инфантильной генитальности через перипетии Эдипова комплекса с приматом фаллоса к зрелой генитальности, а именно, к созданию своей собственной семьи и рождению собственных детей по образцу родительской семьи. Зрелую любовь и семейное счастье в классическом психоанализе считают образцом нормы психического развития и, в духе генитальной истории, описанной Фрейдом, называют генитальными ценностями.

Латентный период

Если ребенку удается преодолеть Эдипов комплекс, который достигает своей высшей точки между тремя и пятью годами, то он благополучно вступает в латентный период, длящийся с пяти до одиннадцати лет ‒ период истинно беззаботного детства.

«Связанные с Эдиповым комплексом либидинозные стремления частью десексуализируются и сублимируются, что, вероятно, имеет место при каждом превращении в идентификацию, частью же они становятся сдержанными в смысле достижения цели и превращаются в нежные побуждения. Весь этот процесс, с одной стороны, спас гениталии, предотвратил опасность их утраты, с другой же стороны, он парализовал их, упразднил их функцию, этим процессом начинается латентный период, прерывающий сексуальное развитие ребенка.”
(“Гибель Эдипова комплекса”. Фрейд)

В этот период «энергия, полностью или отчасти, отводится от сексуального применения и передается на другие цели», на творчество, обучение, участие в ролевых играх, благодаря «процессу, заслуживающего названия сублимация, освобождая могучие компоненты для всех видов культурной деятельности» (“Три очерка по теории сексуальности”. Фрейд). Но это не означает, что ребенок, наконец, превратился в ангелочка, полностью лишенного сексуальных устремлений:

«Время от времени прорывается известная часть сексуальных проявлений, не поддавшихся сублимации, или сохраняется какая-нибудь сексуальная деятельность в течение всего латентного периода до момента усиленного проявления сексуального влечения при наступлении половой зрелости.”
(“Три очерка по теории сексуальности”. Фрейд)

В подростковом периоде в результате гормонального бума происходит «прорыв платины», вновь расцветает сексуальность, и все нерешенные проблемы эдипального периода возрождаются с новой силой уже на новом уровне.

Инфантильная амнезия

Вы меня спросите: А как же так, я ничего не помню из того, что Вы описываете про чувства ребенка эдипова периода? Но мы вообще мало что помним из раннего детства:

«Я имею в виду своеобразную амнезию, которая у большинства людей (не у всех!) охватывает первые годы детства до шестого или восьмого года жизни. …Когда нам рассказывают, что в эти годы, о которых мы позже ничего не сохранили в памяти, кроме нескольких непонятных воспоминаний, мы живо реагировали на впечатления, что умели по-человечески выражать горе и радость, проявлять любовь, ревность и другие страсти, которые нас сильно тогда волновали, что мы даже выражали взгляды, обращавшие на себя внимание взрослых, как доказательство нашей пробуждающейся способности к суждению. И обо всем этом, уже взрослые, сами мы ничего не знаем. Почему же наша память так отстает от других наших душевных функций? […] С другой стороны, …те же самые впечатления, которые мы забыли, оставили, тем не менее, глубочайшие следы в нашей душевной жизни и имели решающее значение на наше дальнейшее развитие. Речь идет, следовательно, вовсе не о настоящей потере воспоминаний детства, а об амнезии. ”
(“Три очерка по теории сексуальности”. Фрейд)

Можно предположить, что способность к удерживанию осознанных воспоминаний формируется с развитием мозга ‒ также как и исчезает в старости в следствие деградационных процессов в мозге.

Но, может быть, бурные страсти эдипова периода и, как результат, распад Эдипова комплекса, способствуют забыванию (вытеснению) уже неприемлемых для латентного возраста фантазий ребенка? Раз не помнишь ‒ значит не было!

«Но приходит время, когда эти ранние цветы увядают от морозов: ни одна из этих инцестуозных влюбленностей не может избегнуть судьбы вытеснения.”
(“Ребенка бьют”. Фрейд)

Эдипов комплекс у девочек

Все выше сказанное про идентификацию, латентный период и инфантильную амнезию также можно использовать и в описании развития девочки. Но в формировании психики девочки есть своя специфика, радикально отличающаяся от истории формирования психики мальчика.

Как мы уже разобрали в Зарождении Эдипова комплекса, ребенок любого пола начинает свою жизнь с привязанности к матери. История мальчика оказывается сравнительно простой, он продолжает свою привязанность к матери в эдиповом периоде. Девочке же предстоит сменить свое предпочтение с матери на отца. Что вынуждает девочку, по мнению Фрейда, произвести такую рокировку?

Другой непростой вопрос возникает в связи с концепцией Фрейда о страхе кастрации ‒ именно в результате которого заканчивает свое существование Эдипов комплекс, формируется Супер-Эго, идентичность и наступает латентная стадия развития. Если девочка не имеет пениса, то получается, ей уже нечего терять, и страх кастрации не может быть для нее актуальным фактором развития?

Источник