Что означает усеченный состав конституционного деликта
Усеченный состав гражданского правонарушения
Вы будете перенаправлены на Автор24
Под гражданским правонарушением или деликтом можно понимать любое виновное противоправное деяние лица, которым наносится вред имуществу других лиц или благам неимущественного характера (честь, достоинство, авторские права, деловая репутация).
К гражданскому правонарушению можно отнести такие действия как:
Состав правонарушения
Как и другие гражданские правоотношения, деликтное обязательство может возникнуть на основе юридических фактов. В теории гражданского права не существует единства мнений касательно понятия и содержания юридических фактов. Например, в некоторых случаях подобные юридические факты называются «условиями гражданско-правовой ответственности» или даже «составом гражданского правонарушения». Иногда встречается терминология генерального и усеченного деликта.
В общей теории права при использовании понятия «состав гражданского правонарушения», некоторыми авторами выделяются следующие элементы любого правонарушения:
В то же время вина здесь не выделяется как самостоятельный элемент в составе правонарушения. Согласно с другой точки зрения, под основанием и абсолютно необходимым признаком для наступления гражданско-правовой ответственности следует понимать исключительно противоправность деяния. Иные признаки правонарушения могут носить факультативный характер.
Усеченное нарушение
Самой распространенной схемой правонарушения в гражданском праве является схема генерального деликта. Генеральный деликт включает в себя четыре компонента:
Готовые работы на аналогичную тему
Суть усеченного состава заключается в том, что в некоторых случаях в силу прямого указания закона деликтная ответственность субъекта наступает автоматически даже при отсутствии одного из элементов правонарушения, входящих в состав генерального деликта. Например, в действиях причинителя вреда может отсутствовать вина или нет противоправности деяния.
Здесь можно привести следующие примеры усеченных составов, наиболее распространенных в гражданском праве.
Владелец источника повышенной опасности в любом случае обязан возместить вред, даже если он причинил его случайно, если не докажет в свою очередь, что вред был причинен потерпевшему вследствие непреодолимой силы или его прямого умысла (подробнее в статье 1079 ГК).
Под определение источника повышенной опасности подпадает ряд разнообразных объектов, таких как:
Также стоит учитывать, что вред, причиненный одновременно двумя источниками повышенной опасности (столкновение автомобилей повлекло причинение вреда здоровью третьим лицам), возмещается владельцами данных источников солидарно.
Аналогичным образом должник (например, предприниматель) будет нести ответственность по договору за действия третьих лиц в случае ненадлежащего исполнения ими своих обязательств, если не докажет, что надлежащее исполнение третьих лиц стало невозможным по причине действия непреодолимой силы (подробнее ст. 403 ГК РФ).
Современная концепция конституционной ответственности *
Червонюк В.И., профессор Московского университета МВД России, доктор юридических наук.
Артюхов Ю.С., старший эксперт Правового департамента МВД России, соискатель Московского университета МВД России.
В статье обоснован новый концептуальный подход к пониманию конституционной ответственности, основывающийся на особенностях нормативного состава одноименной отрасли права и специфике состава конституционного деликта.
Ключевые слова: конституционная ответственность, «усеченный» состав конституционного деликта, конституционная ответственность в муниципальном праве, презумпция вины субъекта конституционной ответственности.
In the article the new conceptual approach to understanding the constitutional responsibility, based on the specifics of the regulatory branch of the same name of law and the specifics of the constitutional tort.
Key words: constitutional responsibility, «truncated» of the constitutional tort, constitutional responsibility in municipal law, the presumption of guilt of the subject of constitutional responsibility.
В юридической теории и практике о конституционной ответственности всерьез заговорили сравнительно недавно. При этом в оценке ее связей с иными, «классическими» видами ответственности мнения разошлись: одна группа авторов исходит из того, что по своему юридическому составу (объекту, субъекту, объективной и субъективной стороне) конституционная ответственность находится в одном ряду с иными видами ответственности, применяемыми в сфере публичного права; другая группа, напротив, полагает, что конституционная ответственность по своим свойствам ближе неюридическим видам ответственности, и в частности политической.
Во всех этих случаях действительная природа конституционной ответственности, ее собственный «бренд» остаются за кадром. Попытки найти точки соприкосновения между этими позициями оказываются безуспешными. Даже некое срединное мнение о том, что конституционная ответственность одновременно и юридическая, и политическая, она и негативная, и позитивная, по существу, мало что добавляет конструктивного, «образ» конституционной ответственности остается неузнаваемым.
Предлагаемая аргументация не проясняет особенностей юридической природы конституционной ответственности, ее принципиальных отличий от иных видов принуждения в праве, не позволяет определить набор тех охранительно-принудительных средств, которые специфичны только для данного вида ответственности. Отсюда признание конституционной ответственности самостоятельным видом очевидно главным образом для небольшого круга специалистов. Реально же механизм конституционно-правовой ответственности не выполняет своего предназначения, сферы его действия не определены, и ощутимого влияния на режим конституционной законности он не оказывает. Наука конституционного права оказалась не способной своевременно реагировать на потребности конституционной практики. Получается так, что без смены парадигмы «хождение по замкнутому кругу», что называется, запрограммировано. Обоснование такой парадигмы предполагает переоценку некоторых устоявшихся подходов и оценок в данном вопросе, а вместе с этим и определение истинных характеристик конституционной ответственности.
В указанном смысле конституционную ответственность следует отличать от ответственности за нарушение конституционных норм, которая возлагается на граждан, должностных лиц в случае виновного нарушения ими таких норм (например, умышленное невключение граждан в списки избирателей или отказ от регистрации лица в качестве кандидата на выборную должность, фальсификация результатов голосования и другие), которые влекут административную и уголовную ответственность. В этих случаях речь идет об уголовной, административной или иных видах юридической ответственности.
Там же. С. 164. По справедливому замечанию автора, за исходный пункт взято положение о том, что конституционное право является отраслью права, строению и функционированию которой в целом присущи все те явления и процессы, которые юридическая наука выявила применительно к иным отраслям права.
С этой точки зрения нуждается в уточнении вывод о том, что «конституционно-правовой ответственности, как и всякой другой юридической ответственности, присущи элементы кары как претерпевание неблагоприятных для правонарушителя последствий. наличие вины. » (Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. М.: ТК «Велби»; Проспект, 2006. С. 34).
Субъектами конституционной ответственности, конечно, признаются и иные публично-правовые образования (к примеру, некоммерческие организации), тем не менее публичные власти и публичные должностные лица все же специфичный субъект данного вида ответственности.
Отмеченное обусловлено тем, что конституционные принципы, а равно иные исходные конституционные установления могут быть поставлены под угрозу как виновными, так и невиновными действиями властного субъекта. При этом юридическими фактами или юридическим основанием ответственности является как неконституционное поведение, так и в отдельных случаях событие, не связанное с его (субъектом ответственности) действиями. Более того, конституционно-правовая ответственность может быть возложена за деяния других субъектов. Таким образом, в ряде случаев допускается объективное вменение в вину. Отсюда объективной стороной конституционного деликта следует считать обусловленное диспозициями конституционных норм неправовое поведение субъекта такой ответственности. Конституционная ответственность наступает не только при совершении правонарушения, но и за действия (бездействие), квалифицируемые как «неправильный политический курс», «неэффективная деятельность», «слабость руководства» и т.п., т.е. за неконституционные формы поведения, при том что такое поведение сопряжено с ущемлением конституционных интересов, прежде всего носителей основных прав и свобод, национальных интересов, интересов публичной службы (в широком ее понимании).
Достаточно распространенное мнение о том, что конституционно-правовая санкция не является обязательным, конститутивным элементом конституционно-правовой нормы, подкрепляется многократно воспроизводимым в разных изданиях и разными авторами аргументом о том, что в этом (отсутствии санкций) и заключена специфика конституционного права. Но если оно (конституционное право) специфично так, что его нормативные положения, которые, как и всякое право, должны обладать обязательностью, исполнимостью и результативностью, не обеспечены принудительными механизмами, то следствием этого может быть вывод о неюридическом или квазиюридическом характере норм и институтов конституционного права (с чем вряд ли кто согласится). Очевидно, отрицать то, что в действительности конституционное право редко закрепляет санкции в качестве структурного элемента своих норм, невозможно. Однако вопрос о том, следует это считать, скорее, несовершенством законодательной политики и техники или самобытностью метода конституционно-правового регулирования (его закономерностью), остается открытым.
См.: Конституционный строй России. Вып. V / Отв. ред. Ю.Л. Шульженко. М., 2006. С. 164.
Таким образом, принципиальная особенность нормативного строения конституционного права обусловливает и самобытность конституционной ответственности, которая мало в чем похожа на другие виды (как, впрочем, не похоже конституционное право на иные ветви права).
Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. М., 1998. С. 219, 220.
См.: Овсепян Ж.И. Юридическая ответственность и государственное принуждение (теоретико-правовое и конституционно-правовое исследование). Ростов-на-Дону, 2005. С. 34.
См. об этом: Червонюк В.И., Семенов А.И. Публичные власти и публичные должностные лица как субъект ответственности в современных конституционных системах // Вестник Московского университета МВД России. 2010. N 7.
Виноградов В.А. Актуальные проблемы конституционно-правовой ответственности // Законодательство: право для бизнеса. 2002. N 10. С. 63; Шон Д.Т. Конституционная ответственность // Государство и право. 1995. N 7. С. 39.
Лучин В.О. Ответственность в механизме реализации Конституции // Право и жизнь. 1992. N 1. С. 36.
Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М.: Юристъ, 2001. С. 451, 452.
Конституционное право России: Учебник / Отв. ред. А.Н. Кокотов и М.И. Кукушкин. М., 2003. С. 35.
Там же.
Авакьян С.А. Конституционное право России: В 2 т. Т. 1. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2007. С. 91.
Конституционное право России: Учебник / Отв. ред. А.Н. Кокотов и М.И. Кукушкин. М., 2003. С. 35.
Шугрина Е.С. Муниципальное право: Учебник. М.: Дело, 1999. С. 249; Муниципальное право России: Учебник / Под ред. Г.Н. Чеботарева. М.: Юристъ, 2005. С. 202 и др.
Состав конституционного деликта (В.А. Виноградов, «Законодательство», N 10, октябрь 2003 г.)
Состав конституционного деликта
Конституционное право не формулирует признаки деликтов, а лишь конструирует составы. Логическая конструкция закрепляется в законодательстве и становится обязательной частью нормативной основы конституционно-правовой ответственности. Реальное деяние только тогда считается деликтом, когда оно содержит все предусмотренные конституционно-правовой нормой признаки состава. Однако необходимо иметь в виду, что в конституционном праве наличие состава деликта требуется для привлечения к ответственности по общему правилу, из которого конституционно-правовые нормы могут устанавливать некоторые исключения (например, в отношении вины).
В тексте одной конституционно-правовой нормы редко встречается полный перечень всех признаков состава. Для правильного уяснения содержания состава конституционного деликта необходимо рассматривать конкретную статью нормативного акта, его устанавливающего, во взаимосвязи с другими конституционно-правовыми нормами.
Как нормативно-правовая модель деликта его состав образует гипотезу нормы, устанавливающей конституционно-правовую ответственность. А совершение деяния, содержащего все признаки состава, есть фактическое основание*(1) для возникновения деликтного правоотношения.
Состав деликта конструируется как совокупность признаков четырех сторон (элементов): объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны. Каждый из четырех элементов состава, в свою очередь, составляет систему признаков.
Особенностью конституционного деликта является то, что его объект тесно связан с объектами конституционных правоотношений, по поводу которых субъекты вступают в определенные правовые связи. Конституционным правоотношениям присущи разнообразные, не лишенные особенностей объекты материального и нематериального характера. Объектами общих конституционных правоотношений выступают, главным образом, высшие социальные ценности. В России это основы конституционного строя, человек, его права и свободы, интересы общества и государства, полновластие и самоуправление народа, национальный и государственный суверенитет, федерализм, демократия, идеологическое и политическое многообразие, многопартийность и др. Эти ценности не составляют строго ранжированную, формализованную систему, однако пренебрежительное, произвольное обращение с ними недопустимо*(2).
В определении объекта важен нормативный аспект, так как не всякое отношение (благо) есть объект конституционного деликта. Объектом можно признать те отношения, блага (интересы), на которые посягает конституционный деликт и которые охраняются конституционно-правовыми санкциями*(3). Вместе с тем, любое посягательство на блага (интересы), предусмотренные конституционно-правовыми нормами, не становится автоматически конституционным деликтом.
Для характеристики механизма посягательства важна структура общественных отношений. Принято выделять следующие элементы общественных отношений:
Если причиняется ущерб хотя бы одному из элементов общественного отношения, все оно разрушается или деформируется. Более того, в случае одного лишь неправомерного поведения наносится урон целому ряду общественных отношений. Если, например, парламент принимает решение, противоречащее конституции, то в этом случае причиняется ущерб и тем отношениям, на урегулирование которых направлено это решение, и отношениям представительства.
2. Объективная сторона. Этот элемент состава характеризует внешнюю сторону конституционного деликта. Объективная сторона является описанием самого деяния и тех последствий, которые причиняют вред объекту конституционного деликта.
Объективная сторона позволяет различать сами деликты. Нередко конституционное законодательство из всех элементов состава определяет только признаки объективной стороны, четко описывая само правило поведения, сердцевину которого составляет диспозиция конституционно-правовой нормы. Например, ч.4 ст.3 Конституции РФ предусматривает, что никто не может присваивать власть в Российской Федерации.
В юридической литературе, как правило, в качестве элементов объективной стороны правонарушения выделяются: деяние (действие или бездействие), противоправность и общественная вредность, вредные последствия и причинная связь между ними. Эти характеристики присущи и конституционному деликту. Установление данных элементов осуществляется, как правило, именно в указанной очередности, поскольку отсутствие одного из предыдущих лишает смысла определение последующих (других) элементов.
Деяние. Недолжным в соответствии с конституционно-правовыми нормами может быть как действие, так и бездействие. Подавляющее большинство конституционных деликтов совершается путем активных действий. Статья 75 Федерального закона от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»*(7) устанавливает, что решения и действия (бездействие) комиссий, органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, нарушающие избирательные права граждан и право граждан на участие в референдуме, могут быть обжалованы в суд.
В зависимости от формы деяния (действие или бездействие) определяются условия и меры конституционно-правовой ответственности. Бездействие может быть признано не соответствующим должному поведению, предусмотренному конституционно-правовыми нормами, только при условии, что субъект был обязан совершить определенные действия, но не совершил их.
В ряде случаев предусматривается конституционно-правовая ответственность только за деяния в форме бездействия. Так, ст.37 Федерального закона от 11 июля 2001 г. N 95-ФЗ «О политических партиях» устанавливает, что политическая партия, не принимавшая в течение пяти лет подряд участия в выборах, подлежит ликвидации*(8). Закон не делает различий между партиями, которые находятся в процессе становления, и теми, которые, так или иначе, безуспешно делали попытки принять участие в выборах. Схожая норма содержится и в Законе ФРГ о партиях: объединение теряет статус партии, если оно в течение шести лет не принимало участия в выборах в Бундестаг или ландтаг с собственной предвыборной программой (§ 2).
Особо следует рассмотреть вопрос об абсентеизме*(9) как форме бездействия, влекущего ответственность. Применение санкций возможно только в случае установления обязательного вотума (например, ст.48 Конституции Италии*(10)).
Абсентеизм может привести к признанию выборов несостоявшимися, если закон устанавливает обязательный минимум участия избирателей в выборах (что, как следствие, влечет дополнительные расходы бюджета), или к формированию таких органов государственной власти или местного самоуправления, чья легитимность может быть поставлена под сомнение.
Ответственность за такое бездействие устанавливается в случаях, если избиратель не имеет уважительных (оправдывающих его) причин (болезнь, отдаленность избирательного участка, отъезд и др.). Так, согласно Избирательному кодексу Бельгии (ст.209, 210) при неявке в первый раз гражданин может подвергнуться выговору; в случае неучастия во второй раз в течение 6-10 лет его фамилию внесут в специальный список, вывешиваемый на здании администрации коммуны по месту жительства; если же он проигнорирует выборы четыре раза в течение 15 лет, то будет исключен из списка избирателей на 10 лет.
Противоправность. Противоправным признается поведение лица, не соответствующее нормам права, а также общим началам и смыслу законодательства. Совершенно справедливо отмечается, что нельзя определять противоправность деяния как неправильность поведения ответственного лица*(11). Противоправными признаются те деяния, которые отступают от требуемого правовыми нормами должного поведения. Такое требование есть одновременно и запрещение недолжного поведения. Запрещение тех или иных деяний в итоге осуществляется путем установления санкций на случай их совершения*(12). Сама степень конституционно-правовых запретов может варьироваться. Так, правительству Ирана «категорически запрещается» предоставлять концессии иностранцам в определенных сферах (ст.81 Конституции Ирана).
Противоправность служит юридическим показателем опасности или вредности правонарушения для общества. Что касается конституционных деликтов, то общественная вредность некоторых из них повышается до уровня общественной опасности. Об этом свидетельствует частичное совпадение диспозиций отдельных норм конституционного и уголовного права.
С точки зрения соответствия действий субъекта требованиям конституционно-правовых норм объективная сторона может выражаться в различных формах. В юридической литературе предлагается классифицировать варианты недолжного поведения. Выделяются следующие его виды:
а) неприменение конституционно-правовой нормы;
б) недолжное применение конституционно-правовой нормы, что может выразиться в недостаточно эффективной реализации предписаний нормы;
в) прямое нарушение конституционно-правовой нормы*(13).
Хотя противоправным в строгом смысле слова признается поведение, не соответствующее правовым нормам, однако противоправность может быть связана с предписаниями не только правовых, но и других норм, косвенно санкционированных конституционно-правовыми нормами. Так, согласно разделу 67 Конституции Дании*(14) граждане имеют право учреждать религиозные объединения при условии, что их вероучением и поступками не будут нарушаться нормы морали. Статья 42 Федерального закона от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ «Об общественных объединениях»*(15) предусматривает, что деятельность общественного объединения может быть приостановлена, в частности, в случае совершения действий, противоречащих уставным целям.
Последствия и причинная связь. Последствия конституционного деликта многообразны и проявляются в различных сферах: политической, экономической, прав человека и т.д. В принципе деяние, которое не соответствует должному поведению, предусмотренному конституционно-правовыми нормами, самим фактом его совершения наносит определенный вред общественным отношениям. Для ряда составов конституционных деликтов достаточно только совершения деяния, хотя бы оно и не повлекло никаких последствий. Например, согласно ст.8 Конституционного закона Якутии «О Правительстве Республики Саха (Якутия)»*(16) ненадлежащего исполнения служебных обязанностей достаточно для отправления в отставку республиканского министра (формально вне зависимости от последствий его деятельности).
Некоторые составы конституционных деликтов включают последствия деяния, что предполагает установление причинно-следственной связи между деянием и наступившими последствиями. Примерами могут служить следующие нормы. Статья 31 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» предусматривает, что при нарушении избирательных прав граждан избирательной комиссией последняя может быть расформирована, если такое нарушение повлекло за собой признание недействительными итогов голосования или результатов выборов, референдума. В соответствии со ст.19 Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ»*(17) одним из оснований для выражения недоверия высшему должностному лицу субъекта Российской Федерации является грубое нарушение Конституции РФ, федеральных законов, конституции (устава), если это повлекло за собой массовое нарушение прав и свобод граждан. Верховный Суд РФ, разрешая споры, связанные с реализацией избирательных прав, не раз отмечал, что сам установленный факт нарушений избирательного законодательства еще не является основанием для отмены результатов выборов. Законодательство предусматривает ответственность в случае, если такие нарушения повлияли на результаты волеизъявления избирателей, причем суду должны быть представлены безусловные доказательства этого*(18).
Причинная связь во многих ситуациях очевидна, но иногда установить ее бывает непросто. Причинные связи могут в ряде случаев не являться юридически значимыми и не учитываться в качестве условий ответственности.
Способ и другие обстоятельства совершения конституционного деликта связаны, как правило, с такими характеристиками деяния, как неоднократность, систематичность, повторность, время.
Так, ст.41 Федерального закона «О политических партиях» устанавливает, что в случае неоднократного непредставления политической партией в установленный срок в федеральный уполномоченный орган обновленных сведений, необходимых для внесения изменений в единый государственный реестр юридических лиц, такая партия может быть ликвидирована по решению Верховного Суда РФ.
В юридической литературе встречается мнение о том, что объективная сторона должна быть сформулирована с помощью общих критериев, так как «в законе нельзя предусмотреть все возможные в жизни случаи»*(21). Отмечается, что многообразие политической жизни, в сфере которой действуют государственно-правовые нормы, порой не позволяет заранее определить узкие формальные критерии, и тогда законодатель ограничивается общей характеристикой объективной стороны противоправных деяний*(22). По мнению С.А. Авакьяна, возможность применения санкций в таких случаях «подсказывает не нормативный акт, а жизнь»*(23). Жизнь может «подсказать», конечно, очень много вариантов девиантного поведения. Однако решать, применять или нет в каждом конкретном случае меры конституционно-правовой ответственности, все равно придется инстанции ответственности (должностным лицам, государственным органам и др.). И в таком случае появляется непростая проблема усмотрения.
С одной стороны, когда речь идет о непосредственно судебном установлении наличия признаков объективной стороны и применении мер конституционно-правовой ответственности, неконкретность формулировок почти не вызывает опасений, так как в этом случае действуют гарантии правосудия. Согласно ст.73 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» предусмотрен именно судебный порядок установления закрепленных в самом общем виде трех оснований для отмены решения, принятого на референдуме субъекта федерации или местном референдуме. В соответствии со ст.18 Основного закона ФРГ*(24) тот, кто использует основные права и свободы (перечисленные в этой статье) для борьбы против основ свободного демократического строя, лишается этих прав и свобод. Формулировка более чем общая. Однако вопрос о лишении основных прав рассматривается Федеральным конституционным судом. Именно суд устанавливает факт злоупотребления правом и определяет пределы утраты прав (§ 36-41 Закона ФРГ о Федеральном конституционном суде*(25)).
3. Субъект конституционного деликта. Это необходимый элемент состава конституционного деликта, характеризующий то лицо, в деянии которого имеется описанный в конституционно-правовых нормах деликт. Очевидно, что сам субъект (например, гражданин, общественное объединение или государственный орган) как таковой не входит в состав, а состав включает в качестве конструктивных те признаки, которые характеризуют субъект, совершивший конституционный деликт.
Собственно сами субъекты определяются, как правило, гипотезой конституционно-правовой нормы.
На субъект конституционного деликта законодатель возлагает конституционно-правовую ответственность за отклонение его поведения от модели, установленной диспозицией конституционно-правовой нормы.
Тем самым он наделяется конституционной деликтоспособностью*(30), которая рассматривается как элемент его конституционной правосубъектности и обусловлена возможностью совершения конституционного деликта, что является его важнейшей особенностью. Сама же конституционная деликтоспособность служит своего рода мерилом правосубъектности, свидетельством ее полноты и завершенности.
Если подходить к ответственности как к обязанности*(34), то понятие субъекта конституционного деликта совпадает с понятием субъекта конституционно-правовой ответственности.
Субъекты конституционно-правовой ответственности по своему составу более разнообразны, чем субъекты любого другого вида юридической ответственности. В связи с этим, поскольку сложно детально охарактеризовать общие признаки субъекта, оптимальным представляется отдельный анализ видов субъектов. К числу субъектов, как правило, относят следующие:
а) государство и его составные части (субъекты федерации, автономные образования);
б) государственные органы (глава государства, парламент, правительство и др.);
в) общественные объединения и коллективы граждан публичного характера;
г) должностные лица;
д) органы местного самоуправления;
е) индивиды (граждане, иностранные граждане, лица без гражданства, лица с множественным гражданством).
Конкретные виды субъектов отличаются друг от друга по объему деликтоспособности.
На перечисленных субъектов может быть возложена обязанность отвечать за свое юридически значимое поведение. Кроме того, они могут претерпевать негативное воздействие конституционно-правовых норм в случае отклонения от должного поведения, предусмотренного этими нормами. Собственно, это и есть две предпосылки конституционной деликтоспособности.
4. Субъективная сторона конституционного деликта. К признакам, образующим субъективную сторону, относятся вина, мотив и цель конституционного деликта.
Конституционно-правовые акты не дают определения вины, а лишь в некоторых случаях предусматривают ее необходимость для привлечения к конституционно-правовой ответственности. Нечеткость формулировок составов конституционных деликтов в отношении вины корректируется судебной практикой, в частности, решениями Верховного Суда РФ*(35).
Традиционный подход к вине как психологическому отношению лица к своему противоправному поведению и его последствиям вполне обоснован для уголовного права и других отраслей права, устанавливающих юридическую ответственность за неправомерное поведение людей. На нем основано выделение различных форм вины, от которых, как правило, зависит и содержание применяемых мер ответственности. Прежде всего, различают умысел и неосторожность.
Однако в конституционном праве вина как условие ответственности имеет весьма значительную специфику. Она вызвана особенностями регулируемых конституционным правом отношений, в большинстве случаев имеющих политический характер, и обусловленным этим превалированием восстановительной функции конституционно-правовой ответственности. Ведь для восстановления конституционного правопорядка субъективное отношение субъекта, на него посягнувшего, как правило, не имеет существенного значения. Именно поэтому в конституционном праве различие форм вины редко имеет юридическое значение, ибо для наступления ответственности в большинстве случаев достаточно наличия любой формы вины. Более того, по этим же причинам в целом ряде случаев вина вообще не становится необходимым условием конституционно-правовой ответственности, которая может применяться и при отсутствии вины субъекта конституционных правоотношений.
В конституционном праве форма вины если и имеет значение, то только для индивидуальных субъектов. Поэтому не следует отождествлять виновность индивидуальных и коллективных субъектов.
Применительно к индивидуальным субъектам вина по общему правилу может рассматриваться как психическое отношение лица к своему поведению и его последствиям в форме умысла или неосторожности.
Однако для большинства конституционных деликтов индивидуальных субъектов форма вины не является строго определенной. Они могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности. Так, согласно ст.110 Конституции Ирана Президент может быть смещен, если он будет признан виновным в нарушении конституционных обязанностей.
Нормативное указание на форму вины бывает прямым или косвенным. Формулировки ряда конституционных деликтов косвенно свидетельствуют о том, что они могут быть совершены только умышленно. Например, отказ президента от принесения присяги (ст.104 Конституции Словакии*(36)). Термин «систематически» также свидетельствует о наличии умысла в деянии*(37).
Существуют примеры и четкого конституционно-правового определения формы вины. Так, согласно ст.50 Устава Свердловской области*(38) в случае совершения грубого, умышленного нарушения Устава и законов Свердловской области губернатор может быть отрешен от должности. Статья 119 Федерального конституционного закона Австрии предусматривает, что в связи с нарушением закона, а также неисполнением постановлений или указаний компетентных органов бургомистр и члены общинного правления, когда в вину им вменяется умысел или грубая неосторожность, могут быть отстранены от своих должностей.
В некоторых прямо оговоренных законом случаях конституционно-правовые нормы дифференцируют меры ответственности в зависимости от формы вины. Так, ст.98 Основного закона ФРГ предусматривает, что если федеральный судья при исполнении своих обязанностей или вне службы нарушит принципы Основного закона или посягнет на конституционный строй какой-либо земли, то Федеральный конституционный суд может распорядиться о переводе такого судьи на другую должность, а в случае умышленного нарушения допустимо решение о его увольнении.
Иначе обстоит дело с виной коллективных субъектов, хотя конституционные требования соразмерности и справедливости, предполагающие установление публично-правовой ответственности лишь за виновное деяние и ее дифференциацию в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию при применении взыскания, в равной мере относятся к физическим и юридическим лицам*(39).
Говорить о психологическом отношении коллективного субъекта к своему поведению и его последствиям можно лишь весьма условно. Здесь подразумевается не просто собрание отдельных индивидов, а организованный коллектив людей, каждый из которых выполняет возложенные на него обязанности. Этим определяются основные особенности вины коллективного субъекта.
Возможности принять меры к предотвращению неисполнения конституционных обязанностей у коллективного субъекта больше в силу самого факта его существования как определенного коллектива людей.
В юридической литературе правомерно сделан вывод о социально-политическом характере вины коллективных субъектов*(40). Однако нельзя согласиться с тем, что коллективную вину следует понимать как «неправильный выбор» из нескольких вариантов поведения коллектива с точки зрения интересов общества*(41). Такой подход может привести к волюнтаризму.
Вопрос о вине коллективных субъектов в российском законодательстве нашел свое специальное решение в гражданском, а затем и в административном праве*(42). Представляется возможным, опираясь на понятие вины юридического лица, сформулированное в этих отраслях, определить вину коллективного субъекта в конституционном праве. Ее можно рассматривать как неприменение коллективным субъектом всех зависящих от него мер, в том числе неиспользование предоставленных прав (полномочий), для соблюдения конституционно-правовых норм и выполнения возложенных на него обязанностей, за нарушение которых предусмотрена конституционно-правовая ответственность.
В известной степени такая трактовка возвращает к пониманию вины в римском праве: si omnia quae oportuit, observavit, caret culpa (нет вины, если соблюдено все, что требовалось (лат.)), а также в мусульманском праве, где все психологические элементы сознательно исключаются. Вина переводится из области трудно доказуемых субъективных психических ощущений конкретного человека в область объективно возможного поведения участников конституционных правоотношений, где их реальное поведение сопоставляется с определенным масштабом должного поведения.
Определенную трудность представляет выяснение вопроса о том, были ли предприняты все зависящие от коллективного субъекта меры по соблюдению соответствующих конституционно-правовых норм. В связи с этим представляется оправданным обращение к опыту, накопленному в рамках гражданского и административного права.
В случае если коллективный субъект, привлекаемый к конституционно-правовой ответственности, ссылается на обстоятельства, не позволившие ему выполнить требования закона, бремя обоснования наступления указанных обстоятельств (которые могут быть известны только этому субъекту) должно ложиться на него самого. Это очевидно с точки зрения Гражданского процессуального кодекса РФ*(43), содержащего положение о том, что сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается (ст.56). Например, при решении вопросов избирательного права судебная практика пошла именно по этому пути*(44).
В ряде случаев конституционно-правовыми нормами не предусматривается необходимость учета виновности коллективного субъекта. Это оправданно, когда характер конституционного деликта безусловно предполагает наличие вины коллективного субъекта. Например, экстремистские действия могут быть совершены лишь виновно*(45). Но там, где невыполнение коллективным субъектом своих обязанностей может быть следствием не зависящих от него причин, следует учитывать наличие вины коллективного субъекта или обстоятельства, свидетельствующие о ее отсутствии. В некоторых конституционно-правовых нормах принцип ответственности за виновные деяния прослеживается довольно четко. Так, согласно ст.142 Федерального конституционного закона Австрии Конституционный суд рассматривает дела в связи с обвинениями, которые влекут предусмотренную Конституцией ответственность верховных органов Федерации и земель за допущенные ими в ходе их официальной деятельности виновные правонарушения.
Возникает вопрос о соотношении коллективной вины и вины должностных лиц или членов коллектива и т.п. В конституционном праве отсутствует однозначное решение вопроса о том, следует ли признавать виной коллективного субъекта вину его должностных лиц, членов и т.п. либо она является самостоятельной, не сводящейся к вине отдельных индивидуальных субъектов.
С другой стороны, попытки свести вину коллективных субъектов только к вине их должностных лиц, членов и т.п. оказались малоуспешными*(47). Указанные субъекты не выступают самостоятельно в конституционных правоотношениях, а подконтрольны и подчинены коллективным субъектам. Поэтому вина коллективного субъекта не может быть сведена к сумме проступков отдельных лиц. В некоторых случаях вообще невозможно определить конкретную вину того или иного лица в неисполнении или ненадлежащем исполнении коллективным субъектом своих обязанностей, а иногда это просто не имеет юридического значения. Конституционно-правовой смысл в таких случаях приобретает сам факт не соответствующего конституционно-правовым нормам поведения со стороны коллективного субъекта, которого можно было бы избежать при проявлении обычной осмотрительности.
Видимо, в большинстве случаев нет оснований для привлечения к конституционно-правовой ответственности должностных лиц, членов и т.п., входящих в состав коллективного органа и не поддержавших решение (действие), повлекшее затем нарушение конституционно-правовых норм*(48). Нет также оснований привлекать к конституционно-правовой ответственности и субъектов, за решения (деяния), принятые (совершенные) от имени коллективного субъекта их предшественниками. В этом случае санкции могут быть применены лишь к коллективному субъекту в целом.
Более того, конституционно-правовая ответственность может быть возложена за деяния других субъектов. Таким образом, в ряде случаев допускается вменение в вину. Термин «вменение» предполагает определенную правовую связь между субъектом (субъектами), допустившим конституционный деликт, и субъектом, который должен нести ответственность за данные деяния. Только при такой правовой связи возможно вменение. Примером служит ответственность кандидатов, политических партий (избирательных блоков), зарегистрировавших федеральный список кандидатов, за действия их доверенных лиц (уполномоченных представителей) в соответствии с п.6 ст.95 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»*(51).
кандидат юрид. наук,
заместитель декана факультета права
«Законодательство», N 10, октябрь 2003 г.
*(1) Подробнее о фактическом основании см.: Виноградов В.А. Основание конституционно-правовой ответственности // Законодательство. 2003. N 2.
*(2) Лучин В.О. Конституционные нормы и правоотношения. М., 1997. С.130-131.