Что осталось после тебя фанфик
Тесса_Хардин_ФАНФИКИ_После_After
Тесса_Хардин_ФАНФИКИ_После_After запись закреплена
Кинокомпания ВОЛЬГА
Самое милое, что вы сегодня увидите — как Джозефина Лэнгфорд и Хиро Файнс-Тиффин благодарят преданных поклонников «После».
И мы присоединяемся к их словам!
Тесса_Хардин_ФАНФИКИ_После_After запись закреплена
Тесса_Хардин_ФАНФИКИ_После_After запись закреплена
Милые дамы, поздравляю вас с женским днем, с 8 марта
Пусть в жизни каждой будет человек, который наполнит ее любовью, заботой, добротой и лаской. Любите себя, мои дорогие, и будьте счастливы
Поднимаем бокал за нас молодых и красивых
Я не пропала! Вылажу из творческого кризиса и времен, когда даже просыпаться не хочется
Кстати, нас перевалило за 800. Спасибо!
Тесса_Хардин_ФАНФИКИ_После_After запись закреплена
(Прочитайте до конца, там работа) 
Добрый вечер, мои дорогие. Запоздало, но всё же, спешу вас поздравить с Новым 2021 годом
Прошедший год был сложен, столько всего пережили, но будем идти в перед и верить в наилучшее
Простите, но и вдохновения продолжать работу «Территория любви» нет. Как то не идет совсем, а на писать на «отвали» не хочется. Может, я начну новую или же продолжу эту. Пока не знаю.
Показать полностью.
Я вижу каждое ваше сообщение и комментарии. Я буду рада познакомиться и пообщаться с каждым лично
Желаю всего самого наилучшего
С любовью
Надеюсь, вам понравится
***
Проснулась от настойчивого звонка телефона. Хотя окончательно открыла глаза только тогда, когда, перевернувшись на кровати, обнаружила её вторую половину пустой. Ушёл и не разбудил, зараза! Телефон всё также настойчиво трезвонит под ухом на тумбочке. Увидев на дисплее три чёрных сердечка и лицо любимого, решила ответить.
— Я тоже тебя люблю. Сколько времени? – сонно улыбаюсь, пытаясь сфокусировать взгляд на черном глянцевом потолке.
— Середина первой пары. Часа тебе будет достаточно, дабы собраться и быть уже за партой, –проворчал и отключился.
Сегодня вторник, и занятия у меня со второй пары. Подумав, что могу ещё пять минуточек полежать с полузакрытыми глазами, вырубилась.
Панически схватиться за телефон меня заставляет звонок от лучшей подруги. Стефани, девушка на год старше меня, с огненно-рыжими волосами и росыпью веснушек по лицу.
— Янг, живо в универ! Скотт рвёт и мечет, — слышу её гневный шёпот и не понимаю, какого чёрта вообще происходит. — Божьи чертики, Тесса, только не говори, что ты всё ещё в постели? Пара началась пять минут назад.
— Черт!– закрыла глаза на пять минут, называется, —Скоро буду.
Быстро вскочив с кровати, озираюсь. Пять минут ушло на то, чтобы привести волосы в порядок, и ещё десять — на нанесение макияжа. С вещами решила не заморачиваться. Последние колготки оказались порваны, пришлось надевать чулки. Чёрные шорты валялись не так далеко от шкафа, их и решено было использовать повторно. Что делать с верхом? Рубашечка. Не моя, но и так сойдет. Главное, что она не мятая! Подтянусь ремнём и красота. Хватаю рюкзак, спасибо привычке собирать с вечера, и быстро в коридор. На выборе обуви пошли неполадки. Одни кроссовки были в стирке, другие все грязи около двери, босоножки не подходят к наряду. Думаю, не будет ли в берцах слишком жарко? Решено. Быстро зашнуровываю военную обувь, закрываю квартиру и бегу на остановку.
До универа добралась быстро. Маршрутка была пустая, транспорта на дороге мало, доехали в два счёта. Ткнув ошарашенному охраннику в лицо студенческий, быстро залетаю на второй этаж.
Середина второй пары — мне конец.
Стоя возле аудитории, перекрестилась. Трижды стучу в дверь и открываю. Если до этого в помещении и были слышны голоса, то сейчас все смотрят на меня. Вот же черт!
— Какие люди! Янг, я уже думал, что вы не соизволите явиться на нашу чудесную пару, — язвительно протянул преподаватель международной литературы.
Хардин Скотт. Двадцать шесть лет. Преподаёт в институте уже второй год. Язва ещё та. Я знакома с ним уже больше пяти лет, так как наши родители дружат. Высокий брюнет с пристальным изумрудным взглядом. В спортзал ходить Хардин любит, поэтому не удивительно, что почти все девушки нашего института, мечтают побывать у него в кровати. Всех останавливает обручальное кольцо на его пальце.
— Ну куда же вы без меня, профессор Скотт? Разрешите пройти?
Аудитория всё молчит и наблюдает.
— Фетишь на грубое? – разносится веселое хмыканье с задних парт. По аудитории разносится пару хихиканий. Довольный своим остроумием Джеймс, с похотливой ухмылкой бесцеремонно разглядывал длинные, красивые ноги, обтянутые сетчатыми чулками, высокие берцы, затянутые шнуровкой, широкую рубашку и шорты, затянутые ремешком с цепочкой сбоку. Блондин был удостоен ненавистного взгляда холодных очей педагога и удара локтем в ребра от соседа по парте.
—Ладно, Янг, иди на место. Если услышу от тебя хоть один писк, пойдёшь к доске,– предупредил мужчина, хмуро разглядывая мой внешний вид. А у самого-то кадык и дергается! Кто ж мне ночью не давал спать?
Шепотки все не стихают. Тупая шутка про фетиш на грубое вызвала обсуждения моего опоздания и внешнего вида.
— Ну ты и идиотка! — только я села за последнюю парту к Стефани, как та сразу же начала на меня шипеть.
— Я будильник не поставила. Точнее, меня разбудили, но решила полежать с закрытыми глазами пять минут. Как видишь, проснулась от твоего звонка.
— Янг! — чёрт. Поднимаю голову, и вижу перед собой препода. Злого препода,— Живо к доске!
С тяжёлым вздохом поднимаюсь. Слышу подбадривающие слова однокурсников. Конечно, Хардин злой. Хардин не в настроении. Хардин сейчас будет меня убивать. Демон! Хотя нет. Дьявол!
— Ну-с, бери мел и записывай всё, что знаешь о Агате Миллер, — чувствую, как этот наглец обводит мою фигуру своим ледяным взглядом.
Наш первый курс очень маленький. Всего двадцать человек, решивших выбрать филологический в этом году, но это не отменяет тот факт, что аудитории просто огромные. Подойдя к доске, я дотянулась до верхнего угла, встав на носочки, как послышались свистки и улюлюканье. Черт! Понимаю, что всем на обозрение открылся вид на резинку от чулок. Рядом слышится раздраженный фырканье. Ну началось!
— Wieso trägst du sie heute? /(Ну и зачем ты их сегодня надела?)— слышу тихую речь на немецком. Чёртов недо-немец. Раздраженно начинаю писать, сильно давя на мел, отчего тот начинает противно скрипеть. — Und die Kampfstiefel auch noch. /(Ещё и берцы надела).
— Вы что-то сказали? — всё так же продолжаю царапать мелом по доске. Ибо не фиг!
— Простите, профессор Скотт. По-другому не умею!
Слышу, как кто-то просит меня убиться об стену и переломать все ногти. Продолжаю мучить дальше других и себя. Ибо не фиг!
— Wenn du jetzt nicht aufhörst, bumse ich dich an meinem Schreibtisch! /(Если ты сейчас же не прекратишь, я трахну тебя на своем столе!)/— поворачиваю голову и с шоком смотрю на преподавателя,— In diesen Kampfstiefel mit diesen Strümpfen in meinem Hemd siehst du so heiss aus, dass es eine echte Sünde wäre, dich nicht durchzuficken./(В этих берцах, с этими чулками, в моей рубашке, ты выглядишь так восхитительно, что не взять тебя жёстко, будет настоящим грехом.)
Знает ведь, что в группе нет людей, которые хоть слово понимают на немецком. Кроме меня. С лет четырнадцати бредила мечтой слетать в Германию, вот и изучала язык в доль и поперек.
— Mach mir hier keine schönen Augen, meine Liebe. Schreibe weiter/(Не хлопай глазками, дорогая моя. Пиши дальше), — стоит, облокотившись о стол, скрестив руки на груди.Ткань в плечах натягивается, красиво подчеркивая накаченные руки, широкие плечи и спину.
Быстро пробегаю взглядом по аудитории, и вижу, что, в принципе, никто и не заинтересован. И славу Богу.
— Янг, мелом шевели быстрее! Sonst werde ich dich ficken in aller Öffentlichkeit und mir wäre alle latte/(Иначе, я трахну тебя при всех, и мне будет глубоко плевать), — а в глазах-то самая настоящая похоть. Вот ведь на свою голову захотелось мне выучить этот язык пять лет назад. А у хороших друзей родителей как раз был сын, практиковавший немецкий. Двадцати однолетний, заметьте! Жгучий брюнет с бунтарским характером, стремлением к самостоятельности, красивыми татуированными руками, крепкими мышцами и чертовой харизмой. Мне, влюбчивой, пятнадцатилетней натуре, которую тянет ко всему запрещенному и опастному, взрослый сынишка папиного друга пришелся по вкусу. И не волновало, что разница шесть лет, что пришлось ждать ему два года. Сложнейших два года!
— Und bis zu nach Hause warten? Oder, Herr Scott, sind Sie so ungeduldig, dass Sie bereit sind, mich gleich hier zu ficken? /( А потерпеть до дома? Или, Господин Скотт, вы настолько не терпеливы, что готовы взять меня прямо здесь?)
Ну-с, Господа, веселиться, так веселиться! Отворачиваясь обратно к доске, провела рукой по своему бедру, как-бы невзначай поправляя чулок, спуская его чуть ниже. Слышу сдавленный вздох, свидетельствующий о том, что меня реально могут положить на лопатки на преподавательском столе. Быстро и незаметно расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке, и дописываю последнее предложение. Всё!
—Ну как? Вроде бы, смотрится хорошо. А как вы считаете, профессор Скотт? Vielleicht solltest du noch einen aufmachen? /(Может, стоит расстегнуть ещё одну?) — однокурсники ничего не замечают, и славно. А вот взгляд преподавателя сразу же упирается мне в грудь. Нет блин, на текст взглянуть бы. Я, между прочим, старалась!
Оставшиеся двадцать минут пары проходят как обычно: Хардин ставит двойки, кидает всем язвительные комментарии. Я тоже получаю парочку пошлых фраз. Вот только, если на английском ещё приемлемые — такие Хардин может сказать каждому в этой аудитории, — то с немецких фраз, единственное, что мне охота сделать, так это провалиться сквозь землю, моля лишь о том, чтобы никто не удосужился включить переводчик. Вот смеху то будет.
Как только звенит звонок, меня просят остаться, попутно говоря старосте, чтобы та предупредила следующего преподавателя о моём отсутствии.
Когда последний человек вышел из аудитории, не забыв кинуть мне сочувствующий взгляд, Хардин закрыл дверь на замок. Видимо, у него будет «окно».
— Ну-с, Meine Herrin/(Моя Госпожа), чего это вы опоздали?
— Не обнаружила тебя в кровати и решила, что нафиг всё, – сладко улыбаюсь ему.
Подойдя ко мне вплотную, мужчина убрал белокурый локон с моего лица. Отвожу голову немного назад, предоставляя беззащитную шею. После чего, сразу же ощущаю, как мои волосы наматываются на кулак, а в шею под ухом впиваются зубы. Больно..
— Bitte zärtlicher, mein Herr/(Прошу нежнее, мой Господин), — хрип. Вот ведь, а хотела, чтобы прозвучало грозно.
— Oh nein, du Teufelin/(Ну уж нет, Чертовка), сама напросилась. Я разбудил тебя, когда? Рано. Vielleicht/(Может,) я тоже хотел поспать подольше? Надо было dich heute morgen nehmen. Dann wäre der Grund für Ihre Verspätung/(с самого утра завладеть тобой. В таком случае, причины твоего опоздания), были бы реальными, — переходя с немецкого на английский, и обратно, Хардин поцелуями и укусами оставлял на моей шее метки, постепенно переходя на грудь. Изначально меня очень путала смена языка слов в одном предложении. Так бывает в эмоциональные моменты: недовольство, страх, радость и.. вот как сейчас.
С рубашкой разобрались очень быстро, просто стянув её через голову, заранее убрав с талии ремень. От чёрного пиджака мужа я избавилась в самом начале, закинув куда-то за стол. Белую футболку в начале хотела разорвать, но потом подумав, сняла её традиционным способом. Шикарный вид! И это все только моё.
Расстегнув пуговицу на моих шортах, Хардин посадил меня на свой стол, предварительно смахнув в сторону лишние предметы.
Потянувшись к его ремню, получила шлепок по пальцам.
— Ну-ну, милая. Я решил тебя наказать, между прочим.
— Я тоже тебя люблю, Meine Herrin/(Моя Госпожа).
Чёрный кружевной лифчик полетел к остальным вещам. Основательно так покусав мою шею и грудь, Хардин перешёл к главному. Сквозь дурманящей поцелуй ощущаю, как его большая ладонь проникает в мои шорты. Томно выдохнув в поцелуй, прошу о большем.
— So ungeduldig. War es dir heute Nacht nicht genug?/(Такая нетерпеливая. Ночью тебе было мало?)
Сквозь всхлипы, ощущаю его поцелуй на левой ямке Моренгейма, где находится татуировка в виде веточки лаванды. Пару мгновений спустя, когда я уже почти скулю, с меня аккуратно снимают шорты. Смотря, как брюнет с уже растрепанными волосами нежно целует меня под коленом, хочу ещё сильнее.
— Bitte, Hardin!/(Пожалуйста, Хардин!)
Как по волнам. Возносясь на небо и в ту же секунду разбиваясь об волны на сотни тысячь искр. Горячо, грубо, жестко. Так любимо.
— Малышка, если мы с тобой сейчас, случайно заделали маленького Фюрера, я надеюсь, ты не будешь против, — посмеиваясь, Хардин поцеловал меня вначале в нос, а после в губы, — Ich liebe dich! /(Я люблю тебя!).
— Ich auch…Ich liebe dich/(Я тоже… Люблю тебя), — блаженно лежа на столе, отвечаю, растянувщись в улыбке, — Стоп! Ты сказал «Маленького Фюрера»? Хардин! Не дай бог, ты так заикнешься при матери! Её ж инфаркт хватит.
В ответ, мне раздался заливистый смех мужа. Как же я люблю этого идиота!