Что остается после людей после авиакатастрофы
Падение в бездну: что видели выжившие в кошмарных авиакатастрофах
40 лет назад в небе над Амурской областью столкнулись пассажирский АН-24 и ракетоносец Ту-16К. Оба самолёта рухнули в тайгу с высоты более 5 тысяч метров. Погибли 37 человек. Невероятно, но одному из пассажиров удалось спастись. 20-летнюю студентку Ларису Савицкую нашли на третий день после катастрофы с многочисленными переломами, сотрясением мозга, но живую. Иногда в экстремальных ситуациях человеческий организм способен на настоящие чудеса. Как стюардесса Весна Вулович упала с десятикилометровой высоты и выжила? И какую цену заплатили за спасение регбисты, уцелевшие в авиакатастрофе в Андах? Об этом рассказали эксперты программы «Загадки человечества» с Олегом Шишкиным на РЕН ТВ.
История выживания Ларисы Савицкой
В момент столкновения пассажирского лайнера и ракетоносца Ларису потоком воздуха выбросило из хвостовой части самолета в проход. На её глазах Ан-24 начал разваливаться.
Вжавшись в кресло, Лариса пролетела более 5 километров. От удара о землю она потеряла сознание. Очнулась через несколько часов и увидела перед собой обломки самолёта и кресло с телом мужа. Женщина поняла, что из всех пассажиров и членов экипажа Ан-24 выжила только она.
От дождя Лариса укрывалась под обломками самолёта. Согревалась чехлами от кресел. А пить приходилось из лужи. Спасатели нашли Ларису только на третий день после катастрофы. Женщину доставили в больницу. Врачи диагностировали переломы руки и рёбер, сотрясение мозга и травмы позвоночника.
Ларису Савицкую внесли в российскую книгу рекордов как человека, выжившего при падении с максимальной высоты.
Как удалось выжить Весне Вулович
По словам специалистов, шансы выжить сокращаются практически до нуля при падении самолёта в воду. Но 13-летней Байе Бакари удалось спастись. В 2009 году девочка вместе с мамой летела из Йемена на Коморы. При приземлении пилоты ушли на второй круг и сбились с курса. Двигатели лайнера заглохли, и машина рухнула носом в Индийский океан. Байя ухватилась за обломок фюзеляжа и провела в воде более девяти часов. Кроме неё, никто не выжил.
Кошмар в Андах
В октябре 1972 года в Андах потерпел крушение самолёт ВВС Уругвая. На борту находились пять членов экипажа и 40 пассажиров – спортсмены-регбисты, их родственники и спонсоры. Изначально в авиакатастрофе выжили 33 человека. На следующее утро после крушения лайнера пятеро умерли от травм. Ещё через несколько дней восемь человек погибли при сходе лавины. Спасатели неделю искали рухнувший самолёт, но так и не нашли.
У спасшихся регбистов не было ни теплой одежды, ни еды. Люди погибали от травм, голода и холода. Только 16 пассажирам уругвайского лайнера удалось выжить. Но ради спасения им пришлось стать каннибалами.
Осознав, что спасатели не придут, несколько регбистов решили сами отправиться за помощью. В декабре 1972 года трое выживших попытались перейти через Анды до Чили.
22 декабря спасатели вылетели за выжившими регбистами и доставили их в больницы Сантьяго. В горах, на высоте более трёх с половиной тысяч метров, выжившие пассажиры уругвайского лайнера провели 72 дня.
О других невероятных событиях истории и современности, об удивительных изобретениях и явлениях вы можете узнать в программе «Загадки человечества» с Олегом Шишкиным. Смотрите с понедельника по пятницу в 13:00 на РЕН ТВ.
Выжившая в авиакатастрофе Лариса Савицкая: «Люди понимали, что умрут, и выли»
Амурчанка рассказала о трагедии и жизни после нее
Выжившая после столкновения двух самолетов амурчанка Лариса Савицкая долгое время не давала интервью и не выходила на контакт с прессой. А Википедия даже написала, что Савицкая умерла. Все изменила новость о съемке фильма «Одна», в основе которого — история невероятного спасения амурской девушки. Режиссер не только разыскал Савицкую, но и пригласил ее стать консультантом картины — и она согласилась. Так спустя десятилетия забвения Лариса стала одной из самых интересных персон в российских СМИ. Недавно она стала гостьей ток-шоу «Пусть говорят» Первого канала, а вскоре дала откровенное интервью об авиакатастрофе сайту «Lenta.ru», в котором рассказала, как жила до трагедии, что происходило в кабине самолета во время крушения и как ей удалось выжить. «Амурская правда» предлагает полную версию беседы.
Фото: Владимир Саяпин / ТАСС
«Меня любили»
— Вы родились в Благовещенске. Как жили?
— Детство было хорошим, советским. Мама, папа, родственники. Меня любили. В школе бальными танцами увлекалась, коньками. Спортивной была. Мечтала попасть в мединститут и стать врачом. Как школу окончила, поехала в Москву поступать в МГУ на биофак. Но так вышло, что опоздала на часть вступительных. А после этого, теперь уже на философский факультет, поступить не смогла, поскольку изначально готовилась к другим экзаменам. Вернулась спустя полгода в Благовещенск. Вышло как у всех: мама с папой настаивали, что должно быть высшее образование. Где поменьше было экзаменов, туда и поступила — в пединститут. Хотя желания учиться на преподавателя у меня не было.
— С Владимиром познакомились уже студенткой?
— Да, было это на проводах нашего общего знакомого в армию. Мы и до этого знали друг друга, в одну школу ходили, но не общались. Я просто знала, как он выглядит — и все. Красавец был, статный такой мужчина. Длинные пушистые волосы у него были, костюмы всегда. Ну вот, проводил он меня в тот раз до дома, свидание назначил. Встретились как-то, погуляли — да и разбежались.
Прошло два месяца. У нас намечалась в пединституте новогодняя дискотека. Пришел Вовка с другом, обрадовался. «Пойдем, покажу тебе наш институт», — говорит. А учился он в мединституте. Конечно, все закончилось романтично.
Я его на Новый год в свою компанию пригласила, а потом, после сессии, мне уезжать надо было в Москву. Так по Москве скучала — не передать! Из Москвы он хотел меня встречать уже с моими родителями. Я несколько раз меняла билет, не хотела возвращаться, и он каждый день встречать приходил.
Уже когда приехала, мама мне говорит — ну нельзя так, он же тебя встречает всю неделю. С тех времен мы и стали строить отношения.
— Однажды вы с ним сходили на итальянский фильм «Чудеса еще случаются». Он основан на реальных событиях — в 1971-м в джунглях перуанской Амазонии разбился самолет, упав с высоты 3,2 тысячи метров. Спаслась только Джулиана Кепке, она потом еще две недели выживала среди кайманов и змей. Знаю, вы подсмотрели, как героиня фильма вцепилась в поручни кресла, когда падал самолет, и потом использовали эти знания. А как вы вообще попали на этот фильм?
— Да случайно мы на него с Вовой сходили, где-то за год до случившегося. Раньше же фильмы показывали только в кинотеатре. И вот когда он вышел, мы с Володей пошли и посмотрели. Не помню, чтобы нам его рекомендовал кто-то. Просто вот одна из случайностей. Не знаю, что было в нем самым ярким. Фильмы ведь тогда по-другому снимали. Сама авиакатастрофа там была показана чуть-чуть, с этой девчушкой в кресле и потом — обломки самолета. Ничего сверхособенного. Там интереснее было, как она выживала, потому что это в фильме показывали детально.
— Встречи с Владимиром довольно быстро переросли в замужество. Как он сделал вам предложение?
— Рано выходить замуж я не боялась. Вовка однолюбом был, я как-то не сомневалась в нем никогда. Вот если смотреть, кто в отношениях любил больше — так это он. А мне и свадьба-то не особо нужна была, это его, скорее, желание было. Он очень по-взрослому на это смотрел. И где мы жить будем, спланировал, и даже имена детям будущим дал.
Ну а с предложением так вышло. Он пришел к нам в институт, и кто-то из моих одногруппников пошутил, что мы уже как женатая пара. Ну пошутили и пошутили, а Вовка всерьез воспринял, и в тот же день сделал предложение. Я посмотрела на него тогда и поняла, что отказывать и не хочу, и не могу. Так и пошли в ЗАГС чуть ли не после пар. Вот и все… А свадьбу мы дома сыграли, его родители, мои родители. Два свидетеля — моя подружка, его друг. Скромно. Было это в конце апреля, незадолго до трагедии. Машина с кольцами была, катались.
На свадьбе мне запомнилось, как Вовка ко мне подошел и говорит: «Сейчас тебя украдут, но ты не бойся». Украли на самом деле. Повезли кататься куда-то. Когда приехали уже из ЗАГСа, надо было на руках занести невесту, а жили на четвертом этаже. Занес. Вообще, он много меня на руках носил. А уже в августе — свадебное путешествие.
Хотели в Крым
Мы сначала в Крым поехать хотели, но не смогли достать путевку. Решили тогда к родственникам. Сначала к моим, в Большой Камень, это между Владивостоком и Находкой, а потом к его — в Комсомольск-на-Амуре.
В Большом Камне мне не очень нравилось, хотя я и до свадебного путешествия там бывала. То есть… природа, конечно, потрясающая. Рыбу мы там ловили, камбалу. Очень вкусно. Но в августе там душно, дышать нечем. И я от жары мучилась сильно. А уже после визита к его родственникам мы с Вовой возвращались в Благовещенск. Роковой полет все откладывали…
Раздражало это, конечно. Кого бы не раздражало? Мы еще и встали рано утром в тот день, спать хотелось, и такое состояние было, усталости, что ли? Но я хорошо запомнила и людей, и саму посадку, и как в самолет заходили. Не знаю даже, почему.
— Вы ведь пересели, что вас в итоге и спасло?
— Так получилось, что самолет был полупустой, и стюардесса просила всех пересесть вперед. А мы не хотели, потому что в хвосте вибрации меньше. Потом еще сзади нас пассажиры пересели вперед, и мы их места заняли. То есть получается, еще ближе к хвосту. Я это отчетливо помню, потому что, когда разорвался самолет, кресло, в котором мы сидели первоначально, разломилось и улетело с другим куском, там бы никто не выжил. До столкновения я спала. У меня такая усталость была, я даже не помню, как мы взлетели. При столкновении Ан-24РВ стал разваливаться по частям, обломки были в итоге разбросаны на семь километров.
— В какие-то моменты казалось, что я вроде прихожу в себя, начинаю делать что-то, думать. По-настоящему, мне кажется, осознание всего только в больнице пришло. То есть так-то соображала, но туннельно, дальше какого-то определенного действия мысль не шла.
Сначала сильно ударилась головой о соседнее кресло. После того как меня выкинуло из моего, я сознание потеряла. А когда очнулась, уже лежала в проходе. Потом подумала, что если так упаду, лежа, то мне очень больно будет. Подняла глаза и увидела пустое кресло. Дальше стоп-кадр такой из того фильма как раз: девчонка падала в кресле и держалась за поручни. Она в облаках, и у меня здесь тоже — облака. Еще дождь шел с утра, пасмурная была погода, облачность и все молочное — как в тумане.
Я решила, что мне надо сесть в это кресло. Самое интересное, что сначала я это сделала, а потом поняла, что произошло. Как будто что-то подсказывало, вело. Мозг настолько четко на спасение был заточен, что все посторонние мысли уходили. Для меня эти восемь минут падения вечностью казались. Влезла в кресло, вцепилась в него. Ждала землю, чтобы сгруппироваться.
— А когда все произошло, как вели себя люди?
— Про остальных вообще ничего не помню, кроме крика. Вой людей, которые понимали, что умрут. Я осознавала только себя. И Вовку видела. Я еще во время падения поняла, что он погиб. Ему обломком голову задело и кровь не останавливалась. И по пальцам, по рукам, по костюму кровь.
Кресло, в котором я сидела, в итоге сломалось, поэтому в себя пришла полулежа как-то, немного боком. Первым я Вовку увидела, прямо на уровне глаз был. Сидел в кресле и как будто спал. На этом же куске самолета, помимо нас, были мужчина и женщина. Она сидела впереди на втором ряду кресел, головой на груди, так что лица не было видно. И был мужчина, лежал вниз лицом.
— Вам тяжело было находиться рядом с погибшим мужем? Я общался с голландкой Аннетт Херфкенс, так она в 1992 году летела с женихом на Як-40 и разбилась во вьетнамских джунглях. Когда она увидела жениха, то сразу отползла как можно дальше. У нее были разбиты ноги, но она через боль все равно ползла, потому что физически не могла находиться в том месте, где он погиб.
— У меня ничего такого не было. Первые два дня я рядом была, никуда не «уползала». А на третий уже пробовала искать дорогу. Может, на подсознательном уровне это и было, что я «уползти» пыталась. Но тогда мне это в голову не пришло.
Конечно, шок глушил. Двигалась я с трудом, потому что очень больно было переворачиваться, ходить и дышать. Ребра же тоже сломаны были. Но все равно двигалась. А на третий день так вообще ушла людей искать: запомнила шум, мне почему-то казалось, что от машин. И мысль такая проскочила, ну раз спасатели не ищут, надо самой. И пошла.
Я понимала, что и переломы есть, и ногу свою опухшую видела, но, видимо, все тот же инстинкт самосохранения: нужно было пить, и я шла пить. Нужно было какое-то укрытие от дождя сделать, и я сделала. Думаю, дело в том, что рассчитывать можно было только на себя, и в такой стрессовой ситуации мозг просто игнорировал и страх, и боль.
Вокруг ревели медведи
— Было страшно, что где-то могут быть медведи? Тайга же!
— Да, там были медведи, мне потом уже спасатели сказали. Я еще в первую ночь рычание слышала. Но о том, что они действительно напасть могут, как-то не думала. Не до того было.
А вот что было реальным, так это комары… Мучение, конечно. Ладно бы просто облепили. Но еще звон такой в ушах стоял. Я сначала не понимала, это сотрясение мозга, или гул, или комары… На второй день дождь пошел, их поубавилось. Потом я сообразила себе на голову пакет надеть, чтобы лицо не облепляли. Чтобы не мерзнуть, я сначала плащ нашла себе какой-то, но он легкий был очень. Костер развести в дождь я тоже не могла. Да и спички у Вовки в кармашке были, я их только на третий день нашла. Как раз перед спасателями. Так что холодно было очень.
— А как добывали питье, еду? Говорят, вы даже нашли палку колбасы.
— Когда очнулась в первый день, очень пить хотелось. Нашла лужицу какую-то рядом, там чистая вода была. И вот ее зачерпнула и выпила. Есть не хотелось, не до того было. Какая там колбаса…Я слышала вертолеты и сигналы им подавала: нашла чехол красный от кресла и стала махать. Они меня видели с чехлом этим, но подумали, что это повариха у геологов развлекается. Там рядом где-то их лагерь был.
А на третий день, когда пошла уже людей искать и вернулась в итоге обратно, у меня даже облегчение было: я к этому обломку как к дому вернулась. Потому что я понимала, что до людей могу и не добраться, а вот у самолета меня точно найдут. И так курить хотелось… Я только на третий день ведь вспомнила, что у Вовки в кармашке сигареты и спички. Достала, а там все мокрое. Стала на груди сушить. Потом хотела костер разжечь уже, но вот после перекура как раз спасатели появились.
— Первыми вас нашли Виктор Барабаш и Николай Андросов. Андросов мне рассказывал (увы, этим летом он скончался, а Барабаш — немного раньше), что вы даже с ними разговаривали, отвечали на вопросы. Откуда же у вас были силы?
— Глаза у них, конечно, округлились, когда они меня увидели. Они еще и выглядели как инопланетяне, в шапочках. Барабаш вместе с моим дедом работал, и он сразу сказал, что знает моего отца. Дал платок лицо вытереть. Я его до сих пор храню, дома лежит. Надо было вывозить меня оттуда как-то, и они начали березы пилить — сама я идти уже не могла, как людей увидела, так силы и кончились. А им надо было вертолет посадить и меня в него положить соответственно. Ну а когда положили уже, я даже просила меня приподнять, в окошко посмотреть. Очень хотелось.
— Как вас лечили? У вас же столько травм было. И позвоночник в пяти местах повредили, и переломы руки и ребер, и зубы почти все выбило.
— На вертолете меня в Завитинск доставили — и сразу в реанимацию. Самая близкая от леса больница была. Рентгены, обследования. А мне в тот момент больше всего есть хотелось и переодеться, потому что одежда-то сырая, да и не ела я три дня. Дали мне кашу холодную, какую-то ночнушку… Сделали рентген утром и вечером, сказали, что каких-то серьезных переломов нет, все здорово и можно отправлять. Ребро перебинтовали сломанное и грудную клетку.
Приехал дед, а с ним два друга. Группа поддержки такая на машине. Больница предлагала на скорой везти, а я отказалась. В итоге на машине мы уже в Благовещенскую больницу поехали. Там первую неделю только капельницы ставили, потому что сотрясение мозга сильное было. А еще через месяц меня выписали. по ошибке. И через четыре дня забрали снова в травматологию. Там уже реклинатор (позволяет равномерно распределять на позвоночник нагрузку, что приводит к восстановлению мышечного тонуса и нормальной подвижности позвонков. — Прим. «Ленты.ру»), растяжка, все, как положено.
Психологической помощи никакой не оказали, хотя больше всего голова пострадала. Инвалидности по совокупности травм тоже не дали.
— Как изменилась ваша жизнь в Благовещенске?
— Все омертвело для меня как-то… В той квартире, где мы с Вовкой жили, я оставаться уже не могла. И тогда мама захотела в Хабаровск меня перевезти, потому что тяжело это было все слишком.
— А позже вы оказались в Москве вместе с сыном Гошей. Ходил даже слух, что вам в столице выделила жилплощадь авиакомпания в качестве компенсации. Как же вы оказались в Москве на самом деле?
— Тогда людям все компенсировали, так как полагалось по закону. За Вовку дали 150 рублей, мне — 75 (Лариса Савицкая входит в Книгу рекордов Гиннесса как человек, получивший самую мизерную компенсацию за авиакатастрофу. — Прим.автора). И квартиры никакой мне не дали, конечно. В Москву же я переехала, когда второй раз в МГУ поступала. На этот раз на психофизиолога.
— Как вы познакомились со вторым мужем?
— Мы по переписке познакомились в интернете — в 2008-м. Тимофей уже психофизиологией занимался, а я тогда только начинала во все это вникать. И чат у нас был такой, рабочий. Мы переписывались несколько месяцев сначала, и так получилось, что влюбились: он мне стихи собственного сочинения писал, помогал. Мы даже жениться по интернету хотели, еще до того, как вживую друг дружку увидели. А сейчас у нас фирма своя, полиграфы делаем. Изобретатель в нашей паре — Тимофей, а я ему помогаю во всем.
Фото из личного архива Ларисы Савицкой.
Изобретать – это же всегда интересно. И это самая любимая работа моя. Вот последнее из изобретенного — модуль под названием «Интервью». Специально для сценария к фильму делалось. Его можно будет в дальнейшем использовать и при очной ставке (расследованиях), и в процессе создания фильмов, и для работы фокус-групп.
— Столько лет прошло, скоро дата тех печальных событий. Уже отпустило?
— Нет, не могу сказать, что отпустило. Есть такие вещи, которые времени неподвластны. И я думаю, что эта — одна из них. Для меня это все вспоминать лишний раз и рассказывать — огромное усилие над собой, потому что все эти события оживают в памяти сразу.
— Тяжело летать после тех событий? Бывает, что паника начинается?
— Фильм «Одна» — что он для вас?
— Это такой способ сказать, что в любой ситуации, даже очень трудной, нужно верить и идти до конца. Конечно, немалую роль сыграло и то, что меня тогда спас тот кадр с девчонкой в кресле. И очень хочется сделать так, чтобы и этот фильм кому-то помог. А как проект он уникален для меня тем, что я никогда прежде ничем таким не занималась.
Это новый опыт — трудный и интересный. С Надей Калегановой, которая играет меня в этом фильме, мы хорошо ладим, она бойкая такая, талантливая. Похож ли Максим Иванов на Володю? Даже не знаю, что ответить. Похожи чем-то, да.
— Однажды вы прекратили давать интервью. С чем это было связано? Слишком тяжело вспоминать? Раздражало повторять одно и то же?
— Я просто потеряла интерес ко всему этому. Вспоминать тяжело, и вопросы действительно одни и те же. Это же каждый раз бередить, ворошить, боль себе причинять. А потом я выходила с этих интервью и не понимала: зачем это, кому это, для чего? И ведь хорошо еще, если слова не переврут и от себя не добавят, чего в голову придет. И такое часто бывало. Так вот в какой-то момент и перестала.
— Довольны ли вы в целом своей жизнью, своей судьбой?
— Конечно, довольна! У меня все ингредиенты для этого есть, как мне быть недовольной? И сын, и внучка уже, и супруг-изобретатель любимый, и работа моя. Я вообще считаю, что судьба меня всем этим наградила!
— Кого вините в трагедии?
— Результаты расследования мне отдали спустя 20 лет после этой истории. Если честно, давно никого не виню.
«Люди понимали, что умрут, и выли» Россиянка оказалась единственной выжившей в авиакатастрофе. Что ей пришлось пережить?
Фото: Владимир Саяпин / ТАСС
Ровно сорок лет назад, 24 августа 1981 года, над советским городом Завитинском столкнулись гражданский самолет Ан-24РВ, следовавший из Комсомольска-на-Амуре в Благовещенск, и бомбардировщик Ту-16К, осуществлявший разведку погоды. Инцидент произошел на высоте пять километров, а из 38 человек на обоих воздушных судах выжила только 20-летняя жительница Благовещенска Лариса Савицкая. Она возвращалась домой из свадебного путешествия с Владимиром Савицким. После падения пострадавшая очнулась и сразу увидела мертвого мужа — ей предстояло провести рядом с ним и другими погибшими три дня. За случившееся девушке выписали компенсацию размером в 75 рублей. Лариса не смогла долго жить в Благовещенске и переехала с маленьким сыном в Москву, где ее след потерялся. Однажды появилась даже информация, что она умерла. Но режиссер Дмитрий Суворов не поверил и нашел Ларису, уговорив ее участвовать в производстве художественного фильма «Одна», основанного на тех событиях. На октябрь запланированы самые сложные съемки — сцена разлома самолета. «Лента.ру» взяла у Ларисы большое интервью, в котором она рассказала, как жила до трагедии, что происходило в кабине самолета во время крушения и как ей удалось выжить.
Впервые интервью с Ларисой Савицкой было опубликовано на «Ленте.ру» 10 августа 2020 года.
«Лента.ру»: Вы родились в Благовещенске. Как жили?
Лариса Савицкая: Детство было хорошим, советским. Мама, папа, родственники. Меня любили. В школе бальными танцами увлекалась, коньками. Спортивной была. Мечтала попасть в мединститут и стать врачом.
Как школу окончила, поехала в Москву поступать в МГУ на биофак. Но так вышло, что опоздала на часть вступительных. А после этого, теперь уже на философский факультет, поступить не смогла, поскольку изначально готовилась к другим экзаменам.
Вернулась спустя полгода в Благовещенск. Вышло как у всех: мама с папой настаивали, что должно быть высшее образование. Где поменьше было экзаменов, туда и поступила — в пединститут. Хотя желания учиться на преподавателя у меня не было.
С Владимиром познакомились уже студенткой?
Да, было это на проводах нашего общего знакомого в армию. Мы и до этого знали друг друга, в одну школу ходили, но не общались. Я просто знала, как он выглядит — и все. Красавец был, статный такой мужчина. Длинные пушистые волосы у него были, костюмы всегда.
Ну вот, проводил он меня в тот раз до дома, свидание назначил. Встретились как-то, погуляли — да и разбежались.
Прошло два месяца. У нас намечалась в пединституте новогодняя дискотека. Пришел Вовка с другом, обрадовался. «Пойдем, покажу тебе наш институт», — говорит. А учился он в мединституте. Конечно, все закончилось романтично.
Я его на Новый год в свою компанию пригласила, а потом, после сессии, мне уезжать надо было в Москву. Так по Москве скучала — не передать! Из Москвы он хотел меня встречать уже с моими родителями. Я несколько раз меняла билет, не хотела возвращаться, и он каждый день встречать приходил.
Уже когда приехала, мама мне говорит — ну нельзя так, он же тебя встречает всю неделю. С тех времен мы и стали строить отношения.
Однажды вы с ним сходили на итальянский фильм «Чудеса еще случаются». Он основан на реальных событиях — в 1971-м в джунглях перуанской Амазонии разбился самолет, упав с высоты 3,2 тысячи метров. Спаслась только Джулиана Кепке, она потом еще две недели выживала среди кайманов и змей. Знаю, вы подсмотрели, как героиня фильма вцепилась в поручни кресла, когда падал самолет, и потом использовали эти знания. А как вы вообще попали на этот фильм?
Да случайно мы на него с Вовой сходили, где-то за год до случившегося. Раньше же фильмы показывали только в кинотеатре. И вот когда он вышел, мы с Володей пошли и посмотрели. Не помню, чтобы нам его рекомендовал кто-то. Просто вот одна из случайностей.
Фото: предоставлено героиней материала
Не знаю, что было в нем самым ярким. Фильмы ведь тогда по-другому снимали. Сама авиакатастрофа там была показана чуть-чуть, с этой девчушкой в кресле и потом — обломки самолета. Ничего сверхособенного. Там интереснее было, как она выживала, потому что это в фильме показывали детально.
Встречи с Владимиром довольно быстро переросли в замужество. Как он сделал вам предложение?
Рано выходить замуж я не боялась. Вовка однолюбом был, я как-то не сомневалась в нем никогда. Вот если смотреть, кто в отношениях любил больше — так это он. А мне и свадьба-то не особо нужна была, это его, скорее, желание было. Он очень по-взрослому на это смотрел. И где мы жить будем, спланировал, и даже имена детям будущим дал.
Ну а с предложением так вышло. Он пришел к нам в институт, и кто-то из моих одногруппников пошутил, что мы уже как женатая пара. Ну пошутили и пошутили, а Вовка всерьез воспринял, и в тот же день сделал предложение. Я посмотрела на него тогда и поняла, что отказывать и не хочу, и не могу. Так и пошли в ЗАГС чуть ли не после пар.
Вот и все… А свадьбу мы дома сыграли, его родители, мои родители. Два свидетеля — моя подружка, его друг. Скромно. Было это в конце апреля, незадолго до трагедии. Машина с кольцами была, катались.
На свадьбе мне запомнилось, как Вовка ко мне подошел и говорит: «Сейчас тебя украдут, но ты не бойся». Украли на самом деле. Повезли кататься куда-то. Когда приехали уже из ЗАГСа, надо было на руках занести невесту, а жили на четвертом этаже. Занес. Вообще, он много меня на руках носил.
А уже в августе — свадебное путешествие.
Мы сначала в Крым поехать хотели, но не смогли достать путевку. Решили тогда к родственникам. Сначала к моим, в Большой Камень, это между Владивостоком и Находкой, а потом к его — в Комсомольск-на-Амуре.
В Большом Камне мне не очень нравилось, хотя я и до свадебного путешествия там бывала. То есть… природа, конечно, потрясающая. Рыбу мы там ловили, камбалу. Очень вкусно. Но в августе там душно, дышать нечем. И я от жары мучилась сильно.
А уже после визита к его родственникам мы с Вовой возвращались в Благовещенск. Роковой полет все откладывали…
Раздражало это, конечно. Кого бы не раздражало? Мы еще и встали рано утром в тот день, спать хотелось, и такое состояние было, усталости, что ли? Но я хорошо запомнила и людей, и саму посадку, и как в самолет заходили. Не знаю даже почему.
Вы ведь пересели, что вас в итоге и спасло?
Так получилось, что самолет был полупустой, и стюардесса просила всех пересесть вперед. А мы не хотели, потому что в хвосте вибрации меньше. Потом еще сзади нас пассажиры пересели вперед, и мы их места заняли.
То есть, получается, еще ближе к хвосту. Я это отчетливо помню, потому что, когда разорвался самолет, кресло, в котором мы сидели первоначально, разломилось и улетело с другим куском, там бы никто не выжил.
До столкновения я спала. У меня такая усталость была, я даже не помню, как мы взлетели. При столкновении Ан-24РВ стал разваливаться по частям, обломки были в итоге разбросаны на семь километров.
В какие-то моменты казалось, что я вроде прихожу в себя, начинаю делать что-то, думать. По-настоящему, мне кажется, осознание всего только в больнице пришло. То есть так-то соображала, но туннельно, дальше какого-то определенного действия мысль не шла.
Сначала сильно ударилась головой о соседнее кресло. После того как меня выкинуло из моего, я сознание потеряла. А когда очнулась, уже лежала в проходе. Потом подумала, что если так упаду, лежа, то мне очень больно будет. Подняла глаза и увидела пустое кресло.
Дальше стоп-кадр такой из того фильма как раз: девчонка падала в кресле и держалась за поручни. Она в облаках, и у меня здесь тоже — облака. Еще дождь шел с утра, пасмурная была погода, облачность и все молочное — как в тумане.
Я решила, что мне надо сесть в это кресло. Самое интересное, что сначала я это сделала, а потом поняла, что произошло. Как будто что-то подсказывало, вело. Мозг настолько четко на спасение был заточен, что все посторонние мысли уходили.
Для меня эти восемь минут падения вечностью казались. Влезла в кресло, вцепилась в него. Ждала землю, чтобы сгруппироваться.
А когда все произошло, как вели себя люди?
Про остальных вообще ничего не помню, кроме крика. Вой людей, которые понимали, что умрут. Я осознавала только себя. И Вовку видела. Я еще во время падения поняла, что он погиб. Ему обломком голову задело и кровь не останавливалась. И по пальцам, по рукам, по костюму кровь.
Кресло, в котором я сидела, в итоге сломалось, поэтому в себя пришла полулежа как-то, немного боком. Первым я Вовку увидела, прямо на уровне глаз был. Сидел в кресле и как будто спал. На этом же куске самолета, помимо нас, были мужчина и женщина. Она сидела впереди на втором ряду кресел, головой на груди, так что лица не было видно. И был мужчина, лежал вниз лицом.
Вам тяжело было находиться рядом с погибшим мужем? Я общался с голландкой Аннетт Херфкенс, так она в 1992 году летела с женихом на Як-40 и разбилась во вьетнамских джунглях. Когда она увидела жениха, то сразу отползла как можно дальше. У нее были разбиты ноги, но она через боль все равно ползла, потому что физически не могла находиться в том месте, где он погиб.
У меня ничего такого не было. Первые два дня я рядом была, никуда не «уползала». А на третий уже пробовала искать дорогу. Может, на подсознательном уровне это и было, что я «уползти» пыталась. Но тогда мне это в голову не пришло.
Конечно, шок глушил. Двигалась я с трудом, потому что очень больно было переворачиваться, ходить и дышать. Ребра же тоже сломаны были. Но все равно двигалась. А на третий день так вообще ушла людей искать: запомнила шум, мне почему-то казалось, что от машин. И мысль такая проскочила, ну раз спасатели не ищут, надо самой. И пошла.
Я понимала, что и переломы есть, и ногу свою опухшую видела, но, видимо, все тот же инстинкт самосохранения: нужно было пить, и я шла пить. Нужно было какое-то укрытие от дождя сделать, и я сделала. Думаю, дело в том, что рассчитывать можно было только на себя, и в такой стрессовой ситуации мозг просто игнорировал и страх, и боль.
Было страшно, что где-то могут быть медведи? Тайга же!
Да, там были медведи, мне потом уже спасатели сказали. Я еще в первую ночь рычание слышала. Но о том, что они действительно напасть могут, как-то не думала. Не до того было.
А вот что было реальным, так это комары… Мучение, конечно. Ладно бы просто облепили. Но еще звон такой в ушах стоял. Я сначала не понимала, это сотрясение мозга, или гул, или комары… На второй день дождь пошел, их поубавилось. Потом я сообразила себе на голову пакет надеть, чтобы лицо не облепляли.
Чтобы не мерзнуть, я сначала плащ нашла себе какой-то, но он легкий был очень. Костер развести в дождь я тоже не могла. Да и спички у Вовки в кармашке были, я их только на третий день нашла. Как раз перед спасателями. Так что холодно было очень.
А как добывали питье, еду? Говорят, вы даже нашли палку колбасы.
Когда очнулась в первый день, очень пить хотелось. Нашла лужицу какую-то рядом, там чистая вода была. И вот ее зачерпнула и выпила. Есть не хотелось, не до того было. Какая там колбаса…
Я слышала вертолеты и сигналы им подавала: нашла чехол красный от кресла и стала махать. Они меня видели с чехлом этим, но подумали, что это повариха у геологов развлекается. Там рядом где-то их лагерь был.
А на третий день, когда пошла уже людей искать и вернулась в итоге обратно, у меня даже облегчение было: я к этому обломку как к дому вернулась. Потому что я понимала, что до людей могу и не добраться, а вот у самолета меня точно найдут.
И так курить хотелось… Я только на третий день ведь вспомнила, что у Вовки в кармашке сигареты и спички. Достала, а там все мокрое. Стала на груди сушить. Потом хотела костер разжечь уже, но вот после перекура как раз спасатели появились.
Первыми вас нашли Виктор Барабаш и Николай Андросов. Андросов мне рассказывал (увы, этим летом он скончался, а Барабаш — немного раньше), что вы даже с ними разговаривали, отвечали на вопросы. Откуда же у вас были силы?
Глаза у них, конечно, округлились, когда они меня увидели. Они еще и выглядели как инопланетяне, в шапочках. Барабаш вместе с моим дедом работал, и он сразу сказал, что знает моего отца. Дал платок лицо вытереть. Я его до сих пор храню, дома лежит.
Надо было вывозить меня оттуда как-то, и они начали березы пилить — сама я идти уже не могла, как людей увидела, так силы и кончились. А им надо было вертолет посадить и меня в него положить соответственно.
Режиссер Дмитрий Суворов и Лариса Савицкая во время съемок фильма «Одна»
Фото: Сергей Кузнецов
Ну а когда положили уже, я даже просила меня приподнять, в окошко посмотреть. Очень хотелось.
Как вас лечили? У вас же столько травм было. И позвоночник в пяти местах повредили, и переломы руки и ребер, и зубы почти все выбило.
На вертолете меня в Завитинск доставили — и сразу в реанимацию. Самая близкая от леса больница была. Рентгены, обследования. А мне в тот момент больше всего есть хотелось и переодеться, потому что одежда-то сырая, да и не ела я три дня.
Дали мне кашу холодную, какую-то ночнушку… Сделали рентген утром и вечером, сказали, что каких-то серьезных переломов нет, все здорово и можно отправлять. Ребро перебинтовали сломанное и грудную клетку.
Приехал дед, а с ним два друга. Группа поддержки такая на машине. Больница предлагала на скорой везти, а я отказалась. В итоге на машине мы уже в Благовещенскую больницу поехали.
Там первую неделю только капельницы ставили, потому что сотрясение мозга сильное было. А еще через месяц меня выписали. по ошибке. И через четыре дня забрали снова в травматологию. Там уже реклинатор (позволяет равномерно распределять на позвоночник нагрузку, что приводит к восстановлению мышечного тонуса и нормальной подвижности позвонков, — прим. «Ленты.ру»), растяжка, все, как положено.
Психологической помощи никакой не оказали, хотя больше всего голова пострадала. Инвалидности по совокупности травм тоже не дали.
Как изменилась ваша жизнь в Благовещенске?
Все омертвело для меня как-то… В той квартире, где мы с Вовкой жили, я оставаться уже не могла. И тогда мама захотела в Хабаровск меня перевезти, потому что тяжело это было все слишком.
А позже вы оказались в Москве вместе с сыном Гошей. Ходил даже слух, что вам в столице выделила жилплощадь авиакомпания в качестве компенсации. Как же вы оказались в Москве на самом деле?
Тогда людям все компенсировали, так как полагалось по закону. За Вовку дали 150 рублей, мне — 75 (Лариса Савицкая входит в Книгу рекордов Гиннесса как человек, получивший самую мизерную компенсацию за авиакатастрофу — прим. «Ленты.ру»). И квартиры никакой мне не дали, конечно. В Москву же я переехала, когда второй раз в МГУ поступала. На этот раз на психофизиолога.
Как вы познакомились со вторым мужем?
Мы по переписке познакомились в интернете — в 2008-м. Тимофей уже психофизиологией занимался, а я тогда только начинала во все это вникать. И чат у нас был такой, рабочий. Мы переписывались несколько месяцев сначала, и так получилось, что влюбились: он мне стихи собственного сочинения писал, помогал. Мы даже жениться по интернету хотели, еще до того, как вживую друг дружку увидели.
Фото: предоставлено героиней материала
А сейчас у нас фирма своя, полиграфы делаем. Изобретатель в нашей паре — Тимофей, а я ему помогаю во всем.
Изобретать – это же всегда интересно. И это самая любимая работа моя. Вот последнее из изобретенного — модуль под названием «Интервью». Специально для сценария к фильму делалось. Его можно будет в дальнейшем использовать и при очной ставке (расследованиях), и в процессе создания фильмов, и для работы фокус-групп.
Столько лет прошло, скоро дата тех печальных событий. Уже отпустило?
Нет, не могу сказать, что отпустило. Есть такие вещи, которые времени неподвластны. И я думаю, что эта — одна из них. Для меня это все вспоминать лишний раз и рассказывать — огромное усилие над собой, потому что все эти события оживают в памяти сразу.
Тяжело летать после тех событий? Бывает, что паника начинается?
Фильм «Одна» — что он для вас?
Это такой способ сказать, что в любой ситуации, даже очень трудной, нужно верить и идти до конца. Конечно, немалую роль сыграло и то, что меня тогда спас тот кадр с девчонкой в кресле. И очень хочется сделать так, чтобы и этот фильм кому-то помог. А как проект он уникален для меня тем, что я никогда прежде ничем таким не занималась. Это новый опыт — трудный и интересный.
С Надей Калегановой, которая играет меня в этом фильме, мы хорошо ладим, она бойкая такая, талантливая. Похож ли Максим Иванов на Володю? Даже не знаю, что ответить. Похожи чем-то, да.
Однажды вы прекратили давать интервью. С чем это было связано? Слишком тяжело вспоминать? Раздражало повторять одно и то же?
Я просто потеряла интерес ко всему этому. Вспоминать тяжело, и вопросы действительно одни и те же. Это же каждый раз бередить, ворошить, боль себе причинять. А потом я выходила с этих интервью и не понимала: зачем это, кому это надо, для чего? И ведь хорошо еще, если слова не переврут и от себя не добавят, чего в голову придет. И такое часто бывало. Так вот в какой-то момент и перестала.
Довольны ли вы в целом своей жизнью, своей судьбой?
Конечно, довольна! У меня все ингредиенты для этого есть, как мне быть недовольной? И сын, и внучка уже, и супруг-изобретатель любимый, и работа моя. Я вообще считаю, что судьба меня всем этим наградила!
Кого вините в трагедии?
Результаты расследования мне отдали спустя 20 лет после этой истории. Если честно, давно никого не виню.