Что описано в этом отрывке и как я оное хваля вспоминаю
ПИСЬМО О ПОЛЬЗЕ СТЕКЛА
К ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬНОМУ ГОСПОДИНУ
ГЕНЕРАЛУ-ПОРУЧИКУ,
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОМУ ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА КАМЕРГЕРУ,
МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА КУРАТОРУ И ОРДЕНОВ БЕЛОГО ОРЛА,
СВЯТОГО АЛЕКСАНДРА И СВЯТЫЯ АННЫ КАВАЛЕРУ
ИВАНУ ИВАНОВИЧУ ШУВАЛОВУ, ПИСАННОЕ 1752 ГОДА
Неправо о вещах те думают, Шувалов,
Которые Стекло чтут ниже Минералов,
Приманчивым лучем блистающих в глаза:
Не меньше польза в нем, не меньше в нем краса
Нередко я для той с Парнасских гор спускаюсь;
И ныне от нее на верьх их возвращаюсь,
Пою перед тобой в восторге похвалу
Не камням дорогим, ни злату, но Стеклу.
И как я оное хваля воспоминаю,
10 Не ломкость лживого я счастья представляю.
Не должно тленности примером тое быть,
Чего и сильный огнь не может разрушить,
Других вещей земных конечный разделитель:
Стекло им рождено; огонь его родитель.
С натурой некогда он произвесть хотя
Достойное себя и оныя дитя,
Во мрачной глубине, под тягостью земною,
Где вечно он живет и борется с водою,
Все силы собрал вдруг и хляби затворил,
20 В которы Океан на брань к нему входил.
Напрягся мышцами и рамена подвинул
И тяготу земли превыше облак вскинул.
Внезапно черный дым навел густую тень,
И в ночь ужасную переменился день.
Не баснотворного здесь ради Геркулеса
Две ночи сложены в едину от Зевеса;
Но Этна правде сей свидетель вечный нам,
Которая дала путь чудным сим родам.
Из ней разжженная река текла в пучину,
30 И свет, отчаясь, мнил, что зрит свою судьбину!
Но ужасу тому последовал конец:
Довольна чадом мать, доволен им отец.
Прогнали долгу ночь и жар свой погасили
И Солнцу ясному рождение открыли.
Но что ж от недр земных родясь произошло?
Любезное дитя, прекрасное Стекло.
Увидев, смертные о как ему дивились!
Подобное тому сыскать искусством тщились.
И было в деле сем удачно мастерство:
40 Превысило своим раченьем естество.
Тем стало житие на свете нам счастливо:
Из чистого Стекла мы пьем вино и пиво
И видим в нем пример бесхитростных сердец:
Кого льзя видеть сквозь, тот подлинно не льстец.
Стекло в напитках нам не может скрыть примесу;
И чиста совесть рвет притворств гнилу завесу.
Но столько ли уже, Стекло, твоих похвал,
Что нам в тебе вино и мед сам слаще стал?
Никак! сие твоих достоинств лишь начало,
50 Которы мастерство тебе с природой дало.
Исполнен слабостьми наш краткий в мире век:
Нередко впадает в болезни человек!
Он ищет помощи, хотя спастись от муки,
И жизнь свою продлить, врачам дается в руки.
Нередко нам они отраду могут дать,
Умев приличные лекарства предписать;
Лекарства, что в Стекле хранят и составляют;
В Стекле одном оне безвредны пребывают.
Мы должны здравия и жизни часть Стеклу:
60 Какую надлежит ему принесть хвалу!
Хоть вместо оного замысловаты хины
Сосуды составлять нашли из чистой глины;
Огромность тяжкую плода лишенных гор
Художеством своим преобратив в Фарфор,
Красой его к себе народы привлекают,
Что, плавая, морей свирепость презирают.
Однако был бы он почти простой горшок,
Когда бы блеск Стекла дать помощи не мог.
Оно вход жидких тел от скважин отвращает,
70 Вещей прекрасных вид на нем изображает.
Имеет от Стекла часть крепости Фарфор;
Но тое, что на нем увеселяет взор,
Сады, гульбы, пиры и всё, что есть прекрасно,
Стекло являет нам приятно, чисто, ясно.
Искусство, коим был прославлен Апеллес
И коим ныне Рим главу свою вознес,
Коль пользы от Стекла приобрело велики,
Доказывают то Финифти, Мозаики,
Которы ввек хранят геройских бодрость лиц,
80 Приятность нежную и красоту девиц;
Чрез множество веков себе подобны зрятся
И ветхой древности грызенья не боятся.
Когда неистовой свирепствуя борей
Стисняет мразом нас в упругости своей,
Великой не терпя и строгой перемены,
Скрывает человек себя в толстые стены.
Он был бы принужден без свету в них сидеть
Или с дрожанием несносной хлад терпеть.
Но солнечны лучи он сквозь Стекло впускает
90 И лютость холода чрез то же отвращает.
Отворенному вдруг и запертому быть,
Не то ли мы зовем, что чудеса творить?
Потом как человек зимой стал безопасен,
Еще притом желал, чтоб цвел всегда прекрасен
И в северных странах в снегу зеленой сад;
Цейлон бы посрамил, пренебрегая хлад.
И удовольствовал он мысли прихотливы:
Зимою за Стеклом цветы хранятся живы;
Дают приятной дух, увеселяют взор
100 И вам, красавицы, хранят себя в убор.
Позволь, любитель муз, я речь свою склоняю
И к нежным сим сердцам на время обращаю.
И музы с оными единого сродства;
Подобна в них краса и нежные слова.
Счастливой младостью твои цветущи годы
И склонной похвала и ласковой природы
Мой стих от оных к сим пренесть не возбранят.
Прекрасной пол, о коль любезен вам наряд!
Дабы прельстить лицом любовных суеверов,
110 Какое множество вы знаете манеров;
И коль искусны вы убор переменять,
Чтоб в каждой день себе приятность нову дать.
Но было б ваше всё старанье без успеху,
Наряды ваши бы достойны были смеху,
Когда б вы в зеркале не видели себя.
Вы вдвое пригожи, Стекло употребя.
Когда блестят на вас горящие алмазы,
Двойной кипит в нас жар сугубыя заразы!
Но больше красоты и больше в них цены,
120 Когда круг них Стеклом цветки наведены.
Вы кажетесь нам в них приятною весною,
В цветах наряженной, усыпанных росою.
Во светлых зданиях убранства таковы.
Но в чем красуетесь, о сельски нимфы, вы?
Природа в вас любовь подобную вложила,
Желанья нежны в вас подобна движет сила;
Вы также украшать желаете себя.
За тем прохладные поля свои любя,
Вы рвете розы в них, вы рвете в них лилеи,
130 Кладете их на грудь и вяжете круг шеи.
Таков убор дает вам нежная весна!
Но чем вы краситесь в другие времена,
Когда, лишась цветов, поля у вас бледнеют
Или снегами вкруг глубокими белеют,
Без оных что бы вам в нарядах помогло,
Когда бы бисеру вам не дало Стекло?
Любовников он к вам не меньше привлекает,
Как блещущий алмаз богатых уязвляет.
Или еще на вас в нем больше красота,
140 Когда любезная в вас светит простота!
Так в бисере Стекло подобяся жемчугу,
Любимо по всему земному ходит кругу.
Им красится народ в полунощных степях,
Им красится арап на южных берегах.
В Америке живут, мы чаем, простаки,
Что там драгой металл из сребреной реки
Дают европскому купечеству охотно
И бисеру берут количество несчетно,
Но тем, я думаю, они разумне нас,
150 Что гонят от своих бедам причину глаз.
Им оны времена не будут ввек забвенны,
Как пали их отцы для злата побиенны.
О коль ужасно зло! на то ли человек
В незнаемых морях имел опасный бег,
На то ли, разрушив естественны пределы,
На утлом дереве обшел кругом свет целый,
За тем ли он сошел на красны берега,
Чтоб там себя явить свирепого врага?
По тягостном труде, снесенном на пучине,
160 Где предал он себя на произвол судьбине,
Едва на твердый путь от бурь избыть успел,
Военной бурей он внезапно зашумел.
Уже горят царей там древние жилища;
Венцы врагам корысть, и плоть их вранам пища’
И кости предков их из золотых гробов
Чрез стены подают к смердящим трупам в ров!
С перстнями руки прочь и головы с убранством
Секут несытые и златом и тиранством.
Иных, свирепствуя, в средину гонят гор
170 Драгой металл изрыть из преглубоких нор.
Смятение и страх, оковы, глад и раны,
Что наложили им в работе их тираны,
Препятствовали им подземну хлябь крепить,
Чтоб тягота над ней могла недвижна быть.
Обрушилась гора: лежат в ней погребенны
Бесчастные! или поистине блаженны,
Что вдруг избегли все бесчеловечных рук,
Работы тяжкия, ругательства и мук!
Оставив кастиллан невинность так попранну,
180 С богатством в отчество спешит по Океану,
Надеясь оным всю Европу вдруг купить.
Но златом волн морских не можно утолить.
Подобный их сердцам борей, подняв пучину,
Навел их животу и варварству кончину,
Погрязли в глубине, с сокровищем своим,
На пищу преданы чудовищам морским.
То бури, то враги толь часто их терзали,
Что редко до брегов желанных достигали.
О коль великой вред! от зла рождалось зло!
190 Виной толиких бед бывало ли Стекло?
Никак! оно везде наш дух увеселяет:
Полезно молодым и старым помогает.
По долговременном теченьи наших дней
Тупеет зрение ослабленных очей.
Померкшее того не представляет чувство,
Что кажет в тонкостях натура и искусство.
Велика сердцу скорбь лишиться чтенья книг;
Скучнее вечной тьмы, тяжелее вериг!
Тогда противен день, веселие досада!
200 Одно лишь нам Стекло в сей бедности отрада.
Оно способствием искусныя руки
Подать нам зрение умеет чрез очки!
Не дар ли мы в Стекле божественный имеем,
Что честь достойную воздать ему коснеем?
Взирая в древности народы изумленны,
Что греет, топит, льет и светит огнь возжженный,
Иные божеску ему давали честь;
Иные, знать хотя, кто с неба мог принесть,
Представили в своем мечтанье Прометея,
210 Что, многи на земли художества умея,
Различные казал искусством чудеса:
За то Минервою был взят на небеса;
Похитил с солнца огнь и смертным отдал в руки.
Зевес воздвиг свой гнев, воздвиг ужасны звуки.
Предерзкого к горе великой приковал
И сильному орлу на растерзанье дал.
Он сердце завсегда коварное терзает,
На коем снова плоть на муку вырастает.
Там слышен страшный стон, там тяжка цепь звучит;
220 И кровь, чрез камни вниз текущая, шумит,
О коль несносна жизнь! позорище ужасно!
Но в просвещенны дни сей вымысл видим ясно.
Пинты украшать хотя свои стихи,
Описывали казнь за мнимые грехи.
Мы пламень солнечный Стеклом здесь получаем
И Прометея тем безбедно подражаем.
Ругаясь подлости нескладных оных врак,
Небесным без греха огнем курим табак;
И только лишь о том мы думаем, жалея,
230 Не свергла ль в пагубу наука Прометея?
Не злясь ли на него, невежд свирепых полк
На знатны вымыслы сложил неправой толк?
Не наблюдал ли звезд тогда сквозь Телескопы,
Что ныне воскресил труд счастливой Европы?
Не огнь ли он Стеклом умел сводить с небес
И пагубу себе от варваров нанес,
Что предали на казнь, обнесши чародеем?
Коль много таковых примеров мы имеем,
Что зависть, скрыв себя под святости покров,
240 И груба ревность с ней, на правду строя ков,
От самой древности воюют многократно,
Чем много знания погибло невозвратно!
Коль точно знали б мы небесные страны,
Движение планет, течение луны,
Когда бы Аристарх завистливым Клеантом
Не назван был в суде неистовым Гигантом,
Дерзнувшим землю всю от тверди потрясти,
Круг центра своего, круг солнца обнести;
Дерзнувшим научать, что все домашни боги
250 Терпят великой труд всегдашния дороги;
Вертится вкруг Нептун, Диана и Плутон
И страждут ту же казнь, как дерзкой Иксион;
И неподвижная земли богиня Веста
К упокоению сыскать не может места.
Под видом ложным сих почтения богов
Закрыт был звездный мир чрез множество веков.
Боясь падения неправой оной веры,
Вели всегдашню брань с наукой лицемеры,
Дабы она, открыв величество небес
260 И разность дивную неведомых чудес,
Не показала всем, что непостижна сила
Единого творца весь мир сей сотворила;
Что Марс, Нептун, Зевес, всё сонмище богов
Не стоят тучных жертв, ниже под жертву дров;
Что агньцов и волов жрецы едят напрасно;
Сие одно, сие казалось быть опасно.
Оттоле землю все считали посреде.
Астроном весь свой век в бесплодном был труде,
Запутан циклами, пока восстал Коперник,
270 Презритель зависти и варварству соперник.
В средине всех планет он солнце положил,
Сугубое земли движение открыл.
Однем круг центра путь вседневный совершает,
Другим круг солнца год теченьем составляет,
Он циклы истинной Системой растерзал
И правду точностью явлений доказал.
Потом Гугении, Кеплеры и Невтоны,
Преломленных лучей в Стекле познав законы,
Разумной подлинно уверили весь свет,
280 Коперник что учил, сомнения в том нет.
Клеантов не боясь, мы пишем все согласно,
Что истине они противятся напрасно.
В безмерном углубя пространстве разум свой,
Из мысли ходим в мысль, из света в свет иной.
Везде божественну премудрость почитаем,
В благоговении весь дух свой погружаем.
Чудимся быстрине, чудимся тишине,
Что бог устроил нам в безмерной глубине.
В ужасной скорости и купно быть в покое,
290 Кто чудо сотворит кроме его такое?
Нас больше таковы идеи веселят,
Как, божий некогда описывая град,
Вечерний Августин 1 душею веселился.
О коль великим он восторгом бы пленился,
Когда б разумну тварь толь тесно не включал,
Под нами б жителей как здесь не отрицал,
Без Математики вселенной бы не мерил!
Что есть Америка, напрасно он не верил:
Доказывает то подземной католик,
300 Кадя златой его в костелах новых лик.
Уже Колумбу вслед, уже за Магелланом
Круг света ходим мы великим Океаном
И видим множество божественных там дел,
Земель и островов, людей, градов и сел,
Незнаемых пред тем и странных нам животных,
Зверей, и птиц, и рыб, плодов и трав несчотных.
Возьмите сей пример, Клеанты, ясно вняв,
Коль много Августин в сем мнении неправ;
Он слово божие употреблял 2 напрасно.
310 В Системе света вы то ж делаете власно.
Во зрительных трубах Стекло являет нам,
Колико дал творец пространство небесам.
Толь много солнцев в них пылающих сияет,
Недвижных сколько звезд нам ясна ночь являет.
Круг солнца нашего, среди других планет,
Земля с ходящею круг ней луной течет,
Которую хотя весьма пространну знаем,
Но к свету применив, как точку представляем.
Коль созданных вещей пространно естество!
320 О коль велико их создавше божество!
1 О граде божии, кн. 16, гл. 9.
О коль велика к нам щедрот его пучина,
Что на землю послал возлюбленного сына!
Не погнушался он на малой шар сойти,
Чтобы погибшего страданием спасти.
Чем меньше мы его щедрот достойны зримся,
Тем больше благости и милости чудимся.
Стекло приводит нас чрез Оптику к сему,
Прогнав глубокую неведения тьму!
Преломленных лучей пределы в нем неложны,
330 Поставлены творцем; другие невозможны.
В благословенной наш и просвещенной век
Чего не мог дойти по оным человек?
Хоть острым взором нас природа одарила,
Но близок оного конец имеет сила.
Кроме, что вдалеке не кажет нам вещей
И собранных трубой он требует лучей,
Коль многих тварей он еще не досягает,
Которых малой рост пред нами сокрывает!
Но в нынешних веках нам Микроскоп открыл,
340 Что бог в невидимых животных сотворил!
Коль тонки члены их, составы, сердце, жилы
И нервы, что хранят в себе животны силы!
Не меньше нежели в пучине тяжкий кит,
Нас малый червь частей сложением дивит.
Велик создатель наш в огромности небесной!
Велик в строении червей, скудели тесной!
Стеклом познали мы толики чудеса,
Чем он наполнил понт, и воздух, и леса.
Прибавив рост вещей, оно, коль нам потребно,
350 Являет трав разбор и знание врачебно;
Коль много Микроскоп нам тайностей открыл,
Невидимых частиц и тонких в теле жил!
Но что еще? уже в Стекле нам Барометры
Хотят предвозвещать, коль скоро будут ветры,
Коль скоро дождь густой на нивах зашумит,
Иль, облаки прогнав, их солнце осушит.
Надежда наша в том обманами не льстится:
Стекло поможет нам, и дело совершится.
Открылись точно им движения светил:
360 Чрез то ж откроется в погодах разность сил.
Коль могут счастливы селяне быть оттоле,
Когда не будет зной ни дождь опасен в поле?
Какой способности ждать должно кораблям,
Узнав, когда шуметь или молчать волнам,
И плавать по морю безбедно и спокойно!
Велико дело в сем и гор златых достойно!
Далече до конца Стеклу достойных хвал,
На кои целой год едва бы мне достал.
Затем уже слова похвальны оставляю,
370 И что об нем писал, то делом начинаю.
Однако при конце не можно преминуть,
Чтоб новых мне его чудес не помянуть.
Что может смертным быть ужаснее удара,
С которым молния из облак блещет яра?
Услышав в темноте внезапной треск и шум
И видя быстрый блеск, мятется слабый ум;
От гневного часа желает где б укрыться;
Причины оного исследовать страшится.
Дабы истолковать что молния и гром,
380 Такие мысли все считает он грехом.
На бич, он говорит, я посмотреть не смею,
Когда грозит отец нам яростью своею.
Но как он нас казнит, подняв в пучине вал,
То грех ли то сказать, что ветром он нагнал?
Когда в Египте хлеб довольный не родился,
То грех ли то сказать, что Нил там не разлился?
Подобно надлежит о громе рассуждать.
Но блеск и звук его, не дав главы поднять,
Держал ученых смысл в смущении толиком,
390 Что в заблуждении теряли путь великом
И истинных причин достигнуть не могли,
Поколе действ в Стекле подобных не нашли.
Вертясь, Стеклянный шар дает удары с блеском,
С громовым сходственны сверьканием и треском.
Дивился сходству ум; но видя малость сил,
До лета прошлого сомнителен в том был;
Довольствуя одне чрез любопытство очи,
Искал в том перемен приятных дни и ночи;
И больше в том одном рачения имел,
400 Чтоб силою Стекла болезни одолел;
И видел часто в том успехи вожделенны.
О коль со древними дни наши несравненны!
Внезапно чудный слух по всем странам течет,
Что от громовых стрел опасности уж нет!
Что та же сила туч гремящих мрак наводит,
Котора от Стекла движением исходит,
Что зная правила изысканны Стеклом,
Мы можем отвратить от храмин наших гром.
Единство оных сил доказано стократно:
410 Мы лета ныне ждем приятного обратно.
Тогда о истине Стекло уверит нас,
Ужасный будет ли безбеден грома глас?
Европа ныне в то всю мысль свою вперила
И махины уже пристойны учредила.
Я, следуя за ней, с Парнасских гор схожу,
На время ко Стеклу весь труд свой приложу.
Ходя за тайнами в искусстве и природе,
Я слышу восхищен веселый глас в народе.
Елисаветина повсюду похвала
420 Гласит премудрости и щедрости дела.
Златые времена! о кроткие законы!
Народу своему прощает миллионы;
И пользу общую Отечества прозря,
Учению велит расшириться в моря,
Умножив бодрость в нем щедротою своею!
А ты, о Меценат, предстательством пред нею
Какой наукам путь стараешься открыть,
Пред светом в том могу свидетель верной быть.
Тебе похвальны все приятны и любезны,
430 Что тщатся постигать учения полезны.
Мои посильные и малые труды
Коль часто перед ней воспоминаешь ты!
Услышанному быть ее кротчайшим слухом
Есть новым в бытии животвориться духом!
Кто кажет старых смысл во днях еще младых,
Тот будет всем пример, дожив власов седых.
Кто склонность в счастии и доброту являет,
Тот счастие себе недвижно утверждает.
Всяк чувствует в тебе и хвалит обое,
440 И небо чаемых покажет сбытие.
3 упражнения, которые научат самоодобрению. Отрывок из книги «Самосострадание»
Кристин Нефф считает, что вместо порицания за ошибки и неудачи можно научиться доброму и сострадательному отношению к себе. Что улучшит жизнь больше, чем побег за идеалом. Профессор педагогической психологии Техасского университета будучи студенткой аспирантуры заинтересовалась буддизмом, особенно темой самосострадания, лежащего в основе буддийской психологии. В своей книге «Самосострадание» Кристин рассказала о накопленном опыте изучения этой идеи. Мы публикуем отрывок из главы «Самоодобрение».
Хорошие слова, конечно же, приятнее оскорблений, но сколь многие из нас действительно принимают похвалу в свой адрес? Наслаждаются ею? По целому ряду причин относиться к себе положительно зачастую бывает довольно трудно, а источник этих трудностей — страхи.
Один из страхов — боязнь высоких ожиданий. Когда мы сознательно принижаем себя, мы скорее приятно удивим окружающих, чем разочаруем их. Забив победный гол в еженедельном футбольном матче после того, как вы тысячу раз проскулили, что игрок из вас никудышный, вы скорее получите смешанную с удивлением похвалу от товарищей по команде: «Вот уж не знал, что у тебя так здорово получается! Молодец!» А если вам не удастся под занавес матча пробить этот гол, вас всё равно пожалеют: «Ладно, ты хотя бы попытался». Если же вы будете казаться гордым и уверенным в своих талантах, то в случае неудачи станете мишенью для критики: «Эй, а ты ещё похвалялся, что был одним из лучших в университетской команде! Что это был за университет? Универ мазил?»
Ещё мы боимся потерять собственное представление о себе. Если мы привыкли принижать себя, признание наших положительных качеств покажется нам чем-то чуждым и даже враждебным. Наше ощущение собственного «я» может быть до такой степени заражено этим чувством неадекватности, что мы боимся увидеть себя ценными и ценимыми. Это представляет смертельную угрозу привычному состоянию, и наше отрицательное мнение о себе будет сражаться до последнего.
Ещё одним блоком может оказаться страх превзойти других. Без сомнения, вокруг нас царит культура конкуренции, и, чтобы чувствовать себя нормально, нам необходимо ощущать себя особенными, выше среднего уровня. Однако на вершине бывает довольно-таки одиноко. Какой-то частью сознания мы понимаем, что, карабкаясь вверх в попытках добиться превосходства, на самом деле спускаемся вниз, в изоляцию. И хотя мы хотим добиться высокой самооценки, всё же интуитивно понимаем, что её потенциальная обратная сторона — чувство отчуждённости, разъединения с другими. Если я признаю своё величие, значит, я лучше тебя, и разве это не означает, что мы больше не сможем общаться на равных? Эта биполярность, когда мы одновременно и жаждем, и боимся высокой самооценки, заставляет нас чувствовать себя весьма неуютно.
Мы не без причины предпочитаем скромных, непритязательных киногероев, а не их хвастливых антагонистов. Нарциссов никто не любит — кроме самих нарциссов. Если мы признаём за ними положительные черты и восхищаемся ими, разве это не значит, что мы эгоисты? А эгоистов тоже никто не любит, не так ли? Во всём этом есть какая-то «уловка-22» (отсылка к одноимённому роману Джозефа Хеллера, в котором показан логический парадокс, возникающий между взаимоисключающими правилами. — Прим. ред.).
Если мы признаём, что в нас есть нечто хорошее, это означает, что мы плохие, и чтобы почувствовать себя хорошими, мы сосредоточиваемся на том, что в нас есть плохого.
Звучит абсурдно? Но мы все такие.
Так как же нам гордиться нашими достойными восхищения качествами, не попадая при этом в ловушку эгоизма? Я считаю, что ответ заключается в самосострадании, хотя в этом случае оно будет называться по-другому. Мне нравится называть это самоодобрением. Когда мы радуемся тому, что в нас имеется хорошего, тем самым признавая, что у всех есть свои сильные и слабые стороны, мы позволяем себе получать удовольствие от этого хорошего, не попадая в ловушку заносчивости, чувства превосходства и излишней самоуверенности. Уильям Джеймс писал, что «наиболее глубоко запрятанное стремление человека — стремление быть оценённым».
К счастью, мы можем удовлетворить эту глубинную потребность, не опираясь на одобрение других. Мы можем признать, что мы прекрасны. Не потому, что лучше других, а потому что мы человеческие существа, являющие собой всё самое прекрасное, что есть в человеческих существах.
Корни самоодобрения
Когда доброта, общая человечность и осознанность обращены к страданиям других, они проявляются в сострадании. Когда же они обращены к нашим страданиям, они проявляются в самосострадании. Когда они направлены на положительные качества других, они проявляются в мудите — сорадости. А когда они направлены на наши положительные качества, они проявляются в самоодобрении.
Давайте для начала рассмотрим применительно к самоодобрению такое качество, как доброта. Многие из нас в гораздо большей степени сосредоточены на своих слабостях, чем на сильных сторонах. Как уже говорилось, мы часто умаляем свои положительные черты, потому что считаем, что их опасно или неловко признавать. Если же мы добры к себе, то можем радоваться своим положительным качествам. Разве это не замечательно, что я хороший отец, усердный работник, верный друг, искренний защитник окружающей среды? Разве не достойны уважения такие мои черты, как честность, терпение, трудолюбие, креативность, чувствительность, духовность и эмпатия? Это великий дар — быть добрым к себе, ценить себя и проявлять своё одобрение искренней похвалой. Мы вовсе не обязаны хвалить себя вслух, заставляя и себя, и окружающих испытывать неловкость. Но про себя, тихонечко, мы можем испытывать ту признательность к себе, которую заслуживаем, — да просто должны это делать.
Чувство общей человечности, неотъемлемое свойство самоодобрения, означает, что мы одобряем себя не потому, что мы лучше других, а потому, что в каждом человеке есть что-то хорошее.
Признавая хорошее в других и игнорируя и отбрасывая хорошее в себе, мы создаём ложное деление на нас и них.
Но когда мы воздаём хвалу себе, мы воздаём хвалу всем, потому что опыту всех и каждого присуща универсальная жизненная сила. Как писал мастер дзен Тич Нат Хан, «ты чудесное проявление Вселенной. Вся Вселенная сложилась так, чтобы твоё существование стало возможным». Если вы всерьёз воспринимаете буддистское понятие «со-бытие», тогда празднование своих достижений не более эгоцентрично, чем сочувствие к своим промахам. На самом деле мы не несём личной ответственности за наши дары и таланты. Они достались нам благодаря генам от предков, их взрастила любовь и забота родителей, щедрость друзей, руководство учителей и мудрость коллективной культуры. Постоянно развивающаяся личность, которой является каждый из нас, создана уникальным сочетанием причин и условий. И одобрение наших хороших качеств — не что иное, как выражение благодарности за всё, что сформировало нас как личность и как представителя вида. Самоодобрение — это почтительное прославление всего сущего.
Самоодобрению необходима и осознанность. Подобно тому как для одобрения чужих положительных качеств нам необходимо обратить на них внимание, столь же необходимо сознательно сосредоточиться на собственных положительных чертах. Но из-за дискомфорта, возникающего, когда мы одобряем себя, мы порой отсекаем такие мысли от сознательного понимания. Мы подавляем подозрение о том, что, возможно, на самом деле мы не так уж и ужасны — потому что не знаем, что делать с этими новыми хорошими ощущениями.
Осознанность позволяет нам по-новому подходить к уже известному и избавляться от привычных тенденций. Одна из наиболее крепких привычек сознания — это, конечно, сфокусированность на негативном, а не на позитивном, и эта тенденция наиболее ярко проявляется, когда мы думаем о себе.
Чтобы выжить, инстинкт диктует нам: определи проблему и реши её. Это означает, что зачастую мы принимаем свои хорошие качества как нечто само собой разумеющееся и становимся буквально одержимыми своими слабостями.
«Если бы я только похудела на пять килограммов!» — твердит себе девушка, упорно игнорируя свою молодость, хорошее здоровье, ум, успешную карьеру и любящего бойфренда. И даже вознамерившись высмотреть в себе хорошее, мы легко соскальзываем в негатив.
Некоторые могут забеспокоиться, что, если мы слишком уж сосредоточимся на том правильном, что в нас имеется, мы упустим из виду те моменты в собственной личности, которые следует развивать. Это верно только в том случае, если мы сосредоточимся «слишком». Если взгляд на себя будет однобоким — «я совершенен, у меня нет недостатков», — это действительно станет большой проблемой. Я не знаю, почему мы так часто попадаем в ловушку мышления «или — или», которое не приносит нам никакой пользы. В каждом человеческом существе есть и положительные, и отрицательные черты. Но вместо того, чтобы делать из каждой повод для паники, нам следует принимать себя такими, какие мы есть, не лучше и не хуже. Главное — обрести баланс и перспективу, чтобы видеть себя без искажений. Когда солнце встаёт, мы можем оценить свой свет; когда солнце садится, мы можем посочувствовать нашей тьме.
Упражнение 1. Одобряем себя
Составьте список из десяти черт, которые вы в себе любите или одобряете. (Это необязательно должны быть качества, которые вы проявляете постоянно, можно и те, которые видно время от времени.) Записывая каждое качество, обратите внимание на неприятные ощущения, которые вы в этот момент испытываете, — неловкость, боязнь тщеславия, необычность ощущения.
Если дискомфорт усиливается, напомните себе, что вы делаете это не для того, чтобы заявить, что вы лучше других или что вы совершенны. Вы просто отмечаете те хорошие качества, которые иногда выказываете. А хорошие черты есть у всех. Посмотрите, способны ли вы признать эти позитивные аспекты себя и порадоваться им, поразмыслить над ними и по-настоящему их принять.
Одобрение всего хорошего, что есть в жизни
Хотя я в основном говорю о том, как важно одобрять свои личные качества, одобрение также можно распространить и на обстоятельства в целом. Самоодобрение включает в себя всё хорошее и цельное, будь то внутреннее или внешнее.
Поскольку при осознании собственных благоприятных жизненных условий мы не особенно боимся обвинить себя в тщеславии и эгоизме, у этого вида самоодобрения не так уж много препятствий. Одобрить хорошее в себе намного труднее, чем одобрить хорошее в нашей жизни — любящую семью, верных друзей, стабильную работу.
Из-за привычной тенденции сознания фокусироваться на негативе мы часто принимаем благосклонность фортуны как должное.
Мы настолько заняты решением проблем и борьбой со страданиями, которые приносит жизнь, что не уделяем достаточного внимания тому, что приносит нам удовольствие и радость, — и оттого страдаем больше, чем следовало бы. Но, как показывают исследования, одобрение способно радикальным образом изменить наш опыт.
Как пишет в книге «Психология счастья» исследователь Соня Любомирски, на позитивные жизненные обстоятельства в представлении о счастье приходится удивительно малая доля — всего около 10%. Даже после значительных событий вроде выигрыша в лотерею люди всего через пару лет возвращаются к прежнему уровню счастья-несчастья. Поэтому многие психологи считают, что каждый из нас обладает некоей «заданной величиной» счастья, обусловленной генетически. Но это лишь одна сторона вопроса.
Исследования также показывают, что люди способны значительно повысить свой уровень счастья, просто изменив взгляды на собственную жизнь. Другими словами, важно не столько то, что именно с вами происходит, сколько ваше отношение к тому, что с вами происходит. Любомирски выделила несколько ключевых факторов, влияющих на максимизацию счастья. Из самых важных — быть благодарным за то, что у тебя есть, видеть светлую сторону в трудных ситуациях, не сравнивать себя с другими, проявлять доброту, быть осознанным и наслаждаться радостью. Все эти факторы прекрасно укладываются в концепцию самоодобрения, но мы сейчас сосредоточимся на двух из них — на благодарности и наслаждении.
Благодарность и наслаждение
Роберт Эммонс, один из ведущих исследователей благодарности, нашел серьёзные доказательства идеи того, что благодарность напрямую приводит к счастью. Он определяет благодарность как понимание и признание даров, полученных нами либо от людей, либо от Бога, либо от самой жизни. Исследования показывают, что люди благодарные испытывают больше счастья, имеют больше надежд, они больше удовлетворены жизнью, при этом менее материалистичны и меньше завидуют чужому успеху. К счастью, доказано, что благодарности можно научиться.
Например, в одном из исследований учёные попросили студентов в течение десяти недель сдавать еженедельные отчёты о том, что с ними происходит. Студентов произвольно разделили на три
группы. Участники из группы А должны были писать, за что они благодарны («за щедрость друзей», «за чудесных родителей», «за группу Rolling Stones» и т. д). В группе Б должны были отчитываться
о том, что их раздражает («невозможно найти место для парковки», «кухня грязная, но никто не рвётся убраться», «дураки за рулём» и т. п.). Группа В была контрольной: они просто должны были писать обо всём, что как-то отличало эту неделю от других, неважно, негативный это был опыт или позитивный (например, «разобрала шкаф с обувью»). И оказалось, что студенты из «группы благодарности» не только были счастливее представителей двух других, но и меньше болели и больше занимались спортом. Так что благодарность меняет к лучшему не только эмоциональное, но и физическое состояние.
Упражнение 2. Дневник благодарности
Исследователи считают, что ведение дневника благодарности — один из лучших и самых надёжных способов почувствовать себя счастливее. Можно выбрать для этого специальную тетрадь — ту, которая будет внушать вам почтение своим видом. Впрочем, это неважно — такой дневник не может быть правильным или неправильным. Важно другое: выбрать определённое время, когда вы будете записывать в него все дары, доброту, приятные сюрпризы, хорошие моменты каждого дня, а также то, что вообще вас радует в жизни.
Постарайтесь постоянно находить новые поводы для благодарности. Друзья, семья, любимые будут появляться на страницах вашего дневника регулярно, но проследите, чтобы эти записи не превратились в рутину. Какие дары вас порадовали, хотя, может, ещё вчера они казались вам обыкновенными? Солнечный свет, водопровод в доме? Список того, что позволяет нам вести невероятно привольную жизнь, поистине бесконечен.
Это также помогает нам определять, за что именно мы благодарны. Например, вместо того чтобы написать «Я благодарен моему коту», вы можете написать: «Я благодарен моему коту за то, что он, мурлыча, трётся об мои ноги — в эти моменты я чувствую себя любимым».
✍ Дневник как путь к осознанности
Наслаждение
Практика наслаждения тесно связана с благодарностью. Наслаждение — это сознательная радость от того, что дарит нам удовольствие; наслаждаясь, мы снова и снова прокручиваем восхитительный опыт, пробуем, осознаём его, словно хорошее вино. Мы часто думаем о наслаждении как о некоем чувственном переживании — например, когда обращаем внимание на тонкий вкус и аромат еды, вместо того чтобы просто её поглощать. Запах кожи любимого, её вкус, ощущения, которые дарит прикосновение к ней — а не просто «сделал дело и пошёл». Но можно наслаждаться любым дарящим радость опытом — тем, как здорово смеётся друг, формой упавшего листа, глубиной и сложностью хорошо написанного романа.
Когда мы наслаждаемся каким-либо опытом, мы осознаём его, сознательно обращаем внимание на приятные мысли, ощущения, эмоции, возникающие в данный момент. Мы можем также наслаждаться прекрасными воспоминаниями, оживлять их в памяти, снова и снова им радоваться — подобно тому, как вспоминаем тот день, когда встретили любимого человека, или впервые взяли на руки свое дитя, или ту романтическую поездку в Прагу. Наслаждение — это намеренное действие, предназначенное для того, чтобы продлить и углубить удовольствие, снова погрузиться в его красоту.
Упражнение 3. Наслаждаемся моментом
Возьмите еду или напиток, который считаете особенно вкусным. Это может быть долька тёмного шоколада, кусок пиццы, порция жареных креветок, чашка чая «Эрл Грей», бокал изысканного шампанского — что угодно, что доставляет вам удовольствие.
Старайтесь наслаждаться каждым кусочком или глотком. Обращайте внимание на свои ощущения. Какой у этого основной вкус? Какие привкусы? Сладкий, горький, солёный? А запах какой? Какие ароматы вы различаете? Что вы чувствуете, когда держите это в руке, жуёте, проглатываете? Какова текстура? На что это похоже? Цвет сам по себе интересный или всё зависит от освещения? А звук? (Может, вам нравится, как что-то хрустит или хлюпает?) Не спешите, погрузитесь в приятные ощущения, которые дарит восхитительное блюдо или напиток, полностью наслаждаясь каждым.
А теперь обратите внимание на то, каково это — испытывать удовольствие в чистом виде. Вы ощущаете пузырьки счастья в горле, тепло в груди, пощипывание в носу? Насладитесь этим удовольствием как можно дольше, а когда оно потускнеет, отпустите его. А потом улучите момент и поблагодарите за величайшие дары жизни — еду и питьё!
🙆♀️ Так трудно! Но возможно!