Что называют 4 властью в современном обществе

Четвёртая власть

Четвёртая власть (англ. Fourth Estate ) — словосочетание, определяющее и саму прессу, и её влияние в социуме. Утверждается, что «журналисты обладают большой властью в обществе» [1] :

И осознание этой власти должно сочетаться со скромностью и чувством долга перед читателем. Во все времена они добивались признания благодаря высокому уровню точности и беспристрастности, а также благодаря соблюдению ими правил честной игры.

Следует отметить, что термин «четвёртая власть» является лирическим и отражает лишь огромное влияние СМИ на общество. При этом СМИ не имеют реальной власти, так как не имеют законного права насильно принуждать к совершению какого-либо действия, например, к уплате штрафа.

Содержание

История

Из работы «Четвёртая власть как социологическая категория» [5] :

Воздействуя посредством массовой информации на общественное мнение как состояние массового сознания, массовые коммуникации способствуют тем самым наилучшей реализации целей субъектов социальных интересов. Этот факт послужил основанием возникновения термина «четвёртая власть», наделяющего массовые коммуникации некими особыми властными полномочиями.

Однако модель «четвёртой власти», в понимании советских журналистов, означала не совсем то, чему учат американских студентов в школах журналистского мастерства. В соответствии с имеющей глубокие исторические корни традицией масс-медиа они видели своей задачей не информирование публики или формирование достоверной картины реальности, но просвещение, агитацию и организацию масс во имя истинных ценностей и идеалов. [10]

Во всех учебниках советских времен авторы не забывали подчеркивать важность газет для пропагандистской системы, служивших её фундаментом и важнейшим носителем информации. Радио играло особую функцию повседневной организации реальности вокруг ритуалов, планирование и организация которых происходила централизованно. Известно, например, что вплоть до реформаторских восьмидесятых программы на радио начинались в шесть утра — и во многих гостиницах, общежитиях, коммунальных квартирах и даже жилищных комплексах радио нельзя было выключить, оно было неизбежно, как фабричный гудок. [11]

И в советские времена и сегодня пресса в России является не отдельной ветвью власти, а обслугой власти. Карьера Бориса Ельцина и Владимира Путина строились как манипуляция прессой и, особенно, телевидением («зомбоящик») в противовес традиционным партийным институтам.

пресса не без оснований ощущает себя таковой. Достаточно вспомнить Томаса Джефферсона, который сказал однажды, что если бы ему пришлось как гражданину выбирать жизнь с правительством без прессы или жизнь со свободной прессой, но без правительства, он выбрал бы последнее.

Концептуальное

Альтернативные значения

Книги, кино, передачи

См. также

Примечания

Ссылки

Четвёртая власть • Свобода массовой информации • Развлекательно-информационная программа • Предвзятость СМИ • PR • Социальные медиа • Жёлтая журналистика

Источник

Крепка четвертая власть

К огда прессу или журналистов называют «четвертой властью», в это выражение обычно вкладывают заметно больше сарказма, чем при упоминании о первых трех властях. От власти журналистов над умами так и жди беды. В лучшем случае — немотивированной перемены общественного мнения, как в России в 1996-м, когда рейтинг президента Ельцина усилиями прессы вырос за пару месяцев с 3% до 35%. В худшем — чего-то подобного происшедшему в Руанде в 1994-м, когда вещание станции «Радио тысячи холмов», призывавшей к геноциду тутси, стало причиной десятков тысяч смертей. Еще тогда, больше двух десятилетий назад, стало ясно, что влияние средств массовой информации на настроения людей — очень серьезная, а иногда и смертельно опасная штука.

И все же за двадцать лет общественный ландшафт заметно изменился. Распространился интернет, мир опутали социальные сети. Логично предположить, что звонкий, хорошо поставленный голос профессиональной журналистики стал сегодня едва слышен из-за визгов и вяков сотен тысяч блогеров. Может, и рад бы журналист-плохиш подорвать своей демагогией государственную стабильность, поспособствовать терроризму или развязать геноцид, да по счастью руки коротки.

Ученые исследовали их влияние примерно так, как врачи испытывают новые лекарства: случайным образом выбирали неделю, когда от двух до пяти изданий должны были последовательно опубликовать два-три материала на заданную социологами тему. А затем исследователи анализировали реакции соцсетей: считали число твитов, затрагивающих поднятые в статьях темы. Цифры сравнивали с обычной неделей, когда «заказных» статей не было.

Результат: всего несколько публикаций во второстепенных медиа приводили к появлению в среднем 13 000 дополнительных постов в соцсетях. Другими словами, интенсивность общих разговоров на тему, высосанную коварными социологами из пальца, возрастала на ошеломляющие 63%. Журналисты злополучного висконсинского журнала и не подозревали, что на самом деле имеют такое влияние на общенациональную повестку дня. А самое главное, что это влияние не ограничивалось заданием темы разговора: соцопросы показали, что когда опубликованные серии статей тяготели к определенной идеологической позиции, то общественное мнение достоверно колебалось в сторону этой позиции в среднем на 2,3%. Массовым зомбированием это, конечно, не назовешь, но, чтобы выиграть выборы, такого перевеса вполне может хватить.

В то время как американские социологи ставили над общественным мнением свои жестокие эксперименты, на другой стороне планеты, в России, математики решили разработать теорию вопроса, точнее, построить математическую модель взаимодействия прессы и общества. Работы Ольги Прончевой, Александра Петрова и их коллег ( 1 ; 2 ) продолжают традицию, начало которой положил американский математик Николай Рашевский — основоположник « математической биофизики ». Значение работ самого Рашевского оценивается научным сообществом неоднозначно, от «прискорбно-бесплодная ветвь древа познания» до «фундамент науки будущего». Однако среди прочих своих дел Рашевский построил «нейрологическую схему» — модель того, как индивидуум принимает решения, исходя из полученной информации, но с учетом своей априорной позиции. Именно эта идея лежит в основании моделей московских математиков.

В этих моделях на языке уравнений описана такая гуманитарная, казалось бы, сфера жизни, как идеологическое противостояние в обществе в присутствии источников информации. Каждое из двух СМИ (на самом деле их число не важно) стоит на строго партийных позициях, а в самом обществе идеологические позиции распределены по всему спектру — условно выражаясь, от крайне правых до крайне левых, хотя конкретный предмет разногласий может быть любой, от компьютерного пиратства и защиты авторских прав до однополых браков. Индивидуум может получать информационные стрелы, пропитанные ядом пропаганды, как от партийных СМИ, так и от других индивидуумов — например, через социальные сети. В результате его позиция смещается от равновесия.

Куда может завести такая манипуляция общественным мнением? Математическая модель затем и составляется, чтобы узнать это, не пускаясь в безответственные социальные эксперименты «в реале». Варьируем силу источников информации и смотрим, что происходит с обществом. Оказалось, что все зависит от того, насколько общество изначально было поляризовано. При аккуратном колоколообразном распределении общественного мнения, то есть когда большинство нейтрально и не отдает явного предпочтения ни одной из двух партий, та сторона, чья пропаганда сильнее, приобретает небольшое преимущество.

Теперь математики начинают постепенно нагнетать взаимную нетерпимость, разводя общество — к счастью, не то, в котором они живут, а то, что существует только в их уравнениях, — по разным полюсам идейного спектра. В таких условиях более сильный пропагандистский ресурс начинает давать все более весомое преимущество (не забудем, что фигуранты модели не только слушают свои «радиостанции», но и сами распространяют байки, которые им понравились, в соцсетях). Чем сильнее поляризация, тем эффективнее формируется группа поддержки более сильного партийного СМИ, тем действеннее пропаганда этого СМИ. Так происходит до тех пор, пока.

Если вы ожидали услышать «…пока общество не рухнет в пропасть кровавого хаоса и террора», у нас хорошие новости: а вот и нет! Начиная с определенного уровня поляризации тренд меняется: дальнейшее усиление одной из «радиостанций» перестает оказывать влияние на распределение позиций. Качественно это несложно понять: в сильно поляризованном обществе никто больше не может никого ни в чем переубедить, и влияние пропаганды неизбежно сходит на нет. Математическая модель подтверждает это предсказание, указывая, при каких конкретно параметрах произойдет этот крах четвертой власти. Или, если хотите, до какого уровня оголтелости еще имеет смысл доводить пропагандистское безумие, а когда усилия уже перестают окупаться.

К сожалению, авторы модели ничего не могут сказать о том, насколько этот критический уровень поляризации соответствует ситуациям в реальных обществах, насколько опасно близко мы к нему подходим на пиках предвыборных кампаний. Если судить по результатам американских социологов, с которых мы начали наш рассказ, общество США — по крайней мере, в невинных вопросах вроде качества питьевой воды, которые предлагали освещать исследователи, — стоит еще довольно далеко от точки потери чувствительности к прессе. Приятно знать, что хоть где-то хоть в чем-то к журналистам еще прислушиваются.

И конечно, радостно сознавать, что к научной журналистике все это не относится: нету у наших читателей ни малейшей идеологической поляризации в вопросах биологии, астрономии или математического моделирования. Потому, видимо, и четвертой властью научных журналистов величают нечасто. Ну и пусть, зато хотя бы читают.

Эта заметка была опубликована в еженедельнике «Окна», литературном приложении к израильской русскоязычной газете «Вести».

Источник

Отключиться от новостей и событий, о которых сообщают СМИ, реально, только будучи отрезанным от цивилизации. Средства масс-медия существовали всегда, а в 21-м веке лишь усовершенствовались, благодаря новым технологиям. То, что средства массовой информации именуют «четвертая власть», уже стало привычным и объяснение этого «титула» простое.

Четвертая власть – это термин, который обозначает не только СМИ, но и самих журналистов, их влияние, потому что от публикаций и репортажей конкретных специалистов нередко зависят судьбы многих людей. Считается, что осознание этой власти должно совмещаться со скромностью, чувством долга и соблюдением правил честной игры. Но далеко не всегда это так.

Почему СМИ называют четвертой властью?

Четвертая власть – СМИ, но сегодня не все средства информации подпадают под эту категорию, имея, тем не менее, большое влияние на общественное мнение. Официально к СМИ относятся:

Стенгазеты, форумы и блоги в интернет в эту категорию не попадают, но, учитывая интерес общественности к подобному виду общения, их влияние часто не уступает официальным. Четвертой властью называют СМИ еще потому, что они не только информируют, но и умело манипулируют сознанием людей с помощью пропагандистских и агитационных материалов.

Основная цель деятельности четвертой власти

СМИ, как четвертая власть, имеет обширный список функций:

Основная цель четвертой власти – информировать и просвещать. Особая роль СМИ состоит в том, что со страниц газет и журналов или экранов телевизоров журналисты обращаются напрямую. И от того, как подается информация, с какими акцентами и политическими приоритетами, зависит общественное мнение. Не зря политики называют информационную войну более страшной, чем реальная. Поскольку агитация и пропаганда могут очень быстро превратить дружественные отношения в откровенно враждебные.

Роль четвертой власти в обществе

СМИ, как четвертая ветвь власти, заявили о себе еще и тем, что:

Четвертая ветвь власти формирует общественное мнение и настроения социума, что является работой ответственной. Основных теорий прессы насчитывается 2:

Журналистика и теория четвертой власти оправдывают себя и в 21 веке. Большинство людей безоговорочно верят материалам прессы, не задумываясь над тем, насколько они правдивы. Как показывает реальность, наряду с положительными сторонами деятельности СМИ, нередко проявляются и отрицательные:

Источник

Четвёртая власть

И осознание этой власти должно сочетаться со скромностью и чувством долга перед читателем. Во все времена они добивались признания благодаря высокому уровню точности и беспристрастности, а также благодаря соблюдению ими правил честной игры.

Первой, второй и третьей властями являются, соответственно, законодательная, исполнительная и судебная ветви власти. Англоязычный же термин — англ. Fourth Estate, дословно означающий «четвёртое сословие», является намёком на три сословия европейского средневековья — дворянство, духовенство и простой люд.

Следует отметить, что термин «четвёртая власть» является лирическим и отражает лишь огромное влияние СМИ на общество. При этом СМИ не имеют реальной власти, так как не имеют законного права насильно принуждать к совершению какого-либо действия, например, к уплате штрафа.

Связанные понятия

Упоминания в литературе

Связанные понятия (продолжение)

Двойной стандарт или двойная мораль — широко распространённое, но официально отрицаемое применение на практике дискриминационных подходов к оценке действий и прав групп населения, стран, рас. Двойные стандарты характеризуются различным применением принципов, законов, правил, оценок к однотипным действиям различных субъектов (одним из которых может выступать сам оценивающий) в зависимости от степени лояльности этих субъектов или иных соображений выгоды для оценивающего. Термин широко используется.

В культурологии под медиакультурой подразумевается современное западное капиталистическое общество, появившееся и образовавшееся в 20 веке под влиянием средств массовой информации. Термин подразумевает под собой общий эффект и интеллектуальное влияние, оказываемое СМИ (в основном, телевидением, но также прессой, радио и кино) не только на общественное мнение, но также на вкусы и ценности.

Массовая коммуникация (англ. mass communication) — процесс производства и воспроизводства массового сознания средствами массовой коммуникации (СМК) — сначала периодической печатью, радио и телевидением, а затем и другими средствами электронной коммуникации.

Но́вый журнали́зм (англ. New journalism) — термин относится к стилистике 1960-х и 1970-х и описывает альтернативную (на указанный период) технику написания статей в американской печати.

Источник

Что такое «четвертая власть»?

Таким образом, функционирование информационных потоков, приобретающее в современном обществе все большее значение, придает социальному институту массовой коммуникации все более значительную роль. Воздействуя посредством массовой информации на общественное мнение как состояние массового сознания, массовая коммуникация способствует тем самым наилучшей реализации целей субъектов социальных интересов. Этот факт, как мы уже упоминали, послужил основанием возникновения термина «четвертая власть», наделяющего массовую коммуникацию некими особыми властными полномочиями. Возникнув как метафора, о чем свидетельствуют кавычки, применяемые при употреблении этого термина, «четвертая власть» не стала объектом серьезных исследований политологов и социологов и обсуждалась только в среде журналистов и теоретиков журналистики. Тем не менее, на наш взгляд, рассмотрение массовой коммуникации в аспекте власти способствует оптимизации в изучении последней.

Согласно некоторым современным теоретико-журналистским представлениям, «кроме давления на социальные институты общественного мнения осуществляется и прямое воздействие на них журналистики. А это значит, что журналистика как «четвертая власть» в государстве играет управленческую роль в отношении не только массового сознания, но и социальных институтов»[262].

Понятие «власть» означает, в общем виде, способность и возможность осуществлять свою волю, оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью какого-либо средства — авторитета, права, насилия. «Под властью подразумевается способность ее субъекта (отдельной личности, группы людей, организации, партии, государства) навязать свою волю другим лю-

дям, распоряжаться и управлять их действиями, будь то насильственными или ненасильственными средствами и методами. Власть возникла с возникновением человеческого общества и вместе с ним прошла длинный путь развития. Необходимый элемент общественной организации, без которого невозможны жизнеспособность и функционирование общества, власть призвана регулировать взаимоотношения между людьми, между ними, обществом и государственно-политическими институтами»[263].

В случае с «четвертой властью» речь идет не о власти вообще, и даже не о власти политической в целом, а о ее сердцевине — власти государственной, так как термин «четвертая власть» недвусмысленно «намекает» на три власти, составляющие государственную власть: законодательную, исполнительную и судебную, точнее, на так называемые «три ветви» власти, ибо власть, как таковая, — едина.

Скажем сразу: журналистика не является четвертой ветвью государственной власти, как бы лестно для некоторых представителей массовой коммуникации ни звучало обратное утверждение.

Вряд ли состоятельными аргументами в пользу противоположной точки зрения являются следующие ссылки:

♦ если выступления СМИ доказательны и убедительны, к тому же подкреплены авторитетом учредившего их социального института и активно сформированным общественным мнением, то они могут стать основаниями для принятия решений в социальных институтах, деятельности которых касаются;

♦ сила общественного мнения носит не только сиюминутный характер — она способна влиять и на будущие выборы властей, вплоть до победы и прихода к власти оппозиционных сил;

♦ власти должны представлять интересы всего общества, а не только отдельной его части. Поэтому руководство учреждаемыми государством СМИ следует осуществлять демократически, привлекая к участию в этом процессе представителей всех общественных сил[264] и т. п.

Ни возможность стать основанием (и даже быть основанием) для принятия решений (даже и государственных), ни способность влиять на власть еще вовсе не означает быть самой властью. Иначе мы обязаны будем, следуя такой логике, включить в состав властных структур

любые группы влияния, любые лобби, проталкивающие выгодные им решения государственной власти, и даже попытки любого влияющего воздействия на любые властные структуры.

Например, забастовка горняков вполне может стать основанием для принятия государственного решения о повышении им заработной платы. Значит ли это, что данная забастовка есть элемент «четвертой» или какой-нибудь еще власти? Безусловно, нет.

Значит ли, далее, что отражение этой забастовки в оппозиционной прессе есть элемент «четвертой власти»? Нет, не значит.

Наконец, значит ли, что отражение этой забастовки даже на страницах официозной печати есть элемент «четвертой власти»? Нет, не значит.

В общем виде это утверждение выглядит следующим образом: если А влияет на Б, то А не является Б. Проще говоря, если я влияю на кого-либо, это означает, помимо прочего, что я не являюсь этим кем-либо. Если журналистика влияет на власть, то это означает, что журналистика властью не является по определению.

Что же касается последнего из вышеназванных аргументов, то следует заметить, что государственные власти вовсе не должны представлять интересы всего общества, поскольку это государственные власти.

Мифология предперестроечного периода об «общенародном государстве» ушла в прошлое. Альтернатива здесь проста: или есть государственная власть, но тогда это — власть одной части общества над другой, или общенародная власть, но тогда — не государственная.

Вряд ли подтверждают существование «четвертой власти» и идеи о том, что «роль государственных СМИ — не отстаивание интересов одной партии (если использовать слово в исходном значении — «часть»), победившей на выборах и доминирующей во властных структурах, и не выступление с «надпартийной» позиции (что принципиально невозможно), а представительство «всех» различающихся по позициям, интересам, стремлениям групп, слоев, союзов, ассоциаций, фронтов и т. д. Иначе говоря, их роль — быть «межпартийной» трибуной»[265], «работа редакций такого рода СМИ требует особых качеств их сотрудников, поскольку необходимо в максимально возможной мере отстраниться от своих симпатий и предпочтений, «подняться» над ними в интересах создания трибуны для всех.

Но чтобы не выглядеть «эклектичным складом разнообразных воззрений», придется вырабатывать не имеющий аналога типологический облик изданий и программ, требующий особого ведения проблемно-тематических направлений, организации специальных рубрик для вы-

ражения позиций разных «партий», а также для полемики, дискуссий, диалогов. По-видимому, творческий облик журналистов должен быть связан с направленностью на выявление разнообразия воззрений, сопоставление взглядов, поиск точек соприкосновения, обнаружение возможностей согласия и форм борьбы за него со своего рода «подсказками» привлекаемых независимых экспертов, специалистов различных отраслей знания и т. д.»[266].

Такие предположения говорят о том, что проблема влияния массовой коммуникации на общество поистине огромна и что современная наука пытается найти то или иное ее решение. Однако из приведенного высказывания с очевидностью явствует, что массовой коммуникации приписываются несвойственные ей функции, выполнение которых (если бы это оказалось возможным) привело бы к решению практически всех социальных и политических проблем, что само по себе совершенно невозможно, ибо в обществе каждый социальный институт выполняет свою функцию, и массовая коммуникация не может выполнять их все.

Социальная действительность демонстрирует нам, что нельзя «в один возок запрячь коня и трепетную лань», то есть трудно себе представить способ поиска диаметрально противоположными общественными силами точек соприкосновения между собой в средствах массовой коммуникации, сильно отличающийся от способа (предполагающего использование в качестве средства воздействия стаканов с соком), которым несколько лет назад искали такие точки, например, лидер ЛДПР В. Жириновский и губернатор Нижегородской области Б. Немцов в одной из телевизионных передач, способ, который послужил впоследствии элементом заставки к передаче «Скандалы недели» на бывшем канале ТВ-6. Противоположные общественные силы таковыми являются именно потому, что они не имеют точек соприкосновения друг с другом, и для того, чтобы эти точки появились, общественным силам потребуется перестать быть самими собой и стать какими-то другими.

Исходя из вышеизложенного, именование журналистики (точнее, массовой коммуникации) «четвертой властью» можно было бы однозначно считать метафорой и соответственно относиться к такой характеристике, как к метафоре.

Мы не можем согласиться с тем, что четвертой властью (без кавычек, то есть в прямом и точном смысле) СМИ бывают только в двух случаях: первый — когда они транслируют обязательные для исполнения решения законодательной, исполнительной и судебной властей; второй — когда собственные выступления СМИ по законодательным актам рассматриваются как обязательные для учета при принятии реше-

ний властями»[267], ибо сам факт публикации на страницах газеты, журнала или оглашения на канале радио (телевидения) обязательных для исполнения решений власти отнюдь не означает автоматического превращения материального носителя управленческой информации в четвертую (и даже десятую) ветвь самой власти.

Ведь, например, никому не приходит в голову объявлять четвертой властью ни брошюру (книгу), озаглавленную «Конституция государства N», ни издательство, выпустившее ее в свет. А конституция, как известно, является самым основным, самым главным документом из тех, которые подпадают под разряд «решения властей». На каком же основании можно называть средства массовой информации «четвертой властью без кавычек, то есть в прямом и точном смысле» этого слова, когда они публикуют решения властей?

Итак, мы пришли к заключению, что выражение «журналистика — четвертая власть» есть метафора. Журналистика является «четвертой властью» в той же мере, в какой хлопок является «белым золотом», нефть — «черным золотом», Москва — «третьим Римом», а Петербург — «северной Венецией». Журналистика как «четвертая власть» есть метафора, стоящая в ряду других таких же «числовых» метафор, как то: «вторая мама», «третий глаз», «четвертая власть», «пятое колесо», «шестое чувство», «седьмое небо», «восьмое чудо света» и т. д. и т. п. Наделение журналистики властными функциями происходит из-за смешения понятий «власть» и «влияние» и из-за отсутствия четкого определения того и другого.

Дэннис по этому поводу считал, что для продолжения выяснения темы власти СМК необходимы «четкие определения. Не думаю, что большинство исследователей в этой области имеют четкие представления о том, что они говорят. Что значит власть? Что значит минимальное воздействие или максимальное воздействие? Насколько сильными должны быть СМИ, чтобы обладать властью или влиять на события?

Какие виды и формы власти существуют?

Распространение информации — это одна власть. Влияние этой информации на сознание — это другая власть. Влияние информации на поведение — это еще одна власть. Как правило, все эти отличия между видами власти не принимаются во внимание или сводятся к минимуму»[268].

Однако влияние массовой коммуникации на общество является неоспоримым фактом, тем или иным образом воздействующим на процессы управления различных уровней. Управление, понятое как власть, является основанием наделения массовой коммуникации властными функциями. При этом не принимается во внимание то обстоятельство, что само управление по отношению к социальным процессам может быть понято только как воздействие субъекта на субъект, то есть управление — это всегда управление кого-то кем-то. Некий предмет, на который может быть направлено действие управляемого субъекта, при решении определенной задачи может играть роль средства. К. X. Момджян приводит такой пример: бригадир для получения необходимого продукта предписывает токарю тот или иной режим обработки металла. При этом акт управления совершает бригадир, но не токарь, управляющий станком[269].

Социальное управление не может быть сведено к механическому управлению техническими средствами. На наш взгляд, именно такая редукция имеет место быть при наделении средств массовой коммуникации функциями власти. Любое средство нейтрально в системе целеполагания. Средства массовой коммуникации, осуществляя акты передачи оценочной информации массовой аудитории, выполняют, таким образом, техническую задачу, служащую реализации управляющей функции, свойственной субъектам социальной деятельности. В заблуждение вводит тот факт, что информация передается не прямо от субъектов средствам массовой коммуникации, а проходит ряд опосредующих этапов в виде творческой обработки ее журналистами, которых нередко принимают за субъектов информационного воздействия. Однако журналист в данной ситуации подобен токарю, которым управляет бригадир.

Порой понимание того, что журналист не является субъектом, определяющим оценочное воздействие на массовую аудиторию, что субъекты-носители внедряемой системы ценностей находятся вне пределов массово-коммуникативных действий, взятых со стороны их явления, может привести к выделению в качестве таковых субъектов народ. Предполагается, что массовая коммуникация, понятая как журналистика, реализует именно интересы народа: «Велика в этом и роль журналистики как «четвертой власти», представителя интересов народа во всем структурном многообразии»[270].

Однако употребление категории «народ», сложно поддающейся определению и требующей конкретизации даже на уровне социально-философского обобщения (не говоря уже о социологическом уровне), приводит к заключению, что в истории человечества «полнокровно реализующей народный суверенитет народной журналистики в сколько-нибудь массовых и устойчивых формах еще не было»[271].

Добавим, что такого не может быть в принципе, ибо весьма сложно представить суверенитет народа вне суверенитета государства, которое в случае демократического устройства реализует волю большинства граждан, но не всего народа. Оперирование термином «весь народ» имеет, на наш взгляд, идеологическое происхождение, уходящее корнями в советскую идеологию, провозглашавшую весь народ субъектом существовавшего государственного устройства. Последующие демократические преобразования в России, ведущиеся от имени «всего народа», имеют такое же происхождение.

Деятельность массовой коммуникации оказывает, как мы уже упоминали, существенное влияние на сознание и последующее поведение

В системе социальной деятельности массовая коммуникация явля­ется не субъектом, но фактором управления, способствующим посред­ством информационного воздействия ориентации и адаптации людей в среде существования. По отношению к институту государственной власти массовая коммуникация играет важную роль как в процессе до­стижения власти, так и в процессе ее удержания, способствуя этому по­средством пропаганды ценностей социального субъекта, находящегося или стремящегося к власти. В условиях развитой демократии массовая коммуникация может выступать средством социального контроля над субъектом, осуществляющим власть. Этому способствует наличие глас­ности, предполагающей не возможность все высказать, а возможность все услышать. «Все» в данном случае носит относительный характер, под которым понимается возможность узнать любую информацию, ка­сающуюся субъектов власти. В этом смысле преуспели американские средства массовой коммуникации, освещающие жизнь и деятельность властвующей элиты без каких бы то ни было ограничений. Не станем утверждать, что это образец для подражания, однако публичный харак­тер государственнойвласти в демократических государствах предпола­гает публичную информацию о ее субъектах, информацию, которая мо­жет оказаться решающей для продолжения осуществления власти тем или иным субъектом политической деятельности. Такого рода глас­ность является нормой того или иного государственного устройства, а не проявлением воли журналистов или неких особенных властных полномочий массовой коммуникации. Власть, рассматриваемая как прерогатива государства и осуществляемая им на основании существу­ющих и разрабатывающихся правовых норм, призвана регулировать де­ятельность всех социальных институтов общества, в том числе и дея­тельность института массовой коммуникации.

Регулированию деятельности института массовой коммуникации посвящен ряд нормативных документов таких международных орга-

низаций, как ООН, ЮНЕСКО и др. В России, как и во многих других государствах, признаются регулирующие деятельность массовой коммуникации нормы международного права. При этом существует ряд законодательных актов, являющихся внутригосударственными, характерными для регулирования деятельности средств массовой коммуникации конкретного общества. Главным правовым документом России является Конституция Российской Федерации, в которой определены основные направления государственной политики во всех сферах жизни общества, в том числе и в сфере массово-коммуникативной деятельности.

Однако существует специальное законодательство, конкретизирующее основные положения Конституции РФ в виде конкретных законов и норм, регулирующих деятельность института массовой коммуникации. Таким образом регулируются отношения государства и СМК, СМК и социальных институтов, СМК и граждан, СМК и источников информации и т. д. Посредством принятия и реализации законодательных актов государство осуществляет контроль за деятельностью института массовой коммуникации.

В России такими законами являются Закон РФ «О средствах массовой информации», Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах», Закон РФ «О государственной тайне», а также Федеральные законы РФ: «Об информации, информатизации и защите информации», «О порядке освещения деятельности органов государственной власти в государственных средствах массовой информации», «О рекламе», «Об экономической поддержке районных (городских) газет», «О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания Российской Федерации» и другие. Регулирующей деятельности средств массовой информации уделяется внимание и в других законах, посвященных регулированию других сфер социальной деятельности, например, в Федеральном законе РФ «Об основных гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации», в Федеральном законе РФ «О выборах Президента Российской Федерации» и др.

Однако деятельность института массовой коммуникации регулируется не только правовыми, но и этическими нормами, которые не имеют силы правового, законодательного акта, соответственно, за их нарушение не могут быть применены оговоренные законом санкции. Этические нормы представляют собой свод нравственных предписаний (в большинстве случаев предписаний, касающихся поведения журналистов), за несоблюдение которых предполагается моральная ответственность. В начале девяностых годов прошлого века различными журналистскими организациями были приняты «Международные принципы профессиональной журналистской этики». В России в 1994 г. был разработан Кодекс профессиональной этики российского журналиста.

Этические нормы, правила и кодексы определяют моральную ответственность журналистов в их отношениях с аудиторией, источниками информации, с авторами, коллегами и т. д. Однако следует заметить, что существенной эффективности в регулировании деятельности журналистов такого рода профессиональные нормы практически не имеют. Это обусловлено тем, что требования, предъявляемые обществом к журналистам, не всегда, как мы уже убедились, направлены по адресу. Намерения же самих журналистов установить нравственные регулятивы своей деятельности (по аналогии, например, с нравственным регулированием деятельности врачей, основанном на принципе «не навреди») не имеют ощутимого эффекта в силу того, что деятельность журналиста отождествляется либо с деятельностью массовой коммуникации как таковой, либо с деятельностью субъекта массовой коммуникации. Различные этические нормы журналистской деятельности могли бы иметь большую эффективность, если бы базировались на понимании реального процесса деятельности массовой коммуникации, на понимании того, что сама журналистика, а соответственно, и деятельность журналиста, является только творческой стороной массово-коммуникативного процесса, а не на идеологизированном представлении о некой мифической миссии журналиста в обществе.

Источник