Что написано на воротах дахау
Что написано на воротах дахау
Тот факт, что нацисты питали слабость к различного рода лозунгам ни для кого не секрет. Причем слова, фразы и цитаты использовались немецкой пропагандой не только для укрепления воинского духа солдат или «рекламы» известной идеологии. Всевозможные лозунги «украшали» и ворота многих концлагерей.
Лагерное «воспитание»
Несмотря на то, что о существовании концентрационных нацистских лагерей знали практически все, сами немцы старались строить их подальше от населенных пунктов в первую очередь для того, чтобы свести к минимуму контакты заключенных с местными жителями. Да и говорить о «фабриках смерти» было в Германии было не принято. По крайней мере, так утверждает автор книги «История нацистских концлагерей» Николаус Вахсман. Вахсман считает речь Генриха Гиммлера, транслировавшуюся по радио 29 января 1939 года, редким случаем, когда представители власти в открытую заговорили о лагерях и их устройстве.
Примечательно, что Гиммлер заверил слушателей в том, что в концлагерях практикуются пусть и строгие, но «справедливые» порядки, а также упомянул о лозунге, «украшавшем» ворота концлагерей: «Путь к свободе существует». Как сказал Гиммлер, этапами для достижения данной цели являются: повиновение, усердие, честность, аккуратность, чистота, умеренность, правдивость, готовность к жертвоприношению и любовь к отечеству». Нацисты были в восторге от слов Гиммлера и уже скоро фраза о «пути к свободе» в различных вариациях стала появляться над входами во многие лагеря. Впрочем, подобной «наглядной агитацией» лагерные коменданты пользовались задолго до речи Гиммлера.
Arbeit macht frei
Если верить Эндрю Миллеру, автору книги «Переход», лозунг «Arbeit macht frei», который переводится с немецкого как «Труд освобождает», помещался над воротами целого ряда нацистских концлагерей. Например, эта фраза «красовалась» над входом в Освенцим, Терезиенштадт, Заксенхаузен. На самом деле «Труд освобождает» — это название романа немецкого писателя Лоренца Дифенбаха, герои которого, мошенники и игроки, встают на путь исправления. Впрочем, Константин Душенко, автор издания «Большой словарь цитат и крылатых выражений», считает, что Дифенбах тоже не сам придумал эту фразу. Скорее всего, она является пародией на средневековое изречение «Городской воздух делает человека свободным». Также есть версия, что «Arbeit macht frei» является парафразом новозаветного оборота «истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32), бывшего популярным среди германских лютеран.
Как бы то ни было, со временем цитата ушла в народ, а с 1928 года власти Веймарской республики стали использовать ее для пропаганды общественных работ. Спустя 5 лет надпись «Труд освобождает» появилась на воротах концлагеря Дахау. Как утверждает Константин Душенко, название произведения Дифенбаха в качестве лозунга для заключенных впервые ввел комендант Дахау, генерал СС Теодор Эйке. По мнению Анны Вислоух, автора издания «Помните, что все это было», нацистский лозунг «Труд освобождает» был всего лишь жестокой насмешкой над узниками концлагерей, которые становились свободными только после того, как умирали.
Jedem das Seine
«Jedem das Seine» можно перевести с немецкого как «каждому свое». Эти слова, как пишет Леонид Млечин в своей книге «Третья Мировая война. Можно ли ее остановить?», стали символом концлагеря Бухенвальд, располагавшегося в самом сердце Германии, неподалеку от Веймара, культурной столицы страны. Данную фразу нацисты тоже позаимствовали. Константин Душенко, автор издания «Всемирная история в изречениях и цитатах», утверждает, что «каждому свое», звучащая на латыни как «suum cuique», восходит к трудам Платона. Древнегреческий философ в своем «Государстве» писал: «Справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое».
Впрочем, фраза «suum cuique» встречается и у других авторов. К примеру, если верить Марине Бариновой и Светлане Максименко, авторам учебного пособия «Римское частное право», древний юрист Ульпиан видел сущность права в том, чтобы «жить честно, не вредить другому, предоставлять каждому свое». Через много веков слова «suum cuique» стали девизом прусского короля Фридриха I, а потом – оказались на воротах Бухенвальда. Так справедливая цитата римских правоведов обернулась ужасом для множества узников одного из крупнейших концлагерей на территории Германии.
Что написано на воротах дахау
Тот факт, что нацисты питали слабость к различного рода лозунгам ни для кого не секрет. Причем слова, фразы и цитаты использовались немецкой пропагандой не только для укрепления воинского духа солдат или «рекламы» известной идеологии. Всевозможные лозунги «украшали» и ворота многих концлагерей.
Лагерное «воспитание»
Несмотря на то, что о существовании концентрационных нацистских лагерей знали практически все, сами немцы старались строить их подальше от населенных пунктов в первую очередь для того, чтобы свести к минимуму контакты заключенных с местными жителями. Да и говорить о «фабриках смерти» было в Германии было не принято. По крайней мере, так утверждает автор книги «История нацистских концлагерей» Николаус Вахсман. Вахсман считает речь Генриха Гиммлера, транслировавшуюся по радио 29 января 1939 года, редким случаем, когда представители власти в открытую заговорили о лагерях и их устройстве.
Примечательно, что Гиммлер заверил слушателей в том, что в концлагерях практикуются пусть и строгие, но «справедливые» порядки, а также упомянул о лозунге, «украшавшем» ворота концлагерей: «Путь к свободе существует». Как сказал Гиммлер, этапами для достижения данной цели являются: повиновение, усердие, честность, аккуратность, чистота, умеренность, правдивость, готовность к жертвоприношению и любовь к отечеству». Нацисты были в восторге от слов Гиммлера и уже скоро фраза о «пути к свободе» в различных вариациях стала появляться над входами во многие лагеря. Впрочем, подобной «наглядной агитацией» лагерные коменданты пользовались задолго до речи Гиммлера.
Arbeit macht frei
Если верить Эндрю Миллеру, автору книги «Переход», лозунг «Arbeit macht frei», который переводится с немецкого как «Труд освобождает», помещался над воротами целого ряда нацистских концлагерей. Например, эта фраза «красовалась» над входом в Освенцим, Терезиенштадт, Заксенхаузен. На самом деле «Труд освобождает» — это название романа немецкого писателя Лоренца Дифенбаха, герои которого, мошенники и игроки, встают на путь исправления. Впрочем, Константин Душенко, автор издания «Большой словарь цитат и крылатых выражений», считает, что Дифенбах тоже не сам придумал эту фразу. Скорее всего, она является пародией на средневековое изречение «Городской воздух делает человека свободным». Также есть версия, что «Arbeit macht frei» является парафразом новозаветного оборота «истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32), бывшего популярным среди германских лютеран.
Как бы то ни было, со временем цитата ушла в народ, а с 1928 года власти Веймарской республики стали использовать ее для пропаганды общественных работ. Спустя 5 лет надпись «Труд освобождает» появилась на воротах концлагеря Дахау. Как утверждает Константин Душенко, название произведения Дифенбаха в качестве лозунга для заключенных впервые ввел комендант Дахау, генерал СС Теодор Эйке. По мнению Анны Вислоух, автора издания «Помните, что все это было», нацистский лозунг «Труд освобождает» был всего лишь жестокой насмешкой над узниками концлагерей, которые становились свободными только после того, как умирали.
Jedem das Seine
«Jedem das Seine» можно перевести с немецкого как «каждому свое». Эти слова, как пишет Леонид Млечин в своей книге «Третья Мировая война. Можно ли ее остановить?», стали символом концлагеря Бухенвальд, располагавшегося в самом сердце Германии, неподалеку от Веймара, культурной столицы страны. Данную фразу нацисты тоже позаимствовали. Константин Душенко, автор издания «Всемирная история в изречениях и цитатах», утверждает, что «каждому свое», звучащая на латыни как «suum cuique», восходит к трудам Платона. Древнегреческий философ в своем «Государстве» писал: «Справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое».
Впрочем, фраза «suum cuique» встречается и у других авторов. К примеру, если верить Марине Бариновой и Светлане Максименко, авторам учебного пособия «Римское частное право», древний юрист Ульпиан видел сущность права в том, чтобы «жить честно, не вредить другому, предоставлять каждому свое». Через много веков слова «suum cuique» стали девизом прусского короля Фридриха I, а потом – оказались на воротах Бухенвальда. Так справедливая цитата римских правоведов обернулась ужасом для множества узников одного из крупнейших концлагерей на территории Германии.
Освенцим
Надпись на центральных воротах Освенцима I «Arbeit macht Frei» («Труд освобождает»). Так назывался роман немецкого националиста Лоренца Дифенбаха (Georg Anton Lorenz Diefenbach, 1806–1883), опубликованный в 1872 году
Первые впечатления заключенных, попавших в Освенцим, оказывались лишь трагическим заблуждением
Точное число жертв Освенцима неизвестно до сих пор. На Нюрнбергском процессе прозвучала приблизительная оценка — пять миллионов. Бывший комендант лагеря Рудольф Гёсс (Rudolf Franz Ferdinand Höß, 1900–1947) утверждал, что загубленных было вдвое меньше. А историк, директор Государственного музея Освенцима (Państwowe Muzeum Auschwitz–Birkenau w Oświęcimiu) Франтишек Пипер (Frantisek Piper) полагает, что свободы не дождались около миллиона узников.
Трагическая история лагеря смерти, именуемого поляками Освенцим–Бжезинка, а немцами Аушвиц–Биркенау, началась в августе 1940 года. Тогда в небольшом старинном польском городке Освенцим, что в шестидесяти километрах к западу от Кракова, на месте бывших казарм началось строительство грандиозного концентрационного комплекса Освенцим I. Изначально он был рассчитан на 10 000 человек, однако в марте 1941-го после визита главы СС Генриха Гиммлера (Heinrich Luitpold Himmler, 1900–1945) его вместительность была увеличена до 30 000 человек. Первыми заключёнными Освенцима стали польские военнопленные, их силами и возводились новые лагерные постройки.
В наши дни на территории бывшего лагеря располагается музей, посвящённый памяти его узников. В него попадаешь через открытые ворота с печально известной надписью на немецком «Arbeit macht Frei» («Труд освобождает»). В декабре 2009 года эту табличку похитили. Однако польская полиция проявила оперативность, и вскоре пропажа была найдена, правда распиленная на три части. Так что на воротах сейчас висит ее копия.
Когда линия фронта приближалась к лагерному комплексу Освенцим, немцы, заметая следы, уничтожили несколько крематориев. Печи крематория в Освенциме I.
Кого освободил из этого ада труд? Выжившие узники пишут в своих воспоминаниях, что им часто приходилось слышать: из Освенцима есть только один выход — через трубы крематория. Андрей Погожев, бывший узник лагеря, один из немногих, кому удалось совершить побег и остаться в живых, рассказывает в мемуарах, что лишь однажды ему довелось видеть группу заключенных, покидающих охраняемую территорию не в арестантских робах: на одних была гражданская одежда, на других — черные сутаны. Судачили, что по просьбе папы римского Гитлер распорядился перевести находившихся в концлагере священнослужителей в Дахау, другой концлагерь с более «мягкими» условиями. И это был единственный пример «освобождения» на памяти Погожева.
Жилые блоки, административные здания, лагерный госпиталь, столовая, крематорий… Целый квартал кирпичных двухэтажных построек. Если не знать, что здесь была зона смерти, с виду все выглядит очень аккуратно и, можно сказать, даже радует глаз. Об этом же пишут и те, кто вспоминал свой первый день за воротами Освенцима: опрятный вид построек и упоминание о скором обеде вводили их в заблуждение, даже радовали… В тот момент никто и представить себе не мог, какие ужасы их ожидают.
В январе этого года было необычайно снежно и холодно. Немногочисленные посетители, покрытые хлопьями снега, хмурые и неразговорчивые, быстро перебегали из одного блока в другой. Со скрипом открывали двери и исчезали в тёмных коридорах. В некоторых помещениях сохранена обстановка военных лет, в других — организованы выставки: документы, фотографии, стенды.
Жилые блоки напоминают общежитие: длинный тёмный коридор, по сторонам комнаты. Посредине каждой комнаты стояла круглая печь для обогрева, обшитая железом. Переходить из комнаты в комнату строго запрещалось. Одно из угловых помещений отводилось под умывальню и уборную, оно же служило мертвецкой. В уборную разрешалось пройти в любое время — но только бегом.
В наши дни в этих кирпичных зданиях разместилась музейная экспозиция. С 1940-го по 1945-й в них держали узников концлагеря.
Трехъярусные нары с матрацами из бумажной ткани, набитыми соломой, одежда заключённых, ржавые рукомойники — всё находится на своих местах, так, словно узники покинули это помещение неделю назад. Пытаться передать на словах, насколько тяжелое, может быть, жуткое, давящее впечатление производит каждый метр этого музея, — вряд ли получится. Когда находишься там, разум всеми силами сопротивляется, отказываясь принимать на веру тот факт, что всё это реальность, а не страшные декорации к военному фильму.
Помимо воспоминаний уцелевших узников, понять, что же представляла собой жизнь в Освенциме, помогают три очень важных документа. Первый — дневник Иоганна Кремера (Johann Paul Kremer, 1886–1965), врача, который 29 августа 1942 года был направлен на службу в Освенцим, где провел около трёх месяцев. Дневник был написан во время войны и, судя по всему, не предназначался для посторонних глаз. Не менее важны записки сотрудника лагерного гестапо Пери Броада (Pery Broad, 1921–1993) и, конечно, автобиография Рудольфа Гёсса, написанная им в польской тюрьме. Гёсс занимал должность коменданта Освенцима — ему ли было не знать о царивших там порядках.
Музейные стенды с историческими справками и фотографиями наглядно рассказывают о том, как был устроен быт узников. Утром пол-литра чая — тёплой жидкости без определенного цвета и запаха; днём — 800 г чего-то вроде супа со следами присутствия круп, картофеля, редко мяса. По вечерам «кирпич» землистого цвета хлеба на шестерых с мазком повидла или кусочком маргарина. Голод был страшный. Развлечения ради часовые частенько бросали через колючую проволоку в толпу заключённых брюкву. Потерявшие от голода разум тысячи людей набрасывались на жалкий овощ. Акции «милосердия» эсэсовцы любили устраивать одновременно в разных концах лагеря, им нравилось наблюдать, как, приманиваемые пищей, заключенные метались внутри замкнутого пространства от одного охранника к другому… За собой обезумевшая толпа оставляла десятки задавленных и сотни покалеченных.
Временами администрация устраивала для заключённых «ледяные бани». Зимой это часто приводило к учащению случаев воспалительных заболеваний. Не один десяток несчастных были убиты караульными, когда в болезненном бреду, не понимая, что делают, они приближались к запретной зоне у ограды, или гибли на проволоке, находившейся под током высокого напряжения. А некоторые просто замерзали, блуждая в беспамятстве между бараков.
Территория лагеря была окружена проводами под высоким напряжением. За ними — бетонный забор. Убежать было почти невозможно.
Между десятым и одиннадцатым блоками находилась стена смерти — с 1941 по 1943 год здесь расстреляли несколько тысяч узников. В основном это были поляки-антифашисты, схваченные гестапо, а также те, кто пытался сбежать или наладить контакты с внешним миром. В 44-м стена, по приказу лагерной администрации, была разобрана. Но для музея восстановили небольшую её часть. Теперь это мемориал. Возле него — свечи, запорошенные январским снегом, цветы и венки.
В 1941–1942 годах хирургическое отделение размещалось в блоке № 21. Именно сюда доставили Андрея Погожева после того, как он 30 марта 1942 года получил ранение руки на строительстве лагеря Бжезинка. Дело в том, что Освенцим был не просто концентрационным лагерем — так назывался целый лагерный анклав, состоявший из нескольких самостоятельных зон заключения. Кроме Освенцима I, или собственно Освенцима, о котором идет речь, был ещё Освенцим II, или Бжезинка (по названию близлежащей деревни). Его строительство началось в октябре 1941 года руками советских военнопленных, среди которых и оказался Погожев.
Помещение для заключенных в Бжезинке. В отдельных бараках лагеря жили близнецы и карлики, которые для своих опытов отбирал доктор Йозеф Менгеле (Josef Mengele, 1911–1979) — печально известный «ангел смерти».
16 марта 1942 года Бжезинка открыла свои ворота. Условия здесь были ещё хуже, чем в Освенциме I. Заключённых держали примерно в трёхстах деревянных бараках, изначально предназначавшихся для лошадей. В помещение, рассчитанное на 52 лошади, набивалось более четырёхсот узников. День за днём со всей оккупированной Европы сюда прибывали поезда с заключёнными. Новоприбывших сразу обследовала специальная комиссия, определявших их пригодность к работам. Не прошедших комиссию немедленно отправляли в газовые камеры.
Рана, которую получил Андрей Погожев, была не производственной, в него просто выстрелил эсэсовец. И это был не единственный случай. Можно сказать, что Погожеву повезло — он хотя бы остался жив. В его воспоминаниях сохранился подробный рассказ о больничных буднях в блоке № 21. Он очень тепло вспоминает о враче, поляке Александре Турецком, арестованном за свои убеждения и исполнявшим обязанности писаря пятой комнаты лагерного госпиталя, и докторе Вильгельме Тюршмидте — поляке из Тарнова. Оба этих человека приложили немало усилий, чтобы хоть как-то облегчить тяготы жизни больных заключенных.
По сравнению с тяжёлыми земляными работами в Бжезинке жизнь в госпитале могла показаться раем. Но ее омрачали два обстоятельства. Первое — регулярная «селекция», отбор ослабевших узников для физического уничтожения, которую эсэцовцы проводили 2–3 раза в месяц. Вторая напасть — окулист-эсэсовец, который решил попробовать себя в хирургии. Он выбирал больного и, дабы усовершенствовать свои навыки, делал ему «операцию» — «резал что хотел и как хотел». Многие заключённые, которые уже шли на поправку, после его опытов умирали или превращались в калек. Часто Тюршмидт после ухода «практиканта» вновь клал больного на операционный стол, стараясь исправить последствия варварской хирургии.
Блок № 20. Здесь держали заключённых, страдающих инфекционными заболеваниями, преимущественно тифом. В этой комнате заключённых убивали, вводя им в сердце инъекции фенола.
Однако не все немцы в Освенциме зверствовали, как «хирург». В записях заключённых сохранились воспоминания об эсэсовцах, которые относились к узникам с сочувствием и пониманием. Одним из них был блокфюрер по прозвищу Ребята. Когда не было посторонних свидетелей, он старался подбодрить, поддержать дух тех, кто терял веру в спасение, иногда предостерегал от возможных опасностей. Ребята знал и любил русские пословицы, старался применить их к месту, но иногда выходило неловко: «Кто не знает, тем бог помогает» — это его перевод «на бога надейся, а сам не плошай».
Но, вообще, воля узников Освенцима к жизни поразительна. Даже в этих чудовищных условиях, где с людьми обращались хуже, чем с животными, заключённые старались вести духовную жизнь, не погружаясь в липкую безликость отчаяния и безысходности. Особенной популярностью среди них пользовались устные пересказы романов, занимательных и юмористических историй. Порой можно было даже услышать, как кто-то играет на гармошке. В одном из блоков сейчас выставлены сохранившиеся карандашные портреты заключённых, сделанные их товарищами.
В блоке № 13 мне удалось рассмотреть камеру, в которой последние дни своей жизни провёл святой Максимилиан Кольбе (Maksymilian Maria Kolbe, 1894–1941). Этот польский священник в мае 1941-го стал узником Освенцима № 16670. В июле того же года из блока, где он жил, один из заключённых совершил побег. Чтобы предупредить подобные исчезновения, администрации решила наказать десятерых его соседей по бараку — уморить голодной смертью. Среди приговоренных оказался польский сержант Франтишек Гаёвничек (Franciszek Gajowniczek, 1901–1995). На свободе у него оставались жена и дети, и Максимилиан Кольбе предложил обменять его жизнь на свою. Через три недели, проведенные без еды, Кольбе и трое других смертников были ещё живы. Тогда 14 августа 1941 года решено было умертвить их инъекцией фенола. В 1982 году папа Иоанн Павел II (Ioannes Paulus II, 1920–2005) причислил Кольбе к лику святых мучеников, а 14 августа отмечается как день памяти святого Максимилиана Марии Кольбе.
Стена смерти между блоками 10 и 11. Тех, кого здесь расстреливали, считали «счастливцами» — их гибель была быстрой и не столь мучительной, как в газовой камере.
В Освенцим каждый год приезжает около миллиона посетителей со всего мира. Многие из них — это те люди, история семей которых как-то связана с этим страшным местом. Они приезжают, чтобы почтить память своих предков, чтобы взглянуть на их портреты на стенах блоков, возложить цветы к Стене смерти. Но многие приезжают, чтобы просто увидеть это место и, как бы тяжело это ни было, смириться, что это — часть истории, которую уже невозможно переписать. Забыть тоже невозможно…
Что написано на воротах дахау
«Arbeit macht frei» — фраза на немецком языке, звучит как «А́рбайт махт фрай», что в переводе означает «Труд делает свободным» или «Труд освобождает».
«Arbeit macht frei» — заголовок романа немецкого писателя-националиста Лоренца Дифенбаха, вышедшего в Вене в 1872 году. Фраза со временем стала популярной в националистических кругах. Она также пародировала средневековое выражение нем. «Stadtluft macht frei» («Городской воздух освобождает» — обычай, по которому крепостной крестьянин, проживший в городе достаточно долго, становится свободным). Возможно, это парафраз евангельской цитаты «Истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32), (нем. Wahrheit macht frei).
В 1928 году правительство Веймарской республики использовало фразу в качестве лозунга для большой программы общественных работ, нацеленной на преодоление безработицы. Когда НСДАП в 1933 г. пришла к власти, она продолжила её использование.
Фраза в качестве лозунга была размещена на входе многих нацистских концентрационных лагерей — то ли в насмешку, то ли для придания ложной надежды. Несмотря на то, что использование надписей подобного типа над входами в различные учреждения было распространённым явлением в Германии, конкретно этот слоган размещался по приказу генерала Войск СС Теодора Эйке, руководителя системы концлагерей Германии, второго коменданта концлагеря Дахау.
Что написано на воротах дахау
Тот факт, что нацисты питали слабость к различного рода лозунгам ни для кого не секрет. Причем слова, фразы и цитаты использовались немецкой пропагандой не только для укрепления воинского духа солдат или «рекламы» известной идеологии. Всевозможные лозунги «украшали» и ворота многих концлагерей.
Лагерное «воспитание»
Несмотря на то, что о существовании концентрационных нацистских лагерей знали практически все, сами немцы старались строить их подальше от населенных пунктов в первую очередь для того, чтобы свести к минимуму контакты заключенных с местными жителями. Да и говорить о «фабриках смерти» было в Германии было не принято. По крайней мере, так утверждает автор книги «История нацистских концлагерей» Николаус Вахсман. Вахсман считает речь Генриха Гиммлера, транслировавшуюся по радио 29 января 1939 года, редким случаем, когда представители власти в открытую заговорили о лагерях и их устройстве.
Примечательно, что Гиммлер заверил слушателей в том, что в концлагерях практикуются пусть и строгие, но «справедливые» порядки, а также упомянул о лозунге, «украшавшем» ворота концлагерей: «Путь к свободе существует». Как сказал Гиммлер, этапами для достижения данной цели являются: повиновение, усердие, честность, аккуратность, чистота, умеренность, правдивость, готовность к жертвоприношению и любовь к отечеству». Нацисты были в восторге от слов Гиммлера и уже скоро фраза о «пути к свободе» в различных вариациях стала появляться над входами во многие лагеря. Впрочем, подобной «наглядной агитацией» лагерные коменданты пользовались задолго до речи Гиммлера.
Arbeit macht frei
Если верить Эндрю Миллеру, автору книги «Переход», лозунг «Arbeit macht frei», который переводится с немецкого как «Труд освобождает», помещался над воротами целого ряда нацистских концлагерей. Например, эта фраза «красовалась» над входом в Освенцим, Терезиенштадт, Заксенхаузен. На самом деле «Труд освобождает» — это название романа немецкого писателя Лоренца Дифенбаха, герои которого, мошенники и игроки, встают на путь исправления. Впрочем, Константин Душенко, автор издания «Большой словарь цитат и крылатых выражений», считает, что Дифенбах тоже не сам придумал эту фразу. Скорее всего, она является пародией на средневековое изречение «Городской воздух делает человека свободным». Также есть версия, что «Arbeit macht frei» является парафразом новозаветного оборота «истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32), бывшего популярным среди германских лютеран.
Как бы то ни было, со временем цитата ушла в народ, а с 1928 года власти Веймарской республики стали использовать ее для пропаганды общественных работ. Спустя 5 лет надпись «Труд освобождает» появилась на воротах концлагеря Дахау. Как утверждает Константин Душенко, название произведения Дифенбаха в качестве лозунга для заключенных впервые ввел комендант Дахау, генерал СС Теодор Эйке. По мнению Анны Вислоух, автора издания «Помните, что все это было», нацистский лозунг «Труд освобождает» был всего лишь жестокой насмешкой над узниками концлагерей, которые становились свободными только после того, как умирали.
Jedem das Seine
«Jedem das Seine» можно перевести с немецкого как «каждому свое». Эти слова, как пишет Леонид Млечин в своей книге «Третья Мировая война. Можно ли ее остановить?», стали символом концлагеря Бухенвальд, располагавшегося в самом сердце Германии, неподалеку от Веймара, культурной столицы страны. Данную фразу нацисты тоже позаимствовали. Константин Душенко, автор издания «Всемирная история в изречениях и цитатах», утверждает, что «каждому свое», звучащая на латыни как «suum cuique», восходит к трудам Платона. Древнегреческий философ в своем «Государстве» писал: «Справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое».
Впрочем, фраза «suum cuique» встречается и у других авторов. К примеру, если верить Марине Бариновой и Светлане Максименко, авторам учебного пособия «Римское частное право», древний юрист Ульпиан видел сущность права в том, чтобы «жить честно, не вредить другому, предоставлять каждому свое». Через много веков слова «suum cuique» стали девизом прусского короля Фридриха I, а потом – оказались на воротах Бухенвальда. Так справедливая цитата римских правоведов обернулась ужасом для множества узников одного из крупнейших концлагерей на территории Германии.