Гульфик на мужских брюках что это
Самый неприличный элемент мужского костюма (26 фото)
Морони. Портрет Антонио Навагеро. 1565.
По-английски он называется Codpiece, а по-русски мы знаем его как «гульфик».
Пармиджанино. Пьер Мария Росси. 1530-е
. штаны стали носить и простолюдины, и короли, правда, зачастую в виде отдельных штанин не сшитых с собой посредине. И вот в то время и появилась деталь, именуемая гульфиком. Многие считают, что это просто эвфемизм — приличным образом заменяющий слово ширинка, однако по большому счету это не совсем так.
Бронзино. Гвидобальдо делла Ровере. 1530-е
Привычное для русского уха название «гульфик» уходит своими корнями в голландский язык и слова gulp, которое обозначало карманчик на мужских брюках, который нес почетную миссию держать в своих безопасных объятиях мужское достоинство. Словарь Даля сообщает о гульфе (гульфике или гультике), как о лацкане, который пристегивался к поясу в передней части штанов. Говорят, что однажды Фабрицио, герцог Болоньи, поторопился после любовного свидания предстать перед Генрихом VIII и королевой Анной Болейн. Анна, обратив внимание на его внушительную выпуклость спереди, спросила: «Это яблоко, или же вы просто счастливы меня видеть?» (shakko: Не было такого герцога, очевидно, это шутка, пародирующая слова Мэй Уэст).
Семейный портрет Генриха Тюдора
В наше время гульфик давно уже не тот. Он превратился в полоску ткани, которая вшивается в брюки. Ничего примечательного! Но при Генрихе VIII гульфик представлял собой самостоятельную часть одежды, которая пристегивалась либо привязывалась лентами, завязывающимися красивыми бантами. (. )
Кстати, и сам Генрих VIII души не чаял в гульфиках, и его страсть к ним просто не знала границ. Он не только их носил, но и сделал яркой и примечательной частью костюма — стёгаными, с декоративными прорезями, украшенными драгоценными камнями — вот какими они у него были! А все потому, что хотел продемонстрировать всей Европе, что у него есть, чем похвалиться, и чем зачать наследника мужского пола. Про него порой язвительно говорили, что «сперва в комнате появляется гульфик, а потом уже и сам король». Конечно, у гульфика было не только декоративное назначение, но и функциональное, то есть прикрытие выдающейся части тела.
Фрагмент портрета Генриха VIII, неизв.худ.
Интересно, но в самом начале гульфик был ни чем иным, как важной частью рыцарских доспехов. Он закрывал место, «излишнее почти во всяком бою», причем сначала, даже на так называемых «максимилиановских доспехах, делался в виде мешочка из кольчужной ткани. Однако позднее его стали делать цельнокованным и называть тапуль. Появился этот элемент на латах в начале ХVI века и на немецком языке назывался Schamkapsel или «срамная капсула».
Steven van Herwijck. Джон Фарнхэм. 1563
Потом деталь доспеха как раз и назвали гульфик или латц и выглядел он как самый настоящий колпак из железа, который соединялся с металлическим набрюшником с помощью заклепок или разноцветных лент. Считается, что эта мода возникла у швейцарцев, которые таким образом пытались защищаться от немецких ландскнехтов, которые коварным образом старались поразить их точным ударом копья в пах. При этом полностью оформленный металлический гульфик появился около 1520-го, но уже около 1570 года исчез.
Фрагмент статуи императора Максимилиана I
Интересно, что на одном из таких гульфиков на самом его конце отчеканено даже человеческое лицо с носом и усами — фантазия ну совершенно неумеренная!
Металлический лязг доспехов рыцарских сражений стал вдохновителем для того, чтобы средневековая мода сделала свой очередной виток в сторону, и то, что когда-то было необходимым, сделалось модным, при этом и облик его весьма сильно изменился. Причем изменился не в соответствии с потребностью выполнять первоначальную функцию, а следуя велению моды. Вот так он и сделался важным аксессуаром костюма эпохи Возрождения и… предметом мужского хвастовства.
Тициан. Филипп II Испанский. 1551
Гульфик преобразился до такой степени, что в нем трудно было угадать его исторические черты. Он все так же пристегивался, но уже как украшение костюма, и был снабжен по желанию владельца — вышивкой, жемчугами, драгоценными камнями, декоративными стежками. Некоторые гульфики были направлены вверх, напоминая эрегированный пенис. Для поддержания «стоячей» формы ткань даже простегивали в несколько слоев. Модники увеличивали их до огромных размеров.
Неизв. худ. Эрцгерцог Карл II. 1569
Некоторые использовали гульфик в качестве своего рода кармана, и прятали там мелкие ценные вещи и деньги. Поскольку он подчеркивал, а не скрывал мужское достоинство, его, конечно же, не одобряла католическая церковь. Священники были в ужасе от новой моды, и резко её осуждали. Но, несмотря на все увещевания, мода дошла до того, что такие мешочки стали делать подросткам и даже маленьким детям!
Франсуа Бюнель. Генрих II Французский ребенком. 1550-е
Франсуа Рабле так описывает гульфик великана Гаргантюа: «На гульфик пошло шестнадцать с четвертью локтей той же шерстяной материи, и сшит он был в виде дуги, изящно скрепленной двумя красивыми золотыми пряжками с эмалевыми крючками, в каждый из которых был вставлен изумруд величиною с апельсин.
Уильям Скротс (?) Граф Суррей. 1546
Между прочим, этот камень обладает способностью возбуждать и укреплять детородный член. Выступ на гульфике выдавался на полтора локтя, на самом гульфике были такие же прорезы, как на штанах, а равно и пышные буфы такого же голубого дамасского шелку. Глядя на искусное золотое шитье, на затейливое, ювелирной работы, плетенье, украшенное настоящими бриллиантами, рубинами, бирюзой, изумрудами и персидским жемчугом, вы, уж, верно, сравнили бы гульфик с прелестным рогом изобилия…»
Франческо Беккаруцци. Игрок в мяч с пажом.
Но мода менялась, на смену непомерной расточительности в декорировании костюма приходила лаконичность, и сам гардероб видоизменялся, приобретая все больший комфорт. Звон драгоценных металлов и камней постепенно сменился за неслышный звук застегивающейся молнии или совсем бесшумные пуговицы. Гульфик в наши дни остался на прежнем месте, на котором в зависимости от предмета одежда появляются пуговицы, молния или специальный клиновидный лоскут, который обеспечивает мужчине максимальное удобство. «
Худ. Георг Пенц, Молодой человек, 1544
«. Что же касается штанов, то в давнопрошедшие времена я слыхал от моей двоюродной бабушки Лорансы, что они существуют для гульфика. (. )
Кранах Старший. Иоахим II Гектор. 1520е
А так как я хочу некоторое время, – по крайней мере с годик, – отдохнуть от военной службы и жениться, то я уже не ношу гульфика, а следственно, и штанов, ибо гульфик есть самый главный доспех ратника. И теперь я готов утверждать под страхом любой кары вплоть до костра (только не включительно, а исключительно), что турки недостаточно хорошо вооружены, оттого что ношение гульфиков воспрещено у них законом.
Неизв. худ. Герцог Девон. 1550-е
– Итак, вы утверждаете, – сказал Пантагрюэль, – что самый главный воинский доспех – это гульфик? Учение новое и в высшей степени парадоксальное. Принято думать, что вооружение начинается со шпор.
Неизв. худ. Филипп II Испанский
– Да, я это утверждаю, – объявил Панург, – и утверждаю не без основания.
Алонсо Санчес Коэльо. Эрцгерцог Рудольф. 1567
Арчимбольдо (?). Император Максимилиан II с семьей. 1550-е
В железном веке, в царствование Юпитера, среди людей расплодилось зло, и тогда земля начала родить крапиву, чертополох, терновник и прочее тому подобное, – так растительный мир бунтовал против человека. Этого мало, велением судьбы почти все животные вышли из-под власти человека и молча сговорились не только не работать на него больше и не подчиняться ему, но, напротив, оказывать ему самое решительное сопротивление и по мере сил и возможности вредить.
Гольбейн. Николас Кэрью. 1530-е
Тогда человек, желая по-прежнему наслаждаться и по-прежнему властвовать и сознавая, что без услуг многих животных ему не обойтись, принужден был вооружиться. (. )
– А теперь обратите внимание на то, как природа подала человеку мысль вооружиться и с какой части тела начал он свое вооружение, – продолжал Панург. – Начал он, клянусь всеми святыми, с яичек.
Бернардино Лицинио. Оттавиано Гримани. 1541
И сам Приап, привесив их,
Не стал просить себе других.
Прямое на это указание мы находим у еврейского вождя и философа Моисея, который утверждает, что человек вооружился нарядным и изящным гульфиком, весьма искусно сделанным из фиговых листочков, самой природой к этому приспособленных и благодаря своей твердости, зубчатости, гибкости, гладкости, величине, цвету, запаху, равно как и прочим свойствам и особенностям, вполне удобных для прикрытия и защиты яичек.
Ганс Аспер. Вильгельм Фрёлих. 1549
Я оставляю в стороне ужасающих размеров лотарингские яички: они гнушаются тем просторным помещением, которое им предоставляют гульфики, и летят стрелой в глубь штанов, – для них закон не писан. Сошлюсь в том на Виардьерa, славного волокиту, которого я встретил первого мая в Нанси; чтобы быть пощеголеватее, он чистил себе яички, разложив их для этой цели на столе, словно испанский плащ.
Якоб Зейзенеггер. Император Карл V. 1532
Отсюда следствие: кто говорит ратнику сельского ополчения, когда его отправляют на войну:
Эй, береги, Тево, кувшин! — иными словами – башку, тот выражается неточно. Надо говорить:
Эй, береги, Тево, горшок! — то есть, клянусь всеми чертями ада, яички.
Тициан. Франческо Ровере. 1530-е
Коли потеряна голова, то погиб только ее обладатель, а уж коли потеряны яички, то гибнет весь род человеческий.
Вот почему галантный Гален в книге первой De spermate пришел к смелому заключению, что лучше (вернее сказать, было бы наименьшим злом) не иметь сердца, чем не иметь детородных органов. Ибо они содержат в себе, словно в некоем ковчеге завета, залог долголетия человеческой породы. И я готов спорить на сто франков, что это и есть те самые камни, благодаря которым Девкалион и Пирра восстановили род человеческий, погибший во время потопа, о коем так много писали поэты.
Jooris van der Straeten. Дон Карлос. 1560-е
Вот почему доблестный Юстиниан в книге четвертой De cagotis tollendis полагал summum bonum in braguibus et braguetis.
По этой же, а равно и по другим причинам, когда сеньор де Мервиль, готовясь выступить в поход вместе со своим королем, примерял новые доспехи (старые, заржавленные его доспехи уже не годились, оттого что за последние годы ободок его живота сильно отошел от почек), его супруга, поразмыслив, пришла к выводу, что он совсем не бережет брачного звена и жезла, ибо эти вещи у него ничем не защищены, кроме кольчуги, и посоветовала ему как можно лучше предохранить их и оградить с помощью большого шлема, который неизвестно для чего висел у него в чулане.
Кранах. Герцог Генрих Благочестивый. 1526
Об этой самой женщине говорится в третьей книге Шашней девиц:
Узрев, что муж ее собрался в бой
Идти с незащищенною мотнею,
Жена сказала: «Друг, прикрой бронею
Свой бедный гульфик, столь любимый мной».
Считаю мудрым я совет такой,
Хотя он был подсказан ей испугом:
Вдруг будет отнят у нее войной
Кусок, который лаком всем супругам.
Автор shakko_kitsune
Гульфик: история взлета и падения
«Портрет Пьера-Мария Росси», Франческо Пармиджанино, ок. 1535–1539 гг.
В Кембридже заинтересовались эволюцией самого экстравагантного элемента мужского костюма.
Редкий современный любитель живописи не обращал на него внимания. На картинах Пармиджанино или Брейгеля Старшего он принимает настолько экстравагантные формы, что не сразу и осознаешь, — а что, собственно, изображено. Еще сложнее понять исторический контекст, в котором мог появиться такой необычный элемент мужского гардероба. Виктория Миллер из Кембриджского университета решила разобраться с тем, как и откуда гульфик появился, какой след он оставил в литературе и живописи, и почему так быстро исчез под веяниями новых мод. Поскольку диссертация Миллер пока доступна только в виде пересказа ее доклада на сайте университета, мы решили просто его перевести.
***
Хотя гульфик в моде был недолго, он оставил заметный след в изобразительном искусстве, литературе и, совсем недавно, в телемелодраме. Виктория Миллер, аспирант Кембриджского университета, сфокусировалась на этом претензиозном мужском аксессуаре и выработала новые идеи по поводу становления и заката этого символа мужественности.
В пьесе елизаветинской эпохи «Wily Beguiled» (что можно вольно перевести как «Коварный обманут»), персонаж по имени Уилл Крикет хвастается, что женщины находят его привлекательным, потому что у него «приятное лицо, хорошая борода, миловидное тело и пьянящий гульфик». Про гульфик говорилось много интересных вещей, не в последнюю очередь благодаря телепостановке «Wolf Hall» Хилари Мантел. Объясняя преднамеренное уменьшение гульфика Томаса Кромвеля в постановке, актер Марк Райланс сослался на то, что современные аудитории, особенно в Америке, «могут не знать, что это вообще такое там внизу».
Пять веков назад гульфик был обязательной частью мужского платья, которая одновременно прикрывала и привлекала внимание к той части тела, о которой нельзя было упоминать в обществе. В 1580-х Мишель де Монтень писал, что гульфик – «это пустая и бесполезная модель того члена тела, который не имеет даже приличного наименования, но которой, тем не менее, мы бравируем на публике».
Изображение: Питер Брейгель Старший, 1566 г. / Wikimedia Commons
На конференции [которая прошла в Кембриджском университете] 30 апреля Виктория Миллер, аспирант на факультете истории, предложила новый взгляд на популярность этого мужского аксессуара, отдельно исследовав его упоминания в европейской литературе и появление на исторических портретах и гравюрах.
Диссертация Миллер изучает милитаристкое влияние на гражданское мужское платье в Италии и Германии XVI века, и гульфик – главный компонент ее исследования. На конференции по истории и полу она предложила новое объяснение его удивительно быстрому закату в последней четверти века, когда он превратился в жалкое подобие своей прежней формы и к 1600 году не исчез вовсе.
Мода может быть описана в терминах подъема и спада, а также смещения фокуса с одной части тела на другую. Исторический консенсус во взгляде на происхождение гульфика состоит в том, что он был призван заполнить нишу и, по крайней мере сначала, оберегать мужскую скромность. С этого и началась история гульфика как отдельного модного аксессуара (в английском — codpiese; «cod» — одновременно треска, стручок и сленговое обозначение мошонки).
«Портрет Генриха VIII», Ганс Гольбейн младший, 1537-1547 гг.
В XV веке одежда мужчин состояла из двубортного дублета или туники (надеваемой на верхнюю часть тела), брюк, мантии или плаща. Брюки (плундры) состояли из двух раздельных шерстяных или льняных штанин, каждая из которых прикреплялась к двубортному дублету. По мере того, как дублет становился короче, длина мантии также сокращалась, постепенно выступающие части тела джентльмена становились видны под его одеждами.
«Неудивительно, что такая откровенность была не всем по вкусу. Моралисты очень быстро начали осуждать ее» — говорит Миллер. В своей проповеди 1429 года Бернард Сиенский осуждал родителей, которые одевали своих сыновей в «дублет, который доходит лишь до пупа [и] чулки с небольшим куском впереди и одним позади, так что они показывают много плоти содомитам». В 1463 году в Англии, парламент Эдварда IV сделал обязал мужчин прикрывать «свои сокровенные члены и зады».
Молодой король Англии и Ирландии Эдуард VI
Изображение: Ганс Эворт, ок. 1546 г. / Wikimedia Commons
Изобразительные и литературные свидетельства показывают, что первые гульфики были сделаны из треугольного куска ткани, именовавшегося «braye». Нижний угол треугольника присоединялся к штанам, а остальные углы – к дублету. Этот треугольный платок был заменен дизайном с вкладышами, чтобы держать то, что Монтень называл «наши секретные части».
Маскулинность была очень сильна в Европе XVI века – наряду с концепциями рыцарства, чести и «романтизма». Гульфики очень быстро и самым вульгарным образом были приспособлены для демонстрации маскулинности. Наиболее усложненные версии их дизайна были в этом смысле самыми наглядными — портреты показывают, как гульфик в середине XVI века достиг эпических (почти приапических) размеров. На украшение гульфиков денег не жалели: их изготавливали из дорогих шелковых тканей, украшали драгоценностями или вышивкой. Даже мальчикам предписывалось носить их.
Миллер пишет: «Идеи маскулинности были глубоко взаимосвязаны с представлениями о военной силе. Защитный гульфик был частью костюма немецких и швейцарских наемников. На поле боя бронированный гульфик был как защитным, так и придающим уверенности аксессуаром». В сатирическом тексте Франсуа Рабле один из персонажей говорит, что мужские гениталии нуждаются в защите такой же надежной («belles et fortes braguettes naturelles»), какой природа снабдила семена и орехи.
До нас дошло не много гульфиков. Редкие «выжившие» включают металлические версии, предназначенные для ношения с доспехами (гульфик Генриха VIII можно увидеть в Лондонском Тауэере) и нарядные шерстяные и бархатные гульфики Сванте Стенссона Стуре (был губернатором Эстонии во время Ливонской войны) и его двух сыновей в соборе города Уппсала. 
Историки костюмов долгой время полагали, что гульфик вышел из употребления в связи с модой на женственность, которая стала распространяться при Французском и Английском дворе. Открытые круглые плиссированные воротники и галифе сместили фокус внимания на лицо и бедра. «По портретам Николаса Хилларда и других художников становится понятно, что в конце XVI века – начале XVII мода взяла другое направление», — говорит Миллер.
Но мода сложнее и тоньше, чем мы думаем. Проведя тщательное исследование исторических источников, Миллер обнаружила третью, прежде никем не замеченную стадию эволюции гульфика. Во время последней четверти XVI века гульфик сместился ниже, уменьшился в размерах и был затем окончательно вытеснен возникновением нового тренда, известного как «стручковый живот».
«Это был особый дублет, в котором тщательная набивка позволяла достичь округлого, сужающегося книзу силуэта, напоминающего переспевший стручок гороха, готовый лопнуть в любую минуту», — говорит она.
«Обе детали костюма конкурировали за одну и ту же анатомическую «недвижимость» —гульфику пришлось потесниться, чтобы разместить стручковый дублет. Новые, гораздо более скромные версии гульфиков часто были скрыты под волнами штанов с каждой из сторон. Даже в северных странах, где гульфики украшались сильнее всего, эта поздняя версия была относительно скрытой».
«Портрет дона Карлоса», Алонсо Санчес Коэльо, ок. 1558 г.
Металлические гульфики, XVI век
Исследование Миллер позволяет предположить, что «стручок» был не менее маскулинным символом, чем гульфик. Они часто встречаются вместе и сравниваются в предыдущих современных текстах. «Стручок был мощным сексуальным символом, связанным с мужскими генаталиями. Более того, гороховое поле было удобным местом для сексуальных утех, а фраза «чистить горох» употреблялась в качестве эвфемизма для полового акта. В пьесе «Непослушный ребенок», написанной Томасом Инделендом в 1570 году, герой, не расслышав собеседника, возмущенно восклицает «…with my madame laye in the peeas?», то есть «… с моей дамой возлежал в горохе?» (что фонетически близко к «laye in peace» — «покойся с миром»).
«Исследование дизайна платков в «The Fayre Mayde of the Exchange» (1607) Томаса Хейвуда историком Джуаной Грин показывает, что мотив стручка был не просто символом мужской силы, но также мог представлять символ помолвки, брака и плодовитости. Интересно, что оба стиля несут в себе сильную сексуальную коннотацию. Но не менее интересно изучить их отличия друг от друга — и как по-разному они «прочитывались» современниками». 
Экстравагантные стручковые дублеты стали, как и гульфики, объектом насмешек. В стихотворении 1580 года кембриджский ученый Гебрией Харви с пренебрежением высказывается о «толстопузых стручковых дублетах». В те же годы моралист Джордж Стаббс писал: «какая может быть привлекательность в этих дублетах, которые выпячиваясь выступают за живот не менее, а возможно и более, чем мужские гульфики».
Около 30 лет спустя Роберт Хеймен писал в своем поэтическом произведении «Две грязных моды»:
Of all fond fashion, that were worne by Men.
These two (I hope) will ne’r be worne againe:
Great Codpist Doublets, and great Codpist britch,
At seuerall times worne both by meane and rich.
These two had beene, had they beene worn together,
Like two Fooles, pointing, mocking each the other.
***
(Из всего, что носили мужчины/ Эти двое никогда (надеюсь) не будут носиться вновь/ Огромные стручковые дублеты и безразмерные гульфики,/ Неоднократко надеваемые злодеями и богачами/ Эти двое, когда они вместе,/ Напоминают двух дураков, высмеивающих друг друга).
В исторической литературе есть множество примеров того, как трепетно мужчины защищают свою маскулинность — особенно, когда речь заходит о размере. В манускрипте XV века «Detti Piacevoli», например, присутствует следующая шутка: «Даму спросили, какого размера пенисы предпочитают женщины — маленькие, средние или большие. Она ответила, что средние — самые лучшие. Когда же у нее уточнили причину, ответом было «Потому что больших не бывает».
Мода — это всегда способ коммуникации. «Мы используем одежду для создания внешнего образа образа того, как мы видим себя сами. Вещи, которые мы на себя надеваем, наполнены сложными культурными посланиями», — говорит Миллер. «Для меня самым интересным в мужской моде XVI века стало то, как в ней отразилось всё, что казалось важным мужчинам в то время — их озабоченность собственность маскулинностью, военной и половой силой».
«Портрет Карла V с его собакой», Тициан, 1532-33 гг.