глянь моя рыбонька стелится в поле
Ноченька лунная.
(перевод с украинского на русский)
Ноченька лунная, звёздная, ясная,
Можно иголки искать.
За день уставшая, дева прекрасная,
В роще тебя буду ждать.
За день уставшая, дева прекрасная,
В роще тебя буду ждать.
Сядем мы рядышком здесь под калиною —
И над панами я пан!
Глянь, моя рыбонька, волнами сизыми
Стелется в поле туман.
Роща лучами луны заколдована —
То ли мечтает, то ль спит.
Листья трепещут — осинушка стройная
Нас приласкать норовит.
Листья трепещут — осинушка стройная
Нас приласкать норовит.
Небо засеяно искрами-звёздами —
Боже, какая краса!
И перламутрами, где-то под тополем
Светит, играя, роса.
Ты не пугайся, что ноженьки бОсые
В стылую станут росу —
Я до избушки тебя, моя милая,
Сам на руках отнесу.
Ты не пугайся, никто не подслушает
То, что мне скажешь сама.
Ночь уложила всех, снами укутала —
В роще стоит тишина.
Спят все враги твои, за день уставшие, —
Нас не спугнёт злобный смех.
Разве ж минутка любви обездоленных
Может считаться, как грех.
Разве ж минутка любви обездоленных
Может считаться, как грех.
українська пісня на слова Михайла Старицького,
музика Миколи Лисенка
Нiч така, Господи, мiсячна, зоряна,
Ясно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.
Сядемо вкупочцi тут пiд калиною —
I над панами я пан,
Глянь, моя рибонько,— срiбною хвилею
Стелеться полем туман.
Гай чарiвний, нiби променем всипаний,
Чи загадався, чи спить,
Он на стрункiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить.
Он на стрункiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить.
Небо глибоке засіяне зорями,
Що то за Божа краса.
Перлами ясними ген пiд тополями
Грає краплиста роса.
Ти не лякайся, що змерзнеш, лебідонько,
Тепло нi вiтру, нi хмар.
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, як жар.
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, як жар.
Ти не лякайся, що можуть пiдслухати
Тиху розмову твою,
Нiчка поклала всiх, соном окутала,
Анi шелесне в гаю.
Сплять вороги твої знудженi працею,
Нас не сполоха їх смiх,
Чи ж нам, окраденим долею нашею,
Й хвиля кохання за грiх.
Чи ж нам, окраденим долею нашею,
Й хвиля кохання за грiх.
Ніч яка місячна (Ночь нынче лунная) слова М. Старицкого
Ночь нынче лунная, звездная, ясная,
Видно всё будто бы днем,
Выйдем любимая, за день уставшая, в лес на минутку вдвоем.
Выйдем любимая, за день уставшая, в лес на минутку вдвоем.
Сядем-ка вместе с тобой под калиною и над панами я пан,
Глянь, моя рыбка волною серебряной стелется в поле туман.
Лес весь волшебный, лучами усыпанный, то ль затаился, то ль спит,
Только на стройной высокой осинушке лист чуть заметно дрожит.
Небо глубоко, усыпано звездами, что за чудесна краса!
Под тополями жемчужными каплями блещет ночная роса.
Да ты не бойся, что ноженьки босые вдруг окунутся в росу,
Я ж тебя, верная, прямо до хаточки сам на руках отнесу.
Ты не пугайся, что могут подслушать вдруг тихие наши слова,
Ночь уложила и сном всех укутала, спит и лесная листва.
Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная.
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена, хоч на хвилиночку в гай.
Вийди, коханая, працею зморена, хоч на хвилиночку в гай.
Гай чарiвний, нiби променем всипаний, чи загадався, чи спить.
Он на стрункiй та високiй осичинi листя пестливо тремтить.
Он на стрункiй та високiй осичинi листя пестливо тремтить.
Небо незмiряне, всипане зорями,- що то за Божа краса!
Перлами ясними, ген пiд тополями грає краплиста роса.
Ти не лякайся, що нiженьки босiї вмочиш в холодну росу.
Я ж тебе, вiрная, аж до хатиноньки сам на руках однесу.
Ти не лякайся, що можуть пiдслухати, тиху розмову твою.
Нiчка поклала всiх, соном окутала,- анi шелесне в гаю.
Сплять вороги твої, знудженi працею,- нас не сполоха їх смiх.
Чи ж нам, окраденим долею нашею, й хвиля кохання за грiх.
Чи ж нам, окраденим долею нашею, й хвиля кохання за грiх.
Ночь какая лунная ясная звездная,
Видно, хоть иголки собирай,
Выйди любимая, работой сморённая,
Хоть на минуточку в лес.
Лес волшебный, лучами усыпанный,
То ли задумался, то ли спит,
Повсюду(или вон там) на стройной высокой осоке
Ласково (осторожно) листья дрожат.
Ты не бойся, что босые ноженьки
Вымочишь в холодной росе,
Я тебя, верная, до самой избушки
Сам на руках отнесу.
Ночь какая лунная ясная звездная,
Видно, хоть иголки собирай,
Выйди любимая, работой сморённая,
Хоть на минуточку в лес.
Ты не пугайся, что могут подслушать вдруг
тихие наши слова,
Ночь уложила всех, сонмом окутала,
спит и лесная листва.
История одной песни. Hiч яка мiсячна
Когда я решилась взяться за эту песню, то нашла такой потрясающий материал о ней, что, простите, но скопировала. Правда, там очень и очень много написано, поэтому я сократила текст исследования, но пройдя по ссылкам, кто заинтересован, можете там прочитать весь текст.
Задумав написать о «народном» романсе «Hiч яка мiсячна», я рассчитывал управиться с этой работой очень быстро. Казалось: ну какие проблемы могут тут возникнуть? Ведь «Hiч» хорошо у нас знают и любят все поголовно, да её ж, наверное, испахали-изъездили вдоль и поперёк все кому не лень.
Уже самое начало работы показало, насколько это моё мнение было ошибочным. Очень скоро на возникавшие у меня недоумённые вопросы я перестал получать ответы из источников, имеющихся в Интернете. Чертыхаясь вполголоса, я решил тогда отступить от своего правила и поискать информацию в библиотеках. И вот тут я с ужасом обнаружил, что и в библиотеках — даже самых крупных в Москве библиотеках! — нужные мне (и, как думалось, совершенно обычные) источники либо просто отсутствуют, либо они «временно» недоступны.
Хорошо, подумал я. Раз «Hiч яка мiсячна» — песня украинская, то искать концы надо на Украине. Кое-какие концы, действительно, нашлись, но информацию пришлось собирать буквально по крупицам.
1. Вторая жизнь «народного романса»
Эта прекрасная украинская песня словно бы вторую свою жизнь обрела после того, как на экраны вышел фильм Леонида Быкова «В бой идут одни «старики», фильм удивительный: добрый и немного сентиментальный — как, впрочем, и все фильмы Леонида Быкова. Вспомним один из заключительных эпизодов фильма. «Вторая поющая» эскадрилья исполняет песню «Hiч яка мiсячна»:
В той фонограмме из кинофильма, которую вы прослушали, звучат первый и пятый куплеты. Между прочим, до сих пор нет единого мнения о том, кто её там поёт, какой певец. Казалось бы, чего проще: ведь многие из тех, кто принимал участие в съёмках, ещё живы, но… как бы там ни было — об имени исполнителя высказываются самые разные догадки: может быть, Николай Кондратюк? Или же актёр Владимир Талашко, «спевший» эту песню в фильме. Глупое положение, правда ведь? «У свечи всего темнее», согласно пословице. А ведь это только начало загадок, связанных с этой песней.
2. «Что затуманилась, зоренька ясная…»
Почти два столетия назад, в 1831 году, вышел в отставку и поселился в Москве некий русский подполковник по фамилии Вельтман. Всего на год моложе Пушкина, военный топограф Александр Вельтман (его фамилия имеет шведские корни) познакомился и даже подружился со своим великим ровесником в Кишинёве: в начале 20-х годов Пушкин был там в ссылке, а Вельтман — в служебной командировке. Оригинальное, нестандартное мышление Вельтмана привлекали Пушкина; во всяком случае, они были на «ты».
В те времена многие образованные дворяне баловались литературой. Не стал исключением и молодой Александр Вельтман. Пушкин довольно неплохо относился к первым литературным опытам своего кишинёвского приятеля. Когда в 1831 году была напечатана повесть Вельтмана «Странник» (надо сказать, форма этой повести намного опередила своё время), то Пушкин отозвался о ней так: «В этой несколько вычурной болтовне чувствуется настоящий талант». Тридцатилетний отставной подполковник был в Москве одним из тех, кто среди первых поздравил Пушкина с женитьбой. Не оставшись перед поэтом в долгу, он сделал его красавице жене комплимент: «Воплощённая поэзия» …Вообще, тот 1831 год в Москве оказался для Вельтмана-литератора очень удачным: помимо повести «Странник», свет также увидели его повести-поэмы «Беглец» и «Муромские леса». В своих произведениях — действительно, немного «вычурных» — Вельтман отдаёт дань модному в то время романтизму, игре воображения, а их форма часто следует фольклорной традиции. Так вот, именно в «Муромских лесах» герой повести по имени Буривор просит разбойников спеть песню, и разбойники те поют — вот какую песню они там поют:
Слово «пéвень», с ударением на первом слоге, — означает «петух». В современных толковых словарях русского языка оно непременно сопровождается пометками «местное, устаревшее, областное». Собственно, и в XIX веке оно уже было таковым: В.И. Даль относительно него делает пометку: «новорос., малорос». Зато в украинском («пiвень») и в белорусском («певень») это слово и теперь ещё является совершенно обычным. Корень слова «певень» — тот же, что и в слове «певец»: тот, кто поёт.
Приведённые выше стихи Вельтмана, несомненно, имеют самостоятельную ценность. Практически сразу же, буквально через год после опубликования «Муромских лесов», стихи эти были положены на музыку — и даже не одним, а по крайней мере семью композиторами, среди которых мы видим такие имена, как Алябьев и Варламов (его вариант является наиболее распространённым). И очень-очень скоро романс «Что затуманилась, зоренька ясная» стал чрезвычайно популярен — этому имеются многочисленные свидетельства. Да и впоследствии романс этот охотно включали в свой репертуар многие известные певцы, он многократно переиздавался, став, по существу, очень известным классическим произведением.
Как это ни странно, но в наши дни можно отыскать не так уж и много записей романса «Что затуманилась, зоренька ясная». Послушайте его в исполнении Дмитрия Хворостовского и Санкт-Петербургского камерного хора:
Александр Фомич Вельтман скончался в Москве в начале 1870 года, лишь немного не дожив до семидесяти лет. Помимо литературы, Вельтман увлекался также этнографией, археологией, историей (с 1852 года он был директором Оружейной палаты Московского Кремля). После его смерти многие его литературные произведения были постепенно позабыты, и интерес к ним возродился лишь столетие спустя — главным образом, у историков литературы.
Единственным исключением является «Что затуманилась, зоренька ясная». Популярность этого произведения в XIX веке лишь возрастала: в сущности, уже к 1870 году романс на стихи Вельтмана перешёл в категорию так называемых «народных» и «старинных».
3. Серенада Левко
В том же самом 1831 году, когда в Москве были опубликованы «Муромские леса» Вельтмана, вышла из печати и первая часть первого значительного произведения Гоголя — цикла его «украинских» рассказов (или маленьких повестей) под общим названием «Вечера на хуторе близ Диканьки». Рассказ «Майская ночь, или Утопленница» — как раз из первой части цикла — начинается так:
Звонкая песня лилась рекою по улицам села. Было то время, когда утомлённые дневными трудами и заботами парубки и девушки шумно собирались в кружок, в блеске чистого вечера, выливать своё веселье в звуки, всегда неразлучные с унынием. И задумавшийся вечер мечтательно обнимал синее небо, превращая всё в неопределенность и даль. Уже и сумерки; а песни всё не утихали. С бандурою в руках пробирался ускользнувший от песельников молодой козак Левко, сын сельского головы. На козаке решетиловская шапка. Козак идёт по улице, бренчит рукою по струнам и подплясывает. Вот он тихо остановился перед дверью хаты, уставленной невысокими вишневыми деревьями. Чья же это хата? Чья это дверь? Немного помолчавши, заиграл он и запел:
Сонце низенько, вечір близенько,
Вийди до мене, моє серденько!
Чтоб читатель представлял себе, какую именно песню распевал у Гоголя под окнами своей Гали молодой козак Левко Макогоненко, послушаем «Сонце низенько, вечір близенько» в замечательном исполнении Ивана Козловского:
Между прочим, это не единственная песня, упомянутая Гоголем в рассказе «Майская ночь, или Утопленница». Чуть далее мы встречаем там и ещё одну украинскую народную песню, «Ой, ти, місяцю, мій місяченьку», которую тоже поёт Левко (кстати говоря, это старое и очень распространённое украинское имя произносится с ударением на последнем слоге — Левкó ).
В самом начале 1880-х годов, оставив на время работу над оперой «Тарас Бульба», к сюжету рассказа Гоголя обратился выдающийся украинский композитор Николай Витальевич Лысенко. Вслед за своим учителем Римским-Корсаковым, написавшим в 1879 году «Майскую ночь», Николай Лысенко решил сделать на том же литературном материале оперу «Утопленница» (по-украински — «Утоплена»). Либретто для будущей оперы композитор попросил написать своего троюродного брата Михаила Петровича Старицкого, известного украинского поэта и драматурга (если кто помнит: фильм «За двумя зайцами» с молодым Олегом Борисовым в главной роли — он ведь был сделан по пьесе Старицкого).
Эти два человека более полувека прошли вместе, рука об руку. Вместе они начинали свои пути в искусстве, вместе становились признанными мастерами, вместе обсуждали свои творческие задумки и жизненные планы, вместе собирали и записывали украинские народные песни (сотни песен!) — и каждый из них в своём деле дополнял другого. К большинству спектаклей по пьесам Старицкого музыку писал Лысенко, почти все свои оперы Лысенко создавал на основе либретто, написанных Старицким. Ниже вы видите их портреты: Михаил Старицкий справа, а слева — Николай Лысенко.
Вот что написал М.П. Старицкий в воспоминаниях, опубликованных в журнале «Киевская старина» в 1903 году):
… Лысенко оставил на время «Тараса», исполнение которого требовало серьёзных оперных сил, а стал писать для народившейся труппы в более лёгкой форме комическую оперу «Утоплену», для которой либретто я немедленно написал по Гоголю. К осени уже эта опера была готова…
Либретто Старицкого начинается со следующих строк, исполняемых в опере мужским хором:
Далее, согласно либретто Михаила Старицкого, молодой козак Левко, вызывая свою Галю на улицу, поёт под её окнами серенаду. Вот какую серенаду вложил Старицкий в уста Левко:
Именно такой текст серенады Левко приведён в либретто оперы «Утопленница» («Утоплена, або Русалчина ніч», оперета в 3-х діях) в академическом издании «Михайло Старицький, Твори у 8 томах», вышедшем в Киеве в 1963 году. А в комментариях к либретто там помечено следующее: написано в 1881 году, впервые опубликовано в альманахе «Нива» в 1885 году.
Надо сказать, что отыскать текст либретто или клавир «Утопленницы» — этой, казалось бы, широко известной оперы, написанной, к тому же, основоположником украинской классической музыки — оказалось чрезвычайно сложной задачей. Вот попробуйте сами набрать для поиска слова «серенада Левко»: результаты поиска займут несколько страниц, и там будет очень много ссылок на оперу Римского-Корсакова «Майская ночь», много ссылок на «песню Левко» и на «песню Лёвки» из этой оперы, там будет даже ссылка на «песню Лёвки» из кинофильма «Бумбараш» (честное слово! «журавль по небу летит…» ), вы даже обнаружите там шуточную эпитафию «Здесь лежит налётчик Лёвка, // Пусть так думает ментовка» — но вот о классической опере Лысенко там окажется всего лишь два-три самых общих упоминания…
Так получается, что ни клавира, ни текста либретто «Утопленницы» (или хотя бы серенады Левко из этой оперы) в Интернете просто нет, и даже в специализированных библиотеках России и Украины соответствующие издания являются ныне, как выяснилось, прямо-таки библиографической редкостью. Поэтому легко можно представить себе то волнение, которое я испытал, раздобыв-таки с помощью украинских друзей приведённый выше текст серенады Левко. Ещё бы: передо мною ведь был текст популярнейшего «народного романса»! Подумалось: неужели и мелодия, хорошо всем нам известная в исполнении «второй поющей» эскадрильи, принадлежит Николаю Лысенко.
Увы. Текст своего брата и друга Старицкого Лысенко положил на совсем другую мелодию. Разумеется, теперь никаких записей серенады Левко в исполнении профессиональных певцов, наверное, просто не существует (а ведь когда-то, в начале прошлого века, партию Левко в «Утопленнице» пел великий Иван Козловский!).
Итак, со слов самого М.П. Старицкого, его либретто к «Утопленнице», включавшее в себя серенаду Левко, было написано в 1881 году — во всяком случае, не позднее 1882 года, поскольку сама опера Лысенко датируется 1883 годом.
Та мелодия серенады Левко, которую мы слышим в опере «Утоплена», совершенно непохожа на хорошо всем нам известную мелодию «Ночи». Текст же серенады Левко, за малыми и вполне объяснимыми исключениями, совпадает с текстом романса «Нiч яка мiсячна».
4. «Виклик»
Упомянутая выше и совершенно для меня непостижимая малодоступность текста серенады приводит к тому, что в Интернете о серенаде Левко почти ничего не знают и поэтому уверенно называют литературной первоосновой романса «Нiч яка мiсячна» стихотворение Михаила Старицкого «Виклик», которое столь же уверенно датируют 1870 годом. Вот это стихотворение (Михайло Старицький, Твори у 8 томах, Київ, 1963. Том 1):
«Виклик» отличается от серенады Левко наличием двух дополнительных строф. Некоторые небольшие различия имеются и в остальных строфах, но совершенно очевидно, что оба эти произведения тесно между собой связаны. Академическое издание безо всяких комментариев также датирует стихотворение «Виклик» 1870-ым годом.
Не менее впечатляющим представляется и сравнение «Виклика» с текстом народной песни «Сонце низенько», начало которой сам Гоголь там же, среди первых абзацев своего рассказа, и цитирует. Вот взгляните и сравните сами (по Ивану Котляревскому:
А вот интересно: почему в первой строчке романса мы поём «зоряна, ясная», а вовсе не «місячна, зоряна», как написано у Старицкого и в серенаде Левко, и в стихотворении «Виклик»? Попробуем разобраться…
5. Одна строка со многими секретами
Судя по Интернету, ареной самых жарких споров, касающихся «Ночи», является, как это ни странно, текст первого куплета этого песни, точнее даже — самой первой его строчки.
И как всегда во всём виноваты «воинствующие атеисты». Попросту говоря, опять во всём виноваты большевики. И где-то уже договорились до того, что виноват, мол, во всём персонально Леонид Быков: до его фильма «В бой идут одни «старики» первую строчку «Ночи» пели-де по-другому, то есть «правильно».
Напомню суть проблемы. Как известно, первая строфа стихотворения «Виклик» выглядит следующим образом:
— тогда как в «народном» варианте песни, воспроизведённом и в фильме «В бой идут одни «старики», первый куплет поётся немного иначе:
Прежде всего, хочу защитить от рьяных любителей украинской поэзии доброе имя Леонида Быкова (если оно вообще в чём-то подобном нуждается): судя по тому каталогу аудиозаписей, которым я располагаю, по крайней мере три из известных ныне записей песни — без слова «Господи» в первой строке — были сделаны до появления фильма «В бой идут одни «старики». А именно, это записи Дмитрия Гнатюка (1956 год), Константина Огневого (1967 год) и ВИА «Кобза» (1972 год).
Далее, напомню также первый куплет серенады Левко из оперы «Утопленница», либретто к которой также написал Михаил Старицкий и которое имеется в академическом издании 1963 года со ссылкой на первую публикацию в 1885 году в альманахе «Нива»:
Как видите, тут нет не только слова «Господи», но и оборота «працею зморена» в третьей строке и, соответственно, той рифмы, исчезновение которой автор статьи «Етюди про мову» приписывает вездесущим «воинствующим атеистам».
Вообще-то, если уж совсем по-честному, то следовало бы взглянуть и на тот текст серенады Левко, который имеется в киевском издании «Утопленницы» 1900 года, то есть вышедшем при жизни как Н.В. Лысенко, так и М.П. Старицкого (вот что написано там на титульном листе: «Утоплена (Майська ничъ.) Лирычно-фантастычна опера у трёхъ дiяхъ, чотырёхъ одминахъ. Текст по Гоголю склавъ Мих. Старыцькый. Музыка М. Лисенка». Да, и вот ещё что: «Власнисть автора», — другими словами, издание это, можно сказать, предельно авторизовано).
Это издание сохранилось, оно есть, например, в Российской государственной библиотеке и в библиотеке Московской консерватории (вот только в Киеве, кажется, его нет). Серенада Левко (приведённая там на сс. 21 — 25) выглядела в 1900 году следующим образом (и орфография, и пунктуация приведены в полном соответствии с оригиналом):
Справедливости ради, однако, нужно отметить, что оборот «працею зморена» вместо слов «вийди, моторная» имеется в тексте серенады Левко в томе 5 «Собрания сочинений» Н.В. Лысенко, вышедшем в Киеве в 1956 году (литературная редакция Максима Рыльского).
Ничка спускаетьця мисяшна, зоряна
Ведь что такое «Ніч яка місячна»? Строго говоря, это не совсем то, что мы обычно понимаем, имея в виду «народную песню». Нет, «Ніч яка місячна» — это типичный городской романс, подобный, например, романсу «Что затуманилась, зоренька ясная» на слова Александра Вельтмана. И в тех социальных кругах у нас в стране, где любили и пели «Ніч яка місячна», классический романс на стихи Вельтмана тоже был, в общем, давно и хорошо известен. Конечно же, я имею в виду нашу общую страну с её уникальным взаимопроникновением национальных культур. Для украинской диаспоры за рубежом ситуация была совсем иной, так ведь и сочетание «зоряна, ясная» присуще только отечественному варианту первой строки романса!
В том, что это вполне могло быть именно так, меня убеждает случайно увиденное на одном из песенных сайтов вот такое поразительное название песни:
Нiч яка мiсячна, зоренька ясная (украинская народная песня)
Обратите внимание на то, как совершенно естественно объединены тут фрагменты первых строк двух различных романсов!
Уже будучи в армии, купил как-то совершенно чудесную книгу «Сборник философской лирики русских поэтов» (служившие поймут, для армии — самое оно чтение-то) и наткнулся там на стихотворение А.Ф. Вельтмана «Что затуманилась, зоренька ясная», какое-то печальное и щемящее, ну, любовное всё ж. Уже позже узнал что оно было положено на музыку композитором А. Варламовым и стало народной песней. И так у меня склеилось в голове, что мелодия «Нiч яка мiсячна» и текст «Зореньки» стали восприниматься как единое. Хоть отрежь — иначе не получается… В общем, кому интересно — попробуйте напеть Вельтмана на мотив «Ночи», очень задумчивое ощущение будет…
Всё дело, несомненно, в том, что эти два романса — украинский и русский — помимо совершенно одинаковых по структуре стихов роднит ещё и поэтический образ «зореньки ясной» — один из самых лиричных образов в обоих стихотворениях…
Но всё же: как так получилось, что стихи Михаила Старицкого перешли в народный романс? И откуда вдруг взялась столь знакомая всем нам мелодия «Ночи»? И наконец: когда же именно всё это могло случиться? И где.
6. Что, где, когда
Итак, текст будущего «народного романса» стал достоянием общественности не ранее 1883 года. Другими словами, говорить о существовании сколько-нибудь распространённого варианта песни «Ніч яка місячна» до 1883 года — вообще не приходится. Но вот мелодия? Быть может, была какая-то старинная народная песня (условно назовём её «прототип»), на мелодию которой вскоре и очень удачно легли стихи Михаила Старицкого.
Тут надо сделать небольшое отступление и снова поговорить об этих во всех отношениях дополнявших друг друга людях — Старицком и Лысенко. Последнего иногда называют «гетманом украинской музыки» и говорят о нём как о человеке, который вывел украинскую музыкальную культуру на качественно иной, чем до него, уровень. И дело не только в том, что он стал основоположником украинской классической музыки: неоценима его роль и в собирании и обработке народных песен. В течение десятилетий Николай Лысенко (и часто вместе со своим другом и братом Михаилом Старицким) скрупулёзно и дотошно занимался тем, что «окультуривал» украинский песенный фольклор. Вплоть до 1903 года регулярно выходили в свет его сборники, состоявшие из народных песен — многих сотен украинских народных песен.
Давайте всё же определимся с тем, что же, собственно говоря, мы ищем. «Прототипа» — то есть известной и более старой песни с другими словами, но практически с той же самой мелодией, — такого прототипа у «Ночи», по-видимому, просто не было. Далее, мы не будем сейчас говорить о тех песнях, в мелодии которых есть что такое общее с хорошо нам известной мелодией «Ночи» — таких песен можно указать очень и очень много: и размер совпадает, и тональность та же, да и в нотном рисунке есть сходство. Да вот взять хотя бы украинскую народную песню «Мiсяць на небi» — кстати говоря, песню не менее прекрасную, чем «Нiч», так что «вторая поющая» эскадрилья вполне могла бы в фильме исполнить не «Нiч яка мiсячна», а столь же элегантную «Мiсяць на небi»… Определённое сходство между ними можно ведь, при желании, отыскать. Песня и вправду чудесная; пользуясь случаем, давайте её тоже послушаем (поёт Таисия Повалий):
Автор слов этой песни неизвестен, но она недаром включена в упомянутый выше сборник «Пісні літературного походження», ибо её сбалансированность, изящество и вкус с головой выдают её литературное происхождение:
В Интернете можно прочитать следующее утверждение:
К сожалению, кто, как и зачем впервые положил стихотворение на музыку, мне выяснить не удалось, но к началу 20 века «Виклик» Старицкого, уже в несколько переработанном и «онародненном» варианте вовсю поётся в Малороссии…
7. Кубань, станица Уманская
Сборник имеет следующие выходные данные: «Ростов н/Д: Видання Андрея Дідеріхса, Спадкоприємці Л. Адлер, 1918 (Нотопечатня и типо-литография Г. М. Пуховича)». Его автором (или, точнее сказать, составителем) указан Терентий Тимофеевич Безшлях.
К большинству песен (всего их десять) даны примечания: от кого и где Терентий Безшлях услышал песню и записал. «Ніч» он услышал от некоей Ант. (Антонины?) Доманской в «ст. Уманська, у Чорноморiї».
В примечании к самой книжке написано: «У ноти завів і супровід спорудив Т. Т. Безшлях». Другими словами, это не было всего лишь простой перепечаткой давно известных нот: Терентий Безшлях не только записал, но ещё и как-то обработал песню, которая начиналась словами «Ніч яка, Господи, місяшна, зоряна…» и которую он услышал на Кубани, в станице Уманской, в исполнении Ант[онины] Доманской.
Когда это случилось? Трудно сказать. На самой книжечке год её издания не проставлен, и дата издания (1917-1919 годы) установлена работниками Национальной библиотеки Украины лишь приблизительно, на основании сравнения с данными из другого издательского каталога: «Рік видання встановлено за видавничим каталогом, де анонсуються твори Г. Давидовського, вперше видані у 1917 р.» (то есть — «Год издания установлен по издательскому каталогу, где анонсируются произведения Г. Давыдовского, изданные впервые в 1917 году»).
Взглянем на текст, приведённый в книжке «Первоцвіт»:
В принципе, тут нет никаких сюрпризов: Терентий Безшлях услышал от Ант. Доманской укороченный на три строфы «Виклик»…
Ничего о ней не знают и составители фундаментального, из 200 с лишним страниц, сборника украинских народных песен, выдержавшего несколько изданий примерно в те же годы, ничего о ней не знает и Евгений Турула, собравший в своих книжках множество известных песен. Ни одного упоминания о нашем «народном» романсе ни в каком-либо ещё из перечисленных в научном каталоге изданий больше нет. Только у Т.Т. Безшляха, и только лишь в одной книжке из девятисот перечисленных. Всего лишь одно название среди многих тысяч…
А кто он был, Терентий Безшлях? На сайте «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика» я встретил упоминание об одной его книжке, изданной пятым изданием в Одессе в 1904 году: «Не любо — не слухай, брехать не мiшай. Фантазiя югового руського народу. Зiбp. i улаштував Т. Безшлях (Пущанський-Кривий)». Очевидно, Т.Т. Безшлях был давним и опытным собирателем фольклора, и не только песенного. Какая нелёгкая занесла его в годы Гражданской войны с юга Украины на Дон и на Кубань.
Кубань 1919 года… А что такое станица Уманская в 1919 году? Это — глубокий тыл белых. Станица Уманская изначально, с конца XVIII века, стала приютом запорожских казаков и к 1918 году являлась центром Уманского полкового округа и культурной столицей северной Кубани. Взгляните на карту, где она отмечена указателем:Вообще говоря, я бы нисколько не удивился тому, что именно где-то здесь и возникла «Ніч яка місячна». Именно здесь, на последнем островке старой России, которая отчаянно и безнадежно пыталась себя сохранить.
Именно сюда, «на территорию вооруженных сил юга России», с началом Гражданской войны устремились тысячи и тысячи беженцев: чиновничий люд, студенты, офицеры, их матери, жёны и невесты. Там, на Дону и на Кубани, городская культура образованных людей из центральных российских губерний (включая, разумеется, такие, как Харьковская или Киевская) встретилась с исконно народной культурой казаков — давних украинских переселенцев.
Да, нисколько не удивился бы. Ведь буквально всё и указывает как раз на то, что «Ніч яка місячна» появилась где-то в интервале примерно от 1905 года до 1919 года…
Ну а что же могло произойти потом, после 1919 года? А потом случилась волна массовой эмиграции тех самых «образованных людей», в среде которых новый романс, собственно, и появился. Значительная часть тех из них, кто был в 1919 году «на территории вооруженных сил юга России», оказалась за границей: и в Европе, и в Америке. Они унесли романс с собой, и он потом завоёвывал там популярность и передавался из поколения в поколение.
О популярности этого романса среди «украинской диаспоры» вспоминают теперь многие её представители. Чтоб не ходить далёко за примерами — Катерина Ющенко, жена президента Украины. Правда, её родители оказались в Америке лишь в 1956 году, а сама она родилась там пятью годами позже. Но и переезд семьи из Европы в Америку, и дальнейшая их жизнь — происходили при активной поддержке украинской диаспоры и в её среде. Так вот, в интервью, размещённом на персональном сайте Виктора Ющенко, отвечая на вопрос об отношении к народным песням и о тех традициях семейного пения, которые ей знакомы с детства, жена Ющенко прямо называет «Ніч» любимой песней своей матери.
Диаспора диаспорой, но очень многие, скажем так, «носители» романса «Ніч яка місячна» никуда не эмигрировали, а остались тут, на Родине. Их отношение к стихам Старицкого не было столь ортодоксальным, как в кругах украинской эмиграции. Именно в их среде — вероятно, под влиянием старинного русского романса «Что затуманилась, зоренька ясная» — первая строчка «Ночи» и приобрела столь привычный для нас вид: «Ніч яка місячна, зоряна, ясная…»
О своём детстве вспоминает в интервью певица Надежда Бабкина:
Песни украинские пели? — Конечно. У папы вообще одной из самых любимых была «Нiч яка мiсячна» — он её обожал безумно…»
В марте 1920 года в станице Уманская была окончательно установлена Советская власть. В июне 1934 года станица Уманская, располагавшаяся когда-то в глубоком тылу деникинских войск, получила имя Ленинградская. Многие из её жителей, принимавших некогда активное участие в Гражданской войне на стороне белых, были либо уничтожены, либо вывезены. На их место доставили новых переселенцев — в основном, это были семьи военнослужащих из Белорусского и Ленинградского военных округов.
Железнодорожная станция у станицы Ленинградская сохранила своё прежнее название — Уманская — до сих пор…
Понятное дело, что в силу совершенно объективных причин (достаточно вспомнить, например, раскол Русской православной церкви, который произошёл примерно в те же годы) всё дальнейшее становление и развитие традиций исполнения «Ночи» происходило немного по-разному у нас в стране и в украинской диаспоре за рубежом. Причём, это можно видеть не только по пресловутой первой строчке романса, но иногда и по самой манере его исполнения.
В этой связи хотелось бы обратить ваше внимание на одно очень для нас непривычное, но и очень красивое исполнение «Ночи». Запись эта была сделана американской певицей и яркой представительницей украинской диаспоры Квиткой Цисык — для первого из двух её украинских альбомов, который вышел в 1980 году в США под названием «Пісні України» (или же «Songs of Ukraine» — как сказать точнее?):
Певицы, голос который вы только что слышали, больше нет с нами: в марте 1998 года, не дожив всего нескольких дней до своего 45-летия, Квитка Цысик умерла от рака — как и её мать четырьмя годами ранее, как и её сестра пять лет спустя…
Вы обратили внимание на то, как пропела Квитка Цисык первую строчку романса? «Ніч така, Господи, місячна, зоряна». Нет, ну никак слово «Господи» не даёт покоя вдруг прозревшим «местным» украинским любителям «Ночи»! Ещё раз повторю: слово «Господи» наиболее характерно для того варианта романса, который бытовал в относительно замкнутой среде украинской эмиграции. Наличие или отсутствие этого слова в первой строке романса не является ни достоинством текста, ни его недостатком, а отражает лишь различные исторические и культурные условия, в которых в течение десятилетий жил и развивался «народный» романс.Да, а что же с мелодией, услышанной и записанной Терентием Безшляхом? Как же пели «Нiч» на Кубани в годы Гражданской войны? Ну что ж, мы имеем возможность послушать ту же самую мелодию, которую когда-то слышал Т. Безшлях от Ант. Доманской. Она воспроизведена (пусть качество записи и не слишком высокое) непосредственно по нотам, опубликованным в книжке «Первоцвіт». Вместо голоса Ант. Доманской звучит флейта. Но в ютубе нет, можно найти лишь аудио.
Авторы и первые исполнители песни «Ніч яка місячна» были, несомненно, людьми образованными, знавшими и любившими украинскую песенную классику. И ещё. Самое, быть может, главное: авторы «Ночи» обязаны были знать стихотворение «Виклик». Или, на худой конец, текст серенады Левко. Настя Мельничиха, Устина Солонькивна, Опанас Ярошенко или Олеся Литусиха — они едва ли увлекались чтением на досуге поэтических сборников Михаила Старицкого или посещением оперных спектаклей. Настя Мельничиха просто не смогла бы положить стихотворение Старицкого «Виклик» на музыку, потому что просто не знала бы этого стихотворения.
8. «Трохи перероблена». Москва, 1914 год
Разгадка всё время находилась буквально рядом, рукой подать — в постоянно закрытых для доступа нотных фондах Российской государственной библиотеки. Но я никогда в жизни не обратил бы внимания на указанную в её каталогах эту маленькую книжицу, если бы не письмо Ларисы Ивченко, искусствоведа и сотрудницы Национальной библиотеки Украины:
Первой известной мне публикацией является указанная в комментариях книги «Пісні літературного походження» (с. 472):
На с. 15 (это последнее произведение в «Школе…»): «Ніч яка Господи».
Под названием, перед нотным текстом: «Мельодію записав від кобзаря А. Волошенка. Трохи перероблена».
Мелодия отличается от той, которая у Безшляха, написана на 3/8, но частично похожа.
Возможно, что она — первая.
Всё дальнейшее оказалось лишь делом техники. Всего через несколько часов после получения этого письма общая картина представилась мне совершенно отчётливо.
Фотография Андрея Волощенко. Сведения, которые можно найти об этом человеке, ещё более скупы, чем информация о Василии Шевченко, но зато из них мы узнаём, где и когда Андрей Волощенко родился: в селе Процивка на Сумщине в 1883 году. Стало быть, в 1913 году ему было 30 лет.
Что ещё о нём известно? Андрей Волощенко был образованным человеком: по крайней мере, нам известно, что он был когда-то студентом, а впоследствии работал архитектором.
Его учителем в игре на бандуре являлся сам Михаил Степанович Кравченко, известнейший украинский слепой кобзарь конца XIX — начала XX века, который был старше Андрея Волощенко на четверть века. Кобзари, эти бродячие и часто слепые исполнители «дум» под аккомпанемент своей кобзы (струнный инструмент, похожий на средневековую лютню и на бандуру) — явление совершенно уникальное и чисто украинское. Нет никаких сомнений в том, что М.С. Кравченко, знавший, помимо «дум», ещё и немало народных песен, танцев, маршей, сыграл большую роль в музыкальном образовании будущего исполнителя «Ночи».
Но ключевой фигурой при создании «Ночи» был, как мне кажется, всё-таки не Андрей Волощенко, а Василий Петрович Овчинников — украинский актёр, режиссёр и драматург. И вот почему я так думаю.
Дело в том, что именно Василий Овчинников идеально совпадает с образом такого человека, который, во-первых, был бы очень тесно связан с исполнителем «Ночи» и, во-вторых, о котором мы могли бы с уверенностью говорить, что он наверняка был хорошо знаком с произведениями М.П. Старицкого. Вы помните? Вечная головная боль: откуда возможный автор «Ночи» мог знать стихотворение «Виклик»?
Всё очень просто: в своё время актёр Василий Овчинников состоял в знаменитой труппе Марка Лукича Кропивницкого. А Марк Кропивницкий, фактически ровесник и Старицкого, и Лысенко, был ещё и их соратником в деле формирования украинского профессионального театра. В 1882 году Кропивницкий создал первую на Украине профессиональную театральную труппу, которую через год возглавил Михаил Старицкий. Затем единая труппа разделилась на две: одну из них возглавлял М.П. Старицкий, другой же труппой руководил М.Л. Кропивницкий.
Короче говоря, у всех актёров, связанных с этими труппами, имя Михаила Старицкого было просто на слуху, а его произведения — на устах. Более того, многие актёры не могли не знать Старицкого и лично. Более того, согласно информации, размещённой в Википедии, Василий Овчинников какое-то время ещё и пел в знаменитом хоре Николая Лысенко. В любом случае — без сомнения, у Василия Овчинникова были несравненно лучшие возможности познакомиться со стихотворением «Виклик», чем у любого «простого смертного».
И вот именно этого человека, по информации Википедии, Андрей Волощенко, будучи ещё студентом, лично учил играть на бандуре! Более того, они вместе «гастролировали» в Москве — очевидно, при содействии Василия Шевченко. Более того, их ещё и связывали, так сказать, коммерческие отношения: в 1912 году Василий Овчинников организовал на фирме «А. Кальпус и Ко.» серийный выпуск бандур по образцу того инструмента, который принадлежал Андрею Волощенко.
Чтобы лучше осознать всё сказанное, давайте взглянем на следующую схему:
А почему так можно утверждать? Предположим, что это не так и что Шевченко эту песню уже знал. Тогда, чтобы записать известную ему песню, В.К. Шевченко для чего-то сажает перед собою А.П. Волощенко, а затем ещё и специально отмечает этот факт: «Мельодію записав від кобзаря А. Волошенка»… Вот вы можете рационально объяснить столь странное поведение высококлассного музыканта? Я — нет. Reductio ad absurdum. Василий Шевченко, помещая в свою книжку ту песню, которую напел ему Андрей Волощенко, до той поры её не знал — это совершенно очевидно.
До тех пор, пока не будут обнаружены прямые (в виде нот) документальные доказательства обратного, мы вынуждены считать, что опубликованный Василием Шевченко вариант был — скажем осторожно — одним из самых первых вариантов «Ночи». Составителям академического издания «Пісні літературного походження» (Київ, «Наукова думка», 1978) о существовании более ранних источников, во всяком случае, ничего не известно.
Вообще, если с текстом песни «Ніч яка місячна» — с его происхождением и с дальнейшими его модификациями — всё более или менее понятно, то вот о мелодии «Ночи», к сожалению, этого сказать нельзя.
9. «Откуда у хлопца испанская грусть. »
Как уже упоминалось выше, о каком-либо народном «прототипе», то есть о какой-либо другой народной песне, на мелодию которой могли бы первоначально ложиться стихи Михаила Старицкого, лично мне ничего не известно. Почти наверняка такого очень уж явного прототипа и не было вовсе, иначе мы бы непременно о нём знали: прототип обязательно бы сохранился, учитывая крайне незначительную распространённость самой «Ночи» на протяжении первых нескольких десятилетий её существования.
Поэтому вполне вероятно, что мелодия «Ночи» явилась результатом заимствования и не слишком глубокой переработки мелодий каких-либо других произведений, мелодий простых, красивых и хорошо известных именно в том кругу, где «Нiч» и создавалась — в кругу знатоков и любителей городского романса.
Интересно, что в репертуаре Киевского государственного театра оперетты присутствует концерт (впрочем, исполняется он не слишком часто), который называется «Україна в пiснях i романсах» и в программе которого романс «Ніч яка місячна» обозначен в качестве авторского — как произведение Николая Лысенко. Конечно, очень любопытно было бы услышать, что же именно поёт там киевская Оперетта и на основании каких источников. Сделать этого мне пока не удалось.
В Интернете довольно широко обсуждается и другой возможный «кандидат». Мелодия этого произведения столь же прекрасна, сколь и проста в музыкальном смысле. Произведение это чаще всего исполняется на гитаре и известно очень хорошо, являясь, фактически, обязательным для изучения по программе любой музыкальной школы. Оно известно под множеством названий: «Romance Anónimo», «Spanish Romance», «Jeux interdits», «Романс Гомеса», «Romanza», «Испанский романс», «Романс для гитары», «Романс любви» и так далее и тому подобное, — но общепризнанного автора у него нет.
Какие же основания имеются у нас для того, чтобы зачислять «Испанский романс» в список возможных «кандидатов»? А вот послушайте сами одну из его многочисленных обработок (запись из альбома «Café del Mar Classic III» : 12. Romance Anónimo). Обратите внимание на ту музыкальную фразу, которая, в вариациях, двукратно повторяется во вступлении, а также звучит в самом начале основной части:
Похоже? Да что-то есть… Конечно же, это совсем другое произведение, и «Нiч» под эту мелодию нельзя исполнить в принципе. Троекратное повторение первой строки «Ночи» плюс несколько расширенная вторая строка — вот какие стихи прекрасно легли бы на прослушанную вами сейчас мелодию! Что-то вроде этого:
Да, это не «Нiч», а совсем другая мелодия, но определённое сходство в музыкальном рисунке, несомненно, присутствует — по крайней мере, едва ли можно отрицать, что она, в принципе, могла бы повлиять на рисунок мелодии «Ночи» (те самые «первые шесть нот»).
Могла бы… если б у нас была хоть какая-то уверенность в том, что «Romance Anónimo» был написан не позднее 1919 года, ибо, как мы теперь знаем, к тому времени Терентий Безшлях уже услышал, обработал и записал тот вариант «Ночи», где подобный рисунок присутствует. Но вот именно такой уверенности-то у нас и нет: никто толком не знает, где, когда и кем был написан сам «Romance Anónimo»!
Достоянием очень широкой общественности «Romance Anónimo» впервые стал в 1941 году благодаря полузабытой ныне голливудской мелодраме «Кровь и песок» («Blood and Sand») режиссёра Рубена Мамуляна. В этом фильме романс прозвучал на испанском языке в качестве серенады — в обработке и под аккомпанемент на гитаре выдающегося гитариста и композитора Висенте Гомеса (Vicente Gomez, 1911-2001). Послушаем аудиофрагмент из фильма «Blood and Sand». Гитарист в кадре, аккомпанирующий певцам, — это и есть сам Висенте Гомес:
Именно после выхода на экраны этого фильма «Romance Anónimo» приобрёл ещё одно своё название — «Романс Гомеса». Но вот само-то это произведение появилось у Гомеса ещё двумя годами ранее, на его первой грампластинке, выпущенной в 1939 году студией «Decca». Там оно называлось «Романс любви», и оно было обозначено там в списке композиций самого Висенте Гомеса. Существуют, однако, очень большие сомнения относительно его авторства: в настоящее время считается, что тогда Висенте Гомес лишь создал удачную обработку уже известного до него произведения.
Раз уж мы затронули эту тему, то давайте идти до конца. В 1952 году на экраны выходит выдающийся фильм Рене Клемана «Запрещённые игры» («Jeux interdits» во французском оригинале, «Forbidden Games» по-английски, «Juegos Prohibidos» по-испански) — трогательная история беззащитной детской дружбы, сразу же получившая ряд престижных наград, включая американского «Оскара» и «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля. Фильм этот до сих пор пользуется огромной популярностью, а недавно был сделан его римейк.
Так вот, музыкальная тема из «Jeux interdits», как говорится, прогремела на весь мир. И это снова был «Romance Anónimo» — на этот раз в исполнении испанского композитора, педагога и гитариста-виртуоза Нарсисо Йепеса (Narciso Yepes, 1927-1997), написавшего к фильму музыку. И всё бы ничего, но вот Нарсисо Йепес до конца своих дней был уверен в том, что именно он является автором знаменитого романса, обессмертившего его имя!
Пусть даже и так. По словам Нарсисо Йепеса, знаменитая мелодия пришла ему в голову ещё в детстве, а родился он, как известно, в 1927 году. Но тогда вроде бы выходит, что никакого отношения к созданию «Ночи» знаменитая мелодия иметь не может? Отпадает «кандидат»?
Утверждать это наверняка было бы пока преждевременным. Ситуация с происхождением и датировкой «Romance Anónimo» представляется ещё более запутанной, чем с происхождением и датировкой «Ночи». Удивительное дело, но классический «Romance Anónimo» является, по сути, ничейным. Специалисты по истории музыки отнюдь не ограничиваются тут именами Висенте Гомеса и Нарсисо Йепеса. Некоторые исследователи, например, определяют время создания знаменитого произведения концом XIX века и приписывают его авторство Антонио Рубире (Antonio Rubira). В подтверждение приводят, например, фрагменты старых рукописей:Другие исследователи показывают другие рукописи и утверждают, что «Romance Anónimo» был написан ещё в начале XIX века и что его автором надо считать композитора аж такого масштаба, как Фернандо Сор (Fernando Sor):Третьи исследователи не исключают и того, что мелодия «Испанского романса» попала в Испанию от самого М.И. Глинки и вследствие его чрезмерной доверчивости: якобы, находясь как-то в прекрасном расположении духа, Михаил Иванович неосторожно воспроизвёл своему испанскому собеседнику некую мелодию русского (точнее говоря, откуда-то из района Кавказа) происхождения, чем тот, разумеется, немедленно и коварно воспользовался.
Наконец, некоторые зарубежные исследователи, которым их украинские коллеги рассказали про существование «Ночи» и дали её послушать, не исключают даже возможности того, что «Испанский романс» — это никакой не испанский романс, поскольку первоисточником его мелодии является… одна такая «старинная (antigua) украинская народная песня» под мудрёным названием «Ніч яка місячна».
Всё. Приехали, как говорится. Круг замкнулся…
Я полагаю, что оба названия, «Nich iaka Misiatsia» и «Nich Yaka Misyachna», относятся к одной и той же песне, но абсолютной уверенности в этом у меня нет.
Получается так, что — даже оставляя в стороне чисто музыкальные аспекты дела — вопрос о самой возможности для «Испанского романса» каким-то образом повлиять на возникновение романса «Ніч яка місячна», остаётся нерешённым и притом крайне запутанным…
Вы, конечно, заметили, что заголовок этого раздела взят мною из стихотворения Михаила Светлова «Гренада», которое, впрочем, никакого отношения к «Ночи» не имеет, но целый кусок которого, в свете всего вышесказанного, смотрится очень даже уместно:
И раз уж мы вспомнили Светлова, то давайте вспомним и Евгения Евтушенко. Следующий раздел называется так:
10. «Ты спрашивала шёпотом: «А что потом? А что потом. »
«… Постель была расстелена, и ты была растеряна» … А и правда: что же с «Ночью» было потом? Как же эта песня из авторской становилась народной? И какова дальнейшая судьба тех людей, которые впервые её исполнили.
Распространение новой песни происходило первоначально двумя каналами. Во-первых, через выступления бандуристов в Москве и на Украине — и с концертами, и просто так. Во-вторых, через изданную в 1914 году в Москве книжку Василия Шевченко «Школа гри для бандури». С этого момента началась «народная» шлифовка мелодии и, отчасти, текста «Ночи».
Трудно сказать, каким образом песня оказалась в годы Гражданской войны у Ант. Доманской на Кубани. И сама Доманская вполне могла быть беженкой, и песню эту она могла услышать от беженцев с Украины или из Москвы. В конце концов, не будем забывать, что ведь и Василий Шевченко, автор и издатель книжки 1914 года, сам был родом с Кубани и имел там, вероятно, родственников и друзей…
В конце Гражданской войны песня вместе с украинскими эмигрантами оказалась за рубежом и стала известна в диаспоре. Это наложило отпечаток на её дальнейшую судьбу: за рубежом и дома она развивалась в разных и политических, и культурных условиях. Это привело к тому, что вариант диаспоры является, в целом, более ортодоксальным.
Первая обработка «Ночи», сделанная в 1913-1914 годах Василием Шевченко, в наши дни, кажется, не упоминается вовсе. Ссылки же на обработку Терентия Безшляха можно иной раз встретить и до сих пор. Так, например, читаем в одном из певческих репертуаров:
Котельников Константин Анатольевич, оперный и камерный певец (тенор).
На сцене с 1992 г. Лауреат и дипломант Международных конкурсов.
… 12. «Ніч яка місячна». Слова М. Старицкого. Обработка Т. Безшляха и И. Назаренко
А в программе выступления на фестивале «Солоспів» молодого киевского тенора Нечаева Георгия Павловича мы читаем даже более категоричное утверждение:
Українська народна пісня «Ніч яка місячна» в обр. Т. Безшляха з к-ф «В бой идут одни «старики»…
Разумеется, от Т.Т. Безшляха в современных обработках «Ночи» остался лишь общий рисунок мелодии, ритм же сильно изменился. Таких обработок существует довольно много, наиболее известны музыкальные редакции уже упомянутого И. Назаренко (песня в этой обработке входила в репертуар И.С. Козловского), К. Скорохода (это, например, исполнения Константина Огневого, Анатолия Соловьяненко и Владимира Заркова), а также О. Касаткина (вокально-инструментальный ансамбль «Кобза»).
Как уже говорилось в самом начале, своей настоящей популярностью «Ніч яка місячна» обязана фильму «В бой идут одни «старики». Более того, где-то мне встретилось упоминание о том, что на включении в фильм именно этой песни настоял лично Леонид Быков. После этого фильма, любимого всеми, песня стала поистине народной. Так кто же всё-таки её там поёт.
Источники в Интернете однозначного ответа на этот вроде бы простой вопрос не дают. Так, актёр Владимир Талашко, который в роли лётчика Скворцова «пел» эту песню в фильме, сказал в одном из своих недавних интервью:
А вот другие источники тоже очень уверенно называют имя заслуженного артиста Украины Юрия Рожкова. Воспроизвожу соответствующую цитату в русском переводе:
Тут всё вроде бы и стройно, и логично, и даже легко объясняется тот факт, что таинственный исполнитель песни оказался потом как бы «в тени». Да, всё стройно и логично, и разве что категоричность Владимира Талашко вносит в стройную картину некоторую сумятицу… Так что — тем таинственным исполнителем был Юрий Рожков. И всё же нам захотелось услышать это от самого Юрия Фёдоровича. Мы ему позвонили, и вот что он нам ответил:
Нет, это был не я. В самом начале фильма должен был идти эпизод, где «Ніч яка місячна» исполняется всей эскадрильей под гитару, но в фильм этот эпизод так и не вошёл.
А исполнителем тем был Николай Кондратюк.
В том самом 1973 году, когда фильм «В бой идут одни «старики» вышел на экраны, Андрею Прокопьевичу Волощенко, одному из авторов и первых исполнителей «Ночи», исполнилось 90 лет. Ещё через десять лет он скончался в своём родном селе Процивка. Другой автор, Василий Павлович Овчинников, был арестован в 1934 году, еще до начала «большого террора», и дальнейшая его судьба с той поры неизвестна. Следы Василия Кузьмича Шевченко, автора первой обработки «Ночи», теряются где-то в 20-х годах…
Слова Михаила Старицкого, на музыку положенные Василием Овчинниковым и Андреем Волощенко. Украинская народная песня-романс «Ніч яка місячна» звучит в исполнении актёра из Санкт-Петербурга Евгения Дятлова: