Что значит струятся ветви берез как понять
Объясни выражение струятся ветви берез
Ответ или решение 2
Во многих литературных произведениях, особенно в стихах, используются поэтические обороты. Они украшают текст, делают его более ярким. Ведь писателю важно создать образ, чтобы читатель мог себе представить описанную картину. И такие поэтические обороты помогают создать тот или иной образ. В качестве примера можно привести выражение «струятся ветви берез».
Как объяснить смысл этого выражения
Данное выражение говорит о любви к природе, уважении к ней и восхищении ее красотой. Ведь обычно слово «струятся» используется для описания водных эффектов. Слово «струя» означает небольшой поток воды. В данном случае, это слово применяется при описании дерева. Объяснить указанное выражение можно следующим образом:
Таким образом, данное выражение представляет собой поэтический оборот. Он позволяет представить читателю яркий образ березы. Такой образ хорошо воспринимается и его легко представить. Воображение само нарисует березу с ее ветвями и листьями.
Зачем нужно использовать такие обороты
Подобные обороты применяются во всех художественных произведениях и стихах. Ведь любое такое произведение представляет собой историю. И читатель должен представить эту историю в своем воображении. Необходимо, чтобы он пережил эту историю и почувствовал то, что хотел выразить автор. Эта задача и достигается за счет подобных ярких оборотов.
что значит струятся ветви берёз
А девица была не простая душа.Она специально ходила по округе, и искала таких необразованных, как он. Девица эта была учителем по русскому языку.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что-то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.