Что значит соборная церковь
Епархиальный мужской монастырь во имя св. Иоанна Предтечи. г. Новосибирск
Верую во едину святую, соборную и апостольскую Церковь, — возвещает символ нашей веры.
Но как может быть едина Церковь, когда мы знаем Православную, Католическую, Лютеранскую, Англиканскую, Армянскую и другие церкви? Потому, ответим мы, что только одна из этих Церквей имеет полное право действительно называться Церковью, все же прочие именуются церквами лишь по принятому обычаю, вроде того, как в письмах именуют того, к кому пишут, «милостивым государем», а себя — «покорным слугой», хотя оба выражения ни мало не соответствуют действительности.
Церковью по настоящему может быть только одна, потому что с Церковью неразрывно звание носительницы полной и совершенной истины, а полная и совершенная истина может быть только одна. Если в вещах важных и точных высказывается два или несколько различных мнения, правым может быть только одно, а все прочие — неправильны.
Но и сама Православная Церковь может ли быть едина, если в Ней мы видим отдельные Церкви: Русскую, Греческую, Сербскую, Болгарскую, Румынскую? Все эти поместные Церкви составляют одну Православную Церковь. Они суть даже не части Церкви, потому что Церковь — полнота Истины, не дробима на части, но лишь местные, обусловленные характером народа или государства, отдельные выявления одной и той же Церкви. Своеобразие каждой поместной Церкви может быть очень велико, но единство будет оставаться ненарушенным, даже не затронутым, если не нарушена, не затронута церковная истина.
Воздух по всей земле совершенно одинаков и повсюду одинаково животворящ, пока не нарушен его химический состав. Но картины, которые через воздух совершаются, поля, которые он овевает, степень его влажности — очень разнообразны, но разнообразие это происходит не от воздуха, а от особенностей местностей, которые животворит воздух. Так и Церковь, повсюду единая, разнообразно проявляется в русском, греческом и других православных народах. Но все эти народы принадлежат одной Церкви, пока исповедуют одну, едино истинную веру.
Каков смысл деления на Церковь видимую и невидимую, на Церковь небесную и земную?
Это деление существует только в отношении человека, но не по существу. По существу же — Церковь невидимая, глава Которой — Христос, в Которую входят ангелы и все спасенные люди, и Церковь видимая, составляющаяся из живущих на земле православных людей, — одна и та же. Если муравей смотрит с земли на человека и видит только палец ноги, а весь остальной человек: голова, рука, ноги и туловище, теряются в высоте от муравьиного взора, то для такого муравья наблюдаемый им человек разделяется на часть видимую — ближайший палец ноги, и часть невидимую — все прочее. Но по существу такого деления в человеке нет. Так и Церковь, по существу совершенно единая, разделяется для нас на доступную нашему зрению, и Ту, Которая нашему зрению недоступна. Но в полной мере такая разделенность остается для нас только пока мы, подобно муравью, созерцающему человека, наблюдаем Церковь извне, со стороны, как посторонние Ей. Когда же мы входим в Нее, как частицы Ее тела, эта разделенность исчезает для нас, и мы ясно, хотя и невыразимо, ощущаем всю полноту, все неделимость Ее жизни.
Внешне единство Церкви проявляется в единстве Ее Таинств, в том, что крещенный православным русским, греческим или сирийским священником, человек вступает в одну и ту же Церковь, исповедуясь — получает от одной и той же Церкви отпущение грехов, причащаясь — приобщается одной и той же благодати. Внутреннее же единство есть единство духа. Многие спаслись (напр. некоторые мученики) не приобщившись, ни к одному из Таинств Церкви (даже и крещению), но никто не спасается, не приобщившись внутренней святости церковной, ее вере, надежде и любви.
Как может быть Церковь свята, если составляющие Ее люди грешны, при том не только рядовые Ее члены, но и пастыри, и архипастыри, и даже патриархи?
Церковь свята не святостью людей, в Нее входящих, но святостью своей главы (не метафорической или образной, но действительной) — Христа, с Которым она составляет один организм. Святость же людей, т. е., чистота, свобода от грехов, нужна для них потому, что только святостью люди могут войти в Церковь, в Которой не может быть ничего нечистого, ибо Она одно тело со Христом. Всяким грехом человек отпадает от Церкви, покаянием же восстанавливается в Ней, пока после смерти (а иногда, в исключительных случаях, еще и до смерти) не сделается он или совершенно причастным Церкви, не отпадающим от Нее, наследником Царствия Божия, Которое и есть Церковь, или совершенно чуждым Ей, сыном погибели.
Без святости не может быть причастности к Церкви. Не об исключениях, но обо всех христианах говорит апостол Петр: «вы народ святой» (1 Петр. II, 9). Всех нас призывает Господь: «будьте совершенны (т. е., святы), как Отец ваш совершен» (Мф. V, 48), и апостол Павел разъясняет: «ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Бога, плод ваш есть святость, наконец (как следствие) жизнь вечная», т. е., жизнь в Церкви (Рим. VI. 22).
Если мы согрешаем, то тотчас же можем мы и встать через покаяние, снова согрешив, снова каяться, хотя бы семижды семь раз в день, не уставая, не ослабляясь в покаянии, потому что оно есть дверь в Церковь. «Примири и соедини его святой Твоей Церкви», — так говорит священник в молитве на таинстве Покаяния, разрешая отъединившегося грехами, но покаянием возвращающегося в Церковь грешника.
Вот почему так важно быть православным, т. е., стоять всецело на точке зрения Церкви — считать за зло все, что она называет злом и считать за добро все, что она называет добром. Если не сойдет человек с этой почвы церковной, то даже и глубоко погрязши в грехах, всегда легко отыщет он путь к покаянию и восстановлению единства с Церковью.
Наоборот, горе тому человеку, который не согласен с Церковью во всем ее понимании зла и добра. Согрешая уже не только по слабости или небрежению, но по убежденности, что тот или иной грех есть добро, такой человек не найдет пути к покаянию, не восстановит своего единства с Церковью, пока не отвергнет своего своеволия и своемудрия и не покорит их разуму церковному.
Итак, свята наша Церковь, хотя и входят в нее здесь на земле грешные люди. Но входят они в нее только в святые моменты своей жизни, только святыми сторонами своей души, и чем более они вкореняются в нее, в ее благодатную жизнь, тем святее они становятся, и святость самых святых людей не от них самих, но от Церкви Святость же Церкви — не от людей, в нее входящих, как Глава с телом. И нет иной святости, кроме церковной. Все добро, вся святость, какая только есть во вселенной, где бы она ни находилась, — нераздельно принадлежит Церкви.
Что значит соборная (по-гречески — кафолическая) Церковь? Не значит ли это всемирная, и в таком случае не больше ли подходит к этому определению Церковь латинская, более Православной распространенная по свету?
Слово кафолический имеет несколько смыслов. Заключается в нем и понятие всемирности, что особенно любят подчеркивать латиняне, переводя слово кафолический словом универсальный. Но всемирность в приложении к Церкви не значит наибольшую распространенность в свете, тем более не означает наибольшую многочисленность последователей, потому что тогда мы должны были бы отказать в кафоличности Церкви первых лет христианства, когда она распространена была лишь в Палестине, и все ее чада вмещались в одну горницу, и первых веков, когда Церковь была известна только в Римской империи; наоборот, должны будем признать кафоличным арианство в IV веке и несторианство с VII по Х век, когда эта ересь широко распространилась по миру, а Православная Церковь, в которую входила тогда и Латинская, охватывала лишь берега Средиземного моря. Наконец, будем вынуждены признать кафоличность буддизма, наиболее многолюдной из религий.
Нет, всемирность в приложении к Церкви значит другое. Значит, что она не связана ни с каким государством или народом, но все люди всего мира имеют совершенно одинаковую возможность и право быть ее чадами, что она одинаково может распространяться на все народы и страны, и никто, ни греки, ни русские не имеют никакого права претендовать на преимущественное обладание ею.
Но главное значение слова кафолический не в смысле всемирный, а в том, что передано славянским и русским словом соборный.
Святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий прекрасно могли бы или оставить слово кафолический без перевода, как это сделал Запад, или перевести его словом всемирный или вселенский. И то, и другое слово было в их времена (к их временам относится перевод песнопения «Всемирную славу от человек прозябшую…» и выражение Вселенская Церковь, Вселенский Собор). Но они предпочли слово соборный, каковое слово выражает идею не только видимого соединения многих, но и возможности такого соединения, идею единства во множестве.
Значит ли это, что Церковь Православная есть Церковь семи Вселенских Соборов, и что Вселенский Собор есть высший в ней авторитет?
Да, и это значит, но не это главное. Соборной кафолической Церковь была еще задолго до Вселенских Соборов, прежде даже до самого первого. Иерусалимского Собора святых апостолов, от самого своего основания, ибо наравне с ее единством и святостью, соборность является основным свойством Церкви.
Господь мог бы спасти каждого человека в отдельности, отдельного человека или отдельный народ привлекая к Себе.
Но не таков план Божий. Он основал Церковь — собор людей, подобный Предвечному Божиему Собору, и не отдельным людям, но соборному единству их открыл Он Свою волю. Свое учение, дал великую и страшную силу благодати.
Соборность Православия проявляется в том, что православные христиане, поскольку они живут в Церкви, как бы ни были различны внешние условия их существования, — веруют, мыслят и чувствуют совершенно одинаково, не сговариваясь о том предварительно.
В 1938 г. происходила конференция православных и англикан. Среди православных были русские, греки, сербы, румыны, болгары и сирийцы — люди разных народов и рас, разных культур и культурных уровней, у которых в мирской жизни не было ничего общего между собою. Но в деле веры, поскольку они оставались на почве Церкви, были они совершенно единодушны (к сожалению, некоторые из участников этой конференции, хотя и были официально православными, но не оставались на церковной почве; это надо всегда помнить, что не официальная принадлежность делает человека православным, а церковность ума и воли). В то же время другие участники конференции, принадлежавшие к одному народу, к одной культурной среде, во всех вкусах и обычаях представлявшие полное единство, в деле веры глубочайшим образом разобщены, хотя и принадлежали официально к одной и той же Церкви.
При том, в Православной Церкви единство обеспечивается не внешним авторитетом, подобным авторитету папскому в Церкви латинской, а исключительно внутренним единством жизни. Это единство жизни есть соборность.
В самые первые века христианства при величайшем напряжении жизни церковной, когда христиане полностью и совершенно жили в Церкви, и вне Церкви не было у них никаких интересов, эта соборность проявлялась с особенной силой. На разных концах тогдашнего христианского мира: в Испании и в Месопотамии, в Мавритании и в Галлии, христиане не сговариваясь между собою, проводили жизнь настолько совершенно внутренне единую, что христианин, перенесенный из Дамаска в Массилию, чувствовал себя в церковной общине чужой страны совершенно так же, как у себя на родине. И все, что без официальных собраний, без особых постановлений вырабатывалось тогда внешне пестрыми, но внутренне совершенно едиными, разнообразными христианскими общинами, было выявлением воли и жизни Духа Святого, живущего в Церкви. Впоследствии, когда явилась к тому возможность, этот же дух соборности, орган Святого Духа, стал проявляться на собраниях епископов, получивших торжественное наименование Вселенских Соборов, дерзновенно, с полным сознанием своего на то права, заявлявших: «изволися Духу Святому и нам».
Соборность не есть общее подчинение современному или древнему авторитету, не есть рабское повиновение распоряжениям о том, как надо веровать или думать, не есть и кропотливое изыскание по вопросу о том, как о том или ином учили и думали в древности. Православный христианин верит и исповедует не так, как это приказывает ему делать тот или иной патриарх или архипастырь, не так, как это предписывает тот или иной древний святой отец, но так, как подсказывает ему его совесть, его сознание, живущее в Церкви, но эту совесть свою, это сознание он постоянно проверяет голосом Вселенских Соборов, святых отцов и тех своих современников, о которых он знает, что они подлинно живут в Церкви. И если он обнаруживает в своей совести и в своем сознании расхождение с ними, он не утверждает свое сознание в противность сознанию церковному, как протестант, и не подчиняется рабски, внешне авторитетному голосу Собора или архипастыря, но сознавая, что если его сознание вошло в противоречие с сознанием церковным, значит в его сознании есть какая-то капитальная погрешность, и нужно не простое подчинение, но исправление всего духовного своего облика покаянием и смиренной молитвой, пока он не достигнет снова внутреннего единства с Церковью. Стояние в соборности не легко. Оно требует постоянного духовного напряжения и подвига. Но ведь об этом, как и о всей жизни в Церкви, говорит Христос: «Царство Небесное (т. е. Церковь) усилием берется, и употребляющие усилие (по-славянски — нудящие себя, т. е., принуждающие) восхищают его» (Мф. XI, 12).
В каком смысле мы называем Церковь апостольской, хотя в ней многое переменилось со времен апостольских?
В том смысле, что Церковь наша и ныне внутренне совершенно та же, что и во времена апостольские, несмотря на изменения обрядов и положений церковных со времен апостолов. Церковь и ея члены знают внутренним знанием веры единство и неизменность своего духа, который есть дух Божий.
Внешние, непризванные, видят изменение внешнего обряда внешним знанием, не постигающим внутреннего. Церковь же сама признает себя неизменной, и со времен апостольских никогда не признала ложью того, что она когда-нибудь признавала за истину.
Впрочем, не апостолы определяют Церковь, но Церковь, как тело Христово и голос Духа Святого, определяет апостолов. Продолжая дело Христово. Церковь наименовала апостолами таких служителей своих, как Климент, Тимофей, Тит и др., которые, может быть, никогда при жизни не видели Христа; потом назвала равноапостольными множество иных из разных стран и народов. Церковь же лишала апостольства тех, кто не сохранил верности ей, как, например апостола Николая. Она же назначала новые виды служения себе, как, например, служение пресвитерское или диаконское, которым давала части апостольских полномочий. Церковь авторизировала или не авторизировала апостольские писания и тем установила канон св. Писания, который находят себя вынужденными признавать и те, кто отвергает Церковь.
Ученый историк знает, что в первые века нашей эры было много книг, носивших название евангелий, еще больше было посланий апостольских, из которых некоторые только назывались так, некоторые же действительно принадлежали перу апостолов. Церковь не стала делать ученых изысканий, не бесспорных и ныне о принадлежности или непринадлежности тех или иных писаний тем или иным апостолам. Она просто авторизировала, т. е., признала четыре евангелия, двадцать одно послание, одно историческое и одно пророческое повествование Нового Завета и пятьдесят книг Ветхого Завета — своими, т. е., заявила, что эти книги не от того или иного апостола, не от того или иного пророка, но от нее, от Церкви; это ее голос, и кто хочет повиноваться ее голосу, будет повиноваться, не как раб, но как свободный сын, в радостном на то полном согласии своего сердца этому ее голосу.
Прочие же евангелия и послания Церковь или отвергла совсем, как несогласные с нею, или же придала им меньший авторитет, как, например, послания ап. Варнавы, послания ап. Климента, пророческие видения ап. Ермы и др. Но и из отвергнутых евангелий и иных писаний она взяла то, что согласно с нею. Так, например, многие богородичные праздники, многие сказания церковные, записанные в наших минеях и синаксариях взяты из отвергнутых, так называемых апокрифических евангелий.
И все это творила Церковь в полном согласии с голосом Духа Божия, живущего в ней.
Но на этом дело Церкви не остановилось. Оказалась нужда в дальнейшем разъяснении учения Христова.
Самих по себе истин, необходимых для человеческого спасения, собственно, очень немного. Для того, чтобы спастись, не нужно быть богословом, но существование неверия и появление лжеучений ставило и ставит перед христианами все новые и новые вопросы, которые вызывали и вызывают развитие богословской науки, являющейся ответом Церкви на задаваемые ей вопросы.
Так, вслед за Священным Писанием, в узком смысле слова, появляются дальнейшие Писания Церкви, которые также священны, потому что все священно, что исходит от Нее, что Церковь признает своим, священна вся жизнь ее.
И в этом океане святости и священности все мы призваны быть, потому что мы исповедуем единую, святую, соборную и апостольскую Церковь.
Соборность и единоначалие как основы церковного устройства
В управлении христианской Церкви всегда существовали два начала. С одной стороны, это соборность и общинность, обеспечивающие участие народа в делах Церкви, с другой — единоначалие епископа, который за счет своего иерархического положения и авторитета осуществляет надзор за благочинением богослужения вверенной ему церковной области и решает текущие вопросы. Таким образом, эти два начала позволяли уравновешивать друг друга, устанавливать взаимоконтроль в церковных делах. О соборности и единоначалии как основах церковного устройства размышляет историк Кирил Михайлов.
Церковь как организм
Церковь — это Богочеловеческий организм, водимый Духом Святым. Согласно православному учению, Спаситель оставил нам не свод учений или писаний, не Свой этический пример, а Самого Себя — Свое Тело, Церковь: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). В Церкви все верные обоживаются, становятся сопричастны Богу. В этом смысле Церковь — преддверие Царствия Небесного. Именно в этом плане имеют значение и церковные таинства, и предания, и обычаи, и внутренняя церковная структура. Повреждение каких-либо церковных компонентов может катастрофически отразиться на церковной сверхзадаче и нашей готовности к ней. Искажение церковных таинств (вплоть до безблагодатности), нарушение писаных и неписаных обычаев, уклада, выпадение из «общения верных» равнозначно нивелирует церковность. Согласно православному учению, нет «первостепенных» или «второстепенных» разделов в Священном Предании, поэтому нарушение церковных обыкновений может иметь характер духовного бедствия, столь же душегубительного, как и искажение догматического упования.
Особое значение для стяжания богочеловечества имеет церковная структура. В отличие от католического учения (de facto, а отчасти и de jure заимствованного новообрядцами [1]), Церковь — это не организация духовенства, не специфическая корпорация, ниспосланная осуществить особую миссию. Традиции чуждо и протестантское мировоззрение (усвоенное многими христианами, перешедшими из различных сект), сводящееся к восприятию Церкви как клуба единомышленников. Православное, традиционное восприятие Церкви находится посередине, в нем есть место и единоначалию, и общинности. Преувеличение или занижение значения одного из компонентов может увести в экклезиологическую ересь, с которой в свое время началось и католичество, и протестантство.
Единоначалие в Церкви
Как Бог един, так и вера едина, так и едино Тело Христово — Его Церковь (Кор. 1:13). «Без Меня не можете творить ничего» (Ин. 15:5); «Кто не со мной, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Лк. 11:23). На этих словах Спасителя основано представление о единственности Его Церкви.
Недопустимо смешивать церковность в организационном и в мистическом планах. С духовной точки зрения мы все «род избранный, царственное священство, народ святой» (1 Петр. 2:9). Эти слова указывают на особые дары и обетования, данные христианам, а также на внутреннее единство иерархии с народом. В организационном плане «дары Духа различны». Почему Спаситель выделил особую категорию Своих учеников — апостолов? Этот род верных имел особое, мистическое значение, доказательство чему — избрание апостола Матфея вместо отпавшего Иуды, для последующего сошествия Святого Духа на этих избранных (Деян. 2:3). Апостолы были не только свидетелями Распятия и Воскресения Спасителя, но они стали носителями и проводниками Святого Духа, почившего на них и их преемниках — епископах.
Епископы (греч. «блюстители») стали центрами Благовестия Христова в локальных общинах. Их значение было не только в контроле и организационном оформлении, но и в осуществлении евхаристического единения со Спасителем (они олицетворяли свою общину). Рукоположение пресвитеров и диаконов, финансовые и имущественные вопросы являлись производными от высшей миссии епископов. Архиереи венчали общину, но не противопоставлялись ей. Поэтому Лев Великий подчеркивал, что голос общины является ведущим в избрании архипастыря [2] (при этом именно св. Льва некоторые считают провозвестником идеи епископской исключительности и первенства Римского престола). Во многих случаях епископы самостоятельно (но не самочинно!) решали догматические вопросы, а по мере радикализации христианских общин превращались во все более авторитетных персон. Это и явилось причиной важнейшего искуса: при территориальной отдаленности и затруднении коммуникаций с прочими богословами, в атмосфере всеобщего почета и одиночества, архиереи подчас грешили либо изобретением собственных ересей, либо банальной диктатурой. Об этом пороке и его излечении писал выдающийся древлеправославный богослов еп. Арсений Уральский: «Иногда одним лицом по некоторым вопросам истина и не вполне верно постигается. Посему проповедники слова Божия, при своих уяснениях оному согласием своим с другими проповедниками того же спасительнаго благовестия, свидетельствуются во своей истине, по реченному: яко да при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол»(Мф. 18, 16) [3]. Катастрофическое положение Римской церкви, осажденной язычниками, привело к соединению этих греховных тенденций, к представлению о том, что римский первосвященник является «епископом епископов», а также к представлению о пирамидальной церковной структуре, о принципиальной отделенности образованного епископата от простецов (прихожан, монахов и приходских священников [4]). В дальнейшем этот «римский искус», плодотворно апробированный украинскими архипастырями для защиты православия под польско-католическим гнетом, стал причиной возникновения католичествующего «никонианства» и драматического Раскола XVII века [5].
Лев I Великий, папа Римский. Константинополь. 985 г. Миниатюра. Минологий Василия II
Единоначалие — это условие почтения к Благой Вести, распространяемой архиереями от имени Господа, условие таинственного соединения паствы с Архипастырем посредством Евхаристии и прочих таинств. Св. апостол Павел уподабливает архиерея Самому Спасителю: «Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес» (Евр. 7:26)
Но, с другой стороны, принцип епископского единоначалия повсеместно стал причиной архиерейской диктатуры и отделенности высшего духовенства от «простых смертных».
Общинность как церковное основание
«Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе» (Рим. 12:4-5) Все мы порознь — члены единого Тела Христова. Бог явился не к книжникам, а к простецам. И то, что организационное единство Церкви стартовало не с ветхозаветного храмового священства, не с фарисейского сообщества, а с собрания простых людей разных профессий, достатка и происхождения, — показательно. «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод» (Ин., 15:16). Различные призвания и дарования так же важны в Церкви, как и священство. В древности существовало множество обрядов посвящения в разные чины церковной деятельности. В современном старообрядчестве сохранены многие из них (посвящение в свещеносцев, чтецов, певчих, алтарников и пр.), некоторые перестали практиковаться (посвящение в учителей, пророков, диаконис). Все это свидетельствует о различности и взаимосвязанности богослужебной и организационной деятельности, объединяющей архипастыря, священство, диаконат и прочие мирянские чины в совокупный общинный организм. Свщмч. Киприан Карфагенский отмечал, что единство в вере и мире — это опознавательный признак Церкви Христовой: «Господь заповедал сперва единодушие, указал на согласие и научил верно и решительно соглашаться между собою. Как же согласится с кем-либо тот, кто не согласен с телом самой Церкви и со всем братством?» [6]. Первый русский митрополит и богослов Иларион еще в XI веке утверждал, что единая личность не может быть носителем Божественной благодати. Эта возможность есть только у «собора», то есть у «народа» [7].
Митрополит Иларион. Древо Киево-Печерских святых (фрагмент). 1660-е гг. Из церкви Благовещения г. Углича. Угличский музей
«Апостольские правила» утверждают взаимозависимость паствы и пастыря, обусловленность избрания руководителя общины мнением ее членов: «Аще кто, быв рукоположен во епископа, не приимет служения и попечения о народе, ему порученнаго: да будет отлучен, доколе не приимет оного. Такожде и пресвитер, и диякон. Аще же пойдет туда, и не будет принят не по своей воле, но по злобе народа: он да пребывает епископ, клир же града того да будет отлучен за то, что таковаго непокоривого народа не учили» (пр. 36) [8]. В богословском плане основанием церковного вероучения является соборность, причем сосудами Св. Духа при определении догматов были не только, собравшиеся со всей христианской вселенной, архиереи, но и ученые миряне, иноки. По словам св. Климента Римского, только всенародное согласие и «проверенность» будущего архипастыря являются основаниями для его поставления в высший священнослужительский ранг: «поставлены с согласия всей Церкви, и служили стаду Христову неукоризненно, со смирением, кротко и беспорочно, и притом в течение долгого времени от всех получили одобрение» [9].
Свщмч. Климент. Русский Север, начало XVI века
Почему в Священном Писании и ранней святоотеческой литературе нет однозначного утверждения соборности как основания церковности? Почему почти всегда община была олицетворяема своим архиереем? Почему указания о необходимости единения пастыря и «сообщества верных» появились в истории Церкви сравнительно поздно? До VII Вселенского собора Церковь уточняла свое вероучение в ответ на вызовы нового времени, новых испытаний, новых искушений, пришедших много позднее апостольских времен. Ответим словами Арсения Уральского: «А так как святии апостоли не встретили лично всех тех обстоятельств, с которыми Святая Церковь встречается в продолжении настоящаго века, а потому и они не могли предрешить подробно всех могущих возраждатися в ней недоумений, но каждое из них более определенно решается в свое время от сущих наместников святых апостол и всех православных христиан. И посему явно, что и чрез них всех до скончания века во всяком уяснении сущей истины домостроительства Христова будет глаголати Христос» [10].
С самого начала своего просвещения Благая Весть не была уделом замкнутой и обособленной группы книжников или пророков. Бог открывает Себя Церкви, всей общине верных. Просто различие духовных, интеллектуальных и социальных способностей приводит к «специализации» церковного служения. В совокупности именно община, а не ее предстоятель, является сосудом Благодати Божией. Поэтому ни пастыри, ни паства не могут существовать в обособленности. «Глас общины — глас Божий», — первые Отцы неоднократно подчеркивали необходимость выборности священноначалия и контроля общины за деятельность пастырей и, с другой стороны, отеческого авторитетного руководства со стороны епископа, то есть взаимоконтроля [11]. Св. Отцы I Вселенского собора так обозначали основания для епископской хиротонии: «Если они окажутся достойными, и если изберет их народ, впрочем с согласия и утверждения епископа…» [12].
Даже важнейшие символические элементы древлеправославия такие, как унисонное пение и традиционная иконопись проявляют священное наполнение соборности. Если о священнодейственном, богословском и даже терапевтическом влиянии соборного одноголосного пения неоднократно писали [13], то тема соборности в иконе замечена немногими. Так, философ П. А. Флоренский замечал, что нарушение линейной перспективы изображения на русских иконах («обратная перспектива») свидетельствует именно о глубинной соборности, стоящей за таким видением мира, поскольку являет собой «собирание точек зрения», чем утверждает «объективно сущее» и «вечное» [14].
Священник РПЦ, богослов, религиозный философ Павел Александрович Флоренский
Без преувеличения можно сказать, что во всей своей возможной полноте, сегодня первохристианская соборность сохранилась только в старообрядческих сообществах. Предстоятель предстоит перед Богом от лица общины, он ею руководит и ее направляет. Но он не «церковный князь», наделенный некими сверхполномочиями. Соответственно, самоуправство архипастырей в распоряжении общинной собственностью и финансами, в назначениях и перемещениях приходских священников, в самочинных догматических заявлениях от имени общины — это не просто социальные дефекты, а опасные еретические тенденции, которые неоднократно разрывали церковное тело даже в истории нашего упования [15]. Самый яркий из древлеправославных начетчиков, Ф. Е. Мельников, неоднократно утверждал, что именно волюнтаризм высшего духовенства является первопричиной трагического Раскола: богословское обоснование было придумано значительно позднее, чтобы оправдать амбиции иерархов [16].
Федор Ефимович Мельников с книгой. Измаил (?). 1934 г. (?) (фотография из частного архива, г. Браила)
Опасность «чрезмерной общинности» также имеет место в нашем грехопадшем мире. Показателен пример протестантизма, вместе с «водой» (ересью папской непогрешимости), выплеснувшего и «ребенка» (иерархию как таковую, а также все, связанные с ними, таинства). Но и в истории старообрядчества таких примеров достаточно. Когда амбиции горлопанов не могла усмирить деятельность даже таких видных архипастырей, как митрополиты Амвросий Белокриницкий и Иннокентий (Усов). Уточним, что и беглопоповство, и часовничество, и неокружничество начинались не столько с богословского протеста, сколько с организационного, то есть с недовольства чисто мирской деятельностью конкретных архиереев [17].
Епископ Иннокентий (Усов) Нижегородский (впоследствии митрополит Белокриницкий)
Сохранение общины всегда было Idée Fixe для староверов. Переселение в отдаленные места, соприкосновение с чуждыми культурами и мировоззрениями, экономическая деятельность, основой всего была старообрядческая община. Освоение Выга, Рогожского и Преображенского кладбищ, партизанская деятельность в пору Великой Северной войны, колонизация Дальнего Востока и Аляски, собирание грандиозных капиталов — все это осуществлялось силами общины [18]. Все элементы, которые могли своей деятельностью или взглядами помешать общинной консолидации, изживались безжалостно [19], потому что речь шла о выживании в «предконечные времена», требовались условия «благоприятствования» молитве и независимости от внешнего [20]. Церковная деятельность староверов никогда не отделялась от мирской, по слова Ивана Кириллова, «народ жил в приходе» [21].
Сообщество, в котором архиереи принимают решение за свою паству, — не соборное (следовательно, не Церковь) [22]. В вопросах вероучения соблюдается то же правило: архиерей-предстоятель имеет первенство (не деспотическое!) лишь в организационном вопросе, но никак не в догматическом [23]. «Народ святой» сам определяет себе путеводителя ко Господу. Если таковой не оправдывает назначения, народ может его и сместить: «Народ имеет наибольшую власть как для избрания достойных священноначальников, так и для устранения недостойных» [24].
Иерарх + соборное мнение
«Истина находится посередине» — гласит тысячелетняя народная мудрость. Гармоничный синтез принципа единоначалия и принципа соборности — это единственное условие бытования Церкви. И пытаться построить такое соотношение даже не нужно, так как оно изначально присутствует в древлеправославии. Оно было отмечено, как идеал, многими выдающимися русскими философами и даже официальным богословами и деятелями новообрядческих церквей. Вот сколь красноречиво писал о соборных началах древлеправославия выдающий русский мыслитель, основоположник славянофильства А. С. Хомяков: «… в вопросах веры нет различия между ученым и невеждой, церковником и мирянином, мужчиной и женщиной, государем и подданным, рабовладельцем и рабом, где, когда это нужно, по усмотрению Божию, отрок получает дар ведения, младенцу дается слово премудрости, ересь ученого епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы все было едино в свободном единстве живой веры, которое есть проявление Духа Божия. Таков догмат, лежащий в глубине идеи собора» [25].
Художник, богослов, философ, основоположник раннего славянофильства Алексей Степанович Хомяков. Автопортрет
Старообрядчество строится на соборности, понимаемой в широком плане как соучастие в управлении Телом Христовым не только епископата и духовенства, но и мирян. Освященный собор РПСЦ, являющийся важнейшим уровнем принятия организационных и канонических решений, обязательно включает в себя всех важнейших деятелей древлеправославия, несмотря на их сан или его наличие. «Высшими органами управления Церкви являются Освященный Собор, Архиерейский Собор и митрополит. Освященный Собор состоит из архиереев, представителей духовенства, иночества и мирян (под термином «мирянин» настоящий Устав понимает не имеющего духовного сана православного христианина-старообрядца, полноправного члена одной из местных религиозных организаций Церкви)» [26].
Нужно просто остеречься как «верхового соблазна» (амбициозного любования архиереев самими собой, как представителями Бога на земле), так и «соблазна низового» (патологического нежелания подчиняться «установленным Богом властям» (Рим. 13:1)).
Сегодня структура древлеправославия изменилась. Если в XIX веке основные опасности исходили от мирян, которые из-за своего богатства, авторитета или самомнения плодили раздоры и расколы, то ныне основные проблемы создают сомнительные персоны, жаждущие психопатологического самоутверждения в старообрядчестве. Кто-то из таковых не осилил сложности иерархического эскалатора в новообрядчестве и перешел в староверие, прельстившись кажущейся простотой и безыскусностью традиционной «карьерной лестницы», чтобы утвердить себя как «князей» в сообществе, не умеющем сопротивляться чуждому ему самовластию. У всех нас на слуху имена персон, для которых епископский чин был привлекательнее грандиозных расколов, последовавших за каноническим или богословским самовластьем.
Только гармония иерархии и общинности, авторитетности и товарищества, священства и мирянства — суть древлеправославной церковности. «Стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь игу рабства» (Гал. 5:1).
Автор: Кирил Михайлов
Литература:
[1] Макарий, митр. Московский. Введение в православное богословие. — Минск: Харвест; М.: АСТ, 2000. — С. 446.
Leonis ep. 14. Col. 676 // Patrologiae cursus completus. Series Latina / Acc. J.-P. Migne. T. LIV. S. Leonis Magni Tomus I. P., 1846.
[2] Арсений Уральский (Швецов), еп. Оправдание Старообрядствующей Святой Христовой Церкви в ответах на притязательные и недоумительные вопросы настоящаго времени. Письма. — М.: Китеж, РАНКО-пресс, 1999. — С. 118.
[3] Тышкевич С. Церковь Богочеловека. — NY: Russian Center Fordham University, 1958. — С. 525-526.
[4] Флоровский Г. В. Пути русского богословия. — М.: Институт русской цивилизации, 2009. — С. 64-71.
[5] Киприан Карфагенский. Книга о единстве Церкви // Киприан Карфагенский. Творения. — М.: Паломник, 1999. — С. 232-251.
[6] Иларион. Слово о Законе и Благодати. Пер. В. Я. Дерягина. — М.: Столица, Скрипторий, 1994. — С. 29-31.
[7] Правила Святых Апостол, святых соборов, вселенских и поместных и святых отец с толкованиями. — М.: Изд-во Совр. Известий, 1876. — С. 79-80.
[8] Климент Римский. Первое послание к Коринфянам // Ранние отцы Церкви. Антология. — Боюссель: Жизнь с Богом, 1988. — С. 56 (42-79).
[9] Арсений Уральский (Швецов), еп. Оправдание Старообрядствующей Святой Христовой Церкви в ответах на притязательные и недоумительные вопросы настоящаго времени. Письма. — М.: Китеж, РАНКО-пресс, 1999. — С. 78.
[10] Сократ Схоластик. Церковная история. — М.: РОССПЭН, 1996. — С. 24.
[11] Соборное послание к церквам Божиим, находящимся в Александрии, Египте, Пентаполе, Ливии и всей поднебесной, клиру и мирянам, исповедующим православную веру // Деяния Вселенских соборов. Т. 1. — Казань: Изд-во КДА, 1910. — С. 84(82-84)
[12] Кутузов Б. П. Русское знаменное пение. — М.: Андрей Рублев, 2008. — С. 213-216.
[13] Флоренский П. А. Соч. в 2 тт. Т. 2. У водоразделов мысли. — М.: Правда, 1990. — С. 343-344.
[14] Михаил (Семенов), еп. Апология старообрядчества // Церковь. — 2002. — № 4-5. — С. 21-27.
[14] Мельников Ф. Е. История Русской Церкви (со времён царствования Алексея Михайловича до разгрома Соловецкого монастыря). — Барнаул: [15] Изд-во Фонда поддержки строительства храма Покрова Пресвятыя Богородицы РПСЦ, 2006. — С. 84 и слл.
[16] Мельников Ф. Е. Возможно ли объединение старообрядчества в одну церковь. — М.: Изд-во П. П. Рябушинского, 1913. — С. 70, 120.
[17] Агеева Е. А. Типология центров старообрядческой традиционной культуры (к постановке проблемы) / Электронная библиотека музея-заповедника «Кижи». — URL: http://kizhi. karelia. ru/library/ryabinin-2007/327.html.
[18] Панкратов А. В. Деятельность Федора Ефимовича Мельникова в старообрядческой Измаильской епархии в середине 1930-х годов // Духовные ответы. — 2000. — Вып. 13 — С. 66-82.
[19] Расков Д. Е. Экономические институты старообрядчества. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2012. — С. 143-145.
[20] Кириллов И. А. Правда старой веры. — Барнаул: Изд-во Фонда поддержки строительства храма Покрова Пресвятыя Богородицы РПСЦ, 2008. — С. 355.
[21] Мельников Ф. Е. В защиту старообрядческой иерархии // Мельников Ф. Е. В защиту старообрядческой иерархии. Блуждающее богословие. Об именословном перстосложении. — Барнаул: Изд-во Фонда поддержки строительства храма Покрова Пресвятыя Богородицы РПСЦ, 2002. — С. 87.
[22] Михаил (Семенов), еп. Что такое Церковь и в чём её признаки? // Михаил (Семёнов), еп. Избранные статьи (из журнала «Церковь» за 1908-1915 гг.) — СПб.: Политехника, 1998. — С. 171-179.
[23] Киприан Карфагенский. Письмо 56 // Киприан Карфагенский. Творения. — СПб., 1891. — С. 316-318.
[24] Хомяков А. С. Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях. По поводу брошюры г. Лоранси // Хомяков А. С. [25] Соч. в 2 тт. Т. 2. Работы по богословию. — М.: МФФ, Медиум, Вопросы философии. — С. 56 (25-71).
[26] Устав РПСЦ / Русская Православная Старообрядческая Церковь: Официальный сайт Московской Митрополии. — URL: http://rpsc. ru/docs/ustav_rpsc/.
Полный учебник церковнославянского языка
Уникальное издание «Полный учебник церковнославянского языка» с примерами из грамматики 1648 года — первая книга на русском языке, которая содержит исчерпывающее внутреннее описание церковнославянского языка, а также множество таблиц с примерами. Учебник написан без использования специальной филологической терминологии и предназначен для самого широкого круга читателей. Он будет незаменимым пособием для желающих во всей полноте понимать церковные книги и старинные русские источники, написанные с соблюдением правил церковнославянского языка.
Святое Евангелие.
Прямой перевод с церковнославянского
Первый прямой перевод старого русского Евангелия на современный русский язык, доносящий до нас то, как читали и понимали Священное Писание наши предки. Перевод был сделан с церковнославянского дораскольного Евангелия Московской печати 1651 года. В книгу вошли все четыре канонических Евангелия: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Для удобства, в книге приведено синодальное разбиение на главы и стихи, а также церковное деление на зачала. Двухцветная печать с киноварью. Предназначено для самого широкого круга читателей.
Понравился материал?
Лучшая благодарность за нашу работу — это подписаться на наши каналы в социальных сетях и поделиться ими со своими друзьями!