Что значит расстрелять время
Убить время
Смотреть что такое «Убить время» в других словарях:
убить время — убивать/убить время Заполнять ничем не занятое время каким либо случайным занятием; затрачивать время попусту. С сущ. со знач. лица, совокупности лиц или отвлеч. предмета: подросток, спутник, пассажир, группа… убивает время; убивать время чем?… … Учебный фразеологический словарь
ВРЕМЯ — Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я захотел объяснить спрашивающему нет, не знаю. Августин Блаженный Время движущееся подобие вечности. Платон Время выдумка смертных. Влодзимеж Завадский… … Сводная энциклопедия афоризмов
ВРЕМЯ — ВРЕМЯ, род. и дат. времени, временем, времени, мн. времена, времён, временам, ср. 1. только ед. Длительность бытия (филос.). Пространство и время основные формы бытия. || Эта форма бытия, измеряемая секундами, минутами, днями, годами, как мера… … Толковый словарь Ушакова
время — (не) жалеть времени • Neg, использование (не) оставлять времени • существование / создание, субъект (не) остаётся времени • существование / создание, субъект, продолжение (не) остаётся свободного времени • существование / создание, субъект,… … Глагольной сочетаемости непредметных имён
ВРЕМЯ — Времён очаковских и покорения Крыма. Книжн. Ирон. О чём л. очень давнем, давно минувшем. ШЗФ 2001, 45. /em> Из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». БМС 1998, 101. С незапамятных времён. Разг. Очень давно. БМС 1998, 101. Со времён царя Гороха.… … Большой словарь русских поговорок
Значение слова «расстрелять»
2. Подвергнуть расстрелу (во 2 знач.). — Если [Швабрин] попадется ко мне в руки, то я велю его судить в 24 часа, и мы расстреляем его на парапете крепости! Пушкин, Капитанская дочка. Его расстреляют без суда, без всяких формальностей. Куприн, Поединок.
3. Подвергнув сильному обстрелу, нанести серьезное поражение, уничтожить. Расстрелять вражеский корабль. □ В этот день в Петербурге была расстреляна мирная демонстрация рабочих, шедших к царю с петицией о своих нуждах. Пятьдесят лет первой русской революции.
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
РАССТРЕЛЯ’ТЬ, я́ю, я́ешь, сов. (к расстреливать). 1. кого-что. Осуществить по отношению к кому-н. высшую меру наказания, подвергнуть смертной казни путем расстрела. Вся наша страна, от малого до старого, ждет и требует одного: изменников и шпионов, продававших врагу нашу родину, расстрелять, как поганых псов! Вышинский (речь на процессе антисоветского «право-троцкистского блока»). Р. шпиона. 2. кого-что. Подвергнуть сильному обстрелу на короткой дистанции (воен.). Заманить в ущелье отряд противника и р. перекрестным огнем. 3. что. Израсходовать при стрельбе. Р. все патроны. 4. что. Частой стрельбой вызвать расширение канала ствола в оружии (воен. спец.). Р. револьвер.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
расстреля́ть
1. осуществить расстрел [1], уничтожить что-либо или кого-либо сильной стрельбой с короткой дистанции ◆ Расстрелять демонстрацию. ◆ Расстрелять танк. ◆ Киллер расстрелял директора около дома.
2. осуществить расстрел [2], казнить стрельбой ◆ Расстрелять шпиона. ◆ Когда наступила советская власть, его несколько раз пытались арестовать и даже расстрелять. Александр Никонов, «Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа — профессора механики»
3. о боеприпасах истратить, израсходовать ◆ Расстрелять весь боекомплект.
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: мазануть — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Как в Беларуси расстреливают людей. Взгляд изнутри.
Ранее был малый и куцый кусок интервью, это полная и оформленная версия.
Олег Алкаев — единственный человек на постсоветском пространстве, который не скрывает, что на протяжении 10 лет работал палачом. На его счету — более 130 казненных. Правда, собственноручно на курок он не нажал ни разу. Алкаев являлся руководителем расстрельной бригады. Откровения этого человека шокируют.
«Никто не отказывался работать в расстрельной бригаде»
— Олег, сколько человек входило в вашу бригаду?
— В мою команду входило 13 человек вместе со мной. Это оптимальное число людей, которое позволяло без проблем обеспечить процесс исполнения смертных приговоров. Одни люди выводили осужденного из камеры, другие осуществляли доставку в пункт исполнения приговора, третьи — расстреливали и захоранивали.
— Существовал дублирующий состав бригады на случай болезни кого-то из ваших подчиненных?
— Такая замена не предусматривалась. Всегда обходились своими силами.
— Как отбирали персонал для расстрельной бригады?
— При подборе персонала для спецподразделения образование или должность значения не имели. Набирали людей с устойчивой психикой, физически здоровых и не обремененных семейно-бытовыми проблемами. Как правило, все эти люди уже имели опыт общения с заключенными. В специальном обучении или подготовке никто не нуждался. Все обучение проводилось внутри подразделения. Психологов в команде тоже не было. Можно сказать, я заменял ребятам и психолога, и наставника. Исключение из спецгруппы производилось, как правило, либо по состоянию здоровья, либо в связи с уходом на пенсию.
— После такой работы никто из ваших подчиненных с ума не сошел?
— В психбольницу никто не попал. Имели место быть депрессия и незначительные нервные расстройства. Но это вполне нормальное состояние человека, который впервые столкнулся с расстрелами. Я тоже поначалу испытывал подобные ощущения. Потом прошло.
— Сотрудникам специальной группы разрешалось употребление алкоголя, но в разумных пределах и только после работы. Пьяниц в группе не держали.
— Кто-нибудь из вашей бригады уволился по собственному желанию?
— Как это ни покажется странным, случаев добровольного отказа от работы в расстрельной команде я не знаю. Поймите, человек ко всему привыкает. К такой работе тоже.
— Такая работа оплачивалась отдельно? Какой гонорар платили за расстрел?
— Естественно, что за внеурочную работу во внеурочное время полагалось дополнительное вознаграждение. Сумму вознаграждения я называть не буду, скажу только, что она была очень невелика.
— Почему вы согласились возглавить расстрельную команду?
— Мое руководство расстрельной командой началось одновременно с вступлением в должность начальника СИЗО. Инструкция позволяла отказаться от этой работы, но это расценили бы как проявление слабости, что поставило под сомнение мою способность вообще быть руководителем. Честно говоря, я не помню случаев добровольного отказа от руководства специальной группой. Я так же, как и все новички, поначалу испытывал стресс и другие негативные последствия этой работы. Но ситуация не позволяла поддаваться эмоциям и чувствам, поэтому уже в последующих процедурах я участвовал как вменяемый и адекватный руководитель команды. Первый стресс, как и все другие начинающие коллеги, снимал водкой. Потом научился обходиться без нее.
— Наверняка самым страшным для новичков был первый расстрел?
— Исполнение смертного приговора — не геройский поступок, а довольно отвратительное мероприятие и тем более зрелище. Все члены команды это понимали, хотя вслух об этом никто никогда не говорил. Первое участие в процессе смертной казни вызывает сильнейший стресс у любого нормального человека. Опытные сотрудники всегда поддерживали новичков, старались оградить от наиболее эмоциональных моментов. Но новички быстро научились абстрагироваться от всего происходящего, и вскоре им можно было поручать исполнение любых функций.
— Вы помните свой первый расстрел?
— В начале моей деятельности на посту руководителя расстрельной команды процедура исполнения приговора происходила в лесной местности. Людей привозили в лес, выводили из машины и расстреливали по одному. Машина с другими осужденными, ожидающими своей очереди, находилась в двух десятках метров от могилы. Представляете состояние осужденных? Позже мною было принято решение перенести процесс исполнения наказания в помещение. Это внешне выглядело более цивилизованно, хоть и увеличивало объем работы: нужно было упаковывать и грузить трупы, затем хоронить, тогда как в лесу приговоренные подходили к могиле на своих ногах.
— Где потом стали проводить в исполнение приговор?
— Место исполнения приговора определял руководитель группы в зависимости от обстоятельств. Специальная инструкция давала такое право. Приговор мог приводиться в действие или непосредственно в районе места захоронения осужденного, или в специальном помещении. Помещение, где производились расстрелы, представляло собой строение, замаскированное под объект хозяйственно-бытового назначения. Его месторасположение засекречено, и назвать я его не могу — так как, возможно, там до сих пор расстреливают приговоренных к смертной казни.
У приговоренных к смерти нет права на последнюю просьбу
— Олег, насколько я знаю, тела расстрелянных не отдают родственникам. Где хоронят смертников?
— По поводу места захоронения осужденных я не могу говорить. Это не моя тайна! Так предусмотрено белорусским законодательством, и нарушать его даже сейчас я не стану. Скажу лишь, что места захоронения безымянные. Никаких табличек, бугорков, веточек или других признаков захоронения мы не оставляли.
— Облегчить задачу с захоронением могла бы кремация. Почему в Белоруссии запрещено кремировать таких осужденных?
— Предложение по кремированию мне сделали в мае 1999 года. В то время я еще не знал, что оно скрывало двоякий смысл — изыскивались пути бесследного уничтожения политических противников правящей верхушки. Я выступил категорически против. Объяснил, что сотрудники крематория могут «расшифровать» членов расстрельной команды, что повредило бы нам. И со мной согласились.
— Все участники расстрельной бригады соблюдали конспирацию?
— Члены группы по исполнению смертных приговоров были хорошо законспирированы. Нам было запрещено даже обсуждать между собой тему исполнения смертных приговоров. Никто из наших близких не знал, чем мы занимаемся. Таким известием мы бы нанесли психологическую травму близким. Вряд ли человек способен спокойно воспринять известие, что его муж, брат, отец — палач. Не исключалась и возможность мести со стороны родственников казненных.
— Как начальнику СИЗО вам приходилось общаться с родственниками приговоренных к казни?
— Процедура общения с такими родственниками в моральном плане гораздо более стрессовая, чем сам процесс казни. Встречи с матерями преступников были для меня самым тяжелым испытанием. У женщин случались истерики, обмороки, люди задавали самые несуразные вопросы, выдвигали нелепые предложения. Приходилось терпеливо выслушивать. Например, мать одного осужденного предлагала мне деньги за имитацию расстрела. Просила указать место захоронения, чтобы успеть выкопать тело якобы расстрелянного сына, чтобы потом увезти его из страны. А вот другая женщина, которая не оправдывала сына, совершившего убийство милиционера, настаивала на расстреле его соучастников, которые были осуждены к пожизненному заключению. Инструкция запрещала мне каким-либо образом комментировать исполнение приговора. Я мог произносить только предусмотренные все той же инструкцией слова: «Убыл по приговору». Куда убыл и зачем — не пояснялось. Подобная информация порождала много слухов и домыслов. Бытовало мнение, что осужденных к смертной казни увозили в Россию на предприятия оборонного значения с очень вредным производством. Мы эту легенду не опровергали. Напротив, поддерживали эту версию в разговоре с родственниками осужденных. Конечно, верили не все, но большинство из них надеялись именно на такой исход дела.
— Каким образом совершалась смертная казнь?
— Только расстрел! Выстрел производился из пистолета с глушителем марки «6ПБ9». Из этого пистолета выстрел был наиболее приглушенным и не доносился до слуха других осужденных, ожидавших своей очереди.
— Перед тем как в человека выстрелят — он имеет право на последнюю просьбу? Например, выкурить сигарету.
— Я слышала, что приговоренные к смертной казни в ожидании оглашения приговора сходят с ума?
— Люди, ожидающие смертный приговор, постоянно находятся в высочайшем нервном напряжении. Это что-то вроде затяжного прыжка без парашюта, где есть слабая надежда на стог сена. Естественно, что во время исполнения приговора напряжение доходит до высших пределов человеческого организма. Стадию безумия определить сложно, но неадекватность и прострация наблюдаются практически у всех. Для осужденных характерны покорность и полное безволие. Трудно выделить что-то индивидуальное. На моей памяти лишь несколько человек перед исполнением приговора выглядели более-менее вменяемыми и осознавали, что с ними происходит. Это были верующие люди.
«Смертник ждет исполнения приговора каждый день»
— Говорят, что следователи Беларуси способны любого человека довести до приговора без особых улик и свидетелей?
— В отношении работы белорусских следователей вопрос поставлен не совсем корректно. Без улик невозможно доказать преступление. Другое дело — как добываются улики? В практике белорусского правосудия имели место случаи, когда улики подтасовывались, фальсифицировались или подбрасывались. Так было по делу витебского маньяка Михасевича, где посредством такого обращения с уликами были осуждены 13 невиновных человек. Причем один из них был расстрелян. Что касается возможностей оперативных аппаратов мест лишения свободы, следует отметить, что это очень сильные структуры, способные решать самые сложные оперативные задачи. В вопросах раскрытия преступлений оперативные аппараты мест лишения свободы руководствуются инициативными заданиями органов внутренних дел, прокуратуры, КГБ и другими инициаторами. Однако всегда существует угроза использования возможностей этого аппарата для решения задач, никаким образом не связанных с деятельностью органов внутренних дел и пенитенциарной системы. А именно как репрессивный аппарат. Так, например, в 2011 году оперативные подразделения системы ДИН МВД Беларуси использовались для дискредитации лидеров политических партий и движений, оказавшихся в местах лишения свободы. Жестоким репрессиям подверглись и подвергаются сейчас осужденные кандидаты в президенты Андрей Санников и Николай Статкевич, политзаключенные Дмитрий Дашкевич и Николай Автухович, а также многие другие, имевшие несчастье быть несогласными с итогами выборов президента Беларуси в декабре 2010 года.
— Вернемся к смертной казни. В каких камерах сидят смертники?
— Камеры смертников находятся в подвальном, изолированном от других камер блоке, доступ к которому ограничен. Камера рассчитана на двух человек. На дверях — дополнительное запирающее устройство, которое может открываться только с пульта дежурного по СИЗО. На прогулку осужденных к смертной казни не выводят. Двери в их камеру открываются только в присутствии дежурного по СИЗО и при усиленном наряде контролеров. Все выводы человека из камер производятся только по распоряжению начальника учреждения.
— Осужденному заранее объявляют дату его смерти?
— Человек, приговоренный к смертной казни, не знает даты исполнения приговора, поэтому он ждет ее каждый день. Об этой дате вообще никто не знает, кроме руководителя расстрельной команды, так как он ее и определяет. Происходит это так. После получения от президента указа об отказе в помиловании у руководителя согласно инструкции есть ровно месяц на приведение приговора в исполнение. Дата казни определятся в зависимости от разных условий. В том числе и погодных. Учитывались даже такие мелочи, как полученная смертником передача. Я всегда давал возможность доесть принесенные ему продукты. Осужденные это тоже знали и были неимоверно рады, когда получали передачу. Это гарантировало им несколько дней некоторого расслабления от ожидания смерти. Также никогда не исполнялись приговоры в выходные дни. И дело здесь не в гуманизме, а в опасности «расшифровки» членов команды перед сотрудниками СИЗО. Системный сбор одних и тех же сотрудников в дни отдыха и «привязка» их к выводу из камер смертников, вывозу их за пределы СИЗО не могли бы остаться незамеченными дежурными сменами.
— И все-таки когда наступает день приговора, как об этом объявляют осужденному? Как он себя ведет?
— Дату исполнения приговора ему не говорят до последнего. Но осужденный интуитивно чувствует ее приближение. Отсчет дням, приближающим его к смерти, он начинает вести практически сразу после подачи ходатайства о помиловании. Ведь он не знает, когда ходатайство будет рассмотрено. Неизвестность в отношении любого события приводит человека в удручающее состояние. А неизвестность в отношении вопроса жизни и смерти порождает моральные страдания, которые, как утверждают некоторые юристы, являются дополнительной мерой наказания, не предусмотренной приговором. Но когда в камеру смертника заходят в последний раз, он все понимает. Он чувствует приближение смерти по нашим шагам в коридоре и по интонации голосов. С этого момента он уже пребывает в другом измерении. Говорит и отвечает на вопросы автоматически, заученными фразами, абсолютно не понимая смысла сказанного. Оценить и передать словами состояние человека, который знает, что вскоре умрет насильственной смертью, невозможно, ибо еще никто не смог поделиться своими ощущениями в этот момент.
«Смертный приговор разрушает криминальное братство»
— Когда судья объявляет расстрельный приговор — это не значит, что приговор завтра приведут в исполнение. Затем следует ходатайство президенту о помиловании. Все обращаются с такой просьбой к президенту?
— Случаи отказа от ходатайства о помиловании имели место. Но это крайне редко. О помиловании не просили люди, которые совершили страшные преступления и сами осознавали бессмысленность такого ходатайства. Как правило, это были осужденные за изнасилование и убийство несовершеннолетних.
— Родственники осужденного до последнего борются за отмену приговора, а сами приговоренные к казни пытаются как-то оттягивать дату приговора?
— Конечно, на всех стадиях ожидания решения президента о помиловании продолжается борьба за жизнь осужденных. Как их самих, так и родственников. Адвокаты на этой стадии уже бессильны. Осужденные, как правило, «вспоминают» новые обстоятельства дела, позволяющие, по их мнению, смягчить их вину, либо вводят в дело новых фигурантов. Пишут зачастую явки с повинной по чужим преступлениям — в надежде, что откроется новое следствие и продлит ему жизнь. Случаи симуляции болезни бесполезны, потому что согласно инструкции любая медицинская помощь оказывается только в камере.
— Грубо говоря, человек после приговора начинает сдавать соучастников преступления?
— Смертный приговор разрушает «криминальное братство». И бывшие подельники, которым вынесли смертный приговор, зачастую начинают старательно рассказывать «правду» — естественно, приуменьшая свое участие в преступлении и до предела загружая содеянным остальных преступников. Но поскольку это «прозрение» происходит после вынесения приговора, то подобные признания уже не влияют на принятое судом решение и расцениваются как способ ухода от ответственности. Однако был случай, когда осужденный, заметив случайно на свидании мать своего соучастника, обратился ко мне и заявил, что берет всю вину на себя и просит расстрелять его одного. Я пообещал сделать все возможное и сказал, что его соучастник обязательно переживет его. В то время жить им оставалось всего несколько дней. Слово я сдержал. Расстреляны они были, конечно, оба. И в один день. Но соучастник действительно пережил подельника на 10-15 минут. Не знаю, доставило ли ему это удовлетворение, но перед казнью я ему об этом напомнил и сказал, что сделал все, что в моих силах. Он был, на мой взгляд, в относительном сознании. Во всяком случае, кивнул головой, подтверждая, что мои слова ему понятны.
— Вы часто беседовали с приговоренными к расстрелу? О чем они говорят, что просят, зная, что жить им осталось немного?
— По долгу службы мне приходилось часто встречаться со смертниками. Заявления от них поступали самые необычные. Я к этому относился спокойно. Каждый вправе спасать свою жизнь. Даже приговоренный к расстрелу. Одни давили на чувства своих родственников, требуя добиваться встречи с президентом или другими влиятельными лицами вплоть до Папы Римского. Кто-то писал письма близким, что скоро их заживо разберут на донорские органы. Такие заявления мы либо цензурировали, либо не отправляли, чтобы не причинять родителям излишних страданий.
— С вас брали подписку о неразглашении при поступлении на такую должность?
— Подписку о неразглашении служебной или государственной тайны любой сотрудник МВД дает при поступлении на службу. Я тоже подписывал такой документ — ведь я много лет проработал начальником СИЗО. Но я нарушил закон — потому что действующая власть сама допустила публикацию в СМИ моих показаний, которые проходили в уголовном деле под грифом «совершенно секретно». В этих публикациях меня назвали руководителем расстрельной команды. Также была описана деятельность возглавляемого мною подразделения, не подлежащая разглашению. После этого я был вынужден эмигрировать из страны. Оставаться там было небезопасно.
— Чем вы занимаетесь сейчас?
— Я уехал в Германию. Получил здесь жилье, прошел курсы по изучению немецкого языка и несколько лет жил на пособие. Потом начал осваивать наиболее приемлемые для меня профессии. Наконец я определился. Окончил курсы шоферов. Устроился водителем небольшого автобуса в берлинском туристическом агентстве «Русская почта». Кроме того, по вечерам я работаю в русском магазине на специальном агрегате по уборке помещения. У меня практически нет выходных. Чему я безмерно рад. В Германии почетен любой труд. И когда мои друзья и бывшие коллеги подсмеиваются надо мной, я им отвечаю так: «Моими конкурентами в трудоустройстве на мои рабочие места были и остаются по сей день два доцента и один профессор». И это не шутка.
— Если бы вам довелось прожить другую жизнь, в ней была бы смертная казнь?
— Знаете, если бы мне довелось прожить жизнь еще раз, я бы не стал в ней ничего менять. Иногда меня посещали мысли: стоило ли отдавать лучшие годы жизни общению с бандитами? Но когда я познакомился с политиками — вдруг ощутил себя счастливым человеком, так как понял, что ранее всю жизнь имел дело с порядочными людьми.
— Давайте представим, что завтра вам снова предложат вернуться к той самой должности палача, — согласились бы?
— К смертной казни я всегда относился как к необходимому злу. И сегодня мое мнение в отношении этого вида наказания мало изменилось. Поэтому сегодня я ни за что бы не согласился участвовать в расстрелах.
Интервью газете «Московский комсомолец». 2011 г.
Палач не знает роздыха,
Работа-то на воздухе,
Я проклял всё, к чему прикасаюсь. Никто не выпьет воду, которую пил я. Даже если будет умирать от голода, не съест хлеба, который ем я. Когда выхожу на рынок, хулиганы плюют на землю. Дети убегают, матерям становится страшно. Меня даже не захоронят вместе с другими подданными — у нас своё кладбище. Даже имён не напишут на чёрных надгробных камнях, для того чтобы не проклинали эти имена. Как кузнец куёт подковы, как он взмахивает своим молотом, также и я забираю чужие души, не мешкая, не смотря на чужие слёзы, так как я знаю, что у каждого в жизни есть свои обязанности. И это моя. Я — палач. До сегодняшнего дня я отрубил сотни голов, кидал петлю на шею. Видел плачущие и молящие глаза. Кто он, какое совершил преступление, грешен или нет — не знаю. Но получив приказ, отправляясь за жизнью, я молю только об одном: Боже, молю тебя! Лишь бы этот человек не был невиновен.
P.S. конечно, это не моё
приговор приводится в исполнение следующим образом:
конвойный выводит заключенного и ведет по коридору, из соседнего коридора по пути следования к ним пристраивается исполнитель и стреляет в затылок. все. никаких расстрельных команд не существует.
Черти уже разогрели отдельный котел
Продолжение поста «На минчанку завели уголовное дело за то, что она потребовала съехать с ее квартиры помощника прокурора»
Два года «домашней химии» дали минчанке за выселение из квартиры прокурора.
34-летнюю минчанку Ольгу Синелеву признали виновной в нарушений прав граждан. Она попросила съехать со съемной квартиры помощницу прокурора Алину Касьянчик, которая была гособвинителем по резонансным делам, связанным с политикой. Приговор суда — два года ограничения свободы без направления в исправительное учреждение.
Ранее Ольга судима не была, она сейчас в декретном отпуске.
Судили Ольгу Синелеву за нарушение равноправия граждан (ст. 190 УК). По данной статье обязательным является причинение существенного вреда правам, свободам и законным интересам гражданина, в том числе отказ от предоставления жилья. Процесс проходил в закрытом режиме, чтобы не оглашать публично данные потерпевшей.
Преступление против государства
Суд вынес приговор пьяному бесправнику, который насмерть сбил школьницу в Полоцке (Беларусь)
Напомним, трагедия произошла вечером 21 сентября прошлого года. Водитель Alfa Romeo при приближении к перекрестку решил обогнать ехавший перед ним автомобиль с включенным указателем левого поворота. При этом мужчина выехал на левую по ходу движения обочину и сбил находившихся там двух 14-летних девочек. Одна из них позднее скончалась в больнице. На момент происшествия парень был лишен прав и находился в состоянии алкогольного опьянения (1,19 промилле).
По данным следствия, машина, на которой ехал 26-летний парень, была неисправна. В авто была разгерметизирована рабочая тормозная система, о чем водитель знал. По результатам экспертных исследований, автомобиль непосредственно перед ДТП ехал со скоростью не менее 100 км/ч.
Суд приговорил обвиняемого к 7 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии в условиях общего режима. В течение пяти лет мужчина лишен права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами. С обвиняемого в счет возмещения морального вреда в пользу четырех потерпевших взыскано 130 тысяч белорусских рублей (
Приговор в законную силу не вступил и может быть обжалован и опротестован.
Приговор убийцам учительницы в Черикове встретили аплодисментами
47-летнюю учительницу Наталью Кострицу из Черикова убили дома, потом устроили пожар. Вскоре милиция поймала двоих братьев, которые когда-то учились в той же школе, где женщина работала. Те во всем сознались, рассказали о мотивах: пьяные мстили за непутевую сестру. Впоследствии на процессе прокурор предложил казнить обоих обвиняемых. Сегодня суд Могилевской области объявил решение.
Рано утром 10 апреля спасатели тушили частный дом в Черикове. Внутри нашли мертвую хозяйку — учителя-дефектолога местной школы. Женщина была вся изрезана. Преступление пытались скрыть с помощью огня. Позже выяснилось, что из дома еще пропали еда и компьютер
Позже имущество учительницы милиционеры нашли в доме, где жили двое братьев — 18-летний Станислав и 20-летний Илья Костевы. Когда-то они учились в той же школе, где работала Наталья, жили лишь бы как, имели судимость за кражу. Братья в тот же день признались в убийстве и, как смогли, объяснили, зачем это сделали.
СК тогда сообщал о некоторых результатах первых допросов. Парни рассказали: ранее учительница сообщила в милицию, что их старшая сестра плохо смотрит за своими детьми. (Дома учительницы и сестры — рядом.) В результате семью признали находящейся в социально опасном положении. Напившись, Костевы среди ночи отправились разбираться. Когда Наталья открыла дверь, женщину стали бить. Потом — резать. (Впоследствии эксперты насчитали больше 140 ножевых ранений.)
Сразу после убийства мы разговаривали со знакомыми Станислава и Ильи, пытаясь составить представление об этих жителях городка. Выходило, что парни «с особенностями», которые проявлялись с детства. (У них, кроме старшей сестры, есть еще старший брат.)
— У братьев был и клей по детству, и учет в милиции, — говорил бывший одноклассник Ильи. — Мама выпивала, поэтому дети часть жизни проводили в интернате.
Младшего, Стаса, знакомые описывают как не совсем адекватного человека: вел себя агрессивно, пьяным приходил в общежитие ПТУ, периодически отлеживался в психбольнице.
В итоге в суд дело отправилось с обвинениями в краже, грабеже, уничтожении имущества, убийстве с особой жестокостью (все в составе группы). Несмотря на внешний вид на снимках, Костевы в момент убийства были совершеннолетними — скидок на возраст не выходит.
Лукашенко об убийстве учительницы
В конце декабря, давая интервью главному редактору «Эха Москвы», Александр Лукашенко затронул тему смертной казни. Упомянул и чериковское дело:
— Два подонка убили свою учительницу за то, что она защитила двоих детишек их сестры. Сестра — никакая, асоциальный элемент. И потребовала изъять их из проблемной семьи. Она выполняла свою функцию, возложенную государством. Они ее резали ночь. Она просила, молила, и они ее в конце концов к утру добили. Каково? А если бы с твоими родственниками такое? Как меняется точка зрения. И ты все равно не имеешь права эту жизнь отнять. А кто дал им право отнимать жизнь?
Вчера братьям было дано право произнести последнее слово. Они попросили не убивать.
Старший Илья говорил, что, когда шел к учительнице, шел просто «поговорить». Остальное сделала водка.
Выездное заседание суда Могилевской области проходит по месту событий, в Черикове.
К началу последнего заседания в этом процессе коридор небольшого районного суда набит под завязку. Здесь родные, коллеги, знакомые учительницы. Есть и представители обвиняемых, но они не проявляют себя.
— Не поместимся! – переживает женщина в толпе.
Все хотят первыми слышать приговор — хоть через открытую дверь.
Станислав сидит в клетке сильно согнувшись — старается не попасть в объективы. Илья, наоборот, даже отвечает на вопросы. Да, раскаялся. Да, надеется избежать самого страшного. Да, понимает, что сделанное не изменить. Да, возможно, обратится к родным убитой с просьбой простить.
Вера Петровна, мама погибшей Натальи, незаметно сидит в толпе. Показывает распечатки из обвинительного заключения, тут описаны последние часы жизни ее дочери.
«…С 23:30 до 3:30, находясь в доме и на дворовой территории с целью убийства… из мести… с особой жестокостью… сознавая, что нанесением большого количества ударов причиняют особые страдания и желая того, а также смерти… на протяжении длительного времени неоднократно наносили удары потерпевшей руками, ногами, а затем взятыми в доме двумя ножами…»
— Она убегала, они догоняли, продолжали убивать, — уточняет Вера Петровна. — Представляете, пока это все происходило, они несколько раз выходили покурить, свет во всем доме включили — настолько спокойно себя вели.
Эксперты насчитали не менее 155 травматических воздействий на теле. Возможно, некоторые раны были нанесены после смерти.
— Горло ей перерезали уже мертвой, — говорит женщина. — На допросе жалели только, что не утопили тело.
В обвинении подробно перечислены травмы, которые нанесли братья. Простым языком — живого места там не было.
«Смерть наступила от геморрагического шока в результате комбинированной травмы колюще-режущими, режущими и тупыми предметами, сопровождавшейся колото-резаными ранениями грудной клетки и живота… резаными ранениями мягких тканей, множественными кровоподтеками на голове, грудной клетке, конечностях, оскольчатым переломом, кровоизлияниями в мягкие ткани головы и лица на всем протяжении…» — описание повреждений по всему телу от головы до ног занимает много места.
— Вычистили полностью холодильник, шкафы, забрали компьютер, бытовую технику. Все, что было, даже уксус унесли… Потом подожгли дом, открыли газ и несколько раз еще возвращались проверить, нормально ли горит.
По материалам дела, парни действовали так: собрали кучу одежды и принялись ее поджигать с помощью бумаги и спичек.
— После всего этого вернулись домой, сняли окровавленную одежду, сестра постирала — эти штаны и кофты потом висели во дворе, сушились… Сами отправились со спокойной душой спать, — говорит Вера Петровна.
Простить братьев она не может.
Примечательно, что в списке обвинений фигурирует также некая кража. Оказывается, утром, еще до задержания, пьяные братья успели украсть мобильник у местной лицеистки рядом с общежитием — попросили послушать музыку и просто забрали. Этот эпизод не имеет прямого отношения к произошедшему в доме учительницы, просто такая вот насыщенная у ребят жизнь.
Судья объявляет приговор: Илья и Станислав Костевы приговорены к смертной казни.
Люди в зале принимаются хлопать. Илья, подошедший вплотную к решетке, выглядит довольно спокойным, Станислав тихо плачет.
— Приговор понятен? — спрашивает судья.
Братья по очереди отчетливо подтверждают: все понятно. Стас уже справился со слезами.
Согласно решению суда обвиняемые также должны возместить потерпевшим (родным погибшей) моральный вред — в общей сложности 350 тысяч рублей.
Илья и Станислав Костевы приговорены к смертной казни.
Их помиловали и они теперь просто на пожизненном.
Обвиняемый в жестоком убийстве двух девушек в Бобруйске приговорен к расстрелу
Сегодня Могилевский областной суд на выездном заседании в Бобруйске вынес приговор по делу об убийстве двух девушек. Накануне прокурор и матери погибших предлагали казнить обвиняемого. Сам он факт убийства не отрицал, только сказал, что не собирался расчленять и прятать тела, как полагает обвинение. Попросил сохранить жизнь, «чтобы платить по искам».
20 июля прошлого года 26-летняя Олеся и 27-летняя Кристина вместе с 36-летним четырежды судимым Александром Осиповичем поехали из кафе на такси к нему домой. Все были пьяны.
Около 7 утра в милицию поступил звонок: девушки, запершись в ванной, кричали, что кто-то ломает дверь топором. (Потом выяснилось, что это был молоток.) Адрес назвать не смогли. Потом крик оборвался. Позже тела подруг нашли там же, в ванной; рядом с домом задержали хозяина квартиры. Его версию событий можно почитать здесь (в комментариях)
Суд длился с 4 декабря. Вчера гособвинение, матери погибших и защита окончательно озвучили свои позиции. Обвиняемый произнес последнее слово и заплакал: хотел бы вернуть тот вечер в кафе и все сделать иначе.
Сегодня 36-летний Александр Осипович признан виновным в убийстве двух человек, совершенном с особой жестокостью. Он приговорен к смертной казни. Приговор в законную силу не вступил и может быть обжалован.
Расстрелян второй «черный» риелтор из Могилева
Только вчера стало известно, что в этом месяце был казнен один из могилевских «черных» риелторов Семен Бережной. А уже сегодня прояснилась судьба и его подельника Игоря Гершанкова, также в июле прошлого года приговоренного к смертной казни. О том, что Гершанков был расстрелян, сообщает правозащитный центр «Весна». Ранее мать Гершанкова говорила правозащитнику Андрею Полуду, что уже месяц не получала от сына писем.
Сегодня утром женщина пыталась прояснить ситуацию в СИЗО №1 и Верховном суде. Днем в Могилевском областном суде мать Игоря Гершанкова получила подтверждение, что «приговор приведен в исполнение».
Казневое
Еще один смертный приговор в Беларуси привели в исполнение. Добро пожаловать в ад.
Без подробностей пишут, что жена после трагедии дважды пыталась свести счеты с жизнью, а с третьим ребенком до сих пор работаю психологи.
Не знаю как отнесутся противники смертной казни, но я восприняла эту новость, как бонус к празднику. Гори в аду!
Смертная казнь в Беларуси. Кого там расстреливают?
Осужденному завязывают повязкой глаза, чтобы он не ориентировался в пространстве, и уводят в соседнее, специально оборудованное помещение, где его уже ожидает исполнитель с пистолетом наготове. По сигналу исполнителя двое сотрудников перед специальным щитом-пулеуловителем опускают осужденного на колени, после чего исполнитель стреляет ему в затылок.
На референдуме 1996 года за существование смертной казни в Беларуси проголосовало 80,5% избирателей. Но как тогда, так и сегодня, этот вопрос является темой для обсуждений за круглыми столами, на международном уровне и на белорусских кухнях. Кто-то говорит о том, что белорусы уже изменили свое отношение к данной мере наказания. Кто-то, наоборот, утверждает, что большинство граждан до сих пор за существование данного вида наказания. Однако, как бы там ни было, Беларусь по-прежнему остается последней страной в Европе, где разрешена смертная казнь. Исключая, конечно, Россию, где на этот вид наказания введен мораторий.
Мы не будем указывать свое личное отношение к смертной казни. Наше дело лишь сухие факты: кого и за что. Также не будем описывать правозащитные тяжбы и указывать допущенные судебные ошибки. Потому что официально ни один расстрелянный в Беларуси до сих пор не был признан невиновным. И искажать эту информацию своими доводами мы не имеем права.
К сожалению, о преступниках, которые были расстреляны в 90-х и даже в начале 2000-х известно очень мало. У некоторых известно только преступление, но нет имени и фотографии, у других неизвестно даже преступление, а только имя и то, что приговор приведен в исполнение.
Два преступника ворвались в дом, убили пожилую женщину, ее невестку, а также 6-летнего мальчика. А затем подожгли дом, чтобы скрыть следы преступления.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
В поисках спиртного преступник вломился в дом в деревне Узноги (недалеко от Барановичей). В доме оказался 11-летний мальчик. Преступник жестоко избил мальчика, потом накинул на его голову полиэтиленовый пакет и сбросил вниз в подвал. Мальчик сильно ударился головой о бетонный пол, но остался жив. Тогда преступник запустил в него бочку, но промахнулся.
Тогда Михайлов спустился в подвал и ногами до смерти забил мальчика. А затем, уже мертвого ребенка, дважды ударил кирпичом по голове.
На следственных экспериментах преступник вел себя трусливо. Главное его требование состояло в том, чтобы никого из родных мальчика не было рядом — он боялся самосуда.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Игорь Миренков (27 лет)
В 1993 году Миренкова осудили за разбойное нападение и посадили на 3 года исправительных работ. Но, так как он был на хорошем счету у руководства, ему часто давали 3-дневные отпуска. Во время этих отпусков он совершал все новые преступления.
27 апреля 1994 года маньяка еще раз арестовали за кражу бензина. И на одном из допросов он признался в убийстве 6 детей. Дело было тут же засекречено. Рассекретили его лишь в 2007 году.
Миренков был помещен в одиночную камеру в Речице. Следственные эксперименты проводились под строжайшим секретом — власти боялись самосуда.
Игорь Миренков утверждал, что после совершения каждого преступления его охватывал страх. А на место смерти своей первой жертвы он приезжал три раза и плакал.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Статус: ПОМИЛОВАН ПРЕЗИДЕНТОМ
Антон Бондаренко (19 лет)
Антон Бондаренко незаконно вломился в частный дом вместе с несовершеннолетним подельником Воскобойниковым. Угрожая ножом он заставил хозяев дома открыть сейф, откуда забрал все ценные вещи. Воскобойников предположил, что подросток, который в тот момент также находился в доме, может сдать их милиции. Поэтому подельники его зарезали. Отметим, что удары ножами совершали оба преступника, но к расстрелу приговорили только Бондаренко, поскольку второй убийца на момент совершения преступления еще не был совершеннолетним.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Убийство, нанесение тяжких телесных повреждений, кража.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Одно из самых известных расстрельных дел, за расследование которого взялись правозащитники. Иван Фомин обвинялся в убийстве таксиста с особой жестокостью.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Андрей Юрчак (21 год)
Во время следствия он пояснил, что деньги украл для покупки нового автомобиля. Потому что родители деньги ему давать не хотели.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Виктор Зеневич (24 года)
Виктор нигде не учился и не работал. Ранее был трижды судим за кражи. А за два дня до убийства совершил хищение с Гродненской мебельной фабрики.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Андрей Блажевич (27 лет)
Тройное убийство. Ранее был судим.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Вместе с другим осужденным по данному делу, Александром Бурденко, организовал бандитскую группировку в составе 4 человек.
В 2002 году они совершили еще два убийства, убив водителей, которые перегоняли купленные в Прибалтике автомобили в Россию.
В 2003 году напали на семью валютчиков, которых в упор расстреляли из самодельного револьвера в подъезде. Но у жертв хватило сил, чтобы выбраться из подъезда и позвать на помощь. Всего же с весны 2002 до ноября 2003 года банда совершила 6 грабежей и разбойных нападений, десятки набегов на офисы и квартиры обеспеченных граждан Полоцкого региона и Брестской области. Все награбленное преступники сбывали в родном Полоцке. По подсчетам следователей таким образом они накопили около 130 миллионов рублей (по тем ценам). Все делили поровну.
Попалась банда по глупости. Бурденко зарегистрировал мобильный телефон, украденный у одного из перегонщиков авто, на свое имя. После этого милиция установила за ними слежку и вскоре задержала всю банду. Сами преступники догадывались о слежке и уликах, а потому активно сотрудничали со следствием.
Всего преступники были признаны виновными в более чем 30 преступлениях. Судья зачитывал приговор на протяжении 5 часов.
Другие члены банды: А.Бурденко приговорен к пожизненному заключению, Д.Игнатович к 18 годам, а С.Астафуров к 13 годам лишения свободы.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
В том же году инсценировал самоубийство своей любовницы, с которой они вместе работали. Ей был 31 год.
Сам Сергейчик во время суда признался в изнасиловании и убийстве еще 5 женщин и даже показал места совершения преступлений. Но из-за того, что тела он либо сжигал, либо бросал в реку, доказательств его вины обнаружить не удалось.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Юрий Курильский (28 лет)
Серийный убийца, насильник. Молодых симпатичных девушек приглашал покататься на своей старой советской черной «Волге». После этого вступал с ними в интимную связь и убивал. Факт изнасилования доказан не был.
Всего на Курильском числится 3 трупа. Один нашли в реке Ушача, второй был с перерезанным горлом, третью же девушку забил насмерть монтировкой. Одной из жертв было 16 лет.
Следствие выяснило, что перед смертью все три жертвы вступали в половой контакт с одним и тем же мужчиной. А главной его приметой стала как раз та самая черная «Волга», которых в районе убийств оказалось не так уж и много.
Убийца был женат, работал оператором на «Нафтане». Активно сотрудничал со следствием, ничего не скрывал. Судебная экспертиза признала его вменяемым. В своем заключительном слове он попросил прощения у родственников девушек, но когда ему зачитывался приговор — улыбался.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Павел Леной (27 лет)
До этого Леной уже дважды сидел за сексуальные действия в отношении несовершеннолетних. Первый раз его приговорили на 3 года заключения, но он вышел спустя 8 месяцев по амнистии. Затем, за изнасилование несовершеннолетнего он был осужден на 8 лет, но опять освободился через 4 года по условно-досрочному.
Примечательно, что убийца знал родителей мальчика, а возможно и самого ребенка. И даже учился в школе в одном классе с его дядей.
На суде Леной вел себя спокойно. Признал вину лишь частично, сказав, что не хотел убивать ребенка. После оглашения приговора осужденный задрожал и заплакал.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Сергей Морозов, Валерий Горбатый, Игорь Данченко
Сергей Морозов признан виновным в руководстве бандой, организации ее преступной деятельности.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Три убийства, два покушения на убийство, разбой, хулиганство
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Василий Юзепчук (30 лет)
Обвинен в убийстве 6 пенсионерок. До конца не признавал свою вину, а в конце заявил суду, что они расстреливают невиновного. Многие отмечали, что подсудимый не умеет читать и писать, и страдает легкой формой слабоумия.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Олег Гришковец (28 лет) и Андрей Бурдыко (29 лет)
Действуя в сговоре, осужденные организовали грабеж одной из квартир в Гродно. При этом они убили пенсионера (хозяина квартиры), а также его 34-летнюю невестку и 54-летнюю женщину, которая также находилась в это время в квартире. После этого они забрали ребенка, находившегося в квартире, часть имущества и все подожгли. Школьнику, в случае если он кому-нибудь проговорится, пригрозили смертью.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Вместе с двумя подельниками совершал вооруженные нападения на владельцев дорогостоящих автомобилей. В первую очередь их банду интересовали автомобили с небелорусской регистрацией. В случае, если водитель оказывал сопротивление, его убивали. На суде бандиты признались в совершении 4 убийств.
Игорь Мялик был приговорен к расстрелу еще в 2010 году, но письма перестали от него поступать лишь в 2012. Остальные члены банды: Александр Сычев — пожизненное заключение; Александр Козырев (лидер банды) — погиб, находясь в заключении.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Владислав Ковалёв и Дмитрий Коновалов (по 25 лет)
Признаны виновными в совершении террористического акта в минском метро на станции «Кастрычніцкая/Октябрьская». Терракт унес жизни 15 человек, еще более 200 человек пострадали.
Дмитрий Коновалов не подавал прошения президенту о помиловании. Оба осужденных расстреляны в марте 2012 года.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Смертные приговоры не выносились
Павел Селюн (23 года)
Убил свою жену и друга (ее любовника). После этого пробыл в квартире с телами убитых 3 дня. Затем расчленил труп мужчины и выбросил. Его отрезанную голову предварительно сварил и положил в рюкзак (предположительно, для дальнейшего отделения черепа). Позже, положив голову в рюкзак, он пошел выбрасывать расчлененное тело, но назад в квартиру вернуться не смог, так как захлопнулась дверь.
В Волковыске вместе с «грузом» в рюкзаке его задержал наряд милиции.
Причиной своего преступления Селюн назвал ревность. Процесс по делу был закрытым.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Александр Грунов (24 года)
Убил знакомую девушку, нанеся ей 102 ножевых ранения. Сделал он это из-за обидного слова, которым его обозвала девушка в компании людей и не извинилась.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Григорий Юзепчук (45 лет)
Интересно, что убитый им 22-летний заключенный отбывал также немалый тюремный срок — 18 лет за убийство родного дяди.
Кстати, Григорий является родственником расстрелянного в 2010 году Василия Юзепчука.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Эдуард Лыков (53 года)
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Сергей Иванов (21 год)
Ранее был неоднократно судим. Нигде не работал. Вырос в неблагополучной семье.
На своей страничке в социальной сети «ВКонтакте», куда жертва преступника заходила накануне ужасной гибели, она оставила последнее сообщение с фотографиями детей: «Хочу дочку и сыночка». А статус на ее странице гласил: «Жизнь прекрасна».
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Геннадий Яковицкий (49 лет)
Преступления: жестокое убийство сожительницы в состоянии сильного алкогольного опьянения. У пары в квартире были гости, которые вместе с хозяевами пили на протяжении двух дней. Убийство произошло, когда они ушли — предположительно по причине ревности. Экспертиза установила, что убийца нанёс 46 ударов кулаком. У убитой осталось два сына — 13 и 18 лет. Обвиняемый вину признал, но сказал, что чётко события того дня воспроизвести не может. Милицию на место преступления он вызвал самостоятельно.
Интересно, что в 1989 году суд уже приговаривал Яковицкого к расстрелу, но тогда Верховный суд изменил наказание на 15 лет лишения свободы.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Сергей Хмелевский (31 год)
Уже покидая место преступления он встретил другого жителя деревни. Из страха быть опознанным, он толкнул его в бетонную яму высотой более двух метров. При падении мужчина получил тяжелые травмы и скончался в больнице.
Изначально Хмелевского приговорили к пожизненному заключению, но позже суд пошел на уступки обвинению и заменил приговор на исключительную меру наказания.
Отягчающим обстоятельством послужило то, что Хмелевский был неоднократно судим за кражи, разбои, хулиганство, умышленное причинение тяжких телесных повреждений и прочее.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Сергей Остриков (33 года)
Отягчающим обстоятельством послужило то, что мужчина ранее уже отсидел срок за разбойное нападение. На суде осужденный вел себя хладнокровно, был неэмоционален. На вопрос о причине преступления Остриков лишь разводил руками и говорил, что такое у него в тот момент было состояние.
Преступник был женат и у него растет 3-летний ребенок.
Статус: ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
Кирилл Казачок (39 лет)
Следствие длилось более 9 месяцев. Судебные слушания проходили в закрытом режиме. Жена приговоренного заявила, что не хотела бы высшей меры наказания. Потому что это будет слишком легкая участь для ее супруга.
Алексей Михаленя (32 года)
Алексей Михаленя пришел в дом к брату и сестре пенсионерам по просьбе отца. По словам осужденного, на него напали первыми, а он лишь защищался. В какой-то момент он потерял над собой контроль и начал наносить большое количество ударов. Всего он нанес более 20 ударов кулаком, деревянной палкой и ножом по телу погибшего мужчины. От этих же ранений скончалась и женщина. Михаленю задержали уже на следующий день. В милиции он оформил явку с повинной.
Игорь Гершанков, Семен Бережной
Осужденные в составе преступной группы «черных риелторов» действовали в период с 2009 до 2015 года. Они уговаривали потерпевших продать свое имущество, а затем убивали их. Следствием было обнаружено 6 могил на кладбищах Могилева, а также еще 3 вырытые ямы для будущих жертв. Предположительно, часть жертв преступники закапывали еще живьем, когда те были в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Сами преступники до конца суда заявляли, что никого не убивали и свою вину не признали.
Следствие признало осужденных виновными в уничтожении официальных документов из личных побуждений, незаконных покупке, перевозке и хранении психотропов, незаконной предпринимательской деятельности, сопряженной с получением дохода в крупном размере. Их признали виновными также в особо крупном мошенничестве, совершенном повторно организованной группой, в приготовлении к разбою и в разбое в особо крупном размере, с причинением тяжкого телесного повреждения. В приготовлении к убийству и убийстве, совершенном с целью скрыть другое преступление, сопряженное с разбоем, совершенным группой лиц и лицом, ранее совершившим убийство.
Другие фигуранты дела получили следующие сроки: Татьяна Гершанкова (жена одного из осужденных к расстрелу) — 24 года тюрьмы, Борис Колесников — 22 года колонии строгого режима.
Вячеслав Сухарко и Александр Жильников
Алина Шульганова, 27-летняя воспитательница в детском садике, приревновала своего бывшего парня к его новой девушке. Желая избавиться от соперницы она заказала ее избиение у двух своих знакомых — Вячеслава Сухарко и Александра Жильникова. Однако они вместо обычных побоев убили как девушку, так и ее парня. Убитой девушке было 24 года, а ее парню — 32. Уже во время следствия выяснилось, что незадолго до двойного убийства подельники также убили 59-летнего мужчину в агрогородке Колодищи с целью наживы.
Во время первого судебного заседания в марте 2017 года двух преступников приговорили к пожизненному заключению. Однако, Верховный суд отменил приговор и отправил дело на доработку. В ходе второго суда преступники и были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. По словам прокурора, жертвы перед смертью испытывали сильную боль и страдания, поскольку им были нанесены множественные ножевые удары в жизненно-важные органы.
Сухарко и Жильников должны также выплатить семьям потерпевших по 220 тысяч белорусских рублей. Во время второго суда Сухарко, который имеет психические расстройства, сначала заявил судье, что требует приговорить его к расстрелу, а затем вел себя неадекватно, вследствие чего его удалили из зала суда. Второй подсудимый заявил, что не убивал, и виноват лишь в малодушии и равнодушии. До этого Жильников был ранее судим.
Что касается Алины Шульгановой, то ее приговорили к 12 годам лишения свободы и выплате компенсации в 40 тысяч белорусских рублей. В суде заявила, что не считает себя виновной. А главная ее ошибка в том, что узнав о двойном убийстве, она не пошла в милицию.
Приговор
23, 24 и 25 лет лишения свободы в колонии усиленного режима и конфискация имущества. Таков вердикт коллегии по уголовным делам Брестского областного суда в отношении троих молодых людей – убийц брестского таксиста, которые, как признался один из них, пошли на убийство, потому что «хотели все и сразу».
Потерпевшие, вероятно, обжалуют решение суда, так как после суда высказали несогласие с приговором, считая его слишком мягким. Они настаивали на исключительной мере наказания.
Гражданина ДНР приговорили к смертной казни за педофилию и убийство
Верховный суд самопровозглашенной Донецкой народной республики вынес смертный приговор мужчине, признанному виновным в изнасиловании и убийстве ребенка.
Об этом со ссылкой на пресс-службу суда сообщает «Донецкое агентство новостей».
«По совокупности преступлений подсудимому назначено наказание в виде исключительной меры — смертной казни с конфискацией всего имущества, являющегося личной собственностью осужденного», — сообщили в пресс-службе суда.
Отмечается, что мужчина был судим и ранее, в том числе за изнасилование несовершеннолетнего.
Смертная казнь, уточняет агентство, предусмотрена в ДНР за особо тяжкие преступления в качестве исключительной меры. Первый в истории ДНР смертный приговор был вынесен в декабре 2015 года: к казни за ряд тяжких преступлений, в том числе убийства, был приговорен Анатолий Якубенко.
Приговор чёрным риэлторам Могилёва. Видео.
Двух «черных риелторов» из Могилева приговорили к смертной казни.
Суд Могилевской области вынес приговор «черным риелторам», которые, по версии следствия, убивали людей, чтобы заполучить и перепродать их квартиры. Игоря Гершанкова и Семена Бережного суд приговорил к смерной казни.
Слушание резонансного дела проходило в Могилевском областном суде в открытом режиме. Семена Бережного, Игоря и Татьяну Гершанковых обвиняли в убийствах, похищении человека, а также мошенничестве, разбое, вымогательстве, хищении или уничтожении документов. Супругов обвиняли также в незаконном обороте наркотиков или психотропов (хранении без цели сбыта). Бориса Колесникова обвиняли в разбое, пособничестве при совершении убийства, пособничестве в похищении человека.
По данным следствия, злоумышленники действовали в 2009—2015 годах. Они убеждали собственников квартир продать имущество, а после этого расправлялись с ними. На кладбищах в Могилевской области было найдено шесть захоронений и еще три ямы, приготовленные для будущих жертв. Некоторых, как прозвучало в ходе судебного заседания, закапывали живьем: человек в это время спал под воздействием водки и клофелина.
Гособвинение запросило для обвиняемых Игоря Гершанкова и Семена Бережного высшую меру наказания — смертную казнь. Для Татьяны Гершанковой — 24 года тюрьмы, для Бориса Колесникова — 22 года строгого режима. В последнем слове каждый из фигурантов дела настаивал на том, что никого не убивал.
Суд поддержал обвинение. Игоря Гершанкова и Семена Бережного приговорили к смертной казни. Их имущество будет конфисковано.
Житель Наровли приговорен к расстрелу за убийство двух пенсионеров — брата и сестры
17 марта Гомельский областной суд приговорил 32-летнего жителя Наровли к исключительной мере наказания — смертной казни. Об этом сообщает пресс-секретарь областного суда Ольга Барсукова.
Мужчина признан виновным в умышленном противоправном лишении жизни (убийстве) двух лиц, совершенном с особой жестокостью, лицом, ранее совершившим убийство.
«На основании п.п.1,6,16 ч.2 ст. 139 УК Республики Беларусь обвиняемому М. назначена исключительная мера наказания — смертная казнь — расстрел», — говорится в постановлении.
Судом постановлено взыскать с обвиняемого в пользу потерпевшей материальное возмещение морального вреда в сумме 50 тысяч рублей.
Приговор не вступил в законную силу, может быть обжалован и опротестован в установленном законом порядке.
Первое убийство он совершил, когда ему еще не было 18 лет. Получил срок, отсидел и вышел на свободу. Затем совершил кражу и получил еще одну судимость. Подсудимый частично признал вину: по его словам он пришел к пенсионерам за ножницами, чтобы постричь отца, но сосед якобы напал на него.
Смертная казнь в РБ глазами очевидца
Двадцать девятого декабря 1996 года в СИЗО внезапно прибыл только что назначенный начальником КИН МВД Республики Беларусь Хомлюк. Он передал мне устное распоряжение тогдашнего руководителя МВД Агольца о том, чтобы я до наступления нового года расстрелял группу лиц, осужденных к смертной казни, которым президент отказа в помиловании. В связи с этим мне нужно было срочно получить в Верховном суде необходимые документы и доложить о готовности специальной группы министру, естественно, через Хомлюка.
Через час я был уже в Верховном суде, где получил объемистый пакет с документами, на котором стоял гриф «совершенно секретно». Прибыв в СИЗО, я вскрыл пакет и обнаружил пять Указов президента в отношении пяти лиц, осужденных к смертной казни. Я, как положено, зарегистрировал документы в специальном хранящемся у меня журнале и пригласил к себе на совещание некоторых членов специальной группы, потому что не знал, что мне делать дальше. Прибывшим коллегам я объяснил сложившуюся ситуацию и попросил их обеспечить техническую готовность мероприятия к завтрашнему дню. Мои сотрудники заверили меня, что все будет готово и пошли выполнять полученное задание. Я оповестил о готовящемся мероприятии прокурора и других участников «расстрельного» процесса, после чего позвонил Хомлюку и доложил о готовности группы провести «спецмероприятие» в ночь с тридцатого на тридцать первое декабря. При этом я поинтересовался, к чему такая спешка? Хомлюк сказал мне, что среди этих осужденных есть один негодяй, совершивший убийство дочери и внука одного высокопоставленного сотрудника МВД, который якобы обратился к министру с просьбой лично присутствовать при расстреле убийцы, однако Аголец ему в этом отказал, но пообещал, что до Нового года этот осужденный не доживет.
Фамилия этого осужденного была Невейко. Я поднял его личное дело и прочёл приговор. Действительно, это была конченая мразь. Он жил на одной лестничной площадке с сотрудником МВД. Был вхож в его семью. Пользовался по доверенности личным автомобилем этого сотрудника, который, в конце концов, продал, инсценировав его угон. Будучи вне подозрений, продолжал общаться с соседями, выражая им сочувствие и активно «помогая» в поиске «угнанной» машины. Однако этого ему показалось мало, и он с целью ограбления проникает в квартиру соседа. Будучи застигнутым врасплох внезапно вернувшейся домой дочерью сотрудника МВД, он убивает её ножом, а малолетнему ребенку разбивает голову.
Забрав деньги и ценные вещи, уходит, однако через время возвращается и забирает ещё и импортный магнитофон. Опять он остается вне подозрений, опять выражает соболезнование убитым горем родителям и опять активно участвует в «розыске» преступников. Уверенный в своей безнаказанности, Невейко, как и все преступники, которым долгое время «фартило», потерял осторожность и начал сбывать похищенные им вещи. В одном из комиссионных магазинов и был обнаружен магнитофон, пропавший из квартиры сотрудника МВД. Так и вычислили Невейко. При обыске его квартиры были обнаружены и другие вещи, похищенные им у соседей. Дальнейшее, как говорится, было делом техники. Вина Невейко в совершенных им тяжких преступлениях была полностью доказана, да он и сам не отрицал её. Однако в содеянном не раскаивался. Сокрушался только, что допустил «промашку» с магнитофоном. Не менее «достойными» были и остальные члены «команды», которой, вместе с Невейко, предстояло принять определенную им судом суровую кару.
Наступило тридцатое декабря. С самого утра я не находил себе места. Кое-как справившись с текущими делами, я вновь пригласил к себе нескольких «ветеранов» группы и попросил их в мельчайших деталях рассказать мне весь процесс исполнения приговора — от вывода заключенных из камеры до захоронения тел расстрелянных. Они вновь разъяснили мне в принципе несложный механизм казни, но я ничего не соображал. Я никак не мог уяснить свою роль в этом отлаженном механизме, предназначенном для лишения жизни людей. Наконец, оставив в кабинете одного сотрудника, с которым у меня сложились наиболее доверительные отношения, я напрямую спросил его: что конкретно должен делать я, где должен находиться и какие слова говорить? Сотрудник понял моё состояние и сказал, что постарается все время находиться рядом со мной и координировать мои действия. А вообще весь «процесс» начинается с команды начальника дежурному офицеру о выдаче конвою осужденных, которые должны быть казнены. С этого момента члены специальной группы, они же конвой, приступают к своей работе. Дальше все происходит по годами отработанной схеме. Так что в целом никаких проблем быть не должно.
И все же лично для меня проблема была, и проблема не простая. Она заключалась в том, что процедура исполнения смертных приговоров, рассказанная мне «ветеранами», довольно сильно отличалась от той, которая была описана в инструкции. И хотя инструкция допускала инициативу в выборе вариантов исполнения наказания, примитивизм нашей процедуры лишения жизни поразил даже моё воображение.
С наступлением темноты мне доложили, что специальная группа готова к выполнению задания. Я, прикрепив к поясу кобуру с заряженным «расстрельным» пистолетом, прибыл в пункт сбора личного состава группы, и наш «караван», состоящий из трех машин, тронулся в путь. Я не ориентировался в маршруте, особенно когда машины вышли за пределы городской черты. Теоретически я знал, где расположено место, к которому мы ехали, но самостоятельно я его не нашёл бы никогда. Неожиданно все водители одновременно выключили фары и в полной темноте аккуратно съехали с трассы на какую-то лесную дорогу. Так, с выключенными фарами мы минут через десять приехали на небольшую лесную поляну. Я никого ни о чем не спрашивал, и, стараясь не мешать членам группы, отошёл в сторону и наблюдал за их действиями. Из одной машины мои сотрудники вытащили несколько больших кусков брезента и шанцевый инструмент. Я понял, что сейчас они будут копать яму. Стоял сильный мороз. Я подумал, что, видимо, придется разводить костер для отогрева земли и даже обрадовался этому, так как приехал в лес в летних туфлях и уже порядком замерз. Однако все произошло иначе. Один сотрудник взял лопату и подошел к одному из нескольких припорошенных снегом малоприметных холмиков, каких бывает полно в любой лесистой местности и на которые никто не обращает внимание. Он разворошил его, и я увидел, что холмик состоит из уплотненной опавшей листвы, довольно толстым слоем укрывавшей землю. Земля под листвой была мягкая, и группа приступила к работе. Прежде всего вокруг прикрытого листвой места был аккуратно разложен брезент. На него были сброшены прикрывавшие землю листья, а затем посыпалась извлекаемая из ямы земля. Место работы освещалось карманным фонариком. Фонарик был прикреплен к длинному острому металлическому стержню. Стержень легко втыкался и в дерево, и в землю, и не было необходимости держать фонарик в руках. Когда яма углубилась, в неё опустили лестницу. По лестнице спускались и поднимались «копальщики». Примерно через два с половиной часа яма была готова. Я заглянул внутрь. Яма была очень глубокая и книзу сильно расширялась. По краям ямы, чтобы она не обсыпалась, были уложены доски. Закончив работу, члены группы во главе со мной на двух автомобилях вернулись в СИЗО. Еще двое сотрудников с автомобилем были оставлены в лесу для охраны «объекта». Было около одиннадцати часов вечера, когда я подписал распоряжение дежурному офицеру о выдаче конвою группы лиц, приговоренных к смертной казни. К этому времени в СИЗО прибыли представитель МВД, прокурор и врач. Врач остался у меня в кабинете, а я вместе с прокурором и представителем МВД прошел в дежурную часть. Там в соответствии с существовавшими в то время правилами не было никого, кроме дежурного офицера. Все штатные сотрудники на период погрузки осужденных в машину были временно отстранены от несения службы и находились в изолированной комнате. Это были требования конспирации. Никто, кроме дежурного по СИЗО, не имел права видеть членов специальной группы. Мы втроем заняли места за одним из столов, имевшихся в дежурной части, и стали ждать доставки осужденных.
Ждать пришлось недолго. Через подземный переход сотрудники специальной группы стали по одному приводить осужденных. Они были одеты в полосатые «робы» и обуты в войлочные тапочки. Руки их были связаны сзади. Они тряслись то ли от холода, то ли от страха, а их безумные глаза излучали такой неподдельный ужас, что смотреть на них было невозможно. Мне показалось, что их состояние передалось и мне. Как будто не их, а меня должны были вскоре лишить жизни. Тем не менее распускать «сопли» я не имел права, по крайней мере, внешне, так как начиналась бюрократическая часть смертельного делопроизводства, и я был его непосредственным участником. Кое-как я взял себя в руки и, уставившись взглядом в стол, с умным видом перебирал какие-то бумаги. Начался процесс ознакомления осужденных с решением президента. Прокурор привычно уточнял анкетные данные стоящего перед нами человека, затем так же привычно объявлял об отказе в помиловании и смотрел на меня. Я понимал, что должен что-то сказать, подать какую-то команду, но, ошарашенный всем происходящим, лишь что-то «мямлил» в полголоса и неопределенно махал рукой конвою. Благо, что мои сотрудники хорошо знали своё дело и абсолютно не нуждались в моих командах.
Наконец все осужденные были ознакомлены с президентскими решениями и усажены в машину. Они сидели на полу в затылок друг другу, их ноги были широко раздвинуты и образовывали «ёлочку». Такая рассадка полностью исключала любую попытку встать на ноги, или оказать какое-либо сопротивление.
Итак, пуля вошла в затылок. Вверх ударила тугая струя крови. В ночной тишине раздался жуткий протяжный стон, и все стихло. Только журчала стекающая в яму кровь. Подошел доктор, потрогал пульс и сказал, что осужденный мертв. Сотрудник, продолжавший держать в руках конец веревки, вновь потянул за неё, и тело казненного упало в яму. Так я увидел второе назначение веревки.
Сразу же подвели следующего приговоренного, и процедура повторилась заново. Вспышка фонаря, шипение пистолета, фонтан крови, стон и шлепок упавшего в яму тела.
Последним расстреляли Невейко. Я полагал, что это случайность, но оказалось, что всё было сделано умышленно. Члены «расстрельной» команды, узнав о злодеяниях этого преступника, проявили своеобразную «ментовскую солидарность». Зная о том, что страх ожидания смерти ужаснее самой смерти, они специально посадили его в машину первым, следовательно, умереть он должен был последним. Что и произошло в действительности. Естественно, находясь в десяти метрах от места казни, он слышал и хлопки выстрелов, и стоны расстреливаемых. Что творилось в его душе в этот момент, не знает никто, но то, что это были самые страшные минуты его жизни, не вызывало у меня никакого сомнения. Странно, но даже в таком, казалось бы абсолютно равноправном мероприятии, как исполнение смертного приговора, нашлось место и для предоставления приговоренному некоторых льгот в виде права быть расстрелянным первым.
Экзекуция закончилась. Яму быстро закопали. Стряхнули с брезента остатки земли, утрамбовали почву, затем присыпали яму листвой и припорошили снегом. Замели так же следы людей и машин. В общем, на поляне был восстановлен первоначальный вид дикой природы. И никакому, даже самому искушенному «следопыту», никогда не пришло бы в голову, что всего час назад эти деревья и кустарники были свидетелями кровавой и жестокой сцены, когда одни люди хладнокровно отнимают жизнь у других.
Это был переломный момент в моей биографии. Появилось желание все бросить и больше никогда не участвовать в мероприятиях подобного рода.
Но расставаться со службой мне так же не хотелось, ведь это был единственный источник моего существования. Да и должность начальника СИЗО меня вполне устраивала. Отказ от руководства специальной группой теоретически был возможен, но я знал, что практически это влечет за собой освобождение и от должности начальника учреждения. Короче, получался замкнутый круг. И выход был только один: повернуть процесс исполнения смертных приговоров в более-менее «цивилизованное» русло, если это слово вообще приемлемо для такого рода деятельности.
Кое-что мне сделать удалось. Исполнение смертных приговоров стало производиться в «крытом» варианте, то есть в помещении и при отсутствии остальных осужденных. Я не знаю, насколько это облегчило страдания «смертников», но по крайней мере внешне процедура стала выглядеть более гуманной, ибо с момента объявления осужденному об отказе в его помиловании до расстрела проходило не более одной минуты. Кроме того, по согласованию с Прокуратурой республики им разрешили получать продуктовые передачи, что раньше было запрещено. Вот, в общем-то, и все мои «гуманные» акции в отношении самой сложной категории осужденных, содержавшихся когда-либо в Следственном изоляторе. Я понимаю, что ни колбаса, ни сало не заменят человеку даже минуты жизни, но не надо забывать и то, о каких людях идет речь, и что права на жизнь они лишены все-таки за дела, также далеко не гуманные.
Олег Алкаев, «Расстрельная команда».