Что значит провинциальный дворянин

Раздел 4. Провинциальное дворянство

В XVII столетии (при Алексее Тишайшем) нравы были очень простыми в вотчинах и поместьях. Князь М.Щербатов отмечает, что тогда бояре и дворяне жили уединенно, все не­обходимое для жизни производилось в вотчинах, открытых столов не держали; к тому же религиозное воспитание, «хотя иногда делало иных суеверными, но влагало страх закона божия, который утверждался в сердцах их ежедневною до­машнею божественною службою» (189, 68). Уединенная жизнь заставляла читать «Священное писание», тем более что скуку нельзя было устранить чтением увеселительных книг (их про­сто не было). Управление деревенским хозяйством требовало знания законов государства и приказных дел, что в ряде слу­чаев приводило к необходимости заниматься судебными дела­ми, часто оказывавшихся сутяжными.

В Малороссии действовала некая богатая женщина Базилевская, прозванная Базилихой; она выступала одновременно в роли покровительницы и любовницы разбойника Гаркуцы. Когда ею было накоплено огромное количество награб­ленных Гаркуцей драгоценностей, она отдала его в руки полиции. Его наказали кнутом, заклеймили и сослали на ка­торгу; Базилиха же все это состояние оставила своему сыну Петру, считавшемуся сыном Гаркуцы. Этот Петр Базилевс-кий женился на Грессер, племяннице фельдмаршала князя Трубецкого, бывшего министра двора при Николае I. После женитьбы Базилевский получил звание камергера, однако после того, как возмущенные его жестокостью крепостные связали и выпороли его, он вынужден был в 1849 году вы­ехать за границу. И таких примеров можно привести доста­точно много, все они прекрасно характеризуют нравы тог­дашнего дворянства.

Однако подлинным оживлением провинциальной жизни дворянство обязано закону о дворянской вольности 1762 г., наполнившему провинцию дворянством, и закону о дворянс­ком обществе 1775 г., организовавшему провинциальное дво­рянство в дворянские общества для управления губернскими делами[9]. Вместе с тем, пустота провинции в первой половине того столетия, отсутствие контакта с людьми своего круга, невозможность жить интересами дворянского общества нало­жили отпечаток на психологию и нравы помещика. По харак­теристике М.Богословского: «Они убивали в характерах об­щительность и действовали в противоположность службе, раз­вивавшей в дворянском кругу товарищеские чувства и отно­шения. Одинокие и редкие обитатели усадеб, свободные от службы, дичали, и наряду с чертами радушия и гостеприим­ства, свойственными вообще славянской натуре и широко рас­пространенными в русском дворянстве XVIII в., складывался также особый тип угрюмого и нелюдимого помещика, замкнув­шегося в своей усадьбе, никуда не выезжавшего и никого к себе не принимавшего, погруженного исключительно в мел­кие интересы и дрязги своего крепостного люда и заботы о борзых и гончих сворах» (25, кн. VI, 31-32).

«В них всеми доступными художественными средствами сози­далась празднично гостеприимная атмосфера. Разнообразные по форме и отделке парадные помещения объединялись, подо­бно «золотым» комнатам демидовского дома, в великолепные анфилады, в которых было не столько удобно жить, сколько общаться» (222, 59). Парадный интерьер был сконструирован так, чтобы в его пространстве разворачивалось действо: обеды и балы, приемы и беседы, чтение книг и музицирование, на­слаждение произведениями искусства и игра в карты. В дворян­ских поместьях наряду с этим создавались и парковые пейзажи; ведь парковый пейзаж, являясь неотъемлемой частью усадьбы, воспитывал у дворянина эстетический вкус благодаря поэтичес­кому опыту созерцания и переживания природы. Сам парк вы­ступает уже в качестве необходимого условия достойного чело­веческого существования: ежедневная прогулка по парку вошла в дворянский быт не только деревни, но и города. И не случайно тогда в Петербурге называли Москву «большой деревней» и многие в ту пору стремились жить на лоне природы.

Действительно, в конце екатерининского «златого века» воз­ник такой социокультурный феномен, как дворянская усадьба, связанный с новой тенденцией в общественной жизни. Наряду с гражданскими мотивами в произведениях творцов блестящей формирующейся русской национальной культуры все более настойчиво повторяется идея ухода от государственной, общес­твенной деятельности, неверие в ее плодотворность. В стихах Державина, Капниста, Львова, в живописи Боровиковского кристаллизуется образ человека, отвергнувшего суету и нравы столичной жизни, обитающего в своей усадьбе в кругу семьи, друзей, любимого крестьянина, к которым он относится отечес­ки. Такая жизнь дает физическое и нравственное здоровье, душевный покой; дни наполнены простыми «естественными» радостями бытия. В стихах Державина поэтизируется приро­да, самые обычные дела (еда, сон); переосмысливается поня­тие богатства, которое состоит отнюдь не в «сокровищах»:

Могу поесть, попить;

Подчас и не бессилен

С Миленой пошалить».

Созданный им поэтический образ человека, живущего ес­тественной и счастливой жизнью, противопоставляется сует­ным нравам вельмож, придворных и откупщиков. В посла­нии В.В.Капнисту с истинно державинской поэтической сме­лостью светское общество названо чернью: «Умей презреть и ты златую, злословну, площадную чернь». В другом посла­нии (Львову) Державин вкладывает в уста друга програм­мный афоризм: «Ужель тебе то не известно, (Что ослеплен­ным жизнью дворской) Природа самая мертва?» Уход в уса­дебную жизнь в кругу семьи и друзей, противопоставление ее «жизни дворской», где «природа самая мертва», привели к появлению таких культурных гнезд дворянства, как Никольское-Черенчицы Львова, Премухино А.Бакунина, близ Торж­ка, Обуховка Капниста на реке Псел, возле Миргорода, Званка Державна на реке Волхов.

В 30-х годах прошлого столетия А.Пушкин охватил это основное противоречие в описании подмосковных дворянских усадеб: «Подмосковные деревни также пусты и печальны. Роговая музыка не гремит в рощах Свирлова и Останкина; плошки и цветные фонари не освещают английских дорожек, ныне заросших травою, а бывало уставленных миртовым и померанцевыми деревьями. Пыльные кулисы домашнего те­атра тлеют в зале, оставленной после последнего представле­ния французской комедии. Барский дом дряхлеет. Обеды даются уже не хлебосолами старинного покроя, в день хозяй­ских именин или в угоду веселых обжор, в честь вельможи, удалившегося от двора, но обществом игроков, задумавших обобрать, наверное, юношу, вышедшего из-под опеки, или саратовского откупщика» (218, 530).

И тем не менее образованных людей среди провинциаль­ного дворянства было немного, большинство из них отлича­лось полудикими нравами. В одном из писем Марты Виль-мот, датированном 14 июня 1806 года, говорится: «Баронессе Прайзер волею несчастных обстоятельств пришлось служить гувернанткой в двух или трех семьях. Только что она отказа­лась в одной из них от места из-за плохого обращения и из-за отвратительного поведения хозяев, чему ей приходилось быть свидетельницей (между прочим, эта семья пользуется чрезвы­чайным уважением в округе). Я не хочу портить этими сцена­ми свой дневник; но вот один пример. В первый день, как приехала баронесса, хозяин дома, к ее ужасу, позвал горнич­ную и развлекался тем, что приказал этой женщине ловить на нем блох, которых по воскресеньям ищут друг у друга в голо­ве нищие ирландские дети, и эта картина часто потом повто­рялась. Баронессу считали капризной, потому что в подобных случаях она спешила уйти в свою комнату» (98, 394).

А разве это не относится к полудиким нравам, когда у мно­гих помещиков была страсть к свиньям. С.Т.Аксаков в своей автобиографической повести «Детские годы Багрова-внука» вспоминает помещика Дурасова, который хвастался своими заведениями: «Да у меня и свиньи такие есть, каких здесь не видывали; я их привез в горнице на колесах из Англии. У них теперь особый дом. Я всякий день раза по два у них бываю».

В XVIII столетии крепостной человек был ревизской ду­шой, неполноправным государственным лицом, однако в гла­зах дворян и других сословий он был, по выражению князя М.Щербатова,» рабом. Отсюда и хамские нравы в отношении помещиков к крепостным крестьянам, сохранившееся и в XIX веке. И дворяне же этого века (разумеется, некоторые из них) приходили к мысли о ненужности крепостного права, ведуще­го к величайшей испорченности нравов и помещиков, и крепос­тных. Так, в представлении братьев Николая и Сергея Турге­невых хамами являются те, кто ест выращенный крестьянами хлеб и попирает их же достоинство. В начале 1818 г. Николай писал Сергею: «Наш образ мыслей, основанный на любви к Отечеству,- на любви к справедливости и чистой совести, не может, конечно, нравиться хамам и хаменкам. Презрение, воз­можное их уничтожение может быть только нашим ответом. Все эти хамы, пресмыкаясь в подлости и потворстве, переме­нив тысячу раз свой образ мыслей, погрязнут, наконец, в пыли, прейдут заклейменные печатью отвержения от собратства лю­дей честных, но истина останется истиною, патриотизм оста­нется священным идеалом людей благородных» (229, 249). Тур­геневское понимание хамства, весьма оригинальное для того времени, быстро было подхвачено в декабристских кругах, меч­тавших установить в России республиканскую форму правления.

В качестве другого примера А.И.Кошелев приводит дея­ния помещика Ч., бывшего майора, пользовавшегося уваже­нием среди дворян, но жестокого в обращении с крестьянами и дворовыми. Сам по себе он не был злым человеком, его жестокость проистекает от стремления научить своих крепостных порядочной жизни, это он считал своим священным дол­гом. «Майор Ч., как старый военный служака, особенно лю­бил военную выправку, и у него крестьяне и дворовые люди являлись все с солдатскими манерами. Жаловаться на поме­щика никто не смел, и житье людям было ужасное. Так, при земляных работах, чтобы работники не могли ложиться для отдыха, Ч-ов надевал на них особого устройства рогатки, в которых они и работали. За неисправности сажал людей в башню и кормил их селедками, не давая им при этом пить. Если кто из людей бежал, то пойманного приковывал цепью к столбу. Брань, ругательства и сечение крестьян производи­лось ежедневно» (234, 81). Такие случаи отнюдь не были еди­ничными в данном уезде, они типичны для всего провинциаль­ного дворянства и весьма ярко характеризуют его жестокие нравы, что потом и откликнулось в еще большей жестокости крестьян по отношению к дворянам в революцию 1917 года.

Провинциальный дворянин, привыкший жить на всем гото­вом, оказался не подготовленным к обострившейся экономи­ческой борьбе, которая развернулась в России после отмены крепостного права. Многие дворяне были выбиты из наезжен­ной колеи привычного образа жизни; чтобы выжить в новых условиях, они хлынули в Петербург и заняли все возможные места в его структуре. С.Чериковер в своей интересной книге «Петербург» пишет: «Они теперь накинулись на канцелярии, департаменты, на всякие должности в главных управлениях, в банках, и акционерных обществах. Мало-помалу они обосновались здесь. и живут, всюду бросаясь в глаза, составляя значительную часть населения Петербурга (8,9%). Из их среды выбираются члены Государственного Совета, минист­ры, главноначальствующие, директора департаментов; ими заняты все выдающиеся должности при Дворе, они поставля­ют дипломатов за границу и высших чиновников в провин­цию; их представители наполняют гвардейские полки, флот и привилегированные высшие и средние учебные заведения Петербурга» (305, 90-91). Одни из них тянулись ко двору императора, им был присущ снобизм и замыкание в своем узком кругу, другие постепенно освобождались от сословных предрассудков и порочных нравов, общались с неродовитой интеллигенцией, в общении с представителями других слоев и классов были просты, деликатны и безыскусственны.

Дата добавления: 2015-04-04 ; просмотров: 12 ; Нарушение авторских прав

Источник

Что значит провинциальный дворянин

Рубрики

Наша Среда online

Вы можете следить за материалами в соц.сетях либо получать их по почте.

О нас

NashaSreda.ru

Сетевое издание «Наша Среда online» зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) 21.07.2016 за номером Эл № ФС77-66540.
Учредитель: Коноплев В.В.
Главный редактор: Олюнина В.А
Адрес электронной почты редакции: mail_nashasreda @ mail.ru
Телефон редакции: +7 (926) 994 7013
Отдельные публикации могут содержать информацию, не предназначенную для пользователей до 16 лет.

При цитировании и перепечатке материалов ссылка на nashasreda.ru обязательна.

Провинциальное дворянство России

Кустодиев Б.М. На террасе. 1906

Исследование провинциальной культуры, и конкретно дворянской, важно для понимания прошлого и имеет практическое значение для современности. Интерес к провинции и провинциальной культуре появился еще во второй половине XIX века. В. О. Ключевский, один из первых историков, обратил внимание на необходимость изучения местной истории, под которой он понимал как историю государства, так и отдельных регионов, считая их частью всемирной истории [6. С.3, 5-8]. В начале XX века акцент на изучение местной истории и местной культуры сделал Н. К. Пиксанов. Он определил признаки культурного гнезда и методику его изучения. Он считал, что «культурное гнездо — это не механическая совокупность культурных явлений и деятелей на определенной территории, но тесное их взаимодействие» [10. С. 3, 52]. В настоящее время интерес к провинциальной культуре и конкретно к провинциальной дворянской культуре возрос [1]. Разные стороны истории культуры Пензенского края как типичного примера российской провинциальной культуры и конкретно дворянской культуры рассматриваются в работах А. В. Тюстина, О. М.Савина, В. А. Мочалова [15].

По имущественному положению основная часть русского дворянства была средней и бедной, многие из них жили в провинции. Богатых дворян в России было немного. Основная часть богатых дворян были в основном приближенными к императорскому двору и жили в столице. Земля оставалась экономической основой политического господства дворянства как в XVIII веке, так и в XIX и в начале XX веков. Дворяне жили за счет земли и крепостных крестьян, работающих на ней.

Дворянское землевладение укрепилось в XVIII веке, в эпоху Петра I. Раздача земель при Петре I уже была не за службу, как раньше, а за особые заслуги. Петр, стремясь укрепить дворян и дворянское землевладение, издал в 1714 году указ «О единонаследии». В этом указе окончательно оформилось слияние двух форм землевладения в одну. Поместные и вотчинные земли были объявлены «недвижимой» собственностью. По этому указу запрещалось делить имущество между наследниками, она доставалась одному из сыновей, остальные должны были поступать на государственную службу. Указ запрещал «продавать и закладывать» землевладения. Это было важно в борьбе с дроблениями земельных владений, их измельчением, а следовательно, и с обеднением дворян.

После смерти Петра I правители шли навстречу требованиям дворян, расширяя их права и привилегии. При Анне Иоанновне возобновилась раздача земель дворянам за службу. В 1831 году было отменен Петровский указ «О единонаследии», имения признавались полной собственностью дворянства, ими разрешалось свободно распоряжаться и дробить между наследниками. С этого времени дворянские земли часто стали дробиться, ввиду нескольких наследников. Дробление имений вело к обезземеливанию, обеднению части землевладельческого дворянства. Со временем много дворян становилось малопоместными и даже беспоместными, поэтому значительная часть из них не владела ни землей, ни крепостными.

Число необеспеченных дворян росло. Бедность русского дворянства ярко показана на примере выпускников кадетского корпуса 1795 года, который приведен в мемуарах Сергея Глинки. Многим кадетам, произведенным в офицеры, было не на что даже сшить мундиры, и М. И. Кутузов, бывший тогда начальником корпуса, распорядился не говорить им об этом, а сказать, что деньги прислали родители, родственники, объяснив это тем, что «наши юноши самолюбивые, они явно ничего от меня не возьмут» [3. С.17]. Об обеднении дворянства говорит и тот факт, что в 1845 году из 565 тысяч потомственных дворян право голоса на дворянских выборах имели только 22 тысячи человек [11. С.14].

Провинциальное дворянство формировалось постепенно, особенно бурно этот процесс шел в XVII веке. Обычно провинциальное дворянство состояло из московских и служилых людей. Первая часть провинциальных дворян — наиболее привилегированные — московские люди, близки были к императору, они получали богатые поместья в разных местах российского государства. Чаще они происходили из бояр, становясь постепенно в XVII веке дворянами. В Пензенской губернии, впервые образованной в 1796 году и восстановленной вновь в 1801 году, это были князья — Мещерские, Голицыны, Трубецкие, Шереметевы. Они были внесены впоследствии в родословную книгу Пензенской губернии [18. С.5, 6]. В Пензенской губернии была высока степень концентрации дворянского землевладения, край славился крупными дворянскими гнездами. Великий сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин, занимавший в 1865-1866 годах должность председателя Пензенской Казенной палаты, характеризуя дворянское общество Пензенской губернии середины XIX века, отмечал, что это общество состояло преимущественно из древнего дворянства. «… Пензенская губерния вообще в то время страною волшебств была. Куда, бывало, ни повернись — везде либо Арапов, либо Сабуров, а для разнообразия на каждой версте по Загоскину да по Бекетову. И ссорятся, и мирятся — все промежду себя; Араповы на Сабуровых женятся, Сабуровы — на Араповых; а Бекетовы и Загоскины сами по себе плодятся. Чужой человек попадется — загрызут» [16. С.17].

Вторая и основная часть русского провинциального дворянства состояла из служилых людей, которые несли «государеву службу» на многочисленных и часто беспокойных рубежах России. Так, и Пензенское дворянство росло преимущественно за счет служилого дворянства. Пензенское служилое дворянство защищало юго-восточную часть России от крымских, казанских, астраханских татар, ногайцев. Главной обязанностью служилых людей было исполнение по призыву правительства конной военной службы. Служилые люди имели личную свободу, но обязаны были нести военную или административную службу. Из служилых людей сформировалось в основном российское среднепоместное и мелкопоместное дворянство. Например, в пензенском крае из служилых людей вышли дворяне Микулины, Блохины, Бекетовы, Владыкины, Левины, Юматовы, Мартыновы, Ховрины и др. Пензенские дворяне, вышедшие из служилых людей, на своих землях создавали поселения. Так, Иван Семенович Бибиков основал с. Архангельское, Бибиково тож, Иван Васильевич Кадышев — д. Кадышевку Шукшинского стана, Федор Семенович Кологривов, служивший в 1662 — 1663 годах на литовской службе в полках Я. К. Черкасского и Ю. А.Долгорукова, — с. Никольское, Кологривово тож и т. д. [18. С.10].

Большинство среднего дворянства служило, предпочитая военную службу гражданской. Тяга к гражданской службе проявилась в конце XVIII века, после введенной Павлом I муштры в армии, чему способствовало то, что правительство смотрело сквозь пальцы на формальное гражданское прохождение службы. Дворянская молодежь причислялась к какому-нибудь учреждению, чаще всего без жалования и неделями не показывалась в нем, получая чины по протекции «заочно». В 1807 году в одной только Рязанской губернии числилось на службе 339 дворян [11. С. 23]. На статскую службу дворяне пошли после Отечественной войны 1812 года. Особенно гражданская служба стала распространяться в эпоху Николая I, когда бюрократизация провинциальной власти вслед за бюрократизацией центрального управления стала характерной чертой этого времени. Чиновник стал важнейшей фигурой и в столице, и в провинции, оттеснив на задний план сословную знать [5. С.68]. Часть провинциальных чиновников были выходцами из дворян. В первую очередь это представители высшей власти губернии: губернаторы, советники, судьи, председатели казенных, уездных, уголовных палат. Однако процент дворян среди служащих губернских и уездных присутственных мест был крайне низок. Крупные помещики редко отдавали своих детей на государственную службу в провинции — это считалось унизительным — служить за мизерное жалованье. Верхушка губернии и чиновников не зависела от службы, так как в основном это были дворяне с постоянным приличным доходом. Они рассматривали службу как дополнительное средство обогащения. Часто дворянские дети либо формально зачислялись на чин коллежского регистратора, либо не служили вообще; те, кто окончил курс в гимназиях и других учебных заведениях распределялись на службу в столицах, при министерствах [17. С.41]. Большинство чиновников в провинции были из бедных дворян или из детей канцелярских служащих. У чиновников низшего ранга не было возможности и времени заниматься службой, поскольку вся их деятельность была направлена на получение минимума средств к существованию. Отсюда часто и происходила волокита, бюрократизм, взятничество [5. С. 75].

В жизни дворянства большое значение имели привилегии, дарованные ему правителями. XVIII век был в социальном плане продворянским, и именно дворяне получали в это время больше всех привилегий. Екатерина I дала дворянам право увольнения со службы на 3 года и 2\3 офицеров и рядовых в 1727 году воспользовались этим правом. Анна Иоанновна, идя навстречу требованиям дворян, расширила их права и привилегии. Так, возобновилась раздача земель дворянам за службу, в 1731 году было отменено «единонаследие», было подчеркнуто монопольное право дворян на владения землями и крестьянами, подушная подать с крестьян была передана в руки помещиков.

Для уклонения дворян от солдатской службы, дворянских детей было разрешено записывать в гвардейские полки, обучать дома и после экзамена производить в офицеры. В 1732 году был открыт сухопутный шляхетский кадетский корпус для обучения дворян в возрасте от 13 до 18 лет для получения общего и военного образования, после чего дворяне получали офицерский чин. Затем были открыты и другие военные учебные заведения для дворянских детей. В 1736 году был отменен бессрочный срок службы для дворян, срок службы ограничивался двадцатью пятью годами, причем один из сыновей освобождался от службы, в целях лучшего содержания дворянских домов.

В 1736 году помещикам было предоставлено право определять меру наказания за побег крестьян по своему усмотрению. Елизавета Петровна продолжала социальную политику в интересах дворянства. В 1746 году было подтверждено монопольное право дворян на землю и крестьян. В 1754 году для поддержания материального положения дворян был учрежден льготный Дворянский заемный (земельный) банк, который предоставлял ссуду дворянам под залог имений из 6 % годовых. В этом же году для дворян была введена очень выгодная монополия на винокурение.

Петр III Федорович, издав за 6 месяцев правления 192 указа, для дворян сделал больше всех предыдущих государей. 18 февраля 1762 года он подписал «Манифест о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Именно с этого времени наступил «золотой век» всего российского дворянства, и оно все больше превращалось из служилого в привилегированное сословие. Манифест освобождал дворян от обязательной и военной службы; дворянин мог оставлять службу в любое время года, кроме войны; дворянам разрешалось выезжать за границу и даже поступать на иностранную службу, давать детям домашнее обучение.

Екатерина II даровала российскому дворянству, кроме личных привилегий, которые они уже имели сполна и которые Екатерина подтвердила, «корпоративные права всему российскому дворянству». Это была «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства», изданная Екатериной 21 апреля 1785 года. В этом документе были расширены полномочия дворянских сословных учреждений. Провозглашено право на организацию корпораций в губерниях и уездах, т. е. на создание дворянских «обществ», выбора должностных лиц, например, Предводителей дворянства. При выборе должностных лиц должен был учитываться высокий имущественный ценз. Выборные дворянские должности можно было занимать только при доходе от имения свыше 100 рублей. Дворянские собрания могли делать представления властям о своих нуждах. Дворянские общества составляли списки дворян в своих губерниях, уездах; давали протекции молодым людям на учебу и службу; помогали бедным дворянам материально обучать своих детей в учебных заведениях. Пензенское, как и все российское дворянство, имело эти права, а следовательно, и имело дворянское общество.

Дворянское общество Пензенской губернии было образовано в 1785 году на основании Грамоты Екатерины II на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства [12. С. 23-53]. Первое губернское дворянское собрание было проведено в ноябре 1785 года. Дворянство Пензенской губернии состояло из шести частей, каждой из которых соответствовала определенная часть дворянской родословной книги губернии. Первая родословная книга дворянского общества Пензенской губернии была составлена за 1787-1789 годы и первый состав дворянского общества губернии насчитывал 79 человек [9. С.42, 43]. Пензенское дворянское общество занималось теми же проблемами, что и российское дворянство.

Образование в провинции находилось на более низком уровне, чем в столице. До отмены крепостного права людей с высшим образованием в провинции было мало, т. к. провинциальные дворяне «смотрели на образование весьма недружелюбно, не видя в нем ничего особо привлекательного», ведь карьера чиновника от него немного зависела, а была делом протекции или случая. Так, по исследованиям В. М. Пинтера, карьера зависела на 31 % от образования, на 18 % от сословной принадлежности, на 12 % от богатства, на 39 % от прочих фактов. Образование дворянские дети получали в губернских гимназиях, частных пансионах или уездных училищах. Но доля дворянских детей в губернских или уездных учебных заведениях была минимальной. Так, в Костромской губернии на 1500 учащихся губернии — в гимназиях, восьми училищах и семи частных пансионах обучалось из дворян 250 человек, т. е. 16 % учащихся [7. С.16, 17]. В Пензе 1 января 1844 года был открыт дворянский институт — среднее учебное заведение для детей дворян и чиновников. Он размещался на Дворянской улице. Здание для института было построено в 1851 году. Однако в большинстве случаев дворян обучали гувернеры, которые сами далеко не всегда имели должное образование. Так, киевский генерал-губернатор Д. Г. Бибиков, обучавшийся у домашнего гувернера, «наук не знал никаких», говорил на иностранных языках «по навыку», писать не умел ни на каком, русского не знал вовсе и «до смерти не верил, что можно сложить 1/2 + 1/3; об истории и географии не имел ни малейшего представления [2. С. 30].

Читали провинциальные дворяне очень мало. Для тех, кто знал французский язык существовал «Поль-Де-Кол ». В каждом провинциальном доме получали «Библиотеку для чтения». Серьезные журналы, такие как «Телескоп», «Телеграф», «Отечественные записки» в провинции не читали вообще. Газеты тоже были «не в чести», даже «Губернские ведомости». Так, в Оренбургской губернии в 1842 году подписчиков на газету не нашлось, в Тамбовской — 12, в Тверской — 18 [17. С.31].

В дворянской усадьбе соединилось множество различных искусств: архитектура, паркостроение, живопись, скульптура, поэзия, музыка, театр. Дворянские усадьбы, возникнув еще в XVII веке как обособленные от остального комплекса селений или иного имения вотчины или поместья, выделялись своими архитектурными постройками, планировкой, особым бытом. В XVIII веке они становятся неотъемлемой частью российской действительности. Дворянские усадьбы продолжали существовать и развиваться в XIX веке, а с отменой крепостного права в 1861 году начался быстрый процесс их упадка и ликвидации, что было непосредственно связано и с общим оскудением дворянской культуры [4. С.221, 222]. Дворянские усадьбы подразделялись на царские, аристократические, усадьбы крупного, среднего и мелкого дворянства, Они различались между собой не только размерами и богатством, но и назначением, планировкой, внешним и внутренним оформлением, сложившимся бытовым укладом [4. С.221, 222]. Усадьбы среднего и мелкого дворянства были скромные, приспособленные для удобного и спокойного житья. Забота об уюте пересиливала в них стремление к внешнему великолепию. В этих усадьбах помещики жили подолгу. Очень неохотно меняли они размеренную жизнь в деревне на столичную суету [14. С.149]. В отличие от городской застройки XVIII века дворянские усадьбы не строились по какому-нибудь определенному плану. Помещик имел полную свободу выбора, все зависело от его достатка, вкуса, пристрастий и фантазии.

Развлечения местного дворянства ни в какое сравнение не шли со столичным, хотя тоже были разнообразными. Сосредоточением тогдашней жизни был бал, он являлся любимым развлечением дворян. Существовали торжественные балы, куда вывозили в первый раз девушек, и сезонные. Так, в сезон, который длился от рождества до великого поста, еженедельно устраивали балы то у одного, то у другого чиновника. Там же устраивали любительские вечера, всевозможные благотворительные лотереи [7. С.18]. Главным развлечением балов были танцы. Детей в дворянских семьях обучали танцам с пяти-шести лет. Приобретенные навыки закрепляли на особых, детских балах. Со временем приходила ловкость и свобода движений. Тот, кто хорошо танцевал, уверенно чувствовали себя на балах. Танцы особенно любила молодежь, солидная публика предпочитала им игру в карты.

Игра в карты была одним из самых популярных развлечений дворян. В провинции любили играть в карты. Различались «игральные карты», где игра представляла собой образ конфликтной ситуации, и карты, которые использовались при гадании, когда использовались прогнозирующие и программирующие функции карт [8. С.136-163.]. В карты играли в праздники и в будни, ночью и днем, дома и в гостях. В богатых домах устраивали специальные карточные комнаты, вдоль стен которых стояли квадратные ломберные столики, покрытые зеленым сукном. Умение играть в карты помогало человеку лучше адаптироваться в светском обществе. Существовали «коммерческие» игры, которые считались интеллектуальной дуэлью, где важными были расчет и умеренность, и азартные игры. Правда, азартные игры в России конца XVIII — начала XIX века формально подвергались запрещению как безнравственные, хотя практически процветали. «Коммерческая» карточная игра, т. е. на деньги, широко практиковалась. Порой в карты проигрывали целые состояния. Так, в 1802 году в Москве произошел беспрецедентный случай. Князь А. Н. Голицын, известный картежник и мот, проиграл в карты свою жену, княгиню Марию Гавриловну (урожденную Вяземскую) знатному московскому барину Льву Кирилловичу Разумовскому. За этим последовал скандальный развод княгини с мужем и выход замуж за Разумовского [14. С. 497, 498]. В провинции карточные игры предназначались для забавы и отдыха, а не для азарта. Они были средством коротать время; обстановка их — семья или круг друзей; цель — забава. Здесь даже споры не выходят за рамки приличий, хотя и бывали волнения. Часто играли на деньги или щелчки в лоб. Проигрыш или выигрыш был только предлогом для возбуждения интереса к игре и не побуждал азарта [8. С. 136-163.]. В Пензе, как и в других провинциальных городах, любили играть в карты. Это подметил чиновник МВД по Европейской России М. П. Жданов побывавший в Пензе в 1838-1839 годах. Мужчины по его описанию, почти все играют в карты, особенно в преферанс. Пенза платит за это приятное и полезное препровождение времени в опекунский совет до 200000 рублей ежегодно. Он также отметил, что дворянство Пензенской губернии единодушно, междоусобных распрей, столь обыкновенных в других губерниях, здесь почти не бывает. Зимою собираются в губернский город все лучшие помещики, распределяют дни и беспрерывно веселятся.

В целом провинциальная дворянская культура, жизнь и быт были схожи со столичным дворянством, однако здесь все явления развивались медленнее, основное дворянство было средним или бедным. Однако единая национальная культура складывалась в процессе диалога столицы и провинции и, чтобы полно представить русскую дворянскую культуру, необходимо изучать и культуру провинциального дворянства.

С. С. ЦАРИКАЕВА, кандидат исторических наук

1. Рассказова Л. В. Русская провинциальная среднедворянская усадьба как социокультурный феномен: (На примере усадеб Пензенского края). Автореф. дис. … канд. культурол. наук. Нижний Новгород, 1999.
2. Бунаков Н. Ф. Записки. Моя жизнь. Репринтное издание. СПб., 1883-1905.
3. Глинка Ф. Н. Письма к другу. Из литературного наследия XIX века. М.: Современник. 1990.
4. Дедюхина В. С. Культура дворянской усадьбы. В кн.: Очерки русской культуры XVIII века. Ч. 4. Под ред. Академика Б. А. Рыбакова. М.: Изд-во МГУ, 1990.
5. Зайончковский П. А. Правительственный аппарат в самодержавной России в XIX веке. М.: Мысль, 1978.
6. Ключевский В. О. Русская история: В 3 кн. Кн. 1. М.: Мысль, 1993. 572 с.
7. Колюпанов Н. П. Из прошлого. Русское обозрение. // Вестник Московского Университета. История. № 6.1993.
8. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). СПб.: Искусство, 1994. 400 с.
9. Мурашов Д. Ю. Состав дворянского общества Пензенской губернии в конце 50-х конце 70-х годов XIX века. // Краеведение. Научный и научно-популярный журнал. Приложение к журналу «Просвещение»: проблемы и перспективы». Пенза, 2001.
10. Пиксанов Н. К. Областные культурные гнезда. М.-Л.,1928.
11. Познанский В. В. Очерк формирования русской национальной культуры. М., 1975.
12. Российское законодательство X-XX вв. М.: Юридическая литература. 1987.
13. Романов П. В. Застольная история государства Российского. СПб.: изд-во Кристалл, 2000. 576 с.
14. Рябцев Ю. С. Хрестоматия по истории русской культуры: Художественная жизнь и быт XVIII — XIX вв. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. 648 с.
15. Савин О. М. Пенза литературная. Саратов, 1984; Мочалов В. А. Колокольцовская шаль // Сура. 1995. № 2. С.159-170; Тюстин А. В. Пензенское дворянство. Пенза, 2001.
16. Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти томах. Гл. ред. С. А. Макашин. М., 1973. Т. 15.Ч. 2.
17. Селифанов И. В. Провинциальные воспоминания. (Из записок чудака). Репринтное издание. М., 1957.
18. Тюстин А. В. Пензенское дворянство: Исторический очерк. Пенза, 2001. 71 с.
Источник: «Известия ПГПУ.Гуманитарные науки», № 4 (8) 2007 г.

Источник