Что значит почитать родителей смирнов
Что значит почитать родителей смирнов
Когда Господь пришёл в страны Кесарии Филипповой, «Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?» (Мф. 16, 13) Сын Человеческий – это одно из именований Мессии, наиболее редко употребляемое; и Господь обычно о Cебе говорил как о Сыне Человеческом. Для чего Он это спрашивал? Вовсе не потому, что Он не знал и собирал информацию о том, что о Нём там говорят, какие ходят на этот предмет сплетни в народе. Нет. Он это говорил ради учеников, потому что этот вопрос совсем не праздный.
«Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков»(Мф. 16, 14). То есть глядя на Него, на Его действия, слушая Его слова, люди как-то чувствовали, что Этот Человек божественен, каждый в меру своего развития, интуиции. Некоторые думали, что это Иоанн Предтеча. Потому что не все же видели Иоанна Предтечу. «А вот, – думали, – наверное, это он». Другие – что это Иеремия или кто-то другой из древних пророков. Тогда он обратился к Своим ученикам: «а вы за кого почитаете Меня?» (Мф. 16, 15). Симон же Пётр отвечал как бы от имени всех. Тогда люди были воспитанные – не то, что теперь. Это сейчас вот, когда в класс придёшь, учитель что-то спрашивает и все: «Я, я!» Все хотят быть первыми. Тогда это было совершенно исключено. Говорил всегда старший. Сейчас это осталось только в армии. Никогда младший по званию не будет лезть вперёд, потому что это правило в армии осталось (что всегда очень приятно наблюдать). Единственная, так сказать, структура. А сейчас везде наоборот: лезут вперед. Ну, а тогда старший по возрасту «Симон… Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16, 16). То есть назвал Его Христом. По-гречески «Христос» – помазанник (в Евангелии это слово написано по-гречески). Если бы оно было написано по-арамейски, тут бы стояло слово Мессия. «Ты – Мессия, мы уверовали в Тебя, Что Ты Тот, Которого полторы тысячи лет народ ждёт. Ты – Спаситель, Ты – Помазанник, Ты – Сын Бога Живаго. Ты вочеловечился». «Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин» (Мф. 16, 17). Почему подчёркнуто «сын Ионин»? Это особая, уважительная форма, как у нас тоже принято (правда, сейчас это потихонечку выхолащивается на западный манер). А уважительно относиться к человеку – это именовать его по отчеству. Назвать «сын Ионин» – ну это как «Ионович» сказать. То есть Христос оказывает Петру уважение. «Потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф. 16, 17). Действительно, есть такие вещи, до которых сам человек своим существом с помощью каких-то там размышлений или умозаключений додуматься не может – это совершенно исключено. Так бывает иногда – человек скажет что-то и сам удивляется тому, что он сказал. А Господь объясняет, что это Сам Отец Небесный Петру в уста вложил эти слова истины, что Христос есть Сын Бога Живаго «И я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного» (Мф. 16, 18). («Петрос» в переводе с греч. – камень). С тех пор – особенно в западной традиции, хотя и у нас тоже, но реже – апостол Пётр изображается с ключами. Это, конечно, не значит, что Пётр имеет ключи от Царства Небесного. Нет, конечно. Это просто символ, который нам напоминает о том, что является ключом в Царство Небесное, без которого Царства Небесного не увидишь, как своих ушей. «И что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 19). «Разрешишь»… У нас в русском языке это – «позволишь». «Я тебе разрешаю» – значит, позволяю. А в славянском «разрешить» – это значит «развязать». Этому переводу почти 200 лет, поэтому, когда этот перевод был составлен, то слово «разрешишь» было более понятным. В некотором смысле это всё тоже «позволить», потому что когда человек связан, движение для него невозможно, а когда его разрешают от его уз, он может двигаться. И вот здесь «разрешишь» – именно в этом значении. Это не значит, что Пётр там кому-то всё на свете разрешает. Нет, упаси Бог так думать. Разрешишь от чего, от каких уз? От греха. Этот эпизод вообще очень важен, поэтому Святая Церковь избирает своим чтением для воскресенья именно это место, так как здесь содержится множество всяческого для нас научения: Господь дал Симону новое имя, его с тех пор все звали Пётр, что было необычно, потому что он был иудей, а получил имя греческое, означающее «скала». Почему Господь дал такое имя? В память об этом исповедовании, чтобы все апостолы, когда обращались бы к Петру, вспоминали, почему Господь ему дал новое имя. Что является ключом в Царство Небесное? Ключом является вера, вера во Христа, Сына Бога Живаго. Если человек верует, то для него открыты двери в Царствие Божие. Если человек не верит, то для него не только всё закрыто, а для него и этих врат нет. Почему? А потому что Христос сам про себя говорил: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» (Ин. 10, 9). И вера в Иисуса Христа – это есть возможность для человека войти этими дверями. Значит ли это, что любой верующий войдет? Нет. Совсем нет. А только тот, кто действительно почитает Иисуса Христа за Сына Божия.
Почему Господь спрашивал: «За кого меня почитают?» Любой отец или любая мать (почему говорю мать – потому что отцы, обычно, вообще этим вопросом не интересуются, им главное пойти на работу, там побыть, а потом прийти домой отдохнуть, а остальное всё, так сказать, на женщине, плюс – и работа тоже) спросит у сына своего или дочери: «Ты меня, вообще, за кого почитаешь?» Обычно сын или дочь скажут: «Ты моя мать». «Да? Извини, а так, как ты со мной разговариваешь – с матерью разве можно разговаривать? А то, как ты воспринимаешь мои просьбы – так можно? Когда к тебе мать или отец обращаются: сделай там то-то и то-то, ты вообще не слышишь, как будто это радио работает в соседнем подъезде на нижнем этаже. Разве так можно – тебе отец говорит – а ты? Никакой вообще реакции. Чтобы тебя заставить хотя бы услышать, нужно десять раз сказать, да ещё громким голосом. Ну а когда тебя о чём-то просят, почему ответ всегда один и тот же: «нет», или – «потом», или – «почему я»? На словах я, вроде, мать – а на деле? А на деле – посторонний человек, которого и слушать-то не надо, поэтому, ты, собственно, и не почитаешь меня ни за какую мать. А раз я тебе не мать, я что – должна тебе стирать? Я что – должна тебя кормить? Я что – должна платить за свет, за газ и за квартиру? Пошёл вон! Раз я тебе не мать, тогда ты здесь посторонний человек – что ты здесь делаешь? Только кислород поедаешь да ещё и нервы портишь.» Потому что почитать – это значит быть почитающим, соответствовать тому, что означает это слово. Вот большинство людей, считающих себя верующими, а некоторые по безумию своему даже думают, что они глубоко веруют, но они совсем не почитают Христа не только за пророка, а вообще ни за кого. И представьте себе: некий самый малый пророк – в Израиле были великие пророки и малые – приходит к человеку и говорит: «Бог повелевает тебе сделать то-то и то-то». Кто такой пророк? Пророк – это тот, кто возвещает людям волю Божию. А человек: в одно ухо влетело – в другое вылетело. Что это значит? Это значит – человек сознательно противится, потому что с тех пор, как он услышал пророка, его сопротивление Богу уже сознательное. Как это так, слов пророческих не послушать? Это вступить в прямой конфликт с Богом. Не с климатом, не с какими-то дикими зверями, не с бандитами, не с милицией, не с законом – в конфликт с Самим Господом Богом.
Так, большинство людей, хотя формально и называют себя христианами, но они не только не являются христианами, они находятся в прямом конфликте с Богом. Потому что Он им говорит, а они делают точно наоборот. И как это можно воспринять? Это что – почитание Бога? Нет. А что это такое? А это неверие. Неверие словам Христа. Христос и Отец Небесный – это одно, Он Сам сказал своим апостолам: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня» (Лк. 10, 16). Если кто не слушает апостолов, тот не слушает Христа, кто не слушает Христа – не слушает Господа Бога. Поэтому, если ты не слушаешь апостолов, то можешь себя называть хоть христианином, хоть православным, хоть расправославным, можешь истинным-преистинным православным, можешь называть себя китайским императором, но ты ни тем, ни другим, ни третьим, ни четвёртым не являешься. «Как же – а я в церковь хожу». Ну, туда и воробьи залетают. То есть полетал-полетал, форточка открыта – опять улетел. И что с того? Что, раз он залетел – значит, он уже православный воробей, что ли? А он и некрещёный. А начнёшь его крестить, он вообще захлебнётся. Так что, тем, что ты ходишь в храм – ты что, кому-то делаешь честь? Или что-то из этого следует? А с таким же успехом можно ходить и в театр, и в казино, и. мало ли куда. Да и просто в метро спуститься, посидеть. И что тебе от этого? Нет. Нужно исполнить слова, которые говорит Господь. Вот тогда сын становится сыном, подчинённый становится работником. А представляете себе – в армии командир говорит что-то, а ему отвечает солдат: «А я считаю, что погода плохая для того, чтобы проводить учения или вообще в атаку идти. Как же я пойду в атаку, когда дождь идёт?» Ну и что в результате? Если в военное время – расстрел, если в мирное – тогда уже, извини: сейчас гауптвахту опять вернули на своё место со всеми прочими, вытекающими отсюда последствиями. Ну, это же безумие, когда офицер говорит, а солдат отвечает: «Дождь идёт, я не могу». Потому что это не считается аргументом. А происходит это в силу того, что мы так привыкли с детства, потому что у многих из нас детство затянулось. В этом отчасти не наша вина, а наших папочек и мамочек. Потому что, когда у мамочки восемь детей, ей уже не до глупостей. А когда у мамочки один ребёночек или два, она их нянчит до пятидесяти. И ребёночек не в состоянии сформироваться в мужчину или в женщину, потому что нет никакой самостоятельности. Поэтому он куклёночек такой, который ничего не может. «Покушай кашку!» – он отворачивается. Вот хорошо ещё – своими ручками кушает. Но он не может – ни постирать, ни сварить, ни устроиться на работу, ни работать – он ничего не может, потому что всё за него должны делать. И так до пятидесяти, пока восьмидесятилетняя мамочка не отойдет ко Господу. Может, к пятидесяти что-то в нём чем-то и напоминает издали мужчину или женщину, а так – полная неспособность ко всему. А когда восемь детей, там уж не до этого. Я однажды, помню, пришёл в одну семью, я уже как-то рассказывал об этом. Там не восемь было, там одиннадцать. Я смотрю, полуторагодовалый ребёнок сам ест. Ложкой, из тарелки. Я говорю: «Во зрелище, ещё не говорит, а уже ест. А как это Вы его научили?» «Я? Нет. Просто он знает, что если сейчас не поест, то старшие всё сметут, и будет голодный». И не надо его учить: «Кушай кашку, открой ротик». А с этим ничего подобного, сам ест. И всё. Будет самостоятельный, и, конечно, активный человек. Даже вот, когда щенков выбирают, смотрят помёт – восемь щенят; и вот самый активный лазает, всё делает, отодвигает – его и берут: этот будет хороший пёс. С людьми – то же самое. А когда один? И вот его и лижут, и лижут, и всё за него делают, и туда воткнут, и туда, и в эту школку переведут, и в ту, и в другую. Вот тебе и репетитор, вот институт, вот тебе взяточка, вот тебе работа. И всё. А потом – его женить. Потому что сам – никак, потому что современный молодой человек даже не умеет за девушками ухаживать. Ничего он вообще не знает – ничего и никак. И они его – раз – и женили. Потому что, может, он какие-то биологические функции сумеет исполнять. Но чтоб быть кем-то. Поэтому отчасти это и не вина людей, это вина предыдущих поколений. Потому что у мамочки, у каждой славянской женщины, энергия такая существует на воспитание восьми – десяти детей. Представляете? На одного бедного ребёночка десятикратная обрушивается материнская любовь. Ну, кто тут может выжить? Он же маленький, а она вон какая здоровенная. Понимаете? Она же и коня на скаку остановит, и мужа в бараний рог свернёт. А вот когда у неё восемь, ей уже не до сворачивания. Более-менее как-то надо будет попытаться организовать жизнь.
Поэтому это очень, так сказать, большая национальная трагедия, именуемая «малодетность». От этого страдают все, от мала до велика. Вот просто вся страна от этого стонет. В голове засело, что дети – это что-то такое страшное, ненужное, вредное и даже опасное. И очень из-за этого много трагедий. Да вообще всё – трагедия. Возьмёшь любую семью – всегда трагедия. А причина трагедий, если не на сто процентов, то на девяносто – кроется в этом. Тогда, в те времена, которые описаны в Евангелии, конечно, было по-другому: дети были благословением Божиим; те, у кого не было детей, как Иоаким и Анна, очень от этого страдали. Люди не понимали: вроде такие благочестивые супруги, а у них деток нет; подозревали их в каких-то тайных грехах, сплетничали. Очень многое им пришлось от этого претерпеть. А сейчас полностью наоборот. И, конечно, это приводит к самоуничтожению.
Поэтому очень важно то, что Господь спрашивал своих учеников, за кого они Его почитают. И вот этот вопрос звучит не только в отношении апостолов, он обращён ко всем нам: для тебя Христос, собственно, кто? Если Он – Сын Бога Живаго, как ты можешь пренебрегать Его словами, если ты христианин? Никак. Никак не можешь пренебрегать. Но вот этот навык – пренебрегать словами матери, пренебрегать словами отца, потом пренебрегать словами учителя, а потом пренебрегать словами своего начальника на работе – они приводят к тому, что человек пренебрегает и словами Господа. Воспитание и заключается в том, что маленький человек идёт от простого к сложному. Но если нет навыков в простом, как перейти к сложному? Поэтому и возникает такая странная ситуация: на словах вроде веруем, на деле – нет. Так и Господь говорит, что подходят к Нему люди, устами чтут Его, «сердце же их далече отстоит от Мене» (Мф. 15, 8). И ещё сказал: «Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царство Небесное» (Мф. 7, 21). Вот над этим нам надо поразмышлять.
Православная Жизнь
Легко почитать хороших заботливых родителей, но что делать, если не повезло? Как почитать отца и мать, которые били или унижали, не давали жить своей жизнью или обесценивали?
Отношения отцов и детей — один из вечных вопросов, который волновал, волнует и будет волновать людей, пока род человеческий не пресечётся. Допустимо ли детям вмешиваться в жизнь родителей? Что мешает хорошо относиться к самым близким людям? «Почитать» — значит «любить»? На эти и другие вопросы отвечает протоиерей Сергий Кузьменко.
«Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле».
В этой заповеди всё очень конкретно: родителей нужно почитать. Нет никаких оговорок, что этого можно не делать, если родители алкоголики, шизофреники, тираны — надо чтить, и всё. Однако не у всех получается, и мы попытаемся разобраться, почему так происходит.
Как научить жить?
Бывает, что родители включают «программу Чипа и Дейла» и играют в спасателей, защищая ребёнка от всего на свете. Это беда, потому что дети в результате не проживают свою жизнь, а воплощают нереализованные желания родителей. К счастью, у детей нередко есть внутреннее сопротивление. Я знаю одну женщину, которую воспитали мама и авторитарная бабушка. Она говорила, что несмотря на внешнее послушание, внутри она бунтовала и тайно самовольничала. Однако в итоге ограничения привели к тому, что ей довелось очень рано выйти замуж, лишь бы вырваться из своего окружения. Эта женщина вышла за человека, который её ни во что не ставил, унижал, и брак распался.
Это очень распространённый сюжет, причём он касается не только женщин, но и мужчин, которые, вырвавшись на свободу, пускаются во все тяжкие. Конечно, родителям таких детей нужно иметь мужество признать, что не дети плохие, это они — никудышные сеятели. Бог даёт родителям чистого ребёнка, и то, что они из него вырастят — это плоды их труда, результат того, что они посеяли. В чём ответственность родителей перед детьми и перед Богом за них? Ответ очень прост: научить их жить самостоятельно, то есть решать проблемы, нести ответственность за поступки, не обвинять других в своих ошибках.
Ошибки родителей
Когда дети подрастают, их надо отпускать. Это сложно. Я, прежде чем отпустить дочку учиться, три месяца себя к этому готовил. Невидимую пуповину больно перерезать, но сделать это нужно, чтобы наши чада становились самостоятельными и мужественными. А если их постоянно во всём опекать, им будет очень сложно жить. Сейчас все кричат: «Где настоящие мужчины? Их нет!» Да каких воспитали, такие и есть.
Подростковый возраст — это бунтарский возраст. Протесты в это время — нормальное явление. Не надо детей ломать в этот период. Если ребёнок не бунтует, значит, в нём есть скрытая агрессия. Лучше пусть учится отстаивать свои границы.
Есть родители, которые не уверены в своих детях. Для ребёнка такое отношение — как предательство. «Зачем ты на бокс пошёл, тебе там нос разобьют, и ты со слезами уйдёшь оттуда», «к чему тебе эта музыка, у тебя ни слуха, ни голоса», «зачем отвёртку взял, ты же не знаешь даже, в какую сторону её крутить», «дай, я сам сделаю, а то всё поломаешь». В итоге дети вырастают психологическими калеками.
Ребёнок — это зеркало родителей. Не хотите, чтобы он врал — не врите сами. Не хочешь, чтобы воровал — не воруйте. Хотите, чтобы он почитал старших — сами почитайте.
Можно ли примириться?
Как примирялся с родителями я? Это происходило тогда, когда я сам уже был отцом. Я понял, что они нам дали то, что могли дать, и любили так, как могли. Мы сейчас умные: начитались книг, имеем возможность пойти к психологу, а у наших родителей таких возможностей не было. В советское время многие были озабочены тем, чтобы в доме имелось что есть и во что одеться. Это родители и пытались обеспечить.
Второй аспект: многие родители нередко сами очень травмированные люди, которые от своих родных не видели любви. В итоге они не умеют любить и проявлять свою любовь. Понимая это, можно обуздать свою обиду на отца или мать.
Почитание = любовь?
Что значит «почитать»? Имеется ли в виду любовь? Нет. Часто почитание и любовь смешивают, но это не одно и то же. Любовь предполагает принятие человека полностью, со всеми его недостатками, тараканами, ошибками, с мнениями, которые могут не совпадать с вашими. Почитание значит, что вы отдаёте честь человеку, проявляете к нему уважение. Это только одна из составляющих любви. Любовь не даётся как бонус, она взращивается. Почтение тоже можно взрастить. К примеру, для меня всегда было недопустимо говорить о родителях плохо, равно как и позволять кому-то отзываться о них негативно. Для нас — меня и моих друзей — было естественным не осуждать родителей, сейчас же ситуация совсем другая: все жалуются на родителей, обсуждают на каждом углу нанесённые в детстве обиды.
Слышал мнение, что слово «почитать» в Ветхом Завете подразумевало «досмотреть». Подчёркивая иерархию, Господь дал пятую заповедь не только ради родителей, но и ради детей. При такой системе ценностей человека не бросят в старости, когда он не сможет трудиться и обеспечивать себя — как бывало во многих древних племенах.
Нужны усилия
Современному человеку надо понять: чтобы взрастить почтение, нужно прикладывать определённые усилия. Прежде всего надо понять, почему родители такие, какие есть — я уже говорил об этом. Второй момент: не стоит лезть в чужую жизнь, и в жизнь своих родителей тоже. Часто взрослые люди приезжают и жалуются, что отец или мать что-то делают неправильно, на что я отвечаю: «А какое отношение это имеет к вам?» Ещё нередко доводится слышать: «Папа обижал маму!» — но ведь мама сама решила жить с таким мужем, это её выбор. Чтобы понять человека, нужно пройти путь в его башмаках. Нередко дети просто неспособны понять причины поступков родителей, поэтому не надо пытаться вмешиваться или анализировать их жизнь. Многие моменты поведения родителей становятся понятны только тогда, когда дети сами взрослеют. Так что не стоит пытаться решить ребус, в котором вообще ничего не понимаешь.
Если что-то не нравится в отношениях с родителями, стройте свою жизнь отдельно от них. Когда человек берёт ответственность за свою жизнь на себя, он уже видит всё вокруг более взрослыми глазами.
Оправданная жёсткость
Дети могут обижаться на родителей, если те с ними жёстко обходятся, но порой жёсткость может быть оправданной. Нередко излишнее потакание вредит ребёнку, и родители вынуждены идти на строгие меры. Я занимаюсь с группой анонимных алкоголиков и знаю ситуации, когда пожилые мама и папа не только содержат сорокалетнего неработающего лентяя, но и дают ему деньги на спиртное. Они не смеют выгнать великовозрастного сына из дома, потому что считают, что обязаны заботиться о ребёнке. Но в сорок лет человек уже не ребёнок, а взрослый мужчина, которому родители ничего не должны!
На определённом этапе ребёнка нужно отпустить, но некоторым детям удобно жить при родителях, и если те его подталкивают к самостоятельности, то он воспринимает этот жест как проявление нелюбви, предательство и тому подобное — и в итоге считает, что такие родители не заслуживают почитания, хотя это совсем не так. Мне вспоминается история одного молодого человека, который уехал в Москву, где быстро потратил все деньги, которые ему дала мать. Он попросил у неё ещё, но она отказала, потому что их просто не было. Сын обиделся и пять лет не разговаривал с ней, потому что был вынужден тяжело работать, чтобы иметь возможность жить в большом городе и учиться. К счастью, со временем он понял, что мать была права, и благодарил её. Так что порой почитать родителей не получается не из-за того, что родители плохие, а из-за обычного эгоизма.
Мне было легче, чем многим, потому что я к тому времени уже был знаком с программой «12 шагов», в которой работал с этими проблемами, и к общению с психологом был готов. Хотя я регулярно исповедовался и причащался, без специалиста решить эти проблемы не получалось. Думаю, нужно решать такого рода вопросы с двух сторон: с духовной и с медицинской. Главное — не заталкивать их вглубь своей души, потому что они там останутся и будут по-прежнему мешать жить. Более того: они могут так или иначе отразиться на ваших детях. Нужно обязательно обозначить для себя, что такая проблема есть, и просить у Бога помощи в её решении. Через книги, людей, какие-то другие источники Он пошлёт вам возможность выхода. Бог всегда протянет руку помощи, если Его об этом просить.
Кому вы не можете молиться?
Проблема отношений с родителями очень больная и сложная. Становясь родителем, сам допускаешь ошибки, и не всегда хватает мужества признавать их, порой просто не хочется их даже замечать.
Я однажды прочитал, что детям, у которых есть обида на маму, очень тяжело молиться Пресвятой Богородице, они в основном обращаются к Богу Отцу. Тем, у кого были проблемы с отцом, тяжело молиться Богу, они поступают наоборот: молятся преимущественно Божией Матери. Это значит, что, обратив внимание на свои предпочтения в молитвах, можно открыть для себя суть ваших проблем.
Что касается прощения родителей, то добавлю вот что. Недавно я посмотрел короткометражку «Спасибо», в которой показаны два типа отношений родителей и детей, один из которых — очень тяжёлый. Из сюжета видно, что отцы и матери изливают на детей то, чем они сами наполнены. Именно потому я убеждён: счастливые дети могут вырасти только у счастливых родителей. Счастливые люди не могут сбрасывать зло и агрессию на своих детей, поскольку просто не имеют этих чувств.
Протоиерей Сергий Кузьменко
Протоиерей Димитрий Смирнов: “Самое лучшее для детей – это родители”
Слова «Всё лучшее – детям» давно стали этаким показателем качества воспитания. Но почему-то дети, получавшие «всё лучшее», вырастают эгоистами, неприспособленными к жизни, людьми черствыми, в том числе и по отношению к самим родителям. Так верен ли вообще этот принцип – «Всё лучшее – детям»? И в чем действительно нуждаются наши дети? Без чего они вырастают и духовно, и психологически, а подчас и физически нездоровыми, если не ущербными? Об этом мы беседуем с протоиереем Димитрием Смирновым.
– Отец Димитрий, здравствуйте!
– Воистину воскресе! Спасибо, что согласились ответить на вопросы слушателей портала «Православие.ру». Тему нашей сегодняшней встречи мы сформулировали в виде вопроса: «Всё лучшее – детям?» Отец Димитрий, почему сегодня, как считают многие – справедливо или несправедливо, дети становятся в центре семьи? И так ли это на самом деле?
– Совсем нет, наоборот: дети находятся на периферии семьи. Настолько далеко, что едва семью чувствуют.
– Некоторые родители, в том числе и психологи, обеспокоены тем, что дети вырастают большими эгоистами.
– Это понятно. Но это происходит не потому, что всё лучшее отдается детям. Нет. Редкие семьи всё лучшее отдают детям. Всё порой самое непотребное, смело можно так сказать: питание, отдых, книжки, игрушки – вот что детям. Родители вообще об этом не думают. Вот пример: всяких персонажей фильмов ужасов продают в детских магазинах, и родители это покупают: детям, мол, нравятся все эти ужастики. Так что совсем не все лучшее детям, совсем не так.
А проблема эгоизма детей проистекает из малодетности, из нежелания родителей детьми заниматься. Родители всегда хотят детей отдать. Сейчас нет уже ясель, но родители мечтают, чтобы был детский сад в шаговой доступности, чтобы была бабушка, которая должна помогать. Что значит помогать? Бабушке надо спихнуть ребенка, а самой маме, самому папе заниматься саморазвитием. Ходить на эстрадные концерты, на футболы, праздновать юбилеи, корпоративы. От ребенка родители откупаются, и ребенок уже буквально с двух лет начинает манипулировать родителями. И поэтому он вырастает эгоистом, знает, как настроить взрослых, чтобы получить просимое. А он нуждается в человеческом общении, нуждается в общении с отцом и в общении с матерью, но так как ему этого не предоставляется, то он и не знает, что существует такой продукт, и поэтому стремится к суррогатам, которые его от этого отвлекают, – мультикам всяким и подобному… И если еще и детский сад есть, он дает ему определенные траектории его саморазвития, а родители выступают только в роли зрителей, которые приходят на детские утренники, хлопают в ладоши, потом: «Так, ну всё, быстро одеваться… Сколько можно тянуть?» За руку взяли и в транспорт: скорее бы сдать бабушке.
Ребенок – это самое несчастное, забытое существо. Он не знает, что такое любовь к человеку, что такое, когда один чем-то жертвует для другого, что значит поделиться. И ту модель, которую он воспринял от родителей в детстве, он переносит на всё общество, на класс и на самих родителей.
– Правильно я понимаю, что сама фраза: «Я отдала ребенку всё лучшее, а получила черную неблагодарность», – надумана самими родителями?
– Конечно! Самое мягкое выражение, которое мне пришло в голову, чтобы обозначить это, – «брехня». Самое дорогое, что можно отдать детям, – это внимание. Из всех возможных вниманий самое важное – это внимание к его душе, к его страданиям, к его радости. Мать и отец должны быть очень чутко настроены на волну, которую испускает душа дитяти, и в зависимости от этого строить воспитание. А волна, которую испускает душа ребенка, – это тот камертон, что определяет весь строй музыкального инструмента, именуемого «семейные отношения».
– Следующий вопрос как раз о чувствах ребенка. Первая влюбленность накрывает детей порой довольно рано: мальчик или девочка могут испытать ее в первом, в пятом классе… Как родителям эту тонкую тему обсуждать?
– Дети не будут обсуждать ее с родителями. Дети не приучены с родителями ничего обсуждать. Дети варятся в собственном соку. К сожалению, ищут ответы на свои вопросы в самом таком клоачном источнике, который хуже, чем отхожая яма, – именуется эта клоака интернетом. Если раньше мальчики и некоторые девочки получали эти сведения в подворотне, то теперь это – «подворотня», где вместо асфальта выгребная яма, куда сливаются всякие нечистоты, причем не только из этого дома, а со всего мира. Так что тут все обречено.
– Батюшка, давайте поговорим о тех семьях, где один – максимум два ребенка.
– Сейчас это обычная советская семья: 1,3 ребенка. Мы говорим о большинстве русских семей, в которое вкраплено три процента многодетных. Семья с тремя детьми у нас считается уже многодетной, но, по моим наблюдениям, это совсем не многодетная семья. Это лучше, конечно, чем два и один, но правильное развитие семьи начинается с пятого ребенка.
– Правильное – это какое?
– Это та семья, в которой есть все роли. Есть такая пьеса – «Дети Ванюшина», на ней многие режиссеры обучают своих актеров, потому что там есть все персонажи, которые обычно бывают в театре, есть все роли. Так же и в семье: все возрасты необходимы для приобретения богатого опыта семейной жизни, общественной жизни, взаимоотношений людей разного пола. Среди пятерых в среднем бывает два мальчика и три девочки или две девочки и три мальчика, и даже если четыре мальчика, то одна девочка всё же есть.
Наша семья еще многие десятилетия будет советской, а может, такой и умрет. Русская семья – это в среднем восемь детей.
– Дореволюционная семья?
– Да. Семь-восемь детей. Тогда и 15, и 20 было обычным явлением. И не только в русской семье. Вот певица Мирей Матье была четырнадцатой, вернее – первой в своей семье, а потом еще тринадцать братьев и сестер родилось.
– Исходя из вашего пастырского опыта, скажите, отец Димитрий, к чему приводит то щепетильное отношение к детям в малодетных семьях, когда у родителей один-два ребенка? «В девять домой!»; «А ты всё ли сделал?» Бывает, что общаешься с девушкой или молодым человеком, а ему звонит мама в девять вечера: «Ты где?», и звонки очень настойчивые…
– У нас в стране детей не любят.
– И родители?
– Конечно. Любят, бывает, бабушки. Не все, чаще встречаются бабушки, которые детей не любят вообще – никаких, потому что дети нарушают их покой. Эти бабушки сами бывшие несчастные дети, которые тоже нарушали чей-то покой. Их так учили мамы, папы, орали на них, не давали им жить, а детям, чтобы сохранить свое «я», свою свободу, приходилось безбожно врать, что полностью согласовывалось с воспитанием советского человека: одно думаем, другое говорим, третье делаем. И чем фальшивее мы это делаем, тем лучше. Обратите внимание: вот телепередача, вызывают какую-нибудь девочку, дают ей микрофон – и она тут же начинает говорить каким-то насквозь фальшивым голосом. Ее вызвал взрослый человек, что-то требует сказать – она тут же нам выкладывает то, что мы хотим услышать, совершенно искусственным тоном. Этому учат в детском саду, в школе… И родители умиляются.
– Да, увы, все утренники, детские представления, спектакли без этого не обходятся.
– Все, начиная сценарием, кончая интонацией исполнителей. Я вот даже удивился: был тут на одном спектакле в воскресной школе, так те же самые жесты, которым нас учили в детском саду. У современных детей! Представление о том, как всё это надо сделать, через 50 лет то же самое. Я как будто очутился в детском саду 50 лет назад, простите – 60 лет назад. Ничего не изменилось. Нет ни детской непосредственности, ни детской искренности. Ребенок уже обучен совершенно другим вещам: он обучен языку, который ожидает от него взрослый. А реакцией на этот язык будут аплодисменты и, конечно, подарок. К Пасхе или к Рождеству, к Новому году, к 1 мая – это неважно. Поэтому растет потребитель, который знает, что от него ждут, тут же это выдает и ожидает награды. А воспитание, оно в другом.
Однажды я был свидетелем такой сцены. Мальчик подбегает к священнику, берет благословение, а батюшка дает ему конфетку и говорит: «Иди поделись с мамой». Он смотрит так… Ему надо понять эти слова, потом осознать, а потом должна произойти некоторая борьба в душе, потому что он никогда в жизни ничего такого не делал. Потому что мама – это тот аппарат, из которого он получает конфеты, как же делиться с ним? Всё, что мама купила, газировку, например, половину ей? Так? Но он пошел и это сделал: поделился.
Вот педагогический прием, как надо детей учить: «Вы, детки, уже взрослые, мы вас на праздник семейный посадим за отдельный стол, он поменьше, вам будет удобно, но вот пять разных пирожных – и надо брать пирожное из пяти последним. Если пять разных кусков, ты выбери, какой самый маленький». Вот это правильно. «Не расставляй локти»; «Когда ты не в лесу и не один, орать нельзя. Обрати внимание: ни папа не орет, ни мама не орет. Зачем вы так кричите?» И когда так десять тысяч раз повторяешь, получается воспитанный ребенок. Заходит в помещение – говорит: «Здравствуйте», причем говорит не так громко, чтобы стены дрожали, а как соответствует его возрасту. Сказал «здравствуйте» очень тихонько, но чтобы услышали.
– И такое воспитание поможет детям сохранить непосредственность, заложенную в них изначально?
– Не только непосредственность. Но нужно обязательно вызывать не какое-то жесто-звуко-интонационное подражание, а стараться вызывать детей на творчество, на естественную интонацию. А получается, что зазубриваются жесты, зазубриваются интонации, зазубриваются тексты, но это, к сожалению, не очень правильный метод. Дети – чрезвычайно творческие люди.
– Все?
– Конечно. Нужно дать им возможность себя таким образом реализовать, чтобы присущее им творческое развилось. А не так, чтобы по трафарету рисовать вишенки с двумя листиками, домик о четыре стены, об одном окне, сбоку дверка, сверху труба, из нее дым идет. Не знаю, где они видели, но все дети рисуют одно и то же. Это отчего происходит? Они рисуют не то, что видят, не то, что переживают, а такие детские иероглифы. Вот эта фигура – как иероглиф слова «дом».
– Когда ребенку пять лет, уже поздно думать о том, чтобы что-то переменить в своей стратегии отношения к нему?
– Во-первых, никогда не поздно, однако уже очень многое утрачено, потому что дитя в основных своих линиях души формируется к четырем годам. Но всегда можно постараться некие миры открыть ребенку, он может этим заинтересоваться… И поэтому мы видим такие феномены в истории, как, например, Ломоносов. Михайло Васильевич уже взрослым юношей открыл для себя мир науки, которого он не знал и в отрочестве, и в юношестве. Он пришел учиться, когда из него сформировался уже молодой мужчина: в XVIII веке в таком возрасте уже жениться надо было.
Современная семья даже не готовит к жизни человека. Девочка не готовится к будущей семейной жизни, к материнству, потому что, если бы у нее было четыре, или пять, или шесть младших братьев и сестер, она была бы уже готовая мама. Она бы кормила и готовила им еду, мыла посуду, пеленала и укачивала и не боялась нисколько многодетности, ее не ужасала бы она. Наоборот! И она старалась бы оградить детей от влияния бабушки и дедушки, хотела бы сама воспитывать своих детей.
– Отец Димитрий, вот молодой человек хочет постоянно помогать своим родителям, включаться в их жизнь, быть в курсе того, что у них происходит, как они живут, если они живут далеко. Свидетельствует ли это о том, что он сам не самостоятелен?
– Если он нормальный ребенок, жизнь родителей для него – естественный источник познания мира. Сто лет назад 84 процента населения были крестьяне. Крестьяне никаких дидактических задач в лоб не ставили. Шла жизнь, и каждое дитя, начиная с трех лет, включалось в эту жизнь. В три года мальчик или девочка могут вполне прутиком пасти гусей. Там, где были пруды и были гуси, ребенок вполне с этой задачей справлялся. Дальше шло по нарастающей, и к 15 годам ребенку полторы тысячи крестьянских операций были знакомы: огород, поле, сад, птица, животные. Он это всё тысячу раз видел и постепенно осваивал, постепенно его допускали к все более сложным вещам. И он рос в своем достоинстве, с пониманием, пока не вырастал в юношу 16–17 лет, и тогда начинали в соседних деревнях, а, может, даже в своей, подбирать ему невесту. И он знал, что ему подберут самую лучшую, «нам лишь бы что не надо». Из хорошей семьи и чтобы и не больная, и работящая, и всё прочее. И на красоту смотрели, хотя у крестьян свое понятие о красоте было, у дворян оно другое. Дворянские девочки в обморок падали, но такую бы крестьяне не взяли для своего сына.
Всякие бывают пути, но всё начинается с семьи.
– Психологи советуют сегодня молодым жить своей отдельной от родителей жизнью, считая это проявлением самостоятельности. Но ведь это нормальная потребность – хотеть помогать друг другу, в том числе финансово, поддерживать морально. Хотелось бы узнать ваше мнение о том, где должна проходить эта граница независимости детей и родителей друг от друга. Очевидно же, что такая помощь уместна, но почему слышатся все время призывы думать о себе? Почему этот девиз так популярен?
– Мало ли что делают некоторые люди! Зачем нам это обсуждать? С ними даже в полемику как-то негоже вступать, потому что это метать бисер перед свиньями. Человек создан Богом для того, чтобы как раз служить другим. Обучение этому служению начинается с семьи. Сначала мама моет посуду, а ребенок вытирает; потом ребенок моет посуду, мама вытирает; а потом один ребенок моет посуду, а вытирает ее другой ребенок, а мамочка отдыхает – допустим, вышивает гладью. А старшие девочки смотрят, как это делается, начинают вышивать крестом, а потом переходят на вышивку гладью. Это я просто в пример говорю. Сейчас нет нужды гладью вышивать, есть прекрасные машины для этого. Так ты можешь создавать для машины эскизы.
– А вот такая ситуация: молодой человек, у него есть невеста, но родители этой девушки не принимают его. Как тут быть?
– Да мало ли что делает современный советский человек! Он, во-первых, чрезвычайно горд. Это выражается в том, что он для самого себя абсолютно непререкаемый авторитет. Его так воспитали в семье. Его слово – закон. Хочу – дайте. Иначе бросаться буду на пол. Хочу белого пуделя, и вы мне его доставите. И вырастает матрона 50 лет, принимается выбирать жениха для своей дочери – методом, как японская акварель: вот 20 000 акварелей, 19 999 сжигается, остается одна – это шедевр, а если просто так написать, не получится шедевр. Выбирает методом отбора. Ей показывают, а ей не нравится. Она выбирает как будто себе. Она иначе и не может. С такими папами и мамами… хотя папа обычно, как зайчик, сидит и даже не чирикает, потому что папе тоже главное – покой. Зачем ему вступать в споры с этим мощным человеком, который на пенсию не хочет идти в 55 лет? Зачем нарушать спокойное течение своей жизни? И он сидит так тихинько, смотрит телевизор или лучше к «ребятам» пойдет в гараж, а «ребятам» тоже уже под 60. Там они немножко выпьют, но не так, чтобы не дойти до дома. Он проведет хорошо время вдали от всего, что называется семья. На периферии строит что-то свое.
Семья нормальная устроена по-другому. Отец – он и капитан, и кормчий, а еще и боцман-хозяйственник, всем обеспечивает. Жена во всем ему помощник, но особенный ее труд – с малыми детьми. Это ее поле, она всё это организовывает: их обучение музыке, секции бокса, футбола, карате, алгебра, геометрия… А отец говорит: «Так, ребята, когда уроки закончите? Через час? Через час жду: надо то-то и то-то сделать. Старый шкаф разобрать и вынести на помойку. Я уже в магазине новый оплатил… Поедите со мной. Вот вы двое будете со мной грузить на машину и привязывать к багажнику его части, а потом будем все вместе новый шкаф собирать… Ты держи это, ты держи это». И потом этот парень будет не безрукий жених, который не знает, с какой стороны что подать, а он сделает все быстро и просто, потому что «я с папой». Всё – папа. И машину водит, и на самокате катается… И пироги пекут и едят их, и за собой посуду убирают, и постель всегда в порядке, и трусы у них чистые. Всё в порядке.
– Прямо по полочкам разложили…
– К чему мы стремимся? Создать человека, который абсолютно не приспособлен к семейной жизни и так ее боится, что ждет, пока какая-нибудь женщина лет на 15 его старше будет ему второй мамой? Он от одной мамы перейдет к другой и ищет именно такую инстинктивно. Почему ищут? Не ищут подвига в строительстве семейной жизни и домашней Церкви, а ищут покоя. Юноша, не успевший еще возмужать, уже духовно состарился. Он теряет свои ипостасные свойства. Он, будучи молодым, духовно инвалид. Древние китайцы заматывали своим девочкам ножки, и, когда они вырастали, у них были ножки-культяпки – это было модно. Модно, но больно и неудобно.
Наше советское воспитание такое антисемейное. Оно коллективное. В коллективе человек может жить. Там есть начальник, там есть карьера. В коллективе есть определенные отношения – где подсидеть, где оклеветать, где подставиться. Такие законы везде, начиная от любых администраций и кончая армией. Всё одно и то же. С детского сада до любого министерства – это всё коллективы. Поэтому женщины стремятся на работу. В коллективе ей комфортно. Языком почесать и перед сослуживицами в новом платье покрутиться. Ты и мужу можешь его показать, но он же в этом ничего не понимает! Ему даже в голову не придет сказать, что платье понравилось. Он никогда не слышал, чтобы его папа делал комплимент его маме. В этом совершенно дикие люди.
О тренингах и естественном знании
– Отец Димитрий, вы сказали, что пять детей – это ситуация, когда детям в семье комфортно. А о чем должны помнить родители, которые хотят создать многодетную семью?
– Не надо ни о чем помнить. Обычный человек, живущий в городе, должен помнить о том, что нужно пользоваться туалетной бумагой? Он должен это помнить? Нет. Хотя складывается впечатление, что большинство наших граждан не умеют пользоваться фаянсом в общественном сортире, и когда входишь в сортир, неудобство и дискомфорт. А ведь во всех квартирах потрясающая чистота, просто потрясающая, только хрусталя не хватает сияющего, но во всех общественных что? Так это от того, что люди не умеют этим пользоваться. А вот в маленьком Монако, совсем крохотной державе, умеют все! А у нас не умеют.
– Не свое, потому и не жалко.
– Но научить-то можно человека всему. Он же не медведь в цирке, хотя медведи там ездят на мотоциклах. Это у человека должно быть так же, как чистить зубы, как причесываться каждое утро. Как не ходить в одежде с пятнами, а если заметил пятно, нужно постараться если не удалить, то снивелировать его. Что нужно помнить при нашем климате? Хотя бы два раза в сутки глядеть на свои ботинки, не надо ли их почистить. Вот это нужно помнить. Утром надел – они почищены, а смотришь: к 16 часам уже снова надо чистить. Хорошо бы, чтобы человек продумывал такую возможность. Вот об этом надо помнить, а остальное… Должен ли человек помнить, что он должен чистить зубы? Не надо ничего помнить. Это часть нашей жизни. Не надо помнить, что, переходя улицу, поверни голову налево, а дойдешь до середины – поверни направо. Надо это знать как кошка, которая прежде, чем есть что-то, понюхает, не будет сразу набрасываться.
– Сейчас очень много тренингов и программ, которые учат материнству, учат отцовству. Они крайне востребованы. И это свидетельство того, что у людей есть потребность в таких знаниях. Или, по крайней мере, их убеждают, что нужно знать, как правильно воспитывать своих детей, а многие этого не знают. Наши читатели интересовались: нужны ли вообще такие курсы? Разве у людей естественным образом не получится воспитать своих детей? Это вот как раз о том, о чем вы только что говорили. Если человек нормальный папаша, если она хорошая мать, у них всё естественно получится?
– Получится, если они знают.
– Если они знают?
– Да. Я помню, что меня учила пеленать моя мать и медсестра, которая к нам приходила из детской поликлиники, и со второго раза у меня сносно всё получилось, на троечку, потому что боишься своими ручищами-то… я тогда посильнее был. Ребеночка боишься повредить. Что тут такого? Пусть и тренинги будут.
Конечно, если есть тренинг, его нужно посмотреть: что за люди его ведут? нет ли какой-нибудь гнусности, как Набоков говорил? нет ли каких-то оккультных опор, которые эти люди протаскивают? Потому что всегда все эти мерзопакостные люди протаскивают в таких вот курсах свои идеи.
«Мама и папа – вот что для детей самое лучшее»
– Батюшка, большое спасибо вам за содержательную беседу.