Что значит опять в дагестане
10 способов ранить дагестанца прямо в его нежное сердце
Заира Магомедова
Грозный — Махачкала — Москва
Когда-то хотела стать оперной певицей, но не дотянула пару октав. Пишет диссертацию на тему «Дагестан как метафора всего сущего». Свободно ориентируется в области мужской психологии и женского самочувствия. Разводит выставочных гуппий. Сторонник сыроедения и винопития (и сыр, и вино можно приносить в редакцию «Это Кавказ»).
Как-то я провела небольшое анкетирование среди подруг — женщин пожилых, умных и почтенных, как черепаха Тортилла. Девушки, спросила я, а что вы знали о Дагестане до встречи с волшебной мной? Выяснилось, что девушки знали основополагающее: Расула Гамзатова, кизлярский коньяк и сушеного кутума. Но не имели ни малейшего представления о том, сколько в Дагестане народов, один ли у них язык и что такое «хинкал».
Поэтому сегодня я пишу топ-10 заблуждений на тему Дагестана.
Чтобы вы, уважаемые жители не-Дагестана, могли поехать туда более-менее подготовленными.
А в том, что вы туда хотите поехать непременно, — мы, даги, нисколько не сомневаемся.
1. Дагестанки — не «восточные женщины»!
Когда-то я работала журналистом. Мои профессиональные обязанности были просты и незамысловаты: смотреть, слушать, записывать и потом рассказывать населению, что именно я увидела и услышала. Но иногда приходилось сочетать их с профессией гида — так, однажды я сопровождала представителя ВОЗ, который привез в республиканскую туберкулезную больницу лекарств.
Мы заехали в больницу, потом еще в какие-то медицинские заведения, и всю дорогу Владимир Петрович (назовем его так) звал меня исключительно ЗаирА.
ЗаирА, спрашивал он, а как у вас обстоит дело с оборудованием больниц аппаратами УЗИ?
ЗаирА, а есть ли публикации на тему ВИЧ-инфицированных в республике?
И так далее и тому подобное.
К концу дня, когда я и так уже чувствовала себя героиней поэмы «Шахнаме», Владимир Петрович спросил: «ЗаирА, а сколько детей в средней дагестанской семье?» — и, услышав ответ, покачал головой: «Ну да, ЗаирА, вам, как восточной женщине…»
И тут я не выдержала. И объяснила почтенному сотруднику ВОЗ, что к восточным женщинам мы имеем такое же отношение, как к женщинам племени гураге.
То есть — абсолютно никакого.
Когда вы говорите «восточная женщина» — я сразу представляю себе «Большую одалиску» живописца Энгра. Расслабленную леди, которая валяется в кровати в середине рабочего дня. Ну, или другую ее разновидность — бессловесную даму, которая держит концы платка «яшмак» во рту, как это было заведено в соседнем Туркменистане.
Восточная женщина — это некая пугливая лань, покорная и послушная. Таковой образ создан в головах дагестанских мужчин и тщательно ими лелеется. Но это неправда: наши бабушки были боевые женщины и не сильно стесняли себя в выражениях экспрессии. Потому что работали — и не только в доме.
Работающая женщина имеет куда больше прав, чем можно представить. Поэтому ни нежиться среди дня в подушках, ни молчать, когда можно сказать, — дагестанки себе позволить не могли.
NB. Не стоит говорить об этом нашим мужчинам. Они очень нежные и могут не пережить такового крушения своих иллюзий.
2. Нет никакого «дагестанского языка».
Каждый дагестанец хотя бы раз в жизни сталкивается с понятием «дагестанский язык». Моих детей в школе и университете регулярно просят сказать что-нибудь «по-дагестански». Правильным будет считать, что в каждом районе — свой язык. Поэтому языковеды пока не пришли к согласию, сколько именно языков в Дагестане, и цифры называются разные.
Страшная правда состоит еще и в том, что мы не понимаем языки друг друга.
И если я еще различу отдельные слова в даргинском (хитрые даргинцы взяли все наши лакские лексемы и создали новую аранжировку), то аварский или лезгинский для меня — это терра инкогнита. И даже больше: я смогу понять, что разговор ведется на кумыкском, но вот отличить лезгинский от табасаранского — увы и ах!
Конечно, в каком-то смысле дагестанский язык имеет место. Это целый пласт городской лексики, заковыристый микс, коктейль из всех языков Дагестана и русского. И я даже знаю людей, которые владеют им в совершенстве. Но это тема для отдельной колонки, может быть, когда-нибудь я наберусь храбрости и напишу о нашем «дагестанском языке».
3. Хинкал — это не хинкали!
Иллюстрация: Евгения Андреева
Граждане, стремящиеся в Дагестан душой и сердцем!
Хинкал — это не хинкали, и даже близко не похож. То, что похоже на хинкали, называется «курзе». Они же близко похожи на пельмени.
А хинкал — это любимая еда дагестанца, альфа и омега его души, свет его жизни, грех его и где-то даже огонь его чресл, если точно следовать цитате классика. И простодушно восклицая: «О, я ж ел хинкал в Грузии!» — вы раните дагестанца прямо в его нежное сердце.
Стоит также разобраться в видах хинкалов, потому что у каждого (да-да, он не один и у каждого есть национальность!) есть свои адепты и хейтеры, свои зоилы и аристархи.
Я вот, например, не понимаю, как можно есть аварский хинкал. Варить тесто под крышкой четыре минуты и потом протыкать каждую хинкалину вилкой? Серьезно? Камон!
У каждого хинкала своя форма и философия. Лакские хинкалины похожи на мелкие ракушки, они схожи с украинскими галушками и итальянскими конкильи. Аварские напоминают пышки из содовой муки, иногда вместо соды туда добавляют — подумайте! — газированную воду. Даргинский хинкал — однояйцевый близнец немецкого штруле (по поводу чего меня терзают смутные сомнения в его аутентичности) — он богатый, на дрожжевом тесте.
А вот с лезгинским и кумыкским хинкалом — надо быть предельно деликатным.
Дабы не спровоцировать маленький политический скандал и серьезную войну с участием ядерного арсенала дагестанцев.
Совет: если вы видите в своей тарелке плоские кусочки теста — просто скажите: «Ах, какой вкусный хинкал!» — и не уточняйте его национальную принадлежность.
4. Не всякий дагестанец умеет танцевать лезгинку.
В Большой Антологии Заблуждений почетное место отдано танцу «лезгинка».
Тому самому, который вроде бы раздражает почтенную публику, если исполняется на Манежной площади, но без которого трудно представить себе даже русскую свадьбу, достигшую определенного градуса веселья.
Заблуждение — думать, что всякий кавказец умеет эту самую лезгинку нормально исполнять. Не всякое маханье руками одновременно с подпрыгиванием за эту самую лезгинку проходит. Хотя, конечно, только мертвый негр не идет играть в баскетбол — при звуках родимой музыки у любого кавказца нога начинает подпрыгивать в режиме «автопилот». Кровь, знаете ли, не водица.
5. «Не может быть!» — это целая группа заблуждений в сегменте «M&Ж».
Да, у нас существует такое понятие, как «развод».
Тухум — это вся родня, включая троюродных и даже дальше. Люди, неравнодушные к тому, что происходит в твоей жизни. Подскажут, помогут, вынесут мозг. Бывает «хорошим» и просто тухумом.
Мы не католики, и он нам не запрещен. И даже детально оговорен в терминах и условиях. Другое дело, что во времена моего детства, например, развод давался дагестанцам большой кровью. На суд приглашался весь тухум, и скандал достигал вселенских масштабов и кайенской остроты. Развод считался неприличным: надо было думать о том, как дочерей выдавать замуж после такого позора и что ты за женщина вообще, если одна остаешься, а могла бы жить замужем.
Но интернет и западные ценности сделали свое подлое дело — разводиться стало много проще. Поэтому вопрос: «А что, у вас можно разводиться?» — звучит очень странно.
Нет, мы не выходим замуж в 15 лет. Потому что это глупо.
Нет, нас не похищают замуж пачками. И никогда не похищали пачками, потому что именно в Дагестане на это всегда смотрели косо. А в советское время таких невест и вовсе считали дурочками. Как говорит моя подруга Света: «Так и живем непохищенными сами, куда уж приезжим надеяться».
Иллюстрация: Евгения Андреева
Нет, мы не носим платки в обязательном порядке. У нас тут не Иран. Хочешь — замотайся с ног до головы, хочешь — надень джинсы и кроссовки. Хотя шорты я бы все-таки девушкам не рекомендовала: несмотря на наличие гигабайтов онлайн-секса, дагестанские мужчины в возрасте от 12 до 72 все еще радостно реагируют на женщин из плоти и крови. Что делать! Репутация мачо дорогого стоит.
Нет, мы не сидим на свадьбе отдельно от мужчин. И невесту у нас выводит жених. И танцует с ней тоже он. Вот у некоторых соседей по региону иначе. А у нас так.
6. Мы все говорим по-русски.
Некоторые — очень прилично.
В 1993 году на компьютерных курсах в Москве учительница Мария Петровна участливо спросила, не трудно ли мне запомнить ее имя.
Русский язык — это лингва франка, на котором мы все общаемся между собой.
До революции таким был кумыкский — практически все поколение наших бабушек в той или иной степени им владело. Но эту функцию уже давно несет русский язык. Телевизор в дагестанском доме — точно такой же, как и у вас, а с преподаванием на родных языках в школах всегда была проблема. Так что если дагестанец не имеет явных отклонений в психическом здоровье и ему меньше 80 лет, то он понимает русский и говорит на нем. Потому что, как я уже сказала, «Богатые тоже плачут» и «Великолепный век» на территории РФ говорят по-русски.
«Где вы научились так прекрасно говорить по-русски?» — еще один входящий в обязательную программу дагестанца вопрос. И я не умею на этот вопрос отвечать. Э-э-э… в детском саду? На улице? В школе? Да я на нем всегда говорила!
7. Нет, аборигены Северного Кавказа — все разные.
«А я думала, что дагестанцы и чеченцы — один хрен!» — сказала девушка из Ярославля, привезенная в Дагестан одной моей подругой — туроператором. Отвечаю на самый главный вопрос современности: все жители Северного Кавказа очень разные. У нас разный менталитет. У нас разные языки. И даже обычаи, при всей их схожести, — не совсем идентичные. Так что — не один хрен. А много.
8. «Ну, у вас свой уклад, мы понимаем!»
Еще одно прекрасное заблуждение — считать, что на Северном Кавказе существует какой-то «особенный уклад», который не дает возможности россиянину средней полосы понять дагестанца. Об этом «особом укладе» я читаю даже у умных людей — аналитиков. Причем никто не собирается мне объяснить, в чем именно особость уклада состоит.
Открываю военную тайну: нет никакого особенного уклада, и не может быть, потому что Дагестан — часть России вот уже 204 года. И перенес все исторические пертурбации так же, как и прочие народы, населяющие империю. И люди тут так же встают с утра, идут на работу и ждут зарплату. Так же злятся, когда им приходит счет за электричество, и так же возмущаются, когда госслужащий покупает себе яхту стоимостью 150 млн долларов.
Ну, может, дагестанцы завтракают калмыцким чаем, а не яичницей с беконом, но это как-то на «уклад» не тянет, правда?
Конечно! Вон один пошел, заправив травмат в семейные трусы в цветочек. А вот посмотрите налево — видите, у парня в левой руке мачете, а в правой — базука? А вон на девятом этаже живет сосед, у него на балконе пулемет «Максим».
Иллюстрация: Евгения Андреева
Неправда. Другое дело, что все они ХОТЯТ с ним ходить, но увы! Часто можно услышать: «Какой ты дагестанец, если без ножа ходишь?» — но это скорее дань мифу, который активно продвигают дагестанские мужчины. Из той же серии, что и наличие густых усов, несметных богатств и умения танцевать лезгинку.
10. Да, мы едим борщ!
А также прекрасно его готовим. Как и окрошку. Как и блины. И суши, и пиццу, и вообще все, чем питаются обычные люди во всем мире. Поэтому, услышав вопрос: «Ой, а вы что — борщ едите?» — я с трудом подавила желание рассказать, что наш обычный рацион — устрицы, консоме и бланманже с киселем. Но с другой стороны, я тоже считала, что японцы с утра до ночи лопают суши и сашими, пока не познакомилась с японкой, которая сказала, что это вообще-то праздничная еда.
Наверное, тут должна быть какая-то мораль.
Но о ней вам на месте расскажут.
За хинкалом с пиалой прозрачного бульона и куском отменного сушеного мяса.
ПриветСочи
В Дагестане бывали не один раз — и из Грузии по дороге домой, и по пути в Азербайджан, и просто на Каспийское море ездили. Но, то была прибрежная часть этой республики. Правда, один раз в Кубачи завернули, в аул серебряных мастеров.
В этом путешествии ставилась цель посетить именно горный Дагестан.
Для меня интерес эта часть республики представляла еще и потому что именно там в 19 веке шли основные события Кавказской войны, там было создано государство горцев имамат, и именно в тех краях действовал и руководил один из величайших деятелей Кавказа — Шамиль.
Итак… 
Окультуренный парк при въезде в горный Дагестан со стороны Буйнакска
Сулакский каньон — чудо природы.
На краю действительно захватывает дух.
Прогулка на катере по каньону
По всему Дагестану — на домах, заборах, мусорных баках надпись «опять».
Вопрос всем — что она означает?
Салтинский водопад. К сожалению, без воды из-за жары. Температура воздуха было 34-35 градусов.
Карадахская теснина. Вообще не впечатлила — обыкновенное ущелье, коих и у нас полно и до конца по жаре топать прилично. Из плюсов — топаешь бесплатно.
Один из горных аулов. По этому удалось погулять по улицам. Местный дяденька предложил показать селение. Крыши одного дома являются двором другого, который над ним. Но, есть и гостиница в чисто горском стиле. Живут люди.
Верхний Гуниб. Именно здесь был пленен имам Шамиль.
Дорогу куда-либо приходилось зачастую искать по старинке, навигаторы врут безбожно.
Окаменелые яйца динозавров
и их использование в быту
Аул мастеров керамики
Обед в горном ауле в частном доме (не совсем за копейки — 500 р.)
С директором частного музея в ауле Кахиб
Русская крепость в Хунзахе
Хунзахский каньон. Красненькая крыша в правом верхнем углу — наша гостиница.
Одна, наверное, из моих самых экстремальных дорог за все время путешествий по Кавказу — короткая дорога в Хунзах.
Заброшенные аулы, крепости, башни…
Хозяйка квартиры в Гунибе сказала не отпустит пока не наберем ведро черешни в её саду
Дорога в обратную сторону через горную Чечню
Необычный горный аул, единственный на Кавказе, где добывают соль. Стоимость килограмма — 1000 рублей. Взяли полкило.
А вот так её добывают
Абрикосовые рощи, сады и леса. Стоимость — от 50-60 рублей. Можно купить, а можно самому набрать 
Озеро Казеной-Ам в Чечне и модельная корова, позирующая по всем правилам современной красоты — задницу вперед.
Мечеть и комплекс в Шалях
Был еще ночной Грозный во всей красе и довольно долгая дорога домой.
Итак, повторяю вопрос — что в Дагестане означает надпись везде «опять»?
Почему я остался в Дагестане навсегда
Несколько лет назад журналист из Тюмени Евгений Плесовских вдруг осознал, что мало путешествует, и решил это исправить. Рюкзак на плечах, спальный мешок и ночевки в аэропортах Европы — о своих поездках он рассказывал в блоге, аудитория росла, а Женя входил во вкус. Вернувшись из Барселоны на родину, он запланировал поездки в Грузию и Индию. Но нагрянула пандемия — и планы сорвались. Привыкший к частым передвижениям, в самоизоляции тюменец стал постепенно впадать в депрессию, а когда локдаун сняли, решил начать путешествовать по России. Как-то вечером, сидя в интернете, он наткнулся на красивое фото и сразу подумал: надо ехать туда. Уже вскоре с двумя попутчиками он отправился в Дагестан. И в первый же день путешествия понял, что нашел свое место.
Знаковая встреча
— Вскоре я вернулся в Дагестан вновь. Я ощущал невероятное спокойствие. Все больше узнавая республику, благодаря людям, которых встречал на своем пути, я сам стал меняться. У меня даже сложилось ощущение, что я в прошлом был аварцем.
Многие не понимали, как я решился на переезд из такого красивого и чистого города, как Тюмень, в Махачкалу, где все далеко не идеально. Это решение мне далось нелегко — это мой первый переезд за 35 лет. Но я понимал, что, если не перееду сюда, буду чувствовать себя не на своем месте. И в декабре 2020 года принял это решение, о чем не жалею. Теперь я езжу в Тюмень погостить на 2−3 дня.
В первый приезд в Хунзахе я познакомился с хозяином гостевого дома Мухаммедом. Мы говорили о многом: о религии, о традициях и обычаях. Вернувшись домой, в Тюмень, я продолжал поддерживать с ним связь. Мы так сдружились, что сейчас семья Мухаммеда — это и моя большая семья, а его отец считает меня своим родным сыном. Наша встреча была неслучайной, так было угодно Всевышнему.
С другом Мухаммедом в Хунзахе
Да, я здесь стал мусульманином. Мухаммед — мой друг, мой названый брат, он же мой наставник в религии. Сразу, как я сдружился с местными, меня в шутку стали называть именем Джаватхан. А когда я принял ислам, мне предложили имя Джабраил. К тому времени я уже читал историю пророков, и это имя мне откликнулось. Я изучал ислам, задумывался, а соответствую ли я этой религии. А Мухаммед сказал: ты просто начни, а дальше все сложится. Так и получилось. Уже в марте я окончательно принял это решение и почувствовал себя самым счастливым человеком.
Когда знакомые дагестанцы узнавали о моем новообращении, на их глазах появлялись слезы счастья. Меня это поразило. Они подходили и обнимали меня, дарили кто коврик для намаза, кто книги об исламе. Я получил большую поддержку от посторонних людей, и это придало мне уверенности. Для родных все, конечно, было шоком, а для меня — это открытие себя нового. Я год назад и сейчас — два разных человека.
А еще в Дагестане сбылась моя давняя мечта. В детстве я мечтал заниматься с лошадями, но добираться до ипподрома надо было с тремя пересадками, а это были неспокойные времена. В Хунзахе нашелся человек, который, узнав о моем желании, согласился обучить меня верховой езде.
Дагестан — это про людей
— Когда я впервые приземлился в Махачкале, было впечатление, что я попал в Советский Союз. Маленький аэропорт, выходишь, а все кричат: «Дербент!», «Махачкала!», «Каспийск!» Я думаю, что это такое? Как будто оказался в девяностых. Потом еду с таксистом и спрашиваю: почему все так быстро ездят? А он мне отвечает: море у нас Каспийское буйное, и, соответственно, мы тоже буйные. Смеется.
Меня здесь удивляло абсолютно все. Уклад жизни людей, их гостеприимство, спокойствие. Щедрость и бескорыстность. Здесь думают: ну, как я могу его не накормить, не дать ночлег, это невозможно. Приходишь к людям, они порой отдают тебе последнее, и ты задумываешься: вот носишь ты какой-то крутой бренд, а эти люди счастливы просто от того, что ты зашел к ним в гости. Весь Дагестан держится исключительно на людях и на религии. Нигде не видел, чтобы было столько уважения друг к другу.
Помню, в первый приезд мы заблудились в районе Сулакского каньона, нам негде было заночевать. Мы постучали в один из местных домов, где днем покупали персики, нас приняли как родных. Дед Магомед и баба Чай согнали своих внуков в одну комнату и выделили нам самую лучшую в доме. Мы общались всю ночь, говорили о Дагестане. Они даже позвонили своим родственникам и похвастались, что у них гости. Для нас это было в диковинку — искреннее радушие незнакомым людям. Мы до сих пор с ними переписываемся, они приглашают к себе.
Вы пробили колесо? На помощь придет пять человек: один принесет домкрат, второй уже несет колесо, третий — перекусить, четвертый предложит отвезти машину на ремонт, пятый подбросит тебя, если ты торопишься. Одного в беде здесь точно не оставят. В центральной России ты бежишь на работу и можешь не замечать, что человек рядом нуждается в помощи. И когда люди оттуда приезжают сюда, их мозг просто не понимает, как это работает: а что, так можно было? Уверен, здесь тоже есть плохие люди, как и везде, но мне они не встречались.
Фото: Евгений Костин
Еще один плюс — эта любовь к родной земле. Очень много домов в селах, которые пустуют, там никто не живёт, но за ними ухаживают какие-то родственники хозяев. Эти дома не продают, потому что это родное, оттуда идут корни. Это круто.
И здесь очень развит институт семьи. Я, к примеру, не знаю своих троюродных братьев и сестер, даже с двоюродными мы общаемся редко. А здесь постоянно ходят на всякие дни рождения, на хинкалы, есть частые спонтанные походы в гости. Институт семьи — это то, чему стоит учиться у дагестанцев. А еще открытости, юмору, семейственности, привязанности к родителям, гостеприимству, щедрости. Надеюсь, что с годами это никуда не денется.
Никак не привыкну
— Есть и то, к чему я не привык или с трудом привыкаю. Меня до сих пор удивляет, что я здесь не могу построить никакие планы. Это невозможно. Помню, как в понедельник я спросил о планах на предстоящую субботу. Мне ответили: доживем до субботы, там видно будет. Наступает пятница. Ну, я думаю, уже можно планировать завтрашний день, а мне говорят: когда наступит суббота, тогда и решим. Теперь я понял, что когда день начнется, тогда о нем и можно говорить.
Заметил, что люди здесь могут довольствоваться тем, что уже имеют. Вот идет у них бизнес, получает человек доход — и на этом все останавливается. Он не двигается дальше, не набирает обороты.
Заземлиться и почувствовать счастье
— У людей очень много стереотипов о Дагестане. Я выкладывал посты, и многие не верили, что здесь настолько красиво. Но постепенно ко мне, как к знатоку Дагестана, стали обращаться с просьбой сопроводить в путешествии. Так родилась идея создать свою турфирму и показывать приезжим туристам «мой» Дагестан. Разработал сайт, придумал маршрут, привез одну группу, затем — вторую. Заработало сарафанное радио.
Мой тур — он не про Дагестан, а про то, чтобы немножко «приземлиться». В центральной России люди все время куда-то бегут. А здесь такая неспешная, размеренная жизнь. По сути, я делаю так, чтобы люди прожили то, что прожил я в свои пять дней путешествия. Для меня огромное счастье показывать Дагестан. Тем более с моим опытом и знаниями в продажах, в журналистике и даже в психологии. Я интуитивно чувствую, что нужно человеку.
С любовью к делу подходит вся наша команда. Это сам Мухаммед, его отец и брат. У Мухаммеда гостевой дом, за год он принял в нем 1700 человек. Каждый день к нему приезжает по 10−12 новых людей. Мы знакомимся и общаемся с каждым из них. Это здорово.
Моя программа не уникальна. Ее особенность — в атмосфере. У меня свой «рецепт», чтобы попасть в самое сердце людей. К примеру, когда мы едем из Гамсутля, на одном повороте дороги включаем определенную музыку. Я знаю, какая будет реакция: половина плачет, я слышу всхлипывания.
Мы показываем самое лучшее, никого не торопим, даем время все прочувствовать. И получаем счастливые лица.
С группой туристов у Ирганайского водохранилища
Чего не хватает туристам
— Инфраструктура для туризма в Дагестане развита слабо. Я все бьюсь за общественные туалеты, уже сам хочу построить в некоторых местах, но боюсь столкнуться с бюрократическими проволочками.
Конечно, красота природы перекрывает все недостатки, но так не может долго продолжаться. Когда ты приезжаешь куда-то, а там стоит четыре туалета, неспособных принять людей, потому что они просто-напросто заполнены, это проблема. И ее надо решать первым делом. Сюда же относятся проблемы с дорогами и мусором. Местным жителям просто некуда его складывать, не хватает мусорных баков. А те, что есть, заполнены и своевременно не вывозятся.
Многим туристам не хватает такой услуги, как оплата банковской картой. Сейчас появилась возможность онлайн-переводов, это выручает.
Важен и вопрос безопасности. К примеру, поездка на зиплайне для одной из наших туристок была не очень удачной, но, к счастью, все закончилось хорошо. Те, кто запускает подобные развлечения, не знают, как сделать правильно, и упускают важные моменты.
Условия проживания тоже оставляют желать лучшего. В горах открывают гостевые дома на 15−20 мест с одним санузлом. Или комнаты с двуспальной кроватью — для людей, которые приезжают по одиночке, это крайне неудобно. Я вижу такой выход: для тех, кто хочет заниматься и развивать туризм, необходимо проводить бесплатные мастер-классы и семинары, обучать финансовой грамотности.
И все же я стараюсь показывать Дагестан всегда с положительной точки зрения. Даже об отсутствии туалетов я говорю как о некой изюминке Дагестана.
Точка невозврата
— Тур, который мы предлагаем, по цене выше среднего, но с сентября 2020 года через нас прошло более трехсот туристов со всей России. Это всегда позитивные ребята разных возрастов. Бывает, приезжает человек, который уже посетил 60−70 стран, видит Сулакский каньон, и говорит: «Блин, я ничего круче не видел!» Он едет и, указывая, на различные природные красоты Дагестана, сравнивает их с Аргентиной, Новой Зеландией и другими живописными странами.
Есть и те, кому Дагестан просто не зашел. Приехали, посмотрели, да, все круто, и уехали. Больше не приедем. А есть, к примеру, девушка из Калуги, которая после нашего тура переехала жить в Дербент, занимается гостиничным бизнесом. Нашла себя здесь.
Вообще, Дагестан уникальный. Если человек за раз хочет увидеть 10 стран, то ему однозначно надо ехать в Дагестан. Ты гуляешь по теснине в футболке, а через час лепишь снеговика в Хунзахе. В ближайшие пять лет туризм здесь будет быстро развиваться, и неважно, откроют границы или нет. Точка невозврата пройдена. Туристов будет все больше и больше, и местным к этому стоит привыкнуть. Дагестан долгое время был дотационный республикой, но за счёт туризма он может стать топовым, самодостаточным регионом.
Деньги будут, но не хочется, чтобы они испортили Дагестан. В первый приезд мы попали на свадьбу. Ехали к селу Гоор, и по дороге шел мужчина в белой рубашке. Мы, вдохновленные добротой местных жителей, предложили его подвезти. Он направлялся на свадьбу к родственникам, по дороге провел нам экскурсию по селу. И предложил пойти на свадьбу. Но у нас был не соответствующий вид. Мы пошли в дом к его матери, там нас накормили, и мы там же переоделись. Потом отправились на сельскую свадьбу. Нас поразила эта культура, эти обычаи. Будет круто, если это все сохранится. Не хочется, чтобы это радушие заменилось какими-то деньгами.
А в моих планах Азербайджан, Грузия и Армения. Но в любом случае я вернусь в свой родной Дагестан. Я уже не представляю, что могу жить где-то еще.
Пять советов для тех, кто едет в Дагестан
— Самый главный мой совет — это приезжать с открытым сердцем и без ожиданий. С открытым — чтобы впитать все местное. Без ожиданий — чтобы не переживать об условиях, о месте, в котором будете жить. Это все второстепенно. Нужно иметь сабур (терпение) и внутреннюю свободу, чтобы впустить в себя Дагестан.
Второе — это продумать свой маршрут. Я часто встречаю туристов, которые приезжают самостоятельно и упускают многие нюансы. Заезжают не туда, выбирают не ту дорогу или делают круги.
Третье — ничего не бояться. Здесь вправду безопасно и все решаемо.
Обязательно общайтесь с местными людьми и пробуйте все. Кухня в Дагестане потрясающе вкусная. Здесь все умеют готовить, и в каждом доме свои рецепты. Это круто. Мои любимые блюда — шашлык из баранины, чуду с зеленью и курзе с мясом. К нам как-то приезжали вегетарианцы и, видя всю вкусноту и красоту, сказали: «Ну ладно, пять дней мы не будем вегетарианцами».
Самое важное — дайте себе время. Дагестан, как книга, может не сразу «зайти». Да, путешествуя, вы восхищаетесь видами, но лишь, когда уедете, что-то щелкнет внутри и станет понятно, насколько все здесь прекрасно. Так было со мной.