Что значит неужто клясться днем вчерашним
Песни дорог войны. Бери шинель, пошли домой
ИСТОРИЯ ПЕСНИ «БЕРИ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ»
Эту песню большинство считает военной и фронтовой. Победной! Между тем родилась она через три десятка лет после Великой Победы – в 1975 году.
А фронтовой – по духу, по словам и нотам – она стала потому, что пропитанные порохом стихи написал участник Великой Отечественной войны Булат Окуджава. Музыка – композитора Валентина Левашова, который почти всю войну провёл на передовой вместе с армейскими артистическими бригадами.
Автор слов – Булат Шалвович Окуджава (9 мая 1924 – 12 июня 1997) – поэт, бард, прозаик и сценарист, композитор. В апреле 1942 года он добивался досрочного призыва в армию, но призван был после достижения 18 лет в августе 1942 года и направлен в 10 отдельный запасной миномётный дивизион. Два месяца подготовки, и с октября 1942 года Окуджава – на Закавказском фронте, миномётчик в кавалерийском полку 5 гвардейского Донского кавалерийского казачьего корпуса. 16 декабря 1942 года под Моздоком он был ранен. После госпиталя в действующую армию не вернулся. С января 1943 года служил в 124 стрелковом запасном полку в Батуми, а позже – радистом в 126 гаубичной артиллерийской бригаде большой мощности Закавказского фронта, прикрывавшего в этот период границу с Турцией и Ираном. Демобилизован в марте 1944 года в звании гвардии рядового. Награждён орденом Отечественной войны I степени и орденом Дружбы Народов, медалями «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», юбилейными медалями победы и Вооружённых Сил СССР, медалью Жукова и почётной медалью Правления Советского фонда мира. Лауреат государственной премии СССР.
Автор музыки – Валентин Сергеевич Левашов (1915 – 1994) – композитор, хоровой дирижёр, общественный деятель. Народный артист СССР – за создание песен на военную тематику «Это было в 43-м», «Бери шинель, пошли домой». В годы Великой Отечественной войны руководил армейскими ансамблями песни и пляски. В 1946 – 1948 годах – художественный руководитель матросского ансамбля песни и пляски Краснознамённой Амурской флотилии. Награждён орденом Дружбы Народов.
В 1975 году на экраны вышел художественный фильм режиссёра Гавриила Георгиевича Егиазарова (1916 – 1988) «От зари до зари». Фильм рассказывал о событиях дня, прожитого Фёдором Рожновым. День оказался до предела наполненным трудом, заботами, радостями, огорчениями, непростыми отношениями с людьми и воспоминаниями о войне. Рожнов – уважаемый в деревне человек, бригадир колхоза. Но и спустя много лет не отпускают его думы о фронтовых годах, память о павших товарищах и интерес к судьбам выживших однополчан. В этом фильме впервые прозвучала песня «Бери шинель, пошли домой», более известная по другому фильму.
Примерно в это время Леонид Фёдорович Быков (1928 – 1979) снимал свою знаменитую картину «Аты-баты, шли солдаты…» (зрители увидели её в 1977 году). Этот фильм – последняя режиссёрская работа Быкова с его последней ролью в кино… Маленькая станция Подбедня. В годы войны здесь велись жестокие бои. А теперь сюда съезжаются родные тех, кто приближал победу, но не дожил до неё. В фильме показаны две сюжетные линии. Первая развивается в 1970 году, вторая – весной 1944 года. К концу фильма линии смыкаются на поле боя, который происходил 18 марта 1944 года, и память о котором чтят собравшиеся здесь через тридцать лет люди…
Вспоминает Левашов: «…Вдруг из Киева мне позвонил Быков. Он по радио услышал мою песню «Бери шинель, пошли домой». Она ему очень понравилась, он под неё уже отснял сотни метров плёнки на натуре. Его звонок был ничем иным, как предложением мне стать композитором фильма. Когда я ему сказал, что песня «Бери шинель, пошли домой» из другого фильма, он просто лишился дара речи… А потом сказал: «Я позвоню дня через два». И позвонил. Он успел взять из проката фильм «От зари до зари», просмотреть его. «Ну, что мне делать, посоветуйте!» – сказал Быков. Я посоветовал пригласить другого композитора, а песню «Бери шинель…» оставить, указав в титрах, что написали её Валентин Левашов и Булат Окуджава».
Вот что о песне «Бери шинель, пошли домой» рассказывает обозреватель газеты «Комсомольская правда» Александр Петрович Гамов (рожд. 1954):
«…А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Вставай, вставай, однополчанин,
Вставай, вставай, однополчанин, –
Бери шинель пошли домой!
Это, пожалуй, самый пронзительный куплет. Особенно в исполнении самого Булата Окуджавы и Иосифа Кобзона.
– Иосиф Давыдович, – обратился я к певцу и политику, – очередная музыкальная колонка посвящена песне «Бери шинель, пошли домой». Почему она оказалась в вашем репертуаре?
– Вопрос странный, по меньшей мере. Я всю жизнь свою посвятил этим песням. Как дитя военного времени, я пропитан песнями о Великой Отечественной войне, о высоком долге патриотизма. Сейчас я еду, вы меня застали, с собрания офицеров России, где мне вручили диплом признания «Патриотизм». Ну, это моя суть, это мой репертуар. «Враги сожгли родную хату», «Бери шинель, пошли домой», «Он не вернулся из боя» – это всё песни, посвященные печальному и трагическому подвигу в Великой Отечественной войне.
– А это вам сам Окуджава дал эту песню?
– Нет, это мне не Окуджава дал, это просто я сам взял. Её брали все, кому дорого было… Окуджава рассказал, как фронтовик, как ветеран.
– Он слышал, как вы её исполняли?
– Ну, как… Ну, если верить мне, потому что Окуджавы, к сожалению, нет, ему нравилось моё исполнение. Ему нравилось моё исполнение, кстати, я с ним дважды обменивался… В день рождения Булата, 9 мая, я стараюсь всегда в Переделкино, в музее Окуджавы выступать и петь его песни».
БЕРИ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ
Вот несколько клипов исполнения этой песни в Интернете:
– фрагмент фильма «От зари до зари»:
– фрагмент фильма «Аты-баты, шли солдаты…»:
– Иосиф Давыдович Кобзон (1937 – 1918) – эстрадный певец, политический и общественный деятель, музыкальный педагог. Герой Труда Российской Федерации. Народный артист СССР. Народный артист Украины. Лауреат Государственной премии СССР, премии Ленинского комсомола, премии Правительства РФ. Герой Донецкой Народной Республики. Депутат Госдумы Федерального собрания РФ созывов 1997 – 2018 гг.:
– Эдуард Максович Лабковский (рожд. 1938) – оперный и эстрадный певец, Народный артист РСФСР, солист Академического дважды Краснознамённого, ордена Красной Звезды ансамбля песни и пляски Российской Армии им. А.В. Александрова:
Архив форума
И с Днем Победы Вас.
>Ребята, когда нас выплеснет
из окопа четкий приказ,
не растопчите
этих цветов в наступленье!
пусть синими их глазами
глядит и глядит на нас
идущее за нами поколенье. nelke
БЕРИ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ
Мерзляковский переулок
так приятен для прогулок.
Там не выпекают булок,
зато музыка звучит.
Да, звучит она, хоть тресни,
даже если люд окрестный
дни печальные влачит.
Этот остров музыкальный
то счастливый, то печальный
возвышается в тиши.
Этот остров неизбежный,
словно знак твоей надежды,
словно флаг моей души.
Это про меня. Про мое музыкальное училище в Мерзляковском переулке.
ПЕСЕНКА О СОЛДАТСКИХ САПОГАХ
Вы слышите: грохочут сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки?
Вы поняли, куда они глядят?
Вы слышите: грохочет барабан?
Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней.
Уходит взвод в туман-туман-туман.
А прошлое ясней-ясней-ясней.
А где же наше мужество, солдат,
когда мы возвращаемся назад?
Его, наверно, женщины крадут
и, как птенца, за пазуху кладут.
А где же наши женщины, дружок,
когда вступаем мы на свой порог?
Они встречают нас и вводят в дом,
но в нашем доме пахнет воровством.
А мы рукой на прошлое: вранье!
А мы с надеждой в будущее: свет!
А по полям жиреет воронье,
а по пятам война грохочет вслед.
А вот с этого началось моё знакомство с его стихами:
Былое нельзя воротить, и печалиться не о чем,
у каждой эпохи свои подрастают леса.
А все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем
поужинать в «Яр» заскочить хоть на четверть часа.
Теперь нам не надо по улицам мыкаться ощупью.
Машины нас ждут, и ракеты уносят нас вдаль.
А все-таки жаль, что в Москве больше нету извозчиков,
хотя б одного, и не будет отныне. А жаль.
Я кланяюсь низко познания морю безбрежному,
разумный свой век, многоопытный век свой любя.
А все-таки жаль, что кумиры нам снятся по-прежнему
и мы до сих пор все холопами числим себя.
Победы свои мы ковали не зря и вынашивали,
мы все обрели: и надежную пристань, и свет.
А все-таки жаль — иногда над победами нашими
встают пьедесталы, которые выше побед.
Москва, ты не веришь слезам — это время проверило.
Железное мужество, сила и стойкость во всем.
Но если бы ты в наши слезы однажды поверила,
ни нам, ни тебе не пришлось бы грустить о былом.
Былое нельзя воротить. Выхожу я на улицу.
И вдруг замечаю: у самых Арбатских ворот
извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается.
Ах, нынче, наверное, что-нибудь произойдет.
После дождичка небеса просторны,
голубей вода, зеленее медь.
В городском саду флейты да валторны,
капельмейстеру хочется взлететь.
Ах, как помнятся прежние оркестры,
не военные, а из мирных лет!
Расплескалася в улочках окрестных
та мелодия, а поющих нет.
Но из прошлого, из былой печали,
как ни сетую, как там ни молю,
проливается черными ручьями
эта музыка прямо в кровь мою.
Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант.
В Безбожном переулке хиреет мой талант.
Кругом чужие лица, враждебные места.
Хоть сауна напротив, да фауна не та.
Сумерки, природа, флейты голос нервный, позднее катанье.
На передней лошади едет император в голубом кафтане.
Белая кобыла, с карими глазами, с челкой вороною.
Красная попона, крылья за спиною, как перед войною.
Вслед за императором едут генералы, генералы свиты.
Славою увиты, шрамами покрыты, только не убиты.
Следом дуэлянты, флигель-адьютанты, блещут эполеты.
Все они красавцы, все они таланты, все они поэты.
Все слабее звуки прежних клавесинов, голоса былые.
Только топот мерный, флейты голос нервный, да надежды злые.
Все слабее запах очага и дыма, молока и хлеба.
Всё слилось в едином действе:
вкус, культура, понт дешевый
и про гений и злодейство
рассуждать всегда готовность.
(Как еще мне удалось бы
в форум внесть привычный деготь
в виде вознесенской просьбы
лучше музыку не трогать?!)
Как Гапон возвышен, Бог мой.
ne znatok, а ведь это Вы «бездумно обрезали». Выходит, у Вас «георгиевская лента не передке»? Присмотритесь.
И чего это G. к нам зачастил? Надеюсь, Зеркало живо?
Арбатского романса старинное шитье,
К прогулкам в одиночестве пристрастье.
Из чашки запотевшей счастливое питье,
И женщины рассеянное «здрасте».
Бывали дни такие, гулял я молодой,
Глаза глядели в небо голубое,
Еще был не разменян мой первый золотой,
Пылали розы, гордые собою.
Еще моя походка мне не была смешна,
Еще подметки не пооторвались.
Из каждого окошка, где музыка слышна,
Какие мне удачи открывались.
Да я, Марго, все делаю бездумно. Климат, знаете, он способствует. :))
(подозрительно): ne znatok, а раскрасились зачем?
(пугается) Боже мой, неужели даже из Чикаго заметно?!
пор Вас, про Вас, Гапон, успокойтесь уж.
Хоть я всегда держал Вас ниже Галича,
но всё же правы Вы в одном, ах, Булат Шалвыч:
теперича гораздно злей, нежели давеча
на фоне гения шустрит любая мелочь.
Да ну что вы, зачем же себя уж так уничижительно.
Велл. Дело сделано: дешевка куплена подешевке.
Можно начинать жить по-праздничному. Бай, дамочки! Навозну кучу оставляю вам без боя. Мечите собственные перлы.
Приношу СВОИ извинения уважаемой публике (за исключением G.) и Булату Шалвовичу. Последнюю строфу небрежно скопировала и не перечитала. Вот она:
> теперь сюда уже точно стихи никто не запостит
Всю ночь кричали петухи
и шеями мотали,
как будто новые стихи,
закрыв глаза, читали.
И было что-то в крике том
от горькой той кручины,
когда, согнувшись, входят в дом
постылые мужчины.
И был тот крик далек-далек
и падал так же мимо,
как гладят, глядя в потолок,
чужих и нелюбимых.
Когда ласкать уже невмочь,
и отказаться трудно.
И потому всю ночь, всю ночь
не наступало утро.
А вот это-то как не напомнить:
А что я сказал медсестре Марии,
когда обнимал ее?
— Ты знаешь, а вот офицерские дочки
на нас, на солдат, не глядят.
А поле клевера было под нами,
тихое, как река.
И волны клевера набегали,
и мы качались на них.
И Мария, раскинув руки,
плыла по этой реке.
И были черными и бездонными
голубые ее глаза.
И я сказал медсестре Марии,
когда наступил рассвет:
— Нет, ты представь: офицерские дочки
на нас и глядеть не хотят.
Если ворон в вышине,
дело, стало быть, к войне.
Ей не жалко никого,
ей попасть бы хоть в кого,
хоть в чужого, хоть в свово..
Во, и боле ничего.
Во, и боле ничего.
Во, и боле никого.
Кроме ворона того:
стрельнуть некому в него.
Из окон корочкой несет поджаристой.
За занавесками — мельканье рук.
Здесь остановки нет, а мне — пожалуйста:
шофер в автобусе — мой лучший друг.
А кони в сумерках колышут гривами.
Автобус новенький, спеши, спеши!
Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный
в любую сторону твоей души.
Я знаю, вечером ты в платье шелковом
пойдешь по улице гулять с другим.
Ах, Надя, брось коней кнутом нащелкивать,
попридержи-ка их, поговорим!
Она в спецовочке, в такой промасленной,
берет немыслимый такой на ней.
Ах Надя, Наденька, мы были б счастливы.
Куда же гонишь ты своих коней!
Но кони в сумерках колышут гривами.
Автобус новенький спешит-спешит.
Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный
в любую сторону твоей души!
В склянке темного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
гордо и неторопливо.
Исторический роман
сочинял я понемногу,
пробиваясь как в туман
от пролога к эпилогу.
Были дали голубы,
было вымысла в избытке,
и из собственной судьбы
я выдергивал по нитке.
В путь героев снаряжал,
наводил о прошлом справки
и поручиком в отставке
сам себя воображал.
каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит,так и пишет,
не стараясь угодить.
Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.
И вот совсем гениальное:
За что ж вы Ваньку-то Морозова?
Ведь он ни в чем не виноват.
Она сама его морочила,
а он ни в чем не виноват.
Он в старый цирк ходил на площади
и там циркачку полюбил.
Ему чего-нибудь попроще бы,
а он циркачку полюбил.
Она по проволке ходила,
махала белою рукой,
и страсть Морозова схватила
своей мозолистой рукой.
А он швырял большие сотни:
ему-то было все равно.
А по нему Маруся сохла,
и было ей не все равно.
Он на извозчиках катался,
циркачке чтобы угодить,
и соблазнить ее пытался,
чтоб ей, конечно, угодить.
Не думал, что она обманет:
ведь от любви беды не ждешь.
Ах, Ваня, Ваня, что ж ты, Ваня?
Ведь сам по проволке идешь!
Во дворе, где каждый вечер все играла радиола,
где пары танцевали, пыля,
все ребята уважали очень Леньку Королева
и присвоили ему званье короля.
Был король, как король, всемогущ.
И если другу
станет худо и вообще не повезет,
он протянет ему свою царственную руку,
свою верную руку,- и спасет.
Вновь играет радиола, снова солнце в зените,
да некому оплакать его жизнь,
потому что тот король был один (уж извините),
королевой не успел обзавестись.
Но куда бы я ни шел, пусть какая ни забота
(по делам или так, погулять),
все мне чудится, что вот за ближайшим поворотом
Короля повстречаю опять.
Потому что на войне, хоть и правда стреляют,
не для Леньки сырая земля.
Потому что (виноват), но я Москвы не представляю
без такого, как он, короля.
>> Она по проволке ходила,
махала белою рукой,
и страсть Морозова схватила
своей мозолистой рукой.
Вообще-то она там «ногой» махала.:)
Нет! Именно рукой! Там ведь все рифмы повторяющиеся.
Вот, и сама допёрла. ))
Я смотрю на фотокарточку:
две косички, строгий взгляд,
и мальчишеская курточка,
и друзья кругом стоят.
За окном все дождик тенькает:
там ненастье во дворе.
Но привычно пальцы тонкие
прикоснулись к кобуре.
Вот скоро дом она покинет,
вот скоро вспыхнет гром кругом,
но комсомольская богиня.
Ах, это, братцы, о другом!
На углу у старой булочной,
там, где лето пыль метет,
в синей маечке-футболочке
комсомолочка идет.
А ее коса острижена,
в парикмахерской лежит.
Лишь одно колечко рыжее
на виске ее дрожит.
И никаких богов в помине,
лишь только дела гром кругом,
но комсомольская богиня.
Ах, это, братцы, о другом!
Выходят танки из леска,
устало роют снег,
а неотступная тоска
бредет за нами вслед.
Победа нас не обошла,
да крепко обожгла.
Мы на поминках водку пьем,
да ни один не пьян.
Мы пьем напропалую
одну, за ней вторую,
пятую, десятую,
горькую десантную.
На рынке не развешенные
дрожащею рукой,
подаренные женщиной,
заплаканной такой.
О ком ты тихо плакала?
Все, знать, не обо мне,
пока я топал ангелом
в защитной простыне.
Ждала, быть может, слова,
а я стоял едва,
и я не знал ни слова,
я все забыл слова.
Слова, слова. О чем они?
И не припомнишь всех.
И яблочко моченое
упало прямо в снег.
На белом снегу
лежит оно.
Я к вам забегу
давным-давно,
как еще до войны,
как в той тишине,
когда так нужны
вы не были мне.
Я, конечно, не помру:
ты мне раны перевяжешь,
слово ласковое скажешь.
Все затянется к утру.
Иллюстрация к добру.
АРБАТСКОЕ ВДОХНОВЕНИЕ, ИЛИ ВОСПОМИНАНИЯ О ДЕТСТВЕ
Упрямо я твержу с давнишних пор:
меня воспитывал арбатский двор,
все в нем, от подлого до золотого.
А если иногда я кружева
накручиваю на свои слова,
так это от любви.
Что в том дурного?
На фоне непросохшего белья
руины человечьего жилья,
крутые плечи дворника Алима.
В Дорогомилово из тьмы Кремля,
усы прокуренные шевеля,
мой соплеменник пролетает мимо.
Что мне сказать? Я только лишь пророс.
Еще далече до военных гроз.
Еще загадкой манит подворотня.
Еще я жизнь сверяю по двору
и не подозреваю, что умру,
как в том не сомневаюсь я сегодня.
Что мне сказать? Еще люблю свой двор,
его убогость и его простор,
и аромат грошового обеда.
И льну душой к заветному Кремлю,
и усача кремлевского люблю,
и самого себя люблю за это.
Он там сидит, изогнутый в дугу,
и глину разминает на кругу,
и проволочку тянет для основы.
Он лепит, обстоятелен и тих,
меня, надежды, сверстников моих,
отечество. И мы на все готовы.
Еще он, правда, тоже хил и слаб,
но он страдалец, а не гордый раб,
небезопасен и небезоружен.
А глина ведь не вечный матерьял,
и то, что я когда-то потерял,
он в воздухе арбатском обнаружил.
По Смоленской дороге
По Смоленской дороге метель в лицо, в лицо.
Все нас из дому гонят дела, дела, дела.
Может, будь понадежнее рук твоих кольцо,
покороче б, наверно, дорога мне легла.
>Хоть я всегда держал Вас ниже Галича,
но всё же правы Вы в одном, ах, Булат Шалвыч
А умный в одиночестве гуляет кругами,
он ценит одиночество превыше всего.
И его так просто взять голыми руками,
скоро их повыловят всех до одного.
— Господин лейтенант, нынче не до шашней:
скоро бой предстоит, а вы все про баб!
— Господин генерал, перед рукопашной
золотые деньки вспомянуть хотя б.
— Господин лейтенант, не к добру все это!
Мы ведь здесь для того, чтобы побеждать.
— Господин генерал, будет нам победа,
да придется ли мне с вами пировать?
— На полях, лейтенант, кровию политых,
расцветет, лейтенант, славы торжество.
— Господин генерал, слава для убитых,
а живому нужней женщина его.
— Черт возьми, лейтенант, да что это с вами!
Где же воинский долг, ненависть к врагу?!
— Господин генерал, посудите сами:
я и рад бы приврать, да вот не могу.
— Ну гляди, лейтенант, каяться придется!
Пускай счеты с тобой трибунал сведет.
— Видно, так, генерал: чужой промахнется,
а уж свой в своего всегда попадет.
Когда внезапно возникает ещё неясный голос труб.
Слова, как ястребы ночные срываются с горячих губ.
Мелодия, как дождь случайный, гремит и бродит меж людьми
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.
В года разлук, в года смятений, когда свинцовые дожди
Лупили так по нашим спинам, что снисхождения не жди.
И командиры все охрипли, тогда командовал людьми
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.
Кларнет пробит, труба помята. Фагот, как старый посох, стёрт.
На барабане швы разлезлись, но кларнетист красив, как чёрт.
Флейтист, как юный князь, изящен, и в вечном сговоре с людьми
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.
Ах, что-то мне не верится, что я, брат, воевал.
А может, это школьник меня нарисовал:
Я ручками размахиваю, я ножками сучу,
И уцелеть рассчитываю, и победить хочу.
Ах, что-то мне не верится, что я не пал в бою.
А может быть, подстреленный, давно живу в раю,
И кущи там, и рощи там, и кудри по плечам.
А эта жизнь прекрасная лишь снится по ночам.
Рецензия- Нечаянная строка
фэйсбук
Юрий Моор
4 декабря 2021 ·
НЕЧАЯННАЯ СТРОКА
В этой трогательно-трагической песне Булата Окуджавы хороша не только заглавное: «Бери шинель, пошли домой». Есть там еще несколько сильных, берущих за душу строк: «Четыре года мать без сына», «К золе и к пеплу наших улиц…\Скворцы пропавшие вернулись», «Спишь под фанерною звездой», и самое сильное: «Как встану я перед вдовой?»
И вдруг – пошлое, слабое, бессмысленное, вычурное: «Неужто клясться днем вчерашним?» Что это? О чем это? Какой тут смысл? Будто эту строку писал рукой Окуджавы вселившийся в него на минуту Роберт Рождественский. Это его стиль, это его пустые выкрутасы: «Не думай о секундах свысока» – о чем это? К чему Рождественский отсылает? Такова же его «бескомпромиссная борьба» с выражением «глупая смерть» в поэме «Посвящение». Или вот это – «Перестаньте черти клясться на крови…» Что за черти? Кто клянется на крови? Что это означает? Почему плохо?
На мгновение Булату изменило его тонкое чувство точного слова.
«Не судите- да не судимы будете».
Поэзия- краткостью и ёмкостью-не проза(хотя и в той не исключены вершины образности) и каждый большой Поэт является и некой загадкой, подобно восприятию музыки.
ИЗ ИНТЕРНЕТА
.
Что подразумевал Булат Окуджава в песне «Бери шинель», в строке «Неужто клясться днем вчерашним»
Мне кажется, Б. Окуджава здесь хотел сказать дословно «Неужто клясть-ся (себя) днём вчерашним»,
то есть клясть себя за то, что не смог вчера, то бишь в прошлом, уберечь от смерти своего товарища.
В общем, как-то так.
Нравится
Посмотрите еще 3 ответа
Собака, 12 лет назад
Мыслитель
Клясться можно тем, что можно исполнить. Вчера уже прошло, исполнить ничего нелязя, а следовательно клятва бессмысленна.
.
да и сами Ваши читатели дали вполне адекватные ответы и на строки Окуджавы и «секунды» Рождественского.
С уважением-
Эдуард
Автор
Юрий Моор
Katz Izabella Пошлость не в этой фразе, а в его использовании в контексте этой трагической песни.
17 ч.
Показать ещё 9 ответов
Bella Levin
К сожалению Булат Шалвович не может ответить.Так зачем же препарировать его стихи.
17 ч.
Bella Levin ответила
Mark Bindris
17 ч.
Vadiim Vaba Baranov
А что за хрень «Моцарт отечества не выбирает». Что это вообще значит? (Моцарт,кстати, считал себя немецким художником, это для него было важно.)
15 ч.
Автор
Юрий Моор
Vadiim Vaba Baranov Согласен.
15 ч.
Показать ещё 2 ответа
Андрей Садовский
Мне кажется, Б. Окуджава здесь хотел сказать дословно «Неужто клясть-ся (себя) днём вчерашним»,
то есть клясть себя за то, что не смог вчера, то бишь в прошлом, уберечь от смерти своего товарища. Примерно так.
13 ч.
Rimma Mazurov
«Не думай о секундах свысока»
13 ч.
Автор
Юрий Моор
Arik Elman А. Я так могу любой набор слов объяснить.
13 ч.
Vera Kling
Я боюсь, что меня сейчас закидают гнилыми помидорами, но я уже давно пришла для себя к выводу, что больше не люблю обожаемого в прошлом Окуджаву. Осталось буквально несколько песен, которые мне по-прежнему нравятся, их можно пересчитать по пальцам двух.
10 ч.
Татьяна Яцюк
. каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет. Ещё
9 ч.