Что значит монолог гамлета быть или не быть
Что сказал Гамлет?
Первая ассоциация, возникающая при имени Гамлет, это, наверное, чаще всего хрестоматийная реплика «быть или не быть?». Думаю, большинством из нас и сама фигура Гамлета, и мучившие его проблемы, воспринимаются как некоторая литературная схема, своего рода заезженное клише отвлечённых образов и идей, не имеющее никакого отношения к нашей сегодняшней жизни.
Извечный гамлетовский вопрос: «быть или не быть?» Что он означает на самом деле? Перед каким выбором предстоял шекспировский Гамлет, и почему всё-таки до сих пор (во всяком случае, некоторых из нас) волнует тот же самый вопрос? А может быть, мы сегодня переосмыслили тот выбор, который пытался сделать Гамлет, и вкладываем в него какой-то иной смысл, отличный от шекспировского?
«Вопрос поставлен: быть или не быть?
В чём больше доблести, в душе терзаться
Под гнётом яростной судьбы,
Или вооружившись против моря бед,
Покончить с ними? Умереть, уснуть;
И больше уж не быть. И сном прервать
Всю боль сердечных мук и тысячи невзгод,
Рождённых тленной плотью,
Вот цель заветная: уснуть, уснуть навек
И видеть сны, но вот загвоздка,
Что за сны на смертном ложе нам приснятся,
Когда земного бытия покров отброшен,
Вот, медлим отчего расстаться со скорбями;
Не то, кто снёс бы времени насмешки
И рока бич безжалостный,
Неправду угнетателя и оскорбленья гордеца,
Мучения любви неразделённой, суд запоздалый
И чинов надменность, пинки ничтожества,
Что терпеливо сносит добродетель,
Когда покой так просто обрести
Ударом острого кинжала?
Кто стал бы бремя тяжкое влачить,
Кряхтя под ношею постылой жизни,
Не будь в нас страха перед той страной далёкой,
Откуда путник ни один не возвращался,
Склоняющего волю терпеть все беды наши,
И не бежать к другим, неведомым доныне?
Так, совесть всех нас в трусов превращает;
И пресекается решимость наша,
Как серпом, движеньем мысли,
Искореняющей намеренья лихие,
Всю мощь и силу замыслов кипучих,
На деле неспособных воплотиться. – Ну, будет!
Прекрасная Офелия! В твоих молитвах, нимфа,
Помяни грехи мои».
Из текста монолога следует, что Принц Датский рассматривает следующую альтернативу: либо терпеть посылаемые нам скорби и невзгоды, терзаясь при этом душой, либо вступить в противоборство с гнетущими нас обстоятельствами и при этом погибнуть. Почему обязательно и неизбежно погибнуть? Интересно, что возможность победы над злом не обсуждается вообще. Покончить со злом – означает для Гамлета – умереть.
«…вооружившись против моря бед,
Покончить с ними? Умереть, уснуть»;
Прямо скажем, на первый взгляд получается какая-то однобокая трактовка, причём, совершенно лишённая для нас привычной логики. А мы зачастую всё ещё считаем, что Гамлет –персонаж героический, «благородный», как называет его в конце пьесы Лаэрт. («Простим друг друга, благородный Гамлет..»). Здесь же выходит, что Принц не может отделаться от навязчивой суицидальной идеи, какое уж тут благородство, какая борьба за справедливость, если борьба за эту самую справедливость имеет лишь одну привлекательную перспективу: забыться смертным сном. И ни о каком торжестве добра над злом и речи нет.
Все эти многочисленные «почему?» остаются без ответа, если смотреть на пьесу Шекспира и на образ Гамлета с точки зрения нашей сегодняшней обмiрщённой морали. Мы не учитываем, что Шекспир жил и творил 400 с лишним лет назад, когда в современном ему обществе преобладали принципы христианской нравственности, и никакой речи о проповеди суицида у шекспировских героев и быть, конечно, не могло. Проблему непонимания основной мысли центрального монолога Гамлета следует, очевидно, искать в том, что наши сегодняшние нравственные критерии оценки тех или иных событий и человеческих поступков слишком разошлись с критериями оценки шекспировских времён, слишком от них отличаются, вплоть до полного непонимания нами мотивов, которыми руководствовались персонажи пьес Шекспира XVI века.
Встав на позицию христианской морали, мы найдём и ответы на поставленные вопросы. Ответ на проблему «быть или не быть» даётся автором в последней сцене пьесы, когда умирающий Гамлет, обращаясь к Горацио, говорит:
«…Я мёртв, Горацио,
Но ты живи, чтобы историю мою поведать
Недовольным».
В переводе Пастернака это место звучит так:
«…Всё кончено, Гораций.
Ты жив. Расскажешь правду обо мне
Непосвящённым».
В переводе Лозинского – следующим образом:
«…Горацио, я гибну;
Ты жив; поведай правду обо мне
Неутолённым».
В оригинале читаем:
“…Horatio, I am dead;
Thou livest; report me and my cause aright
To the unsatisfied”.
Если принять первый вариант перевода
«…чтобы историю мою поведать
Недовольным»,
то всё встаёт на свои места, а именно, получается, что история Принца Датского рассказана в назидание «недовольным». Кто такие «недовольные» в контексте пьесы? Прежде всего, сам Гамлет. Он недоволен существующим положением вещей, рвётся наказать зло, причём, знает, что делать этого нельзя (христианская нравственность этого не допускает. Vengeance is Mine, I will repay / Мне отмщение, Аз воздам. Рим.12,19), поэтому-то и в монологе бунт равносилен самоубийству, и совесть Гамлета тут же его и обличает в грехе подобного помысла. Оттого и монолог Гамлета заканчивается репликой:
«Прекрасная Офелия! В твоих молитвах, нимфа,
Помяни грехи мои».
Другими словами, историей своей жизни Гамлет призван свидетельствовать таким же, как он сам, «недовольным», что всякий бунт против зла обречён, что зло побеждается не злом, а совсем другими методами (победой греха и зла в самом себе, смирением своей гордыни, смирением страстей, одним словом, методами духовного, а не материального порядка). Тогда и вопрос, поставленный Гамлетом в центральном монологе «быть или не быть», получает однозначный ответ: «больше доблести» в том, чтобы терпеть «гнёт яростной судьбы», а не бунтовать против него по-детски, «вооружившись против моря бед». Такое «вооружённое восстание» неизбежно приводит к плачевному концу, что и засвидетельствовал нам своей жизнью и смертью Гамлет.
10. Комментарии Монолог Гамлета Быть или не быть
*В Акте 1 Сцены 2 Королева Гамлету говорит на его скорбь по умершему отцу, что
All that lives must die,
Passing through nature to eternity.
То участь всех: все жившее умрет
И сквозь природу в вечность перейдет.
и Гамлет с этим соглашается, что все когда-нибудь умрут.
Затем Король Гамлету говорит об этом же:
Why should we in our peevish opposition
Take it to heart?
То можно ль этим в хмуром возмущеньи
Тревожить сердце?
Fie! ’tis a fault to heaven,
A fault against the dead, a fault to nature,
To reason most absurd, whose common theme
Is death of fathers, and who still hath cried,
From the first corse till he that died to-day,
‘This must be so.’
Получается, что «быть» у Гамлета, это умереть:
Быть или не быть-Умереть или не умереть,то есть прислушаться к кличу отцов или прислушаться к себе и несмотря ни на что жить.*
И чуть позже Гамлет произнесёт монолог, который перекликается с монологом «Быть или не быть»:
**О,если б этот крепкий сгусток плоти
Растаял,растворился,испарился!
О,если бы Господь своею волей
Не запретил самоубийство.Боже!
Как скучен,чёрств,пуст,мелок и бесплоден
Тобою сотворённый этот мир!
Противно всё!Плодятся сорняки,
Их семена кругом и дрянь везде
Распространилась.**
*добавлено 3 февраля 2021 года
**добавлено 21 декабря 2020 года
«The undiscovere’d country, from whose bourn
No traveller returns»
«Неоткрытая страна, из предела которой
Путешественник не возвращается»
А вот строчки из пьесы «Эдуард II» Кристофера Марло:
Мортимер Младший
«Now,
As a traveler, the land is unknown
He goes to open.»
«Ныне,
Как путешественник,край неизвестный
Идет он открывать.»
(речь идёт о смерти)
* А вот что говорит Королева в Акте 1 Сцены 1 «Кладбище» об Офелии:
QUEEN GERTRUDE
Her clothes spread wide;
And, mermaid-like, awhile they bore her up:
Which time she chanted snatches of old tunes;
As one incapable of her own distress,
Or like a creature native and indued
Unto that element: but long it could not be
Till that her garments, heavy with their drink,
Pull’d the poor wretch from her melodious lay
To muddy death.
Ее одежды,
Раскинувшись, несли ее, как нимфу;
Она меж тем обрывки песен пела,
Как если бы не чуяла беды
Или была созданием, рожденным
В стихии вод; так длиться не могло,
И одеянья, тяжело упившись,
Несчастную от звуков увлекли
В трясину смерти.
(перевод Т. Щепкиной-Куперник)
Английское слово «mermaid» означает и русалку,и сирену,и наяду.*
* Добавлено 11 апреля 2021 года.
Быть или не быть,что за вопрос:
В уме ли благороднее страдать
От стрел,пращей неистовой фортуны
Иль взять оружье против моря бед
И положить конец им.Умереть-уснуть,
Не больше;спать,чтобы сказать,что смертны мы
От боли сердца,тысячи природных потрясений
И эта плоть-наследник к завершению-
Нам так желанна.Умереть,уснуть;
Уснуть,возможно,видеть сны-но есть одна загвоздка:
В смертельном сне,в котором могут сниться сны,
Когда ж мы покидаем бренный мир,сведя с ним счёты,
Должны нам дать остановиться,-хотя б из уважения.
Вот делает что бедствия всей долгой нашей жизни.
И для того,кто б нёс и плети и презренья времени
Насильник,гордый человек есть оскорбление,
Укол презрительной любви,закона промедление
И наглость в должности лица,презрительный отказ.
Такая вот упорная заслуга недостойных дублей,
Когда,быть может,он конец себе создаст
С кинжалом обнажённым?Кто б бремя вынес,
Брюзжа и раздражаясь,потеряв терпение от жизни,
Но этот страх чего-то после смерти,
Безвестности страна-из тех пределов
Никто не возвращался,-сковывая волю,
И заставляет нас охотнее нести свои несчастья,
Чем полететь к другим ещё нам неизвестным?
Таким вот образом сознание нас превращает в трусов,
И потому родной оттенок цвета и решимости
Хиреет и от бледного оттенка бледных теней мысли,
И предприимчивость прекрасной высоты и важного момента
Теряет ход и может,что вполне возможно,пойти вкривь вкось
И потерять названье представленья.Тише вы!
О справедливая Офелия!-Нимфа,в своих молитвах
Мои грехи все помяни.
To be, or not to be, that is the question:
Whether ’tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles
And by opposing end them. To die — to sleep,
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to: ’tis a consummation
Devoutly to be wish’d. To die, to sleep;
To sleep, perchance to dream — ay, there’s the rub:
For in that sleep of death what dreams may come,
When we have shuffled off this mortal coil,
Must give us pause — there’s the respect
That makes calamity of so long life.
For who would bear the whips and scorns of time,
Th’oppressor’s wrong, the proud man’s contumely,
The pangs of dispriz’d love, the law’s delay,
The insolence of office, and the spurns
That patient merit of th’unworthy takes,
When he himself might his quietus make
With a bare bodkin? Who would fardels bear,
To grunt and sweat under a weary life,
But that the dread of something after death,
The undiscovere’d country, from whose bourn
No traveller returns, puzzles the will,
And makes us rather bear those ills we have
Than fly to others that we know not of?
Thus conscience does make cowards of us all,
And thus the native hue of resolution
Is sicklied o’er with the pale cast of thought,
And enterprises of great pitch and moment
With this regard their currents turn awry
And lose the name of action. Soft you now!
The fair Ophelia!-Nymph, in thy orisons
Be all my sins remember’d.
Монолог «Быть или не быть?» — высшая точка раздумий и сомнений Гамлета (по трагедии В. Шекспира «Гамлет»)
Монолог «Быть или не быть?» — высшая точка раздумий и сомнений Гамлета
Что благородней духом — покоряться Пращам и стрелам яростной судьбы? Иль, ополчась на море смут, сразить их Противоборством? Шекспир
Трагедия Шекспира, и особенно образ Гамлета, всегда вызывали разноречивые отклики. Немецкий поэт В. Гете объяснял трагедию героя непосильностью задач, которые он поставил перед собой и не смог их решить. Русский критик XIX века В. Белинский писал, что слабость воли — преодолеваемое состояние, а Гамлет — борец против нравов развратного и деспотичного королевского двора. И. Тургенев же свел
содержание шекспировского образа к черствому эгоизму, равнодушию, презрению к толпе. А современные литературоведы считают, что Гамлета заботит судьба страны и шире — всего человечества, для которого добро и справедливость должны стать главными нравственными критериями.
Я согласен с теми, кто утверждает, что в образе Гамлета отразился конфликт между личностью и обществом, между добром и злом. Между последними двумя понятиями существует постоянное противоборство. Во все времена и в любом обществе человек вынужден был выбирать между добром и злом, выбирать собственный путь в жизни, искать
ответы на вопросы: как жить? Во имя чего жить? Где тот путь, который позволяет уважать в себе человека? Что есть добро, а что — зло?
Поведение, поступки Гамлета, его размышления — поиск ответов на эти вопросы. Его раздумья о смысле жизни и сомнения в правильности выбранных действий отразились прежде всего в монологах, особенно в монологе третьего акта «Быть или не быть?» В ответе на этот вопрос проявилась сущность трагедии Гамлета — трагедии личности, которая пришла в этот мир слишком рано и увидела все его несовершенство. Это — трагедия ума. Ума, который решает для себя главную проблему: сражаться ли с морем зла или уйти от борьбы? Восстать «на море смут» и сразить их или покориться «пращам и стрелам яростной судьбы»? Гамлет должен выбрать одну из двух возможностей. И в этот момент герой, как и ранее, сомневается: стоит ли бороться за жизнь, которая «плодит одно лишь зло»? Или отказаться от борьбы?
Решение почти принято: «расчет кинжалом» он должен произвести, но не над собой. Однако такое решение требует от Гамлета действия. Но раздумье и сомнение парализуют его волю. Герой осознает, что избыток мысли ослабляет его способность к действию: «Так всех нас в трусов превращает мысль, и вянет! как цветок, решимость наша в бесплодье умственного тупика. Так погибают замыслы… от долгих отлагательств». Гамлет долго размышляет, прежде чем начать действовать. Его одолевают сомнения, душевные противоречия, он чувствует большую ответственность за свои поступки. Гамлету трудно смириться с тем, что реальная жизнь оказалась намного сложнее его представлений о ней.
Монолог «Быть или не быть?» приоткрывает нам душу героя, которому непомерно тяжело в мире лжи, зла, обмана, злодейства, но который, тем не менее, не утратил способности к действию. Поэтому этот монолог есть действительно высшая точка раздумий и сомнений Гамлета.
В жизни каждого человека бывают моменты, когда приходится принимать решение, делать выбор. И в этом случае важно понять собственную ответственность за ход событий, занять активную позицию и действовать. И при этом нужно помнить, что не «любые средства хороши», а значит, ты должен оставаться достойным человеком в самых трудных жизненных ситуациях. Именно так я понимаю смысл монолога Гамлета для современного человека.
Монолог Гамлета «Быть или не быть?» В подлиннике и в русских переводах +5
Монолог «To be, or not to be» является, пожалуй, одним из наиболее известных фрагментов наследия Шекспира. Даже человек, не читавший «Гамлета», наверняка слышал слова «Быть или не быть – вот в чём вопрос?» – это выражение постоянно повторяется в нашей речи. При этом сам текст знаменитого монолога является одним из самых сложных для перевода отрывков творчества Шекспира и до сих пор привлекает внимание множества русских переводчиков. Предлагаем вашему вниманию текст монолога в подлиннике и 7 русскоязычных переводов, появившихся в разные времена – от XIX века до наших дней. Некоторые из этих переводов уже стали классикой, а некоторые весьма несовершенны, но итог «состязания переводчиков» определит время – и Вы, уважаемые читатели.
Текст подлинника
(дан в современной английской орфографии
по изданию «The Riverside Shakespeare: Complete Works»)
To be, or not to be, that is the question:
Whether ’tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles,
No more, and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to; ’tis a consummation
For in that sleep of death what dreams may come,
When we have shuffled off this mortal coil,
Must give us pause; there’s the respect
That makes calamity of so long life:
For who would bear the whips and scorns of time,
Th’ oppressor’s wrong, the proud man’s contumely,
The pangs of despis’d love, the law’s delay,
The insolence of office, and the spurns
That patient merit of th’ unworthy takes,
When he himself might his quietus make
With a bare bodkin; who would fardels bear,
To grunt and sweat under a weary life,
But that the dread of something after death,
The undiscover’d country, from whose bourn
No traveller returns, puzzles the will,
And makes us rather bear those ills we have,
Than fly to others that we know not of?
Thus conscience does make cowards [of us all],
And thus the native hue of resolution
Is sicklied o’er with the pale cast of thought,
And enterprises of great pitch and moment
With this regard their currents turn awry,
The fair Ophelia. Nymph, in thy orisons
Be all my sins rememb’red.
Перевод А. И. Кронеберга
Быть или не быть? Вот в чём вопрос!
Что благороднее: сносить ли гром и стрелы
Враждующей судьбы или восстать
На море бед и кончить их борьбою?
Окончить жизнь – уснуть,
Не более! И знать, что этот сон
Окончит грусть и тысячи ударов, –
Удел живых. Такой конец достоин
Желаний жарких. Умереть? Уснуть?
Но если сон виденья посетят?
Что за мечты на смертный сон слетят,
Когда стряхнём мы суету земную?
Вот что дальнейший заграждает путь!
Вот отчего беда так долговечна!
Кто снес бы бич и посмеянье века,
Бессилье прав, тиранов притесненье,
Обиды гордого, забытую любовь,
Презренных душ презрение к заслугам,
Когда бы мог нас подарить покоем
Кто гнулся бы под тяжестью трудов?
Да, только страх чего-то после смерти –
Страна безвестная, откуда путник
Не возвращался к нам, смущает волю,
И мы скорей снесём земное горе,
Чем убежим к безвестности за гробом.
Так всех нас совесть обращает в трусов,
Так блекнет в нас румянец сильной воли,
Когда начнем мы размышлять: слабеет
Живой полет отважных предприятий,
И робкий путь склоняет прочь от цели.
Офелия! О нимфа? Помяни
Мои грехи в твоей святой молитве!
Перевод К. Р.
Быть иль не быть? Вот в чём вопрос. Что выше:
Сносить в душе с терпением удары
Пращей и стрел судьбы жестокой или,
Вооружившись против моря бедствий,
Борьбой покончить с ними? Умереть, уснуть –
Не более; и знать, что этим сном покончишь
С сердечной мукою и с тысячью терзаний,
Которым плоть обречена, – о, вот исход
Многожеланный! Умереть, уснуть;
Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно!
Какие сны в дремоте смертной снятся,
Лишь тленную стряхнем мы оболочку, – вот что
Удерживает нас. И этот довод –
Причина долговечности страданья.
Кто б стал терпеть судьбы насмешки и обиды,
Гнёт притеснителей, кичливость гордецов,
Любви отвергнутой терзание, законов
Медлительность, властей бесстыдство и презренье
Ничтожества к заслуге терпеливой,
Когда бы сам все счёты мог покончить
Каким-нибудь ножом? Кто б нёс такое бремя,
Стеная, весь в поту под тяготою жизни,
Когда бы страх чего-то после смерти,
В неведомой стране, откуда ни единый
Не возвращался путник, воли не смущал,
Внушая нам скорей испытанные беды
Сносить, чем к неизведанным бежать? И вот
Как совесть делает из всех нас трусов;
Вот как решимости природный цвет
Под краской мысли чахнет и бледнеет,
И предприятья важности великой,
От этих дум теченье изменив,
Теряют и названье дел. – Но тише!
Прелестная Офелия! – О нимфа!
Грехи мои в молитвах помяни!
Перевод А. Д. Радловой
Быть иль не быть? – вот в чём вопрос!
Что благородней для души – терпеть
Судьбы-обидчицы удары, стрелы,
Иль, против моря бед вооружась,
Покончить с ними? Умереть, уснуть,
И всё. И говорить, что сном покончил
С сердечной болью, с тысячью страданий,
Наследьем тела. Ведь конца такого
Как не желать нам? Умереть, уснуть,
Уснуть. И, может быть, увидеть сны.
Ах, в этом-то и дело всё. Какие
Присниться сны нам могут в смертном сне,
Когда мы сбросим этот шум земной?
Вот здесь подумать надо. Оттого
У наших горестей так жизнь длинна.
Кто снес бы времени удары, глум?
И гнёт господ? Насмешки наглецов?
Страдания отвергнутой любви?
Медлительность судов? И спесь властей?
Пинки, что терпеливый и достойный
От недостойных получает, – если
Покоя мог бы он достичь ножом
Простым? Кто стал бы этот груз тащить,
Потея и ворча под тяжкой жизнью?
Нет, ужас перед чем-то после смерти,
Та неоткрытая страна, откуда
К нам путешественник не возвращался,
Сбивает нашу волю, заставляет
Знакомые нам горести сносить
И не бежать от них к тем, что не знаем.
Так в трусов нас сознанье превращает,
И так природный цвет решенья меркнет,
Чуть ляжет на него тень бледной мысли,
И так дела высокой, смелой силы,
Остановившись на пути, теряют
Названье «действия». Но тише! Здесь
Мои грехи в своих молитвах, нимфа!
Перевод Б. Л. Пастернака
Быть иль не быть, вот в чём вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть. и видеть сны? Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
Вот в чём разгадка. Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А то кто снёс бы униженья века,
Неправду угнетателя, вельмож
Заносчивость, отринутое чувство,
Нескорый суд и более всего
Насмешки недостойных над достойным,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала! Кто бы согласился,
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!
Так всех нас в трусов превращает мысль
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика.
Так погибают замыслы с размахом,
Вначале обещавшие успех,
От долгих отлагательств. Но довольно!
Офелия! О радость! Помяни
Мои грехи в своих молитвах, нимфа.
Перевод А. В. Дёмина
Так быть или не быть? В смятеньи ум.
Что лучше: выносить покорно ярость
Пращей и стрел взбесившейся фортуны –
Всё разом кончить. Умереть – уснуть,
Всего лишь. Знать, что с этим сном прервутся
И боли сердца и мученья плоти, –
Наследницы бесчисленных недугов, –
Какой запал развязке – умереть,
Забыться! – Спать. но благостны ль виденья,
Которые пригрезятся в том сне,
Вот что сбивает пыл, вот отчего
Так долго длится тягостная жизнь.
Терпел бы кто: плеть и презренье века,
Тирана прихоть, хамство гордеца,
Терзанье страсти безответной,
Бесстыдство власти, лицемерие закона,
Превозношенье подлости над честью, –
Когда б над смертию своей был волен,
Лишь обнажив клинок; надел бы кто
Ярмо – пыхтеть, потеть под гнётом, – страх
Неведомой страны, с чьих берегов
Никто не возвращался, волю душит;
И легче нам сносить невзгоды мира,
Чем, скинув кожу, скрыться в неизвестном.
Как размышление легко вселило робость!
Как быстро цвет желания увял,
Лишь пала мысли мертвенная тень;
Намеренье, могучее в истоке,
Растёкшееся за порогом этим,
Не назовёшь уже поступком. Тише.
Офелия, свет мой! – В молитве, нимфа,
Страдающую душу помяни.
Перевод А. В. Козырева
Быть иль не быть? – Вот как стоит вопрос…
Что выше: выносить пращи и стрелы
Взбесившейся фортуны – или разом
Восстать противу них, и, взяв оружье,
Закончить всё? Погибнуть… Умереть…
Уснуть… Всего лишь? Знать, что сном прервёшь ты
Страдание и боль – наследство плоти…
Какой конец – забыться и уснуть,
Уснуть! Но каковы тогда виденья,
Которые во сне увижу я,
Вот что смущает нас; вот объясненье,
Что делает настолько длинной жизнь
И горе. – Кто бы снёс презренье века,
Тирана гнёт и хамство гордеца,
Тоску любви, медлительность законов,
Глумленье подлости над стойкой честью,
Когда бы волен был прервать свой век
Простым кинжалом? Кто бы под ярмом
Пыхтел, потел, неся груз этой жизни,
Когда б не страх страны, с чьих берегов
Ещё никто вовек не возвращался?
Он волю ослабляет, и нам легче
Терпеть страданья этой долгой жизни,
Чем страхи той, что неизвестна нам.
Так совесть в трусов превращает нас,
Так яркий цвет решимости природной
Бледнеет под тенями слабой мысли;
Стремление, могучее в истоке,
Течет теперь иным, кривым путем
И в океан поступка не впадет…. Но тише!
Офелия, мой свет! В молитве, нимфа,
Мои грехи пред небом помяни…
| +5 |
Отдав голос за данное произведение, Вы оказываете влияние на его общий рейтинг, а также на рейтинг автора и журнала опубликовавшего этот текст.
Мой перевод без ошибок:
Монолог Гамлета по-русски.