Что значит хасеки в гареме

Хасеки

Хасеки Султан (осман. خاصكي سلطان‎, тур. Haseki Sultan) — титул жён и наложниц османских султанов.

Это второй по значимости титул в гареме после Валиде. Введён в 1521 году султаном Сулейманом для своей любимой наложницы Хюррем, ставшей позднее его законной женой. У султана могла быть как одна хасеки, так и несколько.

Содержание

Получение

Титул Хасеки получали любимые жены и наложницы османских султанов. По своему положению Хасеки, не имевшие кровного родства с султаном, были выше, чем султанские сёстры и тётки. Такое положение определялось тем фактом, что фаворитка правителя имела бо́льшую вероятность стать матерью следующего султана, нежели остальные наложницы. Хасеки получали лучшие ткани, меха и драгоценности, а их покои чаще всего находились рядом с покоями Валиде Султан; также они имели большой штат прислуги и получали большое жалование: так, хасеки Мурада III Сафие получала жалование в размере 1000 акче в день, в то время как сёстры султана Эсмахан Султан и Гевхерхан Султан получали только 300 и 250 акче в день соответственно, а их тётка Михримах Султан — 600 акче в день. Кроме того, в случае смерти султана Хасеки продолжали получать выплаты из казны; так было и с фаворитками, не ставшими Валиде или вовсе не имевшие сыновей, а также теми, кто стал Валиде через много лет после смерти мужа.

В сериале

«Великолепный век»

В сериале «Великолепный век» мы встречаем двух женщин, носящих этот титул:

Хюррем Султан

Сложно уследить за стремительными шагами, которыми славянская наложница Александра шла к власти. Сначала — наложница и фаворитка, после — мать наследника, затем — свободная женщина, не ровня никому во всем гареме. Специально для неё был введен титул Хасеки — главной наложницы. Хюррем не только добилась славы и богатства, а еще и стала законной супругой падишаха и управляющей его гаремом.

Нурбану Султан

Нурбану Султан — вторая Хюррем. Представительница двух венецианских родов, попав в гарем, она решила вознестись на самую вершину иерархической лестницы. И это ей удалось в полной мере — Нурбану стала единственной наложницей шехзаде Селима и матерью его сына Мурада. А после смерти своего супруга султанша стала Валиде — добилась большего, чем её предшественница Роксолана.

Империя Кёсем

В сериале «Великолепный век: Империя Кёсем» титулом Хасеки обладают несколько персонажей:

Кёсем Султан

Своенравная гречанка Анастасия, попавшая в гарем, даже не подозревала о том, каких высот вскоре добьется. Став возлюбленной султана Ахмеда, она бросила вызов самой Сафие Султан, а вскоре, победив всех своих врагов и родив наследников, смогла добиться титулов Валиде и Хасеки. Более того, Кёсем, как её стали называть после проявленной храбрости и самоотверженности в день бунта, стала первой женщиной Османской Империи, получившей титул Регента Султаната и занимавшей это положение на протяжении 20 лет.

Махфирузе Султан

Будучи обычной наложницей султана Ахмеда, Раша Хатун (названная Хандан Султан Махфирузе) родила ему наследника и добилась титула Хасеки Султан. Однако титул этот не принес девушке ни власти, ни могущества, как её предшественницам. В сердце падишаха по-прежнему оставалась лишь одна женщина, её заклятый враг, — Кёсем.

Айше Султан

Айше Султан — фаворитка султана Мурада Кровавого, Хасеки Султан, мать шехзаде Ахмеда, Ханзаде Султан и Исмихан Каи Султан. Айше Султан в раннем возрасте попала в гарем Мурада IV, является одной из достоверно известных его фавориток.

Турхан Султан

Жена Ибрагима I Была славянкой Надеждой Из простой рабыни стала госпожой( Султанша ) Смогла стать Регент была любимой женщиной Султана Ибрагим I

Дилашуб Султан

О происхождении Салихи Дилашуб данных нет. В конце 1630-х годов она попала в султанский гарем, где прошла соответствующую подготовку. В 1640 году султаном стал Ибрагим I, сменивший на троне брата Мурада IV. Мать султана валиде Кёсем-султан, озабоченная судьбой династии, стала подыскивать сразу нескольких наложниц для сына; в 1641 году Салиха стала третьей хасеки Ибрагима I.

Муаззез Султан

Достоверных данных о происхождении Хатидже Муаззез нет. В конце 1630-х годов девочка попала в султанский гарем, где прошла соответствующую подготовку. В 1640 году султаном стал Ибрагим I, сменивший на троне брата Мурада IV. Мать султана валиде Кёсем-султан, озабоченная судьбой династии, стала подыскивать сразу нескольких наложниц для сына и в 1641 году Хатидже Муаззез стала второй хасеки султана.

Телли Хюмашах Султан

Телли Хюмашах родилась в 1634 году и была черкесского происхождения. Около 1647 года Хюмашах попала в гарем султана Ибрагима I, у которого на тот момент было уже 7 фавориток. Однако падишах влюбился в девушку, и она сразу же обрела в гареме большую власть. В том же году Ибрагим сделал её своей законной женой. В качестве подарка к свадьбе Ибрагим подарил Телли Хасеки сокровищницу Египта и дворец Ибрагима Паши, стены в котором он велел покрыть соболиным мехом.

Главная Хасеки

Из истории

Самыми известными носительницами титула являлись Хюррем Султан, Нурбану Султан и Кёсем Султан.

Источник

СтильХасеки СултанРезиденцияДворец ТопкапыФормирование1534Первый держательХюррем СултанОкончательный держательРабиа СултанУпразднен1695

СОДЕРЖАНИЕ

Использование в Османской королевской семье

В ранний период использования хасэки этот титул принадлежал главному супругу султана с особым статусом и превосходил другие титулы и ранги, которыми были известны известные супруги султана ( хатун и кадин ). Хасэки-султан занимал важное место во дворце, будучи второй по величине женщиной и обладал самым большим статусом в императорском гареме после валиде-султана и обычно имел покои, близкие к покоям султана. Положение Хасеки Султана, использовавшееся в течение столетия, отражало великую власть имперских супругов, бывших рабов, при османском дворе, поднимая их статус выше, чем османских принцесс, и делая их равными супругам императрицы в Европе.

Политическая роль матери традиционно начиналась с создания отдельного дома для сына. Утверждение ее публичной политической идентичности повлекло за собой отделение от султана и его семьи. Как отмечалось выше, такое функциональное разделение, по-видимому, произошло с Нурбану и Сафие, несмотря на то, что они никогда не покидали дом султана, как их предшественник Хюррем, изменение их ролей, то есть их откровенно политическая роль. поскольку хасэки вполне могли совпасть с занятием их сыновьями своих политических постов.

Закат Хасеки

Одним из результатов всех этих изменений стало то, что позиция хасэки утратила свою традиционную логику. Политическая роль матери традиционно начиналась с создания отдельного дома для сына. Утверждение ее публично-политической идентичности повлекло за собой отделение от султана и его семьи. Но когда Шехзадес потерял доступ к взрослой жизни в обществе, их матери потеряли и свои общественные роли. Публичное чествование матери сына, которому еще только предстояло стать публичным, шло вразрез с протоколом династической политики. Таким образом, положение хасэки как истинного фаворита султана было несовместимо с практикой старшинства по мужской линии.

Кёсем Султан был последним из влиятельных османских хасеки. Другое объяснение упадка хасэки и возрождения валиде в первые десятилетия семнадцатого века во многом связано с личностью Кёсем Султан и тем фактом, что в 1617 году она перестала быть хасэки, и если бы она была чтобы вернуть себе власть, она могла получить ее только с позиции Валиде Султана.

Список Хасеки

Источник

Как переводится титул «Хасеки»

Хас ода – личные покои султана;

Хасеки – привилегированная наложница;

Хас – вообще все султанские владения.

Но что означает слово «хас»?

Османское общество 16-17 веков разделялось на сферы, характеризующиеся не столько понятиями публичного / общего / мужского и частного/домашнего/женского, сколько различиями между привилегированным и обычным, священным и светским.

Простыми словами для арабо-мусульманского общества было характерно деление общества на «массу» и «элиту». Для этого разделения арабоязычные авторы использовали термины: хасса (мн. ч. хавасс) – «элита, избранные, особые» и ‘амма (мн. ч. ‘авамм) – «масса, простонародье, чернь».

Позднее, в мамлюкскую и османскую эпохи, термин хасса получил ещё одно значение: люди, близкие к тому автору, который об этом пишет, то-есть его непосредственное окружение, либо людей, окружавших правителей, их свиту. Позже это понятие распространялось уже даже не на людей, а на всё, принадлежавшее халифу или султану.

Хасеки – самая влиятельная женщина гарема после Валиде

Если мы посмотрим на «зарплату» женщин гарема в период женского султаната, то увидим, что хасеки по иерархии были на втором месте после Валиде-султан. Удивительно, но хасеки, рабыня-наложница, не имеющая кровного родства с правящим султаном, занимала более высокое положение, чем родные сёстры и тётки султана, выше, чем его дочери. Т

акой высокий статус объяснялся тем, что это была мать будущего потенциального султана:

В 1575 году, сразу после восшествия на престол Мурада III, его хасеки Сафие-султан получала жалованье в размере 700 акче в день, в то время как его сестра Исмихан-султан, жена уважаемого великого визиря Соколлу Мехмед-паши, получала только 300 акче, другая сестра Геверхан-султан, жена визиря Пияле-паши, – 250 акче. Тётя Мурада, Михримах-султан, дочь Сулеймана и Хюррем-султан, вдова великого визиря Рустем-паши и чрезвычайно влиятельная женщина получила 600 акче, живя в уединении в Старом дворце.

Когда молодой Сулейман, очевидный наследник престола, был губернатором в санджаке, его мать Хафса получала жалованье в размере 200 акче в день. Хасеки Сулеймана, Хюррем ближе к концу своей жизни получала беспрецедентные 2000 акче в день. После её смерти сопоставимую сумму могла получать только валиде султан, а стандартное жалованье хасеки в следующем столетии составляло лишь половину этой суммы – 1000 акче в день. Было лишь два отклонения от этой практики:

1. Сафие-султан получила только 700 акче как хасеки, в то время как ее предшественница Нурбану получила 1000 акче. Это может показаться необычным, ведь Мурад был очень предан своей любимой наложнице. Дело, скорее всего, в том, что во времена Хасеки Нурбану, в гареме не было Валиде-султан, и она совмещала обе функции.

2. В 1633 году Мурад IV поднял жалованье хасеки до 2000 акче, оно оставалось таким на протяжении всего его правления. Это увеличение, скорее всего, связано с увеличением «зарплат» вообще для всех, кто жил во дворце в то время. Эти перемены расцениваются историками как способ утвердиться личную власть Мурада после девяти лет регентства его матери Кёсем-султан.

Один раз хасеки – навсегда хасеки

Фаворитка сохраняла свой статус даже в отставке. Кёсем продолжала получать стандартное жалованье в размере 1000 акче целых пять лет между смертью Ахмеда I и восшествием на престол ее старшего сына Мурада IV. Даже Айше, относительно малоизвестная хасеки Османа II, получала эту сумму больше восемнадцати лет после смерти султана, притом, что у нее не было сыновей, которые могли бы дать ей престиж в качестве потенциальной Валиде.

Однако хасеки Мурада IV и Ибрагима в отставке получали только 100 акче. Это ещё одно свидетельство того, что особый статус Хасеки начал исчезать к середине 17-го века.

Источник

Иерархия в гареме султана

За основу, конечно, взят гарем султанов Османской империи, но другие восточные гаремы имели весьма аналогичную структуру, где-то чуть жестче, где-то мягче, где-то названия титулов чуть-чуть иные.
Итак, у каждой женщины в гареме султана, которая имела определенный титул или звание, был свой статус, были строго определенные права и обязанности в соответствии с ним. На основании этого статуса определялась величина ее жалованья, количество занимаемых комнат или покоев, количество прислужниц, право занимать какую-либо должность. Но о полной иерархии женщин, живших в османском гареме средних веков, знают только узкие специалисты. Я же лишь озвучу перечень возможных статусов в гареме 16-18 веков, и подробно расскажу обо всех статусах.
Мой рассказ будет касаться конкретно гарема султана, но практически в каждом гареме шехзаде применялась подобная иерархия, с легкими небольшими изменениями личного плана, которые при этом не были редкостью. Кстати, в гареме к женщине статуса от «джарийе» до «Хазнедар» при обращении было принято добавлять слово «Хатун». К женщинам, получившим статус «Султан» при обращении всегда добавляли это слово. Например, Хюррем Султан.

В гареме (Художник мне неизвестен)

Одалык – это следующая ступень после простых рабынь. Одалык мало чем отличается от уста, лишь своей меньшей удачливостью в интимной связи с Султаном, если она вообще была. Одалык продолжали проживать в гареме на полном обеспечении, имели повышенное жалованье, если сравнивать с простой наложницей. Отличницы, но неудачницы. Затем их выдавали на сторону замуж, если они не совершали серьезных ошибок. Но ошибку могла совершить любая из наложниц. Очевидно, у современного слова «одалиска» корень происходит от этого статуса.

Пейк – это вид наложницы, которая смогла приблизиться и стать помощницей обладателя одного из высших титулов. Это, по своей сути, доверенное лицо Хасеки, Валиде или Госпожи (Султанши) в гареме. Компаньонки. Им платили очень хорошее жалованье, даже больше, чем у опытных калф. Пейк обязаны были уважать все остальные наложницы. Это был очень солидный статус, практически максимальная иерархия в гареме, которой могла добиться простая наложница, которая не имела отношений с Султаном. Выше в этом плане была лишь Хазнедар.

Икбал – это уже настоящая постоянная фаворитка султана, которая пользовалась благосклонностью Падишаха в течение долгого времени, и с ней он проводил не одну ночь. Этим статусом награждали гёзде, забеременевших от Султана, но пока не родивших. К таким наложницам было большее почтение, чем к гёзде, но если они теряли плод, дальнейшего пути в гареме у них уже не было. Их могли перевести в одалык, поэтому беременным нужно было быть очень осторожными. Для удобства икбал, их перемещали в более просторные удобные покои. Им прислуживали несколько служанок, в два раза больше, чем у гёзде.

Кадын – так называли бывшую икбал, которая родила султану дочь. Иногда ею становилась бывшая госпожа, Султанша, потерявшая титул, из-за потери наследников мужского рода, но имевшая ребенка-девочку, приходившуюся дочкой или внучкой действующему Падишаху.

Хасеки – является вторым титулом по старшинству после Валиде в Османской империи. Его ввел Султан Сулейман в 1521 году для своей законной жены Хюррем Султан. Дочерям и сестрам Падишахов не полагалось получать данный титул, и их положение в иерархии гарема было ниже. Хасеки получала жалованье, равное примерно 30 тысяч акче в месяц. Этот титул был уникален: его нельзя было отчуждать, независимо от пола детей, количества живых наследников, возраста обладательницы титула, ее местонахождения. Его нельзя было потерять даже из-за должностных изменений членов династии (смены султанов, например). Первые сто пятьдесят лет существования этого титула в гареме, в каждый момент времени, была только одна Хасеки. Только в конце восемнадцатого века сразу несколько наложниц смогли получить от султана такой титул, поэтому его обладательницы были в то время менее влиятельными и имели меньшие возможности. Хасеки получали лучшие ткани, меха и драгоценности, а их покои чаще всего находились рядом с покоями Валиде; также они имели большой штат прислуги и получали большое жалование: так, хасеки Мурада III Сафие получала жалование в размере 100 акче в день. Кроме того, в случае смерти султана Хасеки продолжали получать выплаты из казны. Известные в разные времена Хасеки: Гюльнуш Султан, Телли Хасеки, Кёсем Султан, Сафие Султан, Нурбану Султан, Хюррем Султан.

Гаремом можно было управлять и не имея титула Валиде, то есть ещё при муже-султане. Так, в 16-ом веке гаремом султана дольше всех управляла Хасеки Хюррем Султан, никогда не носившая титул Валиде (она умерла ещё при жизни мужа, не застала правление сына). Она управляла гаремом Сулеймана двадцать четыре года.

Если говорить о хронологической последовательности, в которой управляли в 16-ом веке гаремом Султана, то выглядит она так:
Валиде Айше Хафса Султан – годы правления: 1520-1534
Хасеки Хюррем Султан – годы правления: 1534-1558
Михримах Султан – годы правления: 1558-1566
Хасеки (в 1574 получила титул Валиде) Нурбану Султан – годы правления: 1566-1583
Хасеки (в 1595 году получила титул Валиде) Сафие Султан – годы правления: 1583-1603

Такая строгая иерархия помогала поддерживать в гареме, в этом женском царстве, хоть какую-то дисциплину. Хотя всё-равно нередко случались «войны» и «катастрофы» разного масштаба.

Источник

Османская Империя

История Османской Империи тут

Хасеки Сулеймана

Хюррем Султан

(Западная Украина (?) 1500 (?) – Стамбул, 17 апреля 1588)

Единственная королева в Османской Династии, законная жена Кануни Султана Сулеймана, мать Султана Селима II (1566-1574). Некоторые источники указывают датой её рождения 1504 год.

Поскольку Хюррем умерла до того, как её сын Селим взошёл на престол, она не носила титула «Мехд-и Улья-и Салтанат». Но во время правления её супруга первое время её называли Хюррем Хасеки, после того, как она обрела статус Султанши (королевы), её стали звать Хасеки Султан и Хюррем-шах. Он – самая известная среди всех Хасеки – это почётный титул, дававшийся в 16-18 веках тем наложницам, которые рожали шехзаде.

Новое имя, данное ей согласно гаремным законам, означает «радостная, задорная, счастливая». Венецианский посол Пьетро Брагадино подчёркивает, что Хюррем была не столько красивой, сколько милой и молодой. Её портреты, находящиеся в Топкапы и в зарубежных музеях, тоже не создают впечатление красавицы. Есть даже те, кто говорит, что она совершенно некрасива. На этих картинах она главным образом демонстрирует тонкий курносый носик, хорошо подобранную одежду и осанку, под стать королеве. Она знала русский и арумынский, её письма подтверждают, что она изучила дворцовый турецкий и диванную литературу, а судя по её наработкам, она являлась экспертом в области моды, одежды, тканей и узоров.

Шемседдин Сами – один из писателей, который в своём произведении «Камусюль-алям» на турецком дал короткое жизнеописание Хюррем. Он написал этот энциклопедический словарь в 1891 году во времена правления Абдульхамида II и описал Хюррем таким образом: «Хюррем – одна из жён Султана Сулеймана, мать Султана Селима II, шехзаде Баезида и Михрюмах Султан. По происхождению она русская. Благодаря своей красоте и острому уму она добилась значительного почёта и власти. Но её авторитет и власть не всегда работали на благо, она поспособствовала казни двух Великих Визирей – Ибрагима Паши и Ахмеда Паши. Поговаривают, что это она своими интригами вынудила Падишаха казнить своего сына Шехзаде Мустафу. Хюррем умерла в 965 (1558) году и погребена в личном тюрбе во дворике мечети Сулеймание. В Европе она известна под именем Роксолана.» Как видно автор не скрывает того, что прапрабабка Падишаха Абдульхамида была русской рабыней.

Во дворце не разрешалось упоминать всуе корни иностранных наложниц, а в особенности – Валиде Султан, на которых были женаты потомки Османов, поэтому об их семьях, национальностях и вере лишь ходили слухи и сказания. Рассказываемое о Хюррем как раз из этого разряда. Алдерсон говорит: «Хюррем точно была славянкой», но после этого добавляет: «Помимо легенд о её матери, отце и семье ничего не известно» и что её предыдущее имя Роксолана было выдумано из словосочетания Ля Росса, т.е. русская.

Историк И. Х. Данишменд, который рассматривает происхождение жён Падишахов, пишет: «Хюррем – основательницу Женского Султаната в Османском дворце, известную под именем Роксолана, западные источники упоминают как Ля Руссе или Ля Росса из-за сказаний о том, что она была русской дёнме, т.е. принявшей ислам. Несмотря на это высока вероятность того, что она полячка.» Этот же автор в другом месте своей «Хронологии» указывает: «Существуют версии, что она была русской, полячкой, француженкой или даже черкеской». Некоторые Венецианские и Австрийские послы, приезжавшие в Стамбул в период жизни Хюррем, также пишут о том, что она русская. Приезжавший в 1526 году Венецианский посол Пьетро Брагадино и в 1534 году — Даниелло Людовичи утверждали, что «мать шехзаде русская по происхождению», а служивший некоторое время во дворце ичогланом Менавино пишет, что европейские учёные использовали для неё имя Рокзелан, что означает «русская».

То, что Хюррем считали то русской, то полячкой, можно объяснить тем, что родиной её была Украина, которая в то время находилась на границе с Польшей. После того, как девушка, настоящим именем которой было Александра Лисовская, стала «Хасеки Султан» Великолепного Сулеймана, в Европе она стала известна как «Роза, Росса, Россан, Рузиак, Ля Росса», что означало «роза» или «русская», или же – чаще — под именем «Роксолана», что по-польски означало «украинская девственница». Это имена, под которым она упоминалась при жизни. После смерти же по отношению к ней употребляли только «Хасеки Султан». Район «Аврет-пазары» в Аксарае (Стамбул) стали называть «Хасеки» из-за кюллие, построенного в её честь.

История жизни Хюррем, которая была в Османском дворце не только главной красавицей, но была известная также своим сильным характером, обычно пересказывается так: семья её из Галиции, из Рогатына. Её отец Марсигли (прим.пер – тут автор, скорее всего, допустил ошибку, ибо такого имени в славянских языках не существует, скорее всего, это неправильное прочтения имени Гаврило) был бедным православным священником или епископом. Александра (Хюррем) была одной из обращённых пленниц, которую захватили в одном из возобновившихся набегов на берега Днестра Крымские татары. По традиции тех времён пленников разделяли по полу и другим особенностям, молодых, здоровых и красивых сердары (военачальники) и Паши даровали во дворцы ханам, шехзаде и падишахам. За такой шанс Хюррем заплатила жизнью, прожитой вдали от отцовского дома и родины. Миллер пишет, что Хюррем в возрасте 14-18 лет была подарена Султану Сулейману его хасодабаши (хранитель султанских покоев, глава личной прислуги Султана) Ибрагимом (в будущем Великий Визирь Паргалы Ибрагим Паша). В некоторых письмах Ибрагим Паша не забывает передать «приветствие невестке». Учитывая то, что сам Ибрагим Паша был женат на сестре Султана Сулеймана, очевидно, что эта «невестка» — Хюррем.

Сложно говорить о каких-то схожих чертах в судьбе Хюррем и других бесчисленных девушек с такой же долей, кроме как о похожем начале – пленении и статусе наложницы. Честно говоря, её судьба отличается от всех придворных дам, потому что она – единственная, кому удалось подняться из положения обычной пленницы до свободной женщины и законной жены Падишаха. Невозможно не заметить тот уважительный образ, который она создала себе на международной арене. Если тот факт, что она была инициатором придворных убийств для того, чтобы трон достался одному из её сыновей, правда, то это стоит оценивать в рамках исторической действительности того периода. И думаю, с точки зрения исторической роли женщины стоит пересмотреть и подойти предметно к роли Хюррем во внутренней и внешней политике, влюблённости в неё Падишаха на протяжение 40 лет, её любви к изящным искусствам и благотворительности, литературному таланту и вкладу в гаремную жизнь. Сложно отрицать, что Хюррем была яркой, необычной и неординарной личностю.

Нет никакого документа или надёжного сведения, подтверждающего то, что Хюррем попала во дворец в Манисе в то время, как Сулейман ещё был шехзаде и наместником в Манисе. Поскольку она родила самого старшего сына Мехмеда в 1521 году, т.е на втором году правления Султана Сулеймана, скорее всего, она попала прямиком в гарем Стамбульского дворца. Доказательством того, что она могла попасть во дворец в Манисе служит тот факт, что, насколько красивыми бы девушки ни были, несколько лет они проводили за обучением, и только потом их представляли Султану или Шехзаде. Период обучения Хюррем выпадает на 1510-е годы, но она могла провести их в Крыму в Ханском дворце, во дворце в Манисе, в Стамбульском дворце или же под присмотром хранителя Султанских покоев Ибрагима Паши.

Посол Бусбек пишет: «Самого старшего сына Сулеймана – Мустафу – родила крымская наложница. От Роксоланы же у него четверо сыновей. Эта женщина имеет законный брак с Султаном. Имена их сыновей: Мехмед, Селим, Баезид и Джихангир». Если записанные даты правильна, то в 1521 году Хюррем родила Шехзаде Мехмеда, в 1522 – единственную дочь Михрюмах, в 1523 – Шехзаде Абдуллаха, в 1524 – Шехзаде Селима, в 1525 – Шехзаде Баезида. Будущий Падишах Селим родился в 1524 году в мае во время празднования во дворце свадьбы. Придворные толкователи истолковали это на удачу Селиму, но и предсказали, что, скорее всего, он будет любителем выпивки и развлечений. В истории Османов больше нет ни одной хасеки, равной Хюррем в фертильности, ни одна хасеки не рожала пять детей за пять лет. Алдерсон указывает 1522 год как год рождения и Михрюмах, и Абдуллаха, но это невозможно, поскольку они не были двойняшками. Очевидно, что этот рекорд, на который она положила свою красоту и молодость, был поставлен благодаря любви Султана.

В те годы, когда Сулейман и Хюррем собирали щедрые плоды своей любви, Венецианский посол в Стамбуле Пьетро Брагадино записал в своём отчёте, отосланном в Венецию, слух, который, несмотря на толстые дворцовые стены, достиг его ушей. Дипломат подчёркивает, что Султан совершенно позабыл о матери своего старшего Шехзаде Мехмета Гюльбахар (Махидевран) и уделяет внимание только матери своих других троих шехзаде. То, что эта любовь была взаимной, доказывают письма Хюррем, сохранившиеся во дворце. Например, письмо со следующими любовными словами: «Мой Султан, мой шах, любимый всем сердцем и всей душой, услада души моей», написанное в 1526 году Падишаху, вышедшему в поход, является документов, удостоверяющим её любовь к Сулейману.

С другой стороны, другой Венецианский посол Навагеро описывал изнурительную борьбу Хюррем с остальными хасеки – Гюльфем и матерью Шехзаде Мустафы Гюльбахар Махидевран в попытке выдворить их из гарема. Если доверять написанному этим послом, то Махидевран исцарапала Хюррем лицо и таскала её за волосы. Но в итоге этой неистовой драки влияние Хюррем на Сулеймана возросло, а Махидевран была сослана к сыну в Манису, где он был наместником.

Свидетелем ещё одного занятного события стал англичанин сэр Джордж Янг через 4 года после этого, в 1530 году. Этот дипломат описывает пышную церемонию свадьбы и бракосочетания, устроенную как во дворце, так и на Атмейданы, и, по этому случаю, дарование Хюррем Султан звания Хасеки Султан. Янг пишет, что во время длившихся несколько дней гуляний на Атмейданы выступали акробаты и фокусники, были выступления диких животных: устраивались стрелковые соревнования, прежде всего в метаниях копья, были разыграны военные битвы. Все эти представления Султан Сулейман смотрел в окружении многочисленного гарема в расшитой золотом одежде, которую может носить только Падишах. К чему всё это? Нужно ли устраивать свадебные гуляния для 35-летнего умного и могущественного Падишаха и 25-летней матери пятерых детей Хюррем так, будто они только-только женятся? Описываемая Янгом «свадьба» в 1530 году – это Сур-ы Хюмаюн, празднества в честь обрезания шехзаде. Соответственно, нет ничего странного, что за гуляниями наблюдала и мать Сулеймана Хафса Султан, и его Хасеки Хюррем и другие высокопоставленные женщины гарема. То, что Сулейман даровал Хюррем свободу, по шариату обязывало его на ней жениться. Поскольку Сур-ы Хюмаюн (дворцовые празднества) было очень затратной и трудной в организации затеей, в это время обычно проводилось несколько свадеб и обрезаний одновременно. Свадьбу Сулеймана и Хюррем тоже отпраздновали во время Сур-ы Хюмаюн. Число и месяц бракосочетания точно не известны, но Мустафа Али в своей работе «Кюнхю’ль-Ахбар» пишет «taht-ı nikah-ı padişahide» (под бракосочетанием Падишаха), что подтверждает факт свадьбы.

В «Истории» Солакзаде под заголовком «Церемония обрезания их высочеств великих шехзаде» очень детально описана церемония, начавшаяся 21 Шевваля 936 года по Хиджре (19 июня 1530 года по григорианскому календарю) и длившаяся несколько дней, автор рассказывает даже о чашах, в которых визири подавали Падишаху шербет, но при этом никак не намекает на свадьбу с Хюррем. Помимо этого Солакзаде пересказывает известную историю о том, как Ибрагим Паша сравнивал свою свадьбу (1524 год) с церемонией обрезания шехзаде (1530 год): «Сутан Сулейман спросил Макбуль (угодного) Ибрагима Пашу: «Скажи-ка мне, а чья церемония был роскошнее: твоя или моя?» Ибрагим молвил в ответ: «Роскошнее моей свадьбы ещё церемонии не было. Потому что ко мне гостем явился сам Падишах Буды, Египта и Дамаска, Великий Султан своего времени Сулейман». Таким образом он завуалировано сравнивает две свадьбы.

Бусбек в своих «Турецких письмах», основываясь на услышанном, рассказывает интересные вещи об этом никяхе (бракосочетание в исламе), о любви Хюррем и Сулеймана и о том, почему другие Султаны не заключали никях со своими наложницами. Например, прогуливаясь однажды по Стамбулу он увидел двух гиен, о которых «Турки, как и люди более древних веков, полагают, что в делах сердечных они очень благородны». Хозяева не захотели продать ему этих гиен, ссылаясь на то, что подготовили их для жены Султана. Более того, согласно слухам, Хюррем привораживала Султана, чтобы продлить его любовь! В те времена тема приворота была одной из самых распространённых тем слухов. Люди не могли поверить, что Султан безумно влюбился в женщину-рабыню, поэтому и считали, что Хюррем – «ведьма» и приворожила Сулеймана.

Бусбек так описывает получение Хюррем права на законный брак: «Одалиски получали право на свободу после того, как рожали детей. Жена Сулеймана Роксолана воспользовалась этим законом. Она родила Сулейману ребёнка ещё будучи рабыней. Поэтому стоило ей только получить право на свободу, как она прекратила какую-либо связь с Сулейманом. Сулейман её очень любил. Для возобновления отношений она поставила условием законный брак. Это было поведение, противоречащие Османским законам. Единственное, что отличало законную супругу от одалиски – это приданое. Ни у одной из рабынь приданого не было.»

Хюррем прожила с Сулейманом практически 40 лет, из них первые 10 как наложница-хасеки, а последующие 28 лет после 1530 года и до самой смерти как Хасеки Султан (свободная законная супруга). В это время она фактически была королевой при Сулеймане Великолепном. Через год после того, как Хюррем получила этот почётный титул, в знак благодарности за свободу и брак она родила последнего ребёнка – Джихангира. Этот Шехзаде, рождённый уже от свободной женщины, в отличие от своих старших братьев имел физический недуг – он был горбатым и очень чувствительным. Всё своё детство он провёл во дворце с матерью Хюррем и старшей сестрой Михрюмах, получая образование – изучая риторику, религию, историю и искусство.

Смерть свекрови Хюррем Хафсы Султан в 1534 году позволило Хасеки укрепить свои позиции в гареме. Считается, что некоторые покои личного Султанского гарема, который в то время находился в Старом Дворце в Баезиде, в 1540-х годах были перенесены в Новый Дворец. Но наверняка порядки в гареме в тот период неизвестны.

Конечно, о жизни гарема существует много выдуманных историй. Но несомненно, что Хюррем проводила всё время со своим возлюбленным Падишахом в то время, как он находился в Стамбуле и Эдирне во время коротких перерывов между походами. Некоторые историки утверждают, что после смерти Хафсы Султан, которая благодаря своему авторитету обеспечивала равновесие сил в гареме, Хюррем стала использовать своё влияние на Сулеймана во дворцовых интригах. Эти историки полагают, что первым её политическим убийством была казнь Великого Визиря Макбуль Ибрагима Паши через два года после смерти Хафсы Султан. Хотя и поговаривают о том, Хюррем сыграла роль в убийстве Ибрагима Паши и его превращении из Makbul (угодного) в Maktul (убиенного) в одну из ночей Рамадана 1536 года, когда он гостил в Султанском дворце, но реальная причина казни на самом деле не достаточно ясна. И. Х. Узунчаршилы в «Османской Истории», ссылаясь на намёки в тексте Künhü’l-Ahbar Али, пишет: «Главной опасностью для Ибрагима Паши была любимая жена Султана Сулеймана Хюррем Султан. Эта женщина благодаря своей красоте и наличию нескольких шехзаде завоевала небывалую любовь Падишаха. Султан Сулейман в случае своей смерти предпочёл бы видеть на престоле Шехзаде Баезида. Но в то время старшим сыном был Шехзаде Мустафа. Ибрагим Паша по возрасту был сторонником правления Мустафы. Поэтому первостепенной задачей Хюррем Султан было убрать со своего пути Ибрагима Пашу.» Однако Али говорит о совершенно иной причине: «Временами пребывая в прекрасном расположении духа он называл Александра Македонского турком, но иногда он подсмеивался над ним, забывая, что великий предок пришёл из Туркестана.»

М. Таййиб Гёкбильгин в «Исламской энциклопедии» в статье «Хюррем Султан» пишет: «Хюррем Султан действовала против Ибрагима Паши и была заодно с его врагами. Во время похода на оба Ирака Хюррем написала Султану Сулейману письмо, в котором она рассказывала о детях, особенно подробно она упоминала о состоянии Джихангира и его горба, а также Барбарос Хайреддин Паша передавал добрые вести из Дунайского похода. Несмотря на то, что в этом письме Хюррем передавала своё почтение Великому Визирю, очевидно, что она значительным образом повлияла на Падишаха по части казни Ибрагима после возвращения из похода.» Трактуя события таким образом автор ссылается на «Историю Османской Империи» фон Хаммера.

Некоторые местные и зарубежные писатели, создавшие романы на основе неподтверждённых исторических данных, описывают драматические сцены с участием Хюррем, Махидевран, Гюльфем, Хафсы Султан и т.д., но это не имеет под собой никакой исторической основы. Ведь Махидевран покинула Стамбул в 1530 году вместе с сыном, выехавшим в санджак. После удушения сына в 1533 году она жила затворнической жизнью в Бурсе и там же умерла. Любые сведения о другой сопернице Хюррем Гюльфем и информация о драке между хасеки очень сомнительны. Наоборот, Хюррем в одном их писем, написанных Падишаху, передаёт приветствие от «Вашей наложницы Гюльфем». Также личной трактовкой авторов является утверждение, что «после отъезда Махидевран из Стамбула и смерти Хафсы Султан Хюррем получила неограниченную власть над гаремом». Ахмет Рефик даже утверждает, что столетний период под названием «Женский Султанат», когда дворцовые дамы имели беспрецедентное влияние на Падишаха, начался именно с Хюррем.

Переписка Сулеймана с Хюррем и строки его газелей, полные любви, свидетельствует о том, что их сувства даже в преклонном возрасте не потеряла своего пыла. В то время существовала традиция, по которой матери должны были сопровождать своих сыновей в санджаки, а Падишах в это время обзаводился новой хасеки. Но Хюррем не последовала этой традиции. Более того, судя по некоторым строкам её писем, она оставалась во дворце, чтобы следить за политической ситуацией и давать в этой связи советы Кануни. Например, во время Турецко-венецианской войны в 1537 году в письме, которое Хюррем написала из Стамбула, она упоминает об эпидемии чумы, угрожавшей столице, и о том, что нехватка постоянных и надёжных новостей из похода становится причиной возникновения городских слухов. По предложению из письма «если одну-две недели не является посланник, народ начинает волноваться, начинают ширится разнообразные слухи» становится понятно, что Хюррем следит за обстановкой в столице.

Единственная дочь Сулеймана и Хюррем в 1539 году выходит замуж за хорвата Рюстема Пашу, бейлербея Диярбекира, известного в народе как «Вошь фортуны» (чьё величие от вши). Естественно, когда речь зашла об этом замужестве и об обрезании Баезида и Джихангира, во дворце устроили ещё одну пышную церемонию. Замужество Михрюмах с Рюстемом Пашой было первым этапом плана Хюррем, согласно которому престол должен был достаться одному из её родных сыновей. Бусбек, следивший за развитием событий, пишет следующее: «Мачеха (Мустафы Хюррем) делала всё для того, чтобы трон достался одному из её сыновей. Имея статус жены, она хотела лишить Мустафу его законного права и привилегий, дарованных его положением. Чтобы добиться своего, она воспользовалась помощью и поддержкой Рюстема Паши. Отдав Султанскую дочь Рюстему, она обязала последнего работать на пользу собственного плана. Их выгода от этого была обоюдной.»

Для начала Рюстем Паша был назначен визирем в Диване и переехал в Стамбул; следующим шагом был перевод старшего Шехзаде Мустафы, сына Махидевран, из Манисы в Амасью в 1541 году. В Манису, в которую направляли престолонаследных шезхаде, направить старшего сына Хюррем – Мехмеда, среднего Селима – в Караман, а Шехзаде Баезида – в Кютахью.

Со времён Фатиха Падишахи использовали Старый Дворец в качестве дворца для гарема, а Топкапы – для государственных дел. Если это правда, что в то время часть гарема была перевезена в Топкапы, это можно скорее объяснить не желанием Хюррем быть подле Кануни, а её желанием быть в курсе политической конъюнктуры. Самыми надёжными сведениями по этой теме делится Никола Николе, посещавший Стамбул в 1551 году: «У Султанши (Хюррем), жены Великого Турка, есть здесь дворец и этот дворец окружён великолепными хамамами. Потом идут покои шехзаде.» Венецианские послы тоже с 1530 года указывали в своих отчётах, что Хюррем живёт в Новом Дворце (Топкапы). У Бассано: «Дворец (гарем) Султанши (Хюррем) находится во дворце Великого Турка и, используя потайные ходы, она может свободно переходить из одного дворца в другой. Здесь у неё есть личные молитвенные места, хамамы и сады. Здесь есть всё не только для её собственного комфорта, но и для комфорта около 100 человек её свиты.»

Подобные сведения также дают Контарини, Лелло и Менавино в своих отчётах или воспоминаниях. Подтверждает это и Эвлия Челеби, который упоминает о переносе гаремных покоев из Старого Дворца в Новый после пожара в 1541 году. Пожар мог быть и просто поводом для переноса. В гаремных комнатах, которые дошли до наших дней, нет места, которое можно было бы считать общими покоями Хюррем и Кануни, но каждый, кто прогуливается гаремом, может почувствовать, что творцом здешней волшебной атмосферы и первой знаменитостью была именно Хюррем. Эвлия Челеби в 1540 году писал, что Падишахи обычно работают и ночуют в Новом Дворце, иногда посещая жён и детей, которые проживают в Старом Дворце.

Как в Старом, так и в Новом дворце было немало событий, которые затмевали счастье Хюррем, несмотря на те несметные богатства, которыми её одаривал Кануни. В 1526 году в возрасте трёх лет умер Шехзаде Абдуллах, а через 17 лет после этого в 1543 году в 22-летнем возрасте умер старший сын Шехзаде Мехмед. Согласно Али, Хюррем любила этого сына до исступления и после его смерти «счастлива Валиде» погрузилась в горе. Ещё после смерти Мехмеда Хюррем осталась осиротевшая трёх-пятимесячная внучка Хюмашах. В освободившийся после Мехмеда Саджак Сарухан был направлен Селим, а Сулейман и Хюррем летом 1544 года долгое время провели в Бурсе, скорее всего, они были в трауре по сыну и искали исцеления на горячих источниках. Помимо этого, Хюррем нужно было время, чтобы убедить Падишаха назначить Великим Визирем мужа Михрюмах Рюстема Пашу.

В скором времени после возвращения из Бурсы в Стамбул Падишах назначил Великим Визирем Рюстема Пашу. Все историки сходятся в мысли, что главную роль в этом назначении сыграли его жена Михрюмах и свекровь Хюррем. Один из историков того времени Лютфи Паша в своей работе «Tevarih-i Âl-i Osmân» пишет, что Сулеймана Пашу и Хюсрева Пашу сместили с должностей визирей за бесстыдное поведение (!) в присутствии Падишаха. На пост Великого Визиря был назначен визир-и сани (второй Визирь) Рюстем Паша, который в будущем будет первой скрипкой в подковёрных интригах Михрюмах и Хюррем.

Хюррем была могущественной и уникальной «Хасеки Султан», которая была подспорьем своему мужу и в государственных делах, это мы можем увидеть на примере событий 1547 года. В этом году в Стамбул в поисках пристанища прибывают два «мирзы» (принца), один – из рода Ширваншаха Бухран-и Али, второй – сын Шаха Исмаила, младший брат Шаха Тахмаспа Элькас Мирза. Цель у них обоих была одинаковой – получить военную поддержу Османов и заполучить в своих странах корону и трон, которых их лишили. Торжественный парад, устроенный в честь возвращения Хюррем и Сулеймана из Эдирне, где они провели 1546-1547 годы, поразил мирз. После этого был проведен торжественный приём во дворце. И в те дни, как и полагается настоящей королеве, Хюррем проявляет заботу к молодым мирзам и в особенности Элькасу дарит дорогие подарки. В то время, как правитель моря и суши Султан Сулейман даровал «мешочки золотых и серебряных монет, золотые и серебряные украшения, сувениры, которым нет равных, несметное количество вышитых золотом платьев, тканей, редких мехов, инкрустированных драгоценными камнями сёдла, мечи, молодых рабов, красавиц-наложниц, лошадей и мулов…», как выражаются Али и Печеви, «Многоуважаемая жена» Хюррем сделала более важные подарки: рубашки, сшитые ей собственноручно, расшитые серебром одежды, кроватные покрывала, вышитые одеяла и наволочки. Конечно, эти дары в сравнении с дорогими подарками мужа выглядят скромно, но для того, чтобы вызвать у мирз чувство безопасности, эти предметы, несомненно, были более ценными.

Али в Künhü’l-Ahbar пишет, что «Хюррем, жена Падишаха, несравненная мать шехздаде, сотворённая Марией, честная, как Асие, уважаемая, как Хатидже, чистая, как Фатима, по приказу Падишаха даровала мирзам настолько искусно расшитые золотом вещи, что их можно было назвать произведениями искусства, это было нижнее бельё, рубашки, платки и наборы для хамама, стоимость этой одежды превышала 10 тысяч золотых.»

Укрытие мирз стало причиной похода в поддержку Элькаса в 1548 году. Во время этого похода Хюррем и Сулейман не виделись на протяжение 20 месяцев. Согласно фон Хаммеру Падишах отправился в этот поход по увещеваниям своей Хасеки. Цели Хюррем были такими: впервые отправить Рюстема Пашу в поход такого размаха, чтобы он, проявив свои военные таланты, завоевал доверие Падишаха; переправить Селима из Манисы во вторую столицу Эдирне в качестве «наместника Султана», чтобы он получил опыт в управлении государством; а наместник в Амасье Мустафа, которого не позвали присоединиться к походу, отошёл на второй план. Так считает фон Хаммер и некоторые другие историки. Но они не объясняют, почему пара не искала других путей не оставаться в разлуке такое долгое время.

И. Х. Данишменд пишет в «Хронологии Османской Истории»: «Одной из главных причин этого Иранского похода была возлюбленная Кануни Хюррем Султан. Говорится, что с возрастом влияние этот женщины на Султана Сулеймана только усиливалось, в особенности в этот период влияние Хюррем на Кануни было беспрецедентным. Главной причиной этого похода было желание Хюррем Султан распорядиться наследием Османской Империи по своему усмотрению. Вопрос наследия встал особенно остро около пяти лет назад после смерти Шехзаде Мехмеда. У Султана Сулеймана осталось четверо сыновей: Мустафа, Селим, Баезид и Джихангир. Поговаривают, что Кануни склонялся к кандидатуре старшего сына, наместника в Амасье Мустафы. Но Шехзаде Мустафа не был сыном Хюррем, поэтому Хюррем пыталась сделать всё, чтобы престолонаследным Шехзаде стал её собственный сын Баезид, её дочь Михрюмах Султан помогала ей в этом. Рюстем Паша тоже был на стороне свой жены и свекрови, поддерживая наместника в Карамане Шехзаде Баезида. Также согласно легенде, Хюррем Султан поддерживала другого своего сына Селима. И даже ходатайствовала о том, чтобы Селим на время Иранского похода был наместником Султана.»

Данишменд всё время употребляет выражения «говорится», «поговаривают», «согласно легенде», ссылаясь на неопределённые источники. Упоминая о том, что, возвращаясь из Иранского похода, Кануни вызвал Шехзаде Баезида в лагерь в Алеппо, Данишменд пишет: «Ходят многочисленные слухи, что, в то время как Кануни предпочитал кандидатуру Шехзаде Мустафы, Хюррем и придворные в гареме, которым она управляла, поддерживали сторону Шехзаде Баезида.» Т.е. автор сам признаёт, что данный вызов нельзя объяснить политическими причинами, а его догадки не имеют под собой никакой достоверной основы.

Падишах потерял в этом злополучном походе 1553 года своего старшего и младшего сына, более того, постоянно испытывал угрызения совести из-за того, что сам стал убийцей сына. Для того, чтобы унять боль и подготовится к наступлению, зиму он провёл в Алеппо. В то время, как тело младшего сына Джихангира было на пути в Стамбул, Кануни получил письмо от Хюррем, которая ещё не знала о смерти сына. Хасеки Султан в письме рассказывает о своей любви к Шаху, как она страдает по нему, ждёт известий о скорой победе в походе и не хочет ехать в Эдирне. После этого она пишет: «Я молю у Великого Аллаха, чтобы он показал мне твоё святое лико и крепко целую нашего Джихангир-хана.»

Султан Сулейман после письма Хюррем затягивает процесс войны и мира с Ираном и задерживается на два года в Анатолии, вторую зиму он проводит в Амасье. Разрушительными стали как чувства Сулеймана, осознающего себя убийцей собственного ребёнка, так и страдание, страх и сожаление, которые чувствовала Хюррем, когда тело её горячо любимого младшего сына привезли в Стамбул. Та Хюррем, которая организовала убийство, чтобы расчистить пусть к престолу для одного из своих родных сыновей. Из-за этих несчастий, приближающейся старости, неидеального здоровья и слухов, которыми полнился Стамбул, страсть Сулеймана и Хюррем стала угасать. Свидетель тех лет посол Бусбек пишет следующее: «Согласно распространённому мнению, Сулейман – частично из-за приворота Хюррем, потому что он воспринимал происходящее практически так же, как эта ворожея – настолько охладел к Мустафе, что стал советоваться по поводу его убийства. По слухам, Мустафа узнал о коварных планах Рюстема и своей мачехи, поэтому пленил отца и пытался захватить трон силой.» Другой историк в Sahayifü’l-ahbâr (Новостные страницы) указывает следующее: «Сердце Падишаха склонялось к Шехзаде Мустафе, он хотел назначить престолонаследником его. Но родная сестра Шехзаде Баезида Михрюмах Султан была женой Рюстема Паши. Она вместе со своей матерью Хюррем желали, чтобы наследником престола стал Шехзаде Баезид. Они привлекли на свою сторону Рюстема Пашу и успешно справились с задачей, сея раздор.»

Если полагать, что эти суждения верны, то получается, что главным организатором была Михрюмах, идейным вдохновителем – Хюррем, а составителем плана и реализатором – Рюстем Паша. С этой точки зрения знаменательно то, что Мустафа Али в Künhü’l-Ahbar пишет о значительной роли Хюррем и Михрюмах в казни невинного Шехзаде. Мюннеджимбаши в Sahayifü’lahbar предполагает, что Михрюмах Султан с матерью решили во что бы то ни стало расчистить путь к трону для Шехзаде Баезида, поэтому устроили заговор против Шехзаде Мустафы, а Селим, который был старше Баезида, ничего об этих планах не знал и с ними никак связан не был. Ч. Улучай в своей работе «Дворец в Манисе», в отличие от других историков, которые полагают, что Хюррем поддерживала Баезида, указывает на то, что Хюррем очень часто проведывала Селима что в Карамане, что в Манисе, что она любила блондина Селима больше остальных сыновей и желала, дабы приемником Сулеймана был он. В подтверждение этого очень важна запись от 950 года по хиджре (1543 год) где указано следующее: «Высочайший правитель вместе с Хюррем Султан, которая отправится в вышеупомянутую крепость, посетил Султана Селима в Конье, оттуда переместися в Боздаг, а оттуда – в Манису.»

В «Истории» Печеви подчёркивается, что за год до выхода Султана Сулеймана во второй Иранский поход Великий Визирь Рюстем Паша в отчётах, которые он написал Падишаху во время зимовки под Коньей-Аксараем в 1552 году, предоставлял ложную информацию о том, что Шехзаде Мустафа «выставил собственные туги и флаги», «что получена информация о его переписках с Ираном, что он собирает восстание, а женившись на дочери Шаха Тахмаспа, он получит поддержку Ирана». Робертсон в работе Histoire de l’empereur Charles-Quint пишет, что Рюстем прилагал к отчётам и письма, которые ему удалось заполучить.

Интересно также восстание Лжемустафы, которое длилось уже год на момент возвращения Кануни из Иранского похода летом 1555 года. Поговаривали, что оно было подстроено младшим из живых сыновей Хюррем – наместником в Карамане Шехзаде Баезидом. Мать и сын устроили этот театр, чтобы избавить Султана Сулеймана он клейма сыноубийцы. Мустафа якобы подозревал, что отец хочет казнить его, поэтому он не поехал в лагерь в Акююке, а послал вместо себя двойника. Когда подмену раскусили, двойник был казнён. Мустафа же тайно переехал в Румелию и поднял восстание. Эта постановка должна была спасти Падишаха-отца от угрызений совести и легализировать убийство, ведь в итоге мятежный Лжемустафа, надоумленный и обманутый Шехзаде Баезидом, будет пойман и казнён.

Бусбек рассказывает услышанное о Лжемустафе и стараниях Шехзаде Баезида и Хюррем следующим образом: «Когда Лжемустафа перешёл в Румелию, он обратился к собравшимся вокруг него: «Смотрите, я – жертва своей коварной мачехи! Поддержите меня в несчастье так же, как вы поддерживали меня в радости! Этот несчастный старик (Кануни) – жертва приворота моей мачехи!» Падишах, узнавший об интригах, разозлился на Баезида и думал, как же его наказать. В это время хитрая и умная Хюррем поняла, что задумал Сулейман. Она выждала пару дней, чтобы ярость Султана утихла, а потом начала разговор на эту тему. Она сказала, что это от горячей крови и по неопытности, что от судьбы не убежишь, и привела примеры из истории Турции. Мужчина способен на всё ради собственного эго и своей семьи. Поэтому простить первый проступок – это показатель великодушия. Она попросила сжалиться если не над собственным сыном, то хотя бы над молящей о прощении матери: «Как я смогу выдержать боль от потери одного из сыновей, которого мне подарил Аллах и которого Вы накажете из-за собственной злости?» Поэтому жена призывала Сулеймана подавить свою ярость и не казнить сына. «Что может быть достойнее, чем проявление милосердия к собственному ребёнку? Отныне Баезид, конечно же, не посмеет ослушаться и не повиноваться.» К этим словам Хюррем ещё добавила слёзы и объятия, это растопило сердце Сулеймана. Его жена снова смогла восстановить своё влияние над Сулейманом. Оставшись довольной результатом разговора с Султаном, Хюррем написала Баезиду письмо и сообщила, чтобы он не боялся приезжать (взрослым шехзаде нельзя было появляться у ворот Стамбула по причине того, что они могли поднять восстание капыкулу), если она его пригласит. Когда Баезид спешился, прислуга отца подбежала к нему, чтобы забрать меч и клинки. Его мать следила за сыном из окна и придавала ему уверенности своим взглядом.»

Историк Данишменд пишет, что Великий Визирь Рюстем Паша проворачивал все интриги по указанию свекрови Хюррем и жены Михрюмах. По поводу удушения Шехзаде Мустафы он пишет: «Вся ответственность за это преступление лежит на полячке или русинке Хюррем Султан и её зяте и одновременно политическом оружии хорвате Рюстеме. Кануни действовал, обманувшись отчётами и предметными оговорами, предоставленным ему этими бессовестными созданиями. Эти девширме и дёнме, которым приелся Османский дворец и надоело Османское правление, стравили невинного отца и сына и с глубоким чувством собственной выгоды наблюдали за этой ужасной картиной.» О том, как в 1555 году после казни Кара Ахмеда Рюстем Паша во второй раз стал Великим Визирем, Данишменд пишет следующее: «Рюстем Паша был орудием мести, интриг и убийств Хюррем Султан, известной тем, что она основала во дворце Женский Султанат. Ни свекровь Хюррем, ни жена Михрюмах не хотели, чтобы этот кровавый хорват оставался не у дел. В это время шестидесятилетний Кануни Султан Сулейман, чья жизнь была наполнена трауром, печалью и усталостью от длительных походов, превратился в игрушку в руках жены и дочери. Это было связано с тайном политикой, которую проводила Хюррем Султан.»

Несомненно, эти обвинения вызвали интерес романистов и сценаристов, оценки, представленные под видом «исторических данных», были раздуты, и портреты исторических личностей были созданы из переплетений реальности и вымысла. Например, М. Турхан Тан в своём историческом романе «Хюррем Султан» так описывает возвращение Кануни, которого он называет «пленником страсти», в Стамбул после двухлетнего отсутствия: «Хюнкяр покинул столицу 28 августа 1553 года и 1 августа 1555 года он вернулся в Сарайбурну, то есть их разлука с Хюррем длилась ровно два года. Он не переставал думать о своей жене ни в Карабахе, ни в Ереване, ни в Эрзуруме, называл её «любовью всего сердца» и «возлюбленной», обожал её и по возвращению нашёл её такой же прекрасной, такой же очаровательной, как раньше. Чтобы забыть боль двухлетней разлуки, он бросился в объятия неувядающей луноликой любимой. Может, он и не вспоминал об убитом сыне и внуке (сыне Мустафы) и думал, что целый мир – это его луноликая любимая, на груди которой притаилась змея раздора.» Сомнительно, что историку Ахмету Рефику, написавшему «Женский Султанат», или другим авторам, выбравшим Хюррем героиней своего романа, удалось отобразить историческую действительность, обращаясь к такого рода пассажам. Но несомненно то, что любая описанная деталь образа Хюррем подогревала интерес к истории у любителей исторической прозы. Такой подход стал частью нашей исторической культуры. Например, Ахмету Рефику, который не лестно, но захватывающе описал Хюррем, удалось вплести в повествование деталь о раздаче «обувных денег» аджемиогланам, работающим на стройке Кюллие Хасеки в Аксарае, которое произошло через некоторое время после казни Кара Ахмет Паши, так, будто это как-то связано с главными событиями: «Хюррем Султан после совершённых убийств строит мечети и больницы, на строительство благотворительного учреждения в Авретпазары Султан Сулейман потратил целое состояние.» Таким образом автор негативно отзывается даже о благих деяниях Хюррем.

Опытный писатель если и даёт отсылки на источники, то они касаются не деятельности Хюррем, а политических событий. У Турхан Тана шестидесятилетний Падишах, находящийся в трауре по своему младшему сыну, сражающийся с возрастными болезнями и вернувшийся в Стамбул уставшим и разбитым, встречается с Хюррем, которой уже за пятьдесят, так, будто они молодые, полные сумасшедшей страсти любовники!

А правда в том, что, кажется, семья Сулеймана имела склонность избавляться от своих детей так же, как некоторые животные едят собственных детёнышей. Алдерсон в The Sctructure of the Ottoman Dynasty (Структура Оттоманской Династии) в таблице «Сулейман и его семья» называет имена восьми шехзаде: Мустафа, Мехмед, Абдуллах, Селим, Баезид, Джихангир, Мурад и Махмуд (пятеро из них – сыновья Хюррем), Михрюмах и ещё двоих Султанш, чьи имена неизвестны. До 1550 года остались в живых только два сына – Селим и Баезид, а из дочерей-Султанш Михрюмах и ещё одна, чьё имя неизвестно, замужняя за Мюэззинзаде Али Пашой. Бусбек в 1554 году рассказывает о структуре семьи: «Сейчас в живых остались только двое сыновей Сулеймана. Селим из-за того, что является старшим, был назначен отцом правопреемником. Баезид был более любим матерью и завоевал её поддержку. Она поддерживала его, потому что или жалела его из-за трагедии, ожидавшей его в будущем, или из-за его покорности матери, или же по другим причинам. Все были уверены: если бы будущего Султана выбирала она, она бы предпочла Баезида Селиму и посадила бы на трон его.» Бусбек намекает, что, взойдя на престол, Селим, согласно традиции, казнил бы младшего брата, поэтому Хюррем проявляла к младшему больше ласки. Баезиду не повезло – мать, которая могла бы помочь ему взойти на престол или хотя бы спасти от губительной традиции в случае восхождения брата, умерла раньше Кануни. Оставшись без материнской поддержки, он восстал против отца в надежде занять престол. В итоге этой авантюры он поплатился за мятеж в застенках Ирана, где был задушен вместе со своими сыновьями.

Подводят итоги обычно на пороге смерти, и Султан Сулейман, который писал стихи под псевдонимом Мухибби, понимал, что это время неуклонно приближается: «Земные владения никому не забрать с собой, конец неприятен / Эй, Мухибби! Представь, что стали мы Сулейманом!» И Сулейман, И Хюррем были в конце своего жизненного пути и на пике славы: одного называли «Великолепным Сулейманом», «Великим Турком» и «Сулейманом-законодателем», а вторую – «Хюррем Шах (Королева)» и «Роксолана». Послы, прибывшие с трёх континентов, преклоняли головы перед Сулейманом и передавали ценные подарки и письма, в которых их правители сообщали об уважении и своей верности Султану, более того, они включали в дипломатический протокол письменных переговоров и Хюррем, которую считали королевой. Например, Польский король Сигизмунд в своих письмах называл Хасеки Султан своей «сестрой», рассыпался в комплиментах и гордился тем, что они родственники (!).

Посол, которого направил Шах Тахмасп по случаю завершения Сулеймание, привез также множество подарков и письмо для Хюррем Султан от жены шаха, носящей сан «Хатун-ы гарем» (женщина гарема). Хасеки Султан в ответ на это письмо написала благодарность. Пример документов, что в 16 веке между этими двумя женщинам из разных династий появились полуофициальные, можно даже сказать дружественные отношения, Феридун Бег поместил в своей работе «Münşeatü’s-Selatin» (Журнал о Султанах). Интересно, что в письме, отправленном женой Шаха, она сравнивает Хюррем с персонажами Шахнаме и обращается к ней как “Знатная, как Фиренгис (дочь Афрасияба), могущественная, как Белькыс (жена Соломона), честная, как Зюлейха (жена Фараона), непорочная, как дева Мария, гордость всех женщин, владеющая всеми добродетелями её Высочество Хасеки Султан”.

33 месяца c июля 1555 до апрелz 1558 года – это последний период, когда Сулейман и Хюррем не расставались ни на день. Падишах помимо глубокой печали после потери многих детей страдал ещё и подагрой, а у Хюррем к раннему старению и болезням по женской части прибавились ещё и другие, причиной которых были условия в гареме, возможно, даже туберкулёз. В эти последние три года под конец лета они переехали в Эдирне и там во дворце Кавак или в Сарайичи, оставаясь наедине, пытались унять свою боль, а может, даже говорили о смерти.

В последнюю зиму здоровье Хюррем, должно быть, ухудшилось, потому что ближе к весне в закрытой карете её привезли в Стамбул. 17 апреля 1558 года она умерла во дворце в Баезиде, не дожив до 60 лет. В её похоронной процессии участвовал Падишах, государственные мужи, религиозные деятели, учёные и военные аги. Намаз по усопшей был проведён Эбусуудом Эфенди в мечети Баезид. Вот такая ирония судьбы: эта красивая и умная женщина появилась на свет в Украине ы семье обычного священника и была крещённой, после же её смерти намаз по ней провёл один из самых великих религиозных чинов Османской империи – шейхульислам. Её гроб принесли к месту погребения на плечах. Погребена она была у на тот момент ещё не завершённой мечети Сулеймание со стороны киблы. Главный архитектор Синан по приказу Падишаха на месте захоронения построил усыпальницу тонкой работы, архитектурой которой он постарался выразить неповторимую личность Хюррем. Это восьмиугольное тюрбе, у которого обе стороны арочного входа украшены изразцами, а у основания свода прочитываются аяты Корана. Внутренняя часть тюрбе полностью покрыта изразцами с цветочными мотивами, напоминающими райский сад. Помимо входа на остальные 7 фасадах присутствуют окна, арки которых украшены аятами, а между ними – ниши. Сейчас перед средней гробницей стоит табличка, которая гласит: «Здесь покоится Хасеки Хюррем Султан, источник чистоты покойного гази Султана Сулейман Хана Хазретлери, 981». Должно быть, эту табличку поместили здесь значительно позже, потому что год смерти указан неверно, по Хиджре должна значиться дата 965 год.

Айварсарайи в Hadîkatü’l-cevamî пишет, что в тюрбе Хюррем также захоронен её внук (сын Селима II) Шехзаде Мехмед и одна из дочерей Ахмеда II. Рядом с этой усыпальницей, построенной в концепте «Райского особняка», которая изобразила в камне личность Хюррем, стоит более великолепная усыпальница Султана Сулеймана, который умер через 8 лет после своей жены. Обе усыпальницы – неповторимая работа архитектора Синана для этих коронованных возлюбленных. Наккаш Осман в миниатюре, изображающей Сулеймание, нарисовал также тюбре Хюррем и Сулеймана. В Бурсе и Стамбуле среди других тюрбе, принадлежащих роду Османов, нет ещё одного примера таких великолепных тюрбе тонкой работы, построенных для Падишаха и его жены.

Один араб прибыл в Стамбул из Мекки для жалобы и случайно стал свидетелем похоронной церемонии Хюррем. Увиденное он записал на арабском языке и таким образом оставил важные исторические сведения об Османах. Этот документ, который сейчас хранится в архиве дворца Топкапы, был опубликован на турецком языке в статье Хайруллаха Орса:

Гроб до мечети Баезида пронесли на своих плечах визири. После совершения намаза под руководством великого муфтия она была предана земле. По ней скорбел весь Стамбул.

Орс, который в свой время был директором музея Топкапы пишет, исходя из расхожего мнения о том, что гарем по настоянию Хюррем был перенесён из Старого дворца в Новый (Топыкапы): «Не было никакого смысла в том, чтобы визири несли на своих плечах Хасеки Султан, жившую во дворце Топкапы, аж до мечети Баезида и совершали намаз там. Намаз нужно было совершать в Ая-Софие, если же для этого были какие-то препятствия, то непосредственно в Сулеймание, на территории которой и была похоронена Хюррем.» Однако, как обозначено выше, тяжелобольная Хюррем была привезена из Эдирне и размещена в Старом дворце, где и умерла, поэтому намаз был совершён в мечети Баезида, которая находилась прямо напротив дворца.

Интересна субъективность оценки христианина фон Хаммера относительно дочери священника Роксоланы, которая умерла мусульманкой в статусе королевы Великого Турка. Он вспоминает не столько её благие дела, столько её интриги у власти:

Благодаря своей красоте и уму она возвысилась от обычной рабыни до Императрицы и смогла сохранить свой авторитет даже в преклонном возрасте, когда уже утратила женскую привлекательность. Так же, как Сулейман имел абсолютную власть в государстве, Хюррем благодаря светлым идеям имела абсолютную власть над Падишахом. История должна резко осуждать её злоупотребление властью через коварные интриги, приведшее к смерти двух Великих Визирей, казни Шехзаде Мустафы и заложившие основу ревности между двумя братьями, ставшей причиной фатального противостояния после её смерти. Тюрбе Хюррем Султан, находящееся на одном из сем холмов Стамбула рядом с тюрбе Султана Сулеймана можно считать поучительной страницей захватывающей истории. Год её смерти (1558) принёс много смертей в правящие династии. В этом же году умерла королева Польши Изабелла, которая была такой же обворожительной интриганкой, как и Хюррем, королева Англии Мария и император Германии Шарль.

Ахмет Рефик не сжалился даже тогда, кода рассказывал об одиночестве пожилого Падишаха после смерти своей любимой Хасеки:

Ч. Улучай в «Любовных письмах Османскому Султану» подтверждает расхожую мысль о том, что женщины, даже если они настолько же умны, как и Хюррем, не должны вмешиваться в государственные дела, следующим утверждением:

Хюррем умерла. Однако попытки женщин вмешиваться в государственные дела не прекратились, наоборот – они прижились и пустили корни. Женский Султанат, начавшийся с лёгкой руки Хюррем и длившийся около столетия, подточил и уничтожил Империю, словно стихийное бедствие, и поэтому турки годами мучились и были вынуждены лить слёзы.

Общее мнение обоих историков стоит ограничить только рамками 16-17 веков!

Хюррем носила самые особенные наряды среди гаремных дам и была из тех, кто собственноручно моделировал и шил свои одеяния. Ахмет Рефик в «Женском Султанате» описывает платки, принадлежащие Хюррем, которые он видел в Музее исламских вакыфов. Один платок был голубым с вышитыми на нём зелёными и красными цветами и расшитыми краями, другой был из белого шёлка с вышивкой гвоздик из переплетения бумажных и золотых нитей, ещё один платок, записанный на Хюррем, был украшен небольшими жемчужинами на золотом фоне и игольным кружевом. Были даже написаны статьи, оценивающие их художественную ценность. Также во дворце Топкапы есть разнообразные повязки на голову и платок, вышитый блестящей серебряной канителью и шёлком. Специалисты предполагают, что среди всех вещей во дворце, принадлежащих правящей семье, некоторые накидки, жилеты, рубашки и другая одежда, оригинальная своим кроем и материалами, может принадлежать Хюррем. Поскольку известно, что она своими руками сшила для Элькаса Мирзы рубашку и накидку для бриться, очевидно, что она создавала свои наряды со щепетильностью профессиональной портнихи.

Хюррем Султан, её муж Сулейман, дочь Михрюмах и зять Рюстем заказывали архитектору Синаны многочисленные кюллие и провели в самую широкую в истории кампанию по застройке Стамбула. Ни одна из Османских Султанш не оставила после себя столько построенных для народа зданий. Но в истории эти постройки остались не под именем Хюррем, а под названием её статуса в гареме – Хасеки, например, «Хасеки Дарюшшифасы» (Больница Хасеки) или хамам Хасеки Султан. Находящейся в Стамбуле, в Аксарае район Хасеки (более старое название – Авретпазары) получил это название от кюллие Хасеки (1539-1550), включающей больницу, мечеть, медресе, школу, раздачу еды и воды для нуждающихся, фонтан и шадырван (фонтан для омовений). Больница, которая в наши дни работает под названием «Больница Хасеки», была основана «Благотворительной организацией её величества покойной Хасеки Султан». Медресе была построена в 946 году по Хиджре (1539), больница – 957 (1550). Кюллие Хасеки была построено при жизни Хюррем за 11 лет. Также по её приказу был построен двойной хамам напротив Айя-Софии, медресе на Эгрикапы, мечеть, кухня для нуждающихся, мост, акведуки и фонтаны в Эдирне, мечеть, кухня для нуждающихся, караван-сарай в Джисримустафапаша, мечеть в Анкаре, Хасеки кухни для нуждающихся в Иерусалиме, Мекке и Медине. Для трат и вложений в эти благие дела Кануни Султан Сулейман пожаловал Хюррем деревни, пашни и фермерства с высокой десятиной, она, в свою очередь, передала это в распоряжение благотворительного фонда. А. Рефик в «Турецкой архитектуре» пишет, что акведуки, которые построил архитектор Синан по приказу Хюррем в 1539 году, использовались вплоть до 20-го века.

Копию права собственности, указывающего, что десятина и харача, собираемый в районах Ахйолу и Айдос санджака Силистре, принадлежит Хасеки Султан, можно найти у Феридуна Бегина в «Султанских документах». Ещё один документ права собственности был подписан в Эдирне высшими государственными чиновниками как свидетелями, в том числе – Рюстемом Пашой, за год до смерти Хюррем (в 1557 году), в нём речь шла о земельных участках на территории посёлка Пынархисар в санджаке Визе. Эти и другие документы о праве собственности, управлении вакыфами (фондами) и их активах хранятся в большом количестве в архивах дворца Топкапы. После смерти жены Кануни отправил наместнику Египта приказ, в котором говорилось о ежегодном выделении денег из египетской казны для раздачи бедным и обездоленным в Мекке и Медине в память о Хюррем Этот документ хранится в Османском архиве:

В память о душе матери моего сына Селима (отправить) беднякам Мекки и Медины три тысячи золотых монет.

Письмо Султана Сулеймана Хюррем Султан, 1535 г.

Письма Хюррем и написанные Сулейманом для своей возлюбленной под псевдонимом «Мухибби» газели и некоторые любовные двустишья, несомненно, являются искусными и искренними страничками Османской литературы. Но главным образом вызывают интерес письма Хюррем для Кануни, хранящиеся в архиве Топкапы. Потому что в них говорится не только о любви и чувствах, но также затрагиваются политические темы, семейные проблемы, угрожающие Стамбулу эпидемии и новости, касающиеся безопасности.

Ч. Улучай, автор «Любовных писем Османскому Султану» и «Писем из гарема» пишет:

Поскольку Хюррем была русской рабыней, принявшей ислам, её язык имел шероховатости, по выбору слов в письмах это можно понять, но, наряду с этим, по письмам понятно, что она говорила и писала хорошо. Письма Хюррем был красочными, притягательными, с хорошим слогом. Таким образом Хюррем принесла в гарем новый стиль. Её дочь Михрюмах, дочь её сына Мехмеда Хюмашах и дочь Михрюмах Айше Султан использовали в своих письмах стиль и слог Хюррем. Хюррем Султан была настолько же чувственной, как и её муж, в письма, написанные ему, помимо приятного слога и привлекательных словосочетаний она также добавляла стихотворения, благодаря этому муж преувеличивал её особенности, и она в его глазах стала чуть ли не вторым Османским Императором.

А по поводу данных писем Улучай говорит, что «Они имеют исключительное значение для понимания некоторых исторических событий.» Хюррем в письмах жалостливо пишет о себе «некрасивая» и «Ваша слабая, бедная наложница», но к Падишаху обращается «Мой Падишах, звезда моего благоденствия», «Мой Султан, мой дорогой человек, свет мои очей, моя надежда на земле и на небе», «Моё солнце империи, источник благоденствия, мой Султан», «Мой Падишах, Шах, Султан», «Свет моих обоих очей, источник света».

Сулейман в большинстве стихотворений, написанных под псевдонимом «Мухибби», обращается к своей возлюбленной, очевидно, адресат этих обращений – Хюррем. Хюррем тоже в некоторых письмах писала любовные стихотворные строки. Например, четверостишье Мухибби:

Не спрашивай о любви Меджнуна, он безумен,
Не открывай тайну любви Ферхаду, что лишь легенда,
Я вчера ночью я ходил к любимой, излил ей свои печали,
А она слушала их с сонными глазами, словно легенду.

И двустишье Хюррем:

Эй, утренний ветер, передай моему Султану, что она несчастна и безутешна,
Скажи ему, что заливается плачем, как соловей, потому что не видит его лица, словно роза.

И вот самая известная газель, написанная Сулейманом для Хюррем:

Ты моя сила как сталь, моё уединение, смысл моего существования, любимая, луна моя, опора моя,
Друг мой сокровенный, смысл моего существования, самая красивая моя султанша,
Жизнь моя, ты как зеленые колосья пшеницы, прелесть моя, ты как вино – мой райский напиток, имя мое,
Весна моя, красота моя, торжество мое, моя любимая картина, мой поток радости,
Настроение мое, праздник мой, мое средство от усталости жизни, счастье мое, солнце мое, звезда яркая,
Мой оранжевый цитрусовый фрукт, очаг моей спальни,
Мое зеленое растение, мой сахар, молодость моя, весь мой мир внутри тебя, боль моя,
Дорогая моя, госпожа моего сердца и стихотворной строки,
Мой Стамбул, мой караван, земля моя греческая,
Моя очевидность, моя кыпчаг (так звали население, жившее в Xl-XV веках в степях от Каспийского до Черного морей, в настоящее время проживают в Египте и Сирии), мой Багдад, мой Хорасан (название провинции Эрзурума),
Мои волосы, выразительные брови, безумие чистых глаз, болезнь моя,
Я умру на твоей шее, ты помощь моя мусульманская,
Я в твоих дверях, потому что ты моя любимая рассказчица историй, тебя восхвалять буду я всегда продолжать,
Музыкальные гаммы моего чистого сердца, из моих глаз прольются чистой влагой, ты моя прекрасная Муххиби!

В архиве Топкапы хранится 7 писем Хюррем, которые она время от времени украшала стихами. Хоть газель, написанная для Хюррем под псевдонимом Мухибби, описывающая чувства Султана с свей искренностью и занявшая место в Диване, до нас не дошли его ответы на письма, написанные его Хасеки. Это нельзя трактовать таким образом, что Падишах не отвечал на них. Потому что Хюррем пишет о своём огорчении, когда ответ Падишаха запаздывает или гонец не приезжает. Кануни отовсюду, куда он ездил, отсылал любимой Хасеки драгоценности, редкие подарки, даже волосинки, вырванные из бороды. Но в то же время от не оставлял её письма без ответа. Но эти ответы, как и большинство письме Хюррем, до наших дней не дошло. Хюррем могла писать письма самостоятельно или же с помощью гаремной наложницы-писаря, но ошибки в письмах очевидны. В одном из них была цитата из письма Сулеймана, где он писал: «Если бы ты хорошо знала турецкий, я бы написал тебе так много всего!», которая подтверждает, что она не владела турецким в достаточной мере.

Переводы писем, опубликованные Ч. Улучаем, — это довольно длинные тексты. Большую часть занимают слова любви, пожелания и молитвы на смеси арабского и фарси, даже упоминаются аяты. Разве могла Хюррем владеть исламской культурой настолько, чтобы писать аяты? Очевидно, у неё были советники. В письмах есть также и турецкие слова и двустишья. Знаменательны последние строки и заметках на полях в некоторых письмах, подтверждающие, что Хюррем вмешивается в государственные дела. Два из сохранившихся писем написаны до смерти Шехзаде Абдуллаха и до рождения Баезида и Джихангира, т.е. в 1525-26 годах, остальные – в 1530-х.

Вот некоторые цитаты из этих писем.

Из первого письма:

[…] Мой Султан, нет конца и краю этому огню разлуки. Спасите эту страждущую, и не задерживайте своего письма. Пусть хотя бы оно успокоит моё сердце. Султан мой, Вы говорили: «Если бы ты прочитала мои письма, ты бы ещё больше писала о своей тоске.» Но этого достаточно, мой Султан, и так моё сердце не выдерживает. Мы прочли Ваше письмо. Ваша покорная слуга, Шехзаде Мехмед и Ваша дочь Михрюмах тоскуют и проливают по Вам слёзы. Их слёзы сводят меня с ума. Такое впечатление, будто мы держим по кому-то траур. Мой Султан, Ваша покорная слуга, Шехзаде Мехмед, дочь Михрюмах, Селим Хан и Абдуллах шлют Вам приветствие и кланяются Вам в ноги. Помимо этого, Вы желали, чтобы я объяснилась с Пашой (очевидно, Макбуль Ибрагим Паша) по поводу моей обиды. Дай Бог, мы сможем встретиться лицом к лицу, тогда и объяснимся. А сейчас и мы передаёт приветствие Паше, они его примут.

Из второго письма:

(После того, как Хюррем написала, что один святой человек приехавший из Мекки, привёз рубашку, расписанную молитвами, которую ему послал во сне пророк Мухаммед, а рубашка эта приносит победу тому, кто носит её во время войны, она пишет)

Ради Аллаха и уважения к Всевышнему не пренебрегайте ношением этой рубашки. Ваш покорный слуга Мустафа (Шехзаде?), рабы Ваши Шехзаде Мехмед и Михрюмах и покорные слуги Селим Хан и Абдуллах славят Вас и кланяются Вам в ноги. Ваша рабыня Гюльфем передаёт Вам тысячу приветствий и молитв и кланяется Вам в ноги.

И потом Вы послали Вашей рабыне Гюльфем коробку одеколона и 60 филори, я не ведала, что творю, в миг съела (выпила?) этот одеколон, выдели бы Вы, что со мной стало! Ещё у нас были гости, я даже не знала, что им сказать. Я долго была в полудрёме, кто-то давал мне щелчки по носу, кто-то подшучивал. Вы сделали меня посмешищем, дай Бог, свидимся и объяснимся. Ещё Вы говорили заставить женщину поклясться и спрашивали о её средствах для ежедневных трат. Я сейчас взяла с неё клятву, но она ничего не сказала. Тогда я спросила у Энвара, он сказал, что осталось только 500 филори. […] Передаю свои приветствия своему брату Паше Хазретлери.

Из третьего письма:

(Хюррем очень простым турецким языком рассказывает мужу в походе, как она сгорает от тоски по нему, как она плакала по нему днями и ночами, как ждала его возвращения и как обрадовалась новости о победе, а также молится за него с пожеланиями покорить весь мир и заставить повиноваться ему не только людей, но и джинов.)

Мой Султан, живите, пока существуют земля и небо, мой Падишах. Вы снова вдохнули в меня жизнь, отправили мне письмо и 5 тысяч филори. Но для меня даже волосок из Вашей бороды ценнее не то, что 5 тысяч филори, а ста тысяч. Также Вы интересовались положением в городе. Болезнь ещё не отступила, но по крайней мере, не бушует так, как раньше. Наши мудрецы говорят, что она полностью минует, как опадёт осенняя листва. Дай Аллах, когда сой Султан вернётся, она отступит по воле Аллаха. Мой Султан, я всё время молюсь о том, чтобы Вы часто посылали мне свои благодатные письма. Потому что Аллах мне свидетель, если гонец не приходит пару недель, у все начинается паника. Чего они только не говорят. Моему старшему Мехмед Хану и моему Селим Хану (оба этих шехзаде были вместе с отцом в походе) передаю всё приветствие м молитвы и целую им глаза. Ваш покорный слуга Баезид, Джихангир и рабыня Михрюмах кланяются Вам в ноги и целуют Ваши руки. Ваша рабыня Гюльфем и рабыня Дайе также склоняют своё лико к Вашим величественным ногам.

Из четвёртого письма:

После того, как Хюррем долго говорит о своей любви и рассказывает о счастье, вызванном получением письма от своего любимого:

Мой драгоценный любимый, смысл моего существования, мой государственный муж, мы получили в письме весть, что Вы в добром здравии. Если Вы спросите свою слабую безысходную рабыню, но для меня, мой дорогой, ночь – не ночь и день – не день. Как ещё я должна себя чувствовать, лишившись бесед с таким Падишахом как Вы? Клянусь Вам, огонь тоски по Вам пылает для меня и днём и ночью.

Очевидно, Хюррем попросила написать тривиальные любовные строки наложниц с поэтическим даром и добавила их к письму. Она написала, что расходы на кухню составили 50 тысяч акче, и передала свои благодарности работавшим там «огланам», после этого сообщила Падишаху, что на незаживающую рану на спине Джихангира наложили припарку и вскрыли нарыв, а «Имам-ы Султани», которого она называет «Имам Ходжа» лежит «ни жив ни мёртв» в коме.

Из пятого письма:

Скорее всего, оно было написано, когда Падишах был в Иранском походе (Поход Элькаса Мирзы) 1548 года, Хюррем переслала его с помощью возвращавшихся из Мекки паломников. Она опять пишет, как сгорает от тоски, и передаёт приветствия от Джихангира, Михрюмах и Гюльфем.

Из шестого письма:

Хюррем пишет много молитв Падишаху и говорит, что горит на огне тоски, а «от горечи печали сердце Вашей рабыни превратилось в кебаб, а поток слёз в потоп из-за боли разлуки». После приветствий от Джихангира, Хюмашах Айше, дочери умершего Шехзаде Мехмеда, и женщины-гонца она продолжает: «Мой великодержавный муж, если Вы спросите о городском населении, то слава Аллаху, всё спокойно». Хюррем пишет, что в городе нет проблем с безопасностью, народ не сегодня завтра ждёт гонца с вестью о победе и победных салютов с моря, и сообщает, что сама она не поехала к Баезиду в Эдирне, а решила ждать любимого Падишаха. На одном из полей письма, где Хюррем говорит о человеке, которого нужно наказать, она пишет:

Таки образом она попросила Падишаха оберегать своего зятя Рюстема Пашу, который был при нём в походе.

Из седьмого письма:

Хюррем пишет: «В своём письме Вы писали, что у Вас пару дней болят ноги», что она очень огорчилась тому, что Султан не может ходить. Из этого можно понять, что в тяжёлых погодных условиях у Сулеймана разыгралась подагра.

Послы того времени и писатели, утверждающие, что Хюррем приворожила Султана Сулеймана в некотором роде правы. Потому что каждое её письмо наполнено привораживающими словами любви и признаниями в своих чувствах. Падишах наверняка знал, что к этим гиперболизированным описаниям тоски приложили своё перо гаремные писари. Но в то же время он был уверен, что любовь к нему Хюррем имеет такой же накал, как и письма.

Ни один из Османских Падишахов не имел такой сильной любви, как любовь Хюррем и Сулеймана. Также ни один из них не имел такого продолжительного брака. Дочь украинского священника Марсигли (? – прим.пер.) Хюррем пережила в этой жизни счастье и любовь, несчастье и горе именно потому, что была женой Великого Турка. Хоть она и выиграла войну за то, чтобы один из её сыновей унаследовал трон, правления Селима она не застала и не получила титул «Мехд-и Улья-и Салтанат» (Валиде Султан).

О жизненном пути Хюррем было написано много романов и исследований на турецком и других языках. Я считаю, что самой интересным, но позабытым произведением является «Трагедия» на один акт. Этот спектакль под названием «Трагедия Хюррем Султан» написал М. Февзи из Чорлу в 1337 (1921) году в Силиври и в случае её постановки на сцене всю чистую прибыль пожертвовал культурно-просветительскому объединению Турецкий очаг в Кырккилисе (Кыркларэли). В последнее время на волне интереса к Османской династии также снимаются сериалы. Например, в игровом сериале Великолепный Век рассказывается о любви Сулеймана и Хюррем.

Махидевран

(Крым, около 1500 (?) – Бурса, 3 февраля 1581)

Наложница, приехавшая из Крыма. Её имя до плена было Босфор (?). Во дворце новоприбывшим наложницам меняли имя, а в личной информации в графе «отец» писали «раб Аллаха». Сулейман принял её в свой гарем ещё будучи Шехзаде и назвал Махидевран. Имя её отца встречается как Абдуллах, Абдуррахман или Абдульменнан (значение всех этих имён — «раб Аллаха» — прим.пер). И. Х. Данишменд в «Хронологии» говорит, что её звали Гюльбахар, но Ч. Улучай в «Женщинах и Дочерях Падишахов» утверждает, что эта информация неверна. Бусбек в «Турецких письмах» пишет: «У Сулеймана есть сын от одной наложницы. Если я не ошибаюсь, то эта наложница прибыла из Крыма. Ребёнка звали Мустафа.» В другом своём письме он повторяет эту информацию: «У Сулеймана 5 сыновей Старший из них — Мустафа. Он родился от крымской наложницы». В обоих письмах имени крымской наложницы – матери Мустафы – не указывает. Хюррем тоже в одном из писем к Кануни, сообщая о здоровье своих родных сыновей и (неродного) Шехзаде Мустафы, не упоминает мать Шехзаде Махидевран (Гюльбахар). Трактование этого факта в пользу того, что между ними отношения были натянутые, — всего лишь догадка. На табличке в тюрбе Шехзаде Мустафы в Бурсе написано «Махидевран, дочь Абдуллаха», в документах из дворцового архива – «Махидевран, дочь Абдуррахмана» и «Махидевран, дочь Абдульменнана». В таком случае она происходила из немусульманской семьи и попала в гарем к Сулейману раньше Хюррем, поскольку она родила Мустафу в 1515 году, то самое позднее она могла войти в гарем к Сулейману в 1514 году. Сулейман в то время был Шехзаде и как наместник в Сарухане жил во дворце в Манисе. В «Реестре Османов» написано «Находящееся в Бурсе тюрбе матери Султана Мустафы-и Джедид Махидевран Хатун». Выражение «Мустафа-и Джедид» (Новый Мустафа) используется для того, чтобы не путать сына Фатиха Шехзаде Мустафу, который тоже был наместником в Карамане, с Мустафой, сыном Кануни.

Венецианские послы, находившиеся в Стамбуле, в отчётах не гнушались писать различные слухи об Османском дворце, поэтому история Сулеймана и Мехидевран, уровень достоверности которой – загадка, была рассказана Европе в одном из таких отчётов. В рассказе Сулейман и наложница Махидевран были счастливы, но всё изменилось с попаданием в гарем Хюррем. Начались склоки и ревность. Однажды Махидевран подралась с Хюррем, таскала её за волосы и поцарапала лицо. Казалось, что напряжение между ними достигло пика в 1520, когда Сулейман приехал в Стамбул и взошёл на престол, однако матери Падишаха Хафсе Султан удалось сохранить спокойствие в гареме до своей смерти в 1534 году. После этого ссоры участились, и Падишах выслал Махидевран из дворца, отослав её в Манису, к Шехзаде Мехмеду, которого назначил наместником санджака Сарухан. Этот слух — одна из вступительных тем для романов о Хюррем. Однако сопровождение родными матерями Шехзаде в санджак было традицией. Поэтому нельзя связывать отъезд Махидевран в Манису и ссору с Хюррем.

Через несколько лет после смерти Хюррем Кануни получил от Махидевран письмо, в котором она жаловалась на жестокость продавцов в Бурсе, скопившиеся долги и аренду жилья, которую она не могла оплатить. Кануни посредством кадия Бурсы погасил долги Махидерван, выписал ей жалование, а на следующий год дом Лейсзаде в районе Имарет-и Иса в крепости Бурсы он выкупил для проживания Махидевран. (В наши дни улица, на которой в своё время находится этот дом, называется Махидевран.)

Махидевран, прожившая долгую жизнь, застала Султанат Селима II и его сына Мурада III. Благодаря выписанному ей жалованию она смогла не только свести концы с концами, но и скопить деньги, за которые построила тюрбе Мустафы-и Джедид над его могилой в Мурадие. Для ухода за тюрбе и зарплаты служащим и прислуге она завещала в вакыф особняк, две мельницы и 100 серебряных дирхемов. Она умерла через 28 лет после смерти сына и была похоронена в том же тюрбе. Большинство документов, хранящихся в архиве Топкапы, связанны с платой, жалованной имаму, муэдзину, смотрителю тюрбе, чтецу Корана, дежурному и писарю при тюрбе, а также о забивании жертвенных животных, раздаче ашуре или чтении Корана при тюрбе. В большинстве этих документов она остаётся безымянной и упоминается как «мать покойного Султана Мустафы». Жизнь Махидевран, которая продлилась более 80-ти лет, напоминает многострадальную судьбу матери Джем Султана – Чичек Хатун.

Гюльфем Хатун

Жизнь этой Хасеки Кануни наименее известна. Есть источники, указывающие её имя как Гульбахар. «Гюльбахар» может быть не вторым именем Махидевран, а другим произношением Гюльфем. В фермане, написанном кадию Енишехира и закреплённом тугрой Султана Сулеймана, по-арабски написано: «властительница женщин, корона покрывающих (речь идёт о мусульманках из-за их одежды, закрывающей всё тело — прим.пер) себя Гюльфем Хатун». В документе идёт речь об источнике, который был построен по приказу Гюльфем и принёс воду в деревню Карахисар, относящуюся к Енишехиру. Возможно, её семья была из этой деревни. Ч. Улучай в «Истории Манисы» писал, что в 1524 году тут был построен источник имени Гюльфем Хатун по её приказу, а в работе «Дворец в Манисе» он приводит документы аренды, выплачиваемой «управляющему фондом Гюльфем Хатун за воду для Нового Дворца» из книг расходов и доходов дворца за 1237 год по Хиджре (1822) и 1242 (1827).

Источник