Что значит экс прокурор
Прокуратура потребовала конфисковать у экс-прокурора ₽749 млн
Генеральная прокуратура потребовала изъять и обратить в доход государства деньги бывшего прокурора Раменского района Московской области Константина Томбулова и аффилированных с ним лиц, сообщается в Telegram-канале ведомства.
Генпрокуратура установила, что с октября 2000 года по ноябрь 2018 года Томбулов, занимая различные должности в органах прокуратуры и Следственного комитета, приобрел 268 объектов недвижимости, в том числе квартиры, жилые дома и земельные участки, стоимостью 749 млн руб. Совокупный доход семьи чиновника при этом составил 12 млн руб., говорится в сообщении.
«В целях сокрытия факта обладания значительными финансовыми средствами указанное имущество регистрировалось на родственников и доверенных лиц. Легальные источники дохода, которые позволили бы им приобрести зарегистрированные объекты недвижимости, отсутствуют», — сообщили в Генпрокуратуре. Ее иск рассмотрит Симоновский районный суд Москвы.
Следственный комитет завершил расследование уголовного дела против Томбулова 12 февраля. Ему предъявили обвинение в получении взятки, мошенничестве, вымогательстве и присвоении, совершенных организованной группой в особо крупном размере.
В рамках расследования к уголовной ответственности также привлекли еще 22 человека, которые, по версии следствия, в разное время были участниками организованных преступных групп под руководством Томбулова. По данным СК, в их состав входили сотрудники МВД, Раменской городской прокуратуры, а также «лица с криминальным прошлым». В отношении 12 лиц, в том числе Томбулова, уголовное дело направлено в суд, пятеро находятся в розыске, двое из них — в международном.
Экс-прокурор анонимно рассказал о нюансах работы надзорного органа
Экс-прокурор, работавший в Сибири и Московской области, на условиях анонимности рассказал «Медиазоне» некоторые нюансы работы надзорного органа.
По его словам, если дело возбуждено, то закрывать его уже никому не выгодно. «Все будут бороться, даже если есть основания для прекращения. Система правосудия такова, что если нет состава [преступления], то все равно не надо прекращать дело», — рассказывает бывший прокурор, который сейчас работает в адвокатуре.
«Думаю, это такая политика: вот человека преследовали, может, даже посадили в СИЗО, а потом общественные защитники скажут, что он просто так сидел. И пока есть силы и возможности, все будут работать, чтобы был обвинительный приговор. Потому что оправдание будет значить, что не было прокурорского надзора: спросят, куда вы смотрели, товарищи? Возбуждения ведь проходят через прокуратуру, она же в суде представляет обвинение, — делится бывший сотрудник надзорного ведомства. — Если следователь прекратил дело за отсутствием состава преступления, его же и накажут — столько проверок будет, даже по его линии: почему человека преследовал, почему не сделал нужные выводы в самом начале? На такие вопросы и не ответишь. Принципиально надо найти виноватого. У МВД и СК это будет следователь, у прокуратуры — прокурор из-за отсутствия надзора».
По словам собеседника «Медиазоны», УПК написан так, что привести в соответствующий законодательству вид уголовные дела «невозможно». «Понятно, что они обычно более или менее приведены в порядок, но чтобы полностью — я таких дел не знаю. Вот протокол допроса должен быть: вопрос — ответ, вопрос —ответ, а у нас все допросы идут сплошным текстом, и это плохо», — рассказывает экс-прокурор.
По его словам, в прокуратурах имеет место кумовство. «Думаю, если посмотреть родственные и другие связи прокуроров районов, то все станет понятно. Бывает, в прокуратуре сын генерала карьеру делает, бывает, кто-то по объявлению пришел. В остальном это еще и вопрос команды, насколько я знаю, если меняется прокурор области, то его люди становятся прокурорами районов, а те, кто был на их местах, уходят в аппарат и теряют реальную власть, занимаются статистикой. Это было бы хорошо на начальном уровне: уйти в аппарат и там карьеру делать. А [уходить туда] с должности прокурора района — уже нет», — делится собеседник издания.
По его мнению, у полиции в настоящий момент уровень профессионализма выше, нежели у СК. «Эти (СКР) вообще наобум дела загоняют, очень много беспредела, на них и жаловаться сложнее — у них меньше статистики, которую им прокуратура может подпортить. Хотя, насколько я знаю, в одной из прокуратур в Московской области был такой конфликт, что даже заместителя прокурора не пускали в комитет, приходилось из областной прокуратуры приезжать и разбираться», — говорит он.
Не последнюю роль в работе прокуроров играет статистика. «Если, например, в прошлом году мы удовлетворили семь жалоб, [в этом году] можно сделать небольшой прирост. Но если [прирост] будет большой — с нас спросят, куда мы смотрели и почему допустили нарушение. И прокурора [района] поднимут на совещании, где все областные прокуроры и начальники отделов собираются и слушают отчеты», — объясняет он.
Отрицает причастность к криминалу: что вменяют пермскому экс-прокурору?
Дзержинский районный суд Перми назначил приступил к рассмотрению по существу уголовного дела Сергея Мурая. Бывший прокурор обвиняется в совершении 11 коррупционных преступлений, в том числе получения двух взяток на общую сумму 2,15 млн руб. и посредничестве в даче семи взяток в общем размере 3,83 млн руб. Подсудимый, который более года находится под домашним арестом, отрицает причастность к криминалу.
Взятка в крупном размере в виде 100 тыс. руб. наличными и имущества на 300 тыс. руб. (пп. «б, в» ч. 5 ст. 290 УК РФ) получена от бизнесмена Александра Варламова. Он опасался возбуждения уголовного дела за невыплату заработка сотрудникам своего ООО «Дорспецстрой». Через посредников Андрея Коробова и Константина Ульянова были переданы деньги. А также реализованы три самосвала, автопогрузчик и компрессор из подконтрольного Варламову ООО «Победа», часть выручки отдана Мураю.
Отец Александра Варламова – Анатолий Варламов – через тех же посредников выплатил 1,25 млн руб. наличными. И передал некому гражданину Замахаеву, подконтрольному прокурору Мураю, два гаража-бокса площадью 20,1 и 20,3 кв. метра в центре Перми общей стоимостью 500 тыс. руб. Взятка получена за обещание не требовать строгого наказания Варламову-старшему при слушании уголовного дела о преднамеренном банкротстве ЗАО «Уралсибспецстрой», говорится в обвинительном заключении.
Во всех семи эпизодах посредничества в даче взяток в крупном размере (п. «б» ч. 3 ст. 291.1 УК РФ) фигурирует бывший полицейский и бизнесмен. Он вручал наличность Мураю для передачи начальнику отдела УФССП по Пермскому краю Александре Мардановой и начальнику УФССП – главному судебному приставу Игорю Кожевникову. Откат в 1,5 – 5 % предназначался за быстрое и беспрепятственное возбуждение исполнительных производств, их возбуждение по фиктивным документам. В деле указаны взятки от 250 тыс. до 760 тыс. руб. – по исполнительным производствам на общую сумму 188,1 млн руб.
Кроме того, экс-прокурору вменены организация служебного подлога (ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 292 УК РФ) и подстрекательство к превышению должностных полномочий (ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 286 УК РФ). С помощью Мардановой и ее заместителя Юлии Пенькевич
были незаконно прекращены исполнительные производства в отношении Терещенко, знакомого Мурая, осужденного мировым судом к 120 часам обязательных работ.
На следствии Сергей Мурай заявил, что никаких денег и имущества от Варламовых не получал, взятки для Мардановой и Кожевникова не передавал, в интересах Терещенко не действовал. Отвечая на вопрос РБК Пермь – где находятся полученные якобы миллионы – бывший прокурор сказал: «Спросите это у следствия».
В перечне арестованного у него имущества – счет в Сбербанке и 1/5 доли земельного участка площадью 1464 кв. метра в деревне Мартьяново Пермского района. У бывшей жены Мурая арестованы два здания площадью 29, 2 и 41,7 кв. метра, земельный участок в 2904 кв. метра в Ильинском районе.
Предполагаемый взяткодатель от следствия скрылся и объявлен в розыск. Ульянов, обвиненный в посредничестве при получении Мураем обеих взяток, находится под денежным залогом в 6 млн руб. Свердловский районный суд Перми поддержал ходатайство СКР и установил Ульянову срок ознакомления с уголовным делом, ограничив 21 декабря.
Что значит экс прокурор
Ленивые следователи, бюрократия и бесконечные проверки: бывший прокурор, который надзирал за следствием в Сибири и Московской области, а теперь перешел в адвокатуру, рассказал «Медиазоне» о своей работе и карьерном росте.
Как надзирают на следствием
Суть нашей работы такова, что прокурор проверяет законность действий. И если в регионе много историй попадают в прессу, это говорит не о том, что все плохо, а что работают все органы — не только на выявление преступлений, но и на противодействие преступлениям в правоохранительных органах.
Объем работы огромный, если кратко, то это надзор за возбуждениями уголовных дел, за отказами в возбуждении и ходом следствия, то есть за сроками [проведения следственных действий]. В Сибири я в шесть часов вставал и в шесть уходил с работы, а в Московской области постоянно до одиннадцати сидел и в выходные радовался, что могу поспать подольше перед тем, как пойду на работу. Это отчеты, проверки административно задержанных — [для этого] надо в милицию ездить. Днем я обычно решал насущные задачи, а вечером уже проверял уголовные дела.
Прокурорам поступает много жалоб на незаконное преследование, на милицейский беспредел. Надо проверять, обоснованы они, или нет, запрашивать дела. Но здесь вопрос статистики: если, например, в прошлом году мы удовлетворили семь жалоб, [в этом году] можно сделать небольшой прирост. Но если [прирост] будет большой — с нас спросят, куда мы смотрели и почему допустили нарушение. И прокурора [района] поднимут на совещании, где все областные прокуроры и начальники отделов собираются и слушают отчеты.
Политика здесь такая: удовлетворенные жалобы означают отсутствие надзора. Если полицейские кого-то избили, значит, профилактика не проводилась, мы должны были представления вносить и требования. Почему-то все спрашивают с прокуратуры.
Иногда жалобы приходится удовлетворять. Вот, допустим, человек через год пожаловался на отказ в возбуждении дела — нельзя же написать, что я вчера, перед жалобой, его отменил, пишешь — ваша жалоба удовлетворена, постановление отменено.
Как проверяют отказ в возбуждении дела
А так — поступает, допустим, постановление об отказе в возбуждении дела, мы смотрим материалы, а там неполная проверка. Нужно провести еще какие-то действия и тогда уже можно будет говорить, что проверка проведена в полном объеме и оснований для возбуждения дела нет. Или они есть. Но ведь бывает, что надо опросить свидетеля, а его просто нет. Все же ограничены по срокам [проверки], бывает, что по несколько раз решения отменяется по таким основаниям. Бывает, что [следователи] просто не успевают провести проверку из-за большого объема работы.
У прокуратуры есть еще такой показатель — выявление укрытых преступлений. И вот отказ в возбуждении дела — один из способов их укрыть. Тогда мы смотрим основания для отказа и проводим встречную проверку: обзваниваем людей или вызываем их к себе и проверяем, действительно ли они говорили, что написано [в отказе]. Бывает, человек говорит, что его попросили так сказать. Это вопиющие случаи, но они имеют место. Тогда прокуратура выносит требование возбудить уголовное дело, но следствие его может и не выполнить, и придется это решение обжаловать у их руководства.
Вообще следователи могут лениться, нет инициативы из-за маленькой зарплаты, в каждом случае это индивидуально. Ну почему вот это дело расследуется плохо, а это — хорошо? У полицейского [следователя] часто стоит задача — закрыть квартал, какой-то отчетный период. Вот у них какие-то дела уходят, они ими занимаются, а долгоиграющие перекидывают на следующий месяц. При этом в УПК же есть статья 6.1 — разумный срок уголовного судопроизводства. В Европейский суд по правам человека пошли иски из-за нарушения этих разумных сроков, и после этого по ведомствам пошло: вносите требования по этой статье.
Коррупцию мы не выявляем, у нас нет оперативных подразделений, этим занимается их внутренняя служба собственной безопасности. Если и кажется по документам, что может быть какая-то коррупционная составляющая, то… Ну, там сидят люди с высшим юридическим образованием, голословно человека обвинять в коррупции некорректно — ты его не поймал за руку. Но можно написать представление или информационное письмо, связаться с МВД, сказать что есть проблема. Но это уже на уровне прокурора района минимум решается.
«Все будут работать, чтобы был обвинительный приговор»
Со следователями мы лично контактируем. Они заходят, на какие-то вопросы отвечают, чтобы нам не писать бумагу, или хотя бы для себя — разобраться. Указания им можно давать и карандашом на постановлениях. Это экономит время, вот представьте: прокурору принесли сто материалов, допустим, все — незаконные. Он садится их печатать и теряется на сутки минимум, а если на половине быстро карандашом раскидать: здесь доделайте, тут, то сильно быстрее получается. Но тут страдает статистика, прокурор уже не сможет написать, что отменил сто постановлений — получается, немного жертвует карьерой ради продуктивности.
Если дело возбуждено, то закрывать его уже никому не выгодно — все будут бороться, даже если есть основания для прекращения. Система правосудия такова, что если нет состава [преступления], то все равно не надо прекращать дело.
Думаю, это такая политика: вот человека преследовали, может, даже посадили в СИЗО, а потом общественные защитники скажут, что он просто так сидел. И пока есть силы и возможности, все будут работать, чтобы был обвинительный приговор. Потому что оправдание будет значить, что не было прокурорского надзора: спросят, куда вы смотрели, товарищи? Возбуждения ведь проходят через прокуратуру, она же в суде представляет обвинение.
Если следователь прекратил дело за отсутствием состава преступления, его же и накажут — столько проверок будет, даже по его линии: почему человека преследовал, почему не сделал нужные выводы в самом начале? На такие вопросы и не ответишь. Принципиально надо найти виноватого. У МВД и СК это будет следователь, у прокуратуры — прокурор из-за отсутствия надзора.
Хотя вообще в идеале дела и возбуждаются, чтобы установить все обстоятельства и прийти к обоснованному решению, прекращать их или нет. Уголовно-процессуальный кодекс вообще написан шикарно, но закончить все дела в соответствии с ним невозможно. Понятно, что они обычно более или менее приведены в порядок, но чтобы полностью — я таких дел не знаю. Вот протокол допроса должен быть: вопрос-ответ, вопрос-ответ, а у нас все допросы идут сплошным текстом, и это плохо.
Карьера прокурора
Какое подразделение лучше — это индивидуально, платят одинаково. Гособвинение завязано с судом — до скольки суд работает, столько они и работают. А надзор — сколько жалоб тебе пришло, столько ты и разгребай.
Карьерный рост — вообще провокационный вопрос, даже для анонимного разговора. Думаю, если посмотреть родственные и другие связи прокуроров районов, то все станет понятно. Бывает, в прокуратуре сын генерала карьеру делает, бывает, кто-то по объявлению пришел. В остальном это еще и вопрос команды, насколько я знаю, если меняется прокурор области, то его люди становятся прокурорами районов, а те, кто был на их местах, уходят в аппарат и теряют реальную власть, занимаются статистикой. Это было бы хорошо на начальном уровне: уйти в аппарат и там карьеру делать. А [уходить туда] с должности прокурора района — уже нет.
Про взятки тоже надо спрашивать минимум у прокуроров района. Я свечку не держал, наверное, какие-то вопросы решаются, но это на уровне предположений. Хотя из моих коллег я единственный на работу пешком ходил. На прокурора района есть смысл выходить, он скажет [подчиненным], и никто спрашивать не будет. А на помощника прокурора же и могут доложить, та же милиция скажет, что с ним что-то не так.
«У Следственного комитета все совсем безобразно»
Сейчас, со стороны, кажется, что беспредела намного больше, что он везде. Когда я работал в прокуратуре, казалось — ну, у нас почти все законно, сейчас подравняем. Но там ты не сталкиваешься с людьми, тебе приходят бумаги, ты бумаги и оцениваешь, тебе люди не говорят, в какую ситуацию они попали и что претерпели от полиции и Следственного комитета.
Надзор еще иногда участвует в заседаниях по мере пресечения. И я ходил, и, бывало, выступал против ареста, которого требовал следователь. В Сибири еще судья был классный — и профессионал, и как мужик рассуждал правильно. В Москве же на процессе прокурор бубнит «считаю обоснованным, бу-бу-бу», и я тоже такой тактики изначально придерживался. А тот судья спрашивал — а чем обосновано-то все это? Вы хоть обоснуйте, говорил, поддержите. И это приятно, так сам процесс правильно построен. Даже арестант понимает — прокуратура не просто мямлит, а что-то обосновывает.
Иногда кажется, что в полиции уровень профессионализма выше, чем у СК, эти вообще наобум дела загоняют, очень много беспредела, на них и жаловаться сложнее — у них меньше статистики, которую им прокуратура может подпортить. Хотя, насколько я знаю, в одной из прокуратур в Московской области был такой конфликт, что даже заместителя прокурора не пускали в комитет, приходилось из областной прокуратуры приезжать и разбираться.
Как адвокат уже могу сказать, что у Следственного комитета все совсем безобразно. Ведь если человека осудили и все грамотно сделали, даже если он вину не признает, в душе-то он понимает — все доказали и деваться некуда. А если по беспределу посадили, человек не понимает, за что. Комитет вообще сильно изменился после выделения из прокуратуры. Раньше на совещаниях как было: надзор свободен, следствие — останьтесь. Был большой коллектив, много направлений, и не хотелось за одно из них краснеть. А теперь там начальник помогает своим.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
В Перми раскрыли схему взяток экс-прокурора
Пермский экс-прокурор Сергей Мурай, уголовное дело которого передано в суд, получал взятки деньгами и имуществом от бизнесмена через посредников. Схему взяток по материалам обвинительного заключения описал perm.rbc.ru.
«Взятка в крупном размере в виде 100 тыс. рублей наличными и имущества на 300 тыс. рублей получена от бизнесмена Александра Варламова. Он опасался возбуждения уголовного дела за невыплату заработка сотрудникам своего ООО „Дорспецстрой“. Через посредников Андрея Коробова и Константина Ульянова были переданы деньги. А также реализованы три самосвала, автопогрузчик и компрессор из подконтрольного Варламову ООО „Победа“, часть выручки отдана Мураю», — пишет perm.rbc.ru.
Отмечается, что отец бизнесмена через тех же посредников выплатил 1,25 млн рублей и передал знакомому Мурая два гаража-бокса в центре Перми общей стоимостью 500 тыс. руб. За вознаграждение он просил не требовать строгого наказания в суде о преднамеренном банкротстве ЗАО «Уралсибспецстрой».
Посредником в даче крупных взяток экс-прокурор стал для бизнесмена и экс-полицейского. По данным дела, через Мурая взятки получали начальник отдела УФССП по Пермскому краю Александра Марданова и начальник УФССП Игорь Кожевников. В деле указаны семь взяток на общую сумму 188,1 млн руб.
Ранее URА.RU писало, что экс-прокурор Индустриального района Перми Сергей Мурай обвиняется по нескольким статьям уголовного кодекса, включая получение взятки, вымогательство, подстрекательство к превышению должностных полномочий, а также в организации и подстрекательстве к служебному подлогу. Мурай был задержан и отправлен под арест в августе 2020 года, практически сразу после своей отставки. Он проходит обвиняемым по так называемому делу судебных приставов.