Что означает слово приснодева
Приснодевство
Присноде́вство — богословский термин, прилагаемый Православною Церковью к Божьей Матери и указывающий на то, что Она была Девой до Рождества, сохранила его в Рождестве и после Рождества Господа Иисуса Христа.
Яко нашего воскресения сокровище, / на Тя надеющияся, Всепетая, / от рова и глубины прегрешений возведи; / Ты бо повинныя греху спасла еси, / рождшая Спасение наше. / Яже прежде рождества Дева, и в рождестве Дева, / и по рождестве паки пребываеши Дева.
Перевод: Как нашего воскресения сокровищница, / на Тебя надеющихся, Всепрославленная, / из рва и глубины согрешений возведи. / Ибо Ты спасла повинных во грехе, родив Спасение: / прежде рождения Его – Дева, и при рождении – Дева, / и после рождения / также пребываешь Девою.
Богородичен отпустительный
В чём состоит значимость православного учения о приснодевстве Божьей Матери?
Представители некоторых протестантских деноминаций опровергают учение о приснодевстве Богородицы, считая, что после Рождества Иисуса Христа Она стала жить «обычной» супружеской жизнью с Иосифом, в результате чего стала Матерью ещё нескольких детей. Другие хотя и не настаивают на этой точке зрения как на (якобы) истинной, однако и не отвергают её, полагая, что как бы ни разрешался данный вопрос, он не имеет существенной значимости для спасения верующих.
Иначе относится к этом вопросу Православная Церковь, определив учение о приснодевстве Божьей Матери, как один из важнейших догматов.
В чём же заключается его важность? Во-первых, исповеданием этого догмата подчеркивается особое достоинство Богородицы, Её преданность Богу. Заметим, что хотя во времена Ветхого Завета сохранению девства до брака и придавалось большое значение, принимать бессрочный обет девства ради посвящения всей своей жизни служению Богу, как это сделала Дева Мария, принято не было. Напротив, в дохристианский период пожизненное девство могло служить поводом для укоров и самоукоров ( Ис.4:1 ). Напомним, что на III Вселенском Соборе Богородица была торжественно названа Венцом девства. В этом отношении Её жизнь служит образцовым примером ( 1Кор.7:34 ) и прообразом монашеской жизни. Опять же, в том, что зачатие и Рождество Господа Иисуса Христа произошло без нарушения девства Его Пречистой Матери, можно видеть особое указание на одобрение Богом этого обета.
Стало быть, допустить, вслед за протестантами, что принятый Девой Марией обет хранить девство неповрежденным был впоследствии Ею нарушен — а) бросить тень на Богородицу как на Пресвятую и Пречистую, усомниться в её святости и чистоте; б) бросить тень на православное монашество.
приснодева
Смотреть что такое «приснодева» в других словарях:
приснодева — матерь, пречистая дева, пречистая богородица, владычица, божья матерь, дева мария, богоматерь, богородица, пресвятая дева, царица небесная, пречистая Словарь русских синонимов. Приснодёва см. Богородица Словарь синонимов русского языка. Практич … Словарь синонимов
Приснодева — Приснод ева, ы (Богородица) … Русский орфографический словарь
Приснодева — (1 ж) (Богородица) … Орфографический словарь русского языка
приснодева — вечно девственная … Cловарь архаизмов русского языка
богородица — богоматерь, всецарица, божия матерь, пресвятая дева, госпоженка, богородительница, девоматерь, владычица, царица небесная, дева мария, богоотроковица, матерь, божья матерь, пречистая, пречистая богородица, пречистая дева, приснодева, мария,… … Словарь синонимов
Богоматерь — «Владимирская икона Божией Матери» наиболее почитаемое изображение Богоматери на Руси. Византия. XII в. Богородица (Богоматерь, греч. Θεοτόκος), Дева Мария (лат. Virgo Maria) в христианской и исламской традиции мать Иисуса Христа, одна из самых… … Википедия
Божия матерь — «Владимирская икона Божией Матери» наиболее почитаемое изображение Богоматери на Руси. Византия. XII в. Богородица (Богоматерь, греч. Θεοτόκος), Дева Мария (лат. Virgo Maria) в христианской и исламской традиции мать Иисуса Христа, одна из самых… … Википедия
Божья Матерь — «Владимирская икона Божией Матери» наиболее почитаемое изображение Богоматери на Руси. Византия. XII в. Богородица (Богоматерь, греч. Θεοτόκος), Дева Мария (лат. Virgo Maria) в христианской и исламской традиции мать Иисуса Христа, одна из самых… … Википедия
Дева Мария — «Владимирская икона Божией Матери» наиболее почитаемое изображение Богоматери на Руси. Византия. XII в. Богородица (Богоматерь, греч. Θεοτόκος), Дева Мария (лат. Virgo Maria) в христианской и исламской традиции мать Иисуса Христа, одна из самых… … Википедия
Мария (богородица) — «Владимирская икона Божией Матери» наиболее почитаемое изображение Богоматери на Руси. Византия. XII в. Богородица (Богоматерь, греч. Θεοτόκος), Дева Мария (лат. Virgo Maria) в христианской и исламской традиции мать Иисуса Христа, одна из самых… … Википедия
EX-Фарисей
Вдохновился я написать давно задуманное, как всегда, случайно. На рынке одна торгующая женщина говорила другой о «второй пречистой» (Рождество Богородицы, 21 сентября), что она ее празднует. А другая ответила, что ей «до лампады» все эти праздники. Тут я вспомнил, что мы с женой венчались в храме Рождества Богородицы Киево-Печерской Лавры на Дальних пещерах. К тому же, мы не попали к одному из крёстных отцов моего православия в Одессе на «храм» в честь того же праздника. Ну, думаю, звёзды сошлись. Луна и Солнце тоже шепчут, что пора серьёзно разобраться с темой. ))) Шутка. Думаю, надо определиться по своему личному отношению к культу Богородицы не впадая в крайности, и по тому культу и поклонению, которое присутствует в Православии и Католичестве.
Понимая обширность предмета, в первой статье будут рассмотрены причины и мотивы формирования почитания и даже поклонения Деве Марии как Богородице. Во второй – смысл почитания и причины его допустимости.
Дева ли?
Приснодева ли?
Ох уж эта тема чистоты, доставшаяся нам в наследство от иудеев! И это высокомерное отношение плотскому зачатию! Размазывая по стенке плотское совокупление ради рождения детей, тот же Брянчанинов, и все апологеты вечнодевства Марии забывают, что сказал Бог Адаму и Еве до грехопадения о размножении, и слова апостола Павла Тимофею (1 Тим. 2:15) – уже после него. Как жена может «спасаться через деторождение», если оно порочно, в принципе? Случайные зачатия по похоти, коих большинство, имеют в себе греховный элемент. Но само плотское зачатие ребенка не есть грех.
Что дает неприкасаемое девство для славы Марии, которой доверено стать соучастницей и чистым сосудом теофании? Просто дополнительный ореол… «монашеской чистоты». Ведь культ девы и попыток обоснования ее приснодевства напрочь отсутствует в апостольском предании и апостольской традиции. Он начинает появляться только в третьем веке, веке расцвета монашества, когда монашество оказывается на острие христианства. И если монашество – вершина, то и Мария, как мать Господа, должны быть девой, в принципе.
Никакой реальной нужды в девстве после рождения Иисуса у Марии не было. Даже если она бы родила еще с десяток детей, её славы Богородицы у нее не отобрать. Да и Иосифу Архангел сказал: «Не бойся взять в жёны Мариам». Не было сказано: прикрой ее замужним статусом. А взятие в жёны предполагает и рождение детей, и в этом нет греха. Потому убийственно дико звучат слова Брянчанинова в комментарии на слова Иоанна Дамаскина из статьи «Изложение учения православной церкви о Божией матери»:
«Святые ангелы и святые человеки благоговеют пред Приснодевою; дерзкие и хульные суждения о ней свойственны только духам отверженным, огласившим и небо и рай богохульством, свойственны растленным человекам, вступившим в единение с духами отверженными. Весьма справедливо замечает святой Иоанн Дамаскин, что не только дело, одна мысль о растлении девства Приснодевою может принадлежать лишь самому безнравственному, растленному уму. Как мог праведный Иосиф, услышавши от ангела великое свидетельство о Богоматери, видевшей дивные чудеса, совершавшиеся при рождении Богочеловека, покуситься на грубое беззаконие, на преступление ужасное, приписываемое ему протестантами! Как мог праведный восьмидесятилетний старец увлечься юношескою похотью, и в очах Богочеловека растлить Его Матерь! Нет, нет! Такое ужасное распутство и злодеяние для святого старца невозможно.»
Т.е., в голове монахов нет любви между мужчиной и женщиной и её следствия – рождения детей. Все, что есть в любви между мужчиной и женщиной,- это грязь, похоть и распутство. И это вывернутое наизнанку мировоззрение, навязано всему православию. Оно привело к тому, что Марию представили как пожизненную девственницу. Но так ли это на самом деле?
Кстати, отвлекусь, католики пошли еще дальше в создании ореола славы для Богородицы, и выдумали её непорочное зачатие. Но бредовые домыслы, которых придерживаются только католики, не имея к этому никаких оснований, не вижу смысла доказывать. Просто потому, что это недоказуемо в принципе, отсутствует даже намек на непорочное зачатие в Священном Писании, а также ставит все тот же вопрос. Так, а что, все остальные зачатия порочны? Неужели все любящие друг друга супруги совершают грех, рождая ребенка?! Тут опять смешивается похоть с заложенной Богом физиологией. Сорри, за подробности, но для того, чтобы мужчина мог оплодотворить женщину, он должен просто её захотеть, иначе нечем будет оплодотворять. А хотение далеко не всегда определяется похотью глаз или плоти. Это так бывает только у кобелей. Многим мужчинам нужно еще чувство влюбленности, впрочем, как и женщине. Грехом я бы назвал только удовлетворение похоти с кем попало. Такое тоже встречается со стороны обоих полов, и это нередкий мотив. Но чистых зачатий (по любви друг к другу, и даже совокупление ради зачатия ребёнка) вполне достаточно в мире людей, чтобы не пытаться выделять зачатие от Иоакима и Анны как нечто особенное. Или кто-то при этом присутствовал и может свидетельствовать, что у родителей Марии не было страсти при её зачатии? Честно говоря, это больше смахивает на:
По-моему, догмат о непорочном зачатии, при серьёзном осмыслении, не создаёт дополнительный ореол славы Санта Марие, а наоборот, унижает её девство.
Но я отвлекся, вернемся к приснодевству.
Итак, упоминаемые братья и сёстры Христа, рождены Марией от Иосифа, или в русле церковного учения являются детьми Иосифа от первого брака? Церковное предание, которое подтасовано под возникшие потребности объяснения, говорит, что Иосифу было 80 лет, когда он брал в жёны Марию, и к ней, как к жене не прикасался, в силу благоговения и даже возраста.
Какие аргументы говорят в пользу церковной версии?
Т.е., лично я вполне допускаю вариант нетронутости Марии Иосифом в плане половых отношений после рождения Иисуса. Я не являюсь его противником, хотя и не вижу в нём никакой нужды для того, чтобы признать Марию святой и блаженной. Просто потому, что не считаю плотское зачатие детей грехом. Но надо познакомиться и с «протестантскими аргументами» против приснодевства.
Серьёзный перепад в возрасте между мужем и женой не запрещался, но порицался в еврейской традиции, поскольку женщина была достаточно зависима от мужа в плане обеспечения. Кроме того, муж не мог выполнять свои обязанности в области половых отношений, что могло подтолкнуть женщину к прелюбодеянию. Т.е., брак при соотношении возраста 80/14 – это явная аномалия, которая могла вызвать осуждение. Но в писании об этом ни слова, и даже намека нет.
Упомянутое выше возвращение за Иисусом в Иерусалим вместе с Марией для 93-летнего старика – это перегруз. При таком возрасте он бы пошел домой, отправив для сопровождения Марии старшего сына. И если он пошёл обратно, то может и не был так стар.
Путешествие из Назарета в Иерусалим, километров 80 по каменистым тропам для такого старого человека вообще проблематично. Я уж не говорю о путешествии в Египет и обратно в возрасте 80-85 лет. Посмотрите на православные картинки, как Иосиф идет в Египет и ведет осла, на котором сидит Мария с Иисусом. Даже до современной границы с Египтом по прямой линии около сотни километров, а до древней границы и все 200 будет. Каково такое путешествие для 80 летнего старика? И это не по асфальтовой дороге в кроссовках Найк, а по каменистым дорогам в обмотках или сандалиях, а то и босиком. И дороги эти далеко не прямые. Можно, конечно, сказать, что Господь дал силы, но в Писании так все написано, что для Иосифа не было проблемой сходить в Египет. Значит, не такой уж он был дряхлый старец, не способный к рождению детей, как пытается убедить Брянчанинов.
Корректный перевод последнего стиха 1 главы от Матфея даёт возможность усомниться в приснодевстве.
В Синодальном он звучит так: «и не знал Ее. [Как] наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус». В РБО так: «Но он не прикасался к ней до тех пор, пока она не родила Сына. Он назвал Его Иисусом»
Греческое словосочетание “эос у” (“до тех пор, пока”) не разрешает проблемы, так как оно необязательно подразумевает какое-либо изменение. И тут с аргументами Брянчанинова можно согласиться. То есть на греческом не ясно: либо они не имели половых отношений до тех пор, пока она не родила, а затем имели, либо же продолжали воздерживаться и после рождения сына. Следует отметить, что хотя обет безбрачия в частности и аскетизм в целом, считались похвальными среди язычников, были и остаются исключением в иудаизме и вероучении Нового Завета (Мт. 19:10-12, 1 Кор. 7:1-40, Кол. 2:18-23, 1 Тим. 4:3).
В результате сделанного выше предположения, у меня возник свой вариант (который открыт для уничтожающей критики филологов-профи). Если допустить, что это не относительное, а таки указательное местоимение, которое здесь весьма уместно, то получится очень интересный вывод. Если быть дотошным в последовательном переводе греческих слов, то первая часть стиха получилась такой: И не знал её до тех пор, пока этого родила Сына… Если гармонизировать, то получится так: И не знал её до тех пор пока родила этого (или того) Сына. Он назвал Его Иисусом. И это уже совсем другое дело. Раз родила «этого», то могли быть и «те». Конкретизация не нужна, если писателю Евангелия доподлинно известно, что Мария родила только Иисуса. А если ему известно иное? Тогда и применяется уточнение, которое превращает «до тех пор, пока» в изменение состояния после окончания этих «пор». Значит, кроме Этого Сына, у Марии были и те дети.
Косвенно, об этом свидетельствует и название Иисуса Первенцем (Лк. 2:7). Хотя, иногда первенцем все и заканчивается. Но в еврейской традиции, если сын рождается один, то он называется любимым. Так Отец представляет Сына в крещении и на Фаворе, указывая, что он Единородный. А здесь применилось слово первенец, а не единородный или любимый. Потому, есть некоторые основания считать, что он Первый из нескольких.
На момент явления Ангела с благовестием, Мария уже была обручена. Иосиф вообще ничего не знал. Т.е., предполагался обычный традиционный брак. Не старца и приготовившейся к монашеству девицы, а девушки и мужчины для создания обычной семьи. Аномальность перепада в возрасте умалчивается всеми писателями Евангелий.
Судя по всему, братья и сестры Иисуса схожего с ними возраста. Если дети у Иосифа были от первого брака, то в момент женитьбы на Марии некоторые из них могли быть в малом возрасте. И удивительно, что они не поехали вместе с Иосифом в Вифлеем на перепись, а потом и в Египет. У них денег на гостиницу не было заплатить, а чем Иосиф платил бы у себя на родине за присмотр за его детьми? Если допустить, что все дети были совершеннолетними, то на момент проповеди они были бы уже все замужем и женаты, с детьми и внуками, и вряд-ли во время проповеди вместе с матерью несколько раз к нему приходили бы. Скорее всего, что приходили к нему младше его, неженатые и незамужние, вместе с Марией, матерью своей.
Я хотел просто сказать всем вышенаписанным, что стоит избегать исповедовать приснодевство Марии, как недоказуемое утверждение. Его отсутствие не отбирает честь родить Сына Бога, но зато подталкивает нас самих считать, что зачатие наших детей дело грешное, раз от него отказалась Мария после рождения Иисуса. Приснодевство подчеркивает ущербность нормальных брачных отношений человечества, ставя брак ниже монашества. Хотя брак честен и ложе непорочно, а монашество просто иное к семейному жительству.
Потому я предпочитаю Марию называть просто Девой Марией, святой Марией, даже Богородицей, но с приснодевством всё мутно. А если мутно, лучше не относить это к предмету своей веры. Для славы Марии предостаточно быть матерью Господа. И именно таким титулом ее наградила праведная Елисавета.
Богородица ли Дева Мария?
Если мы отвечаем на вопрос, кто Иисус по ипостаси, то правильный ответ будет – Сын Божий. Человек рождает человека по природе. Бог-Отец породил Сына, значит Сын тоже имеет Божественную природу. Значит, Мария родила Бога. Таким образом, она – Богородица.
Мне скажут, что Сына уже родил Отец. И как это Мария родила Бога? Что Сын еще раз родился? Кстати, вопрос, по сути, смахивает на недоумение Никодима по поводу рождения от Духа, когда он беседовал с Христом. Потому и я скажу, что если человек в состоянии родиться из материнской утробы, а во взрослом возрасте от Духа, то и Бог может родиться от Бога, а потом от Духа и человека. Просто люди очень часто подменяют суть слова «родиться» семантическим значением «возникнуть». И забывают, что возникновение – это действие пространственно-временного мира. Это стереотип мышления из мира вещей, с помощью которого тварь пытается мыслить Творца. К Богу возникновение неприменимо, ибо Бог вне мира вещей. Даже рождение Сына от Отца – это изменение формы бытия Бога, но не Его сущности, которая неизменна. Т.о., рождение – это обретение новой по качеству жизни для Сына в теофании, также, как для человека рождение от Духа (свыше). Потому мы и применяем слово рождение к Иисусу, хотя знаем, что Он Сын Божий, рождённый от Отца непостижимым для нас образом вне времени.
Потому, и Мария родила Бога, дав ему человеческую природу так, что природа стала богочеловеческой. Т.е., поскольку произошло Боговоплощение, то воплощается Бог в процессе рождения от человеческой женщины. Следовательно, Бог родился для новой формы жизни в человеческом теле, но это не то же самое, что Бог родился-возник. Такое человеческой женщине невозможно.
Я не особо пользуюсь словом Богородица в наименовании Девы Марии, просто потому, что такой титул подталкивает людей к поклонению ей. Но, если мыслить категориями неоплатонизма, то Дева – Богородица, и в этом нет ничего крамольного, если мы понимаем рождение как теофанию, а не возникновение.
Титул Богородица работает только в одной неоплатонической системе координат. Простому человеку, готовящему почву для семени веры в чтении Писания или совершенствующемуся в вере, ни к чему навороты богословия. А представить себе вневременное рождение никакая тварь не в состоянии. Потому лучше пользоваться при упоминании земной матери Господа титулом Дева Мария. Это ближе к сути, и соответствует апостольской традиции. Некоторые начинают писать местоимения, относимые к Богородице, с большой буквы (даже Синодальный перевод Писания), что вообще недопустимо, поскольку так мы оказываем почтение одному Богу. Это затрудняет общение между христианами, которые находятся в других традициях использования категорий, не допускающих именования Девы Богородицей. Но самое главное, титул Богородица как бы подталкивает к поклонению ей, хоть Сын возник не из неё, а только вочеловечился. Но поклонение Богородице для христиан недопустимо, что признается и православными и католическими богословами.
А молиться ей можно? А почитание допустимо? Скорее всего, да, но это очень ёмкий вопрос, который я постараюсь раскрыть в следующей статье.
Приснодева Богородица
Содержание
Православное учение о Деве Марии
Всё догматическое учение о Владычице нашей выражено в двух Ее именах: Богородица (Theotokos) и Приснодева (aiparthenos). Оба имени получили кафолическое признание, оба приняты Вселенской Церковью. О девственном Рождении Спасителя прямо говорит Новый Завет; этот догмат – неотъемлемая часть церковного Предания. «Воплотившийся от Духа Свята и Марии Девы» (или «рожденный от Марии Девы»), – говорится в Символе веры. И это не просто утверждение исторического факта. Это вероучителъное утверждение, исповедание веры. Имя «Приснодева» формально принято на Пятом Вселенском Соборе (553 г.). А «Богородица» – нечто большее, чем имя или хвалебное величание. Это догматическое определение в одном слове. Даже до Эфесского собора (431 г) имя Богородицы было критерием истинной веры, отличительным знаком Православия.
Уже св. Григорий Богослов предупреждает Клидония: «Кто не исповедует Марию Богородицей, тот чужд Богу» (Epist. 101). Это имя широко употребляют Отцы четвертого и, может быть, даже третьего века, например, Ориген – если верить Сократу Схоластику (Hist. Eccl. 7, 32 ) и отрывкам, сохранившимся в катенах (In Luc. Hom. 6 и 7). Несторий и его сторонники отвергали и порочили уже утвердившуюся традицию.
Слово «Богородица» (Theotokos) не встречается в Писании – так же, как не встречается там слово «Единосущный» (omousios). Однако ни в Никее, ни в Эфесе Церковь не вводила какого-то невиданного новшества. «Новые,” «небиблейские» слова были избраны именно ради выражения и сохранения древней веры Церкви. Верно, что Третий Вселенский Собор, занятый прежде всего христологией, не выработал специального мариологического учения. И поэтому тем более замечательно, что отличительной чертой, своеобразным паролем православной христологии стало именно мариологическое понятие. «Богородица» – ключевое слово христологии. «В этом имени, – говорит преп. Иоанн Дамаскин, – заключена вся тайна Воплощения» (De fide orth. 3, 12; РG 94, 1029). По удачной формулировке Петавия: «Сколь употребительно и первостепенно при изъяснении догмата о Троице слово «Единосущный,” столь при нашем изъяснении Воплощения – слово «Богородица» (De incarnatione V, 15). В чем причина такого пристального внимания вполне понятно. Христологическое учение, из которого изъята догма о Матери Христа, не поддается точному и правильному изложению. Все мариологические ошибки и споры нынешних времен коренятся в потере христологической ориентации, открывая острый «христологический конфликт.»
В «усеченной христологии» нет места Матери Божией. Протестантским богословам нечего сказать о Ней. Однако не замечать Матери – значит не понимать Сына. И обратно, приблизиться к пониманию личности Преблагословенной Девы, начать правильно говорить о Ней можно лишь в христологическом контексте. Мариология – не самостоятельное учение, а лишь глава в трактате о Воплощении. Но, конечно, не случайная глава, не приложение, без которого можно обойтись. Она входит в самую сущность учения. Тайна Воплощения немыслима без Матери Воплощенного. Однако эта христологическая перспектива порой затемняется неумеренным преклонением, духовно нетрезвыми восторгами. Благочестие всегда должно следовать за догматом. Есть мариологический раздел и в учении о Церкви. Но ведь сам догмат о Церкви является «распространенной христологией,” учением о «всём Христе – Главе и Теле.»
Богоматеринство и Богочеловечество
Имя «Богородица» подчеркивает, что Рожденный от Марии – не «простой человек,” не человеческая личность, а Единородный Сын Божий, Один из Святой Троицы. Это – краеугольный камень христианской веры. Вспомним халкидонскую формулу: «Затем, следуя святым Отцам, мы исповедуем Одного и Того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа… прежде всех век рожденным от Отца по Божеству, а в последние дни Его же Самого нас ради и нашего спасения рожденного по человечеству от Марии Девы Богородицы.» Итак, ударение ставится на полном тождестве личности: «Того же,” «Его же Самого,” «Одного и Того же.» у свт. Льва Великого. Здесь мы видим и двоякое происхождение Слова (но не двух сыновей: это – несторианское искажение). Сын только Один: Рожденный от Девы Марии есть в самом полном и точном смысле слова Сын Божий. По словам преп. Иоанна Дамаскина, Святая Дева носила «не простого человека, но Бога истинного,” однако Бога «не обнаженного, но воплощенного.» Тот же, Кто рожден в вечности от Отца, «в последние дни сии» рождается «без изменения» от Девы (De fide orth. 3, 12; РG 94, 1028). Но здесь мы не найдем смешения двух природ. «Второе рождение» и есть Воплощение. Не новая личность появилась на свет от Девы Марии, но Предвечный Сын Божий стал человеком. В этом и заключается тайна Богоматеринства Девы Марии. Материнство, несомненно, личное отношение, отношение между двумя личностями. А Сын Марии – воистину Божественная Личность. Имя Богородицы неизбежно следует из имени Богочеловека. Одно невозможно без другого.
Учение об ипостасном единстве включает в себя и концепцию Богоматеринства. К величайшему сожалению, в наше время тайна Воплощения слишком часто толкуется отвлеченно, словно абстрактная метафизическая проблема или диалектическая головоломка. Богослов, говорящий о Воплощении, с необычной легкостью соскальзывает в лабиринты рассуждении о конечном и бесконечном, о вечном и временном, обозначая этими понятиями лишь логические или метафизические отношения – и, увлекшись диалектикой, забывает о главном. Он забывает, что прежде всего Воплощение – деяние Живого Бога, Его личностное вторжение в тварное бытие, «нисхождение» Божественной Личности, личного Бога. Во многих нынешних попытках изложить веру Предания современным языком чувствуется тонкий, но явственный душок докетизма. Современные богословы так энергично подчеркивают Божественность Воплощенного, что Его земная жизнь уходит куда-то в тень, превращаясь в «Инкогнито Сына Божия.» Очевидно, что для этих авторов не существует абсолютного тождества Сына Божия и исторического Христа. Всё Воплощение сводится к символам: Господь Воплотившийся рассматривается как инкарнация какого-либо Божественного принципа или идеи (будь то Гнев Божий или Любовь, Кара или Милость, Суд или Прощение), но не как Живая Личность. Личностный аспект ускользает или намеренно игнорируется, ведь идея – даже идея Любви и Милосердия – не может воспринять человека в сыновство Богу: это возможно только Воплощенному Господу. Что-то реальное и очень важное произошло с человеком и для человека, когда Слово Божие «стало плотию и обитало с нами,” или точнее даже «вселися в ны,” eskinosen en imin, – по живописному выражению апостола Иоанна ( Ин. 1:14 ).
Уникальная связь
«Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, Который родился от жены» ( Гал. 4:4 ). Так подтверждает Писание ту истину, за которую боролись отцы Церкви в Халкидоне. Но каково точное значение и смысл этих слов: «родился от жены?» Материнство – даже чисто человеческое – не исчерпывается одним фактом физического рождения. Лишь пребывающий в абсолютной слепоте может не замечать его духовного значения. Само рождение устанавливает между матерью и ребенком особую духовную связь. Связь эта уникальна и неповторима: основа ее – привязанность и любовь. Можем ли мы, говоря, что Господь наш «рожден от Девы Марии,” забыть об этой любви? В данном вопросе, как и в христологии вообще, непозволителен никакой докетический уклон. Разумеется, Иисус был (и остается) Вечным Богом; однако Он воплотился, и Мария – Его мать в полном смысле слова. Иначе Воплощение было бы ложью. Но это означает, что одно человеческое существо связано с Господом особыми и очень тесными отношениями: говоря прямо, для этого человека Иисус – не только Господь и Спаситель, но и Сын.
С другой стороны, Мария была истинной Матерью своего Ребенка, и то, что Она – Мать человека, не менее важно чем то, что Она – Мать Бога. Ребенок Марии был Богом. Однако исключительность ситуации не умалила духовную сторону Ее материнства, так же как Божество Иисуса не мешало Ему быть истинным человеком и испытывать сыновние чувства в ответ на Ее материнскую любовь. И это не бессмысленные рассуждения. Недопустимо вторгаться в священную тайну уникальных, неизреченных отношений Матери и Ее Божественного Сына. Но еще менее допустимо обходить эту тайну совершенным молчанием. Так или иначе, жалким убожеством было бы видеть в Матери Господа лишь физический инструмент для облечения Его плотью. Такой взгляд не только узок и кощунствен – он с самых древних времен формально отвергнут Церковью. Богоматерь – не «канал», по которому появился на свет Господь, но истинная Мать, от Которой Он берет Свою человеческую природу. Преп. Иоанн Дамаскин так и формулирует учение Церкви: Иисус не прошел «как бы через канал,” но воспринял от Нее (eks avtis) единосущную с нами плоть (De fide orth. 3, 12; РG 94,1028).
Предвечный выбор
Мария «обрела благодать у Бога» ( Лк. 1:30 ). Она была избрана послужить тайне Воплощения. Этим предвечным выбором и предназначением Она была в какой-то мере отделена от человечества, выделена из творения. Можно сказать, что Она поставлена превыше всей твари. Она является представительницей рода человеческого, но в то же время превосходит его. В этом Божественном избрании заключено противоречие. Мария выделена из человечества. Еще до Воплощения, как будущая Мать Воплотившегося Господа, Она находится в особых и неповторимых отношениях с Богом, со Святой Троицей, ибо то, что происходит с Ней – не просто историческое событие, но исполнение предвечного решения Божия. В Божественной икономии Спасения у Нее Свое особое место. Через Воплощение человек вновь обретает единство с Богом, разорванное и уничтоженное грехопадением. Освященное человечество Иисуса стало мостом через пучину греха. А человечество дала Ему Дева Мария. Само Воплощение открыло для человечества новый путь, дало начало новому человеку.
В Воплощении рожден «Последний Адам» – Человек воистину, но больше, чем просто человек: «Второй человек – Господь с неба» ( 1Кор. 15:47 ). И Мария, как Мать этого «Второго Человека,” непосредственно участвует в таинстве искупительного ново-творения мира. Разумеется, Она входит в число искупленных, Она в первую очередь обретает Спасение. Ее Сын – Ее Искупитель и Спаситель, как и Искупитель всего мира. Однако лишь для Девы Марии Искупитель мира – Ее Сын, Ребенок, которого Она выносила и родила. Иисус рожден «ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога» ( Ин. 1:13 ) – (этот стих относится и к Воплощению, и к перерождению человека в крещении) – и тем не менее Он в самом прямом смысле «плод чрева» Марии. Его сверхприродное рождение – образ и источник нового бытия, нового, духовного рождения всех верующих, которое есть не что иное, как усыновление Богу – причастие освященному человечеству, «Второму Человеку,” «Последнему Адаму.»
Мать «Второго Человека,” несомненно, входит в новую жизнь Своим, особым путем. И не будет слишком смелым сказать, что для Нее Искупление было некоторым образом предвосхищено в самом Воплощении. «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» ( Лк. 1:35 ). Это истинное «богоявление» в полноте Духа и благодати. «Осенение» – теофаническое выражение и теофанический символ. И Мария поистине благодатна, исполнена благодати. Благовещение для Нее – предвосхищение Пятидесятницы. Непостижимая логика Божественного избрания подталкивает нас к этому смелому сопоставлению. Не можем же мы рассматривать Воплощение лишь как некий метафизический трюк, не оказавший никакого влияния на судьбу людей, так или иначе в нем участвовавших. Бог никогда не использует человека, как мастер свое орудие. Каждый человек – живая личность. Святая Дева не превратилась в «инструмент,” когда была «осенена силой Всевышнего.» Разумеется, особое положение Святой Девы не Ее личное «достижение,” не награда за «заслуги» и не «аванс» в предвидении Ее будущих заслуг и добродетелей. Это свободный дар Божий, в прямом смысле. Этот выбор предвечен и абсолютен, хотя и не безусловен – он обусловлен тайной Воплощения. Мария занимает особое место в мироздании не просто как Дева, но как Девоматерь – parthenomitir, будущая Мать Господа. Ее роль в Воплощении двойственна. С одной стороны, Она обеспечивает непрерывность человеческого рода. Ее Сын по Своему «второму рождению» – Сын Давидов, Сын Авраама и всех «праотцев» (это подчеркнуто в обоих вариантах родословия).
Конечно, Иисус Христос – единственный Господь и Спаситель. Но Мария – Его Мать. Она – «Звезда, являющая Солнце,” предвещающая восход «Солнца Спасения.» Она – «заря таинственного дня,” (из Акафиста Пресвятой Богородице). И даже Рождество Самой Богородицы в какой-то мере принадлежит к тайне спасения. «Рождество Твое, Богородице Дево, радость возвести всей вселенней: из Тебе бо возсия Солнце правды, Христос Бог наш» (тропарь праздника Рождества Богородицы). Христианская мысль всегда движется в пространстве не обобщенных идей, но личностей. Для Нее тайна Воплощения является тайной Матери и Сына. Материнство Богородицы – страж евангельской конкретности, от лица которого бежит всякий докетизм. На традиционной восточной иконе Богородицы мы всегда видим Деву с Младенцем: это икона Воплощения. И, разумеется, никакая икона, никакой образ Воплощения невозможен без Богоматери.
«Да будет мне по слову твоему»
Итак, Благовещение есть «спасения нашего главизна, и еже от века таинства явление: Сын Божий Сын Девы бывает, и Гавриил благодать благовествует» (тропарь праздника Благовещения). Архангел объявил и провозгласил Божественную волю. Но Дева не молчит в ответ. Она отвечает на призыв Бога, отвечает с верой и смирением. «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему.» Она приняла решение Бога и откликнулась на Его зов. Этот ответ человека Богу чрезвычайно важен. Послушание Марии уравновешивает непослушание Евы. В этом смысле Мария называется Второй Евой, как Сын Ее – Вторым Адамом. Эта параллель прослеживается с самых ранних времен. Впервые – у св. Иустина (Dial. cum. Tryph., 100).
Процитируем также восхитительный отрывок из проповеди митрополита Филарета Московского (1782–1867): «Во дни творения мира, когда Бог изрекал Свое живое и мощное: да будет, – слово Творца производило в мир твари; но в сей беспримерный в бытии мира день, когда Божественная Мариам изрекла Свое кроткое и послушное буди, – едва дерзаю выговорить, что тогда соделалось, – слово твари низводит в мир Творца. И здесь Бог изрекает Свое слово: «Зачнеши во чреве и родиши Сына… Сей будет велий… Воцарится в дому Иаковли во веки.» Но – что опять дивно и непостижимо – самое Слово Божие медлит действовать, удерживаясь словом Марии: Како будет сие? Потребно было Ее смиренное: буди, чтобы воздействовало Божие величественное: да будет. Что же за сокровенная сила заключается в сих простых словах: «Се раба Господня: буди Мне по глаголу Твоему,” и производит столь необычайное действие? – Сия чудная сила есть чистейшая и совершенная преданность Марии Богу, волею, мыслию, душою, всем существом, всякой способностью, всяким действием, всякой надеждой и ожиданием» (Слово в день праздника Благовещения Пресвятой Богородицы, 1822 г.).
Воплощение – свободное деяние Божие, однако оно открывает не только всемогущество Бога, но и, прежде всего, Его отеческую любовь. Бог еще раз взывает к человеческой свободе – как воззвал к ней в начале времен, сотворив разумные существа. Инициатива, разумеется, принадлежит Богу. Однако, поскольку средство спасения, избранное Богом, состоит в соединении Божественной Личности и человеческой природы, человек не может оставаться пассивным наблюдателем в этом таинстве. Устами Марии, представительницы человечества, весь род человеческий откликнулся на искупительное решение Божественной любви. Ибо в Себе, в Своей личности, Мария представляла всё человечество. Покорное и радостное принятие Искупления, так прекрасно выраженное в «Песни Богородицы,” было свободным. Разумеется, эта свобода не предполагает инициативы – однако это подлинная свобода, свобода любви и поклонения, смирения и доверия, свобода соработничества (ср. сщмч. Ириней Лионский, Adv. haeres. 3, 21, 7: «Мария, соработница домостроительства Спасения») – это и есть человеческая свобода. Благодать Божия не может быть, так сказать, механически наложена на человека. Она должна быть свободно принята в смирении и послушании.
Дева Мария – тоже дочь Евы
Мария избрана для того, чтобы стать Матерью Воплотившегося Господа. Мы должны предположить, что Она была готова к этому необыкновенному служению – подготовлена Самим Богом. Можем ли мы определить, в чем суть и характер этого приготовления? Здесь мы стоим перед антиномией, о которой уже упоминали. Пресвятая Дева – представительница всего человеческого рода, то есть человечества падшего, «Ветхого Адама.» Но Она же – «Вторая Ева;” с Нее начинается новое поколение. Предвечным советом Божиим Она выделена из человечества, но это «выделение» не разрывает Ее сущностной связи с человеческим родом. Можно ли уложить это таинственное противоречие в логическую схему? Римо-католический догмат о Непорочном Зачатии Девы Марии представляет собой смелую и благородную попытку решения. Но такое решение имеет смысл лишь в контексте особого и в корне неверного понятия о первородном грехе у католиков. Строго говоря, этот «догмат» является лишь ненужным усложнением, а его неудачная терминология затемняет неоспоримую истину кафолической веры. «Привилегия» Богоматеринства зиждется не на «свободе от первородного греха.»
Поистине, Пресвятой Деве дана полнота благодати, и личная чистота Ее сохранена водительством Святого Духа. Но одно это не избавляет от греха. Грех уничтожен лишь на Древе Крестном, а до Креста он был обычным и всеобщим состоянием человечества, и ни о какой «свободе» от него не могло быть и речи. Грех не был уничтожен даже Воплощением, хотя оно и представляет собой начало нового Творения. Воплощение было лишь основой, «отправной точкой» искупительного деяния Господа. И сам «Второй Человек» входит в полноту славы Своей через врата смерти. Искупление – сложный акт, в котором необходимо различать отдельные элементы, хотя на предвечном совете Божием оно было задумано и решено во всей полноте. Спроецированное на временную ось, единое искупительное деяние распадается на отдельные стадии, которые отражаются друг в друге, а окончательное совершение предвосхищается и прообразуется в каждой из них. У Искупления есть история, и она движется вперед. Мария как Мать Воплотившегося обрела благодать Воплощения, но это не абсолютная полнота благодати, так как еще не исполнилось Искупление. Однако личная праведность возможна и в неискупленном мире, а тем более – в мире, где Искупление совершается. Истинная богословская проблема – проблема Богоизбранности. В Воплощении Мать и Дитя неразрывно связаны. Воплощение – поворотный пункт истории, а всякий поворотный пункт неизбежно противоречив: в нем сочетаются ветхое и новое. Дальнейшее – молчанье. Оставим рассуждения и будем в трепете созерцать явление Тайны.
Нравственное совершенство Девы Марии
Яркий свет воссиял только в Воскресении. До этого и Христос не был еще прославлен. И после Вознесения мы видим Пресвятую Деву посреди Апостолов, в центре растущей Церкви. Несомненно одно: впечатление (если можно так выразиться) от ангельского посещения, Благовестия о чудесной тайне и исполнения ее Пресвятая Дева всю жизнь хранила в Своем сердце. Да и могло ли быть иначе? Повторим еще раз: суть Ее опыта от нас сокрыта. Но если мы вовсе откажемся от поиска благочестивых догадок, не будет ли это предательством самой тайны? «А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» ( Лк. 2:19 ). Вся Ее внутренняя жизнь была сосредоточена вокруг этого события. Ибо тайна Воплощения – несомненно, и тайна Ее личности. Ее положение в этом мире уникально и исключительно, и Своими личными качествами Она должна соответствовать ему. В этом – самая суть Ее особого совершенства, называемого «Приснодевственнос-тью.» Мария – Дева. Девство здесь не просто физическое состояние. Это в первую очередь особое внутреннее мирочувствие, без которого телесная девственность не приносит никакой пользы. И имя Приснодевы, конечно же, относится не только и не столько к области физиологии. Оно относится не только к девственному рождению и не означает лишь то, что Она и в дальнейшем сохранилась безмужней (если мы верим в непорочное зачатие и Божественность Иисуса, то последнее не вызывает сомнения). Оно прежде всего отрицает любой «эротический» элемент душевной жизни, любые чувственные и себялюбивые желания и страсти, любое рассеяние ума и сердца. Телесная девственность есть лишь внешний знак духовной целостности и чистоты – ведь только чистые сердцем, сказано, «Бога узрят.»
Девственность есть свобода от страстей, истинная apathia, составляющая сущность духовной жизни. Свобода от страстей и «влечений» (epithimia) – свобода от власти «помыслов,” неудобопревратность ко злу, по выражению преп. Иоанна Дамаскина. Душа Марии подвластна одному Богу, стремится только к Нему. Все Ее помыслы и желания направлены (привлечены, притянуты, по слову преп. Иоанна) к предметам, достойным желания и привязанности. Она не знает страсти (thimos). Она хранит девственность ума, души и тела (Hom. 6 in Nativitatem B. V. Mariae, 9 et 5; PG 96 676 A et 668C). Это всецелое обращение к Господу, полное посвящение Себя, всей Своей жизни, Богу. Быть подлинно «Рабой Господней» и значит быть Приснодевой, не имеющей плотских стремлений. Духовная девственность есть безгрешность – но всё-таки не «совершенство» и не свобода от соблазна. Даже Господь наш был в каком-то смысле уязвим для искушений – не случайно сатана искушал Его в пустыне…
У Владычицы нашей, вероятно, тоже были Свои искушения, но Она побеждала их твердой верой и верностью Богу. И обыкновенная, земная материнская любовь в высшей своей точке превращается в духовное самоотождествление с ребенком – чувство, включающее в себя и самоотречение, и жертву. А Мария любила Своего Сына, конечно, не меньше, чем обычная мать – обычного ребенка. Ее Сын будет велик и назовется Сыном Всевышнего (ср. Лк. 1:32 ). Очевидно, это Тот, «Который должен прийти,” Мессия (см. Лк. 7:19 ). Мария исповедует Свою веру в «Песни Богородицы,” гимне мессианской хвалы и благодарения. Мария не могла не понимать смысла всего совершающегося с Ней – но, скорее всего, понимала это постепенно, со временем, слагая таинственные обетования в сердце Своем. Для Нее существовал только один путь. Она была поглощена одной мыслью – о послушании Богу, Который «призрел на смирение Рабы Своея» и «сотворил величие» Ей. Апостол Павел так и описывает состояние и красоту девственности: «Незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом» ( 1Кор. 7:34 ). Вершина этого девственного служения – святость Приснодевы, Пречистой и Пренепорочной.
Mатерь всех нас
Кардинал Ньюмен в своем восхитительном «Письме Его преподобию Э. Б. Пьюзи, доктору богословия, по поводу его «Иреникона» (1865) удачно замечает: «Богословие занимается предметами сверхъестественными, вечно вопрошает о тайнах, которые ни постичь, ни приблизить к себе рассудок не в состоянии. Мысль обрывается, и пытаться продолжить или закончить ее означает нырять в бездну. Блаж. Августин предупреждает, что если мы попробуем найти и связать концы линий, ведущих в бесконечность, то лишь начнем противоречить сами себе» (Difficulties felt by Anglicans in Catholic Teaching, 5 th ed., p. 430). Все согласны, что в конечном счете критерием истинности того или иного христианского предания служит догмат. Исторических аргументов – от древности или от умолчания – оказывается здесь мало. Их следует подвергать тщательной богословской проверке в свете всей христианской веры в целом. Вопрос ставится так: храним ли мы веру Писания и Церкви, понимаем ли и исповедуем Символ веры именно в том смысле, в каком он дан нам, правильно ли веруем в истину Воплощения?
Процитируем еще раз Ньюмена. «Я хочу сказать, – продолжает он, – что если уж мы свыклись с тем утверждением, что Мария родила, а затем кормила и носила на руках Предвечного, ставшего ребенком, то можно ли чем остановить всё более стремительную лавину мыслей и догадок, вызванных осознанием этого факта? Какой трепет и изумление охватывает нас при мысли, что творение так приблизилось к Сущности Божества!» (Ор. cit., р. 431).
К счастью, богослов в своих поисках руководствуется не только логикой и эрудицией. Его ведет вера: верую, чтобы понимать. Вера просвещает разум. Знания, память о прошлом, оживают в непрерывном церковном опыте. Кафолическое богословие следует за учительным авторитетом Церкви, за ее живой традицией. Православный богослов сам живет в Церкви, в Теле Христовом. Церковь – то мистическое тело, где, можно сказать, не прекращает действовать Тайна Воплощения, раскрывая всё новые и новые свои грани в таинствах и молитвенном опыте. В Небесной – истинной Соборной и Вселенской – Церкви тайна Нового Человечества предстает как реальное новое бытие. И здесь, в живом единстве мистического Тела Христова, личность Пресвятой Девы является во всём блеске и славе. Здесь Церковь созерцает Ее недосягаемое совершенство. Здесь становится ясно, сколь неразрывно соединена Она с Сыном, с «Седящим одесную Отца.» Для Нее уже наступило исполнение того, что только предстоит человечеству. «Преставилася еси к животу, Мати сущи Живота,” – поет Церковь. «Богородицу… гроб и умерщвление не удержаста: якоже бо Живота Матерь, к животу престави во утробу Вселивыйся приснодевственную» (тропарь и кондак праздника Успения Божией Матери, kimisis).
Повторим: это не столько «награда» за Ее чистоту и добродетель, сколько необходимое следствие Ее служения как Матери Божией, Богородицы. Церковь Торжествующая есть прежде всего Церковь молящаяся, ее бытие – живое участие в служении Христа, в Его заступничестве и искупительной любви. Соединение со Христом, составляющее цель бытия Церкви – да и каждого отдельного христианина – есть прежде всего причастие Его жертвенной любви к человечеству. И здесь огромная роль принадлежит Той, Которая уникальным образом связана с Искупителем – узами материнской любви. Матерь Божия становится Матерью всех живущих, всего христианского рода, каждого рожденного и возрожденного в Духе и истине. Вершина материнской любви – самоотождествление с ребенком – проявляется здесь во всей полноте. Церковь не много говорит в догматах о тайнах своего собственного бытия. А тайна Марии – тайна Церкви. Мать Церковь и Матерь Божия вместе дают рождение новой жизни. И обе они – предстоятелъницы.
Церковь призывает к себе верующих и помогает им врастать духовно в эти тайны веры, тайны их собственного существования и духовной судьбы. В Церкви они учатся созерцать живого Христа вместе с торжествующим собором. Церковью первенцев, написанных на Небесах (ср. Евр. 12:23 ), и поклоняться им. И в этом сияющем славою соборе они различают ослепительный лик Пресвятой Матери Господа и Искупителя, лик, полный благодати и любви, сострадания и милосердия – лик «Честнейшия херувим и Славнейшия без сравнения серафим, без истления Бога Слова Рождшия.» В свете этого созерцания и в духе веры должен богослов исполнять свой труд – разъяснять верующим и всем взыскующим истины величественную тайну Воплощения. Тайну эту, начиная от века Отцов, символизируют одним священным именем: Мария Богородица, Мать Воплотившегося Бога.
Источник: Миссионерский Листок # Издательство храма Покрова Пресвятой Богородицы Holy Protection Russian Orthodox Church 2049 Аrgylе Аv, Lоs Аngеlеs, Cаlifоrniа, 90068, USА Редактор: Епископ Александр (Милеант)