Что означает читать музыку
Музыка и текст: как они могут быть связаны
Исследованию взаимосвязи текста и музыки посвящены многие научные работы не только нейробиологов и музыковедов, но и филологов, когнитивистов и искусствоведов.
В этой статье мы собрали разные примеры того, как музыка может использоваться вместе с текстом, и что по этому поводу говорит наука.
Когда музыка вдохновляет
Музыка может влиять на креативное мышление, познание и стимулировать воображение. Учёные из Технологического университета Сиднея и Университета Неймегена в Нидерландах пришли к выводу, что люди придумывают более оригинальные и творческие идеи при прослушивании «счастливой музыки» (т. е. музыки, которая вызывает позитивное настроение и возбуждение — часто к ней относят произведения классиков).
Некоторые писатели используют эту возможность: слушают музыку при написании текстов или прибегают к её помощи для усиления эмоциональной вовлечённости у читателя.
Например, французский фантаст Бернар Вербер во время написания романа «Завтрашний день кошки» (Demain Les Chats) слушал для вдохновения сонаты Бетховена, «Времена года» Вивальди и другие музыкальные произведения. Полный список музыки и звуков Вербер приводит в конце романа.
Японскому писателю Харуки Мураками в творчестве помогают джаз и рок. В одном из своих эссе он упоминал, что не стал бы писателем, если бы не был настолько поглощен музыкой. «Мой стиль глубоко пронизан рифмами Чарли Паркера и ритмом прозы Ф. Скотта Фицджеральда. И я по-прежнему черпаю новое в своей литературе в музыке Майлза Дэвиса».
В послесловии к роману «Норвежский лес» (Norwegian Wood) Мураками отмечает, что писал его под песни Леннона и Маккартни, прослушав кассету Sergeant Pepper’s Lonely Hearts Club Band 120 раз.
Кроме вдохновения на написание конкретного текста, музыка может оказать влияние на целое поколение писателей и всё их творчество. Один из ярких примеров — влияние джазового стиля бибоп на писателей «разбитого поколения»: Джека Керуака, Уильяма С. Берроуза, поэта Аллена Гинзберга и других. Их становление происходило в середине 1940-х годов, когда сформировался новый джазовый стиль бибоп со сложными импровизациями и быстрым ритмом.
Мелодии саксофониста Чарли Паркера, трубача Диззи Гиллеспи, пианиста Телониуса Монка часто упоминаются и звучат в текстах, многие из которых были прочитаны на одной сцене с джазовыми музыкантами.
Книги с саундтреками и плейлисты для чтения
Многие писатели не только сами слушают музыку во время работы, но и предоставляют целые плейлисты для книг своим читателям. Вот несколько примеров:
На основе опроса они составили плейлист, состоящий из успокаивающей фоновой музыки, которая хорошо сочетается с любым текстом. Среди композиций в основном классика, но попадается джаз и рок. Пользователи отмечали, что музыка должна быть медленной, при этом слушать ее важно на умеренной громкости. Многие писали, что при чтении слушают инструментальные саундтреки, например, композиции, сочинённые Хансом Циммером.
Фото PxHere / PD
С другой стороны, идею слушать музыку и параллельно читать поддерживают не все — такая многозадачность может отвлекать от процесса, и не давать насладиться ни книгой, ни музыкой в полной мере. Кстати, многие ученые с этим мнением согласны — подробнее в следующем разделе:
Что о «совместимости» музыки и чтения говорит наука
Результаты, полученные турецкими исследователями, частично подтверждают мнение тех, кто считает, что одновременное прочтение текста и прослушивание музыки затруднительно. В ходе проведённого учёным эксперимента оказалось, что показатели понимания прочитанного у студентов, которые слушали музыку, были значительно хуже, чем у читавших текст в тишине. Однако если при прочтении была включена любимая музыка учащегося, его результаты существенно не отличались от результатов студентов, читавших без музыки (о других подобных исследованиях мы писали в одном из наших материалов).
Однако даже любимая музыка будет препятствовать усвоение информации, если у нее быстрый ритм и проигрывается она на высокой громкости — в этом уверен композитор и «по совместительству» профессор кафедры психологии Университета Торонто Гленн Шелленберг (Glenn Schellenberg).
Чтение текстов под музыку также может влиять и на восприятие мелодии. Нейробиологи из Института психолингвистики Макса Планка провели эксперимент, в результате которого выяснили, что одновременное чтение и прослушивание музыки «перегружает» возможности участка головного мозга, известной как центр Брока.
Испытуемые отмечали, что чтение сложных предложений затрудняло их восприятие полноты музыки. Настоящее исследование утверждает, что речь идет не о рассеянии внимания, а о том, что и прослушивание музыки, и восприятие текста связаны общим центром активности мозга.
Саунд-поэзия и звукотекстовые композиции
Однако в некоторых случаях гармонично «подружить» аудио и текст вполне возможно. Такой подход практикуют саунд-поэты (sound-poetry) и создатели саунд-текстовых композиций.
Их произведения находятся на стыке художественного текста и музыки. Текст может быть озвучен в разном темпе (ускоренном или замедленном), записи при этом могут накладываться друг на друга. Используется быстрая смена тональности, а также фоновые звуки (различные шумы, возгласы, крики, дыхательные движения и др.) и музыкальные сэмплы.
Все эти составляющие объединяются при помощи аудиомонтажа и превращаются в саунд-поэтическое произведение, в котором текст — не «сопровождение» для музыки, он и есть музыка.
Изучению этой художественной формы посвящены отдельные научные работы и статьи. С момента возникновения этого направления саунд-поэты объединялись и выступали в ансамблях. Одной из первых саунд-поэтических групп была The Four Horsemen, её выступления можно послушать здесь:
В нашем Telegram-канале больше интересного об акустике и аудиогаджетах:
Кино на пластинках
Необычная портативка
Звуки из мира кошмаров
Гид по встраиваемой акустике
Как зазвучали Звездные войны
Что такое HD-винил
Необычные аудиогаджеты
Как звучит растительный мир
Что значит «понимать музыку»?
Хочется получить конкретный ответ на расплывчатый вопрос:
— что значит «понимать музыку»?
На размышления на эту тему меня подтолкнуло посещение оперы в зале Чайковского, а также посещение концерта Пьяццолла-квинтета. В первом случае я с интересом наблюдал за происходящим, осознавал, что мало чего понимаю. На каких-то знакомых отрывках мне становилось как-то легко, я знал, какие звуки последуют, и готов был их воспринимать. Во втором случае весь концерт состоял из довольно знакомых мне композиций, каждое из которых мне хотелось впитать наиболее полно. Я не мог просто сидеть на месте: у меня или открывался рот, или двигались рука, или голова, или ноги, или всё вместе взятое ))
Сидя на опере иногда я поворачивался и разглядывал лица отдельных людей. Во время антракта иногда слышал обрывки фраз. И у меня создалось впечатление, что не один я чего-то не понимаю из пришедших слушать оперу.
Но наверняка были и такие люди, которые знают хорошо произведения, все мелодии им знакомы, они наслаждаются не только самим произведением, но и исполнением. Однако можно ли сказать, что они понимают музыку?
Что означает словосочетание «понимать музыку»? Ведь просто хорошо узнавать композиции, знать их мелодии — это равносильно любви к каким-то определённым звукосочетаниям. И с пониманием музыки это никак не связано.
Хотя признаюсь, что большую часть музыки лично я люблю, наверное, именно за эти звукосочетания.
Если музыка вызывает определённые эмоции, можно ли это назвать пониманием? Не думаю. Может это следующий шаг после банальной увлечённости красивыми звукосочетаниями. Однако простые эмоции — это пока ещё отсутствие какой-либо конкретики.
Можно провести аналогию с литературой. Кто-то прочтёт стих и скажет «красивый», потому что в стихе есть какие-то красивые словосочетания. Многие дети читают взрослые стихи наизусть, потому что им нравятся эти словосочетания, они очень созвучны, приятно ложатся на слух. Но это же ещё не понимание?!
Другой человек, прочитав тот же стих, может чисто на интуитивном уровне прочувствовать некоторые эмоции, вызванные стихом. Он может рассказать об эмоциях, но можно ли сказать, что он понял стих? Мне кажется, что нет.
Однако стихи можно подвергнуть глубокому анализу, узнать о писателе, о том, в какое время был написан стих… можно разобрать все словосочетания, обороты, используемые автором. Всё это позволит наиболее полно прочувствовать стих, думаю. Поможет полностью проникнуться произведением, и именно тогда «понять его». То есть понять мотивы, побудившие автора написать этот стих, понять все литературные обороты, понять все чувства, переполнявшие автора во время создания этого произведения.
Да и то это может произойти не сразу. Первое толкование стиха может отличаться от толкования после N-ого прочтения через 10 лет. Да и тогда можно ли сказать о том, что стих понят?
Но как это переложить на музыку? Что значит «полностью понять музыку»? Ведь при каждом прослушивании довольно часто мы открываем для себя что-то новое?! Ладно, пускай не полностью, но просто «понять музыку».
Вот при прослушивании танго Пьяццоллы, когда почти все композиции мне были знакомы, я уже мог наблюдать именно за манерой исполнения композиций. В какие-то моменты я смог сопоставить названия произведений с вызываемыми во мне чувствами, с картинками, всплывающими в моём сознании при прослушивании музыки. Однако я не могу сказать, что понял эти композиции.
Возможно, стоит более подробно познакомиться с биографией композитора, с историей того времени и мест, где он жил, когда писал свои произведения. Причём не просто познакомиться, а проникнуться и духом. Тогда, наверное, получится понимать его музыку более полно и правильно.
Бывает и такое, что музыку понимаешь и с первого раза, когда слышишь. И можешь растолковать её, как и стих растолковывает опытный литератор (или как они называются?) А потом читаешь об авторе или событиях, происходящих в то время, и понимаешь, насколько точно ты попал в своих мыслях при первом прослушивании.
Но это в идеале! Большую часть музыки я слушаю, потому что мне нравится или просто интересно. И понимаю сейчас, что это больше походит на прослушивание любимых и приятных звукосочетаний, чем на осмысленное восприятие целого произведения или композиции.
Вот сидя на опере и слушая музыку, я пытался понять, о чём думал композитор, когда писал это. И в упор не понимал )) Слушая танго чаще всего я заводился от экспрессии, этим и довольствовался. Но смог бы я описать каждую композицию по-разному? Ведь они разные, у них разные названия. Явно не смог бы!
Можно попробовать разделить понимание и непонимание по другому принципу:
— когда можешь слушать музыку и когда не можешь ))
Я не слушаю металл, меня он не привлекает, значит я его по-любому не понимаю. (А может и не понимаю, потому что не слушал или не хотел слушать.) А вот отечественный easy-listening в своё время слушал. А если могу слушать, если мне он нравится и вызывает определённого рода эмоции, значит я его понимаю.
Однако такой подход мне сейчас перестал нравиться, ибо это походит именно на любовь к «звукосочетаниям», к смутному пониманию музыки, к размытому впечатлению. То есть оно как бы есть, и вроде как бывает, что даёт яркие впечатления, конкретные эмоции, но, по-моему, это всё же не есть то самое «истинное понимание музыки».
А что вы называете «пониманием музыки»?
Я вот это понятие разделяю с «проникнуться музыкой». Но полностью сформулировать своё понимание этого словосочетания пока не смог.
Да и не стремился разбираться пока. Слушал то, что нравилось и не заморачивался. Переслушивал то, что нравится, с удовольствием. Однако сейчас мне захотелось капнуть глубже.
Что может говорить о твоём характере твоя любимая музыка?
Знаете ли вы что музыка сохраняет молодость нашего мозга?
Рэперы делают упор на материальную сторону жизни, подкрепляя это чувствами и эмоциями. Даже самая чувственная песня про любовь в этом стиле музыки может иметь хотя бы одну строчку об общественном статусе, о деньгах, об уважении, о бизнесе.
Рэп — это музыка улиц, как принято говорить, поэтому психологи выделили некоторые особенности людей, которые слушают такую музыку. Эти люди чтят неписанные законы и мораль, но не в отношении всех людей, а только по отношению к самым близким. Эти люди редко нарушают обещания, они на своей волне.
Рэперы обладают высокой самооценкой. Это практически факт. Те, кому нравится этот жанр музыки, обычно, знает себе цену и не дает себя в обиду. Это самостоятельные люди, а также щедрые во многом, временами ветреные и непонятные остальным.
Поклонники жанра «хип-хоп» – ярко выраженные экстраверты. Они любят общаться и делиться эмоциями с окружающими. Едва ли такие люди будут слушать музыку в одиночестве, надев наушники. Они обожают подпевать любимым исполнителям и двигаться в такт зажигательным ритмам. Фанатов хип-хопа отличает ещё одна особенность. Они, не задумываясь, говорят всё, что приходит им в голову. Такие вот дерзкие и прямолинейные люди!
Звуки скрипки, фортепиано, органа, виолончели — это всё удел людей собранных. Эти люди хотят быть непохожими ни на кого, но не возводят это в абсолютную степень. Им не нужно что-то доказывать, потому что они оперируют фактами. Эмоции им не чужды, но негатив они излучать умеют «будь здоров». Их лучше не выводить из себя. Помните, что если человек увлекается прослушиванием классической музыки, то лучше не играть с огнем, пытаясь вывести его на эмоции.
Это может показаться немного страшным, но, по статистике, причинение тяжких физических увечий в состоянии аффекта производится именно любителями Баха, Шопена, Бетховена и прочих. Эта музыка не спокойна — она не обладает расслабляющим действием. Она провоцирует на размышления, она стимулирует работу мозга. Именно поэтому такую музыку любят математики, программисты. Не всегда это так, но зачастую. Если разделять любителей музыки по типу темперамента, то классику любят истинные холерики.
Тяжелые гитарные риффы, барабаны, громкие крики и мощь — это удел людей эмоциональных, чувствительных и скрытных. Такие люди не будут рассказывать вам о своей несчастной любви, а если и будут, то шокируют вас этим. Внешне такие люди выглядят зачастую как белые вороны, но внутри они являются олицетворением красоты.
Такую музыку слушают очень талантливые люди. Они могут быть ленивыми, но обожают работать на результат. Они любят физический и умственный труд одинаково, поэтому им чуждо разделение на какие-либо фракции. Любители метала и хардкора универсальны в выборе профессий. Зачастую поклонники гитар, барабанов, длинных волос являются очень творческими личностями. Они любят рисовать, писать, сочинять музыку самостоятельно.
Фанаты рок-музыки предпочитающие классическое направление этого жанра, способны погружаться в работу с головой, но в то же время им свойственна беспечность. Любимые композиции они часто связывают с яркими событиями в жизни, поэтому музыка для них нечто вроде «регулятора настроения». В отличие от поклонников иных жанров, они достаточно эгоистичны. Это подтвердит каждый, кто столкнулся с ярыми фанатами рок-музыки на многолюдных музыкальных фестивалях и попытался занять удобное место для обзора шоу. Это не так легко, как кажется!
А что можно сказать о характере любителей джаза, блюза и фолка? Они, как и поклонники классики, относятся к категории мыслителей. Для них музыка – зарядка для ума, а не для тела. В таких людях однозначно есть творческая жилка. Кроме того, их отличает небывалая широта взглядов. Люди с подобными музыкальными вкусами лишены предрассудков, и неважно, идёт ли речь о политических воззрениях или просто о новом опыте.
А вот поклонники кантри-музыки обычно консерваторы. Их совершенно не привлекает неизведанное. Такие люди, как правило, слывут трудоголиками. Они непритязательны, общительны, во всех отношениях приятны. К ним можно обращаться в тяжёлых ситуациях, ведь они способны сопереживать окружающим.
Любители данного жанра отличаются заниженной самооценкой, очень высоким уровнем креативности, неусидчивостью, и их совершенно нельзя назвать неженками. Тут также стоит оговориться: именно это течение чаще всего «не по-настоящему» называется любимым, в данном случае из-за моды.
Популярную музыку, которую изо дня в день крутят по радио, слушают те, кому хочется отдохнуть. Это люди, которые всегда тяжело работают. Они не серые и незаметные. Любители попсы не должны восприниматься как обыватели, серая масса. Это те люди, которым нужна свобода, но они сами об этом не догадываются.
Поп-музыку слушают те, у кого в жизни есть стабильность, а также те, кого все устраивает. Узнать таких людей очень просто — в машине и дома они слушают радио. Те же, кто предпочитает конкретного исполнителя, немного отличается. Это уже больше человек жизнерадостный и позитивный. Эти люди пытаются идти в ногу со временем. Они любят все новое и высокотехнологичное.
Электронная музыка — это выбор людей, которые, по мнению психологов, любят быть впереди. Они обожают, когда на них смотрят, когда ими восхищаются. Не имеет значения, медленная эта музыка или это какой-нибудь drum and bass. Любители «электроники» всегда на своей волне. Они забывчивы, за ними всегда по пятам идет их непростой характер.
Зачастую электронную музыку любят люди помоложе, потому что она стала модной только в конце 20 века, но это уже является просто понятным фактом, а не выводом психологов.
Значение слова «музыка»
1. Искусство, отражающее действительность в звуковых художественных образах. Инструментальная музыка. Вокальная музыка. Симфоническая музыка. Теория музыки. История музыки. □ Музыка способна выражать психические движения, способна усиливать впечатление драматических моментов, способна дорисовывать воображению многое, «слову» уже не доступное. А. Серов, «Лоэнгрин» Рихарда Вагнера. || Произведение или совокупность произведений этого искусства. Музыка Чайковского. □ Я очень благодарен родителям за то, что нас с ранних лет заставляли слушать музыку. Станиславский, Моя жизнь в искусстве.
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
МУ’ЗЫКА (музы́ка устар.), и, мн. нет, ж. [греч. musika]. 1. Искусство, в котором переживания, настроения, идеи выражаются в сочетаниях ритмически-организованных звуков и тонов. История музыки. Из наслаждений жизни одной любви музы́ка уступает. Пшкн. Хозяин музыку любил и звал соседа певчих слушать. Крлв. || Произведение этого искусства, совокупность таких произведений. Сочинить, написать музыку на слова Пушкина. М. Чайковского. Вокальная м. Инструментальная м. Духовая м. (для исполнения на духовых музыкальных инструментах). Духовная м. (церковная). || Исполнение, звучание произведений этого искусства. Тихая, громкая м. Танцевать под музыку. Похороны с музыкой. 2. Инструментальная музыка, в отличие от вокальной. М. и пение. 3. Оркестр (разг.). В саду играла м. Военная м. Полковая м. || Механический музыкальный инструмент (напр. оркестрион; простореч.). Завести музыку. 4. перен. Всякое организованное звучание с точки зрения его тональности, мелодики (книжн.). М. речи. М. голоса. 5. перен. (преимущ. со словом «вся»). Какое-н. дело, что-н. затеянное, налаженное (простореч. фам.). Испортил мне всю музыку. || Что-н. надоедное, хлопотное (простореч. фам.). Надоела мне вся эта м. Устанет когда-н. возиться. да сразу и кончит всю музыку. М. Грькй. ◊
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
му́зыка
1. искусство, использующее в качестве выразительных средств сочетания ритмически организованных звуков ◆ История музыки. ◆ Хозяин музыку любил и звал соседа певчих слушать. Крылов
2. произведение этого искусства, совокупность таких произведений ◆ Сочинить, написать музыку на слова Пушкина. ◆ Музыка Чайковского.
3. исполнение, звучание произведений этого искусства ◆ Тихая, громкая музыка. ◆ Танцевать под музыку. ◆ Похороны с музыкой.
4. инструментальная музыка (1), в отличие от вокальной ◆ Музыка и пение.
5. разг. оркестр ◆ В саду играла музыка. ◆ Военная музыка. ◆ Полковая музыка.
6. прост. механический музыкальный инструмент (напр. оркестрион) ◆ Завести музыку.
7. перен. книжн. гармоническое, приятное для слуха звучание чего-либо ◆ Музыка речи. ◆ Музыка голоса.
Фразеологизмы и устойчивые сочетания
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: спецрейс — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
5 книг о том, как научиться глубже понимать музыку и звук
Книги, которые я выбрал, очень личные и не относятся к одной определенной области или теме. Каждая из них по-своему раскрывает грани музыки и звука, с которыми можно работать композитору, музыканту и слушателю. Иными словами, эти книги помогают глубже понять музыку и звук, понять их как особую практику — по меньшей мере мне они помогли.
То, что пытается сделать доктор искусствоведения Валерия Жаркова, — это понять, как homo musicus от Античности до Барокко слушал музыку внутри культуры своего времени.
У меня в этом личный интерес: в последнее время я очень увлечен старинной музыкой — позднесредневековой и ренессансной полифонической. Одна из самых серьезных проблем с этой музыкой даже не в том, что непонятно, как ее исполнять. Хотя как ее исполнять, как раз непонятно: у нас же нет четких указаний — те ноты, которые остались, даже если взять ренессансную музыку, это скорее шпаргалки для импровизаций, чем композиторская нотная запись с тем уровнем детализации, к которому мы привыкли. Это одна проблема. Но вторая, еще более серьезная, заключается в том, что мы не знаем, как эту музыку чувствовали.
Ведь у нас минимум свидетельств того, как именно музыка воспринималась. Судя по всему, никого тогда это не интересовало. Даже не считалось важным что-то записывать. Когда Гвидо д’Ареццо придумал нотную запись, он это сделал не для того, чтобы мальчики-хористы лучше пели, а для того, чтобы успевали заниматься чем-то еще — например, молиться. Пока разучивание новых песен происходило в прямой коммуникации между послушниками-учениками и монахами-учителями, на это уходила бездна времени. И д’Ареццо изобрел систему, с помощью которой можно самому быстро выучить любую песню, ориентируясь на фиксированные звуковысоты. Изобрел ее вовсе не потому, что считал: вот, звучит важная музыка, ее нужно обязательно записывать и оставить в истории, нет.
При этом мы хорошо понимаем, как чувствовать музыку нашего времени. У нас есть общий глобальный контекст — например, поп-музыка или современная классическая музыка, — и они легче для нашего понимания, чем музыка XIII века.
Жаркова совершает попытку приблизиться к чувствованию, восприятию музыки тех людей через немузыкальные аспекты. С этой целью она рассматривает и живопись, и архитектуру, и кулинарию, и моду. Я бы назвал такой подход холистическим; через него если и не начинаешь «все так же чувствовать», то — определенно «что-то лучше понимать».
Мартин Дотри — исследователь-музыковед, который задался целью изучить айподы американских военных во время операции в Ираке. Apple совершила маркетинговый суперход — снабдила армию США айподами, которые тогда только выходили на рынок. Понятно, что такой плеер идеально подходил для солдата, который надолго отбывает на другой континент. Армейцы поназаписывали себе песен, а автор книги собрался взять у них интервью, какие песни они выбрали и почему, как и на что влияла музыка и как вообще они потом пользовались этими айподами. Эта часть исследования в книге есть — диалоги про музыку, которая звучала на войне, анализ этих бесед и т. п.
Но, как часто бывает, исследование вышло за буйки, и Дотри заинтересовался особенностями звуковой среды на территории боевых действий. Он стал на эту тему думать, рефлектировать и в какой-то момент сформировал теорию беллифонического звука. Материалом для концептуальных построений, конечно, послужил военный саундскейп. Для меня — это самая интересная часть книги, именно та, где он пытается разобраться, как же этот саундскейп организован и из чего состоит.
Конечно, эта книга пригодится не только широкому кругу людей, которые интересуются войной, но и любителям звука в целом. Вовсе не обязательно работать с размышлениями Дорти напрямую, как композитору, но его интересно учитывать в своей практике.
Очень короткая книга — по сути, пересказ и без того не длинного подкаста историка, публициста и музыканта Дэймона Круковски. В свою студию Круковски приглашает гостей, и они вместе пытаются разобраться, что же такое цифровой звук и как переход на этот звук влияет на наши слушательские практики, практики музыкантов, композиторов, звукорежиссеров, простых людей.
Дэймон приводит пример: аналоговое радио предполагало мгновенную передачу сигнала, чем создавалась сопричастность. Все слушатели могли буквально на одном дыхании, максимально синхронно и солидарно пережить, выкричать конкретный «гооол. ». Когда трансляции стали цифровыми, задержки сигнала неизбежны и — делает вывод Круковски — мы уже не можем синхронно находиться в «общем пространстве» с другими зрителями.
Потом, пишет он, в аналоговых телефонах есть эффект: когда конденсаторный микрофон находится достаточно близко к источнику звука, возникает усиление нижних частот. Звук становится теплее, бархатнее, очень интимным. Перейдя на цифровую связь, мы утратили саму возможность играть с этим техническим нюансом. Поскольку работает алгоритм, который пытается извлечь полезную, на его взгляд, информацию, мы теряем все «неполезные» параданные, которые делали общение по телефону богаче. То есть все детали речи, движение ближе или дальше к микрофону, которые, например, использовались в «сексе по телефону», исчезли. Сейчас шепотом фактически невозможно что-то сказать в трубку, «что-то» просто превратится в более или менее битый сигнал.
Круковски анализирует изменения и также обсуждает с гостями, как со всем этим можно работать. Я помню, что буквально позавчера читал, что запустилось интернет-радио, где плейлисты подбирают ведущие, а не алгоритмы. Когда ты слушаешь Spotify, ты слушаешь свое уникальное алгоритмизированное пространство, миллион человек слушает Spotify — это миллион разных акустических комнат. А тут интернет-радио пытается вернуть тебя в эпоху солидарного звука.
Эту книгу можно легко обвинить в ностальгии, в эскапистской реакции на происходящее. Но мне она показалась довольно взвешенной. Автор не впадает в банальную категоризацию «было хорошо, а стало плохо», он просто фиксирует перемены и возникающие в связи с ними эффекты.
Это книга о призрачности звука как медиума и о том, чем он отличается от визуального медиума. Мне показалось особенно интересной в книге та часть, где музыкант и теоретик Туп пытается понять, как звучал мир до изобретения звукозаписи; его наблюдения буквально повлияли на мою творческую практику.
У нас нет прямых источников о звучании мира, но есть источники косвенные — литература, живопись. Идея Тупа: из литературы и живописи мы можем извлечь, как люди слышали мир. В своем анализе он обращается к относительно поздним явлениям — от поздней ренессансной живописи до литературы XIX века.
Под влиянием его наблюдений в Национальном художественном музее Киева мы c композитором Алексеем Шмураком сделали звуковую инсталляцию, которая воссоздает звучание времени по пейзажам художников XIX века. Получилось круто: когда ты не просто смотришь на картину, а ее слушаешь, иерархия визуальных образов полностью меняется.
Пример: на картине Сергея Светославского «Паром на Днепре», (ок. 1910) изображен огромный паром, но он практически не звучит, течение реки его глушит. Зато маленькие чайки, изображенные одним мазком, кажутся оглушительными, их резкие голоса все перекрикивают. Получается: если взглянуть на эту картину с точки зрения звука, то первое, что тебе льется в уши, — это чайки, а не огромная махина; визуальное восприятие приоритезирует образы совсем иначе.
Название Sinister Resonance отсылает также к тому, что звук в целом опасен. Звуком у нас проще всего вызывать тревогу. Есть психоэволюционистские догадки: для наших предков было важнее услышать естественных врагов, кошачьих, прежде, чем увидеть (увидеть — уже поздно). Вероятно, поэтому звук способен быстро и эффективно рождать сильнейшие переживания, такие, на которые не способен визуальный медиум. Упомянутый выше Мартин Дотри в связи с этим говорит о политике звука: характер звучания территории способен дать о ней гораздо больше быстрой информации, чем пристальное всматривание.
«Зловещий резонас» — это и о том, что звук крайне насильственный медиум. Мы можем закрыть глаза, но мы не можем закрыть уши, мы не можем целиком оградиться. Часто звуки издают призраки; мы слышим их, но не всегда можем локализировать. Как в поговорке: слышу звон, да не знаю, где он. То же самое с картиной в галерее: мы видим картину здесь, но, когда мы слышим музыку и не видим объекта, который ее издает, нам очень трудно сказать, где и что находится. Это придает звуку призрачность, и, кстати говоря, такие музыкальные проекты, как «Солнечная соль» или «Оцепеневшие», активно используют эту особенность.
На «Горьком» на эту книгу была рецензия. Если говорить коротко, то речь о историко-теоретическом исследовании музыковеда Марка Эвана Бондса. Термин «абсолютная музыка» принадлежит Вагнеру, хотя дебаты о сущности вопроса — какой должна или не должна быть музыка — велись немецкими романтиками еще в XVIII веке.
О чем же речь? Абсолютная музыка — это музыка без экстрамузыкальных отсылок, то есть музыка-в-себе. Идеальный пример — произведения среднего периода Шёнберга. Это музыка, которая не прочерчивает связей ни с каким другим материалом, то есть не базируется на тексте, не «намекает» на образы. Более ранние примеры абсолютной музыки — почти вся классика, я имею в виду то, что было после барокко и до романтизма, до Бетховена. Такая музыка часто называется по своей форме — например, Симфония № 1. Это сущностный признак: ее содержанием является ее форма.
Антоним абсолютной музыки — это музыка программная, в которой есть что-то еще, кроме ее формы. Идеальный пример — «Фантастическая симфония» Берлиоза или «Весна священная» Стравинского, хотя это вообще балет. «Просветленная ночь» Шёнберга — это тоже, как ни смешно, программная музыка, хотя композитор потом пытался изо всех сил откреститься от программности. То есть его не смущало, что он сочинил позднеромантическое произведение, но его очень волновало, что он написал программную музыку на конкретную поэму, которая к тому же чудесно ложится на каждую строфу.
Зачем разбираться в столь отвлеченном музыковедческом труде? Для того чтобы лучше понимать, что ты делаешь, даже если перед тобой не стоит схожим образом сформулированных проблем. Конечно, звук всегда производит образ. Эта трудность оказалась непреодолимой для того же Пьера Шеффера и конкретной музыки: как бы ты ни отделял звук от источника, как бы ты его ни видоизменял, он всегда будет что-то напоминать. Но, как я понимаю, сейчас сторонники абсолютной музыки не видят в этом проблему. Для них скорее важно, чтобы композитор не совершал отсылок к чему-то еще. Да, у слушателя будут возникать ассоциации — главное, чтобы эти ассоциации автор сам не готовил и не «подстегивал».
Меня такой подход абсолютно не устраивает. Был период, когда я пытался писать музыку, которая бы не отсылала ни к чему. Но со временем я пришел к тому, что это невозможно. Кроме того, это меня ограничивает, то есть я не могу говорить о вещах, о которых мне хочется сказать.