Что они сделали с моей девочкой
Не хочу быть девочкой
Директор детского медиахолдинга «Академия радости» Марина Солотова — о том, почему девочки всё чаще говорят о себе в мужском роде.
«Лучше бы я родилась мальчиком…»
Когда моя Анютка была маленькая, у неё было 14 платьев. Мне очень нравилось, что у меня есть девочка. Я научилась заплетать фантастические косички и каждое утро честно сооружала у дочки на голове новый шедевр, а она терпеливо сидела полчаса на стуле, не вертелась и требовала потом, чтобы я показала ей «как там на затылке». Она с удовольствием наряжалась в снежинку на Новый год…
В первом классе моя девочка сказала, что на Новый год она будет пиратом. Мы пришли в магазин, и я предложила ей примерить чудесный костюм пиратки, который больше смахивал на принцессино платье неземной красоты. «Мама, ты не поняла. Я хочу быть ПИРАТОМ, вот этим». И Аня показала мне костюм, который состоял из штанов и тельняшки.
С тех пор прошло 5 лет. Платье у нас теперь одно — то, в котором моя девочка — певица — выходит на сцену. Косички мы тоже не заплетаем — 2 года назад дочка накопила денег и за руку привела меня в парикмахерскую. А вчера я впервые услышала: «Лучше бы я родилась мальчиком…»
Я ждала этой фразы. Потому что работаю с детьми и очень часто слышу от своих девчонок: «Я не хочу быть девочкой». Более того, однажды я заметила, что мои девчонки — человек 6 — говорят о себе в мужском роде: «Я сказал. Я решил. Я сделал». Внимание! Речи об ориентации не идёт! Девчонки носят юбки, начинают красить глаза и кокетничают с мальчишками. Но девочками быть не хотят.
Девочка должна!
«Ты же девочка!» — говорим мы своим дочкам, когда они просят велосипед и начинают лазать по деревьям. «Ты же девочка!» — укоризненно качаем мы головой, если дочка дала в лоб обидчику. «Ты же девочка!» — настаиваем мы, предлагая нашим дочкам особенную модель поведения, которая предусматривает гораздо больше «должна» и «не должна», чем такая же модель для мальчиков.
Фото: © Flickr/ Deana
‘>Много лет назад я стала свидетелем разговора моей дальней родственницы с тринадцатилетним сыном. Женька возмущался тем, что его младшая сестра — десятилетняя Ксюша — не помыла посуду в свою очередь.
— Скажи, Женя, вот мы сегодня пришли домой. Я что стала делать?
— Так. Мы поужинали. Я что стала делать?
— А когда я помыла посуду, я что стала делать?
— Женя, вот когда вы станете большими, всё так и будет. Ксюша, хочет она или нет, будет стирать, готовить и мыть посуду. А ты, если не захочешь, ляжешь на диване и будешь телевизор смотреть. Давай сейчас за неё все иногда будем делать, ей ещё достанется!
Очень часто в разговорах с моими девчонками звучит обида за бытовую несправедливость: мама, которая работает не меньше папы, дома заступает во вторую смену. И далеко не всегда папа стоит рядом. Они не видят, как папа работает на работе. Они видят, насколько мама больше загружена дома. Она готовит еду, наводит порядок, делает с ребёнком уроки. Пока папа смотрит телевизор… Я не утверждаю, что так во всех семьях. Я просто хочу обратить внимание родителей на то, что при наличии такого мужского инфантилизма в семье не стоит удивляться тому, что дочка выбросит платья и запишется в секцию тайского бокса.
Вот что говорят девчонки, которые занимаются в нашей «Академии радости»:
Катя Р., 15 лет (у неё благополучная семья, девочка хорошо учится, занимается конным спортом, она старшая в семье, где есть ещё двое ребятишек): «Я говорю о себе в мужском роде не потому, что позиционирую себя как парень, и не потому, что хочу им быть. То, что я не хочу быть девочкой, не значит, что я хочу быть мальчиком. Говоря о себе в мужском роде, я хочу сказать: я человек. Я постоянно слышу от людей: «Ты же девочка, ты должна…», как будто бы я кому-то очень крупно задолжал и теперь мне придётся играть навязанную со стороны роль, а я так не хочу. Если для того, чтобы быть девочкой, нужно строго соблюдать придуманную кем-то и чуждую мне модель поведения, то я не собираюсь ей быть».
Ксюша С., 18 лет (девочку воспитывают мама и бабушка): «Мне кажется, от парней меньше требуют. Ну, им не говорят «Эй, следи за собой, ты должна выглядеть красиво, ты же девочка», «ну что это за бардак, почему посуда грязная, ты же девочка, муж от тебя сбежит». Называть себя по-мужски просто удобнее было с социальной точки зрения, типа, отстаньте от меня, ну какая я вам девочка. Когда я слышу слово «девочка», мне представляется такая размалёванная клуша, которой при этом только детей рожать да борщи варить. И я себя с таким образом жизни вообще никак не отождествляю. Мне это неприятно, я не хочу быть на такую девочку похожей. Это некое отрицание. При слове «мальчик» возникают ассоциации такого свободного чувака. Нет обязательств в виде детей, например. Холостяком быть вполне себе можно, ему никто вслед не говорит «старый юноша», в то время как незамужняя женщина — «старая дева» — клеймо и второй сорт. Он как бы диктует ситуацию, он решает, и это он будет возмущаться, что посуда не вымыта. Сейчас я стала понимать: да, я девочка, поэтому я сама могу решить, что мне делать с детьми, посудой и прочей фигнёй. И спокойно могу, например, любить машины, которые я люблю и прекрасно с ними управляюсь, что бы мама мне про это ни говорила. И прекрасно могу собирать мебель из «Икеи», просто потому что мне нравится. А мальчики могут прекрасно следить за собой, и разбираться в моде лучше меня, и любить готовить. А могут и не. И всем хорошо».
Фото: © Flickr/taylormcquarrie
У ещё одной моей воспитанницы Полины М. есть два младших брата. Главная причина её протеста была настолько смешной, как мне казалось, что я долго не могла в неё поверить: родители и бабушки доказывали ей, что она не может стать учёным, потому что девочка. Потому что её дело — рожать детей, а не заниматься наукой. Что профессия «учёный» не случайно не имеет формы женского рода. И девочка возмутилась, на мой взгляд, совершенно справедливо.
Полина М., 15 лет: «Я долго говорила о себе в мужском роде. И вот тут-то взрослые включили свою шарманку… «Пока ты живёшь в моём доме, ты не смеешь так о себе говорить. Вот вырастешь большая, сделаешь операцию по смене пола — тогда как хочешь». Слава Богу, нашлись люди, которые смогли открыть мне мою ценность миру как девочки, доказали, что я необходима миру как девочка. А если бы не нашлись, не знаю, как далеко бы всё зашло, я была настроена очень решительно».
Как же вырастить леди?
На самом деле, 10 мам из 10, услышав от дочки «Я сам», хватаются за сердце. И напрасно. Потому что такие заявления не говорят о нетрадиционной ориентации девочки. Они говорят о том, что мы, родители, перегибаем палку с «тыжедевочка». Иногда достаточно бывает показать, что «тыжемужик» — ничуть не легче. В случае с Полиной, например, проблема решилась за один вечер: в нашем лагере полночи девочка темпераментно и страстно доказывала мне, что мальчикам легче и она с радостью стала бы настоящим мальчиком. И тогда я просто предоставила ей такую возможность: наутро мы стали привлекать её ко всем пацанячьим радостям. Таскать стулья, пропускать девчонок вперед, выносить мусор, расчищать от снега площадку для съёмок и т.д. Вечером я застала Полину за накрашиванием ногтей, и с тех пор «я сам» не слышала ни разу.
Девчонки боятся ответственности, которая неизбежно на них свалится в гораздо большем, как им кажется, объёме, чем на их братьев и одноклассников. Поэтому они, как могут, пытаются от этой ответственности хоть сейчас отгородиться. Возможно, кому-то это покажется несерьёзным: перебесятся, мол, встанут мозги на место. Перебесятся. Но не все. Потому что мы своим «Ты же девочка!», пытаясь вырастить леди, часто на самом деле убиваем женское начало. И протест может зайти слишком далеко.
Вчера я услышала от дочки: «Лучше бы я родилась мальчиком». Значит, где-то перегнула с установками. Пошла вспоминать, где. И думать, что делать дальше.
Что они сделали с моей девочкой
Кончилась наша смена, и мы собрались у автобусов.
Андрюшка переводил глаза с меня на брата и назад.
— А что дальше? – спросил он.
— А что должно быть дальше? – спросила я.
— Вы должны теперь дружить, встречаться. И я с вами.
— Мы же в разных городах живём! – пытался объяснить братику Димка.
— Вы же уже большие! – настаивал Андрюшка. Мы беспомощно посмотрели друг на друга. Мы подружились, но не настолько, чтобы даже обменяться адресами. Так, номера записали, чтобы поговорить, если вспомним лагерь.
Андрюшка всё понял. Он ушёл от нас и сел на лавочку, спиной к нам.
— Что это с ним? –спросила я.
— А что, на самом деле это может быть? – испугалась я.
— Дим, а родители ваши где?
— Откуда я знаю, где родители?! – сердито ответил Димка.
Я не знала, что сказать, и тут пригласили на посадку. Димка ушёл за Андрюшкой, я пошла к своему автобусу.
Обернувшись, помахала ребятам. Многие ответили, только Андрюшка стоял, надутый. Тогда Димка наклонился к нему, что-то сказал ему на ухо, и мальчик побежал ко мне.
— Майка, я очень-очень тебя люблю! Возьми! – мальчик снял со своей шеи серебряный крестик и отдал мне. Я тоже отдала свой, золотой, на цепочке.
Мы даже поцеловались на прощанье, и Малыш убежал на свой автобус.
— Ну, Майка! – восхищались девчонки.
А в нашем городе меня встречал Гришка! Я так была рада его видеть! Мы даже обнялись. С его лица не сходила счастливая улыбка.
Я не стала его расстраивать новостью, что нас с Димкой хотели поженить.
Так вот лето провело меня.
Ребята с нашего двора.
Братья.
На нашем дворе много ребят. И маленьких, и побольше, и таких кто уже пьёт пиво и курит сигареты. Я тоже с детства играю на этом дворе, качаюсь на качелях и разговариваю с девочками. О всём. Мы живём среди ребят, и я слушаю интересные истории.
— Майка, видишь, вон того рыжего мальчишку? – спросила меня Катя, моя приятельница.
— Это Федька. А вон тот, тёмненький, его брат Лёнька. Видишь, как они дружат? А что было!
— А что было? – спросила я, потому что как-то никогда не обращала внимания на мальчишек. Я ходила на дзюдо, и там мальчишек мне вполне хватало.
Оказывается, с этими братьями произошла занимательная история.
Конечно, Майке пришлось много придумать, иначе рассказ получился бы из двух – трёх слов.
— Лентяй, тебя долго ещё ждать?! – сердито кричал Федька, заглядывая в комнату.
Лентяем он дразнил Лёньку, своего младшего брата. Федьке было десять лет, а Лёньке семь.
— Да иду я уже! – в сердцах отвечал Лёнька, борясь с упрямыми колготками. Никак он не мог справиться с этим чудом, с ясельных времён путался. Вот и сейчас надел задом наперёд! А носки правильно! Как получилось?
— Ну ты и дурачок, Лёнтяй!
Мальчик насупился и начал переодеваться. Что делать, если старший брат тебя не любит? Да что там, не любит? Просто ненавидит! Пока мама не видит, даёт ему поджопника, или подзатыльника. Иногда так толкнёт, что летишь через всю комнату! Хорошо, на свою кровать.
Не разрешает трогать свои игрушки, хотя мама всегда говорит, что игрушки общие, что у неё нет столько денег, чтобы покупать каждому отдельную игрушку.
Лёньке всегда доставались поломанные и потрёпанные игрушки. Так же и с одеждой. Федька будто специально так изнашивал свою одежду, что Лёньке доставались штаны с заплатами.
— Не соберёшься через пять минут, уйду без тебя! – пригрозил Федька.
— Сейчас! – чуть не плача с досады, отозвался Лёнька.
Наконец он оделся, и братья вышли на улицу.
— Навязался ты на мою голову! – ворчал Федька всю дорогу. Дело в том, что Федька попросился у мамы в кино, а мама сказала, чтобы взял с собой Лёньку.
Лёнька был рад, что его взяли в кино, но с Федькой он бы не пошёл.
Его до сих пор мучила обида на брата за то, как он обошёлся с ним на Новый Год.
Мама отправила сына на Ёлку, и там выдали Лёньке подарок.
Лёнька принёс его домой и показал Федьке. И, пока переодевался в домашнее, брат распорядился по-своему с подарком. Все шоколадные забрал себе, а Лёньке оставил одну карамель.
Сколько ни обижался Лёнька, брат не внял его просьбам и слезам, а маме не привык жаловаться. Даже синяки объяснял, как «упал», «ударился о тумбочку», или ещё что. Мама работала на двух работах, а папы не было.
Пришли к кинотеатру. Федька увидел своих друзей, а брата стеснялся. Думал, что его засмеют, будут дразнить нянькой. Хотя никто бы не смеялся, а даже уважали бы, но Федька этого не знал.
Дело было в марте, ещё довольно холодно, почти зима. Лёнька стоял, стоял, замёрз. Да и наскучило ему стоять. К тому же захотелось в туалет.
Высмотрев Федьку, он решил не подходить к брату, а сходить в подворотню. Кинотеатр был знакомый, Лёнька знал тут все укромные места. Тем более, там, во внутреннем дворике была уборная.
Лёнька зашёл во дворик, нашёл туалет, пописал, а когда вышел, увидел котёнка. Котёнок пищал и просился на руки. Лёнька взял в руки дрожащий комочек, отогрел заурчавшее животное, и пошёл к кинотеатру. Но вышел в совершенно незнакомом месте.
Федька, наконец, вспомнил о брате и пошёл его искать, бормоча нехорошие слова себе под нос. Лёньки на месте не было.
— Куда же ты провалился, поганец мелкий? – сквозь зубы выговорил Федька. – Сейчас уже сеанс начнётся!
Через некоторое время Федьку охватило беспокойство. Он вспомнил, что в подворотне есть уборная, и Лёнька знает об этом.
— Ну, сейчас получишь у меня! – воскликнул Федька и побежал в подворотню. Брата там не было! Скрипя зубами от досады, Федька вернулся к кинотеатру, не нашёл брата. И побежал в кино, думая. Что Лёньке надоело ждать, и он ушёл домой. Ключ у него был.
Кино было интересным. Федька даже забыл про брата, с удовольствием смотрел фильм.
Когда вышел, вспомнил про брата.
— Ну, поганец! Уши оборву! – прошипел Федька, и побежал домой. Открыв дверь, мальчик крикнул:
— Лёнтяй! Выходи, я знаю, что ты здесь!
Никто не отозвался. Федьке стало не по себе. Он обыскал квартиру, но брата не нашёл. Скрипя зубами, Федька пустился в обратный путь. Обыскал все близлежащие подворотни, заглянул во все магазины. Уже начало темнеть, Федька уже не злился, он умолял брата найтись.
В отчаянии Федька зашёл в попавшийся ему отдел полиции.
— Что тебе, мальчик? – заметил его дежурный.
— У меня брат пропал! – чуть не плача, заявил Федька.
— Ищи у друзей, знакомых. Где пропал?
— Возле кинотеатра. Я только отвернулся, а его нет! – врал Федька.
— Заявления о пропавших принимаем через три дня. Ты знаешь об этом?
— Скажи маме, пусть придёт и напишет заявление. От детей заявления не принимаем!
— Мама только в десять придёт! – заплакал Федька. – И она сначала меня убьёт.
Федька, глотая слёзы, описал, как мог, Лёньку, своего нежно любимого братишку.
Пока писал. Открылась дверь и вошёл наряд полиции, а навстречу вышел пожилой офицер. Видно, что высокого звания, потому что наряд вытянулся, при его виде.
Что они сделали с моей девочкой
Шортики лёгкие, девчоночьи, из тонкой джинсы. Майка с рисунком и курточка.
Сижу на лавочке, никого не трогаю, и тут подходит ко мне девчонка.
А сейчас пацаны до сих пор бегают, играют в свою войнушку, в футбол, волейбол режутся, а мы скучаем. Или в айфонах зависаем. Но на солнце плохо видно, в основном, музыку слушаем.
«На дворе играли дети. Каждый в своём айфоне».
Девочки были с нашего двора, я их и раньше знала, только мы не общались, потому что у меня были свои занятия, скучать было некогда.
Как одеты? Да так же, как все, рваные джинсы, дикой расцветки кофты. тогда мы ещё были маленькими, и выкрасить волосы в разные цвета не могли, и пирсинг не разрешали ещё.
Не все, конечно, некоторые делали. Но если бы папа меня такой увидел…
Я закатила глаза, представив выражение его лица.
Конечно, я не отказалась от дзюдо. Когда вернулись с соревнований. мне позвонил Гришка и позвал на улицу. Он стеснялся к нам заходить.
Когда я вышла, мы немного погуляли, и мальчик только и рассказывал мне, как они там боролись.
— Эх, тебя там не было! – жалел он. – Обязательно заняли бы призовое место!
— Что я, одна, что ли? – вырвалось у меня. – А вы на что?!
Такие вот дела произошли перед тем, как мы сидели с подружками на лавочке и болтали о всякой ерунде.
О чём могут болтать девочки? Да обо всём! Конечно, о мальчиках!
Когда уже не о чем поговорить.
— Майка! – обратилась ко мне Ксюха. – А ты целовалась с мальчиком?
— Только этого мне не хватало! – возмутилась я. Даже не притворно. Потому что мальчики у меня ассоциировались с пацанами в кимоно, потные и растрёпанные.
Может быть, если бы мы победили где-нибудь, я могла бы. от радости. обняться с ними, но Ксюха явно не о том спрашивала.
— У тебя же есть мальчик! – хитро глянула на меня подружка.
— Какой мальчик? – оторопела я.
— Не выпендривайся! А то мы не знаем, что ты с Гришкой ходишь!
— С Гришкой?! – воскликнула я разочарованно. – Он же просто… мы же просто в одну секцию ходим! – Жека мне подавала какие-то знаки, делая страшные глаза, а я продолжала:
Оглянувшись, увидела Гришку. Гришка медленно уходил от нас. Он что, всё слышал?
Первым моим порывом было броситься за ним, объяснить свои слова, а потом поняла, насколько это будет выглядеть жалко и глупо. Я опустила голову.
— Май, я же тебя предупреждала! – виновато сказала Жека.
Скоро мы распрощались, и я пошла к себе домой. На душе было муторно.
конечно, завтра утром я выбегу на пробежку. мы с Гришкой побежим, как ни в чём не бывало… Или уже всё будет по-другому?
Дома я переоделась в домашнее и постучалась к деду:
больше ничего не нарушало порядок, несмотря на то, что всю стену занимали шкафы с книгами. Все книги стояли на своих местах, а на стеклянных дверцах шкафов были приклеены маленькие динозаврики. Это, когда я была маленькой. клеила где попало наклейки. А дед их оставил, хотя они явно нарушали строгий порядок в его комнате.
— Что, Мая, случилось что-то? – спросил дед, не открывая глаз.
— А ты что лежишь? – спросил я. – тебе плохо?
— Нет, только глазки устали. Полежу, отдохну.
— Сходил бы, погулял. Погода хорошая.
— Неужели с Гришкой? – я снова кивнула.
— Зачем ты это сказала? – удивился дед, и даже глаза открыл.
Дед мягко улыбнулся и спросил:
— А Гришка это нее слышал? – я пожала плечами:
— Что надо сделать? – с надеждой спросила я.
— Это как? – открыла я рот.
— Позвони ему. назначь встречу. Сделай вид, что не заметила его. Думаю, Гришка тебе не откажет. А там пусть извиняется за что-нибудь.
— За что? – удивилась я, вытирая глаза.
— Ты же девочка. Найдёшь, за что.
— Спасибо, дедушка! – я прилегла к нему на диван и поцеловала в колючую щёку.
Потом, умывшись, я позвонила Гришке.
— Привет! – постаралась я сказать, как можно беззаботнее.
— Давай, сегодня встретимся? – предложила я.
— Где? – через некоторую заминку спросил мальчик.
— Не знаю. Давай, в Городском саду?
— Давай. а во сколько?
— Сейчас соберусь, и пойду.
Я надела всё, что мне нравилось, юбочку, кофточку. Даже продела в уши новые гвоздики с камешками. Топазы, кажется. Короткая причёска портила весь вид. Надела кепку, сдвинула козырёк на бок. Взяла сумочку с телефоном, надвинула белые кроссовки и побежала в Городской сад.
Вопрос о том, где встретиться, у нас не стоял, мы здесь бегали по утрам.
Оглядевшись вокруг, увидела Гришку, с тремя ромашками в руке.
Про школу.
Рассказываю не по порядку, как вспоминается. Или, как говорит дед, не в хронологическом порядке.
у меня есть много рассказов, только их надо написать.
когда школьница начинает писать рассказы, ей задают правомерный вопрос:
— Почему ты ничего не рассказываешь о школе, о ребятах? Неужели у вас в школе нет ничего интересного?
На это я пожимаю плечами и глубокомысленно молчу. Может быть, и есть что интересного для взрослого, который закончил школу лет сто назад, и вспоминает её с придыханием в голосе и старческой ностальгией. А для меня это рутина, каждый день учёба, одноклассники, тупые шутки. Хорошо, надо мной перестали шутить.
— Что? – оборачиваюсь я.
А если не отзываешься:
— Что, зазналась? Или тугая на ухо? К тебе обращаются!
Вроде, не на что обижаться и тыкать носом в парту или в пол, но всё равно, неприятно.
Но детям быстро надоедает один объект для шуток, тем более, что я всё-таки не сдержалась и приложила одного наглеца об пол. Ничего, отдышался, мстить не стал, наоборот, зауважал и начал подбивать ко мне клинья.
А так как он сам здоровый лоб, пацаны быстро потеряли ко мне интерес.
Зовут его Славка Лощинин.
Как я уже рассказывала, я занимаюсь дзюдо, и, когда у нас занятия, а они не каждый день, я одеваюсь не как положено, в форму, а джинсовый костюм.
сначала это вызывало у наших дам истерику, водили к директору даже, вечно усталая директрисса брала с меня слово не нарушать порядок и отправляла в класс.
После двух приводов от меня отстали.
Не знаю, дед, когда был в хорошем настроении, и мы не дрались, рассказывал интересные истории из своей школьной жизни. Мне кажется, он многое придумал и приукрасил. Маразм уже у моего деда, хотя мои сочинения правит, признаюсь, иначе ошибок могло быть гораздо больше…
Что они сделали с моей девочкой
Мама велела мне раздеться, смазала «рану» йодом и приложил лёд.
— Штаны постираю и зашью.
— Какая тебе разница? – удивилась мама. Мама уже устала бороться с папой по поводу моей принадлежности к девочкам, и теперь ни с кем не спорила. хочу я короткую стрижку – стригись. хочу гантели – покупай! Хочу велосипед – спроси у папы!
А вот моя просьба насчёт розового спортивного костюмчика её насторожила.
— Что с тобой? – встревожилась мама. – Головой не ударилась?
Я надула губы, и тоже удалилась в свою берлогу. Тоже мне, проблема! Цвет им не нравится!
Я завалилась на кровать и подумала, что сегодня не пойду на тренировки. Надоело.
Позвонил тренер и спросил. как у меня дела. Я ответила, что ушибла колено, не могу ходить. Тренер опечалился:
— Я хотел тебя на соревнования отправить…
— Так в чём дело? – подскочила я на кровати. – Отправляйте!
— У тебя же нога болит? – улыбнулся тренер.
— Гришка сказал, что ты еле ноги переставляла.
Я вскочила и заходила по своей комнате.
Ладно, завтра будет видно.
Назавтра я начал атаку на родителей.
— Папа, мне деньги нужны на новый спортивный костюм!
— Чем тебе старый не хорош? – удивился папа.
— Я его порвала! А нас отправляют на областные соревнования!
— Областные, говоришь? – протянул папа. – Что же, покупай тогда!
И выдал мне карточку.
— Смотри, всё, что ты покупаешь, автоматом приходит мне на телефон по СМС, так что, отчитаешься потом!
— Хорошо, папочка! – самой милой из крокодильих улыбок улыбнулась я.
И позвонила Гришке, чтобы составил мне компанию. Гришка с удовольствием согласился.
Мы с ним обошли несколько торговых центров, но то, что мне бы понравилось, не нашла.
Наконец, в одном торговом зале меня привлекли… не штаны, юбки.
такая милая маленькая юбочка из шотландки, так красиво сшитая, симпатичные складочки…
— Джорджик. – прошептала я, хватая его за руку. – Смотри! Тебе нравится?
Гришка сначала смотрел с недоумением, наверное, искал спортивный костюм. Потом понял, и его мордочка расплылась в улыбке:
Продавца-консультанта мой вид не смутил. Она сразу разглядела во мне девочку.
С её помощью я подобрала себе юбку, блузку и белые кроссовки с розовыми вставками. Ну, и новую бейсболку для девочек.
Когда я вышла из примерочной, Гришка меня не узнал, смотрел на незнакомку, раскрыв рот.
Спортивный костюмчик мы тоже купили, и я вечером ждала справедливый нагоняй от папы, но ничто не могло испортить ощущение счастья. Счастья быть девочкой, ловить на себе восхищённые взгляды мальчиков.
Нет, в школе я носила форму. Но форма есть форма. Одинаковая у всех.
А сейчас я оделась так, как хочу! До самого дома я шла пешком
Ко всему хорошему есть и ложка дёгтя. В виде разгневанного отца.
Его гнев смягчила мама, объяснив папе, что я, оказывается, девочка. Папа удивился, но, тяжело вздохнув, смирился с этим фактом.
А дед пригласил меня в свою комнату и разглядывал со всех сторон, чему-то улыбаясь.
Ночью я по-настоящему стала девочкой. Мне уже было почти тринадцать.
Как мы с подружками…
Как-то мы с подружками сидели на лавочке в нашем дворе и болтали о всякой ерунде.
Да, у меня появились подружки! Ксюха и Жека.
Это, когда меня отстранили от тренировок. На время, конечно.
Помните, я упала и ушибла колено? Колено, конечно, не сильно мне досаждало, подумаешь! И не так прилетало. Наша врачиха заморозит, или сделает тугую повязку, и можно снова выходить на татами.
Но это хорошо в горячке. А вот утром, когда я встала, никакая, сначала не могла ступить на ногу. Ещё и «радость».
Конечно, мама просветила меня, но, как всегда, пришла беда – отворяй ворота!
— Джорджик! – голосом умирающей сказала я. – Я сегодня не приду, наверное.
— Май, ты чего? – не на шутку перепугался Гришка. – У нас же тренировка перед соревнованиями!
Но ещё это чувство… Я приложила руку ко лбу, проверяя у себя температуру.
Вроде, нормальная. Вздохнув об утерянных возможностях, потихоньку пробралась в ванную, прихватив сменную одежду.
Из родительской комнаты доносился лишь негромкий храп папы. Сегодня у нас что? Суббота? Как назло! Папа будет дома, начнёт расспрашивать, что да как!
«Может, вообще всё это бросить? – появилась у меня малодушная мысль. – Нафиг мне сдалось это дзюдо?»
Немного подумав эту приятную во всех отношениях мысль, я её отбросила.
Потому что любила своего папу. И так взбунтовалась вчера. Я лучше поболею, отдохну, а потом, с новыми силами…
Блин! Какими силами?! Тут выкладываешься изо всех сил, себя не жалеешь, а тут раз!
Областные соревнования и Веснянская Жанна!
Я сплюнула. В раковину. Потом забросила бельё в машинку, завела на стирку и залезла под душ.
Когда сидела на кухне за столом, пришла мама. В халате, зевает. Тут же встала к плите, начала что-то готовить.
Потом обернулась ко мне и спросила:
— Майка, а ты что здесь делаешь? Да ещё и пьёшь какао с булочкой? У тебя же соревнования, или отменили? Нога сильно болит? – догадалась наконец-то спросить мама.
— Наконец-то! Я думала, у тебя никогда не случится, с этими диетами и тренировками!
Зачем тебе это надо? Хочешь стать Олимпийской чемпионкой?!
Я пожала плечами. Мне сегодня уже было всё равно. Выслушав наставления от мамы, пошла в свою комнату, отдыхать.
Там взяла свой смартфон и наигралась вдоволь.
Слышала, как поднялся папа, как они разговаривают обо мне. Мама сказала, что мне надо как минимум неделю забыть о тренировках. Папа ворчал, что слишком балуют единственного ребёнка.
Мне это надоело, и я воткнула в уши наушники. Сегодня меня никто не тревожил, только пригласили на обед.
Вот так! Поехали без меня. Конечно, Веснянская всё прос… проиграла!
Вместо того, чтобы с полной отдачей тренироваться, она, наверное, с полной отдачей вертела там хвостом!
Я смотрела на себя в зеркало и тихо зверела. Потому что я была в ванной, и разделась до пояса.
Лифчик, что ли, попросить купить? И тут же вспоминается анекдот: «Дайте мне лифчик нулевого размера!» «На прыщики не шьём!».
Лицо ещё такое, совершенно пацанское, круглое, с веснушками!
Надо отпустить длинные волосы, что ли. Хоть уши проколола. вставили пока гвоздики. Золотые.
Тоже надо не забывать снимать, а то Светка Макарова забыла, а я не заметила, потому что у неё волосы закрывают уши. И порвала ей мочку. Хорошо, немного, а то бы пришлось зашивать.
В этот день я и познакомилась с девочками. Просто вышла погулять.
Я себя неплохо чувствовала, больше притворялась:
«Я самый больной в мире человек!»
Но, в конце концов, всё это мне надоело, и я решила проветриться.
Подумав, не стала надевать юбку, а натянула короткие шорты. Юбка хороша, конечно, только. когда сядешь, все взгляды почему-то притягивают мои худые ноги и то, что скрыто выше. Замучилась с непривычки.