Что нужно делать православным когда умирает человек
Кончина близкого — что делать христианину?
На сайт Саратовской епархии «Православие и современность» пришли вопросы на очень сложную и больную тему: кончина близкого — что делать христианину? Мы попросили ответить на них Митрополита Саратовского и Вольского Лонгина.
— Да. Именно поэтому я бы начал этот разговор с другого. Немного раньше: не с того, что надо делать, когда человек умер,— а что нужно делать, когда он умирает.
Полное разрушение церковной жизни в нашей стране в течение многих десятилетий привело к очень тяжелой ситуации: большая, подавляющая часть нашего народа, в том числе и крещеные православные люди, уходят в мир иной неподготовленными, то есть без последнего напутствия. Еще некоторое время тому назад это было совершенно немыслимо. А сейчас мы видим, что, во-первых, по незнанию, а во-вторых, из-за суеверной боязни люди не готовятся к смерти.
— А в чем заключается подготовка к смерти?
— Это обязательно соборование, исповедь и Причастие. Те христиане, которые готовятся предстать пред Богом, стремятся сделать это с чистой совестью. Но сегодня священника приглашают к больным или умирающим крайне редко — боятся. Укоренилось суеверие, что соборование, которое называют таинством исцеления, это то, что совершают исключительно над умирающими. И, бывает, что даже если кто-то из родственников предлагает: «Давайте батюшку позовем?» — сам больной отвечает: «А вы что — меня уже хоронить собрались?». Получается, что человек изо всех сил цепляется за жизнь, даже понимая, что она заканчивается, и вместо того, чтобы подумать о том, как достойно завершить свой жизненный путь — раскаяться в грехах, причаститься,— не может и не хочет согласиться с неизбежностью близкой смерти. Буквально на днях мы разговаривали с одним батюшкой, и он говорит: «Вы знаете, Владыка, сколько раз я соборую в последнее время (а соборование — достаточно долгое таинство, больного семь раз помазывают освященным маслом) — и не успеваю закончить: умирают во время соборования». Это говорит о том, что родственники изо всех сил оттягивают участие человека в таинствах и приглашают священника, когда умирающий уже отходит,— и то это буквально единицы. У людей совершенно нет представления о том, что такое последнее напутствие и как оно важно для человека. Это проблема нашей церковной жизни, и она сегодня стоит очень остро.
А потом, как обычно, приходят какие-то бабушки, соседки и начинают занавешивать зеркала, телевизоры, открывать окна, ставить стаканы с хлебом и водой, а то и с водкой… Я не знаю, откуда берутся эти бабушки и эти «обычаи», список которых варьируется в зависимости от местности. Это, конечно, производит удручающее впечатление. И эта мелочная глупейшая суета выполняет функцию «замещения» того, что действительно необходимо,— молитвы к Богу и поминовения усопшего близкого человека.
— Владыка, как же молиться о тех, кто умирает, и об ушедших близких?
— Церковь сопровождает человека всю жизнь и особым, я бы сказал, трогательным вниманием, почтением окружает его исход в вечность. Есть специальные молитвы, которые можно найти в молитвословах. Существует канон на исход души, который читается, когда человек умирает. Есть молитвы, которые читаются, когда человек долго страдает и не может умереть. И обычно после того, как их прочитают, душа разрешается от тела.
После смерти человека омывают, одевают, полагают во гроб и начинают читать над ним Псалтирь. Совершаются панихиды, потом отпевание в храме. В те времена, когда церковная жизнь была нашему народу близка и знакома, родные старались, чтобы гроб с телом усопшего пробыл хотя бы одну ночь перед погребением в храме. В эту ночь над ним также читали Псалтирь. Обязательно устраивались православные поминки, смысл которых раньше был немного другим. Это была трапеза, на которую приглашались во множестве бедные, неимущие. За ней старались обязательно накормить как можно больше нуждающихся людей, чтобы они помолились о новопреставленном.
— Владыка, нам пришел такой вопрос: есть ли какой-то минимальный список того, что должен сделать православный христианин при смерти близкого человека, а что необязательно?
— Совершенно не обязательна вся та накипь, о которой мы сейчас говорили: занавешивать зеркала, прятать вилки и прочее. Следовать всяким «народным обычаям» ни в коем случае не нужно. И всех этих доморощенных специалистов — соседок-старушек и прочих — надо просто с Богом вежливо провожать.
Обязательно нужно начинать молиться о человеке с момента его кончины — и самим близким, и просить молитв Церкви. Обрядив покойного, опрятав его и положив во гроб, необходимо начинать чтение Псалтири, которое закончится перед погребением. После похорон близким усопшего можно читать Псалтирь девять, сорок дней, полгода — кто как может. Обязательно нужно служить панихиды и поминать усопшего на Божественной литургии. Обычно стараются заказать сорокоуст, то есть поминовение, которое будет совершаться 40 литургий. Это как минимум, а как максимум — можно всю жизнь поминать своих родственников. Здесь все на усмотрение родни — по возможности и по силам.
— Обязательны ли поминки? Нам пишут: «Не всегда с усопшим были хорошие отношения, не всегда боль потери позволяет вынести это действо, да и не все в принципе любят поминки. Можно ли без них обойтись?».
— Видите ли, по своей сути поминки — это призыв к как можно большему количеству людей молиться об усопшем. Кроме того, они имеют и чисто практический смысл. На похороны обычно во множестве собираются родственники и знакомые. Если они верующие, христиане, то они идут в церковь, стоят на Литургии. После Литургии совершается отпевание человека, оно достаточно долгое. Потом все едут на кладбище. Время уже за полдень. А если учесть, что верующие люди приходят на Литургию натощак, то к середине дня все уже голодные и уставшие. Поэтому устроить поминки и пригласить за стол всех, кто пришел проститься с умершим, совершенно естественно. В этом нет ничего предосудительного. Предосудительно, если поминки переходят в попойку и, как иногда бывает, еще и в потасовку. Это, конечно, страшно. Такого не должно быть ни в коем случае. Поэтому Церковь призывает на поминках никогда не употреблять спиртного. Но это, конечно, трудно, поскольку у нас уже прижилась «традиция», в плохом смысле этого слова, поминать водкой. Кто-то, может быть, и начнет возмущаться. Христианину здесь просто нужно проявить мужество, силу воли и отказаться от распития спиртных напитков на поминках и, если это зависит от него, не ставить их на стол.
— Следующий вопрос, Владыка: «Обязательно ли получать прощение у всех знакомых перед их или своей кончиной? Как понять, у кого нужно просить прощения, а у кого нет? С одной стороны, совесть может мучить из-за детских обид, но не будешь же писать всем подряд. Стоит ли на словах просить прощения у близкого родственника, не имея душевных сил в реальности его простить?».
— Думаю, это вопрос от человека, не представляющего себе, что такое христианство. Сам этот вопрос — «а нужно ли просить прощения у этого, а у того, может, и не нужно» — не христианский. Прощать нужно всех, и всех нужно просить о том, чтобы тебя простили.
Мы часто говорим о смирении. Есть замечательные слова об этом преподобного Амвросия Оптинского: смирение ни на кого не гневается и никого не прогневляет. Вот так и должен жить христианин — ни на кого не гневаясь и никого не прогневляя. Если же это случилось, нужно тут же просить прощения. И ни в коем случае не пытаться рассуждать, достоин или нет человек нашего прощения.
— «Я никак не могу понять,— пишет наш читатель,— почему нельзя кремировать людей. В Греции, например, покойников закапывают, потом из-за нехватки земли их выкапывают и вроде как кремируют. Почему нельзя кремировать сразу, ведь Господь всемогущ и может воскресить всех умерших из любого состояния, как говорится в Православии?»
— Действительно, кремация тел усопших Церковью не благословляется. Прежде всего, позиция Церкви тут основывается на словах Священного Писания: яко земля еси и в землю отыдеши (Быт. 3, 19). Человек создан Богом из земли, и по кончине человек также уходит в землю. Запрет на кремацию существовал еще в ветхозаветные времена. Он был установлен в противовес тем языческим верованиям, для которых кремирование было основным видом погребения, начиная от античного Рима и заканчивая восточными экзотическими культами. То есть кремация всегда была не просто каким-то удобным, как иногда сегодня говорят, «гигиеничным» способом погребения, а имела религиозную окраску. Естественно, что народ Ветхого Завета, который призывался не ходить вслед идолопоклонников, не принимал так называемого «огненного погребения» — кремации — как неотъемлемой части языческих верований. И сегодня мы поступаем так же.
Кстати, вспомните, что, когда большевики пришли к власти, крематории стали для них одним из символов нового мира. Многие известные деятели большевизма тоже были заражены оккультизмом, и идею кремации они проталкивали с небывалой настойчивостью. Помните известную фразу из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова: «Ну что, старик, в крематорий пора? — Пора, батюшка, в наш советский колумбарий». Самый первый крематорий в России, в Москве, кстати, был устроен в церкви Донского монастыря. Он так неумеренно расхваливался, рекламировался, что это было самое натуральное беснование. Сам этот факт достаточно показателен и говорит о том, что вопрос кремации лежал далеко не в практической плоскости, а в идеологической, я бы даже сказал, квазирелигиозной. Это из той же серии, что и лжемощи, которые до сих пор находятся на Красной площади.
Что касается Греции — это древний обычай, характерный для всего Средиземноморья. Действительно, через некоторое время костные останки там откапывают и вкладывают в особые помещения — костницы. Они есть и в Западной Европе, и в православных Греции, Румынии, Болгарии. Кремация тут ни при чем. И связано это не с недостатком земли, а с другими обычаями, которые идут со времен античности.
Слава Богу, в России земли много. Поэтому разговоры о том, что у нас не хватает земли для того, чтобы погребать усопших, как минимум недобросовестны.
Господь действительно может воскресить человека из любой субстанции, любого состояния. Если посмотреть на какую-нибудь старинную историческую фреску Страшного Суда, то там, возле трубящих ангелов, обычно в медальонах, изображены сцены, которые подписаны так: «Земля отдает мертвые своя», «Вода отдает мертвые своя», «Огонь…» — и так далее. Ведь люди погибают по разным причинам. Но Господь силен воссоздать каждого человека в воскресение Суда.
— Нас спрашивают: «Люди тратят большие суммы на похороны, памятники и прочее. Можно ли сэкономить на похоронах, сделать по минимуму? Ведь, с одной стороны, человек умер, и его душе важнее молитва, нежели памятник, как мне кажется. С другой стороны, многие хотят почтить память усопших и тратят много средств на это. Как найти разумный компромисс?»
— Действительно, все должно быть разумным. Конечно, огромные мемориалы воздвигать совершенно ни к чему. Очень неприятное впечатление складывается, когда приходишь на кладбище и видишь, что люди кичатся друг перед другом своим богатством даже после смерти близкого, возложив на его могилу неимоверное количество мрамора. Но и совсем не заботиться о месте последнего упокоения наших близких тоже неправильно. Поэтому надо все делать скромно, достойно и прилично, насколько позволяют ваши возможности.
Газета «Православная вера» № 23 (618)
Человек умер. Что делать?
Размышления неофита
Геннадию Хазанову как-то задали в интервью непопулярный вопрос. «Вы не боитесь смерти?» – спросила артиста симпатичная журналистка. Хазанов улыбнулся и спокойно ответил, что бессмысленно бояться того, чего нельзя избежать. И добавил: «А вообще – это всегда проблема для того, кто остается».
Мы остались
Я – один из тех, кто остался. Остался один на один с горем, когда умер родной и любимый человек. Умер неожиданно, скоропостижно, внезапно. Я мог бы много и долго описывать свое горе, но, думаю, что каждый, кто терял близкого человека, знает всю палитру этих не передаваемых словами чувств… Поэтому расскажу о другом.
Я – самый обычный человек. С одной стороны, вроде и верящий в бессмертие души и жизнь вечную. С другой – в церковь заходящий от случая к случаю, не знающий наизусть ни одной молитвы, кроме «Отче наш», и привыкший считать, что зажженная перед иконой свеча – вполне достаточный вклад в собственную духовную жизнь.
Так было всегда, сколько себя помню. Ну, как минимум, последние лет сорок. Удобное «традиционное» объяснение своего равнодушия к вере всегда под рукой: мол, так нас воспитали – пионерами-комсомольцами, которым «Взвейтесь кострами синие ночи» с детства заменили «Верую во Единого Бога Отца»…
Утешая собственную совесть этим «убедительным» доводом, как-то забываешь, что со времен детства прошла уже целая жизнь. И, будучи взрослыми дяденькой или тетенькой, возлагать ответственность за собственное бездуховное существование на живших под прессом коммунистической идеологии родителей инфантильно и, как минимум, нечестно.
Главная наша беда – незнание того, что происходит с близкими после смерти
Боль отрезвляет и обостряет чувства. И где-то даже проясняет разум и духовное видение. Ты понимаешь, что человек умер. Но ты чувствуешь, что он продолжает существовать. Почти физически ощущаешь его присутствие в первые дни после смерти. И как никогда ясно понимаешь, что душа умершего продолжает жить какой-то своей невидимой жизнью.
Но только ты об этой жизни ничегошеньки не знаешь! Ничего, кроме каких-то случайных обрывочных сведений, где-то когда-то услышанных, прочитанных, пересказанных тебе такими же «знатоками», как ты.
И в этом главная проблема и беда того, кто остается. Подчеркну: главная беда – не в смерти родного человека, а в незнании того, что с ним происходит после смерти, и непонимании, как и чем ты можешь помочь.
Особенности национальных похорон
Ритуальные услуги нынче довольно развитая сфера коммерции, о чем свидетельствует просто нечеловеческий уровень конкуренции. Встречая и провожая медиков и полицейских, я уже знал, какая контора займется похоронами, и ждал представителя, который сказал по телефону буквально следующее: «Дверь никому не открывайте! Спрашивайте имя и фирму! К вам выехала Вера! Пароль – название нашей фирмы».
Дальше бюрократическая история продолжается. Собрав все бумаги, бежишь к участковому врачу в поликлинику за справкой о смерти. И тут тоже случаются неприятные проволочки. Мне, например, «повезло» с девушкой в регистратуре, которая никак не могла заполнить форму справки через программу в компьютере. Выдача минутной бумаги затянулась на пару часов…
Много еще было чего. И все это время я и другие родственники нервничали, говорили о пустом и сиюминутном с посторонними людьми, хлопотали, бегали, собирали деньги из всех заначек, обзванивали знакомых и друзей, впадали в отчаяние и делали еще много всего бессмысленного. В то время как осиротевшая душа металась где-то совсем рядом, прося о помощи и молитвенной поддержке.
Сорок дней после жизни
Все это было хорошо.
Но это были только первые шаги в сторону истины и укрощения своего эгоизма. Ведь что такое горе от потери близкого? На 99% – эгоизм. Это мне плохо от того, что человека больше нет рядом. Это мне тяжело! Это я страдаю!
Пустые слезы – путь в никуда, ничем не помогающий душе усопшего. А помогать нужно. И возможно!
Да, это горе. Но прежде всего надо задать себе вопрос: «А каково сейчас ему?» Пустые слезы – путь в никуда, разрушающий душу горюющего и ничем не помогающий душе усопшего. А помогать нужно. И возможно! И прежде всего в первые сорок дней после того, как душа покинула тело.
Не возьмусь подробно пересказывать христианское толкование того, что происходит с душой в первые сорок дней после смерти. Эту информацию легко найти в православном интернете. Суть в том, что душа проходит целую череду испытаний, поднимаясь с грешной земли к небесной обители. Православие называет их «мытарствами». И насколько тяжело или легко будет душе пройти эти испытания – зависит отчасти и от нас, от тех, «кто остается».
Верим мы или не верим, не так важно. Важно – любим ли. Ведь настоящая любовь не заканчивается со смертью. И если по-настоящему любишь своего близкого – будешь и молиться о нем, и милостыню раздавать, и добрые дела делать во имя его… А если себя любишь больше – будешь плакать, горевать и убиваться. А то и беспробудно пить горькую, что уж там.
Пить или не пить за упокой
Поминки – неотъемлемая часть похоронного ритуала. «Хотел я выпить за здоровье, а пить пришлось за упокой», – крутилась и у меня в голове эта строчка после похорон. Традиционно на поминальном столе практически всегда стоят блины с медом, кутья и вино с водкой. Кто что любит, как говорится. Кое-кто еще ставит стакан с водкой «для покойника», накрывая его куском черного хлеба. Как сказал один батюшка: правильно по сути, но неверно по форме.
Поминать нужно. Поминальная трапеза – это символическая раздача милостыни и питание голодных, которые мы посвящаем памяти усопшего. И которые, по идее, должны бы зачитаться в добрые дела, делаемые живыми в его пользу.
Душа усопшего так ждет от нас искренней молитвы и добрых дел в память о нем
А теперь ответьте сами себе на простой вопрос: можно ли считать добрым делом застолье, на котором пьют без меры, пьянеют, говорят много лишнего и не относящегося к причине, собравшей всех за столом? Как и чем это помогает душе, проходящей в это время через мытарства?!
«Какие же поминки без вина?» – удивленно ответила мне одна дама, когда я предложил убрать бутылки со стола. Увы, мы до сих пор невежественны в этом вопросе. Пишу «мы», потому что и сам такой. Как и у многих, мой ум – копилка глупых и бессмысленных суеверий. Ведь обязательно «надо накрыть богатый стол на поминки»! И чтобы вино с водкой были. Но только «пить, не чокаясь»! И есть можно «только ложками». И «зеркала надо завесить, пока покойник в доме»! И «гроб нельзя родственникам нести»! И много еще всяких бессмысленных суеверных «нельзя» и «надо», которые полностью заслоняют собой важность главного, чего ждет от нас душа усопшего, – искренней молитвы.
У Бога все живы
Когда-то в юности я считал, что Церковь – для старушек. И когда узнавал, что такой-то и такой-то вдруг воцерковился и стал посещать храм Божий, соблюдать посты и молиться, делал простой и примитивный вывод: наверное, заболел или старость подкралась. Человек боится смерти и «на всякий случай» решил уверовать.
Нет, случалось, конечно, и мне заглядывать в храм. Бывало, свечки ставил перед экзаменами. Или когда удавалось выскользнуть невредимым из какой-нибудь передряги. И за упокой ставил, молился как мог. Но всё это было скорее данью традициям, без глубокого понимания сути.
Сегодня многие ходят в храм. А особенно много людей приходит на службу в дни поминовения усопших, в родительские субботы. Почему? Потому что чем больше близких тебе людей оказывается в мире ином, тем сильнее твоя душа тоскует по ним. И тем больше твое желание помочь, выхлопотать для них лучшую участь. Молитвой, постом, добрыми делами.
Нерукотворный памятник
«По плодам их узнаете их» (Мф. 7: 16), – сказал Христос о лжепророках. Однако это верно и в отношении любого из нас. Что толку быть хорошим на словах и при этом бесполезной эгоистичной пустышкой в делах? Как пел Константин Никольский: «Я добр, но добра не сделал никому». Увы, это о большинстве из нас.
Десять лет назад любимец миллионов, талантливый актер и человек, достойный уважения, потерял любимую жену. Можно представить, как было велико его горе. Что же он сделал? Он учредил благотворительный фонд, который вот уже десятый год помогает детям с опухолями головного мозга. И это лучшее, что он мог придумать в память ушедшей в мир иной любимой женщины. Придумать – и осуществить!
Не кусок мрамора, не гранитная плита, не дорогущий могильный крест. Благотворительность, добрые дела, бескорыстная помощь другим – вот памятник, который нужен душам наших родных. Константин Хабенский это понял. Поймем ли мы? Или в погоне за видимыми и по сути формальными проявлениями скорби и любви забудем о том, чего действительно ждут от нас души наших умерших близких?
Лишь в редчайших случаях человек заранее готов к смерти близкого. Гораздо чаще горе настигает нас неожиданно. Что делать? Как реагировать? Рассказывает Михаил Хасьминский, руководитель православного Центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семеновской (г. Москва).
Через что мы проходим, переживая горе?
Когда умирает близкий человек, мы ощущаем, что связь с ним рвется — и это доставляет нам сильнейшую боль. Болит не голова, не рука, не печень, болит душа. И невозможно ничего сделать, чтобы эта боль раз — и прекратилась.
Часто скорбящий человек приходит ко мне на консультацию и говорит: «Уже две недели прошло, а я никак не могу прийти в себя». Но разве можно прийти в себя за две недели? Ведь после тяжелой операции мы не говорим: «Доктор, я уже десять минут лежу, и ничего еще не зажило». Мы понимаем: пройдет три дня, врач посмотрит, потом снимет швы, рана начнет заживать; но могут возникнуть осложнения, и какие-то этапы придется проходить снова. На все это может уйти несколько месяцев. А здесь речь не о телесной травме — а о душевной, чтобы ее излечить, обычно требуется около года или двух. И в этом процессе есть несколько последовательных стадий, перепрыгнуть через которые невозможно.
Однако, как правило, достаточно нескольких вопросов, чтобы человек разобрался со своим чувством вины. «Разве вы хотели смерти этого человека?» — «Нет, не хотел». — «В чем же тогда вы виновны?» — «Это я послал его в магазин, а если бы он туда не пошел, то не попал бы под машину». — «Хорошо, а если бы вам явился ангел и сказал: если ты пошлешь его в магазин, то этот человек умрет, как бы вы тогда себя повели?» — «Конечно, я бы тогда никуда его не послал». — «В чем же ваша вина? В том, что вы не знали будущего? В том, что вам не явился ангел? Но при чем тут вы?»
У некоторых людей сильнейшее чувство вины может возникнуть и просто из-за того, что прохождение упомянутых этапов у них затягивается. Друзья и коллеги не понимают, почему он так долго ходит мрачный, неразговорчивый. Ему и самому от этого неловко, но он ничего с собой сделать не может.
А у кого-то, наоборот, эти этапы могут буквально «пролететь», но спустя время травма, которую они не прожили, всплывает, и тогда, возможно, даже переживание смерти домашнего животного дастся такому человеку с большим трудом.
Ни одно горе не обходится без боли. Но одно дело, когда при этом ты веришь в Бога, и совсем другое, когда ни во что не веришь: тут одна травма может накладываться на другую — и так до бесконечности.
Поэтому мой совет людям, которые, предпочитают жить сегодняшним днем и откладывают главные жизненные вопросы на завтра: не ждите, когда они свалятся на вас, как снег на голову. Разберитесь с ними (и с самими собой) здесь и сейчас, ищите Бога — этот поиск поможет вам в момент расставания с близким человеком.
И еще: если чувствуете, что не справляетесь с потерей самостоятельно, если уже полтора-два года нет динамики в проживании горя, если есть чувство вины, или хроническая депрессия, или агрессия, обязательно обратитесь к специалисту — психологу, психотерапевту.
Не думать о смерти — это путь к неврозу
Если в разговоре человек упоминает, что у него кто-то погиб, то ему отвечают: «Ой, извини. Наверное, тебе не хочется об этом говорить». А может быть, как раз наоборот, хочется! Хочется вспомнить об умершем, хочется сочувствия! Но от него в этот момент отстраняются, пытаются сменить тему, боясь огорчить, задеть. У молодой женщины умер муж, а близкие говорят: «Ну, не переживай, ты красивая, ты еще выйдешь замуж». Или сбегают как от чумной. Почему? Потому что сами боятся думать о смерти. Потому что не знают, что говорить. Потому что нет никаких навыков соболезнования.
Вот в чем главная проблема: современный человек боится думать и говорить о смерти. У него нет этого опыта, ему его не передали родители, а тем — их родители и бабушки, жившие в годы государственного атеизма. Потому сегодня многие не справляются с переживанием потери самостоятельно и нуждаются в профессиональной помощи. Например, бывает, что человек сидит прямо на могиле матери или даже там ночует. От чего возникает эта фрустрация? От непонимания, что произошло и что делать дальше. А на это наслаиваются всевозможные суеверия, и возникают острые, иногда суицидальные проблемы. К тому же, рядом часто оказываются также переживающие горе дети, и взрослые своим неадекватным поведением могут нанести им непоправимую душевную травму.
Но ведь соболезнование — это «совместная болезнь». А зачем болеть чужой болью, если твоя цель – чтобы тебе было хорошо здесь и сейчас? Зачем думать о собственной смерти, не лучше ли отогнать эти мысли заботами, что-нибудь себе купить, вкусно поесть, хорошо выпить? Страх того, что будет после смерти, и нежелание об этом думать включает в нас очень детскую защитную реакцию: все умрут, а я нет.
Стирайте суеверия из своего сознания
Я знаю, что на почту «Фомы» приходят сотни вопросов о суевериях. «Протерли памятник на кладбище детской одеждой, что теперь будет?» «Можно ли поднять вещь, если уронил на кладбище?» «Уронила в гроб платочек, что делать?» «На похоронах упало кольцо, к чему этот знак?» «Можно ли вешать фото умерших родителей на стене?»
Начинается завешивание зеркал — ведь это, якобы, ворота в другой мир. Кто-то убежден, что сыну нельзя нести гроб матери, а то покойнице будет плохо. Какой абсурд, кому же как не родному сыну нести этот гроб?! Конечно, ни к православию, ни к вере во Христа система мира, где случайно упавшая на кладбище перчатка являет собой некий знак, никакого отношения не имеет.
Думаю, это тоже от нежелания заглянуть внутрь себя и отвечать на действительно важные экзистенциальные вопросы.
Не все люди в храме являются экспертами по вопросам жизни и смерти
Для многих потеря близкого человека становится первым шагом на пути к Богу. Что делать? Куда бежать? Для многих ответ очевиден: в храм. Но важно помнить, что даже в состоянии шока надо отдавать себе отчет, зачем именно и к кому (или Кому) ты туда пришел. Прежде всего, конечно, к Богу. Но человеку, который пришел в храм впервые, который, может быть, не знает с чего начать, особенно важно встретить там проводника, который поможет разобраться во многих вопросах, не дающих ему покоя.
Этим проводником, конечно, должен бы стать священник. Но у него далеко не всегда есть время, у него часто весь день расписан буквально по минутам: службы, разъезды и много чего еще. И некоторые батюшки поручают общение с новопришедшими волонтерам, катехизаторам, психологам. Иногда эти функции частично выполняют даже свечники. Но надо понимать, что в церкви можно наткнуться на самых разных людей.
Это как если бы человек пришел в поликлинику, а гардеробщица ему сказала: « У тебя что болит-то?» — «Да, спина». — «Ну, давай я тебе расскажу, как лечиться. И литературу дам почитать».
В храме то же самое. И очень грустно, когда человек, который и так ранен потерей своего близкого, получает там дополнительную травму. Ведь, честно говоря, не каждый священник сумеет правильно выстроить общение с человеком в горе — он ведь не психолог. Да и не каждый психолог справится с этой задачей, у них, как и у врачей, есть специализация. Я, например, ни при каких обстоятельствах не возьмусь давать советы из области психиатрии или работать с алкозависимыми людьми.
Что уж говорить о тех, кто раздает непонятные советы и плодит суеверия! Часто это околоцерковные люди, которые в церковь не ходят, но заходят: ставят свечи, пишут записки, освящают куличи, — и все знакомые к ним обращаются как к экспертам, которые все знают о жизни и смерти.
Но с людьми, переживающими горе, надо говорить на особом языке. Общению с горюющими, травмированными людьми надо учиться, и к этому делу надо подходить серьезно и ответственно. На мой взгляд, в Церкви это должно быть целым серьезным направлением, ничуть не менее важным, чем помощь бездомным, тюремное или любое другое социальное служение.
Чего ни в коем случае нельзя делать — это проводить какие-то причинно-следственные связи. Никаких: «Бог ребенка забрал по твоим грехам»! Откуда вы знаете то, что одному только Богу известно? Такими словами горюющего человека можно травмировать очень и очень сильно.
И ни в коем случае нельзя экстраполировать свой личный опыт переживания смерти на других людей, это тоже большая ошибка.
Итак, если вы, столкнувшись с тяжелым потрясением, пришли в храм, будьте очень осторожны в выборе людей, к которым обращаетесь со сложными вопросами. И не стоит думать, что в церкви вам все что-то должны — ко мне на консультации нередко приходят люди, оскорбленные невниманием к ним в храме, но забывшие, что они не центр вселенной и окружающие не обязаны выполнять все их желания.
А вот сотрудникам и прихожанам храма, если к ним обращаются за помощью, не стоит строить из себя эксперта. Если вам хочется по-настоящему помочь человеку, тихонько возьмите его за руку, налейте ему горячего чая и просто выслушайте его. Ему от вас требуются не слова, а соучастие, сопереживание, соболезнование — то, что поможет шаг за шагом справиться с его трагедией.
Если умер наставник…
Часто люди теряются, когда лишаются человека, который был в их жизни учителем, наставником. Для кого-то это — мама или бабушка, для кого-то — совершенно сторонний человек, без мудрых советов и деятельной помощи которого сложно представить свою жизнь.
Когда такой человек умирает, многие оказываются в тупике: как жить дальше? На стадии шока такой вопрос вполне естественен. Но если его решение затягивается на несколько лет, это кажется мне просто эгоизмом: «мне был нужен этот человек, он мне помогал, теперь он умер, и я не знаю, как жить».
А может, теперь тебе надо помочь этому человеку? Может быть, теперь твоя душа должна потрудиться в молитве об усопшем, а твоя жизнь — стать воплощенной благодарностью за его воспитание и мудрые советы?
Если у взрослого человека ушел из жизни важный для него человек, который давал ему свое тепло, свое участие, то стоит вспомнить об этом и понять, что теперь ты, как заряженный аккумулятор, можешь это тепло раздавать другим. Ведь чем больше ты раздашь, чем больше созидания принесешь в этот мир — тем больше заслуга того умершего человека.
Если с тобой делились мудростью и теплом, зачем плакать, что теперь некому больше это делать? Начинай делиться сам — и ты получишь это тепло уже от других людей. И не думай постоянно о себе, потому что эгоизм — самый большой враг переживающего горе.
Если умерший был атеистом
На самом деле каждый во что-то верит. И если ты веришь в жизнь вечную, значит, ты понимаешь, что человек, провозглашавший себя атеистом, теперь, после смерти — такой же, как и ты. К великому сожалению, он осознал это слишком поздно, и твоя задача теперь — помочь ему своей молитвой.
Если ты был близок с ним, то в какой-то степени ты — продолжение этого человека. И от тебя теперь многое зависит.
Дети и горе
Меня поразила одна история: у девочки умер папа, и ее учительница — хороший педагог, православный человек — сказала детям, чтобы они не подходили к ней, потому что ей и так плохо. А ведь это значит, травмировать ребенка еще раз! Страшно, когда даже люди с педагогическим образованием, люди верующие не понимают детскую психологию.
Дети ничем не хуже взрослых, их внутренний мир ничуть не менее глубок. Конечно, в разговорах с ними надо учитывать возрастные аспекты восприятия смерти, но не надо прятать их от скорбей, от трудностей, от испытаний. Их надо готовить к жизни. Иначе они станут взрослыми, а справляться с потерями так и не научатся.
Что значит «пережить горе»
Полностью пережить горе — это значит превратить черную скорбь в светлую память. После операции остается шов. Но если он хорошо и аккуратно сделан, он уже не болит, не мешает, не тянет. Так и тут: шрам останется, мы никогда не сможем забыть о потере — но переживать ее мы будем уже не с болью, а с чувством благодарности к Богу и к умершему человеку за то, что он был в нашей жизни, и с надеждой на встречу в жизни будущего века.