Что нового у акунина
Акунин намекнул на возвращение Фандорина
Воскрешать сыщика писатель не будет, но может рассказать о его прошлой жизни
Уже три года – с тех пор, как вышел роман «Не прощаюсь» – Борису Акунину все время задают один и тот же вопрос: воскреснет ли Фандорин? Ведь финал книги таков, что при желании автор мог бы вернуть своего героя к жизни… Есть ли такое желание, у писателя спросили и накануне его дня рождения. Акунин ответил однозначно: «Воскрешать Фандорина в произведениях, события которых происходят после романа «Не прощаюсь», я не собираюсь, но могу рассказывать из его жизни до того». Причем истории эти прозвучат в новых для автора форматах.
Фото: Геннадий Черкасов
20 мая Григорию Чхартишвили, более известному широкой публики по творческому псевдониму Борис Акунин, исполняется 65 лет. Накануне даты писатель признался, что ничего особенно устраивать не собирается. Может, сходит куда-нибудь с супругой, да и будет. «Мне это не интересно», – говорит писатель по телемосту из Лондона.
Акунина занимает другое – ему интересно пробовать новые для себя творческие жанры. Так, последний изданный роман фандоринского цикла «Просто Маса» – о жизни помощника детектива после смерти «господина» – был изначально задуман как аудиокнига. В аудио-формате могут появиться новые истории о Фандорине.
– Вообще я хотел бы возродить, к сожалению, забытый жанр полноценного аудиоспектакля, который так хорошо делали в советские времена, – сказал писатель. – В повествование можно встраивать разные звуки, интонации, музыку. Еще сейчас я готовлю книгу необычного для себя жанра – самоучитель по беллетристике. Она состоит из текста разных форматов, я учу людей быть беллетристами, показываю разные штуки-дрюки-фокусы, а после каждой главы даю задание читателю что-то написать. Это еще и сборник новелл.
А пока новые жанры зреют в голове одного из самых популярных писателей нашего времени, в свет вышел новый том его «Истории государства российского». Восьмая книга – предпоследняя в исторической серии – получила название «Лекарство для империи».
«Эпоха Александра II и Александра III дает ответ на вопрос: почему всё вышло так, как вышло», – значится в аннотации. «МК» спросил у писателя: какой же ответ ему пришел после погружения в ту эпоху?
– Вторая половина ХIХ века доказывает, какое это опасное искусство – революция сверху. – Общество сначала поддерживает правительство, пока оно проводит реформы. Потом правительство видит, что реформы заводят страну в опасную ситуацию, тормозит ее, а обществу это не нравится. С этого момента, с 1880-х годов, общество и власть находятся в постоянном конфликте.
Мне важно было понять, как это произошло, можно ли было этого избежать, как работают эти механизмы. Этот том называется «Лекарство для империи», потому что в России есть три силы – три идеологии и в каждой свое представление о России, ее счастье и благополучии. С одной стороны – государственники, для которых счастье в государстве, с другой – либералы в самом широком смысле, которые считают, что государство должно обслуживать человека. Третья сила – революционеры, которые считают, что государство надо разрушить и построить нечто другое.
– А каким вы видите счастье России?
– Мое представление таково: счастье страны – это когда каждый ребенок получает все, чтобы раскрыть свои дарования. Если человека подгоняют под систему, чтобы продлить удобную жизнь для государства, это не счастье. Моя новая книга «Дорога в Китеж» (художественное произведения, сопутствующее выходу исторического тома – М.М.) как раз о поиске счастья. Китеж – это невидимый град, образ прекрасной зачарованной России, куда пытаются найти дорогу все герои этого романа. Мы сейчас как раз утверждаем макет.
– Следующий том «Истории…» будет о революции. А напишите ли вы после о советском и постсоветском времени?
– Про советское время я не планировал писать исторических книг по очень простой причине: я хотел написать историю – не эмоциональную, а рациональную. А о советском я не могу не эмоционально. Вряд ли у меня получится объективно писать о Ленине и Сталине.
– Сообщалось, что в этом году должны начаться съемки сериала по вашей книге «Там» о загробном мире. Они начались?
– В чудесном мире кинопроизводства из сто зарождающихся проектов получается один. Пока про сериал «Там» нет новостей.
– Как вы относитесь к современным молодым писателям, например, Водолазкину или Яхиной? За кем следите, кого читаете?
– К сожалению, художественную литературу не читаю уже 20 лет. Современников читать вредно. Это сбивает с собственной волны. Если это плохо, то вянешь. Если хорошо, то начинаешь подражать. Хотя новый роман Яхиной прочитал, меня жена заставила, хороший…
Борис Акунин о своем новом самоучителе по беллетристике: «Кулинарный курс с дегустацией»
«Можно считать ее (книгу) еще одним побочным эффектом пандемии – после романа «Просто Маса», «Сказок народов мира» и «Интеллектуальных анекдотов», книжек тоже «неформатных». Самоизоляция – отличный режим для рефлексии и всякого рода экспериментов», – поясняет Борис Акунин на своей страничке в социальной сети Facebook.
Писатель позиционирует книгу как практическое руководство для тех, кто хочет научиться писать беллетристику.
«Это нечто вроде кулинарной книги, кулинарный курс с дегустацией.
То есть вы будете находиться не в ресторанном зале, куда подают на подносе готовые блюда, а на кухне. Можете просто слушать и кушать, а можете попробовать собственные силы в гастрономическом искусстве и сравнить: вдруг у вас получится вкуснее? И если кто-то подумывает, не стать ли писателем, может быть, этот опыт приблизит вас к цели», – рассказывает Акунин во введении к новой книге.
Подходить к обучению начинающих писателей Акунин намерен со всей строгостью.
@Ozon.ru
«Учиться мы будем сурово, как учили плавать деревенских мальчишек. Я вас отведу на речку, коротко покажу, как двигать руками и ногами, а потом сразу спихну с обрыва. Кто не потонет, тот выплывет», – предупреждает он во вступлении, добавляя, что писатель работает постоянно, без выходных и фиксированных рабочих часов.
Структура каждого урока состоит из пяти частей. За теоретической частью, где автор задает тему, следует фактическая – материал, содержащий историю о русских в Англии (этот материал потребуется для выполнения домашнего задания). Затем следует творческое задание, в рамках которого ученик должен написать рассказ на один авторский лист, затем новелла самого Акунина и, наконец, краткое объяснение всех художественных приемов урока.
Во вступлении автор объясняет, почему книга называется «Русские в Англии». Оказывается, дело не совсем в русских и не совсем в Англии.
Григорий Чхартишвили (Борис Акунин)
«Русские в Англии» – это метафора, довольно точно передающая взаимоотношения писателя с окружающим миром. Разумеется, я имею в виду человека русской культуры. Русский – это я, Англия – другие и другое, это не я. Суть в том, что писатель, оставаясь собой, покидает родину своего я. На жизнь он смотрит как экспат на Англию, на людей – как на англичан. Он про них много читал, видел в кинофильмах, каждодневно с ними общается и все равно они – не он, они – англичане. Чтобы понять и почувствовать, а тем более описать других людей, нужно сделать некое кросс-культурное усилие, хорошо выучить чужой язык, узнать подробности неведомой жизни», — отмечает писатель.
За основу курса обучения Акунин берет нечто, максимально отстраненное от читателей: Англию как иную страну, и иные эпохи, чтобы даже те, кто в Англии бывал, почувствовали себя удаленными от предлагаемого материала. В этой ситуации учителю и ученикам придется вместе написать пьесу, психологический этюд, новеллу о любви, детектив, хоррор и научную фантастику. Приятный бонус – встреча в одной из новелл с Эрастом Фандориным.
Сборник «Русские в Англии» выйдет в свет в конце октября сразу в трех форматах: в бумажном, электронном и в аудиоформате.
@Литрес
«В издательстве «Альпина Паблишер» она выйдет в обычном, бумажном виде, с картинками. Обложка — для людей моего поколения ностальгическая. Все мы вышли из серой бонковской (Наталья Бонк – автор знаменитого учебника английского языка, его обложка и стала прототипом обложки бумажной версии книги Акунина – прим. ред.) шинели. В «Литресе», который приготовил электронный и аудиоварианты, обложка технократическая. На ней – изобретенный Хьюго Гернсбеком аппарат для писательской работы. (В нем я обычно и пишу)», — поясняет писатель.
Аудиоверсию самоучителя, выходящую как сериал, озвучили сам автор и известные чтецы: Татьяна Бондаренко и Александр Клюквин. А в записи аудиоспектакля поучаствовали шесть актеров, режиссер и композитор.
«Я никогда никого не пускал в свою внутреннюю писательскую кухню. Делаю это впервые, с некоторой нервозностью, потому что «фокусы с разоблачением» — жанр рискованный», — признается писатель.
«Русский в Англии»: в своей новой книге Борис Акунин раскрывает секреты беллетристики
АННА БЕРСЕНЕВА, писатель
Ненавистников (они же в основном и завистники) у Акунина немало, но простое читательское голосование рублем свидетельствует о том, что его книги, безусловно, интересны большому числу людей, потому что они захватывают, увлекают, не позволяют от себя оторваться.
«Русский в Англии» – это метафора, довольно точно передающая взаимоотношения писателя с окружающим миром. Разумеется, я имею в виду человека русской культуры. Если бы я писал для японцев, книга называлась бы «Японец в Англии». «Русский» – это Я. «Англия» – Другие и Другое, это Не-Я. Всякий писатель – кицунэ, лиса-оборотень, тайно прокрадывающаяся в чужие души. Можете назвать его шпионом, тайным инопланетянином или попаданцем. Суть в том, что писатель, оставаясь собой, в то же время покидает родину своего «я». На жизнь он смотрит, как экспат на Англию, на людей – как на англичан. Он про них много читал, видел в кинофильмах, каждодневно с ними общается, и все равно они – не он, они англичане. Чтобы понять и почувствовать, тем более описать других людей, нужно сделать некое кросс-культурное усилие, хорошо выучить чужой язык, узнать подробности неведомой жизни».
И какие же яркие люди были героями этих историй! Вот российский посол в Англии граф Семен Воронцов, который совершил свой первый неординарный поступок, будучи восемнадцатилетним поручиком во время дворцового переворота, совершенного будущей императрицей Екатериной Второй:
«Чуть ли не единственный во всей гвардии юный Воронцов пытался этому помешать, взывая к солдатам, что «лучше умереть честно, верным подданным и воином, чем присоединиться к изменникам». Солдат это предложение не заинтересовало. Мальчишку скрутили и посадили под арест. Потом выпустили – невелика персона, но Семен Романович не пожелал служить в гвардии, убившей императора, которого она присягала охранять, – и ушел с военной службы. «В моей легковоспалимой крови все виденное и претерпенное мною произвело лихорадочное состояние», – рассказывает он. Других таких чистоплюев в России, кажется, не сыскалось. Но когда началась война с Турцией, он счел своим долгом вернуться в строй. Храбро воевал, получив два «георгия», и особенно отличился в тяжелом сражении при Кагуле, где полк Воронцова своей стойкостью решил судьбу дела».
Столь смелого и достойного военного, к тому же представителя одного из знатнейших родов России, невозможно было игнорировать. Однако оставлять такого неудобного человека при дворе императрице очень не хотелось. Поэтому граф Воронцов был отправлен послом в одну из самых значимых для России и самых сложных стран. Головокружительная история его жизни и службы лежит в основе акунинского урока о способах перевоплощения автора в своего героя.
И все-таки: а научится ли читатель писать, выполнив задания, предложенные Акуниным на основе Акуниным же любезно предоставленного материала, и ознакомившись с образцами выполнения, Акуниным и предлагаемыми? На этот вопрос есть однозначный ответ: научится или, как минимум, узнает много для себя полезного. И есть уточнение, которое убивает пустые иллюзии: но научится лишь тот, кто не просто предполагает когда-нибудь, может быть, попробовать что-то написать, а уже пишет активно и неустанно. Вот если этот активный писатель-неофит обладает врожденными творческими способностями, то ему акунинский самоучитель по беллетристике очень даже поможет. Много ли таковых читателей? Конечно, мало. Многим ли будет интересна книга «Русский в Англии»? Конечно, многим. Почему? Да потому что Борис Акунин умеет увлекательно писать все, за что берется. Такая у него в голове волшебная кнопка.
Борис Акунин: «Все от меня ждут „Фандорин, Фандорин“, а я уже двинулся дальше»
3 июля на Букмейте выходит новая книга Бориса Акунина «Просто Маса» — детектив с расширенными иллюстрированными комментариями о японской культуре. Bookmate Journal узнал у автора, как Фандорину удалось стать настоящим народным героем, какие дополнительные возможности открывает электронная версия нового романа, и почему в этот раз он рассказывает о похождениях японца Масахиро Сибаты.
Роман «Просто Маса» сначала вышел в аудиоформате. Теперь к изданию готовятся электронная и бумажная версии. Кроме того, все три формата отличаются по содержанию. Уточните, пожалуйста, с чем это связано?
Они отличаются не по содержанию, а по оформлению и по дополнительным возможностям. Ведь у каждого формата есть какие-то бонусы, которых нет в других вариантах. Я по своему мировоззрению литературоцентрист. Я считаю, что литературный текст — самое главное и лучшее, что есть на свете. В начале было слово, и потом все время было слово — такая моя позиция. И поэтому всякий раз, когда появлялись и продолжают появляться какие-то новые формы, вроде бы конкурирующие с прозой, они меня не пугают, а наоборот: я на них смотрю как империалист. Я думаю: ага, вот появилось еще одно пространство, которое литература может завоевать и использовать в своих целях. Так что сейчас, когда оформились три вида чтения — традиционное бумажное, электронное и аудио, — меня интересуют возможности каждой из этих сред.
Я пользуюсь всеми ими ситуационно, так же как и многие читатели. Я это знаю, потому что проводил недавно опрос в фейсбуке «Какой вид чтения вы предпочитаете и почему?». Помимо индивидуальных объяснений, есть и общие. Например, чем хороша бумажная книга? Тем, что это вещь — материальный предмет. Ее можно взять в руки, значит, ее нужно сделать такой, чтобы ее было приятно взять в руки. Во-вторых, она создает ностальгические воспоминания о тех чудесных часах, которые мы все когда-то провели за книгой. В-третьих, что очень важно, бумажную книгу можно подарить. Прийти на день рождения и подарить электронную книгу довольно трудно: ее не завернешь в красивую бумагу и не перевяжешь ленточкой. Бумажная книга обязана быть красивой. Все бумажные книги, которые у меня выходят, иллюстрированные, на хорошей бумаге, с красивой обложкой, чтобы было приятно держать ее дома или давать почитать.
Японию, которую я изображаю в повествовании, можно еще и увидеть. Что касается аудиоформата, здесь использованы все возможности звука: музыка, эффекты… Для проницательного слушателя я туда ввел парочку загадок, которые нужно улавливать на слух. Но не более того, сюжет тот же самый.
Однако самые большие возможности открывает электронная книга. В ней ты попадаешь в целую вселенную, по которой можешь двигаться как хочешь. Электронный вариант романа «Просто Маса» — это еще и пласт дополнительных маленьких текстов. Такая энциклопедия японской жизни. Многочисленные реалии, отсылки, цитаты, которые есть в тексте — и которые читатель бумажной версии и аудиослушатель чаще всего просто пропускают, — здесь раскрываются. При желании в них можно углубиться. Примерно полторы сотни маленьких эссе пристегнуты к тексту романа. Они что-то объясняют, рассказывают, есть там и игровые вещи. Можно заглядывать в них в процессе чтения или прочитать их как приложение к роману — они собраны в конце книги.
Естественно, очень много картинок, всякой дополнительной изобразительной информации. То есть это книга с совершенно другими возможностями. Мы с редакторами обсуждали и решили в итоге сделать так, чтобы книжку можно было читать без интернета. Но когда мы еще немного продвинемся вперед по технологической части и у нас интернет будет доступен всегда и всюду, я буду делать электронные тексты с работающими ссылками, через которые можно посмотреть кино, послушать музыку, пройти по линкам в смежную литературу. То есть книжка будет такой орбитальной космической станцией, к которой с разных сторон подсоединены разные модули. Идеальная электронная книга будущего — так я себе ее представляю.
Какой формат предпочитаете вы сами?
Я предпочитаю читать электронные книги. Ну, просто потому что это удобнее — у тебя в кармане целая библиотека. Аудиокниги я слушаю, когда должен долго сидеть за рулем. Это замечательно, не дает клевать носом. Печатная книга у меня сейчас ассоциируется с лежанием на диване или отдыхом — или это что-то, что надо рассматривать: карты, альбомы и так далее.
А вам часто дарят книги?
К счастью, редко. Только друзья дарят свои книги, когда они выходят. Места дома не хватает катастрофически. У меня давно железное правило: если у меня прибавляется одна книга, я с полки одну книгу выкидываю. Сначала было больно, а потом привык. Бумажных книг, которые действительно нужны, не так уж много. Это или ностальгические артефакты, или альбомы, или справочная литература. Например, сейчас за моей спиной стоит 86 томов «Словаря Брокгауза и Ефрона». Я к ним привык, они радуют меня своим видом, и работать с ними в бумаге пока удобнее, чем в электронном виде.
Если коротко, то почему читателям должны быть интересны похождения японца Масахиро Сибаты? За что его могут полюбить новички, незнакомые с приключениями Фандорина?
Насчет новичков не знаю. Новичкам пусть расскажут про Масу мои читатели. Я ведь своими книгами пытаюсь создать некую вселенную, целый мир. Каждая дополнительная книжка — планета или звезда в этой вселенной. Если человек в нее погружен, ему интересней жить в моем мире, потому что он понимает не только жизнь одной планеты, но и то, как это связано со всем Млечным Путем. Там есть всякие неочевидные связи, аллюзии, перекинуты мостики.
В основном я, конечно, адресуюсь к своим читателям, которых у меня, слава богу, довольно много. В этом смысле я давно уже распоясался — я тот отличник, на которого работает зачетка. Я знаю, что есть читатели, которые готовы от меня стерпеть какие-то фокусы, эксперименты, какие-то мои собственные аффектации. Потому что у нас есть опыт долгих отношений, некий кредит доверия. Я могу себе позволить отклоняться от своей железнодорожной колеи, которая меня давно уже сильно достала. Все от меня ждут «Фандорин, Фандорин, Фандорин», а я уже двинулся дальше, я уже другой, меня интересуют другие вещи. Но кто любит Фандорина, тому будет интересно почитать и про Масу. Кстати говоря, у Масы поклонников как у персонажа не меньше, чем у Фандорина. Ну а кто любит Японию, прочитает из-за японской линии.
Как у япониста, нет ли у вас амбиций создать полноценную энциклопедию о Японии или отдельных сферах жизни, которая не будет привязана к художественному произведению?
Простой ответ — нет. Я уже 20 лет профессионально Японией не занимаюсь. Я утратил квалификацию, от япониста остался только японофил. Думаю, что не смог бы сейчас написать такую книгу или это потребовало бы от меня оставить все другие дела и долго заниматься только этим. Я к такому не готов и уверен: есть люди, которые могут сделать это профессионально лучше меня.
Тем не менее действие книги происходит в Японии. Почему Маса решил туда вернуться?
Потому что мне, как автору, захотелось вернуться в Японию. Я там очень давно не был и не знаю, попаду ли [еще раз]. Я люблю Японию. Это очень простое, одномерное чувство. Не такое, скажем, как к моей собственной стране. Потому что от России я видел как много хорошего, так и много плохого. Поэтому я за что-то ее люблю, а за что-то нет. От Японии же я видел только хорошее. Про это и роман.
В «Просто Масе» очень много воров и вообще преступников — благородных и не очень. Не могли бы вы объяснить, какое место вообще они занимали и занимают в японском обществе? Как ситуация отличается от западной?
Якудза — особый феномен. Даже не знаю, с чем сравнить. С легендой о Робин Гуде? Такими, во всяком случае, они хотят выглядеть. У нас, мол, своя твердая этика, просто другая. По-русски, впрочем, такая этика называется «жизнь по понятиям», и бандиты — они все равно бандиты, хотя бы и в Японии. Паразитируют на человеческих пороках и лазейках в законодательстве. Но покрасоваться любят. И умеют, это правда.
Маса всегда был, скорее, реалистом, а в некоторых случаях даже и циником. Это видно и в новом романе. Где предел его цинизма? И как так получается, что он все равно служит добру?
Не знаю. По-моему, он романтик. И с чего вы взяли, что циник не может служить добру? Еще как может. Как, впрочем, и романтик — злу.
Насколько сложно было писать про второстепенного персонажа, когда главного нет вовсе? Что нужно было допридумать в характере Масы, в его биографии?
Ничего не надо было придумывать. Он сам мне все рассказал. С ним намного легче и комфортнее, чем с Эрастом Петровичем. С женщинами только странными все время связывается. Мнит себя большим специалистом по женскому вопросу, а на самом деле не умнее Фандорина.
Литературный критик Галина Юзефович как-то назвала Эраста Фандорина единственным по-настоящему народным героем в постсоветской литературе. Как, на ваш взгляд, Фандорину удалось им стать?
Я думаю, очень просто — отсутствие конкуренции. Дело в том, что в русской литературе не сложилось традиции массовой коммерческой прозы. До революции просто не успели, да и вообще там тон задавала большая литература, которую интересовали не приключения, а страдания.
Страдания — это прекрасно, это возвышает душу, но людям хочется и отдохнуть. А там, кроме Крестовского или Чарской, читать было особенно нечего. Поэтому читали в лучшем случае Холмса, а в худшем — про Пинкертона. В советские же времена не было книжного рынка и коммерческой литературы. Кроме того, обязательная идеологичность делала героев очень скучными и предсказуемыми. Трудно себе представить, что дети будут играть в майора Пронина, да?
Когда в 1990-е годы я решил, что буду делать приключенческую литературу, мне было понятно, что в стране возникает средний класс, которого раньше не было. Ему нужны свои развлечения, своя литература, он начинает себя осознавать. И на самом деле вот тогда, в конце 1990-х, каких-то серьезных попыток создать харизматичного сериального героя не предпринималось, поэтому сделать это было нетрудно.
Если говорить о формуле, ты берешь те качества, которые не присущи данному этносу, но по которым он тоскует на подсознательном уровне. Это должны быть те качества, которые ощущаются как дефицитные, к которым люди внутренне тянутся. Как притяжение полов. Берешь героя, который очень сдержан в очень несдержанной стране; который живет по твердым правилам в стране, которая привыкла правила всегда обходить; человек, у которого главная черта — understatement — сказать меньше, чем сделать, это очень нерусская черта. По-русски — рвануть рубаху на груди, изобразить больше любви, чем есть на самом деле и тому подобное. Фандорин в этом смысле не про сильные слова, а про сильные чувства. Не любовь, которая про себя кричит, а которая молчит, но при этом ясно, что это очень мощное чувство.
Мне кажется, что на уровне молекулярном все сводится к этому. Многим читателям понравился Фандорин, потому что они ощущали внутреннюю тоску вот по такому персонажу. Так я себе это объясняю.
Расскажите про эксперимент, который вы провели в 2007 году, когда вышла широко рекламируемая книга Анатолия Брусникина «Девятный спас». Тираж разошелся хорошо, но до славы Фандорина автору было далеко. Несколько лет спустя вы признались, что и за Анатолием, и за другим многообещающим писателем, Анной Борисовой, стояли вы. К каким выводам вы пришли после этого литературного эксперимента? Что за всем этим стояло?
Несколько вещей. Во-первых, моя вечная проблема — это кризис перепроизводства. Поскольку я ничем в жизни не занимаюсь кроме сочинения книжек, и это не работа, а развлечение, мне не нужны выходные. У меня разработано такое ноу-хау: я одновременно пишу три книги и если чувствую, что мне одна из них начинает немного надоедать, то просто переключаюсь на вторую, а потом на третью. Я пишу больше книг, чем способен прочитать мой читатель.
У меня были разговоры с издателями, что каждой книжке, когда она выходит, нужно дать возможность подышать — побыть в одиночестве. И идея была: а что, если мне ввести альтернативных авторов, которые не будут толкаться на рынке под моим именем, а будут существовать сами по себе?
Второе — я стал жертвой читательских ожиданий. Меня вписали в определенную ячейку и стали ждать от меня литературы определенного рода, ласкающей и непременно западнической. Мне захотелось писать по-другому. Не так, чтобы читатель открывал книжку и начинал ждать, когда там про Фандорина начнется.
Я обратился к владельцу издательства АСТ Якову Хелемскому, азартному человеку, который очень любит книги. Мы договорились, что об этом издательском эксперименте будем знать только мы, и больше никто. Мы запустили двух авторов: славянофила Анатолия Брусникина и московскую дамочку Анну Борисову. Вообще надо сказать, что с русскими издателями работать интереснее, чем с западными. Потому что русский издатель — это чаще всего человек, который сам принимает решение. Все риски его собственные. Он готов, ему интересно. На Западе это такой человек на зарплате, который рисковать, как правило, не готов. В России в этом смысле динамичнее.
Мы попробовали два разных пути. В раскрутку романа Брусникина вложили какие-то безумные деньги, заклеили всю Москву так, что меня уже тошнило от него: он висел на каждой автобусной остановке. Было продано 700 тысяч экземпляров, что, конечно, невероятно для первого романа. Анна Борисова, в которую не вложили ничего, продала, не помню точно, что-то около 50 тысяч экземпляров. Книгу разослали лидерам мнений, которым читатель доверял. Им понравилось, они что-то написали, и цитаты вынесли на обложку. Этого оказалось достаточно. Да, не 700 тысяч, зато это была чистая прибыль. Оба варианта интересно сработали. Ну и в целом мне было приятно и занятно писать по-другому с литературной точки зрения.
Не можем не спросить об актуальном для всех нас — в марте вы перенесли коронавирусную инфекцию. Пост, посвященный этому, тоже набрал тысячи комментариев. Среди прочего вы сказали, что стоит рассматривать эпидемию как стимул для развития взаимовыручки и организованности. Прошло почти три месяца. Изменилась ли ваша позиция?
Мне кажется, многие страны переусердствовали и принесли себе вреда больше, чем сама эпидемия. В некоторых решениях не было никакого чувства меры, совершено огромное количество ошибок. За это придется тяжело расплачиваться. Я имею в виду даже не потерю работы и разорение для огромного количества людей и не угрозу массового голода в странах третьего мира, где для людей остаться без работы — вопрос жизни и смерти. Я говорю сейчас про людей, которые умрут из-за того, что в течение этих трех месяцев вся медицина была сосредоточена только на эпидемии и осталось огромное количество обычных больных, которым не сделали операции, которые не прошли онкологические проверки и так далее. Огромное количество людей, которые психически неустойчивы, сейчас просто сошли с винта. И вернутся ли они обратно к нормальной жизни — непонятно. Это все, как мне кажется, надо было с самого начала учитывать и продумывать.
Я посмотрел статистику в Англии, а это не такая большая страна, так здесь из-за коронавируса было отменено и отложено два миллиона операций. Это значит, что многих из этих людей, возможно, нельзя будет уже спасти. Если, не дай бог, будет вторая волна, я надеюсь, общество будет лучше подготовлено и поведет себя разумнее.
И последнее. В книге «Алмазная колесница» Эраст Фандорин говорит: «Конституция — вот единственное спасение». А что вы сами чувствуете сейчас, накануне голосования о поправках к Конституции?
Ничего, кроме раздражения. Можно было выбрать разные способы оформить пожизненную диктатуру Путина, но эти люди выбрали самый бесстыжий и бездарный. Голосовать, конечно, не буду. Мне кажется, принять участие в этом голосовании, даже высказавшись против, означает признать легитимность этого цирка. Нет уж, пусть сами играются в свои наперстки.