Что нового появилось в искусстве 20 века

Русская живопись 20 века: авангардизм и другие направления в искусстве

Говорить о русской живописи ХХ века, рассматривая ее без связи с тем культурным наследием, которое было оставлено нам выдающимися мастерами прошлых веков, так же бессмысленно, как начинать с последних страниц впервые читать «Войну и мир» или «Евгения Онегина». Русская живопись 20 века – это то самое наследие выдающихся художников, являющееся связующим звеном между поколениями сегодняшним и давно ушедшим в глубь веков.

Ренессанс живописи в России пришелся на конец XIX – начало ХХ века. В это время появилась целая плеяда выдающихся мастеров кисти – Илья Репин, Константин Коровин, Кузьма Петров-Водкин, Михаил Врубель, Борис Кустодиев, Казимир Малевич и другие.

В своих произведениях, порой спорных, не всегда понятных обывателю, они отражали лучшие художественные достижения той эпохи. В живописи появляются новые стили – авангардизм, соцреализм, супрематизм, начал пробивать себе дорогу абстракционизм.

История развития русской живописи в XX веке

Конец XIX – начало XX века. Этот период, который по праву называют ренессансом русской живописи 20 века, вошел в историю под названием «Серебряный век».

Главным бенефициантом этого периода выступило художественное объединение «Мир искусства», организованное в 1898 году. Несколько позднее, в начале ХХ века был организован «Союз русских художников».

Фотография представителей «Союза русских художников»

Художники, вошедшие в это объединение, считали себя преемниками пейзажной русской живописи XIX – ХХ веков. В русской живописи начала ХХ века начали пробивать себе дороги новые направления:

Творческое объединение «Мир искусства»

Образованное в 1898 году творческое объединение, просуществовало (с некоторыми перерывами) до 1924 года. Одними из основателей объединения были Алесандр Бенуа, Лейб Бакст, Мстислав Добужинский, Евгений Лансере, Иван Билибин, составившие впоследствии ядро объединения.

Обложка журнала «Мир искусства» 1901 года

Затем к «Миру искусства» присоединились Константин Коровин, Николай Рерих, Борис Кустодиев и другие. Члены объединения своим творчеством противопоставляли свою деятельность как передвижникам, так и Академии художеств.

Не порывая с реализмом в живописи ХХ века, художники объединения были сторонниками «чистого искусства», активно сопротивлялись возрастающему влиянию декадентства и формализма. В творчестве художников объединения преобладали тенденции к ретроспективе, обращение к культурным источникам XVII – XVIII веков.

Наиболее значительными сторонами в профессиональной деятельности членов объединения были работы по созданию книжной графики и театральных декораций. Художники объединения продолжили реформу, которую начали воплощать в жизнь театральные декораторы русского мецената Саввы Мамонтова.

Групповой портрет художников объединения «Мир искусства»

Декорационные работы художников объединения отличала высочайшая культура, они стремились обогатить театр самыми последними достижениями, работая в разных направлениях живописи ХХ века. Они привносили изумительную целостность исполнения декораций и их органичного слияния с таинством сценического действа.

Художники объединения оформляли практически все спектакли, которые Сергей Дягилев организовывал за границей. Сам С. П. Дягилев входил в состав руководства объединения и был его идейным вдохновителем. На рубеже веков в Санкт-Петербурге он издавал журнал «Мир искусства».

Авангардизм и его представители

Для русского авангарда в живописи ХХ века, как и для представителей авангардизма в живописи ХХ века во всем мире, на первый план выходит эксперимент в художественном творчестве. Зачастую этот эксперимент представляет собой вызов классической эстетике.

Художники-авангардисты используют необычные средства самовыражения, порой излишне гипертрофированный символизм художественных образов. Они стремятся коренным образом обновить художественную практику.

Разрывая устоявшиеся традиции, они ищут новые средства выражения, новые формы, новые взаимоотношения. Бесспорно, на творчество многих русских авангардистов оказали влияние не только произведения близких им по духу импрессионистов, но и многие другие мимолетно увиденные сюжеты, услышанные мелодии, слова, картины.

Автопортрет художника-авангардиста Эль Лисицкого

Именно набор таких совпадений привел юриста Василия Кандинского к мольберту, и он навеки остался в истории русской живописи ХХ века как основоположник русского абстракционизма. Казимир Малевич, отказавшись от буквального восприятия реальности, напрочь рассорился с коллегами, но это не помешало его произведениям концептуально стать идолом мирового авангардизма.

Его «Черный квадрат» стал некоей формацией, которая позволила найти выход «из круга вещей». Вместе с Малевичем работал Эль Лисицкий, благодаря которому в СССР появился новый вид творчества – дизайн.

Лисицкий вошел в историю как создатель горизонтальных небоскребов. В СССР его проект забраковали, а в Китае, Германии, Нидерландах похожие конструкции были построены.

В настоящее время идеи Лисицкого легли в основу проектов «Сколково». Нельзя не вспомнить Александра Родченко – родоначальника рекламы в СССР и теоретика конструктивизма, его жену и соавтора Варвару Степанову, академика Владимира Шухова, автора знаменитой телевышки, чьи идеи легли в основу авангардной архитектуры.

Экспрессионизм и его представители

Представители экспрессионизма в живописи ХХ века менее всего стремились к точному воспроизведению действительности. Их кредо – выражение своего эмоционального состояния.

На выставке картин русской живописи ХХ века в Русском музее представлены работы экспрессионистов. На первый взгляд это может показаться отталкивающей, грубой мазней.

Картина Юрия Щукина «Водный праздник» относящаяся к экспрессионизму

Экспрессионистские картины, написанные под впечатлением мира ужасов, резко контрастируют с картинами мастеров, воспевающих красоту и гармонию. На многих вернисажах представлены русские художники-экспрессионисты и их картины:

Футуризм

Футуризм в живописи ХХ века – одно из направлений авангарда – существовал в русской живописи начала ХХ века очень короткое время – до начала двадцатых годов. Отдельным целостным художественным направлением он не стал.

Михаил Ларионов как один из художников направления футуризм

В понятие «футуризм» включали множественные ответвления русского авангардизма – лучизм, кубофутуризм, дадаизм, неопримитивизм и др. Наиболее яркие представители русского футуризма:

Сюрреализм

В живописи России начала ХХ века, как и во всем мире, возникали и исчезали всевозможные новомодные течения. Примером такого течения может служить сюрреализм, пришедший в живопись России ХХ века из Франции.

Просуществовав до 1969 года, это направление официально прекратило свое существование. Необычные картины, представленные художниками-сюрреалистами, были настолько пугающе фантастичными, что их порой относили к плодам воспаленного воображения душевнобольных людей.

Выставка картин Алексея Ежова относящихся к направлению сюрреализм

В России живописцев-сюрреалистов можно было пересчитать по пальцам:

Соцреализм

Начиная с 1934 года и практически до конца ХХ века в русской живописи, как и во всех произведениях советской культуры, существовало направление, получившее с легкой руки Максима Горького название «социалистический реализм». Подразумевалось, что это направление призвано отражать революционные устремления народных масс в будущее, всепобеждающее переустройство мира в коммунистическое общество.

Автопортрет художника Александра Дайнека который занимался направлением соцреализм

Этому направлению были присущи нарочитая пафосность, народность, дружба всех народов. Наиболее яркими представителями этого направления были Кукрыниксы, Дмитрий Налбандян, Александр Дейнека, Петр Кончаловский и др.

Заключение

Все рассмотренные направления можно объединить в одно емкое понятие – модернизм в живописи ХХ века. Модернизм вобрал в себя множество течений, которые кардинально отличаются от классического стиля, но каждое из них имеет право на жизнь, находит своих приверженцев и почитателей.

Видео: Самая быстрая история русского искусства XX века

Все права защищены. © 2013-2021 Где барахолка

Источник

Футуризм — хвалебный гимн индустриальной эпохе и научному прогрессу

Футуризм — это авангардное течение в искусстве (живописи, литературе, скульптуре, архитектуре) начала ХХ века, которое отвергало достижения классической культуры и воспевало наступающую индустриальную эпоху. Футуристы принципиально отказывались от традиционного художественного наследия, предлагали современникам создать новую модель устройства мира, основанную на идеях урбанизации и технического прогресса. В футуризме приветствовалось прославление движения, энергии, скорости, передовых достижений науки и техники того времени.

Футуризм заимствовал у фовизма выразительность цвета, а у кубизма — художественные формы с множеством раздробленных фигур и острых углов. Приверженцы этого течения радостно приветствовали революционные идеи, с энтузиазмом восприняли начало Первой Мировой войны, в которой видели радикальный способ очищения мира от старого мирового порядка. Многие футуристы ушли добровольцами на фронт и нашли там свою гибель.

История развития футуризма

Футуризм в качестве течения в искусстве изначально появился в Италии. Официальной датой его создания считается 20 февраля 1909 года. В этот день поэт Филиппо Маринетти опубликовал в популярной газете «Манифест футуризма». В своем сочинении 32-летний автор обращался к деятелям искусства (в первую очередь — к художникам) с призывом к созданию новой концепции красоты в противовес старой традиционной культуре. Основополагающий документ нового течения провозглашал культ будущего и дал громкое название движению — «футуризм» (от лат. futurum — будущее).

Через год вокруг Маринетти объединилась арт-группа из числа молодых итальянских художников. В нее вошли:

В 1912 году в Париже состоялась первая выставка футуристов, экспонаты которой позже демонстрировались в разных странах Европы (Голландии, Бельгии, Англии, Швейцарии, Германии, Австро-Венгрии).

Революционные идеи футуристов не нашли большого отклика среди европейских художников. Только в России появилось множество энергичных сторонников нового течения. Здесь Давид Бурлюк организовал литературно-художественную группу «Гилея» в которую вошли многие молодые поэты и художники.

Российские футуристы стремились соединить живопись и литературу, а также создали собственную версию нового течения в искусстве. В ней большее значение придавалось теме одиночества человека в современном мире.

Популярность итальянского футуризма быстро угасла к концу Первой Мировой войны, а ее русская версия просуществовала чуть дольше — до начала 20-х годов. Впоследствии футуристы продолжили творческие поиски в других направлениях искусства.

Отличительные черты футуризма

Картины футуристов легко узнаваемы по характерным особенностям:

Известные художники-футуристы

Среди множества выдающихся представителей художников-футуристов можно отменить следующих авторов:

Футуризм оставил яркий след в мировом искусстве. Художники-бунтари добились шумного успеха и выполнили свою историческую миссию. А на сайте Very Important Lot посетители всегда могут принять участие в аукционах, чтобы приобрести шедевры изобразительного искусства. Наш портал также предоставляет ценителям прекрасного возможность напрямую купить картины у современных художников.

Источник

Искусство после революции: художник и власть

Как и кому авангард проиграл битву за власть — и как появилось новое советское искусство

В 1921 году художник Константин Юон, который до того был славен своими пейзажами и изображением церковных куполов, написал картину «Новая пла­нета». Там толпа крошечных человечков, активно жестикулируя, наблюдает рождение гигантского багрового шара. Чуть позже такой же багровый шар появился в композиции Ивана Клюна, соратника Малевича. Он же — в картине Климента Редько «Полуночное солнце», и его же держит в мускулистых руках рабочий с одноименной картины Леонида Чупятова, ученика Кузьмы Петрова-Водкина.

Совпадение мотива у абсолютно разных художников показательно. Все ощу­щают перемены именно что планетарного масштаба — но не до конца пони­мают, какой в этом новом мире будет роль художника. Нет, это не шкурный вопрос про поиски места, это существенный вопрос — про новую функцию искусства.

Казалось бы, все как и прежде: художники объединяются, размежевываются, громыхают манифестами, устраивают выставки, переходят из группы в группу. Однако после революции в привычном для них пространстве появляется новое и очень активное действующее лицо — государство. У него власть, оно владеет множественными способами поощрения и взыскания: это и закупки, и устрой­ство выставок, и разнообразные формы покровительства. «Кого люблю, того дарю».

И это непривычная ситуация, ведь прежде государство не слишком интересо­валось художественными затеями. Царь Николай II дал деньги на изда­ние журнала «Мир искусства», но только потому, что его об этом попросили, сам журнал он вряд ли читал. А теперь власть собралась властвовать везде. И так, как ей это удобно.

Поэтому, забегая вперед, когда в 1932 году государство декретом прикроет все художественные объединения, это будет с его стороны совершенно логичным жестом. Невозможно управлять тем, что движется и меняет вид. Цветущая сложность, конечно, хороша, но она же порой напоминает массовую драку у трактира; а если сделать все единообразным, то и вражда прекратится, и контролировать искусство будет проще.

О вражде поговорим потом, а сейчас — о том, как это присутствие внешней силы в лице государства меняет условия игры. Например, групповые манифе­сты, которые прежде адресовались городу и миру и выглядели вполне вызы­вающе, теперь имеют конкретного адресата. И слова о том, что все готовы отражать в своих работах новую революционную тематику, очень быстро приобретают вид ритуальных заклинаний — потому что адресат-государство неизменно их требует. В общем, это уже не столько манифесты, сколько декла­рации о намерениях, отправляемые начальству. Притом что большинство ху­дожников искренне готовы служить революции — но своими художествен­ными средствами и так, как они это понимают.

Говоря о послереволюционных художественных объединениях, попробуем сна­чала выделить те, которые не совсем объединения, а скорее школы. значительный художник, учитель, своего рода гуру — и его ученики. Такие школы могли быть действительно чисто учебными предприятиями, как, например, школа Петрова-Водкина, просуществовавшая с 1910 по 1932 год, — но могли быть оформлены и как художественные сообщества.

Например, Уновис («Утвердители нового искусства») — сообщество учеников Казимира Малевича, существовавшее в Витебске в 1920–1922 годах. Это было действительно объединение — с манифестом, написанным Малевичем, с вы­ставками и другими коллективными мероприятиями, с ритуалами и атрибу­тикой. Так, члены Уновиса носили нарукавные повязки с изображением чер­ного квадрата, на печати организации тоже был черный квадрат. Программа-максимум объединения состояла в том, что супрематизм должен сыграть роль мировой революции и распространиться не только в России, но и по всему ми­ру, став универсальным языком, — такой художественный троцкизм. Покинув Витебск, члены Уновиса найдут пристанище в петроградском Гинхуке — Го­сударственном институте художественной культуры, научном учреждении.

Объединением, хотя и странного толка, была также школа еще одного аван­гардиста, Михаила Матюшина. В 1923 году оформилась группа «Зорвед» (на­звание образовано от слов «зрение» и «ведение») с манифестом «Не искусство, а жизнь». Речь там шла о расширенном смотрении и тренировке зрительного нерва для формирования нового видения. Матюшин этим занимался всю жизнь, и это было явно не то, чем жила страна. Тем не менее в 1930-м Матю­шин с еще одной группой учеников организовал «Коллектив расширенного наблюдения» (КОРН) и успел провести одну выставку. Работы матюшинцев по форме более всего напоминали биоморфную абстракцию; теория там зани­мала более существенное место, чем практика.

Группа «Коллектив расширенного наблюдения». 1930-е годы Государственный музей истории Санкт-Петербурга

В 1925 году статус объединения получает и школа Павла Филонова, она названа «Мастера аналитического искусства», сокращенно МАИ. Специального мани­феста у МАИ не было, но в этом качестве существовали прежние манифестные тексты Филонова — «Сделанные картины» 1914 года и «Декларация мирового расцвета» 1923 года. В них изложен филоновский метод аналитической прора­ботки каждого элемента картины, результатом которой должна стать формула. Многие работы Филонова так и называются — «Формула весны», «Формула петроградского пролетариата». Потом сам Филонов из МАИ уйдет, и школа просуществует до 1932 года без лидера, но по его заветам.

Но все эти школы-объединения, собиравшиеся вокруг центральных фигур ста­рого, дореволюционного авангарда, теперь оказываются совершенно не в мейн­стриме. При этом фраза критика Абрама Эфроса про то, что авангард «стал официальным искусством новой России», совершенно точно фиксирует поло­жение дел в первые годы десятилетия. Авангард действительно влиятелен, но это другой авангард, иначе ориентированный.

Самое простое (хотя не самое точное) — сказать, что главный сюжет двадцатых годов — это активное противостояние художников авангарда и художников очень быстро набирающего силу антиавангарда. Но в начале двадцатых аван­гардное искусство испытывает кризис и само, без всякой посторонней помощи. Во всяком случае, его испытывает искусство с высокими амбициями, которое занято исключительно поисками всеобщего языка и проповедью нового виде­ния. Оно не востребовано никем, кроме узкого круга его творцов, их адептов, друзей и врагов из того же поля. Но теперь быть востребованным — это важно; одной лабораторной работы с учениками в Инхуке и Гинхуке недостаточно, надо приносить пользу.

В этой ситуации рождается концепция производственного искусства. Она от­части воспроизводит утопию модерна — преобразовать мир, создав новые формы всего того, с чем человек сталкивается каждый день, спасти человека правильной красотой. Все должно быть современным и прогрессивным — от одежды до посуды. И художество в этом случае оправдывает свое суще­ствование: оно прикладное, даже полезное. Супрематические и конструкти­вистские ткани, фарфор, одежда, типографика, книга, плакат и фотография — всем этим занимаются теперь художники-авангардисты. Это Любовь Попова, Варвара Степанова, Александр Родченко, Эль Лисицкий, Владимир Татлин и многие другие.

При этом интересно, что супрематические вещи — например, посуда, созда­ваемая при участии Малевича его учениками, — не были удобными и даже к тому не стремились. Малевич мыслил всеобщими категориями, и в этом смысле его посуда — так называемые получашки — была сродни его проектам небоскребов для людей будущего: все это было не для тех, кто живет здесь и сейчас. А вот конструктивистские предметы находили практическое массовое применение, в них была разумная функциональность: посудой можно было пользоваться, одежду — носить, в зданиях — жить и работать.

Идеологическое обоснование производственного искусства происходило в об­ществе «Леф» («Левый фронт искусств») и в издаваемых им журналах «Леф» и «Новый Леф». Это было объединение литераторов, существовавшее с 1922 года, тон там задавали Маяковский и Осип Брик. И речь шла в основ­ном о литературе — в частности, о литературе факта, об отказе от сочинений в пользу документальности, а еще о работе на соцзаказ и жизнестроительстве. Но вокруг Лефа кучковались и художники-конструктивисты, и архитекторы, например братья Веснины, Моисей Гинзбург. На основе Лефа возникает Объ­единение современных архитекторов (группа ОСА).

Леф — в своем роде крайняя точка на карте художественных объединений двадцатых годов. На другом полюсе — АХРР — Ассоциация художников рево­люционной России (потом название преобразуется в Ассоциацию художников революции и потеряет одно «р»). Это — поздние остаточные передвижники и другие. Товарищество передвижных выставок, художественно неактуальное уже лет тридцать, все это время существовало, набирая к себе художников из числа недоучек. Формально товарищество прекращает свое существование только в 1923 году — и его участники автоматически становятся членами АХРРа.

АХРР говорит: у нас теперь новое время, случилась революция, сейчас идет социалистическое строительство. И искусство должно это новое время — его приметы, сюжеты, события — просто честно фиксировать. А о средствах выра­жения вообще не заботиться.

Маленькое отступление. В момент часть российского фейсбука открыла для себя ахровского художника Ивана Владимирова. В его исключи­тельно плохих по исполнению картинах была хроника первых послереволю­ционных лет. Как грабят дворянскую усадьбу. Как лежит мертвая лошадь и на­род раздирает ее на части, потому что это 1919 год и голод. Как судят поме­щика и попа — и вот сейчас их расстреляют. Люди стали перепощивать под­борки картин Владимирова, комментируя это так: оказывается, и в первые послереволюционные годы художники весь этот ужас осознавали. Однако это именно сегодняшнее восприятие, а у Владимирова такой оценки не было. Он, как акын или как бесстрастный репортер, запечатлевал то, что видел, — а видел многое. К тому же работал Владимиров милиционером.

Иван Владимиров. «Долой орла!» 1917 год Wikimedia Commons, Государственный музей политической истории России

Получается, живопись АХРРа — это искусство факта. Вспомним, что Леф отста­ивал литературу факта. На некотором идеологическом уровне эстетические противоположности смыкаются.

Или был такой ахровский художник Ефим Чепцов. У него есть картина «Пере­подготовка учителей». Изображена комната, в ней люди, среди них есть доре­волюционные типажи (их двое), есть другие. Они читают брошюры, мы можем видеть названия брошюр — «Третий фронт», «Красная зорька», «Рабочее про­свещение». Но вопрос — почему это переподготовка, а не просто подготовка, экзамен? Простодушный художник пытается в названии картины досказать ту мысль, которую не смог изобразить красками, — и не мог бы, потому что в слове «переподготовка» есть идея длительности. Он как бы берет название «Переподготовка» с одной из этих брошюр, не понимая, что это не книга, а картина. И такое происходит очень часто.

Ефим Чепцов. Переподготовка учителей. 1925 год museum.clipartmania.ru, Государственная Третьяковская галерея

Бескрасочные и наивные работы художников раннего АХРРа отсутствием вся­кой эстетической заботы напоминают о раннем передвижничестве, совсем ран­нем. Когда всякое понятие о картинной красоте отвергалось идеологически: какая красота, когда мир во зле лежит и задача искусства — зло обличать? Теперь мир, напротив, революционно развивается, но это происходит быстро, и нужно успеть запечатлеть все события — до красоты ли тут? Красная армия побеждает, сельячейка заседает, транспорт налаживается. Все это следует изо­бразить, оставить документальное свидетельство. Художник как бы добро­вольно уходит из картины, здесь нет его индивидуального присутствия. И этот уход парадоксальным образом сближает ахровцев и с массовым производствен­ным искусством, и с принципиально анонимными учениками Малевича из Уновиса, которые не подписывали свои картины.

Чуть позже, в тридцатые годы, эта программа станет основой социалистиче­ского реализма, чьим кредо сделается именно «изображение действительности в ее революционном развитии». Но уже в 1920-е то, что делают ахровцы, нахо­дит отклик во многих властных структурах — потому что это простое и понят­ное искусство. Главными покровителями АХРРа становятся военные — Красная армия, Реввоенсовет и нарком Ворошилов лично. Художники работают по со­циальному заказу, и это прописано в программе объединения: это здесь не счи­тается предосудительным. Мы исполняем актуальные заказы, поэтому мы и есть актуальные художники. А у кого государственные заказы, у того и государственные деньги.

Члены АХРРа (слева направо) Евгений Кацман, Исаак Бродский, Юрий Репин, Александр Гри­горьев и Павел Радимов. 1926 год Wikimedia Commons

Между обозначенными полюсами — АХРРом и Лефом — карта объединений 1920-х годов напоминает художественное кочевье. Люди переходят из группы в группу, этих групп очень много, все не перечислить. Назовем только неко­торые.

Часть из них была образована художниками условно старшего поколения — сложившимися еще до революции. Например, Общество московских худож­ников — это в основном бывшие «бубновые валеты»: Кончаловский, Машков и прочие. В своем манифесте они отстаивают права обычной картины, которые отрицают производственники, — так что здесь они консерваторы. Но говорят, что эта картина, конечно, не может быть прежней: она должна отражать реа­лии сегодняшнего дня и отражать их без формализма — то есть без излишней сосредоточенности на художественных приемах, идущей якобы в ущерб содер­жанию. Характерно, что до дискуссии о формализме, которая даст повод репрессиям против творческих профессий, еще около десяти лет, но слово уже употребляется с негативным оттенком, и поразительно, что произносят его бывшие скандалисты и возмутители спокойствия. Бороться с формализмом — это своеобразное почвенничество: у нас примат содержания, а эксперименты с формой — это западное. Общество московских художников оставит за собой традицию так называемой московской школы — густого, тяжелого письма, а бывшие «валеты» идеально придутся ко двору в соцреализме.

Еще одно объединение «бывших» — тех, кто выставлялся и с «Миром искус­ства», и с «валетами», и на символистской выставке «Голубая роза» — это «Четыре искусства». Здесь Кузьма Петров-Водкин, Мартирос Сарьян, Павел Кузнецов, Владимир Фаворский и многие другие. Четыре искусства — потому что, кроме живописцев, скульпторов и графиков, в объединение входят еще и архитекторы. В их манифесте не заявлено никакой единой программы — это сообщество людей, дорожащих индивидуальным. И вообще, это очень спокой­ный манифест, в своем роде беззубый. Там есть ритуальные слова про новую тематику, но главный упор — на то, что пластическую культуру надо сохра­нять. Многие из участников «Четырех искусств» окажутся преподавателями Вхутемаса-Вхутеина и воспитают студентов, которые будут создавать «под­шкафное» искусство, не связанное с восторжествовавшим соцреализмом.

А во-вторых, это «Маковец». Это объединение было создано вокруг художника Василия Чекрыгина, который погиб в 25 лет, оставив поразительную графику. Туда входили самые разные люди — Лев Жегин, ближайший друг Чекрыгина и сам художник недооцененный; Сергей Романович, ученик и адепт Михаила Ларионова; Сергей Герасимов, в будущем соцреалист и автор знаменитой кар­тины «Мать партизана». А название обществу придумал религиозный философ Павел Флоренский, сестра которого, Раиса Флоренская, тоже в «Маковце» состояла. Маковец — это холм, на котором Сергий Радонежский основал мона­стырь, Троице-Сергиеву лавру.

Группа художников общества «Маковец». 1922 год Фотография Роберта Иохансона / Wikimedia Commons

Художникам «Маковца» был не чужд пророческий и планетарный пафос аван­гарда: они мечтали о соборном, объединяющем всех искусстве, символом которого для них стала фреска. Но поскольку фреска в голодной, разваленной стране невозможна, то все искусство должно мыслиться как некоторый к ней подход, как эскизы. Эскизы к самому главному тексту о человече­стве — отсюда ремейки старых мастеров, обращение к религиозной тематике. Очень несвоевременное это было искусство.

Но ведь маргинальным совсем скоро окажется и все остальное. Ко второй поло­вине десятилетия на поле остались лишь две основные силы, противостоящие друг другу. Но в будущем им вместе предстоит сформировать приметы «совет­ского стиля». Имеются в виду АХРР и ОСТ — Общество станковистов, «самая левая среди правых группировок», как про него говорили. На выставках ОСТа экспонировались наиболее обсуждаемые работы тех лет — «Оборона Петро­града» Александра Дейнеки, «Шар улетел» Сергея Лучишкина, «Аниська» Давида Штеренберга и другие. «Оборона Петрограда» — своего рода символ времени: «двухэтажная» композиция, где в верхнем регистре возвращаются с фронта раненые, а в нижнем им на смену идет шеренга красноармейцев. В ОСТ входили также Александр Лабас, Юрий Пименов, Соломон Никритин, Петр Вильямс; многие здесь вышли из авангарда. А лицом объединения стал Дейнека, который покинул ОСТ за несколько лет до его закрытия. В Ленингра­де своеобразным дублером ОСТа было общество «Круг художников». Его ли­цом стал Александр Самохвалов, пробывший членом общества всего три года, но написавший «Девушку в футболке» — самый жизнеутверждающий типаж эпохи. Характерно, что через 30 лет под самохваловскую девушку будет стили­зована главная героиня фильма про 30-е годы «Время, вперед!» — во всем, вплоть до полосатой футболки.

Источник