Что нибудь интересное а то скучно почитать
Что нибудь интересное а то скучно почитать
Он медленно повернул к ней голову, поглядев казалось отсутствующим взглядом.
Рыжая тоскливо поджала губы:
— Думаешь, это поможет?
— Я… Ты же знаешь, что я… Просто…
Рамиро горько усмехнулся, помотав опущенной вниз головой.
— Что ты принимал знаешь?
— Пил. В основном. Колеса… Трава…
Босс недовольно протяжно вздохнул и молча отвернулся, снова облокотившись о перила локтями:
— Не ври Мне. С такого дерьма слезть почти нереально. Да с любой наркоты.
— Я ведь могу на тебя рассчитывать?
На веранде возник возбужденный Аврелий, с каким-то крупным предметов подмышкой:
Странник и Рамиро заинтересованно переглянулись и последовали за Марком.
Двери не было, и оттого звук шагов слышался отчетливее. Кэсс безучастно поглядел на Клементину, вошедшую первой, и наградил таким же пофигистическим взором остальных, разбредшихся вокруг.
— Ну тогда будем считать что сегодня!
Кэссиди нехотя обернулся, с выражением полнейшего безразличия. Взгляд тут же упал на странноватую «ногу», в руках чрезвычайно довольного парня. Кэсс прищурился, потом изумленно уставился на Марка; раскрыл было рот, но сказать хоть что-то не вышло. Только хрип со стоном. «Семья» стояла вокруг и радостно улыбалась. Глаза ирландца ошарашено округлились и вмиг намокли, а нижняя губа мелко задрожала.
Кэссиди соскочил со стула, едва не упав и прижал к себе Босса, уже не сдерживая слез радости.
Марк усадил счастливо-обомлевшего Боцман обратно на стул, опустился на колено, принявшись распутывать завязанную штанину:
— Он шикарен Марк. Я тряпки и картон подкладывал, ты что.
Протез был надет на ногу Боцмана, под затаившееся дыхание присутствующих.
Кэссиди неотрывно и потрясенно глазеет на «новую ногу».
— Один добрый человек одолжил.
— Конечно hermano. Продадим. Не проблема.
Нэнси подошла ближе, оттянув Марк в сторону:
— Спасибо тебе… Я очень переживала за Кэсса…
— Не за что. Как и за всех нас.
— Но это не значит, что я тебя полностью простила за твой уход.
Нэнси приобняла его, чмокнув в щеку. Наблюдая за радующимся ирландцем, она тихо, прерывисто вздохнула:
Аврелий молча и понимающее кивал, смотря на довольного Кэссиди.
На верандочке бара, что светился изнутри неровным теплым огнем свечей, показалась Холли. Она тихо вошла внутрь, наблюдая всеобщее приподнятое настроение с кислой миной.
«Банда» мельком переглянулась.
Клем прищурилась, проведя языком по зубам и сдержанно шикнула:
— Иди, ложись. Взрослая уже.
Холли хмыкнула, бросив на громадного пса неприязненный взгляд и высокомерно удалилась. В баре повисла тишина.
Арчер вопросительно глядела на Босса, словно спрашивая разрешения.
— «Trench Gun». Недурно.
— А что «Марк»? Посмотри на Арчер, Босс. Она на полном серьезе говорит.
Напряженные взоры обратились к Клементине. Та огорченно отвела глаза:
— Не знаю я, что происходит с Малой. Она не была такой…
Но Рыжая то ни в чем не виновата…
— Хорошо. Кто еще чем поделится?
— И у них в банде есть люди, что раньше жили в Руже. В Новом Орлеане, кажется тоже.
Штурман стала что-то быстро записывать в своей книжечки.
— Понятно. Поговорим с этими любителями двухколесного транспорта. Работу придумаем. Есть еще что-то?
Вся «банда» выжидающе уставилась на Босса.
Феникс на какое-то время замолчал, прикуривая сигарету, что протянул Ему Марк.
В частности, и пока что, только против этих земель. На которых обитаем мы.
Особой реакции это не вызвало. Может, привыкли уже к нечто такому? А может просто не до конца осознали. Все молча слушали Странника, ожидая подробностей.
— Да, они существуют в воплощении человеческом, как и Я.
Невольно выросла невидимая стена, между обыкновенными людьми и потусторонними существами.
Джеймс Хэдли Чейз в СССР
Активно Чейза начали издавать на русском во второй половине 80-х. В первой половине 90-х количество отечественных изданий Чейза достигло пика — миллионы экземпляров книг ежегодно. Ручеек изданий превратился в широченную полноводную реку. Но Чейз к моменту массовых изданий конца 80-х годов уже был знаком отечественным читателям. С 1960-х до 1985 года на русском было опубликовано 10 романов Чейза. Вот о них я сейчас вам и расскажу.
Оговорка. 10 романов — это то, что было опубликовано на русском «официально». Еще в СССР была тьма любительских переводов, распространяемых в перепечатках или рукописях. В разнообразных литературных Клубах, или по знакомству, или за денежку (зачастую, немалую). Именно эти подпольные переводы во многом и позволили массово начать печатать Чейза — издатели в 90-х кинулись издавать большими тиражами те переводы, что уже много лет ходили по рукам.
Но все эти переводы шли по разряду «пиратских». А мы сейчас вспомним про издания «официальные». За права Чейзу в СССР, естественно, всё одно никто не платил, но когда ворует индивидуум — это статья, а когда государство — это лазейки в законодательстве.
Сильнее денег (What’s Better Than Money?)
Первым произведением Чейза на русском стал этот роман. Он был опубликован летом 1968 года в журнале «Наш современник». Издание растянулось на 4 выпуска журнала.
Примечательно то, что перевел этот роман Анатолий Горский — одна из легенд отечественной разведки. Горский работал во внешней разведке СССР еще до войны, во время войны и после войны. Сначала курировал лондонскую резидентуру, после войны несколько лет проработал в Вашингтоне. В 1950-х перешел на административные должности в МГБ.
В тех же 1950-х Горский занялся переводами. Артур Конан Дойл, Рекс Стаут, Дик Фрэнсис, Росс Макдональд — со многими произведениями этих и многих других авторов отечественные читатели познакомились именно в переводах Горского. Больше скажу — классический перевод известнейшей книги «Одиссея капитана Блада», который переиздавался полсотни раз, был выполнен именно Горским.
Вот и первым знакомством с Чейзом наши читатели обязаны тоже Анатолию Вениаминовичу.
Свидетелей не будет (This Way for a Shroud)
Осенью 1968 года на русском был выпущен второй роман Чейза. Причем одновременно в 2 журналах: «Литературный Азербайджан» (в 2 номерах) и «Смена» (в 4 номерах). Оба журнала использовали один и тот же перевод романа от некоего Э. Боровика — я не знаю, кто это такой.
Бакинский журнал найти нереально из-за его локальности. А вот сканы «Смены» в сети доступны.
Публикацию Чейза в «Смене» предваряла статья аж целого заместителя министра охраны общественного порядка СССР Викторова. Викторов похвалил Чейза, затем перешел к разгулу преступности в Штатах, а затем выдал мощнейшую теорию заговора на тему убийства Кеннеди.
«Роман Чейза — […] — сделанный с большим гражданским мужеством социальный анализ подлинного механизма пресловутой американской демократии.
Это один из перлов Викторова, если что. И там вся статья такая была.
Западня (Just Another Sucker)
Третий роман вышел в весной 1970 года в журнале «Простор» (в 2 номерах). В переводе Ю. Ермаченко. Я знаю одного переводчика Ю. Ермаченко, но тот был специалистом по переводам с итальянского. Он же или нет — бог весть. В сети информации не найти. «Простор» ведь был казахстанским журналом, хоть и выпускавшимся на русском языке. И этот перевод больше никогда не переиздавался на русском.
Сувенир из «Клуба мушкетёров» (The Guilty Are Afraid)
Четвертый роман. В белорусском журнале «Неман», летом 1972 года. В трех номерах. Перевел роман Роман Попель. Попель работал переводчиком во ВСЕГЕИ (Всесоюзный научно-исследовательский геологический институт), мотался по миру. А художественную литературу переводил больше для себя. Вот у него когда-то Чейз и проскочил. А идиотское название «Сувенир из «Клуба мушкетёров», не имеющее никакого отношения к названию оригинальному — это уже заслуга «Немана». К сожалению, именно это название «прижилось» и под ним роман переиздавался на русском несколько десятков раз.
В СССР еще сделали радиоспектакль по этому роману. И за главного героя в том спектакле текст читал Эммануил Виторган.
Мертвые молчат (Safer Dead)
Пятый роман. Снова журнал «Наш современник». 4 номера. Лето-осень 1973 года. Переводчики — Никита Минин и Владимир Соколов. Минин практически не занимался переводами. Так, пару раз «поигрался». А вот Соколов переводил много чего, да и до сих пор переводит. Алистер Маклин, Харлан Кобен, Рекс Стаут, Раймонд Чандлер и много кто еще. А вот эта публикация Чейза была первой «профессиональной» работой для Соколова.
Двойная сдача (The Double Shuffle)
Шестой роман. Снова «Наш современник». Три номера. Осень-зима 1974 года. «Живи и помни» Валентина Распутина, россыпь стихов Евтушенко и детектив Чейза — такая вот компоновка у журнала была. Переводчик — Юрий Логинов. Ничего про него не знаю.
Весь мир в кармане (The World in My Pocket)
(Журнал «Звезда» — номер другой, но у журнала оформление десятилетиями не менялось)
Седьмой роман. Журнал «Звезда». Последние 3 номера 1974 года. Переводчик — Инна Моисеевна Кулаковская-Ершова. Как переводчик «художки» — Кулаковская мало известна. Но эта женщина — могучий синхронист. Она еще на Нюрнбергском процессе работала.
А что до романа — то это было самое известное произведение Чейза в СССР. Потому что в 1983 году его экранизировали под названием «Мираж». И о Чейзе в тот момент узнали многие из тех, кто прежде и не слышал никогда этого имени.
Дело о наезде (Hit And Run)
Восьмой роман. Журнал «Искатель». 2 номера в начале 1978 года. Переводчик — Михаил Загот. Михаил Александрович — один из самых известных переводчиков в России. Первые его переводы вышли в 1960-х. И продолжают выходить по сей день. А перечень переведенных авторов у Загота настолько велик, что и перечислять их смысла нет. Но к Чейзу Загот обращался всего 2 раза — вот этот роман, да еще как-то в 90-е он перевел роман «Если вам дорога жизнь…»
Венок из лотоса (A Lotus for Miss Quon)
Девятый роман. Журнал «Сельская молодежь». В этом журнале роман Чейза умудрились порезать аж на 7 номеров — последние 4 номера 1980 года и первые 3 номера 1981 года. А осенью 1980 года журнал напечатал этот же роман целиком в своем приложении — журнале «Подвиг». Перевел — некто Э. Островский. Кто такой — не ведаю. Но этот его перевод периодически переиздавали на русском пару десятков раз — в последний раз уже в 2010-е.
Каменные джунгли (There’s a Hippie on the Highway)
(Журнал «Дон», другой номер за 1984 год — но там тоже обложки были типовые)
И последний, десятый роман. Журнал «Дон». Пара выпусков летом 1984 года. Переводчик — Виктор Вебер. Вебер на тот момент был начинающим переводчиком, но сейчас это Величина. Например, большую часть Стивена Кинга на русский перевел именно Вебер. (Хоть к его переводам Кинга и уйма претензий была.) Этот роман был экранизирован на самом излете СССР — в 1991 году, под названием «Бухта смерти».
Если вы дочитали до этого места, то не могли не заметить одну вещь — все романы Чейза в СССР до 1985 года издавались только в журналах. Не выходило ни одной книги Чейза — как сольной, так и хотя бы в составе сборника. Особенности политики советского книгоиздания: протащить сомнительного Чейза на страницы отечественной периодики еще как-то получалось, а вот выбить на него бумагу для отдельного издания… Не, без шансов. Не на всех графоманов Союза Писателей СССР бумаги хватало, какой уж тут Чейз. Так и жили.
«Мы не Святые.» Глава IX (Часть 3)
Глава IX (Глава 9 Часть 3)
Ссылка на предыдущую часть:
— Отдай ногу, тварь. Или я вас всех к хуям сожгу! Честное слово.
Но пререкания и возня, доносившиеся изнутри, были хорошим знаком.
— Все сучары. Я пошел за бензином.
Двери слегка приоткрылись, и в сторону Марка полетел ножной протез. «Нога» шмякнулась о тело одного из убитых рейдеров поблизости. Из-за баррикады не доносилось и звука.
Клементина быстро взлохматила волосы обеими руками, вытряхивая осколки стекла, забавно при этом скривившись. Кэссиди пристально наблюдал за старшим, что прошел за стойку бара, и беспардонно уставился на мужика с наглой улыбкой, что оскалила его крепкие зубы, в кровавой койме.
Клем прыснула и поджала губы. Кэсс кажется вообще не услышал.
— Ты вообще откуда нашего Капитана знаешь, Роуди?
— Странника знают далеко за пределами Луизианы. К тому же, в клубе есть люди что жили в Руже и Орлеане.
— Не удивлюсь если наш джип уже начали распиливать…
Клем конечно загнула, но в целом подействовало. Роуди потупил взгляд:
— Нет… Но мы в курсе, кто это…
Боцман отрешенно моргнул:
Роуди молчал и тупо моргал. Эмоций у него были весьма сдержанные. Мы бы даже сказали, «дрессированные». А может просто отбитые. Однако, руку все же пожал, хотя и несколько мгновений спустя.
Штурман положила на стол небольшую карту, закрепленную на стареньком планшете:
Нэнси жестом попросила Идвинга подождать, и отошла в сторону кухни. Вернулась обратно к столу, с большой открытой картонной коробкой:
— Замечательно. Тут было несколько комплектов. Нерабочих. Твоя задача, сделать их рабочими. Все понятно? Хорошо. Иди.
Точна и тверда. Как обычно. В этом была вся Нэн.
Нексус подхватил коробку и направился к двери быстрым шагом. Командный голос Штурмана начал его немного пугать. Идвинг проводил парня взглядом, беззвучно усмехнулся и повернулся обратно к чертежам:
— Так откуда эти планы?
— Такие чертежи уменьшать время на возведение построек. Они доступны и точны.
Подняв глаза от чертежей, мужчина озабоченно прищурился:
— У вас все в порядке мэм?
Идвинг уверенно кивнул и развернулся к дверям, с кипой бумаг подмышкой.
Штурман озадаченно нахмурилась и медленно повернулась, так и не поняв чей это был голос.
— Он возвращается к жизни… И возвращает других…
Нэнси шмыгнула носом и быстро покивала, ласково приглаживая неряшливую копну волос на голове Рама. У него медленно текли слезы…
— Я, я не знаю… Все болит… И… И, да… Очень хочу есть…
— Ну хорошо, что… «так». Он немного не свой сейчас… Может никак привыкнуть не может, не знаю? Отличается от того что я помню.
Обоюдное молчание. Где-то снаружи слышны голоса и звуки чем-то занятых людей.
— Да. Феникс его нашел.
Нэнси медленно, отрицательно покачала головой.
— Ясно… И другие? …Черт… Моих вообще никого…никого не ост…
Мужчина быстро утер вновь намокшие глаза:
— Так и не нашел… Тело. Не смог найти…
Кроткий стук во входную дверь.
— Миссис Уокер? Вы хотели меня видеть?
— Ты что-то хотела? И, вы что, с Идвингом так быстро вернулись?
— Эм…да! Там все просто! Я что пришла то?! Нам куда все складывать?! Место, ну за домиком тем маленьким, синеньким, уже все! Того! Кончается!
— Дана, не суетись! Ты можешь говорить спокойней? Что кончается?
— В том месте совсем нет подводов для орошения. Придется создавать ирригационную систему.
— Мы собирались высаживать там кукурузу, когда-то…
— Меня не интересует что вы «собирались» делать. Местность совершенно не подготовлена. Полное отсутствие банального ухода, говорит только о вашей глупости…
— А не могли бы вы сменить тон? У меня складывается впечатление, что вас заставляют заниматься этим насильно.
Нэнси развернулась, намереваясь уйти:
Терри растерянно глядел вслед удаляющейся женщины со шрамами на лице. Рядом возник ухмыляющейся Бастиан:
Терри повернулся всем телом к стоящему рядом мужчине в маленьких округлых очках, и смерил того неприязненным взглядом:
— Я вообще вас не знаю, сэр. Будьте добры держаться от меня подальше.
На окрик Штурмана, из окошка небольшого полутораэтажного дома, вблизи высоченной вышки связи, показалась голова парня.
— Да мэм! Мисс Уокер! Рация работает как нужно!
Крис выскочил прямо из окна, в котором отсутствовала рама со стеклом, и передал Штурману большую переносную рацию, военного образца:
— Настроена как вы просили. Еще две готово. Можно пользоваться.
— И я бы хотел обсудить условия моей ра…
Она цыкнула на Нексуса и развернулась, направляясь дальше по лагерю.
— Когда начнется строительство?
Парочка недоуменно переглянулась. Ответа у них не было.
Она напряженно вздохнула и оглянулась, поискав кого-то или что-то глазами:
— Начинайте работать! Материалов достаточно!
Странник работал над крыльцом бара, заканчивая вход.
— Займись пожалуйста чем-то более полезным.
— Я в курсе. Ее люди уже на лесопилке.
Она раздраженно отмахнулась.
Все скидки и промокоды в одном месте
Вы там как, готовы к осенним распродажам? Чтобы не пропустить самые интересные и выгодные предложения, подпишитесь на полезный телеграм-канал Пикабу со скидками. Да, Пикабу не только для отдыха и мемов, но и для экономных покупок!
В «Пикабу Скидки» вы найдете актуальные предложения:
• доставки еды (KFC, Delivery Club, «Папа Джонс»);
• книги («Читай-город», «Литрес», Storytel);
• услуги и сервисы («Делимобиль», Boxberry, «Достависта»);
• маркетплейсы и гипермаркеты (Ozon, «Ашан», «Яндекс.Маркет»);
• одежда и обувь (Adidas, ASOS, Tom Tailor)
• бытовая техника и электроника («М.Видео», «Связной», re:Store);
• товары для дома (IKEA, «Леруа Мерлен», Askona);
• косметика и парфюмерия («Л’Этуаль», «Иль де Ботэ», Krasotka Pro);
• товары для детей («Детский мир», TOY, Mothercare);
• образование («Нетология», GeekBrains, SkillFactory);
• и еще куча-куча всего.
Отец и сын
Цитата опередившая время
Есть болезнь, которой не найти в медицинских справочниках — острый недостаток публичности. Сей вирус демократичен: он не щадит ни бедных, ни богатых. Женщины, мужчины, дети — лишенные внимания, они с настойчивостью наркомана кричат с любого, мало-мальски возвышенного места:
Скажите нам спасибо, просят они. Хоть за что-нибудь. Обругайте нас. Выслушайте. Посочувствуйте. Прокляните. Воздайте хвалу. Осыпьте бранью. Только не проходите мимо.
Потому что мы здесь, и цена нам — грош.
Куколка (Генри Лайон Олди)
Мэрилин Монро в публикациях (XXII) Цикл «Великолепная Мэрилин» 714 часть
Продолжение, Глава 10 «ВОКРУГ НЕЕ ПОЛЫХАЛО ТАИНСТВЕННОЕ ЗАРЕВО…»
В 2007 году была продана с аукциона переписка Мэрилин и Марлона. Не любовная — за восемь месяцев до своей кончины Монро просила у старого друга совета по поводу своих дел.
Примечательно, что письмо Мэрилин было написано на бланке Института психоанализа Лос-Анджелеса.
Отношения актрисы с психоаналитиками и психотерапевтами начались все тогда же, в 1955 году.
Радикальные перемены, новые впечатления, напряженный график — все это стало для Мэрилин палкой о двух концах. Днем она была оживлена и деятельна, ночью никак не могла заснуть, сколько ни увеличивала дозы барбитуратов. От веселья Мэрилин внезапно переходила к меланхолии, могла внезапно разрыдаться на людях, срывалась по пустякам. Все это пугало тех, кто любил ее.
К тому же психоанализ был тогда в большой моде. В частности, многое из него заимствовал Ли Страсберг, совершенствуя свой метод.
Милтон Грин свел Мэрилин с Маргарет Хохенберг, психотерапевтом, у которого лечился сам. Ли Страсберг горячо одобрил эту затею. (Не мог же он знать, что Маргарет окажется, пожалуй, первой, кто констатирует, что Ли оказывает на Мэрилин чересчур сильное влияние.)
Почтенная иммигрантка из Венгрии, изучавшая медицину в Вене, на родине психоанализа, а также в Будапеште и Праге, обладавшая огромным клиническим опытом, в том числе и с тяжелобольными, допустила с Мэрилин ту же ошибку, что и другие психотерапевты, которым доводилось работать с актрисой позже.
Все они, побуждая Мэрилин без конца обращаться к ее прошлому, не умели помочь ей справиться с тяжким грузом нахлынувших воспоминаний и тем самым осложняли ее отношения не только с прошлым, но и с настоящим и будущим.
И Ли Страсберг, и Маргарет Хохенберг советовали Мэрилин записывать мысли, приходящие в голову. Ей было трудно делать по указке и систематически то, что она, как мы знаем из воспоминаний Эми Грин, с удовольствием делала по собственной воле и от случая к случаю. И все же она послушно записывала наблюдения за собой и жизнью вокруг — чаще не в специально заведенных для этой цели блокнотах, а на обрывках бумаги и салфетках. Она писала: «Проблема отчаяния в моей работе и моей жизни — мне безусловно, следует с этим бороться, приобретая прочные профессиональные навыки и ставя их выше отчаяния». «Чего я боюсь? Прячусь из страха перед наказанием? Либидо? Спросить у доктора X.». «Научиться примирять и сочетать противоречивые импульсы». Иногда она облекала свои ощущения и написанные верлибром стихотворения. Вот одно из них.
Я просто порой за столом посижу
И жизнь спою в рифмы чуть-чуть уложу.
На этом никто не нажил капитал,
Но мне не впервой, мой удел вот таков.
Да пойми же ты, черт бы тебя побрал,
Что люди просто не любят стихов.
Я ведь хочу лишь суметь прокричать
то, что в голову мне стучит:
вкусы тех блюд, что нельзя забывать,
и к самым тайным желаньям ключи.
Вертятся мысли и мозг мне сверлят
тихою и неустанной струей.
Пока не ушла я — пусть замутят
листа белизну строки чернотой.
Удивительно, как при таком насыщенном ритме, интенсивной учебе у Колльер и Страсберга, сеансах психотерапии, проходивших поначалу по три-пять раз в неделю, у Мэрилин еще оставалось время, чтобы общаться со старыми друзьями и знакомиться с новыми, ходить по выставкам, концертам и книжным магазинам (откуда она уносила кипы книг), да и просто гулять по Нью-Йорку.
На прогулки она иногда брала с собой своего 16-летнего поклонника — Джеймса Хаспила, которому мы тоже обязаны интересными воспоминаниями об актрисе.
Мальчишка, сбежавший из дома, Джимми познакомился с Мэрилин еще в 1954-м, на съемках «Зуда седьмого года». Куда бы Мэрилин ни шла в те дни, ее плотно окружало кольцо фанатов. Ведь тогда она еще не придумала для себя верную палочку-выручалочку — Зельду Зонк.
Однажды Джимми продрался через толпу и вместо автографа осмелился попросить поцелуй. И Мэрилин, изумленно взглянув на дерзкого паренька, улыбнулась и чмокнула его в щеку.
В следующий приезд Монро Хаспил стал ее пажом. Он открывал для Мэрилин повседневную уличную жизнь Нью-Йорка, с которой не очень-то хорошо были знакомы ее богемные друзья. Выполнял ее мелкие поручения, подносил ее покупки, договаривался с таксистами.
И Мэрилин, похоже, ценила эту трогательную дружбу. После ее смерти нашли конверт, где она хранила детские фотографии: портреты детей своих бывших мужей Джо Ди Маджио и Артура Миллера — и снимок с Джимми Хаспилом.
С Артуром она встретилась вновь у своих новых друзей Нормана и Хедды Ростена, к которым ее, в свою очередь, впервые привел фотограф Сэм Шоу.
Общение с Ростенами и без того было ей приятно. Умные, деликатные и милые люди, они стали ей близки, не превращаясь в очередных «эрзац-родителей». С Норманом она посещала музеи и театры. И, не стесняясь того, что ее друг был поэтом, показывала ему собственные стихи. Например, вот это.
Я оба твои направленья,
но все же больше существую в холоде мороза.
Сильная, как на ветру сеть паутины,
Оттягиваемая больше книзу.
Те капельки света имеют краски,
что видела я на картинах, — ах жизнь,
Паутинной нити тоньше,
удерживаясь крепко на сильном ветре
и опаленная скачущими жаркими огнями, —
жизнь, в которой я одновременно
сосуществую в обоих направленьях —
но как-то остаюсь висящей,
и оба направления меня терзают.
«Нас на самом деле совершенно не интересовало, кем она была, — говорил потом Ростен, — в реальной жизни она очень отличалась от созданного стереотипа. С нами она была само очарование. Такое странное человеческое существо… Ей нравилась поэзия. Для нее это было кратчайшим путем. Она с интуицией поэта понимала, что это прямая дорога к сути переживаний».
А Артур Миллер оказался… университетским товарищем Нормана. И, столкнувшись у Ростенов в гостях, Мэрилин и Артур очень скоро поняли, что их тянет друг к другу еще сильнее, гораздо сильнее, чем несколько лет назад.
В ту пору Миллер считался, наряду с Теннесси Уильямсом, одним из лучших драматургов США. Пьесы Миллера «Все мои сыновья», «Смерть коммивояжера», «Суровое испытание» (в постановках — обычно «Салемские ведьмы» или «Салемские колдуньи») принесли ему Пулитцеровскую премию, две премии Объединения нью-йоркских театральных критиков и еще по две престижные премии — имени Дональдсона и имени Антуанетты Перри («Тони»).
«Суровое испытание», в основе которого был исторический сюжет — расправа над обвиненными в колдовстве женщинами в XVII веке, вышло в разгар «охоты на ведьм» в США 50-х годов XX века и было полно злободневных намеков на Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, возглавляемую сенатором Маккарти.
Из-за этого Артур попал в «черный список» Голливуда и под колпак Комиссии. А ФБР еще раньше взяло его на карандаш, потому что подозревала Миллера в сочувствии коммунистам, хотя членом коммунистической партии он никогда не был.
Дружба с Миллером привлекла внимание ФБР и к Мэрилин. К тому же, когда она была с Норманом Ростеном на концерте советского пианиста Эмиля Гилельса, маэстро поцеловал ей руку и пригласил в гости в СССР.
Сводки следивших за Мэрилин Монро агентов ФБР (полностью рассекреченные лишь спустя 50 лет после ее смерти) указывают на то, что она не прочь была принять приглашение и в апреле 1955 года подала в Посольство СССР в Вашингтоне запрос на получение советской визы.
С этого момента за актрисой следили уже постоянно. Впрочем, следили тогда едва ли не за всеми более-менее видными американцами. Содержание большинства доносов на кинозвезду было попросту смехотворным. И очень сомнительно, что ее сопровождали повсюду «поклонники в штатском», как Мэрилин казалось в последние годы; скорее всего, это давала себя знать не отпускавшая ее с юности мания преследования.
Развитию романа Артура и Мэрилин едва не помешало нечто, обратившее помыслы актрисы в совсем другую сторону, — правда, всего на несколько дней. В Уэстон, где она гостила у Гринов, прибыл тогдашний владелец журнала «Look» Гарднер Коулз. У него было важное поручение от миллионера Аристарха Онассиса, главного олигарха княжества Монако и ближайшего советника князя Репье. Уже некоторое время миллионер и князь обсуждали возможность женитьбы последнего на какой-нибудь кинозвезде — чтобы вернуть Монако в глазах мирового сообщества былой блеск, несколько поутраченный после Второй мировой. Хитрый делец-царедворец колебался между кандидатурами Грейс Келли и Мэрилин Монро. Коулза попросили узнать у Монро, как бы она отнеслась к перспективе стать княгиней Монако. Мэрилин не имела ничего против.
И, похоже, уже успела представить себя на троне до того, как Коулз довольно скептично спросил: «А вы уверены, что князь захочет на вас жениться?»
«Дайте нам с ним пару дней наедине и, уверяю вас, он захочет!» — ответствовала актриса. Но прошло чуть больше педели, и мир облетела новость о помолвке князя Репье с Грейс Келли…
И Мэрилин вернулась к велосипедным прогулкам с Миллером по Бруклину, к поцелуям украдкой — отношения с Артуром она в течение долгих месяцев тщательно оберегала от прессы — и к бесконечным угрызениям совести.
Артур был ее давнишним увлечением (даже если не брать на веру заявление Сиднея Сколски о том, что Мэрилин мечтала о браке с Миллером еще во время свадебного путешествия с Ди Маджио). Он был человеком, превосходящим ее, по ее мнению, интеллектуально, и она надеялась, что он поможет ей расти. Он не был (по крайней мере, на вид) ограниченным ревнивым обывателем, как Догерти и Ди Маджио. Наконец, он не был актером, ее «братом», как Марлон Брандо.
Но Артур был женат. И слывшая бесчувственной сердцеедкой Мэрилин, девочка-безотцовщина Норма Джин, не хотела отнимать его у семьи — жены Мэри Грейс и двоих детей-подростков.
Немногим позже Миллер признается журналистам, что его брак и так трещал по швам, что он неминуемо развелся бы, «без Мэрилин или с ней». А о Монро отзовется так: «Она самая женственная из женщин, какую можно себе представить. Находясь рядом с ней, хочется умереть. Эта девушка находит отклик в душе каждого мужчины. У большинства из них в ее обществе выпячиваются те качества, которыми человек наделен от природы: пустозвон становится еще большим пустозвоном, стеснительный стесняется еще пуще, скромный делается скромнее. Она похожа на магнит, который вытягивает из самца присущие ему качества».
Однако большая часть 1955 года стала временем жестоких колебаний. Ведь Мэри Грейс много лет практически содержала его, работая, чтобы он мог сочинять пьесы, и бросить ее — значило отплатить черной неблагодарностью.
Тогдашние чувства и раздумья Миллера выразились в пьесе «Вид с моста», где шла речь о зрелом мужчине, влюбленном в молоденькую девушку. (Реальное возрастное соотношение между Артуром и Мэрилин было не столь уж разительным — ему в 1955 году исполнилось 40, а ей 29.)
Он и сам позднее говорил: «»Вид с моста»… отражал тревогу… не столь далекую от моих собственных душевных переживаний…»
На первом представлении этой пьесы в театре «Коронет» Мэрилин познакомилась с родителями Артура, Айседором и Августой Миллерами. Вскоре они пригласили ее в гости. «Я собираюсь жениться на этой девушке», — объявил Артур. Айседор и Августа удивленно смотрели то на скромную молодую женщину в серой юбке и наглухо застегнутой черной блузке, то на своего сына, ведь прежде он ни словом не обмолвился о намерении уйти от Мэри Грейс.
К концу года Мэрилин и Артур уже постоянно обсуждали его предстоящий развод и свой будущий брак между собой и с друзьями.
«Миллер был влюблен по уши и серьезно, — вспоминал Норман Ростен. — Видеть это было отрадно».
В профессиональном плане Мэрилин тоже многого ожидала от наступающего 1956 года: она собиралась сняться в фильме «Автобусная остановка» в Голливуде и в экранизации пьесы Теренса Реттигена «Спящий принц» в Лондоне.
Конец главы 10. Продолжение следует.
У всех свои страхи и проблемы
«Мы не Святые.» Глава IX (Часть 2)
Глава IX (Глава 9 Часть 2)
Ссылка на предыдущую часть:
Бородач с гордостью приподнял потрепанную, грязную штанину мягких трико, выставляя протез напоказ:
— Новехонький! В Чикаго отрыли! Заводской еще!
— Ну вы же тут все равно не задержитесь, верно? Найдешь себе еще. Лучше найдешь.
В салоне маслкара отыскалось нечто поистине полезное. Не заметить волнения, было не возможно. Но Аврелий делал вид, что протез занимает его большего всего на свете. Вытащили скорее всего пресс для снаряжения патронов 12 калибра. Вещь крайне полезная, да и продать всегда можно выгодно…
Короткое молчаливое замешательство, нарушил женский неприятный говорок:
— А на кой хер нам надо с тобой меняться? Мы и так все заберем!
Утробные смешки и злобные ухмыляющиеся лица принялись медленно обступать «торговца».
Значит, все таки обычные рейдеры… Ну не велика потеря…
Не получив словесного подтверждения, но удостоившись непонимающих взглядов со стороны своего противника, Марк устало выдохнул, поджал губы и коротко кивнул:
Из обстановки вокруг, помимо байкеров, плохо вписывалось и небольшое пианино у стены. А вот бильярдный стол был вполне логичным. Но похоже, он не был здесь частью «родного дизайна». Наверняка, притащен уже самой бандой. Светлые стены, с деревянными вставками. Большой музыкальный аппарат, пылившийся в углу. Длинная барная стойка, да обыкновенные столы со стульями.
— А это твой попугай.
— Это ведьма походу. Ща фокусы будут.
Смех все нарастал и нарастал. Ирландец повернулся к Клементине, опустошенно на нее поглядев:
— Поедем? Или вырежем тут всех?
— Да какие из них вояки? Клоуны какие-то…
— Вы че там?! Все никак не можете решить какой номер показывать?!
По внезапно скользнувшей волне возмущения, было понятно что «слышали».
— Отлично. Значит будет проще.
— А откуда нам знать? Ну, что вы правда от Дона Виаданте?
Значит, где-то все таки, решения были правильными…
— Какое дельное замечание… Естественно мы будем диктовать условия. Ваша дерьмовая банда творит что ей вздумается. Так не пойдет… Не здесь.
— Ребята! Нужно все же научить эту суку манерам.
Человек пятнадцать-двадцать поднялись со своих мест, надвигаясь на парочку. Кое-кто выразительно принялся закатывал рукава; кто-то похрустел костяшками пальцев. Кровавый Демон почувствовал запах хорошей передряги, и уже рвался наружу.
Кэссиди сжал руку Клементины, останавливая ее:
И вдруг неожиданно долбанул выстрел!
Вся банда испуганно замерла и отпрянула назад от своих жертв, как какие-нибудь мелкие пакостники, что были застигнуты суровым воспитателем.
Клементина приподнялась на локтях, сдунув локон с улыбающегося разбитого лица:
— Неее Малая… Это тебе не какое-нибудь «старое ружье». Это мать его настоящая «окопная метла»! Настоящий антиквариат!
На улице послышались шаркающие шаги и приглушенные хрипы. Девушки резко переглянулись и кинулись наружу.
— Фух… Всего лишь зомбяки, давай посидим тихо и подождем, пока они прой…
Рыжая потеряла дар речи.
— Ложи ровно мать твою за ногу.