Что не хватает медицине в россии
Кто виноват в развале российского здравоохранения
Можно построить новые современные больницы, но где взять грамотных врачей
«Мама умерла от рака 07.12.2020. Только сейчас отошел от горя и могу что-либо писать об этом, рефлексируя.
Я с мамой прошел всю нашу медицину, начиная от терапевта райцентра и заканчивая реаниматологом столичной больницы им. Буянова (бывшая ЗИЛовская). Много что видел и могу сказать. Наша либеральная оппозиция освещает не так и не то.
Медицина развалена. Развалена при нынешней российской власти».
Фото: Алексей Меринов
Далее автор пытается анализировать причины того, почему смертность от онкологических заболеваний высокая, и критикует уже предметно пороки нашего здравоохранения.
Это письмо попалось мне в Фейсбуке, и я его тотчас же разместил в своей ленте.
Такие тексты называют вирусными, потому что они распространяются в социуме, как вирусная инфекция. Людей подобные тексты цепляют эмоционально, и они делятся с друзьями.
Однако я сохраняю критичность восприятия и поэтому задумался о том, что если верен тезис «здравоохранение развалили сейчас», то тогда должен быть верен тезис о том, что «раньше здравоохранение было на высоте».
Это когда наше здравоохранение «было на высоте»? В лихие девяностые, при Ельцине? Когда в больницу нужно было заезжать со своими шприцами и лекарствами? Или, может быть, наше здравоохранение было прекрасным в восьмидесятые, при Горбачеве, когда я работал врачом «скорой помощи»? В моем чемоданчике был набор из пятнадцати примитивнейших лекарств, а для того, чтобы сделать инъекцию, приходилось вскрывать несколько пакетов с многоразовыми стеклянными шприцами — в поисках хотя бы одной острой и некривой инъекционной иглы.
Поклонники СССР тут же кинутся истерить, что «это Горбачев все развалил», но и это неправда! Знакомство с отечественной медициной у меня началось задолго до того, как я стал врачом, потому что в детстве я часто болел. Прекрасно помню дикие очереди из разъяренных мамаш в детских поликлиниках, и малограмотных врачей, которых можно было без особого риска заменить фельдшерами или даже медсестрами, потому что назначения они штамповали по шаблону: в 90% случаев назначали антибиотики. Установить какой-то серьезный, сложный диагноз они в принципе не могли, что тоже было следствием шаблонного мышления, которое в медицине называют фельдшеризмом.
Ну а чего можно было ожидать от профессиональных троечников, которые в медицинский институт поступали только благодаря уродливостям и деформациям советской системы?
Чтобы было понятно, о чем я, напомню тем, кто забыл, выражение «областной разрез». Сразу даже и не поймешь, о чем речь. В СССР была огромная проблема со специалистами в глубинке: не хватало врачей, учителей, ветеринаров, библиотекарей и т.д. Мало кто хотел работать в глухой деревне или убогом райцентре, полгода таская сапоги, облепленные килограммами грязи.
Соответственно, советское коммунистическое государство придумало «областной разрез» — льготы при поступлении для абитуриентов из этой самой глубинки. Чем более убогим и депрессивным был регион, тем меньше баллов нужно было набрать при поступлении абитуриенту из этого региона. Подразумевалось, что получивший льготы после окончания вуза вернется в свой колхоз и будет там творить «чудеса медицины». На практике подобные «ломоносовы» старались избегать такой печальной участи, и всеми правдами и неправдами пытались остаться в большом городе — выйдя замуж или женившись. Народное творчество родило по этому поводу такой афоризм: «У вас прописка, а у нас — пиписка». Простите великодушно за такую скабрезность, но из песни слова не выкинешь.
Те, у кого с женитьбой на «городской» не сложилось, ехали по распределению в свою тмутаракань, но после трехлетней отработки старались сбежать.
Проблема была в том, что это и были пресловутые троечники, которые поступали если не по блату, то по льготам, и по уровню на врачей зачастую не тянули ну никак.
Кроме «областного разреза» были льготы для отслуживших в армии, для тех, кто имел стаж работы медсестрой, для «комсомольских активистов», идущих по «направлению ВЛКСМ». Подавляющее большинство звезд с неба не хватало, и если не имело блата, то пополняло огромную армию «профессиональных неудачников» советской медицины — врачей поликлиник. То есть то самое первичное звено, от которого так много зависит в здравоохранении. И я с работой этого самого первичного звена советской медицины знаком очень хорошо — и как врач, и как пациент. Бригада «скорой помощи», в которой я трудился, несмотря на норму три человека — врач, медсестра, санитар, — состояла из одного человека — меня, сначала фельдшера, потом, после окончания вуза — врача. Ну, я хотя бы всю жизнь был отличником и старался максимально применять полученные знания, а также найти новые, а большинство коллег действовало на «отвали». «Скорая помощь» больному на вызове в 80% случаев шаблонная — назначение инъекции «литической смеси» — папаверин, анальгин, димедрол. Ну если повышенное артериальное давление — могли добавить гипотензивный препарат — дибазол или магнезии сульфат. При любых затруднениях везли в больницу на госпитализацию, чтобы там такие же троечники разбирались в условиях стационара. Поэтому был постоянный вялотекущий конфликт между врачами «скорой» и врачами стационаров. У «скорой» была задача скинуть больного, у стационара — отфутболить. Стараясь унизить коллег, врачи стационаров называли «скоропомощников» извозчиками.
Кроме массы льготников в национальных республиках СССР была огромная армия «блатных» — во все престижные вузы в Узбекской, Казахской, Таджикской, Туркменской, Азербайджанской, Армянской, Грузинской ССР поступали по блату, за огромные взятки или по родственным связям. Если пытаться оценить, то льготники и блатные составляли примерно 80–90% всех студентов в национальных республиках. Разница была в том, что льготники заполняли самые малопривлекательные вакансии, а блатные всегда попадали на самые престижные и хлебные места. Лечили плохо и те и другие. При таких врачебных кадрах говорить о каком-то раннем выявлении онкологических заболеваний в СССР просто смешно. К этому нужно добавить технологическую отсталость Советского Союза. В области медицинской техники мы отставали от Запада примерно на четверть века. Компьютерные томографы, УЗИ, эндоскопы и прочие высокотехнологические диагностические приборы, как раз позволяющие выявить онкозаболевание на ранней стадии, появились в развитых капстранах на 25 лет раньше, чем в СССР.
Однако деградация системы здравоохранения — это деградация прежде всего ее работников. Врачи в России деградируют как профессионально, так и социально! Думаю, что читатели слышали о многочисленных случаях избиения врачей пациентами и их родственниками. Даже при всем вышеизложенном в отношении врачей негативе такое, конечно, недопустимо. Обесценивание статуса врача — это социальная катастрофа. Однако никто не защитит врачей, кроме них самих. Ну в самом деле — кто? Чиновники, которые сделали из здравоохранения кормушку? Или благодарные пациенты? Нет, только сами. Истина «спасение утопающих — дело рук самих утопающих» верна и по отношению к положению нынешних российских врачей.
Но для этого российским врачам нужно понять и выучить смысл слова «солидарность». Они о солидарности вообще не имеют никакого представления. Когда я об этом говорю или пишу коллегам, примерно треть соглашается, а остальные начинают биться в истерике, демонстрируя инфантилизм и эмоциональную незрелость требованиями «удалить и забранить».
Вот это и есть социальная деградация. Каждый сам за себя. Я могу не десятки и не сотни — тысячи примеров привести. Врачи в России неспособны объединиться для защиты своих прав и интересов, даже когда дело касается коллег, работающих с ними в одном учреждении. Поэтому условия труда врачей и отношение к ним пациентов не изменятся.
Однако корни этого явления, и, следовательно, вина не на Путине, Ельцине или Горбачеве, а на советских коммунистах, за 74 года отучивших советский народ от солидарности и коллективизма.
Для того чтобы здравоохранение соответствовало запросам общества, нужен общественный контроль. Это один из инструментов демократии. Но демократия возможна только там, где этот самый «демос» — народ — социально активен. А этого у нас в России нет, и в ближайшие годы не предвидится.
Как должен работать общественный контроль в медицине? И «снизу» — т.е. со стороны пациентов, и «сверху» — со стороны врачей и организаторов здравоохранения. Пациенты должны улучшать здравоохранение не избиением врачей, а письменными обращениями в соответствующие инстанции — департаменты здравоохранения, прокуратуру, Следственный комитет и другие властные структуры.
Врачебное сообщество, в свою очередь, должно научиться правильно реагировать на все эти претензии со стороны пациентов и коллегиально решать, что действительно зависит от врачей и можно улучшить, а что определяется организацией здравоохранения и от врачей на местах не зависит.
К сожалению, такой идиллии в ближайшее время ждать не приходится, потому что ни врачи, ни пациенты не способны к подобным действиям. Почему? Потому что и те и другие — жертвы «ГУЛАГа в головах», т.е. жертвы мышления, сформированного многолетним тоталитарным коммунистическим режимом. Люди называют разные причины деградации здравоохранения: плохое финансирование, оптимизацию (сокращение) коечного фонда, перегрузку врачей поликлиник отчетностью. Но главная причина не в этом, а в «корневом каталоге»: люди с «ГУЛАГом в головах» не способны создать ни сильную экономику, ни качественное образование, ни хорошее здравоохранение. Мышление нужно менять.
Российская медицина мертва: почему британцы в шоке от нашего здравоохранения, а Мурашко — не лучше Скворцовой
Качество медицинской помощи и лекарств в России вызывает множество нареканий, расходы на здравоохранение не растут, а новый глава Минздрава Михаил Мурашко плохо зарекомендовал себя на прошлом месте работы
В четверг британская газета The Times опубликовала статью под заголовком «Российское здравоохранение очень устало» (Russia’s health system is dying on its feet). В подводке говорится, что недофинансирование, переутомление, усталость и ветхость — отличительная черта российской системы ухода за больными. А коэффициент смертности находится на уровне Центральной африканской республики — 12,9 умерших на 1000 человек по итогам трех кварталов 2019 года.
Автор статьи Марк Беннетт рассказывает об условиях труда сотрудников государственной прачечной в городе Богданович Свердловской области: их заставляют стирать одноразовые простыни из-под трупов в холодной воде всего за 11 тысяч рублей в месяц. Впоследствии эти простыни, включая те, на которых умерли пациенты, страдавшие от инфекционных заболеваний и туберкулеза, использовались повторно. Ранее об этом сообщал независимый медицинский профсоюз «Альянс врачей».
О кризисе российского здравоохранения регулярно пишут российские и иностранные СМИ. А боязнь получить отказ в оказании бесплатной медицинской помощи и ее плохое качество были на третьем месте среди главных страхов россиян на конец октября 2019 года, согласно опросу ВЦИОМ. Медицинским обслуживанием обеспокоены 58% опрошенных среди работающего населения. В Минздраве РФ пообещали прокомментировать проблемы российской медицины в ответ на официальный запрос.
В научной статье руководителя в Высшей школы организации и управления здравоохранением (ВШОУЗ) Гузели Алумбековой «Здравоохранение России: 2018−2024 гг. Что надо делать?» говорится среди прочего о необходимости увеличить расходы на здравоохранение вдвое, чтобы достигнуть ожидаемой продолжительности жизни равной 78 годам. Также в исследовании указывается на неэффективное управление: «в отрасли не выделены приоритеты, действует противоречивая нормативная база, нормативные требования не обеспечены ресурсами, а статистика противоречива или вовсе закрыта.
Согласно отчету Счетной палаты РФ по проекту бюджета 2020 года, в структуре консолидированного бюджета не перераспределяются расходы на здравоохранение и образование. В среднем, за 2020−2022 годы траты бюджета на медицину составят 2,9% ВВП.
«Свободная пресса» решила обсудить проблемы российского здравоохранения с председателем профсоюза медработников «Альянс врачей» Анастасией Васильевой.
«СП»: Недофинансирование, переутомление, усталость и ветхие здания действительно характерно для всей отрасли здравоохранения?
— Наверное, для 70% отрасли они характерны. Крупные центры и богатые округа: например, ХМАО, Москва, Санкт-Петербург — у них там, в принципе, все неплохо. Здания ремонтируются, есть лекарства, кадрового голода такого нет, как в Курганской, Свердловской областях. Страдает вообще глубинка и дотационные регионы. Но есть отдельные больницы, где главный врач — хороший хозяйственник, у которых все неплохо. Они как-то справляются: не воруют прежде всего и поддерживают материально-техническую базу в хорошем состоянии, зарплату сотрудникам выплачивают. Такие больницы тоже есть.
«СП»: Как обстоят дела с кадрами? По данным Росстата в 2018 году, дефицит кадров в отрасли составлял около 10%. Дефицит кадров жесткий — конечно, не 10% по всей России.
— Статистика очень сильно занижена. Если брать скорую помощь, то она укомплектована только в Москве — Новая Москва уже не укомлектована. Фельдшеров нет в достаточном количестве, медсестер нет. Водителей в некоторых региона вообще отдали на аутсорсинг, чтобы они хоть чуть-чуть получше жили.
«СП»: Что насчет оплаты труда медработников? Есть хотя бы один регион, де майские указы Путина по зарплате выполнены в полном объеме?
— Это Москва — здесь более-менее выполняется. Наверное, и ХМАО — там получше все тоже. В других регионах это все, естественно, притянуто за уши. Амплитуда большая по зарплате у руководства и средним и младшим персоналом. Последние вынуждены работать на две-три ставки, чтобы выжить. Если в регионах врачи работают на голую ставку, то получают 25 тысяч рублей. Дефицит кадров при такой зарплате не решить.
«СП»: Оптимизация здравоохранения предполагает, что закрывающиеся убыточные ЦРБ заменят ФАПами. А на несколько районов должны открыться медицинские центры широкого профиля с современным оборудованием. Как это происходит на практике?
— Знаете, пока что ФАПы обычно закрывают, открываются единичные — там некому работать, они не оснащены или, если оснащение есть, очень часто не хватает на запчасти и на их обслуживание. Медцентры с современным оборудованием есть, но до этого центра еще доехать надо — инфраструктуры транспортной нет, дорог нет, скорой помощи, которая будет довозить, нет. ФАПы и многопрофильные медицинские центры — это классная идея, но ее надо правильно организовывать, налаживать маршрутизацию, чтобы медицинская помощь была доступна. Все сделано не то, что на половину, а как-то убого. Не хватает комплексного подхода, все делается урывками.
«СП»: Верите в успех нацпроекта «Здравоохранение»?
— У нас был уже национальный проект «Здоровье». Я не знаю, чем они отличаются: цели примерно одинаковые, денег выделили еще больше. Мне сложно делать прогнозы, но у руля стоят одни и те же лица, поэтому вряд ли. Шесть лет они воплощали в жизнь нацпроект «Здоровье», в итоге он обернулся крахом и катастрофой. Теперь эти же люди назвали по другому такой же проект, я почему-то им не верю.
«СП»: Что скажете про нового министра здравоохранения Михаила Мурашко?
— Про Мурашко у нас выйдет ролик в понедельник. Мы проанализировали его работу с 2015 года, когда он возглавил Росздравнадзор. Одна из его функций — контроль за качеством медицинской помощи и качеством лекарственных средств.
Жалобы на качество медицинской помощи из года в год только растут. Люди в пикеты выходят с жалобами на качество лекарств. Детские онкологи написали Минздраву публичное письмо, в котором просят вернуть импортные препараты для лечения онкобольных детей и говорят, что отечественные препараты, рекомендованные Минздравом и проверенные Росздравнадзором, никуда не годятся — дети умирают или имеют тяжелейшие осложнения.
А зачем тогда Росздравнадзор и его 13 подразделений, которые работают на наши налоги. Зайдите на их сайт, они флаги, извините, покупают за 20 тысяч рублей, шкафы какие-то за сумасшедшие деньги и еще плюс зарплата чиновникам. А какая у них функция, если качество медицинской помощи в стране отвратительное? Прокуратура выносит представление о нарушении прав пациентов, а Росздравнадзор молчит, коллекционирует жалобы и пишет отчеты.
Они должны оценивать еще и закупки лекарственных средств. Проанализировав госзакупки, мы видим, что разные больницы закупают одни и те же препараты по разной цене. В одной больнице, условно говоря, покупают за 500 рублей, а в другой — за 2 тысячи рублей. А Мурашко закрывает на это глаза столько лет.
Мне сомнительно и даже как-то смешно, что Мурашко сейчас займет кресло министра здравоохранения и что-то вдруг совершит.
«СП»: Согласно инфографике, которую использует Марк в статье, смертность в России начала снижаться примерно с 2000 года, а в 2010 году тенденция сильно замедлилась. Почему?
— Потому что началась дикая совершенно оптимизация, которая была не продумана и губительная для населения. Это была так называемая реформа здравоохранения, которую запустила Вероника Скворцова в 2010 году. Она задумала сделать как в Европе: создать крупные многофункциональные медицинские центры и закрыть мелкие профильные больницы. Идея классная, реализация подвела. Сделайте так, чтобы роженицы могли доезжать до роддомов по дорогам, чтобы автомобили скорой там не застревали — могли доехать, чтобы было достаточное количество машин. Вся наша система как карточный домик — ее построили на бумаге, а если ткнуть, то она развалится.
Читайте новости «Свободной Прессы» в Google.News и Яндекс.Новостях, а так же подписывайтесь на наши каналы в Яндекс.Дзен, Telegram и MediaMetrics.
У водителя даже домашние тапочки могут стать причиной смертельного ДТП
Все, что необходимо знать каждому о диагностике и лечении одного из самых агрессивных видов рака
Американские учёные сделали шаг к возможности управлять человеком
Что не хватает медицине в россии
“Медицина может остаться без врачей”
Дефицит врачей в стране, как утверждают многие эксперты отрасли, остается катастрофическим. Оценки у всех разные, но по официальным данным социального блока правительства, не хватает примерно 240 тыс. медиков.
Наиболее массовый дефицит наблюдается в терапии – пустует около 27% вакантных точек. Не хватает и педиатров – дефицит составляет 18%. В последние годы нехватка перестала быть особо острой, однако вышеуказанные цифры весьма громко «кричат» – кадровая проблема продолжает присутствовать и снижать привлекательность и эффективность отечественной медицины.
Если вникать в суть проблемы, окажется, что снижение дефицита, наблюдаемое на протяжении последних лет, вызвано отнюдь не повышением зарплат и привлекательности врачебной профессии. Снизить нуждаемость в медиках помогла оптимизация, совмещение и связанное с этим снижение качества медицинских услуг. Как и раньше, возрастные доктора продолжают работать «за троих», а среди молодежи слишком мало энтузиастов, готовых работать за «копейки». Но если в городе нехватку персонала больниц и поликлиник удается компенсировать совмещением, то в селах проблемы куда масштабнее. Впрочем, разберем все по порядку.
Работа не соответствует зарплате
Опытные врачи в один голос твердят: реальность, с которой приходится сталкиваться молодым специалистам, мгновенно убивает их энтузиазм. Сложность и объем работы, который мгновенно взваливается на плечи молодого специалиста, и близко не соответствует той зарплате, которую он получает. Вот им и приходится работать на 2 и более ставки, совмещать несколько должностей в нескольких больницах. Такой труд на износ способен предоставить молодому врачу более-менее приемлемые средства для существования. Сами же оклады «за ставку» растут слишком медленно, даже медленнее, чем цены. По статистике, зарплаты врачей действительно растут, о чем не перестают говорить чиновники разного уровня и ведомств. Однако вызвано это отнюдь не их работой, а усилиями самих медиков, которые не боятся перерабатывать.
Вторая проблема – это структура зарплаты, доля тарифной ставки представляется экспертам не сбалансированной. Обычно сам оклад у врачей не превышает 35% зарплаты, остальное – это разного рода стимулирующие выплаты и компенсации за условия труда. Поэтому чтоб получить более-менее достойную зарплату, нужно вкалывать за троих. Куда правильнее было бы сделать оклад, равный 55-60% зарплаты, чтоб врачи могли позволить себе не только работать, но и отдыхать. Например, московским врачам «скорой помощи», чтоб зарабатывать по 60-70 тыс. рублей в месяц, нужно работать не только в смену, но и по ночам, и даже в выходные. Оклад же не достигает и 20 тыс. рублей – именно эта сумма учитывается при расчете больничных, при начислении пенсий и прочих выплат. Откуда у них берутся силы работать – остается загадкой.
По большому счету, обеспечение достойных зарплат медикам и повышение уровня их жизни – прямая обязанность государства. Несмотря на наличие пресловутых «Майских указов», декларативные заявления чиновников о повышении зарплат, каких-либо значимых подвижек в этом вопросе не наблюдается. На фоне этого Общественный Народный фронт даже обратился к правительству с инициативой создания отдельной государственной программы, которая будет призвана побороть кадровый дефицит в медицине. В ней же должны быть прописаны и специальные метрики социальной поддержки молодых врачей.
Здравоохранение должно стать той отраслью, которая будет, в первую очередь, привлекать самих врачей. Но помимо зарплаты врачам, а особенно тем, кто работает в условиях сельских и других удаленных районов, нужны и другие стимулы – например, компенсация оплаты жилья или выделение служебных квартир, введение повышающих коэффициентов, привязка зарплаты к рабочему времени и количеству обслуживаемых пациентов и т.д. Но об этом приходится только мечтать – хотя бы зарплату подняли…
Где взять деньги
По исследованиям аналитиков АТиСО, оказывается, что среди российских врачей лишь 12% могут похвастать зарплатой, которой они могут быть довольны. И это учитывая их весьма скромные запросы: половина медиков считает зарплату в 40-45 тыс. рублей очень даже достаточной для нормального существования. Напомним, этот диапазон сегодня как раз соответствует средней зарплате врачей, которую декларируют чиновники. 70-80 тыс. рублей для российских врачей это вообще предел, о котором и мечтать-то не приходится. Хотя, мечтают далеко не все – многим даже повезло так зарабатывать. Так, врачам на Урале и Дальнем Востоке, в силу удаленности населенных пунктов, таки повезло получать более-менее достойное жалование. В Магадане, например, хватает вакансий врачей с зарплатой в 60-80 тыс. рублей. В Карелии ставки немного ниже, но найти работу врачом с окладом до 55 тыс. рублей вполне реально.
Но это, скорее, исключения из правил. Большинство видят в своих расчётках суммы, не превышающие 30 тыс. рублей. Цифры же Росстата, это, как говорится, «средняя температура по палате». А ведь за эти деньги врачам приходится не только работать с пациентами, выслушивать их проблемы и назначать лечение сразу за нескольких докторов – помимо всего этого, у врачей тонны бумажной работы и куча волокиты, заниматься которой врачи вынуждены в свободное от работы время. Врач в России – больше, чем просто врач – он и медсестра, и секретарь, и делопроизводитель и даже организатор собственного рабочего места – ремонты кабинетов осуществляются исключительно за врачебный счет. А что, денег-то нет…
В контексте этого, возникает вполне логичный вопрос: а где же взять деньги для повышения зарплат и на иные государственные программы, предусматривающие улучшение социальных условий медиков, если их попросту нет? Ответ на этот вопрос нужно искать в размере зарплат глав госкорпораций и крупных государственных предприятий, министров и крупных федеральных чиновников, в бюджетах на реставрацию разного рода памятников истории, в расходах на проведение увеселительных и культурных мероприятий, в объемах государственных закупок и социальных гарантий депутатам… Создается впечатление, что государство расставило приоритеты, и судеб людей, которые ежедневно спасают жизни, среди них попросту нет.
10 тысяч деревень без врачей
Хотя, казалось бы, проблему не замалчивают. Например, 1 августа глава Минздрава Вероника Скворцова, во время встречи с главой государства, доложила президенту о существующем колоссальном дефиците квалифицированных медиков. Она подтвердила ранее высказанную позицию о том, что страна больше всего нуждается в терапевтах, педиатрах, а также других врачах по более чем 90 направлениям. Их главный медик страны планирует найти в ближайшие 2-3 года. Судя по всему, за счет привлечения молодых специалистов, увеличением притока которых перед президентом и «похвастала» Вероника Скворцова. Молодежь не просто стала больше интересоваться медициной – по данным главы Минздрава, за последние 3 года, доля молодых врачей в общей структуре медицинского персонала выросла на 38 тыс. человек.
Параллельно Скворцова отметила в качестве достижения внедрение государственной программы, которая, по усредненным данным, уменьшила время ожидания для пациентов в 12 раз. Но это всё «мелочи», по сравнению с неудобствами, которые приходится испытывать жителям тысяч населенных пунктов России. Дело в том, что, по данным Минздрава, около 9,9 тыс. деревень и поселков ограничены в получении медицинской помощи, а 8,9 тыс. из них и вообще не имеют доступа к экстренной помощи даже на протяжении одного часа с момента возникновения угрозы здоровью. Получается, что жители 10 тыс. населенных пунктов, что бы с ними ни случилось, не смогут получить необходимую им помощь. А это, смеем заметить, не просто проблема – это прямое нарушение конституционных прав граждан на бесплатную медицинскую помощь.
Все это происходит на фоне активного строительства фельдшерских пунктов и амбулаторий, в которых попросту некому работать. В более крупных населенных пунктах ситуация менее острая, но проблем, кстати, тоже хватает. Так, по информации министра, в поселениях с населением 1-10 тыс. человек не хватает около 1,1 тыс. фельдшерских пунктов и амбулаторий. Нехватка медицинских точек обусловлена, прежде всего, нехваткой врачей, однако материально-техническая база также находится в неудовлетворительном состоянии. Решить данную проблему намерены за счет активного развития санитарной авиации, внедрять которую планируют в 35 субъектах федерации. По мнению министра, это должно обеспечить жителям удаленных районов доступ к экстренной медицинской помощи. Однако, как это поможет решить проблему острой нехватки врачей, нам, откровенно говоря, непонятно.
Как сообщалось ранее, областной Минздрав придумал, как повысить привлекательность региона для медицинских работников. Подробнее читайте: «Жильё, учёба, ЖКХ»: как собираются заманивать врачей в калининградские больницы.