Что называют голосом бога в человеке

Что называют голосом бога в человеке

Скажите, пожалуйста, что такое совесть и почему она мучает тех, у кого она есть, а бессовестных – нет?

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров):

Славянское слово совесть значит со-весть, т.е. со-вестник, который ведает наши добрые и злые дела. Святые отцы называют совесть голосом Бога в человеке. Св. авва Дорофей говорит:

Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон. Это те кладези, которые, как толкуют святые Отцы, искапывал Исаак, а Филистимляне засыпали (Быт. 26). Последуя сему закону, то есть совести, патриархи и все святые прежде написанного закона угодили Богу. Но когда люди, чрез грехопадение, зарыли и попрали её, тогда сделался нужен закон написанный, стали нужны святые пророки, нужно сделалось самое пришествие Владыки нашего Иисуса Христа, чтобы открыть и воздвигнуть её (совесть), чтобы засыпанную оную искру снова возжечь хранением святых Его заповедей. Ныне же в нашей власти или опять засыпать её, или дать ей светиться в нас и просвещать нас, если будем повиноваться ей. Ибо когда совесть наша говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим, и когда она снова говорит, а мы не делаем, но продолжаем попирать её, тогда мы засыпаем её, и она не может уже явственно говорить нам от тяготы, лежащей на ней, но, как светильник, сияющий за завесою, начинает показывать нам вещи темнее. И как в воде, помутившейся от многого ила, никто не может узнать лица своего, так и мы, по преступлении, не разумеем, что говорит нам совесть наша, так что нам кажется, будто её вовсе нет у нас. Однако нет человека, не имеющего совести, ибо она есть, как мы уже сказали, нечто Божественное и никогда не погибает, но всегда напоминает нам полезное, а мы не ощущаем сего, потому что, как уже сказано, пренебрегаем ею и попираем её (Душеполезные поучения).

Источник

Совесть

У евреев не было слова «совесть». Сама совесть была. Без нее нельзя. Но слова не было. Все оттенки моральных состояний традиционно выражались вариациями на тему «страха Божия». Язычники же, не имевшие таких емких словосочетаний, связанных с Единым, искали свои адекватные термины.

И в греческом, и в русском, и в английском, и еще, вероятно, во многих языках это слово сконструировано одинаково. В нем заключена идея со-присутствия, со-существования. Есть некий голос во мне, который, в сущности, не мой. Звуча во мне, но частью меня не являясь, этот голос реагирует на события, совершаемые в моральной области. Он неподкупен, этот голос. Случись что-либо не по его воле – и он тут же начинает звучать. Причем заставить его замолчать не в силах человека. Этот голос способен казнить и мучить, он способен утешать и дарить внутреннее блаженство, иногда – посреди физических мук. «Голосом Бога» стали называть этот голос бывшие язычники, познавшие Бога. И даже отказавшиеся от Бога бывшие христиане (хоть плач, хоть смейся) называли его «внутренним комиссаром» (Фурманов, например).

Само появление термина связывают с философской школой стоиков. И термин оказался так удачен, он так виртуозно вскрывал одну из жгучих тайн внутренней жизни, что прочно вошел в Священное Писание там, где нужно было обращаться не к евреям, а к представителям эллинистического мира.

Вот Павел говорит о язычниках, что «дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2: 15).

Апостол язычников учит тому, что цель проповеди есть «любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры» (1 Тим. 1: 5).

Он же говорит, что «для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их, и совесть» (1 Тит. 1: 15).

Таких мест больше всего у Павла. Это объясняется как близким знакомством апостола с эллинской мудростью, так и необходимостью общаться с паствой на понятном ей языке. Другие авторы Нового Завета находятся в большей зависимости от традиционной еврейской терминологии. Их язык по-еврейски классичен и сформирован псалмами Давида и речами пророков. Пример подобной речи – слова Иоанна Богослова: «Если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все» (1 Ин. 3: 20). Внутренняя жизнь привычно описывается состояниями сердца, этого главного органа богопознания и источника нравственных движений.

Один только раз Иоанн пользуется словом «совесть» – когда рассказывает историю женщины, схваченной в прелюбодеянии. Рассказ этот настолько уникален, что на нем стоит остановиться.

Будь эти слова произнесены, они прозвучали бы жутким контрастом на фоне всего учения Спасителя об очистительной силе покаянии и милости к падшим. И Христос сразу ничего не говорит. Он удерживает молчание и даже не смотрит на пришедших, наклонившись к земле. Господь что-то пишет перстом на прахе, и, как знать, не о том ли прахе, из которого создан человек, Он в это время думает. Но вот, подняв лицо, Спаситель говорит кратко и повелительно: «“Кто из вас без греха, первый брось на нее камень”. И опять, наклонившись низко, писал на земле» (Ин. 8: 8).

Вот тут-то и вступает в свои права совесть. Она молчала, пока не заговорил Христос. Когда же голос Его достиг слуха человеческого, то голос Его же ожил в глубине души.

Обличаемые совестью, люди, недавно требовавшие казни, начинают уходить. Причем первыми уходят старшие. Эта деталь удивительна, поскольку, миновав бурные годы молодости, от многого мирского отказавшись по причине преклонных лет, состарившись над изучением Писаний, эти старшие могли удобно уверовать в «свою праведность». Но нет! Совесть ожила в них первых, потому что для совести все события жизни человека произошли сегодня и срока давности для грехов и преступлений нет.

Мы так часто ищем прямых указаний. Мы так жадны до резких, как посвист розги, слов «да» и «нет». В очередной раз, когда мы приступим к кому-либо со словами: «Не юлите. Говорите прямо. Вы за или против», – давайте вспомним этот кусочек Евангелия. В нем содержится ответ, вернее, в нем содержится творческий подход к поиску ответа. Этот творческий подход звучит просто: «Спроси у совести. Прислушайся к ней».

Заметим также, что помилование женщины было связано с тем, что осуждавшие ее не были безгрешны. Именно общность греховного опыта, обретаемая на глубине сердца, заставляет нас удерживать гнев, закрывать уста, смиряться. Мы разные снаружи, но находимся в одной и той же беде внутри. И если Симеон Новый Богослов или другой, подобный ему, святой муж в молитвах называет себя виновным во всех противоестественных страстях, то это не от греховных фактов жизни. Это от той глубины, на которую сошел его молящийся ум. Там, на глубине, он увидел себя соединенным со всей человеческой природой и грехи всего человечества ощутил, как свои.

Итак, мы, коль скоро заговорит в нас разбуженная Богом совесть, отказываемся считать себя более праведными, чем кого-либо. Поэтому мы и способны прощать. Но слова Христа: «И Я не осуждаю тебя», – рождены иным опытом.

Христос прощает нас не потому, что Сам грешен. В Нем нет греха, и Ему не надо вынимать из глаза бревно, чтобы затем помочь ближнему расстаться с сучком. Христос прощает и милует единственно из любви, что нам, признаться, совсем непонятно.

Любовь во Христе не ищет ответной благодарности. До сих пор, уже после Креста и Воскресения, Он терпит выпады против Себя, насмешки над Собою, хулу на Себя.

Его любовь не находится в зависимости от чувства крови, от родственной привязанности или еще чего-то земного. Его любовь не страстна, не взвинченна, не экзальтированна. Умея любить и будучи Любовью, внешне Он царственно спокоен.

Наша же любовь, эгоистичная, истеричная, ждущая взаимности, чувствительная к обидам, истощающаяся со временем, даже и любовью не достойна назваться на фоне любви Христовой.

Он прощает нас потому, что любит, а не потому, что Сам виноват.

Теперь, когда мы, размышляя о Благословенном Спасителе, на краткое время дали уму возможность взлететь и, распластавши крылья, парить в высоте, нужно снова спуститься на землю. Нужно спуститься в гущу повседневных событий, посреди которых глаз реагирует на свет, кожа – на перемену температуры, ухо – на звук, а совесть – на любое событие, связанное с нравственностью. Иногда этот голос тих, как шепот, а иногда кажется назойливым, как жужжащее насекомое. Но самое страшное состояние – это когда он замолкает. Это – состояние внутренней смерти, и апостол Павел называет таких изнутри мертвых людей «лжесловесниками, сожженными в совести» (1 Тим. 4: 2).

В идеале же голос этот есть голос Самого Христа, Который, «когда выведет Своих овец, идет перед ними; а овцы за Ним идут, потому что знают голос Его» (Ин. 10: 4).

Источник

Вы это слышите?

Приблизительное время чтения: 2 мин.

Пушкинский скупой рыцарь называл ее «когтистым зверем, скребущим сердце». А еще люди верующие говорят о ней как о голосе Бога в человеке. Какой контраст в определениях! Хотя ничего удивительного: о том, сколь многое зависит от глаз смотрящего, мы знаем давно.

Совесть. В том смысле, в котором мы понимаем ее сегодня, она вошла в человеческую культуру только вместе с христианством. Античность — по крайней мере, у греков — такой категории не знала. И дело даже не в самой совести, а в представлениях человека о самом себе, о должном и недолжном, правильном и неправильном. Кто-то из ученых сказал, что нравственность древних греков прошла путь от доблести к добродетели — герои Гомера мучились не тем, что совершили что-то плохое, а тем, не совершили ли они чего-то позорного, не обесславили ли они себя.

Взгляд христианства на нравственность принципиально другой. Для него разговор о совести — это разговор о тайне творения человека по образу и подобию Бога. А совесть — отголосок того райского состояния, которое мы потеряли. То, что скребет наше сердце или не умолкает у нас в душе, когда надо напомнить: мы были задуманы не такими и сделали еще один шаг в сторону от себя настоящих.

Сегодня, в эпоху глобальной секуляризации, то есть расцерковления человеческих представлений, объяснить, откуда взялась совесть, человеку неверующему очень сложно. Да и представления о добре и зле у одного одни, у другого другие, одного тревожит голос совести, другого — нет. И здесь возникает вопрос: как в этом хаосе личного опыта найти что-то объективно верное, как не дать голосу совести смешаться с шумом субъективных мнений, раствориться в этом шуме до неузнаваемости?

У Достоевского в «Записках из Мертвого дома» есть такая фраза: «…человеческое обращение может очеловечить даже такого, на котором давно уже потускнел образ Божий». Это очень важная фраза. Конечно, ее пафос в другом, но я ее вспомнил, потому что вместе с потускнением образа Божьего и голос совести может ослабнуть. И тогда главное — не спутать этот голос с чем-то другим.

Хотя, бесспорно, куда более острая проблема — это вообще услышать его.

Источник

Автор: Епископ Александр (Милеант)

Природа совести

Подобные мучения совести образно описал А. С. Пушкин в драматическом произведении Скупой рыцарь :

Ученые (антропологи), изучающие нравы и обычаи отсталых племен и народов, свидетельствуют, что до сих пор не было найдено ни одного даже самого дикого племени, которое было бы чуждо тех или других понятий о нравственно-добром и злом. Кроме того, многие племена не только высоко ценят добро и гнушаются зла, но большей частью сходятся в своих взглядах на сущность того и другого. Многие, даже дикие племена, стоят столь же высоко по своим понятиям о добре и зле, как и наиболее развитые и культурные народы. Даже у тех племен, у которых возводятся в степень добродетели дела, неодобрительные с господствующей точки зрения, замечается в остальном, касающемся нравственных понятий, полное согласие с воззрениями всех людей.

Совесть обладает большой чувствительностью к добру и злу. Если бы человек не был поврежден грехом, ему не нужен был бы и письменный закон. Совесть могла бы верно руководить всеми его поступками. Необходимость в писанном законе возникла после грехопадения, когда человек,омраченный страстями, перестал отчетливо слышать голос своей совести. Но по существу, как письменный закон, так и внутренний закон совести говорят об одном: “как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними” (Мф. 7:12).

Примеры действия совести в повествованиях Библии

Ни одна светская книга не выявляет так точно все многообразие проявления совести в человеке, как Библия. Мы приведем здесь некоторые самые яркие примеры проявления совести.

Случается иногда, что человек в круговороте тревог, при наплыве сильных чувств или в состоянии страха как бы не слышит голоса своей совести. Но потом, придя в себя, чувствует ее укоры с двойной силой. Так, братья Иосифа, попав в беду, вспомнили свой грех о продаже в рабство своего младшего брата и поняли, что они справедливо за этот грех наказываются (Быт. 42:21). Царь Давид, увлеченный красотой Вирсавии, осознал свой грех прелюбодеяния только после того, как его обличил пророк Нафан (2 Цар. 12:13). Импульсивный ап. Петр, под давлением страха, отрекся от Христа, но, услышав пение петуха, вспомнил предсказание Христово и горько заплакал (Мф. 26:75). Благоразумный разбойник, висевший на кресте рядом со Христом, только перед смертью понял, что страдания посланы ему и его товарищу за их прежние преступления (Лк. 23:40-41). Закхей-мытарь, тронутый любовью Христа, вспомнил обиды, которые он причинил людям своей алчностью и решил возместить убытки всем, им обиженным (Лк. 19:8).

С другой стороны, когда человек сознает свою невинность, он в чистом свидетельстве своей совести находит непоколебимую опору для надежды на Бога. Так, например, праведный Иов, тяжко страдая, сознавал, что причина страданий находится не в нем, но в высших планах Божиих, и надеялся на Божию милость (Иов 27:6). Подобным образом, праведный царь Езекия, умирая от неизлечимой болезни, стал просить Бога исцелить его ради тех добрых дел, которые он раньше совершал, и встал здоровым (4 Цар. 20:3). Ап. Павел, жизнь которого была посвящена Богу и спасению людей, не только не боялся смерти, но, напротив, желал разрешиться от бренного тела, чтобы быть с Христом (Фил. 1:2 ).

Нет для грешника большего облегчения и счастья, как получить прощение грехов и успокоить совесть. Евангелие изобилует подобными примерами. Так, женщина-грешница, в доме Матфея, с благодарностью омывала своими слезами ноги Христа и отирала их волосами своими (Лк. 7:38).

С другой стороны, пренебрежение голосом совести и повторные падения омрачают душу до такой степени, что человек может потерпеть, как предостерегает ап. Павел, “кораблекрушение в вере”, т.е. может безвозвратно погрязнуть во зле (1 Тим. 1:19).

Психологическая сторона совести

Изучением свойств совести и ее взаимоотношения с другими душевными способностями человека занимается психология. Психология старается установить два момента:

а) Является ли совесть природным свойством человека, с которым он рождается, или она есть плод воспитания и обусловлена теми жизненными условиями, в которых формируется человек?

б) Является ли совесть проявлением ума, чувств или воли человека или она является самостоятельной силой?

Внимательное наблюдение над наличием совести в человеке убеждает нас в том, что совесть не есть плод воспитания или физических инстинктов человека, но имеет высшее, необъяснимое происхождение.

Например, дети обнаруживают совесть до всякого воспитания со стороны взрослых. Если бы физические инстинкты диктовали совести, то совесть побуждала бы людей делать то, что им выгодно и приятно. Однако, совесть очень часто понуждает человека делать как раз то, что ему невыгодно и неприятно. Как бы безнаказанно ни наслаждались нечестивцы и как бы ни страдали добрые, заслуживающие похвалы люди в этой временной жизни, совесть всем говорит, что существует высшая справедливость. Рано или поздно каждый получит воздаяние по своим поступкам. Вот почему для многих людей самым убедительным аргументом в пользу бытия Божия и бессмертия души служит наличие в человеке голоса совести.

Конечно, один лишь разум не может рассматривать некоторые действия, как нравственно-добрые, а другие, как нравственно-дурные. Ему свойственно находить те или другие из наших и чужих действий или умными или глупыми, целесообразными или нецелесообразными, выгодными или невыгодными, и только. Между тем, что-то побуждает разум противопоставлять самые, подчас выгодные возможности действиям добрым, осуждать первые и одобрять последние. Он усматривает в некоторых человеческих поступках не только выгоду или просчет, подобно математическим вычислениям, но дает нравственную оценку поступкам. Не следует ли из этого, что совесть воздействует на разум с помощью моральных доводов, действуя, в сущности, независимо от него?

Обращаясь к волевой стороне проявлений совести, мы наблюдаем, что сама по себе воля есть способность человека желать чего-либо, но эта способность не повелевает человеку, что ему делать. Воля человеческая, сколько мы ее знаем в себе и в других людях, весьма часто борется с требованиями нравственного закона и силится вырваться из стесняющих ее оков. Если бы волевое проявление совести было бы лишь осуществлением человеческой воли, то в этом случае не существовало бы такой борьбы. Между тем, требование нравственности безусловно контролируют нашу волю. Она может не исполнять эти требования, будучи свободна, но не может и отрешиться от них. Впрочем, и самое неисполнение волею требований совести не проходит для нее безнаказанно.

Наконец, и чувственная сторона совести не может рассматриваться как только чувственная способность человеческого сердца. Сердце жаждет приятных ощущений и избегает неприятных. Между тем, с нарушением требований нравственности нередко бывают связаны сильные душевные муки, которые раздирают человеческое сердце, от которых мы никак не можем избавиться, как бы ни желали и ни старались. Несомненно, что и чувственная способность совести не может рассматриваться как проявление обычной чувствительности.

О хранении чистой совести

«Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни” (Притчи 4:23). Этими словами Священное Писание призывает человека беречь свою нравственную чистоту.

Наконец, чистая совесть есть источник внутренней радости. Люди с чистым сердцем спокойны, приветливы и доброжелательны. Люди с чистым сердцем уже в этой жизни предвкушают блаженство Царства Небесного!

Народные пословицы о совести

Жизнь дана на добрые дела.

Вольному воля, спасенному рай.

Как ни живи, только Бога не гневи.

Ангел помогает, а бес подстрекает.

По течению только дохлая рыба плывет.

Кто огня не бережется, тот скоро обожжется.

Худые дела не доведут до добра. Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься.

Лучше жить бедняком, чем разбогатеть со грехом.

У каждого плода свои семена.

Каков строитель, такова и обитель.

Без причины нет кручины.

Верно-то верно, а все-таки скверно.

Погодка прекрасная, да думка ненастная.

Злая совесть стоит палача.

Кривой зеркала не любит.

Правда, как оса, лезет в глаза.

Стыдливый покраснеет, а бесстыжий побледнеет.

Упавшего не считай за пропавшего.

Лучше горькая правда, чем красивая ложь.

И конь спотыкается, да поправляется.

Кайся, да опять за то не принимайся.

Тому тяжело, кто помнит зло.

Сумел завязать, сумей и развязать.

Ошибся, что ушибся, вперед наука.

В простых сердцах Бог почивает.

Что лживо, то и гнило.

На глазах преподобен, да за глазами от греха несвободен.

Глаза лучистые, да мысли нечистые.

Речами тих, да сердцем лих.

Кто Бога не боится, тот и людей не стыдится.

Источник

Совесть

Со́весть – спо­соб­ность чело­ве­че­ского духа к раз­ли­че­нию добра и зла, созна­ние добра и зла (свт. Игна­тий Брян­ча­ни­нов), есте­ствен­ный закон, тре­бу­ю­щий от чело­ве­че­ского ума Бого­угод­ной жизни (прп. Авва Доро­фей).

Совесть есть жела­тель­ная или дея­тель­ная сила (спо­соб­ность) чело­ве­че­ского духа, ука­зы­ва­ю­щая чело­веку на добро и тре­бу­ю­щая его испол­не­ния. Будучи тесно свя­зана с разу­мом и чув­ством, совесть обла­дает прак­ти­че­ским харак­те­ром и может быть названа прак­ти­че­ским созна­нием (св. Феофан Затвор­ник). Если разум познает, а чув­ства ощу­щают, то совесть как дея­тель­ная сила, опре­де­ляет вид дея­тель­но­сти духа по отно­ше­нию к позна­ва­е­мому разу­мом и ощу­ща­е­мому чув­ствами пред­мету.

В слове «совесть» корень «весть» вместе с части­цей «со» ука­зы­вает на «со-обще­ние» и «со-дей­ствие». Чело­ве­че­ская совесть изна­чально дей­ство­вала не одна. В чело­веке до гре­хо­па­де­ния она дей­ство­вала сов­местно с Самим Богом, пре­бы­ва­ю­щим в чело­ве­че­ской душе Своей бла­го­да­тью. Через совесть чело­ве­че­ская душа при­ни­мала весть от Бога, поэтому совесть и назы­вают гласом Божьим или гласом духа чело­ве­че­ского, про­све­ща­е­мого Святым Духом Божьим. Пра­виль­ное дей­ствие сове­сти воз­можно только в тесном вза­и­мо­дей­ствии ее с Боже­ствен­ной бла­го­да­тью Свя­того Духа. Такой была чело­ве­че­ская совесть до гре­хо­па­де­ния. Однако после паде­ния совесть под­верг­лась вли­я­нию стра­стей, и ее голос стал зати­хать в силу ума­ле­ния дей­ствия Боже­ствен­ной бла­го­дати. Совесть как внут­рен­ний глас Божий посте­пенно пре­вра­ща­лась во внеш­нюю совесть, то есть спо­соб­ность к дей­ствию ради вре­мен­ного, зем­ного, пре­хо­дя­щего инте­реса, а не во имя испол­не­ния Боже­ствен­ной запо­веди. Внеш­няя совесть при­вела к лице­ме­рию, к оправ­да­нию чело­ве­че­ских грехов. Вос­ста­нов­ле­ние пра­виль­ного дей­ствия сове­сти воз­можно только под води­тель­ством Боже­ствен­ной бла­го­дати Свя­того Духа, дости­жимо только посред­ством живого соеди­не­ния с Богом, откры­ва­ю­щимся верою в Бого­че­ло­века Иисуса Христа.

Совесть хри­сти­а­нина своим источ­ни­ком имеет Бога. Авто­но­ми­за­ция сове­сти, то есть при­сва­и­ва­ние себе абсо­лют­ного права само­опре­де­ле­ния в нрав­ствен­ной сфере, по своей сути явля­ется грехом.

Как услы­шать голос сове­сти?

Совесть про­яв­ля­ется в чело­веке в форме нрав­ствен­ного чув­ства. Наме­ре­ва­ясь совер­шить, совер­шая и/или уже совер­шив какое-нибудь дей­ствие, пред­по­ла­га­ю­щее воз­мож­ность его нрав­ствен­ной оценки, чело­век, в той или иной мере, внут­ренне ощу­щает, насколько это дей­ствие соот­вет­ствует добру или злу.

Пра­виль­ность осо­зна­ния чело­ве­ком своих нрав­ствен­ных дей­ствий зави­сит от ряда фак­то­ров, в том числе: от фак­тора вли­я­ния среды, внутри кото­рой он живет (обу­слов­лен­ной куль­тур­ными, рели­ги­оз­ными тра­ди­ци­ями, мест­ными зако­нами и т. п.), от фак­тора вос­пи­та­ния, само­вос­пи­та­ния, от инди­ви­ду­аль­ного нрав­ствен­ного состо­я­ния.

Под воз­дей­ствием этих и неко­то­рых других фак­то­ров голос сове­сти, как выра­зи­тель есте­ствен­ного нрав­ствен­ного закона, может подав­ляться, при­глу­шаться, иска­жаться. В этой связи то, что может пред­став­ляться добром для пред­ста­ви­те­лей одних рели­ги­оз­ных, соци­аль­ных или этни­че­ских групп, пред­ста­ви­те­лями других может оце­ни­ваться как зло (напри­мер, кров­ная месть, поло­вая рас­пу­щен­ность, отно­ше­ние к абор­там и пр.).

В отно­ше­нии опре­де­ле­ния состо­я­ний сове­сти в Нрав­ствен­ном бого­сло­вии упо­треб­ля­ются такие при­ла­га­тель­ные, как «добрая» ( Деян.23:1 ), «чистая» ( 2Тим.1:3 ), «сожжен­ная» ( 1Тим.4:2 ), «пороч­ная» ( Евр.10:22 ), «осквер­нен­ная» ( Тит.1:15 ) и др.

Три основ­ные функ­ции сове­сти

Среди функ­ций сове­сти выде­ляют три основ­ных. Как зако­но­да­тель совесть ука­зы­вает чело­веку на то, как он должен посту­пить в том или ином случае, чтобы этот посту­пок (замы­сел, дей­ствие и пр.) соот­вет­ство­вал уста­нов­лен­ному Богом нрав­ствен­ному закону. Как сви­де­тель или судья совесть опре­де­ляет, пре­сту­пил ли чело­век это закон или нет, прав он или не прав. Нако­нец, функ­ция мздо­воз­да­я­теля выра­жа­ется в том, что в зави­си­мо­сти от того, нару­шил ли чело­век тре­бо­ва­ния нрав­ствен­ного закона или не нару­шил, он испы­ты­вает либо угры­зе­ния и скорбь, либо радость и удо­вле­тво­ре­ние от совер­шен­ного дей­ствия.

Как очи­стить совесть?

Основ­ной же способ очи­ще­ния сове­сти есть пока­я­ние, для чего уста­нов­лено цер­ков­ное Таин­ство пока­я­ния.

«Трез­ве­ние до бли­ста­ния очи­щает совесть. Совесть же, будучи так очи­щена, изго­няет из внутрь всякую тьму, подобно свету вдруг вос­си­я­ва­ю­щему по снятии лежа­щего на нем покрова. А по изгна­нии тьмы, совесть, при непре­рывно про­дол­жа­ю­щемся истин­ном трез­ве­нии, снова пока­зы­вает то, что было забыто или что скры­ва­лось, не будучи созна­ва­емо». (прп. Фило­фей Синай­ский)

Есть ли в хри­сти­ан­стве поня­тие сво­боды сове­сти?

Про­то­и­е­рей Андрей Хвыля-Олин­тер: “В пра­во­слав­ном бого­сло­вии нет такого поня­тия, как «сво­бода сове­сти»: либо чело­век совест­ли­вый, либо бес­со­вест­ный, зато есть такое поня­тие, как «сво­бода воли». С точки зрения Пра­во­сла­вия поня­тие «сво­бода сове­сти» ‒ это нон­сенс. Возь­мите эти­мо­ло­гию слова «совесть». При­ставка со‒ ука­зы­вает на сотруд­ни­че­ство: сотруд­ник, сорат­ник, совет­ник, сора­бот­ник. Корень ‑весть ‒ это весть от Бога, значит, сво­бода может быть только в состо­я­нии сове­сти, а потому выра­же­ние «сво­бода сове­сти» ‒ это тав­то­ло­гия. Ведь сво­бода ‒ это прежде всего неза­ви­си­мость от греха. Как только мы начи­наем зави­сеть от греха, вся наша сво­бода сове­сти про­па­дает”.

свт. Игна­тий Брян­ча­ни­нов:
«Совесть руко­вод­ство­вала чело­века до Закона пись­мен­ного. Падшее чело­ве­че­ство посте­пенно усва­и­вало себе непра­виль­ный образ мыслей о Боге, о добре и зле: лже­имен­ный разум сооб­щил свою непра­виль­ность сове­сти. Пись­мен­ный Закон соде­лался необ­хо­ди­мо­стью для руко­вод­ства к истин­ному Бого­по­зна­нию и к Бого­угод­ной дея­тель­но­сти. Учение Хри­стово, запе­чат­лен­ное святым кре­ще­нием, исце­ляет совесть от лукав­ства, кото­рым зара­зил ее грех. Воз­вра­щен­ное нам, пра­виль­ное дей­ствие сове­сти, под­дер­жи­ва­ется, воз­вы­ша­ется после­до­ва­нием учению Хри­стову».

ств. Феофан Затвор­ник:
Совесть. Созна­вая себя обя­зан­ным уго­ждать Богу, дух не знал бы, как удо­вле­тво­рить сей обя­зан­но­сти, если бы не руко­во­дила его в сем совесть. Сооб­щив духу частичку своего все­ве­де­ния в ука­зан­ном есте­ствен­ном сим­воле веры, Бог начер­тал в нем и тре­бо­ва­ния Своей свя­то­сти, правды и бла­го­сти, пору­чив ему же самому наблю­дать за испол­не­нием их и судить себя в исправ­но­сти или неис­прав­но­сти. Сия сто­рона духа и есть совесть, кото­рая ука­зы­вает, что право и что не право, что угодно Богу и что не угодно, что должно и чего не должно делать; указав, властно понуж­дает испол­нить то, а потом за испол­не­ние награж­дает уте­ше­нием, а за неис­пол­не­ние нака­зы­вает угры­зе­нием. Совесть есть зако­но­да­тель, блю­сти­тель закона, судия и воз­да­я­тель. Она есть есте­ствен­ные скри­жали завета Божия, про­сти­ра­ю­ще­гося на всех людей.

пат­ри­арх Кирилл:
Мы чаще всего пред­став­ляем Суд Божий таким, каким бывает суд чело­ве­че­ский. Но Боже­ствен­ный суд дей­ствует уже сейчас, ибо Гос­поду было угодно вклю­чить суд в саму при­роду чело­века. Чело­век спо­со­бен судить себя сам. По какому закону? Госу­дар­ствен­ному? Нет, по закону своей сове­сти. И мы знаем, что очень часто суд сове­сти ока­зы­ва­ется для нас самым гроз­ным. Мне при­хо­ди­лось встре­чаться с пре­ступ­ни­ками, при­го­во­рен­ными к дли­тель­ным срокам заклю­че­ния. И когда в дове­ри­тель­ном раз­го­воре я спра­ши­вал, что для них сейчас самое тяже­лое, очень часто мне гово­рили: «Совесть. Не могу успо­ко­иться. Уже и нака­за­ние позади, а совесть не отсту­пает».
Суд сове­сти — это самый суро­вый и самый бес­при­страст­ный суд, это и есть суд Божий, потому что Гос­подь вложил нрав­ствен­ное чув­ство в нашу при­роду. Чело­век — это един­ствен­ное живое суще­ство, кото­рое спо­собно само себя судить. И, навер­ное, Страш­ный Суд будет про­дол­же­нием этого суда. По чело­ве­че­ской огра­ни­чен­но­сти мы многое забы­ваем, из памяти уходят грехи и кон­фликты, и совесть успо­ка­и­ва­ется. А иногда совесть раз­ру­ша­ется поро­ками, пьян­ством или просто при­выч­кой совер­шать без­за­ко­ние. Но Страш­ный Божий Суд вос­пол­нит все несо­вер­шен­ство нашего соб­ствен­ного чело­ве­че­ского суда: плохую память, цинизм, небре­же­ние, отступ­ле­ние от Боже­ствен­ных запо­ве­дей — все то, что не давало воз­мож­ность нам самим спра­вед­ливо осу­дить себя при жизни.
Из слова в Неделю мясо­пуст­ную после Литур­гии в Храме Христа Спа­си­теля г. Москвы, 19 фев­раля 2017 года

Источник