Что изучает наука дипломатика

Значение слова «дипломатика»

Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

Она исследует древние документы дипломатического и юридического характера: грамоты, акты и тому подобные тексты и их оригиналы. Одна из её задач — отличать подложные акты от настоящих.

Все почти древние народы имели письменные документы и хранили их в храмах или общественных зданиях. После падения Зап. Римской империи документы стали употребляться реже; трактаты заключались в народных собраниях и сохранялись в памяти, с помощью символов и знаков. Одни духовные имели грамоты и составляли свидетельства на дары и приобретения, на займы, на получение доходов, отдачу в наем и пр. Светские люди многих их грамот не признавали; дело часто доходило до суда. Особенно много было споров в Германии в XVI в., когда спорили о подложности диплома кор. Дагоберта на аббатство св. Максима, о грамоте Людовика I монастырю Линдаусскому, об Оттоновых привилегиях г. Магдебургу и т. д. Эти споры, главным образом, и вызвали возникновение исторической критики документов-дипломов, или «дипломатической критики». Родоначальником Д. считается Конринг, который в своем соч. «Censura diplomatis quod Ludovico imperatori fert acceptum connubium Lindaviense» (1672) впервые систематически указал правила определения подлинности документов, советуя обращать внимание на почерк, язык, формулы общих выражений и материал. — Вторым шагом в развитии Д. было соч. бельгийского иезуита Дан. Папеброха: «Propylaeum antiquarium circa veri ас falsi discrimen in vetustis membranis», помещенное во II т. «Acta sanctorum Aprilis» (1675) и предлагающее уже целую систему дипломатической критики. Так как Папеброх выражал сомнение в подлинности многих древних и важнейших документов бенедиктинцев, то бенедиктинский монах Мабильон написал ответ, в своем знаменитом произведении: «De re diplomatica» (1-е изд., Париж, 1681 г.; 2-е с допол., Париж, 1764 г.; 3-е, Неаполь, 1789 г.). Оно дало имя науке и сделалось ее главной основой. Мабильон подробно останавливается почти на всех вопросах, которые решает и современная Д. Начав с деления и определения вида документов с древнейших времен и у всех европейских народов, он приводит образцы их, доказывает их достоверность, говорит о материале для письма, формах письма, стиле и т. д. После Мабильона в течение долгого времени развивались только отдельные части Д. Так, англичанин Мадокс расширил формуловедение, Гейнекций открыл новый путь для науки «о печатях», а аббат Бессель, в «Chronikon Gotwinsi» (1732), изложил специальную дипломатику документов германских королей и императоров от Конрада I до Фридриха II и положил начало дипломатической географии Германии. Продолжателями его явились Гейман и Тейгенбаум, написавшие «Commentarii de re diplomatica imperii Germanici» (Нюрнберг, 1745-1753). Француз Монфокон прибавил греческое актоведение, а Шарпантье — знание тиронских нот; сюда же следует отнести собранные Барингом и Вальтером пробы букв и сокращения латинского письма. В Германии около половины XVIII ст. Д. вошла в число предметов университетского преподавания и с этой целью скомпилирована Экгардом (1742) и Иоахимом (1748). С более богатыми вспомогательными средствами, но в сущности также с точки зрения Мабильона, изложили Д. два бенедиктинца, Тассен и Тустен, в поныне употребляемом труде: «Nouveau traité de diplomatique» (Пар., 1750-65). В 1750 г. появилось сочин. Датина, Дюрана и Клемансо: «Art de vérifier les dates», в котором излагались основы исторической и дипломат. хронологии. После этого систематически пытались изменить Д. сперва Грубер (1783), потом Цинкернагель (1800) и Шенеман. Лучшей попыткой следует считать труд Шенемана, хотя и не оконченный: «Versuch eines vollständigen Systems der D.» (Гамб., 1800-1). С тех пор Д., лишившаяся вследствие политических переворотов в Германии значительной части своего практического значения в решении вопросов права, не разрабатывалась более в общих сочинениях и учебниках, но зато ее разработка успешно была направлена в другую сторону — в управление и пользование архивами, руководимое все более

ДИПЛОМА’ТИКА, и, мн. нет, ж. [ново-латин. diplomatica] (филол.). Вспомогательная историческая дисциплина, изучающая внешние признаки исторических документов: бумагу, характер письма, печати и т. п.

Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

Источник

ДИПЛОМАТИКА

Вспо­мо­га­тель­ная ис­то­рическая дис­ци­п­ли­на, изу­чаю­щая ис­то­ри­че­ские акты.

Прак­ти­че­ская Д. (не­ко­то­рая про­вер­ка под­лин­но­сти ак­тов, не­об­хо­ди­мость ко­то­рой вы­зы­ва­лась борь­бой за зем­лю и фе­од. при­ви­ле­гии) из­вест­на в Зап. Ев­ро­пе с кон. 6 в., на Ру­си – со 2-й пол. 15 в. На­уч­ная Д. за­ро­ди­лась в Зап. Ев­ро­пе в 14–15 вв. (со­чи­не­ния гу­ма­ни­стов Ф. Пет­рар­ки, Л. Вал­лы, У. фон Гут­те­на, М. Фран­ко­ви­ца и др.); до 19 в. она бы­ла тес­но свя­за­на с прак­тич. Д. В 17 в. на­уч. прин­ци­пы кри­ти­ки ак­тов бы­ли раз­ра­бо­та­ны нем. учё­ным Г. Кон­рин­гом (1672), бельг. ие­зуи­том Д. Па­пеб­ро­хом (1675) и гл. обр. франц. учё­ным Ж. Ма­биль­о­ном (1681). В 1860–70-х гг., изу­чая гра­мо­ты Ка­ро­лин­гов, австр. учё­ные Т. Зик­кель и Ю. фон Фик­кер раз­ра­бо­та­ли схе­му чле­не­ния ак­то­во­го фор­му­ля­ра на «про­то­кол» («на­чаль­ный про­то­кол»), «текст» («кон­текст») и «эс­ха­то­кол» («ко­неч­ный про­то­кол»). В «про­то­кол» вклю­ча­лись invocatio (фор­му­ла ре­лиг. по­свя­ще­ния), intitulatio (оп­ре­де­ле­ние ад­ре­сан­та), inscriptio (обо­зна­че­ние ад­ре­са­та), salutatio (при­вет­ст­вие). В «тек­сте» раз­ли­ча­лись arenga (exordium, pro­logus; пре­ам­бу­ла), promulgatio (publi­catio, praescriptio, notificatio; фор­му­ла пуб­лич­но­го объ­яв­ле­ния ти­па «пусть зна­ют все»), narratio (из­ло­же­ние об­стоя­тельств де­ла), dispositio (рас­по­ря­же­ния по су­ще­ст­ву де­ла), sanctio (за­прет на­ру­шать гра­мо­ту), corroboratio (за­яв­ле­ние об удо­сто­ве­ре­нии до­ку­мен­та под­пи­сью, пе­ча­тью и т. п.). «Эс­ха­то­кол» со­дер­жал datum (ука­за­ние мес­та и вре­ме­ни вы­да­чи до­ку­мен­та) и apprecatio (бла­го­по­же­ла­ние). В до­ку­мент вхо­ди­ли удо­сто­ве­ри­тель­ные зна­ки – subscriptiones (под­пи­си) и sigilla (пе­ча­ти). Схе­ма Зик­ке­ля – Фик­ке­ра по­лу­чи­ла все­об­щее при­зна­ние в ев­роп. дипломатике. Зик­кель так­же по­ка­зал не­об­хо­ди­мость ис­поль­зо­ва­ния в Д. ме­то­дов па­лео­гра­фии для иден­ти­фи­ка­ции по­чер­ков пис­цов гра­мот. Фик­кер объ­яс­нял раз­ли­чия в фор­му­ля­ре ак­тов с тем, что су­ще­ст­во­ва­ли раз­ные «дик­та­то­ры» (ре­дак­то­ры), поль­зо­вав­шие­ся ус­лу­га­ми од­но­го или не­сколь­ких пис­цов. Раз­ли­чая «Beurkundung» (со­став­ле­ние до­ку­мен­та) и «Handlung» (уст­ную до­го­во­рён­ность, пред­ше­ст­вую­щую до­ку­мен­ти­ро­ва­нию), Фик­кер до­пус­кал, что в да­те ко­ро­лев­ской гра­мо­ты мог­ло быть за­фик­си­ро­ва­но вре­мя, ко­гда со­стоя­лась до­го­во­рён­ность, а не ког­да был со­став­лен и вы­дан до­ку­мент, что по­зво­ли­ло снять по­доз­ре­ние в под­лож­но­сти с це­ло­го ря­да ак­тов, в ко­то­рых упо­ми­на­ние тех или иных дей­ст­вую­щих лиц ка­за­лось не со­от­вет­ст­вую­щим да­те до­ку­мен­та. В 2005 нем. ис­сле­до­ва­тель В. Хуш­нер по­ка­зал, что в 10–11 вв. гра­фич. оформ­ле­ни­ем гра­мот за­ни­ма­лись в ря­де слу­ча­ев не низ­шие чи­ны кан­це­ля­рии – пис­цы, а пред­ста­ви­те­ли выс­ше­го ду­хо­вен­ст­ва. В нем. Д. об­су­ж­дал­ся во­прос о раз­ли­чии меж­ду «Urkunden» (гра­мо­ты), пре­об­ла­да­ние ко­то­рых ха­рак­тер­но для ран­не­го Сред­не­ве­ко­вья, и «Akten» (до­сье, де­ло­вые и слу­жеб­ные пись­ма, про­то­ко­лы и т. п.), ко­то­рые по­лу­чи­ли рас­про­стра­не­ние в бо­лее позд­нее вре­мя (сам тер­мин – не ра­нее 15 в.). Раз­ви­тию Д. спо­соб­ст­во­ва­ло от­кры­тие Ва­ти­кан­ско­го ар­хи­ва (1881) и соз­да­ние Пап­ской ва­ти­кан­ской шко­лы. Про­бле­му функ­ции ак­та как оп­ре­де­ляю­ще­го фак­то­ра его бы­то­ва­ния сфор­му­ли­ро­ва­ли чеш­ские ис­сле­до­ва­те­ли З. Фиа­ла и Й. Ше­ба­нек.

В 19–20 вв. ис­сле­до­ва­лось, сис­те­ма­ти­зи­ро­ва­лось и из­да­ва­лось ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во ак­то­вых ис­точ­ни­ков. Сре­ди пуб­ли­ка­ций: в Гер­ма­нии и Ав­ст­рии (Ав­ст­ро-Венг­рии) – кар­ту­ля­рии круп­ных мо­на­сты­рей Санкт-Гал­ле­на, Фуль­ды и др., ви­зант. ак­ты (1860–90, Ве­на), гра­мо­ты Ме­ро­вин­гов (1872; пе­ре­из­да­ны в 2001), трёх пер­вых Ка­ро­лин­гов (1906), герм. ко­ро­лей и им­пе­ра­то­ров 10–12 вв. (в се­рии «Diplomata», кон. 19 – 20 вв.), венг. ак­ты (в се­рии «Monumenta Hun­gariae Historica. Diplomataria» и др., сер. 19 в.); во Фран­ции – гра­мо­ты Ме­ро­вин­гов (19 – нач. 20 вв.; ори­ги­на­лы из­да­ны фак­си­миль­но в 1866 и 1908), кар­ту­ля­рии со­бо­ра Па­риж­ской Бо­го­ма­те­ри (1850), аб­бат­ст­ва Клю­ни (1876–1903) и др. ду­хов­ных кор­по­ра­ций, ор­до­нан­сы Ка­пе­тин­гов, сб-ки ак­тов Фи­лип­па I (1908) и Фи­лип­па II Ав­гу­ста (1916–43), а так­же в 20 в. – ак­ты франц. Ка­ро­лин­гов (от Кар­ла Лы­со­го до Лю­до­ви­ка V) и Ро­бер­ти­нов (сер. 9 – 10 вв.), греч. гра­мо­ты ря­да афон­ских мо­на­сты­рей (Ж. Руй­ар, П. Ле­мерль, А. Гийу и др.); в Поль­ше – ак­ты ко­ро­лев­ских, епи­скоп­ских, го­род­ских кан­це­ля­рий, до­ку­мен­ты Тев­тон­ско­го ор­де­на (с сер. 1940-х гг.); в Че­хии и Сло­ва­кии – бо­гем­ские ак­ты 806–1310 («Codex diplo­maticus et epistolaris regni Bohemiae», се­рия на­ча­та в 1904–07 Г. Фрид­ри­хом, про­дол­же­на Й. Ше­ба­не­ком и С. Душ­ко­вой, из­да­ёт­ся и по­ны­не; а так­же се­рия «Archivum coronae regni Bohemiae», 1920-е гг., В. Гру­бый) и др.; в Ру­мы­нии – гра­мо­ты Сте­фа­на III Ве­ли­ко­го (т. 1–2, 1912–13, И. Бо­гдан), гос­по­дар­ские гра­мо­ты 14–17 вв. с раз­де­ле­ни­ем их на мол­дав­ские, ва­лаш­ские (соб­ст­вен­но ру­мын­ские) и тран­силь­ван­ские (в трёх се­ри­ях под об­щим на­зва­ни­ем «Docu­men­ta Romaniae Historica», 1965–2003–; до­ку­мен­ты пе­ча­та­лись на язы­ке ори­ги­на­ла, слав. тек­сты снаб­жа­лись пе­ре­во­да­ми на рум. яз.) и др.

На­чи­ная с 19 в. пуб­ли­ко­ва­лись ре­ге­сты ак­то­вых ма­те­риа­лов, сре­ди них – ка­та­ло­ги ак­тов герм. ко­ро­лей и им­пе­ра­то­ров, Ка­ро­лин­гов, рим­ских пап, гра­мот Ка­пе­тин­гов кон. 10 – 14 вв., чеш­ских до­ку­мен­тов за 600–1346 («Regesta diplo­matica nec non epistolaria Bohemiae et Moraviae»), венг. гра­мот 1387–1410 («Ди­пло­мы Си­гиз­мун­да») и др.

Сло­жи­лись цен­тры ис­сле­до­ва­ния ак­то­во­го ма­те­риа­ла и изу­че­ния Д. как на­уч. дис­ци­п­ли­ны: во Фран­ции – Шко­ла хар­тий (1821, Па­риж), Нор­маль­ная шко­ла (там же) и не­ко­то­рые ун-ты, Прак­тич. шко­ла выс­ших ис­сле­до­ва­ний в Сор­бон­не, сек­ция Д. в соз­дан­ном в 1937 Ин-те изу­че­ния тек­стов (за­ни­ма­ет­ся фо­то­ко­пи­ро­ва­ни­ем и па­лео­гра­фич. ис­сле­до­ва­ни­ем ак­тов с при­ме­не­ни­ем но­вей­ших тех­но­ло­гий); в Ав­ст­рии – Ин-т изу­че­ния ис­то­рии Ав­ст­рии (1854, Ве­на); в Гер­ма­нии – Ин-т по изу­че­нию Сред­не­ве­ко­вья, из­даю­щий «Monumenta Germaniae His­torica» (1946, с 1949 – центр. ди­рек­ция в Мюн­хе­не), Ин-т вспо­мо­гат. ис­то­рич. дис­ци­п­лин (Мар­бург), ун-ты и ар­хив­ные шко­лы в Мюн­хе­не (с 1882), Мар­бур­ге (1894–1904 и с 1947) и Бер­ли­не (1904–45), Ар­хив­ный ин-т (1950, Потс­дам), фи­лос. ф-т Бер­лин­ско­го ун-та Гум­больд­та (с 1961); в Ру­мы­нии – Ин-т ис­то­рии и ар­хео­ло­гии им. А. Д. Ксе­но­по­ла в Яс­сах, Ин-т ис­то­рии в Бу­ха­ре­сте; в Ита­лии – неск. ка­федр па­лео­гра­фии, за­ни­маю­щих­ся од­но­вре­мен­но и Д. (уч­ре­ж­де­ны в сер. 19 в.), Шко­ла па­лео­гра­фии и ди­пло­ма­ти­ки (1857, Фло­рен­ция), Спец. шко­ла для ар­хи­вис­тов и биб­лио­те­ка­рей Рим­ско­го ун-та и др.; в Ва­ти­ка­не – Гри­го­ри­ан­ский ун-т и др.; в Ис­па­нии – Выс­шая шко­ла Д. (1856, c 1900 – в со­ста­ве ф-та фи­ло­со­фии, сло­вес­но­сти и ис­то­рии Мад­рид­ско­го ун-та), Исп. ака­де­мия ис­то­рии (Мад­рид), Ин-т ка­та­лон­ских ис­сле­до­ва­ний (Бар­се­ло­на), Ин-т ас­ту­рий­ских ис­сле­до­ва­ний (Овь­е­до), Ин-т Фер­ди­нан­да Ка­то­ли­ка и ун-т (Са­ра­го­са); в Ве­ли­ко­бри­та­нии – Окс­форд (пер­вым лек­то­ром по Д. в 1896 на­зна­чен Р. Лейн-Пул), Ар­хив­ные кур­сы при Лон­дон­ском ун-те (в 20 в.); в Бель­гии – Гент­ский и Лу­вен­ский (Лё­вен­ский) ун-ты (с 1890); в Шве­ции – Упп­саль­ский и Лунд­ский ун-ты; в Че­хии и Сло­ва­кии – Выс­шая ар­хив­ная шко­ла в Пра­ге (от­кры­та Г. Фрид­ри­хом в 1919; позд­нее – Гос. ар­хив­ная шко­ла), ун-ты Пра­ги, Брно, Оло­мо­уца и Бра­ти­сла­вы; в Венг­рии – ун-ты Бу­да­пеш­та и Деб­ре­це­на; в Мек­си­ке – Пан­аме­ри­кан­ский ин-т гео­гра­фии и ис­то­рии.

В Рос­сии ис­сле­ду­ют­ся пре­им. ак­ты 10–17 вв., в мень­шей сте­пе­ни – ак­ты 18–19 вв. А. А. Вве­ден­ский свя­зы­вал за­ро­ж­де­ние на­уч. Д. в Рос­сии с ра­зо­бла­че­ни­ем под­дель­ных до­ку­мен­тов в по­ле­мич. со­чи­не­нии ста­ро­об­ряд­цев А. и С. Де­ни­со­вых («По­мор­ские от­ве­ты», 1717). Боль­ше ос­но­ва­ний ви­деть на­ча­ло рус. Д. в тру­дах В. Н. Та­ти­ще­ва (раз­ли­чал до­ку­мен­ты по раз­но­вид­но­стям, дал оп­ре­де­ле­ние гра­мо­ты, ди­пло­ма, жа­ло­ван­ной гра­мо­ты, про­во­дил ана­ло­гию ме­ж­ду рус. гра­мо­та­ми и лат. ди­пло­ма­ми и па­тен­та­ми) и Г. Ф. Мил­ле­ра (в 1766 впер­вые под­роб­но опи­сал внеш­ние и внутр. осо­бен­но­сти важ­ней­ших раз­но­вид­но­стей рус. ак­тов и скре­п­ляв­ших их пе­ча­тей). В пос­лед­ней четв. 18 в. – 1-й тре­ти 19 в. ак­ты до­воль­но ин­тен­сив­но пуб­ли­ко­ва­лись Н. И. Но­ви­ко­вым, Ам­вро­си­ем (Ор­нат­ским), в се­рии «Со­б­ра­ние го­су­дар­ст­вен­ных гра­мот и до­го­во­ров. » и изу­ча­лись М. М. Щер­ба­то­вым, В. В. Кре­сти­ни­ным, А. Л. Шлё­це­ром, К. Ф. Ка­лай­до­ви­чем, митр. Ев­ге­ни­ем (Бол­хо­ви­ти­но­вым) и др. В обоб­щаю­щих ра­бо­тах да­вал­ся об­зор раз­но­вид­но­стей рус. гра­мот (С. Г. Са­ла­рев, 1819) и из­ла­га­лись ос­но­вы Д. по И. Х. Гат­те­ре­ру (К. П. Пау­ло­вич, 1829) и И. Ле­ле­ве­лю (И. Н. Да­ни­ло­вич, 1829). Ог­ром­ное зна­че­ние для раз­ви­тия рус. Д. име­ли во 2-й пол. 1830-х – 1880-х гг. мно­го­том­ные ак­то­вые пуб­ли­ка­ции Ар­хео­гра­фи­че­ской ко­мис­сии. В 19 в. изу­ча­лись пре­им. пуб­лич­ные ак­ты. В кон. 19 – нач. 20 вв. уси­ли­лось вни­ма­ние к ча­ст­ным ак­там, осо­бен­но к ак­там кре­сть­ян­ской и хо­лоп­ской за­ви­си­мо­сти 16–17 вв. – по­ряд­ным гра­мо­там и слу­жи­лым ка­ба­лам. В до­ре­во­люц. Д. пре­ва­ли­ро­вал юри­дич. под­ход (ус­та­нов­ле­ние за­фик­си­ро­ван­ных в ак­тах норм пра­ва), ши­ро­ко прак­ти­ко­ва­лось со­став­ле­ние «свод­ных тек­стов» гра­мот по раз­но­вид­но­стям. Внеш­ней фор­ме и кан­це­ляр­ско­му про­ис­хо­ж­де­нию ак­тов рус. ди­пло­ма­ти­сты не уде­ля­ли долж­но­го вни­ма­ния. Д. раз­ви­ва­лась прак­ти­че­ски в от­ры­ве от па­лео­гра­фии и сфра­ги­сти­ки, в чём со­стоя­ло её су­щест­вен­ное от­ли­чие от ев­роп. Д. Н. Н. Ар­да­шев счи­тал объ­ек­том Д. все «до­ку­мен­ты», от­лич­ные от по­ве­ст­во­ват. ис­точ­ни­ков. Н. П. Ли­ха­чёв сво­дил за­да­чи Д. к вы­яс­не­нию под­лин­но­сти ак­тов.

Ка­че­ст­вен­но но­вое на­прав­ле­ние в Д. в нач. 20 в. ос­но­вал А. С. Лап­по-Да­ни­лев­ский, ко­то­рый пред­ло­жил вме­сто ста­тич­ных «свод­ных тек­стов» изу­чать ди­на­ми­ку фор­му­ля­ра гра­мот оп­ре­де­лён­ной раз­но­вид­но­сти, по­ка­зав это на при­ме­ре слу­жи­лых ка­бал (1909), и ус­та­но­вил за­ви­си­мость из­ме­не­ния фор­му­ля­ра от мес­та и вре­ме­ни его упот­реб­ле­ния. Он боль­ше дру­гих рус. ди­пло­ма­ти­стов учи­ты­вал опыт ев­роп. Д., от­да­вал пред­поч­те­ние юри­дич. ме­то­ду Ю. фон Фик­ке­ра пе­ред па­лео­гра­фич. под­хо­дом Т. Зик­ке­ля. Лап­по-Да­ни­лев­ский соз­дал шко­лу ис­сле­до­ва­те­лей ча­ст­ных ак­тов, ко­то­рые по-но­во­му раз­ра­ба­ты­ва­ли ме­то­до­ло­гию Д. и рас­ши­ря­ли её те­ма­ти­ку (в ча­ст­но­сти, по­ста­вив во­прос о на­ча­ле рус. но­та­риа­та, 1916). В «Очер­ке рус­ской ди­пло­ма­ти­ки ча­ст­ных ак­тов» (1920) Лап­по-Да­ни­лев­ский при­ме­нил в Д. ка­те­го­рии об­ще­го ис­точ­ни­ко­ве­де­ния: ана­лиз (внеш­няя и внутр. кри­ти­ка), син­тез и др.

В раз­ви­тии отеч. Д. в 1917–41 зна­чит. роль сыг­ра­ли уче­ни­ки Лап­по-Да­ни­лев­ско­го, бы­ло про­дол­же­но изу­че­ние ак­тов хо­лоп­ской за­ви­си­мо­сти (пол­ных гра­мот) и по­став­лен во­прос о на­ча­ле рус. ча­ст­но­го ак­та (С. Н. Валк), на­ме­че­ны пу­ти ис­сле­до­ва­ния ис­то­рии скла­ды­ва­ния ча­ст­ных кан­це­ля­рий и ар­хи­вов в 16–18 вв. (А. А. Вве­ден­ский о де­ло­про­из­вод­ст­ве у Стро­га­но­вых), под­верг­нут тща­тель­но­му ди­пло­ма­тич. и па­лео­гра­фич. ана­ли­зу ряд со­мни­тель­ных и под­лож­ных ак­тов (А. И. Ан­д­ре­ев, Н. С. Ча­ев и др.). На­ря­ду с этим в на­уч. обо­рот вво­дил­ся боль­шой мас­сив по­зе­мель­ных ча­ст­ных ак­тов, жа­ло­ван­ных и по­слуш­ных гра­мот, хо­тя они изу­ча­лись не столь­ко с точ­ки зре­ния Д., сколь­ко как ис­точ­ник по ис­то­рии со­ци­аль­но-эко­но­мич. от­но­ше­ний и ге­неа­ло­гии слу­жи­ло­го со­сло­вия (С. Б. Ве­се­лов­ский, И. И. По­ло­син, И. И. Смир­нов). А. И. Яков­лев впер­вые в отеч. ис­то­рио­гра­фии про­из­вёл клас­си­фи­ка­цию и со­ста­вил спи­сок ка­баль­ных и за­пис­ных книг ста­рых кре­по­стей – важ­ней­ших сбор­ни­ков ак­тов на хо­ло­пов (1938). Но­вой тен­ден­ци­ей в рус. Д. ста­ло на­ча­тое не­ко­то­ры­ми учё­ны­ми ис­сле­до­ва­ние по­ли­тич. при­чин и об­стоя­тельств соз­да­ния пуб­лич­но-пра­во­вых ак­тов (А. Е. Пре­сня­ков, И. И. Смир­нов, П. П. Смир­нов, Б. А. Ро­ма­нов, Г. Е. Ко­чин).

В сер. – 2-й пол. 20 в. осу­ще­ст­в­ле­ны мно­го­числ. пуб­ли­ка­ции ак­то­во­го ма­те­риа­ла. В не­ко­то­рых из них при­ме­ня­лись пра­ви­ла ди­пло­ма­тич. пе­ре­да­чи тек­ста, к до­ку­мен­там да­вал­ся ис­то­ри­ко-гео­гра­фич. и ге­неа­ло­гич. ком­мен­та­рий. Важ­ней­шее зна­че­ние для раз­ви­тия отеч. Д. име­ла мо­но­гра­фия Л. В. Че­реп­ни­на «Рус­ские фео­даль­ные ар­хи­вы XIV– XV вв.» (ч. 1–2, 1948–51). Че­реп­нин ре­ши­тель­но ото­шёл от фор­маль­но-юри­дич. ме­то­до­ло­гии рус. до­ре­во­люц. Д., ана­ли­зи­руя пре­ж­де все­го дви­же­ние и раз­ви­тие фор­му­ля­ра. Он со­че­тал фор­му­ляр­ный ана­лиз гра­мот с па­лео­гра­фич. ана­ли­зом.

Отеч. ди­пло­ма­ти­сты изу­ча­ли нов­го­род­ские до­го­вор­ные и жа­ло­ван­ные гра­мо­ты, фор­му­ляр ду­хов­ных гра­мот ве­ли­ких кня­зей мо­с­ков­ских 14 – нач. 16 вв., ду­хов­ные и до­го­вор­ные гра­мо­ты ве­ли­ких и удель­ных кня­зей, жа­ло­ван­ные гра­мо­ты 14–17 вв., ус­тав­ные на­ме­ст­ни­чьи, губ­ные и зем­ские гра­мо­ты, суд­ные спи­ски, гра­мо­ты Зем­ских со­бо­ров, цер­ков­ные ус­та­вы и ус­тав­ные гра­мо­ты епи­ско­пий, рус. внеш­не­по­ли­тич. ак­ты, яр­лы­ки ха­нские. В сфе­ре Д. ча­ст­ных ак­тов тра­ди­ци­он­но со­хра­нял­ся ин­те­рес к слу­жи­лым ка­ба­лам, по­ряд­ным и ссуд­ным за­пи­сям. Ис­сле­до­ва­лись жи­лые за­пи­си, нов­го­род­ские ча­ст­ные ак­ты 12–15 вв., ча­ст­ные ак­ты и за­пис­ные кни­ги 18 в., ус­тав­ные гра­мо­ты пе­рио­да кре­сть­ян­ской ре­фор­мы 1861, ка­баль­ные кни­ги, мо­на­стыр­ские ко­пий­ные кни­ги, вво­ди­лись в на­уч. обо­рот опи­си мо­на­стыр­ских ар­хи­вов 16–19 вв., со­став­ля­лись пе­реч­ни гра­мот – по раз­но­вид­но­стям, по фон­до­обра­зо­ва­те­лям, по гео­гра­фич. при­зна­ку. Зна­чит. вклад в раз­ра­бот­ку разл. про­блем отеч. Д. вне­сли А. П. Гри­горь­ев, А. А. Зи­мин, В. Б. Коб­рин, В. А. Куч­кин, В. Д. На­за­ров, Н. Е. Но­сов, В. М. Па­не­ях, В. Т. Па­шу­то, Н. Н. По­кров­ский, Б. Н. Фло­ря, А. Л. Хо­рош­ке­вич, Я. Н. Ща­пов, В. Л. Янин и др.

Обоб­щаю­щие и об­зор­ные тру­ды по отеч. Д. при­над­ле­жат А. А. Вве­ден­ско­му (1963), А. И. Ко­па­не­ву (1968) и С. М. Каш­та­но­ву (1970, 1988), ко­то­рый на­ме­тил об­щую схе­му клас­си­фи­ка­ции рус. ак­тов, раз­де­лив их на 6 групп, ка­ж­дая из ко­то­рых пред­став­ле­на от­дель­ны­ми ви­да­ми и раз­но­вид­но­стя­ми, а так­же пред­ло­жил раз­ли­чать в по­ня­тии «фор­му­ляр» схе­мы по­строе­ния до­ку­мен­тов 4 ти­пов: ус­лов­ный фор­му­ляр – наи­бо­лее об­щая схе­ма по­строе­ния до­ку­мен­тов в це­лом, аб­стракт­ный («свод­ный текст») – до­ку­мен­тов оп­ре­де­лён­ной раз­но­вид­но­сти, груп­по­вой – не­боль­ших групп до­ку­мен­тов внут­ри раз­но­вид­но­сти, ин­ди­ви­ду­аль­ный – от­дель­но взя­то­го тек­ста.

Д. не мо­жет иг­но­ри­ро­вать ни од­ну из 4 ха­рак­те­ри­стик ак­та (внеш­няя и внутр. фор­ма, внеш­нее и внутр. со­дер­жа­ние), при этом пер­вой и вто­рой она долж­на за­ни­мать­ся це­ли­ком и пол­но­стью, а треть­ей и чет­вёр­той – по­столь­ку, по­сколь­ку это не­об­хо­ди­мо для ус­та­нов­ле­ния под­лин­но­сти и дос­то­вер­но­сти ак­та, его про­ис­хо­ж­де­ния и тен­ден­ций раз­ви­тия фор­му­ля­ра. Од­на­ко не­ко­то­рые ис­сле­до­ва­те­ли вы­ска­зы­ва­ли др. точ­ки зре­ния. По мне­нию Л. Е. Ше­пе­ле­ва, Д. – нау­ка, ко­то­рая за­ни­ма­ет­ся толь­ко фор­мой ис­точ­ни­ка, а, по мне­нию В. В. Фар­со­би­на, Д. – нау­ка ис­клю­чи­тель­но фор­му­ляр­но­го ана­ли­за, при­ме­ни­мо­го ко всем ви­дам ис­точ­ни­ков и вы­яв­ляю­ще­го в них ти­пич­ные «об­щие мес­та» (сте­рео­ти­пы), а не ин­ди­ви­ду­аль­ные ча­ст­но­сти, ко­то­рые изу­ча­ет тек­сто­ло­гия.

В кон. 19 – нач. 20 вв. кур­сы Д. чи­та­лись в Моск. (Н. Н. Ар­да­шев) и С.-Пе­терб. (Н. П. Ли­ха­чёв) ар­хео­ло­гич. ин-тах. С кон. 1930-х гг. на­ча­лось пре­по­да­ва­ние Д. в Моск. гос. ис­то­ри­ко-ар­хив­ном ин-те (ны­не Ис­то­ри­ко-ар­хив­ный ин-т в со­ста­ве РГГУ), в 1950-х гг. – в Ки­ев­ском ун-те; в 1972–75 она пре­по­да­ва­лась в Моск. об­ла­ст­ном пе­да­го­гич. ин-те им. Н. К. Круп­ской.

В 1968 по ини­циа­ти­ве Й. Ше­ба­не­ка в Брно (Че­хо­сло­ва­кия) про­ве­дён 1-й Ме­ж­ду­нар. кон­гресс по Д., в даль­ней­шем они про­хо­ди­ли ре­гу­ляр­но (од­на­ко с раз­ной пе­рио­дич­но­стью), ка­ж­дый имел свою те­ма­ти­ку; по­след­ний, 11-й, кон­гресс со­сто­ял­ся в 2003 в Труа (Фран­ция). Так­же по ини­циа­ти­ве Ше­ба­не­ка об­ра­зо­ва­на Ме­ж­ду­нар. ко­мис­сия по Д. (Commissi­on Internationale de Diplomatique), по­лу­чив­шая своё офиц. оформ­ле­ние на 13-м Ме­ж­ду­нар. кон­грес­се ис­то­рич. на­ук в Мо­ск­ве (1970).

Дополнительная литература:

Sickel Th.v. Beiträge zur Diplomatik. W., 1861–1896. [Tl] 1–10;

idem. Acta regum et imperatorum Karolinorum digesta et enarrata. W., 1867. Bd 1–2;

Ficker J. Beiträge zur Ur­kundenlehre. Innsbruck, 1877–1878. Bd 1–2;

Ли­ха­чев Н. П. Ди­пло­ма­ти­ка. СПб., 1901;

Ар­да­шев Н.Н. Ди­пло­ма­ти­ка. М., 1908 (ли­тогр.);

Dölger F. Regesten der Kaiserurkunden des ostr ̈omischen Reiches von 565 bis 1453. Münch., 1924–1965. Tl 1–5;

Giry A. Manuel de dip­lomatique. 2 éd. P., 1925;

Szentpétery I. Ma­gyar oklevéltan. Bdpst, 1930;

Stanojević St. Studije o srpskoj diplomatici. [Beograd], 1934;

Modica M. Diplomatica. Mil., 1942;

Boüard A.de. Manuel de diplomatique française et pontificale. 2 éd. P., 1949–1953. [Vol.] 1–2;

Floriano A.C. Diplomática espa­ñola del período astur. Oviedo, 1949–1951. [Vol.] 1–2;

Maleczyński K. Zarys dyplo­ma­tyki polskiej wieków średnich. Wrocław, 1951. [T.] 1;

Meisner H. O. Urkunden- und Akten­lehre der Neuzeit. 2. Aufl. Lpz., 1952;

Reych­man J., Zajączkowski A. Zarys dyplomatyki osma ́nsko-tureckiej. Warsz., 1955;

Gubo­glu M. Paleografia şi diplomatica turco-osmană. Buc., 1958;

Sebánek J., Pražák J., Dušková S. Studie k české diplomatice doby přemyslovské. Praha, 1959;

Tessier G. Diplomatique royale française. P., 1962;

Bresslau H. Hand­buch der Urkundenlehre für Deutschland und Italien. 4. Aufl. B., 1968–1969. Bd 1–2;

Döl­ger F., Karagiannopoulos J. Byzantinische Ur­kundenlehre. Münch., 1968. Bd 1: Abschnitt. Die Kaiserurkunden;

Classen P. Kaiserreskript und Königsurkunde. Diplo­ma­tische Studien zum Problem der Kontinuität zwischen Altertum und Mittelalter. Thessa­lo­nike, 1977;

Monterde Albiac C. Collección diplomática del Monasterio de Fitero (1140–1210). Zaragoza, 1978;

Гри­горь­ев А. П. Мон­голь­ская ди­пло­ма­ти­ка XIII–XV вв. (Чин­ги­зид­ские жа­ло­ван­ные гра­мо­ты). Л., 1978;

Ус­ма­нов М. А. Жа­ло­ван­ные ак­ты Джу­чие­ва улу­са XIV–XVI вв. Ка­зань, 1979;

Šebánek J., Dušková S. Výbor studií k českému diplomatáři. Brno, 1981;

Monumenta Germaniae Historica. Gesamtver­zeichnis. [Münch., 1986];

Сла­ве­ва Л., Мо­шин В. Српски гра­мо­ти од ду­ша­но­во вре­ме. При­леп, 1988;

Bautier R.-H. Chartes, sceaux et chancelleries. Études de diplomatique et de sigillographie médiévales. P., 1990. Vol. 1–2;

Guyotjeannin O., Pycke J., Tock B.-M. Dip­lomatique médiévale. Brépols, 1993;

Rabi­kauskas P. Diplomatica pontificia. Praelecti­o­num lineamenta. 5 ed. Romae, 1994;

Vocabulaire international de la diplomatique. 2 ed. València, 1997;

Prevenier W. La com­mission internationale de diplomatique 1965–2000. P., 2000.

Иллюстрации:

Жа­ло­ван­ная гра­мо­та ца­ря Ми­хаи­ла Фё­до­ро­ви­ча пско­ви­тя­ни­ну М. А. Хо­ди­ну на зва­ние го­стя, су­деб­ные и дру­гие льго­ты. 18(28).4.1614. Архив БРЭ.

Источник

Дипломатика

Из Википедии — свободной энциклопедии

Она исследует древнейшие документы дипломатического и юридического характера: грамоты, акты и тому подобные тексты и их оригиналы. Одна из её задач — отличать подложные акты от настоящих.

Все почти древние народы имели письменные документы и хранили их в храмах или общественных зданиях. После падения Зап. Римской империи документы стали употребляться реже; трактаты заключались в народных собраниях и сохранялись в памяти, с помощью символов и знаков. Одни духовные имели грамоты и составляли свидетельства на дары и приобретения, на займы, на получение доходов, отдачу в наем и пр. Светские люди многих их грамот не признавали; дело часто доходило до суда. Особенно много было споров в Германии в XVI в., когда спорили о подложности диплома кор. Дагоберта на аббатство св. Максима, о грамоте Людовика I монастырю Линдаусскому, об Оттоновых привилегиях г. Магдебургу и т. д. Эти споры, главным образом, и вызвали возникновение исторической критики документов-дипломов, или «дипломатической критики». Родоначальником Д. считается Конринг, который в своем соч. «Censura diplomatis quod Ludovico imperatori fert acceptum connubium Lindaviense» (1672) впервые систематически указал правила определения подлинности документов, советуя обращать внимание на почерк, язык, формулы общих выражений и материал. — Вторым шагом в развитии Д. было соч. бельгийского иезуита Дан. Папеброха: «Propylaeum antiquarium circa veri ас falsi discrimen in vetustis membranis», помещенное во II т. «Acta sanctorum Aprilis» (1675) и предлагающее уже целую систему дипломатической критики. Так как Папеброх выражал сомнение в подлинности многих древних и важнейших документов бенедиктинцев, то бенедиктинский монах Мабильон написал ответ, в своём знаменитом произведении: «De re diplomatica» (1-е изд., Париж, 1681 г.; 2-е с допол., Париж, 1764 г.; 3-е, Неаполь, 1789 г.). Оно дало имя науке и сделалось ее главной основой. Мабильон подробно останавливается почти на всех вопросах, которые решает и современная Д. Начав с деления и определения вида документов с древнейших времен и у всех европейских народов, он приводит образцы их, доказывает их достоверность, говорит о материале для письма, формах письма, стиле и т. д. После Мабильона в течение долгого времени развивались только отдельные части Д. Так, англичанин Мадокс расширил формуловедение, Гейнекций открыл новый путь для науки «о печатях», а аббат Бессель, в «Chronikon Gotwinsi» (1732), изложил специальную дипломатику документов германских королей и императоров от Конрада I до Фридриха II и положил начало дипломатической географии Германии. Продолжателями его явились Гейман и Тейгенбаум, написавшие «Commentarii de re diplomatica imperii Germanici» (Нюрнберг, 1745-1753). Француз Монфокон прибавил греческое актоведение, а Шарпантье — знание тиронских нот; сюда же следует отнести собранные Барингом и Вальтером пробы букв и сокращения латинского письма. В Германии около половины XVIII ст. Д. вошла в число предметов университетского преподавания и с этой целью скомпилирована Экгардом (1742) и Иоахимом (1748). С более богатыми вспомогательными средствами, но в сущности также с точки зрения Мабильона, изложили Д. два бенедиктинца, Тассен и Тустен, в поныне употребляемом труде: «Nouveau traité de diplomatique» (Пар., 1750-65). В 1750 г. появилось сочин. Датина, Дюрана и Клемансо: «Art de vérifier les dates», в котором излагались основы исторической и дипломат. хронологии. После этого систематически пытались изменить Д. сперва Грубер (1783), потом Цинкернагель (1800) и Шенеман. Лучшей попыткой следует считать труд Шенемана, хотя и не оконченный: «Versuch eines vollständigen Systems der D.» (Гамб., 1800-1). С тех пор Д., лишившаяся вследствие политических переворотов в Германии значительной части своего практического значения в решении вопросов права, не разрабатывалась более в общих сочинениях и учебниках, но зато ее разработка успешно была направлена в другую сторону — в управление и пользование архивами, руководимое все более и более научными принципами. К плодам этого изучения следует отнести многочисленные сборники грамот и актов, содействовавшие развитию исторической науки. Рядом с этим были подвинуты и отдельные ветви Д., напр. письмоведение (Копп и др.), хронология (Корник), сфрагистика и геральдика (Мелли, Берндт и др.) и т. д. Продолжение интереса к Д. в Германии доказывается рядом журналов, напр.: «Archiv für die ältere deutsche Geschichtskunde», Герца; «Zeitschrift für Archivkünde»; «Diplomatic n. Geschichte», Гефера, Эргарда и Медема; «Zeitschrift für die Archive Deutschlands», Фридемана, и др. Русская историография не имеет по Д. вообще не только ни одного труда, но даже ни одной статьи; есть только несколько сочинений по отдельным частям дипломатики. Так, вопрос о бумаге разработан в труде Н. П. Лихачева: «Бумага и бумажные мельницы в России» (СПб., 1891); образцы филиграней на бумаге представлены Лаптевым («Опыт в старинной русской дипломатике», СПб., 1824) и Тромониным («Изъяснение знаков, видимых на бумаге», М., 1844); о сфрагистике писал Родзевич («О русской сфрагистике» — в «Вестнике арх. и истории», т. XI). Можно также найти несколько статей и заметок, касающихся Д., в изданиях археографических комиссий и археолог. обществ. При определении подлинности документов являются след. вопросы: на чем они писались; чем, по какой форме, как и кем подписывались; где прикладывались печати, когда и где писались — или, другими словами, вопросы о материале, орудиях письма, способах письма, формах, подписях, печатях и времени.

I. До XIV в. общеупотребительным материалом для письма был пергамент, назыв. у нас «мехом» или кожей. В Зап. Европе наряду с ним входила в употребление еще с XI в. бумага, проникшая на Русь, через ганзейцев и Новгород, в первой половине XIV в. (см. Бумага).

II. В вопросах об орудиях и способах письма и о языке Д. ближе всего сталкивается с палеографией, которая обычно и даёт на них ответы. Пергаментные книги на Руси писались преимущественно в четвертку, реже в лист и восьмую долю; бумажные книги — чаще в лист и в два столбца. Заглавные и начальные буквы писались иногда красками и киноварью, а также покрывались золотом. Язык зап.-европейских важнейших и международных грамот — латинский до конца XVII в., затем французский. Акты менее важные и касающиеся отдельной местности, особенно в позднейшее время, писались на местном языке.

III. Формы изложения документов мало различались, несмотря на разнообразие их видов. Обычно грамоты начинались с воззвания к Богу и объявления имени и титула пишущего или только последнего (без воззвания); далее следовало содержание грамоты (см.).

IV. Для удостоверения документов употреблялись подписи и печати. О почерке, подписи, печати русских грамот см. соотв. статью. В Византии и Западной Европе документы то подписывались императорами и королями, то помечались особыми знаками и монограммами и удостоверялись печатями и подписью канцлеров или других лиц.

V. Вопрос о времени — самый важный. Многие древние грамоты не имеют обозначения времени. Для определения его, если его нельзя узнать из их содержания, прибегают к помощи палеографии, изучая почерки письма и язык, и затем к изучению водяных знаков или филиграней. Представляя или герб владельца, или нечто условное, последние всегда относились к одному или нескольким годам и давали, в общем, следующие указания: 1) формата бумаги, 2) ее сорта, 3) имени фабриканта, 4) названия места и 5) года выделки. Обычай делать филиграни, как доказал Брике, возник на Западе около конца XIII ст. и не был известен на Востоке.

Древнейшие филиграни отличались простотой конструкции; впоследствии же было констатировано несколько тысяч их разновидностей. Как сама бумага впервые в Европе стала распространяться и выделываться в Италии, так и первые филиграни — итальянские, послужившие образцом для всех западно-европейских фабрикантов. Брике говорит, что итальянскую бумагу можно узнать по следующим наиболее типичным филиграням: 1) крыло птицы, пробитое стрелой; 2) ангел, держащий крест в руке; 3) бочонок; 4) шлем; 5) венок и 6) знамя. Наиболее типичные французские филиграни, отличающие французскую бумагу от других: 1) три лилии на геральдическом щите (XIV — XV вв.); 2) дельфин (XIV в.); 3) гербы городов (XV — XVI в.); 4) петух и 5) собака (XVI в.). В Германии собственная бумага только с XV в.; филиграни, отличающие ее: 1) свинья (XVI в.) и 2) гербы государства и городов. В Польше собственная бумага с половины XVI в. Филиграни, отличающие ее от других: 1) топор, 2) лилии и 3) шляхетские гербы. Голландские филиграни: 1) лев и 2) рог в геральдическом щите.

На русских грамотах до XVIII века находим множество разнообразнейших филиграней, которыми стали пользоваться для определения времени грамот лишь недавно, когда на Западе вопрос о филигранях подвергся тщательной обработке; теперь по ним довольно точно можно определить приблизительное время наших древнейших бумаг, не имеющих хронологических дат. На бумаге русского производства наиболее употребительны филиграни: 1) двуглавый орел и 2) Георгий Победоносец.

Источник