Что изображает художник по геральдике
Что изображает художник по геральдике
ЗАБЛУЖДЕНИЯ И КУРЬЁЗЫ В ГЕРАЛЬДИКЕ.
Работа над статьёй не закончена и постепенно будет дополняться новыми материалами. В-первую очередь будут завершены все темы, что отмечены зелёным цветом.
ЧАСТЬ I. ПРАКТИКА (продолжение).
№7. Запрещено ли использование в геральдике новых элементов, доселе неизвестных (например: корпоративных корон, предметов современного быта, техники и т. д.)?
Во все времена художники-геральдисты изображали (как правило) современные им предметы.
Вот так на гербе швейцарского рода Манесен (Манесе) изображены сражающиеся воины в начале 14 века и в начале 17 века. Нет смысла говорить, что изображены воины в вооружении тех эпох, когда эти гербы были нарисованы…
Ещё пример: герб миннезингера с изображением музыкального инструмента и тут же сам инструмент. То есть, на гербе изображён не исторический артефакт, а именно современный предмет.
Или такой вариант современной (для геральдиста) форменной одежды на гербе силезского города.
. и «современная техника» на итальянском гербе 16 века.
Пример использования современных колёс на гербах современного художника.
А такая корона не только не существовала ранее, но и, если не ошибаюсь, не упоминается в геральдическом кодексе РГК.
Дворянские аттрибуты: шлем, корону, мантию и т. д. недворянам нельзя использовать только в оформлении щита (то есть, сословная корона не может венчать щит или шлем). На щите же может быть изображено что угодно. Достаточно вспомнить, что Шереметевы не были королями, но королевская корона на щите изображена, Пушкины не были князьями, но княжеская корона на щите присутствует.
Дворяне Ивановы не были императорами, но императорская корона на щите в их гербе изображена. («Общий гербовник». Том 1, стр.142).
№8. Нельзя на щите (или же на всём гербе) изображать буквы, цифры, слова?
Так буквы, слова, цифры, вензеля и надписи изображены:
во французских гербах (гербовник д’Озье).
в немецких гербах.
Комитат Дьёр в Венгрии.
Город Краслице в Чехословакии.
в итальянских гербах.
в испанских гербах.
№9. В геральдике используются не только два металла (золото и серебро), пять финифтей или эмалей (червлень, лазурь, зелень, чернь, пурпур) и два меха (беличий и мех горностая).
в английских гербах используются ещё оранжевый и коричневый цвет (O. Neubecker. «Heraldry». London, 1977).
Те же металлы и финифти используются во Франции (J. d’Eschavannes. «Armorial Universel». Paris, 1844)
Нидерланды. В гербовнике Ритстапа (J. B. Rietstap. «Handboek der Wappenkunde». Gouda, 1857) в качестве дополнительных цветов упоминаются: телесный, натуральный, оранжевый, кровавый или багровый, стальной, цвет воды, земляной, серый, коричневый.
в немецких гербах (гербовник «Старый Зибмахер») в качестве основной финифти (по крайней мере с конца 16 века) используется коричневый цвет
и в качестве дополнительных цветов используются также: оранжевый, железно-серый или серый, пепельный, земляной, цвет воды (Арсеньев называет его «водянолубой или стальной»), кровавый или багровый, телесный и натуральный («Новый Зибмахер»).
в итальянских гербах , кроме телесного цвета и многочисленных вариантов «натурального» цвета, иногда используется оранжевый цвет.
в польских гербах используется кроме основных ещё серый цвет, металл сталь и почти неизвестный в остальной Европе мех ласки (A. Boniecki. «Herbarz Polski»).
в российских гербах использовали: чёрный, красный, малиновый, розовый, синий, голубой, зелёный, светло-зелёный, золотой и серебряный.
в гербе современного художника.
Какого цвета корабль в этом гербе можно только догадываться. Явно, не коричневый и не золотой… может быть телесный?
Использование в геральдике только ограниченного количества металлов и финифтей (эмалей) предполагает, что в гербах других цветов не может быть изображено в принципе. Тем не менее, существует определение «натуральный цвет», понятие настолько расплывчатое и нерегламентированное, что под него подпадает и цвет человеческого тела, и цвета окраски животных, рыб, предметов и т. д. Также в геральдике иногда встречаются гербы, где изображение господствует над правилами геральдики (нет чётких границ предметов, один цвет плавно переходит в другой). Например, такие:
Род Ридзоли, Падуя (Италия).
Род Фишер, Вюртемберг (Германия).
Город Рыхнов, Чехословакия.
Герб на знамени Томского полка, Россия (18 век).
Выводы:
1. Запреты мнимые, исполнение или не исполнение этих «запретов» личное дело каждого. Следовать ли правилам, принятым неизвестно где, неизвестно когда и неизвестно на основании чего? Да и есть ли основания считать это правилами, если они в странах, считающихся «законодателями» в геральдике (Франции, Англии, Германии) не соблюдались, а в России юридически никогда не были оформлены ?
3. И наконец, если то, что изображено в современных российских городских гербах на самом деле запрещено правилами геральдики, то почему эти гербы прошли экспертизу в Геральдическом совете при Президенте РФ и были внесены в геральдический регистр Российской Федерации? Что это, некомпетентность большинства членов Геральдического совета или же это не запрещено правилами геральдики?
III. Другие мнимые «запреты».
№10. Атрибуты «сословной принадлежности». Шлемы, короны, бурелет и мантия в геральдике.
№10а. Шлемы.
10б. Короны. Может ли на недворянском гербе быть дворянская корона, а на дворянском гербе отсутствовать?
10в. Бурелет.
10г. Мантия.
№11. Намёт.
Должен ли намёт повторять цвета полей и фигур щита?
Не обязательно. Пример: Герб рода Державиных. («Общий гербовник». Том 5, стр.38).
Герб рода Ансельми из Флоренции.
Может ли намёт полностью состоять только из финифтей (эмалей) или только из металлов (то есть, верх намёта металл и подложен металлом или эмаль подложена эмалью)?
Да, может. Пример: гербы герцогов Бургундских и дворян Ценгер (из Гербовника Шрейблера).
Может ли намёт на гербе быть одноцветным?
Да. Пример: герб рода Франки де Кавальери из Рима.
Может ли намёт быть изображён на гербе без шлема.
Да. Пример: герб баронов Фридерикс (Фридрикс). («Общий гербовник». Том 1, стр.35).
Могут ли на гербе быть изображены шлемы без намёта?
Да. Пример: герб баронов фон Розен (из Швеции) и графов фон Келлер (Клингспор. «Балтийский гербовник». табл. 50).
А ещё намёт на гербе может быть заменён на перья. Это традиция итальянской геральдики, в которой наряду с традиционным намётом вокруг шлема изображаются разукрашенные страусиные перья.
Герб рода Тиццони из Верчелли.
Встречаются подобные гербы и в Швеции (герб дворян Веверстедт). Можно было сказать, что к российской геральдике это отношения не имеет, однако в Российской империи жило много представителей итальянского дворянства и, как минимум, один подобный герб (с перьями вместо намёта) был официально утверждён. Так что прецедент есть.
Герб рода Баччиарелли. («Гербовник дворянских родов Царства Польского». Варшава 1853 г. Часть 1, стр.43).
№12. Щитодержатели. Фигуры, окружающие щит.
Должны ли щитодержатели держать герб?
Сколько щитодержателей может быть изображено на гербе?
№13. Неизменность изображений в гербах.
№14. Описание в гербе важнее изображения?
№15. Авторское право на гербы. Право художника на собственную манеру изображения герба.
При публикации материалов, ссылка на сайт обязательна!
Геральдика – это искусство контекста. Интервью с М.Ю. Медведевым
На рис. – герб рода Елагиных (худ. М.Ю. Медведев)
Михаил Юрьевич, в начале нашего разговора необходимо вас представить читателю. И уже здесь я сталкиваюсь с известным затруднением. Кто вы? Историк? Юрист? Искусствовед? Эксперт в области дизайна? Что вообще означает слово «геральдист»?
Я – историк, международная геральдическая традиция – главный объект моих интересов. Исходя из исследуемого мной опыта, я иногда создаю новые гербы. По некоторой приятной для меня случайности я могу и изображать сочиняемые мной гербы. Но и здесь – в том, что касается стилистики гербовых изображений, – я не мог бы обойтись без изучения многовекового опыта.
На самом деле мое затруднение вполне закономерно, ибо, задумываясь о значении слова «геральдика», обычный человек действительно должен как-то себе сказать – что же он имеет в виду: вспомогательную историческую дисциплину, раздел семиотики или область практического дизайна… то есть, достаточно разные по природе своей сущности…
В свое время мой дорогой московский коллега Александр Петрович Черных определил геральдику как сферу представлений и практик, связанных с гербами. И действительно, геральдика – это такая большая сфера практик, представлений, планов, традиций, возможностей, связанных с определенной знаковой культурой. Существуют специальные способы сопряжения знаков, характеризующиеся теми или иными смысловыми, композиционными особенностями – так это принято расцвечивать, так соединять, – у герба есть определенная структура, которая позволяет его определенным образом прочитать, зафиксировать, воспроизвести. При этом каждый раз это можно сделать до некоторой степени по-разному, но это будет все один и тот же герб.
Это особая сфера культуры, я бы сказал – традиции; но под традицией часто понимают лишь что-то музейное, относящееся к прошлому, а речь идет о геральдике как о традиции продолжающейся, о традиции, которая как зародилась в ХII в., так и продолжается до сего времени. Историкам порой даже трудно обходиться с этой «надисторической» природой геральдики. Хотя речь, конечно же, не идет о том, что геральдика располагается над историей, а о том, что мы принадлежим к истории, в которой геральдика продолжает существовать.
Период истории, характеризующийся активностью геральдических представлений, их развитием, плодотворностью, просто продолжается ныне, мы благополучно находимся внутри этого периода. На самом деле геральдика требует дифференцированного подхода. Хотим отнестись к ней как исследователи – тогда вполне можем рассмотреть ее как историческую дисциплину, если же мы хотим отнестись к ней как к явлению творческому, то мы можем вывернуть итоги геральдических исследований наизнанку и рассматривать их не как результаты изысканий, а как правила игры – и начать играть в эту игру в творческом плане. Но каждый раз речь идет об одном и том же цельном явлении – о геральдической традиции.
А можно тогда какой-то пример таксономически близкого явления – что-то, что также является подобным конгломератом?
То есть в том, что касается Аристофана, существует контекст филологических исследований, контекст исследований исторических, контекст мемориальный, современная драматургия, являющаяся в каком-то смысле продолжением его традиции…
Это интересно, потому что обычно человек думает в обратном направлении: геральдика занимается рецепцией изобразительных образов из окружающего мира, из искусства.
Тут мы упираемся в то, почему геральдика, помимо своего эстетического потенциала, так актуальна сегодня. Она строго соответствует потребностям общества. За те долгие годы, что я прослужил в герольдии (при том, что через мои руки в силу должностных обязанностей проходила вся корреспонденция о гербах, поступавшая в герольдию), я видел немало писем из провинции – со всей России, по сути, – в которых разнообразные частные лица просили рассмотреть проект их личного герба или их личный герб, который они уже используют. Не было среди них ни одного «нового русского», надо сказать. Почти не было людей дворянского происхождения.
А что, Государственная герольдия рассматривает частные обращения?
Видите ли, специально в списке основных задач, которые решает российское геральдическое ведомство, работа с частными гербами не значится. Но к компетенции российского геральдического ведомства относится вся геральдика – а стало быть, и эти вопросы. Совершенно ясно, что если личная геральдика – это геральдика, то и она относится к компетенции государственного геральдического ведомства. Но я сейчас не об этой стороне дела, а о том, какая картина встает за подобными обращениями.
Итак, обращались пытливые умы, не всегда относившиеся к интеллигенции в формальном смысле. Почему этим людям вдруг понадобились гербы? Зачем они захотели их завести? Сами они иногда объясняют это в своих письмах, пытаясь соотнести с идеей рода, с идеей семейного единства, но чувствуется, что дело не в этом. Это скорее объяснения задним числом: когда принято решение завести герб, формулируются мотивы, которыми следует руководствоваться. А вот первичным мотивом, конечно же, является желание не раствориться. Не раствориться в кислоте общества. Обозначиться. Назваться. В этом есть – в переводе с языка метафизики на язык культуры – отголосок библейского желания знать, что Господь знает твоё имя. Вот здесь культура назвала человека: он имеет некий знак, с ним связанный. То, что это связано вроде бы не лично с ним, а с семьей, с какими-то его идеалами, – объясняет лишь то, как люди имеют обыкновение выживать: человек, дабы не раствориться в одном явлении, прилепляется к другому. Семья тоже способна растворить человека, как и работа, – но именно из-за того, что появляются разные вектора, разные способы идентифицировать себя, индивид и обретает возможность выкроить для себя какую-то самость.
Недаром это восходит к классическому европейскому феодализму, который историки величают эпохой триумфа частного права.
Хочу вернуться к правовому аспекту. Как геральдика выживает в современном праве – при том, что каких-то специальных механизмов, защищающих собственность на гербы в нем вроде бы и нету сегодня?
На самом деле, это не вполне так. Есть, например, такая замечательная страна – Якутия, занимающая…
…треть территории России…
А как это на практике: есть реестр гербов? Что они вообще признают как герб?
С практикой сложнее. Картины еще нет. Но гвоздик уже есть; есть, куда ее вешать. Очень часто у нас сетуют на то, что и гвоздика-то нет! А некоторые считают, что его и быть-то не может.
А была у них какая-нибудь судебная практика, связанная с гербами?
На сегодня – нет. Разумеется, это все делается на вырост. Законодательством республики предусмотрена процедура государственной регистрации личных гербов, но только для тех людей, кто за заслуги перед республикой или ее муниципалитетами получил право внесения в свои гербы специальных отличий. Довольно подробно прописана соответствующая процедура – но до сих пор, насколько мне известно, она не применялась ни разу.
А где еще такое есть?
Достаточно сказать, что есть в мире довольно молодые геральдические ведомства. В Латвии недавно был принят закон, по которому в стране вообще запрещено использование незарегистрированных гербов, при этом личные гербы признаются наравне с прочими, полным ходом идет их регистрация.
Вы сказали, закон запрещает пользоваться незарегистрированными гербами. Что значит – пользоваться? На майку нельзя нанести герб Англии?
Это тонкий вопрос. Геральдические авторитеты посвятили немало страниц тому, каким образом случай употребления герба в виде иллюстрации или в виде декоративного элемента происходит так, что это не предусматривает, не имплицирует претензии на этот герб. Можно его употреблять как некий сувенир, а можно так, что он будет истолкован как ваш герб. Вот типичнейший пример: почтовая бумага с гербом в шапке. Или сервиз с гербом. Разумеется, употребление этого сервиза дома на кухне в сугубо частной ситуации никого не затрагивает, но есть разнообразные публичные ситуации. И употребление в них герба в той роли, в какой он предстает именно вашим гербом, – это как раз то, что подпадает под контроль.
Какие еще, помимо Латвии, современные государства имеют молодые геральдические ведомства?
Канада, Южно-Африканская Республика, которая завела такое ведомство до отмены апартеида, но благополучно сохранила его, Зимбабве. Ирландия сохранила многовековое гербовое ведомство, но существенно реформировала его. Совсем недавно была тотальная реорганизация геральдического делопроизводства в Бельгии, разделившая геральдическое ведомство страны фактически натрое, и личные гербы теперь, в зависимости от разных обстоятельств, относят к одной из трех структур, которые за это отвечают. Но при этом все отлично работает.
Правильно я понимаю, что имеются в виду государственные геральдические органы не такого рода, как у нас, занимающиеся почти исключительно государственной символикой, а именно те, что выступают как государственный регистратор и эксперт для частных пользователей?
Здесь вы опять, как и в начале нашего разговора, пытаетесь разложить геральдику на разные полочки… Все перечисленные мною ведомства занимаются геральдикой во всех смыслах – они обслуживают государство, они обслуживают города, они же обслуживают и частных людей. Любое здравое и опытное геральдическое ведомство, если оно хочет иметь в стране нормальную геральдику, если не хочет спотыкаться о всякие совершенно искусственные различия, станет стремиться к тому, чтобы охватить максимальный диапазон гербовых практик в стране. Понимаете, невозможно оставаться здоровым, леча только зубы.
Герб Минтимера Шаймиева (худ. М.Ю. Медведев)
Нет, Якутия – не единственный регион, на официальном уровне принявший решения о работе с частными гербами. В Мари-Эл, в Татарстане, в Свердловской области изданы акты на эту тему. Подобного рода работы ведутся еще в нескольких регионах. Все это сегодня действует в экспериментальном режиме и порой испытывает определенные сложности.
Теперь, если позволите, немного вернемся к упомянутой вами практике создания новых гербов у нас, в России. Насколько это массовая практика? И насколько велик спрос на качественно выполненные работы по созданию герба?
Один довольно влиятельный в нашей области человек в свое время сказал: ну, сколько людей всерьез хотят сегодня завести себе герб, и сколько людей озабочены качеством этой работы – завести новый герб или возобновить старый? Одна тысяча, две? В масштабах России это – ничто… Понимаете, если мы станем считать, что человек – это ничто, то хоть и вся Россия озаботься гербами – это будет ничто; это будет интересно только как поток тенденций, из которых можно извлечь те или иные профиты. А если считать, что человек – это все, тогда и сотня человек, из которой лишь единицы находят дорогу к специалисту, исключительно важны. Тенденция есть, но совершенно естественно, что после длительного периода насаждаемого невежества в области символики таких людей немного.
Для одних препятствием является кажущийся архаизм геральдики. Других он, наоборот, привлекает, но они не верят, что все это может быть всерьез актуально. Третьим кажется, что все замечательно, но в правовом плане геральдика никак не монтируется в сегодняшнюю жизнь, и потому относиться к ней всерьез, не как к игре, невозможно. При этом имеет значение представление о том, что такое настоящая геральдика – исходя из каких критериев мы это определяем – опираясь на Варфоломея Саксоферратского, писавшего в ХIV в., или опираясь на сегодняшний здравый смысл, который нам диктует, что не всегда гражданам стоит пользоваться правами, которыми они безусловно обладают. В общем, все довольно сложно, и на выходе мы имеем лишь отдельных людей, которые представляют собой лишь верхушку айсберга, лишь редких счастливцев. Тенденция, конечно, шире; айсберг, конечно, будет дальше выдавливаться на поверхность. Очень многим людям тема геральдики достаточно интересна.
Простая мысль о том, что это может быть чем-то большим, нежели простая игра, что есть более или менее объективные критерии качества, – эта мысль распространяется сравнительно медленно, но распространяется.
А попадаются ли среди таких клиентов люди, имеющие старые гербы?
И каковы их запросы?
Приведу простейший пример. Ко мне обращается представительница рода Елагиных. Нельзя ли получить цветную копию своего герба из архива? Можно, говорю, но вам надо обратиться не ко мне, а в архив. Я могу сделать копию в красках, но это будет очень дорого стоить, потому что это не моя работа, я занимаюсь другими вещами. Закажите это кому-нибудь другому. А я могу вам сделать другое – перерисовать герб в новом стиле.
Тут надо дать некоторое пояснение для тех читателей, кто не слишком знаком с правилами геральдики. Дело в том, что не существует изобразительного стандарта, эталонной картинки герба. Герб – это не изображение, а словесное описание этого изображения, так называемый блазон.
Да. Это вещь чрезвычайно важная для понимания геральдической культуры – то, что герб не имеет какой-то стандартной формы. Герб может и должен выражаться в разных стилистических формах. Я всегда прибегаю, объясняя это, к ближайшей очень точной аналогии. Текст и каллиграфия. Один и тот же текст вполне доступен разным воплощениям с точки зрения шрифта, типографского набора, полиграфии. Он не перестает быть собой. Напротив, он обнаруживает разные качества себя, будучи по-разному начертан. При этом он сам относительно себя абсолютно инвариантен. То же самое и герб. Есть определенная формула герба – в геральдике имеется традиция вербально выражать эту формулу, составляя так называемый блазон: специальное геральдическое описание, которое фиксирует то, что в гербе инвариантно.
Стоит привести пример?
В червленом поле золотой российский скипетр поверх двух опрокинутых серебряных якорей – морского и речного, о четырёх зубцах – накрест. Щит увенчан российской императорской короной и положен поверх двух российских скипетров натурального цвета, соединенных лентой Святого Андрея Первозванного.
Это герб Санкт-Петербурга…
Это типичный блазон, в котором некоторые важные вещи не упомянуты, потому что по геральдической традиции они подразумеваются. Здесь, например, по умолчанию имеется в виду, что сложенные «накрест» фигуры расположены по диагоналям, или что российский скипетр увенчан орлом (хотя так было не всегда)… В блазонах полно умолчаний, иначе каждый из них был бы длиной в простыню. Однако, все, что за пределами блазона, отдается на откуп эстетическому выбору, желанию художника, желанию заказчика.
Таким образом, мы плавно подошли к следующей теме. Вы, как я знаю, читаете лекции по геральдике на филологическом факультете университета. Для студентов-филологов 3-4 курса. Соответственно, хотелось бы, чтобы вы прокомментировали в связи с этим семиотическую сторону геральдики – говоря иначе, какой в ней интерес для филологов, не являющихся по совместительству историками?
Понимаете, историк – это в некотором смысле трагический персонаж. Он занимается тем, чего по определению уже нет. Можно об этом почти не задумываться, а можно напротив – как А.Я. Гуревич, который под конец жизни не столько занимался историческими исследованиями, сколько оправдывался, почему он этим занимается, очень талантливо описывая со стороны процесс работы историка. Но в общем историк пытается обнять мертвую невесту. В этом некоторая глубинная коллизия его ремесла. И когда я начинаю читать историкам геральдику, они всякий раз ждут, когда же кончатся объяснения правил игры и начнется настоящая жизнь, когда же они увидят живых людей. Согласно этой бессмертной формуле новой французской исторической школы: «историк, подобно сказочному людоеду, ищет, где человечина». Вот они и ждут, когда подадут человечину.
А мы ведь не доберемся до человечины, пока не будут разъяснены все правила игры и базовая грамматика и, так сказать, неправильные глаголы геральдического изъяснения. Как любой старый, натруженный язык, геральдика в громадной доле состоит из таких грамматических неправильностей. Все это приходится объяснять, и историки мучаются. Совсем другая ситуация у филологов, для которых текст – это текст, и жизнь – это текст, и все это они готовы воспринимать с некоторой исследовательской отстраненностью. И поэтому, когда я им начинаю рассказывать про геральдику – для них это очередная «сага о саге», пользуясь гениальной формулой Михаила Стеблин-Каменского, и они ее вполне готовы воспринять. То есть я пришел к выводу, что общие лекции по геральдике предпочтительнее как раз в рамках филологического образования – адекватнее получается. Нисколько не приводит к ослаблению понимания геральдики как исторической дисциплины. При том, что профессионального геральдиста, конечно, надо лепить тет-а-тет.
Аналогия между геральдикой, с одной стороны, – и языком, речью, с другой. То, что геральдика – это тоже нечто живое, правила модифицируются, модифицируется «геральдическое словоупотребление»…
Да, да, на самом деле, геральдика – это, конечно, искусство контекста. Любой знак способен радикально менять значение в зависимости от контекста.
Дракон как символ побежденного древними булгарами врага, демонического мира змий на месте будущей Казани – легендарный прототип дракона в казанском гербе. Через некоторое время он естественным образом, как любой ядовитый персонаж, принятый в качестве талисмана, превращается в альтер-эго пользователей, и теперь казанский дракон воспринимается как симпатичный персонаж – символ города. Точно также свирепый, полудемонический медведь, зарубленный Ярославом Мудрым, превратился в альтер эго Ярославля, ярославской земли.
Сначала он оказался изображен, подобно мученику, с орудием собственных страстей в лапах, а потом действительно как бы службу принял с этой секирой – теперь он уже не враг, он превратился в позитивного медведя (или медведицу – это отдельная тема). Или герб Висконти (знакомый любознательным читателям по фирменному бэйджику на автомобилях Альфа-Ромео – Л.У.) – классический пример того, как сначала в нем появляется медный змий – исходно парадоксальный символ Христа, затем появляется изображение падшего демона как символа недуга, зла, побежденного вмешательством Христа. Потом все это переживает многоуровневое переосмысление, и на некоторых уровнях осмысления змей оказывается скверным персонажем, а маленькая фигурка, которой змей противостоит, оказывается невинным страдальцем, а за этим встает еще один план объяснений, почему в конечном счете смысл изображения позитивен, хотя маленькая хорошенькая фигурка вроде бы погибает в пасти страшного змея.
Есть еще всяческие побочные аллюзии, например, попытка истолковать композицию как изображение Ионы, изрыгаемого из пасти кита. Возможно, вся эта игра смыслов возникает и потому, что основная функция герба состоит в указании на хозяина, а не на некие абстрактные вещи. Поэтому на самом деле, что именно обозначает двуглавие российского орла – абсолютно неважно. Двуглавый российский орел обозначает Россию – вот и все. Дальше мы можем вычитывать любые смыслы, близкие нашему пониманию контекста.
Это при том, что в гербе Австрии уже более полувека нет двуглавого орла! И у вашего собеседника не вызвало это ассоциации с широко распространенной практикой греческой церкви использовать двуглавого орла как собственный символ. Любопытно.
Теперь я хочу попросить вас охарактеризовать в нескольких фразах текущее состояние геральдической культуры в стране. Вы уже сказали кое-что на эту тему в начале нашего разговора, однако, если можно – поподробнее.
Геральдика сейчас в России, я думаю, в своем развитии опирается в большей степени на просвещенческие тенденции, нежели организационные. Поэтому мой взгляд сравнительно оптимистичен.
Меня-то как раз в большей степени интересовали организационные аспекты… Насколько далеко мы ушли, говоря условно, от советского герба – прямо противоположного геральдике как таковой?
Но, собственно говоря, геральдика же не запрещает подобной предметности – каких только артефактов в гербах нету?!
Просто употребление этих элементов принимало форму какого-то ритуала, представляло собой некий стереотип, к геральдике отношения не имеющий. Совершенно другая ситуация сложилась в постперестроечный период, когда в 1992-1993 гг. был сделан совершенно принципиальный, я считаю, исторический шаг: молодое российское геральдическое ведомство встало на позиции признания дореволюционной геральдической системы как таковой. То есть те гербы, которые принадлежали отмененным субъектам права – Российской империи, губерниям, уездам, – хорошо, они пусть останутся отмененными советской властью – у них теперь чисто историческое значение. Но города остались городами! Именно для того, чтобы спасти страну от громадного количества этих позднесоветских уродцев – псевдогербов, был провозглашен принцип преемства. Это в тот момент было чрезвычайно нестандартным шагом. Потому что тогда еще в полной мере действовал старый недобрый юридический миф, говорящий, что не может быть никакого преемства между Российской империей и новым российским государством. На него ссылались как на аксиому. Так что было довольно смело – заявить, что городские гербы сохраняются с тех времен.
А как же, к примеру, недавнее принятие нового герба Пскова?
Здесь мы имеем дело как раз с тем, что эти гербы сохраняются в том же смысле, в котором они сохранялись и до 1917 г. Никто не собирается их менять, так сказать, с точки зрения геральдического мяса – в случае с гербом Пскова был бережно сохранен дореволюционный герб, вплоть до такой гротескной детали, как кисточка на хвосте у барса – каковая биологическому барсу, разумеется, не положена. Но это была важная часть того геральдического канона Пскова, и это сохранено. Но герб дополнен новыми внешними элементами, что абсолютно соответствует геральдической традиции. То есть это не новый герб Пскова, а новое оформление герба Пскова. Вернее – новый герб, внутри которого старый существует как ядро. «Семья стала больше, глава семьи здравствует». Однако этот первый шаг – признание преемства, – повлек за собой с неизбежностью некоторые следующие шаги.
Например, провести до конца геральдическую реформу Александра II, которая в отношении местной геральдики была провозглашена в пятидесятые годы ХIХ в, однако, за исключением малой части страны, так до конца и не была проведена в жизнь. То есть de facto российская геральдика на 1917 г. была одна, а de jure совсем другая. И если мы настаиваем на преемстве, то должны признать и те, так и не реализованные решения.
А в чем была реформа Александра Освободителя?
До того обычный герб уездного города – щит, сверху не собственный герб города, а герб охватывающей территории: на момент введения данного порядка при Екатерине Второй – наместничества, как правило. А внизу щита – уже собственный герб города. То есть собственно герб города оказывался на вторых ролях. Александром дело было поправлено – герб города указано было распространить на весь щит, а губернский герб отражался в так называемой вольной части – в четырехугольнике небольшом в углу щита. Кроме того, были предусмотрены разнообразные дополнения, указывающие на статус. Эти все элементы автоматически отменились с упразднением прежнего административного деления.
А почему эта реформа не была реализована за шестьдесят лет?
Она была реализована лишь в нескольких городах Московской губернии. Чиновники на местах не могли представить, что им поручено самим приводить местные гербы в порядок. Они ждали, когда им столичный начальник даст отмашку. А у столичных начальников были другие проблемы – им было не до этого. Инициировавший эту реформу барон Борис Васильевич Кёне хотел не просто провести упомянутые изменения, он имел в виду под предлогом реформы провести индивидуальную редактуру всех гербов. Подобное имело определенный смысл в силу некоторой хаотичности управления геральдическими вопросами в ХVIII – нач. ХIХ в. Этот процесс, однако, застопорился в силу разных причин. В частности, министерство юстиции сочло это необоснованной масштабной ревизией.
А сколько у нас специалистов в области геральдики?
Профессиональных геральдистов высокого уровня и во всем мире немного. Наверное, не помешало бы, чтобы их стало раз в сто больше – но сколько есть, столько есть. Как бы то ни было, везде принята практика, что решать вопрос о том, что есть хорошая геральдика и что вообще не есть геральдика, поручается совету экспертов. Там, где таких компетентных людей удается собрать в государственный орган, – это облегчает дело. Там, где таких органов нет, – существуют авторитетные ученые сообщества, частные авторитеты, к которым можно обратиться за советом.
В Австрии, например, до сих пор действует совершенно безумный, неграмотный революционный закон, отменивший все личные гербы. Тем не менее, гербы у них благополучно используются – в виде своего рода гражданского сопротивления. Процветает геральдическое общество, с естественным для Австрии названием «Орел», считающееся безусловным авторитетом. Во многих странах с авторитетами сложнее… Но везде, конечно, есть люди, по невежеству или по гордыне предпочитающие игнорировать все авторитеты – что государственные, что частные. Задача в том, чтобы не попасть в число этих любителей глупой вольности.