военное поле в красном селе
Военное поле в красном селе
Если смотреть по-старому стилю, то первый парад состоялся 18 июля (31 июля по новому), но императора на нем не было, как и Русского витязя.
В Красном Селе в 1913 г. состоялся первый своеобразный парад авиации. Петербургские газеты писали по этому поводу: «18 июля 1913 года в Красном Селе состоялся первый в России воздушный парад. В нем принимали участие 13 воздушных разведчиков первой авиационной роты под командованием полковника Ю. Н. Германа.
Показать полностью.
Еще накануне в Красное Село с корпусного аэродрома тремя группами прилетели 10 „Ньюпоров“, два „Формана“ и один „Райт“. 18 июля между Красным Селом и поселком Виллози состоялся объезд гвардейских частей Красносельского военного лагеря. Проводили смотр войск главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского военного округа Великий Князь Николай Николаевич-младший и высшие военные чины. К часу отъезда перед Авангардным лагерем были выстроены гвардейские части. На правом фланге стояли 13 воздушных разведчиков. Здесь же были выстроены их летательные аппараты. Когда смотр кончился, авиаторы завели моторы и один за другим поднялись в воздух. Они долго летали над Авангардным лагерем, Военным полем и шатром высшего командования округа, выполняя ряд порученных им сложных заданий. Вечером воздушный отряд вернулся на Корпусной аэродром (ныне – парк Авиаторов. – В. П.). В Красном Селе остались 4 военных летчика, чтобы участвовать в маневрах и наблюдать за стрельбой»
Дневник Николая II
«18-го июля. Четверг.
Алексей провел день лучше, боли уменьшились; он почти весь день лежал на своем балконе и Аликс вместе с ним. Погода была чудная и море тихое. Утром покатался хорошо в «Гатчинке». Принял доклады Мамантова и Танеева. Завтракали: Элла и Николай Михайлович. Отлично поиграли в теннис с Хвощинским и Семеновым. После чая принял Кривошеина и читал. Обедали Элла и Дмитрий. Поиграл с ним в кости.»
А по-вашему Император находится в Красном Селе в этот день! Исправьте пожалуйста. Все в кучу-царь, парад, Русский витязь, смотр.
Военное поле в красном селе
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
В Красном
Задержавшись в Питере после поездки на Валаам, посвятил целый день и еще половину осмотру Красного Села. Побывать там вынуждала и необходимость – скоро сто лет со дня рождения деда (увы, давно покойного), и следовало зайти на кладбище, чтобы проверить, все ли в порядке; а с другой – хотелось осмотреть землю предков поосновательнее, потому что в прежние наезды был вечный недосуг. Конечно, я знал, что 20 век, особенно его страшная первая половина, почти всю тамошнюю рукотворную красоту погубил; но, с другой стороны, природные ландшафты не особенно пострадали, да и старина кое-какая там еще проглядывает, и, как оказалось, ее даже больше, чем можно было ожидать.
По пути к озерам разговорился с некой бабулей: она требовательно у меня спрашивала, когда же осуществятся некие ранее обещанные начальством улучшения. Оказалось, что она приняла меня, расхаживающего с папкой, за полномочного представителя администрации («а что это у вас за бумаги», отвечала она на мое недоумение – а в папке у меня была всего-навсего распечатка с планами местности). Выяснилось, что ей крепких 83 года; и за 10 минут она рассказала мне все самое главное про себя и даже про внуков. Среди прочего, рассказала и про то, как их семью немцы угнали в Литву, как они бежали оттуда, и как советские, отступая в 1941-м, сжигали дома («и зачем они это сделали? Ведь нам потом пришлось в землянках зиму жить»).
Хороши красносельские озера, хотя по краям и зарастают потихоньку: на Безымянном есть благоустроенный пляж, а Дудергофское на фоне гор смотрится просто отлично. Занимаются там даже подводным плаваньем: когда проходил по пустому берегу, вдруг совсем рядом из ряски вынырнула голова, посмотрела на меня и опять ушла вниз сопеть через трубку, взмахнув на прощание ластом. По краям встречаются полуразрушенные дома, деревянные и каменные, не менее чем столетней давности, никак не обозначенные на моих планах. В Фабричный поселок я не зашел, но знаю, что недавно он был расселен. Не хотелось, честно говоря, огорчаться – и без того слишком уж многое погибло и еще погибает прямо на глазах. Кстати, построен этот образцовый поселок был около 1905 г. по проекту Горбунова, инженера-технолога красносельской бумажной фабрики. (Его сын, рожденный в Красном, стал секретарем Ленина и впоследствии видным совчиновником от науки, академиком; расстрелян в 1937-м).
Затем прошел через дудергофскую железнодорожную станцию (сохранившуюся почти без изменений с конца 19 века и хорошо мне знакомую по старым открыткам) и направился вокруг дудергофских гор, минуя сам Дудергоф, пока еще официально называемый «Можайским» в честь того стародавнего экспериментатора, который то ли взлетел, то ли все-таки не смог оторваться от земли где-то поблизости на своем «первом в мире самолете». Местность вокруг дачная и очень красивая. К горам жмутся старинные, еще с финской родословной, поселения – Пикколово, Вариксолово, Виллози и т.д. Погуляв вокруг, полез на дудергофские горы над озером – Ореховую и Воронью. Оттуда немцы когда-то обстреливали Питер. Сейчас это лесопарк, где в будние дни почти нет людей. Правда, с видами на окрестности в летнее время дело обстоит неважно – мешает зелень, так что с залысины горы удалось увидеть лишь озеро и расстилающееся за ним бескрайнее Военное поле. Рельеф тут вообще запутанный, растительность густая, и недаром же в старые времена юнкера придумали песню: Темно, как у арапа в ж. И авангардный лагерь спит, А на вершине Дудергофа Филин жалобно кричит.
Спуск, прогулка вдоль озера – и я уже на другом его берегу, на территории бывшего Авангардного лагеря. В советское время тут была военная часть, но сейчас все заброшено, запущено и никем не оберегается. Бывшие казармы (1884 года постройки) стоят расхристанные. Думаю, лет через десять мы их уже не увидим. Одна из них как раз сгорела не так давно, и народ, как говорят, разбирал после нее старинные кирпичи с клеймами. «Дом командира», где некогда останавливался генералитет императорской армии, тоже стоит незапертый, с выбитыми стеклами. Внутри него валяется разный хлам и стоят две буржуйки (они, как я понимаю, вещь теперь довольно редкая – еще одну точно такую же я видел в Москве в музее Станиславского, а более нигде). При всем том, аллеи лагеря и сейчас четко прослеживаются. Есть там и водонапорная башня, сложенная из грубого камня – у нее совершенно средневековый романтический вид: скажут, что в 14-м веке построена – легко поверишь.
Думаю, что побывал там своевременно – скоро от построек Авангардного лагеря не останется почти ничего (хотя статус памятника культуры у них вроде бы имеется, он в РФ никакого практического значения не имеет). Ну, а с их исчезновением пропадет всякая зримая и осязательная связь с блестящим прошлым – красносельскими маневрами 1819-1914 гг. Есть, конечно, еще «царский валик» – но вряд ли кто-нибудь догадывается, какое выдающееся значение еще сто лет тому назад имел этот рукотворный холм. К нему я и направился через бывшее Военное поле, навстречу слепящему солнцу и по умятой шинами какого-то одинокого грузовика траве.
И здесь ни души на всем многокилометровом пространстве, лишь дорога шумит в отдалении. Поле ничем не засеяно, и вообще неясно, кому оно принадлежит и как используется. Валик не сразу даже и показался вдали – настолько велико это поле. На вершине его, на площадке, утоптанной ногами русских императоров, великих князей, генералов, заезжих монархов и знаменитостей, лейб-казаков и придворных лакеев, красуется какой-то каменный сарай советских времен, предназначение которого мне так и не удалось разгадать (вероятно, смысл его постройки вполне исчерпывался намеренной десакрализацией этого места, подобно устройству туалетов в алтарях закрытых большевиками церквей).
Царский валик мне пришлось штурмовать как будто на маневрах – растительность на нем по самую грудь и на диво густая, без малейшего зазора. В таких зарослях легко могут попасться гадюки, но участь вещего Олега меня все же миновала. С площадки, из окон сарая, вид точно такой, как был с нее при Романовых (судя по фотографиям Карла Буллы и Николя Диго) – ровное как стол поле, лесок на месте аллей Авангардного лагеря, за ним лишь угадывается озеро, а горизонт сформирован очертаниями Дудергофских гор. Но нет уже тех многочисленных верных войск, оркестров и огромной свиты – всего того, что составляло хорошо отшлифованную эстетику самодержавия, действовавшую порой неотразимо даже на завзятых либералов и скептиков. (Ее прекрасно передал В.С.Трубецкой в своем воспоминании о красносельском параде 1912 г.: «Не будь этого неистового людского вопля тысяч, обращенного к единому человеку, не будь этой чудной торжественной музыки, воспевающей его же, человек этот, быть может, и не произвел бы на меня теперь такого потрясающего впечатления. Но я был мечтатель, больше того, я, с детства был впечатлителен до крайности, и вся эта обстановка славы и торжества единого человека не могла не захватить меня… Полки по-прежнему в своей мертвой неподвижности казались пестрыми деревянными параллелограммами, и от этой напряженной неподвижности тысяч людей трудно было понять, что именно они производят хаос воплей и трубных звуков. Чудилось, будто весь этот гомон вырывался из недр самой земли, словно вопила разом вся многострадальная и стародавняя Русь, воинствующая и самодержавная. Я оглянулся и (хорошо это помню) увидел, как старый седоусый литаврщик, сняв с руки перчатку, вытирал ею мокрые от слез глаза». http://militera.lib.ru/memo/russian/trubetskoy_vs/09.html) Можно тут вспомнить и то, как многими десятилетиями ранее ничуть не менее был впечатлен, стоя на этом самом месте, Оноре де Бальзак (он получил приглашение на парад в Красное от Бенкендорфа во время своей поездки в Россию в 1843 г. – однако Николай поначалу не удостоил вблизи стоящего писателя разговором, поскольку был очень сердит на французскую литературу за книгу де Кюстина, а затем уже самого Бальзака некстати хватил солнечный удар: весь этот эпизод рассказан здесь, стр. 38-39 http://www.mirpeterburga.ru/online/history/archive/18/history_spb_18_3-74.pdf).
Вот таков в тех краях «гений места», genius loci… Не желая его более тревожить и опасаясь к тому же участи де Бальзака, я сошел с холма, за полчаса по жаре добрался до окраинных новостроек, купил в первом же магазине литр сока, выпил его почти залпом, поймал такси и отбыл в Петербург. Там меня ждали душ, разговор с приятелем и прохладное таманское вино.
Приложения и фотосравнения:
Озеро Долгое, соединяющее Безымянное с Дудергофским
Дорога на Дудергоф
Озеро Дудергофское
Станция Дудергоф
Она же в начале 20 века
Фабричный поселок
Вид с горы на озеро и Военное поле
Вид на дудергофские горы с противоположной стороны озера
Водонапорная башня в Авангардном лагере
Вид с крыльца «Домика командира»
«Домик командира», нынешнее состояние
Печь-буржуйка
Казарма Аванг. лагеря
Домик командира в начале 20 века
У края Военного поля
«Царский валик», нынешнее состояние
Классический вид на Дудергоф от царского валика
Внутри сарая на месте царской палатки
Панорамный вид с царского валика
Текст книги «Красное Село. Страницы истории»
Автор книги: Вячеслав Пежемский
Жанр: История, Наука и Образование
Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
В Красном Селе ведущую роль на маневрах играла, несомненно, кавалерия. Гвардия – элита вооруженных сил, а кавалерия – элита гвардии. Сюда стремились попасть все амбициозные дворянские сыновья, отсюда начинались головокружительные карьеры. Но еще гвардейская кавалерия это шик, выправка, огромные затраты на лошадь и форму, а также железная выучка и дисциплина (по крайней мере, на маневрах и в строю), отчаянная храбрость.
Офицерское собрание Кавалергардского полка. Красное Село. Конец XIX – начало XX вв.
Считалось, что доведенные до автоматизма движения и маневры развивают у офицеров глазомер, внимание и дисциплину. Традиционное для российской армии XIX в. излишнее внимание к внешней стороне военного дела в ущерб и вооружению, и развитию самостоятельности, и готовности принимать инициативные решения, ярко были видны на маневрах в Красном: длинные шеренги полков, вытянувшиеся в нитку, бесконечные марши, парады – все это становилось не меньшей, а в некоторые периоды истории и бо́льшей частью всех дел солдат и офицеров на маневрах. Военные неудачи Крымской и Русско-японской войны сильно меняли стиль подготовки и содержание маневров, приводя их ближе к реальным боевым действиям.
В завершение военной учебы проводились большие корпусные маневры с участием разных родов войск, или, по крайней мере, всей гвардейской кавалерии. Войска покидали Красносельский лагерь и отправлялись, согласно легенде, в дальние пригороды, дабы отбить нападение гипотетического неприятеля то со стороны Луги, то со стороны Нарвы, то у Колпина. За корпусными маневрами следовал смотр. На Военном поле отрабатывался итоговый маневр, а после кавалерийские полки должны были пройти галопом по всему полю, преодолевая специально для этого сооруженные вал и ров. По завершению маневров обычно проводились парады и смотры. Они проводились у Царского валика. Здесь же, у валика, проводились и показательные стрельбы, и парады, и производство юнкеров в офицеры. Остатки Царского валика видны и по сей день на бывшем Военном поле за Красным Селом по дороге к Виллози.
Император Николай II перед началом смотра. 25 июля 1913 г.
Также оставил воспоминания об обучении кавалеристов в Красном Селе А. А. Игнатьев:
«В лагере под Красным Селом начался скучный курс тренировки лошадей, подготовлявший их к скачкам и парфорсным охотам. Каждое утро начиналось с длительной езды по большому кругу, в середине которого были воздвигнуты „гробы“, как мы прозвали очень серьезные препятствия, построенные саперами на твердой, как камень, глинистой земле. Вероятно, из опасения несчастных случаев нас на них никогда не пускали. Но вот в одно прекрасное утро дежурный по школе офицер вбегает в мой барак и срочно требует меня к начальнику школы. У начальника уже собралось человек двадцать лучших ездоков старшего курса.
– Завтра его императорское высочество, – подразумевая Николая Николаевича, говорит начальник школы, – привезет к нам в школу наследного принца Баварского, которому надо показать все, что есть у нас лучшего. Необходимо поразить его высочество прыжками через наши новые препятствия на кругу. Вот, например, на первое препятствие – каменную стенку – могут пойти штаб-ротмистр граф Игнатьев и капитан Елачич.
– Ваше превосходительство, – говорю я, – у капитана известный прыгун на конкур-иппиках, а у меня ведь совсем неопытная молодая кобыла. Как бы не ударить лицом в грязь.
– Нет, ничего, я в вас уверен, – отвечает начальник школы. Все мы вышли от начальства немного обескураженные, так как срамиться перед немцем никому не хотелось, а для тренировки на препятствиях, на которые лошади еще никогда не ходили, времени оставалось всего несколько часов.
My darling (моя дорогая) оказалась на высоте и легко перенесла меня через „гроб“. Начальник школы сиял, получив возможность похвастать своей школой перед иноземным высочеством»[48] 48
Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. М., 1986. С. 30.
Император Николай II и сопровождающие его лица проводят смотр. 25 июля 1913 г.
Были и другие воинские части, помимо гвардейского корпуса, участвовавшие в маневрах. Начнем с «экзотических» – казаков и конвойцев.
Казачья часть, трубачи в Красном Селе на маневрах
Казаки – лейб-гвардии Казачий полк, или, проще, лейб-казаки – несли караулы в Зимнем дворце, были одной из частей, охранявших лично императора и представителей императорской фамилии. Вот как в истории полка рассказывается об участии казаков в Красносельских маневрах:
«От лейб-гвардии казачьего полка ежедневно наряжались конные ординарцы к Государю Императору и Государю Цесаревичу, во время пребывания их в лагере. Лагерные занятия обыкновенно оканчивались маневрами, большею частию около Красного Села. Маневры, на которых всегда присутствовал император, продолжались несколько дней сряду; войска, до конца маневров уже не возвращались в лагерь, а располагались биваками – где заставала их ночь»[49] 49
История лейб-гвардии Казачьего его величества полка. Составлена офицерами полка. СПб., 1876. С. 35.
Один эпизод участия «атаманских казаков» – отдельного дивизиона в составе лейб-гвардии Казачьего полка приводит П. Н. Краснов:
«В лагери дивизион ходил вместе с полками гвардии под Красное село и располагался по квартирам в селе Высоцком.
Маневры тогда бывали большие. Гвардия ходила то к Москве, то к Варшаве, а раз гвардейские полки и с ними два эскадрона атаманцев ходили на маневры вместе с немецкими войсками в город Калиш. В память этих общих с немцами маневров были выбиты особые медали и розданы участникам. Первый год наши казаки робели на маневрах больше, чем на войне. В сражении просто – знай коли, руби, а на маневрах так много генералов, часто приезжают Великие Князья и сам Государь, как не растеряться?
Первые маневры под Петербургом памятны были нашему полку по следующей истории. Наши эскадроны 6-го дня находились в передовой цепи авангарда Московского корпуса. На аванпосты приехал со свитой Государь Император и стал расспрашивать о дорогах и о том, что казак видел у неприятеля. Казак попался молодой, нерасторопный, да и глупый к тому же. Он не знал или не умел объяснить свои обязанности на посту и даже не умел исполнить объявленного ему лично Его Величеством приказания отступить.
За плохое обучение досталось всем. Командующему Л.-Гв. Казачьим полком, в состав которого входил дивизион атаманцев, объявлено замечание, а командир дивизиона – войсковой старшина Карпов, эскадронный – войсковой старшина граф Платов и взводный сотник Янов были арестованы, первый при дивизионе, а остальные два при гауптвахтах впредь до приказания. О казаке и говорить нечего, ему было так стыдно, что он подвел начальников и осрамил свой полк, что лучше бы ему и на свет не родиться»[50] 50
Краснов П. Н. Атаманская памятка: краткий очерк истории. Ростов-н/Д., 2005. С. 65.
Лейб-казаки квартировали в деревнях к востоку от Дудергофских высот: Варискела, Пиккола, Мурьела, Карвала, Перекюля… Сколько казаков и сколько лошадей на постое у крестьянина, можно было понять по высокому шесту, на котором из соломы было сплетено витиеватое украшение. Сколько кистей с него свисало вниз, столько и лошадей в конюшне и казаков на постое. Выезд лейб-казаков по тревоге прекрасно показан на одной из картин французского художника-баталиста Э. Дейтеля «Собственный его императорского величества конвой в Красном Селе».
Тревога в атаманском казачьем полку. Из книги знаменитого французского живописца-баталиста Батиста Детайля «Большие маневры Русской Армии. Воспоминания»
Знаменитые фотографии, одна из которых даже стала открыткой и в раскрашенном виде продавалась в Европе, показывают это легендарное соединение. На фото так называемые «конвойцы». Если «гвардия» – изначально термин, означающий непосредственно войска, охраняющие царствующую особу, то конвой – самая «близкая» к этой особе военная часть. Впрочем, эти части не только охраняли особу императора, но и прекрасно проявили себя во всех крупных военных конфликтах, в которых участвовала Россия на протяжении XIX и начала XX вв. Конвой изначально был многонациональным и многоконфессиональным воинским образованием – там служили кубанские казаки, терцы, азербайджанцы, грузины, черкесы, ногайцы, крымские татары.
Собственный Конвой Императора в Красном Селе. Открытка из французского издания 1905 г.
Некоторые конвойцы практически не знали русского языка, им разрешалось иметь при себе мусульманского священнослужителя и готовить пищу с соблюдением религиозных правил. Имея традиционное вооружение, в кольчугах и с длинными ружьями – в таком виде они впервые стали участвовать в маневрах и попали на картины художников (фотографию тогда еще не изобрели). Руководитель III отделения А. X. Бенкендорф лично составил инструкцию по обращению с представителями мусульманских народов, в которой, в частности, был пункт: «…не давать свинины и ветчины. Строго запретить насмешки дворян и стараться подружить горцев с ними… Телесным наказаниям не подвергать: вообще наказывать только при посредстве прапорщика Туганова, которому лучше известно, с каким народом как обходиться».
Конвойцы в Красном Селе. До 1892 г.
Структурно конвой состоял из эскадронов: лейб-гвардии Кавказского Горского и трех лейб-гвардии Кавказских казачьих эскадронов. Кавказский Горский эскадрон, в свою очередь, подразделялся на 4 взвода. Численность каждого взвода составляла от 30 до 40 человек. Подготовка их была исключительно высокого уровня: конвойцам, как казакам, так и горцам, было присуще высокое искусство джигитовки и стрельбы с коня. Выстрелить метко в цель при скачке на полном карьере или нагнуться с седла к земле и чертить по ней рукой могли даже самые молодые. Более же опытные скакали, сидя задом наперед, лежа спиной поперек лошади, стоя на седле ногами или на голове. Особым шиком считались скачки, стоя на двух лошадях или когда на спине одного конвойца стоял еще один товарищ.
Собственный Е.И.В. конвой. До 1892 г.
Конвойцы охраняли царя круглосуточно, несли вахту и на прогулках, и в ходе официальных церемоний, приемов, во дворце и во всех поездках. Во время торжественных военных церемоний, в частности во время следования императорской четы, конвой возглавлял процессию, за ним следовали подразделения Кавалергардского и Конногвардейского полков, далее за каретой императрицы – взводы гвардейской легкой кавалерии, которые замыкали все шествие. Именно эскортирование высочайших особ было важнейшей составляющей службы конвоя. Представителя императорской фамилии встречали в строю лицом к нему. Затем после салютования конвой перестраивался; перед экипажем были горцы, позади – казаки. Офицеры в седле были с обнаженными клинками, а нижние чины – с ружьями в правой руке, трубачи в одной шеренге. Во время маневров и учений при императоре неотлучно дежурил офицер-ординарец из конвоя. Несли конвойцы и караульную службу в Зимнем дворце, а в Царском Селе и Петергофе. Конвой выполнял также различные церемониальные функции во время встреч высочайших гостей и во время последующих коронаций, военнослужащие составляли «шпалеры» (т. е. стояли в отдельном строю).
Офицеры могли попасть в Конвой только после службы в действующей армии. Что до рядовых, то специальные вербовщики ездили по казачьим станицами и отбирали лучших в рядовые конвоя. При отправлении в Петербург казаки должны были иметь: собственное обмундирование; годного к строю рослого коня любой масти, кроме вороного и пегого; седло и конский убор кавказского образца; шашку и кинжал. При прибытии в конвой они получали остальное положенное обмундирование и снаряжение за счет казны.
Трубачи конвоя упоминаются в описании завершения учебного маневра на военном поле: «В самый решительный момент, когда вот-вот произойдет свалка, царь подавал знак. Стоявшие рядом с ним два лейб-трубача конвоя поднимали свои серебряные рожки и раздавались мелодичные звуки „отбоя“. Войска останавливались как вкопанные, и маневр, к общей радости, был кончен»[51] 51
Макаров Ю. С. 126.
Лагерь конвоя в Красном Селе находился у станции, на месте современного стадиона.
Гвардейские лагеря – это не только обучение военным действиям. Это и масса торжественных мероприятий, и прежде всего – парады. Ими заканчивались все учения, на них присутствовали высочайшие шефы полков и иностранные гости, к ним проходила подготовка наравне с военной учебой. Внешняя сторона военной службы – выправка, форма, строевая подготовка – занимали в царской армии, и особенно в гвардии, особое место. По мнению многих историков и непосредственных участников маневров, перевес в строевой подготовке и прочих внешних атрибутах негативно влиял на общий уровень подготовки, превращая солдата в «бездушный автомат», отучая думать самостоятельно. В этом видят корни военных поражений середины XIX в. (Крымская война) и начала XX в. (Русско-японская война). Конечно, увлечение шагистикой не может объяснить все неудачи, но определенную роль оно, несомненно, сыграло.
Парад – одно из центральных событий маневров. Вот рассказ уже упоминавшегося Гейно фон Базедова. Заметим, что кадровый военный выпустил записки «как простой турист», но его отчет из всех жанров, пожалуй, меньше всего похож на записки туриста. Это именно отчет в свободной форме разведчика или лица, выполняющего сходную функцию:
При прохождении кавалерийских полков перемена шага достигалась тем, что государь отдавал приказание о желаемом аллюре стоящим за ним трубачам Собственного его величества конвоя. Сигнал повторялся по очереди трубачами полка, после чего полковой командир уже подавал команду полку. Так, один казачий полк из галопа должен быть непосредственно перейти в шаг. Можно себе представить, что это было сделано не особенно мягко, потому что казаки не имеют шпор и ездят на одной уздечке. Относительно артиллерии у меня остались в памяти отвесно поднятые банники и запряженные лошадьми мортиры. Достойным замечания оказалось обучение различных петербургских училищ; они разделяются по роду войск, но имеют одну общую форму, образуют строевые батальоны, эскадроны, сотни или батареи (при последних даже ездовые были из юнкеров) и производят чрезвычайно выгодное впечатление.
Особенностью русских парадов является благодарность, объявляемая проходящим мимо войскам, на которую они отвечают тем же. На этот раз с возгласом „спасибо“ обращался к войскам наш император (Вильгельм II), бывший в форме своего Выборгского полка. Ответ очень длинен и гласит приблизительно следующее: „Мы рады стараться для вашего императорского величества!“ Он должен быть произнесен в темп шага, что требует заботливого упражнения. Для одновременного начала ответа один из офицеров подает знак саблей.
После этого красивого зрелища я осматривал палатки людей, а затем наслаждался в первый раз в кругу офицеров Преображенского полка, справедливо прославленных гостеприимством. Во время ужина песенники исполняли национальные песни. Они играли большую роль во внутренней жизни русского войска во время переходов и в вечерние часы. Часто их песни сопровождаются игрой на народных инструментах и мимическими плясовыми жестами. У преображенцев особенно в ходу балалайка, южнорусский струнный инструмент наподобие гитары, применяемый не только для аккомпанемента, но и для самостоятельного исполнения пьес. Песенников в виде поощрения к дальнейшему исполнению щедро угощали водкой.
Русская армия отличается тесной связью военного духа с религиозным чувством. Каждая рота, каждый полк имеет своего святого, который празднуется наряду с прочими довольно многочисленными светскими и церковными праздниками. Каждая войсковая часть имеет свою собственную, часто роскошную, церковь и полкового священника, а иногда и нескольких. Во время войны берут с собой особенную походную церковь. Существуют образа, принимавшие участие уже в Отечественной войне, как называют поход 1812 года.
Праздник святого, чтимого полком, образ которого красуется и на полковом знамени, считается в то же время самым торжественным днем в полку. Торжество начинается церковным парадом, на котором в привилегированных полках присутствует царская чета, затем следует завтрак за царским столом, празднество для людей, и в заключение, около 11 часов вечера, парадный ужин в офицерском собрании, значительные расходы по которому, доходящие для поручика до 60 рублей, покрываются ежемесячными вычетами из жалованья»[52] 52
Базедов Г., фон. Путевые впечатления о военной России. С. 189–190.
В 1913 г. в маневрах участвовала французская военная миссия во главе с начальником Генерального штаба генералом Жоффром и командиром 6-го армейского корпуса генералом д’Амадом. Миссия прибыла в Красное Село 21 июля. Начиная с 24 июля французские гости ежедневно присутствовали на маневрах, боевых стрельбах и других занятиях войск. Дело шло к большой войне, в которой французам и русским предстояло быть союзниками.
Бригадные маневры войск Петербургского военного округа, происходившие во второй половине июля, завершились дивизионным и корпусным маневрами. На корпусном маневре, которым руководил августейший главнокомандующий, войска были разведены на четыре перехода. Маневр продолжался с 7 по 11 августа, и в нем принимали участие гвардейский, 22-й армейский (квартирующий в Финляндии) корпуса, и по одной дивизии 1-го и 18-го армейских корпусов (24-я и 50-я пехотные дивизии), а также войска других округов, отбывавшие лагерный сбор в Красном Селе.
Почетный караул, выстроенный для встречи Р. Пуанкаре. Красное Село. Июль 1914 г.
Описание парада 1914 г. сделано в книге А. Н. Степанова «Порт-Артур». Писатель хоть и вставил описание парада в художественное, а не в документальное произведение, тем не менее, сам служил в гвардии и явно списал его с натуры:
Прохождение кавалерии мимо императора Николая II и сопровождающих его лиц. Июль 1914 г.
«Утро выдалось солнечное, теплое. Еще задолго до начала торжественного смотра лагерного сбора в Красное Село наехало множество знати. Казалось, все великосветское общество столицы провело прошедшую ночь без сна, с тем, чтобы пораньше выбраться из города и разместиться поближе к царскому валику, на котором возвышался шатер царского семейства с полоскавшимся на ветру оранжевым штандартом с черным двуглавым орлом… Солнце, улыбки, веселый гомон толпы создавали ту праздничную атмосферу, когда совсем не ощущается томительность ожидания и медленный бег времени. Под звуки духовых оркестров со стороны главного лагеря к месту парада двинулись войска. Первым шел Преображенский полк, четким, сомкнутым строем, чуть колыхаясь штыками в такт бодрого, звонкого полкового марша… Полки приближались. Гром оркестра нарастал.
Император Николай II (верхом), Р. Пуанкаре и императрица Александра Федоровна (в коляске) в сопровождении свиты прибывают на плац. Красное Село. Июль 1914 г.
Да, маршем гвардейских полков нельзя было не восхищаться. Один за другим выходили на поле различные полки и занимали на нем строго определенные места, отмеченные солдатами-линейными. Пехота подходила с громкими, с удалым подсвистом песнями. За пехотой приблизился под звуки своего марша гвардейский саперный батальон, затем, громыхая щитами орудий, появилась артиллерия, и наконец, на поле показались многочисленные конные полки. Поле заполнилось тысячами людей в защитных брюках и рубахах, на груди у офицеров красовались ордена и медали. Генералы были при орденских лентах через плечо.
Р. Пуанкаре, императрица Александра Федоровна со свитой (в шатре на «Царском валике») и император Николай II (верхом) на параде войск. Июль 1914 г.
Вскоре к валику подъехали открытые машины с царской семьей и высоким гостем. Царю подвели белого аргамака, и он в сопровождении великого князя начал объезд построенных для парада полков. Царь торопился, стараясь не утомлять Пуанкаре, который вместе с царицей ехал в ландо вдоль выстроившихся полков. Подъехав к царскому валику и не слезая с коня, царь остался у подножия валика, рядом с ним стал великий князь, главнокомандующий. Ландо с царицей и Пуанкаре отъехало немного в сторону и остановилось на небольшом пригорке. Старая императрица с наследником и великими княжнами разместилась под тентом на валике, окруженная толпой придворных дам и великих князей. Тут же находился совсем уж престарелый деятель времен Александра II, ныне министр двора его величества, пышноусый, высокий, краснолицый, но все еще по-гвардейски статный граф Фредерикс. Он сел позади кресла вдовствующей императрицы и о чем-то тихонько вполголоса беседовал с ней, временами сердито оборачиваясь на чересчур смешливых придворных дам и кавалеров. Он в такие моменты был похож на старую, но уже не страшную классную даму, следящую за порядком на балу в своем институте.
Р. Пуанкаре, императрица Александра Федоровна и сопровождающие их лица в шатре на царском валике во время парада войск. Красное Село. Июль 1914 г.