Имея сон еду и труд
Имея сон еду и труд
Мне Маркса жаль: его наследство свалилось в русскую купель; здесь цель оправдывала средства, и средства обо. рали цель.
Во благо классу-гегемону, чтоб неослабно правил он, во всякий миг доступен шмону отдельно взятый гегемон.
Слой человека в нас чуть-чуть наслоен зыбко и тревожно; легко в скотину нас вернуть, поднять обратно очень сложно.
Навеки мы воздвигли монумент безумия, крушений и утрат, поставив на крови эксперимент, принесший негативный результат.
Чтоб сохранить себя в природе, давя, сминая и дробя, страх сам себя воспроизводит, растит и кормит сам себя.
Добро, не отвергая средства зла, по ним и пожинает результаты; в раю, где применяется смола, архангелы копытны и рогаты.
Когда клубится страх кромешный и тьму пронзает лай погонь, благословен любой, посмевший не задувать в себе огонь.
Расхожей фразой обеспечась, враждебна жизни и природе, при несвободе мразь и нечисть свободней в пастыри выходит.
Свобода, глядя беспристрастно, тогда лишь делается нужной, когда внутри меня пространство обширней камеры наружной.
По крови проникая до корней, пронизывая воздух небосвода, неволя растлевает нас сильней, чем самая беспутная свобода.
Дух времени хотя и не воинствен, по-прежнему кровав его прибой; кончая свою жизнь самоубийством, утопии нас тянут за собой.
Боюсь я любых завываний трубы, взирая привычно и трезво: добро, стервенея в азарте борьбы, озляется круто и резво.
Мне повезло: я знал страну, одну-единственную в мире, в своем же собственном плену в своей живущую квартире.
Цветут махрово и упрямо плодов прогресса семена: снобизм плебея, чванство хама, высокомерие г.. на.
В года растленья, лжи и страха узка дозволенная сфера: запретны шутки ниже паха и размышленья выше х. ра.
С историей не близко, но знаком, я славу нашу вижу очень ясно: мы стали негасимым маяком, сияющим по курсу, где опасно.
В кромешных ситуациях любых, запутанных, тревожных и горячих, спокойная уверенность слепых кошмарнее растерянности зрячих.
Что ни век, нам ясней и слышней сквозь надрыв либерального воя: нет опасней и нету вредней, чем свобода совсем без конвоя.
В нас пульсом бьется у виска душевной смуты злая крутость; в загуле русском есть тоска, легко клонящаяся в лютость.
Закрыв глаза, прижавши уши, считая жизнь за подаяние, мы перерыв, когда не душат, смакуем как благодеяние.
Имея сон, еду и труд, судьбе и власти не перечат, а нас безжалостно е.. т, за что потом бесплатно лечат.
Дороги к русскому ненастью текли сквозь веру и веселье; чем коллективней путь ко счастью, тем горше общее похмелье.
Года неправедных гонений сочат незримый сок заразы, и в дух грядущих поколений ползут глухие метастазы.
Жить и нетрудно и занятно, хотя и мерзостно неслыханно, когда в эпохе все понятно и все настолько же безвыходно.
Есть одна загадочная тема, к нашим относящаяся душам: чем безумней дряхлая система, тем опасней враз ее разрушить.
Уюта и покоя благодать простейшим ограничена пределом: опасно черным черное назвать, а белое назвать опасно белым.
Судьбы российской злые чары с наукой дружат в наши дни, умней и тоньше янычары и носят штатское они.
Российский нрав прославлен в мире, его исследуют везде, он так диковинно обширен, что сам тоскует по узде.
Зима не переходит сразу в лето, на реках ледоход весной неистов, и рушатся мосты, и помнить это полезно для российских оптимистов.
Мечты, что лелеяли предки, до срока питали и нас, и жаль, что одни лишь объедки от них остаются сейчас.
У жизни свой, иной оттенок, и жизнечувствие свое, когда участвует застенок во всех явлениях ее.
Не в силах нас ни смех, ни грех свернуть с пути отважного, мы строим счастье сразу всех, и нам плевать на каждого.
Окраины, провинции души, где мерзость наша, низость и потемки, годами ждут момента. А потомки потом гадают, как возник фашизм.
Я боюсь, что там, где тьма клубиста, где пружины тайные и входы, массовый инстинкт самоубийства поит корни дерева свободы.
Любую можно кашу моровую затеять с молодежью горлопанской, которая Вторую Мировую уже немного путает с Троянской.
От Павлика Морозова внучат Повсюду народилось без него: Вокруг меня ровесники стучат Один на всех и все на одного.
Бренчи звончей, кретинка лира, Ведь смех подумать – навсегда Заключены мы в лагерь мира, Социализма и труда.
Увы, всему живому есть предел, Облез фасад и высохли стропила. В автобусе на девку поглядел, Она мне молча место уступила.
Дух старый, не свежеприлипчивый Когда воцарится везде, То красный, сходя на коричневый, Обяжет нас к желтой звезде.
И спросит Бог: «Никем не ставший, Зачем ты жил? Что смех твой значит?»-«Я утешал рабов уставших»,-Отвечу я, и Бог заплачет.
Понравился пост? Жмякни на кнопочку!
Игорь Губерман, гарики 1-2
Возможно, Губерман не смог бы стать заметным сочинителем, если бы не начал одним из первых в «перестроечное» время примешивать к своему публикуемому продукту значительных порций этой самой контрабанды: большинство русскоязычных авторов всё-таки не употребляет табуированных слов, поэтому употребляющие их неизбежно высовываются из ряда конкурентов.
И всё же, как человек, не применяющий «мат» в своей разговорной речи, я не могу явно оставлять непотребные слова в тексте, приходится «обходить острые углы».
. Хотя и сладостен азарт
по сразу двум идти дорогам,
нельзя одной колодой карт
играть и с дьяволом, и с Богом
Я женских слов люблю родник
и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы — прямо от природы.
Не в силах жить я коллективно:
по воле тягостного рока
мне с идиотами — противно,
а среди умных — одиноко.
Вся наша склонность к оптимизму —
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.
В года растленья, лжи и страха
узка дозволенная сфера:
запретны шутки ниже паха
и размышленья выше х-ра.
Сквозь любую эпоху лихую
у России дорога своя,
и чужие идеи ни к х-ю,
потому что своих до х-я.
Нельзя поднять людей с колен,
покуда плеть нужна холопу;
нам ветер свежих перемен
всегда вдували через жо-у
Вновь поплыли надежд корабли
под журчанье чарующих звуков;
наших дедов они нае-ли,
будет жаль, если смогут и внуков.
Чего ж теперь? Курить я бросил,
здоровье пить не позволяет,
вдоль души глухая осень,
как бл-дь на пенсии, гуляет.
Когда я раньше был моложе
и знал, что жить я буду вечно,
годилось мне любое ложе
и в каждой бабе было нечто.
Имея сон еду и труд
За радости любовных ощущений
Однажды острой болью заплатив,
Мы так боимся новых увлечений,
Что носим на душе презерватив.
Люблю людей и по наивности
открыто с ними говорю.
И жду распахнутой взаимности,
а после горестно курю…
Звоните поздней ночью мне, друзья,
не бойтесь помешать и разбудить;
кошмарно близок час, когда нельзя
и некуда нам будет позвонить.
Хлесткая поэзия Игоря Губермана
***
Смотрясь весьма солидно и серьезно
под сенью философского фасада,
мы вертим полушариями мозга,
а мыслим — полушариями зада.
***
Бывает — проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
***
Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять:
… показать весь текст …
Идея найдена не мной, но это ценное напутствие: чтоб жить в согласии с женой вы спорьте с ней в её отсутствие. 😉
Хотя и сладостен азарт по сразу двум идти дорогам, нельзя одной колодой карт играть и с Дьяволом и с Богом…
Весной в России жить обидно, весна стервозна и капризна, сошли снега и стало видно, как жутко засрана Отчизна…
« Чтоб выжить и прожить на этом свете,
Пока Земля не свихнута с оси,
Держи себя на тройственном запрете:
Не бойся, не надейся, не проси!»
Обманчива наша земная стезя,
Идешь то туда, то обратно,
И дважды войти в одну реку нельзя,
А в то же говно — многократно!
Тому, что в семействе трещина,
всюду одна причина:
в жене пробудилась женщина,
в муже уснул мужчина.
Где-то там, за пределом познания,
где загадка, туманность и тайна,
некто скрытый готовит заранее
все, что позже случится случайно.
Вовлекаясь во множество дел,
Не мечись, как по джунглям ботаник,
Не горюй, что не всюду успел,
Может, ты опоздал на «Титаник».
Пришел я к горестному мнению,
От наблюдений долгих лет:
Вся сволочь склонна к единению,
А все порядочные — нет.
… чем больше в голове у нас извилин, тем более извилиста судьба.
Людей давно уже делю
по слову, тону, жесту, взгляду —
на тех, кому я сам налью,
и тех, с кем рядом пить не сяду!
Три фрукта варятся в компоте, где плещет жизни кутерьма: судьба души, фортуна плоти и приключения ума…
Обманчив женский внешний вид,
поскольку в нежной плоти хрупкой
натура женская таит
единство арфы с мясорубкой.
Вновь закат разметался пожаром — это ангел на Божьем дворе жжет охапку дневных наших жалоб. А ночные он жжет на заре.
Имея сон еду и труд
Ну ладно цитаты Раневской отошли. но где цитаты Губермана. чё в интернете сигнал не дали. интернет сигнал цитата губерман
Смотрясь весьма солидно и серьезно
под сенью философского фасада,
мы вертим полушариями мозга,
а мыслим — полушариями зада.
Бывает — проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит
А если я буду цитировать Пушкина, то тоже зомби?))
если я напишу вот как по команде все начинают. и вы начнёте-да
Не начну, не надейтесь. Терпеть не могу стадность)
Имея сон, еду и труд, судьбе и власти не перечат, а нас безжалостно @бут, за что потом бесплатно лечат..
не уерей не интересуюсь
Судя по безграмотности и не русский, тоже не иннтересуетесь? 
да марья педровна. учил но забыл
Вот, бедняжка, теперь без роду и племени.))))
Гарики на каждый день
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Бывает – проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
Бывает – проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
Строки вяжутся в стишок,
дети какают в горшок,
Строки вяжутся в стишок,
дети какают в горшок,
Вчера я бежал запломбировать зуб
и смех меня брал на бегу:
всю жизнь я таскаю мой будущий труп
и рьяно его берегу.
Вчера я бежал запломбировать зуб
и смех меня брал на бегу:
всю жизнь я таскаю мой будущий труп
и рьяно его берегу.
Когда сидишь в собраньях шумных,
язык пылает и горит;
но люди делятся на умных
и тех, кто много говорит.
Когда сидишь в собраньях шумных,
язык пылает и горит;
но люди делятся на умных
и тех, кто много говорит.
Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую и вижу очень зримо:
неважно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.
Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую и вижу очень зримо:
неважно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.
В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.
В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.
Красив, умен, слегка сутул,
вчера в себя я заглянул
и вышел с омерзением.
Красив, умен, слегка сутул,
вчера в себя я заглянул
и вышел с омерзением.
Чтоб выжить и прожить на этом свете,
пока земля не свихнута с оси,
держи себя на тройственном запрете:
не бойся, не надейся, не проси.
Чтоб выжить и прожить на этом свете,
пока земля не свихнута с оси,
держи себя на тройственном запрете:
не бойся, не надейся, не проси.
и лишь историку дана
возможность врать документально.
и лишь историку дана
возможность врать документально.
мне дрожать за будущее лень;
значит делать черным каждый день.
мне дрожать за будущее лень;
значит делать черным каждый день.
На что хотите пожаловаться?
Удобные форматы для скачивания
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: