головы на фасадах зданий как называется
Словарь фасадного декора (с иллюстрациями)
Баля́сины— невысокие фигурные столбики в виде колонн (иногда с резным декором), поддерживающие перила ограждений балконов, лестниц и т. д.;
Баля́сины
Балюстра́да (фр. balustrade из итал. balaustrata) — ограждение (обычно невысокое) лестницы, балкона, террасы, и т. д., состоящее из ряда фигурных столбиков (балясин), соединённых сверху перилами или горизонтальной балкой; перила из фигурных столбиков.
Балюстра́да
Пиля́стр (также пиля́стра, итал. pilastro от лат. pila «колонна», «столб») — вертикальный выступ стены, обычно имеющий базу и капитель, и тем самым условно изображающий колонну. Пилястра часто повторяет части и пропорции ордерной колонны, однако, в отличие от неё, обычно лишена энтазиса (утолщения ствола).
Пиля́стр
Капите́ль (от лат. caput — голова) — венчающая часть колонны или пилястры. Верхняя часть капители выступает за пределы колонны, обеспечивая переход к абаке, обычно имеющей квадратную форму. Капители трёх классических ордеров имеют характерную, легко узнаваемую форму. Дорическая капитель — простая круглая подушка-эхин; у ионической капители — на эхине вылеплены два завитка-волюты; коринфская капитель представляет собой высокую колоколобразную деталь, украшенную завитками листьев-акантов.
Капите́ль
Аба́ка (от лат. abacus — «доска») — плита, составляющая верхнюю часть капители колонны, полуколонны, пилястры и имеющая в дорическом, древнеионическом и тосканском ордерах простую четырёхугольную форму, а в новоионическом и коринфском ордерах, равно как и в римском композите — форму четырёхугольника с усеченными углами и вогнутыми внутрь сторонами, из которых на каждой в середине помещен скульптурный орнамент, обычно в виде стилизованного цветка.
Аба́ка
Атла́нт (также распространено название атлас) — в европейской архитектурной традиции скульптура в виде мужчины, выполняющая декоративную либо функциональную роль в поддержке перекрытия здания, балкона, карниза, проч. Может находиться на месте колонны либо пилястра. В римской архитектуре для обозначения подобной скульптуры используется термин Теламон.
Атла́нт
Ру́стика (также ру́стик, русто́вка; от лат. rusticus — буквально «деревенский», производное от лат. rus — деревня; «простой», «грубый», «неотёсанный») — в архитектуре облицовка внешних стен здания или некоторых пространств на них четырёхугольными, правильно сложенными камнями, передняя сторона которых оставлена неотесанной или отесана очень грубо, и только по краям обведена небольшой гладкой полосой. При этом термин руст обозначает либо сам такой камень, либо разделительную полоску между камнями.
Рустовый камень на фасаде
Кариатида — статуя одетой женщины, введённая в употребление древнегреческим зодчеством для поддержки антаблемента и, следовательно, заменявшая собой колонну или пилястру.
Кариатида
Антаблеме́нт (фр. entablement от table — стол, доска) — балочное перекрытие пролёта или завершение стены, состоящее из архитрава, фриза и карниза. Антаблемент без фриза называют неполным, а без архитрава — облегченным.
Антаблеме́нт
Фриз (фр. frise) — декоративная композиция в виде горизонтальной полосы или ленты, увенчивающей или обрамляющей ту или иную часть архитектурного сооружения.
Карни́з (от греч. κορωνίς) — выступающий элемент внутренней и внешней отделки зданий, помещений. В архитектуре карниз отделяет плоскость крыши от вертикальной плоскости стены, или разделяет плоскость стены по выделенным горизонтальным линиям.
В ордерной архитектуре карниз — венчающая часть антаблемента, находящаяся над фризом и архитравом. Ордерный карниз резко выходит вперёд и нависает над остальными частями антаблемента, защищая их от осадков. Основой карниза служит выносная плита. Нижняя часть плиты снабжена прямоугольными выступами — мутулами.
Архитрáв или эпистелион (итал. architrave, от греч. ἀρχι, «архи», над-, главный и лат. trabs балка) — архитектурный термин, имеющий несколько значений.
Во-первых, архитравом или архитравным покрытием называется вообще всякая прямолинейная перекладина, перекрывающая промежуток над колоннами, столбами или оконными и дверными проёмами.
Во-вторых, это нижняя часть антаблемента, непосредственно опирающаяся на капители колонны; в тосканском и дорическом ордерах архитрав делается простым и гладким, а в ионическом и коринфском он горизонтально разделён на три части.
Фаса́д (фр. façade — передний, лицевая сторона здания) — наружная, лицевая сторона здания.
Формы, пропорции, декор фасада определяются назначением архитектурного сооружения, его конструктивными особенностями, стилистическим решением его архитектурного образа.
Различают главный, боковой, задний фасады, также уличный и дворовый.
Барелье́ф (фр. bas-relief — низкий рельеф) — разновидность скульптурного выпуклого рельефа, в котором изображение выступает над плоскостью фона не более, чем на половину объёма. Если более — рельеф называется горельефом (высокий рельеф).
Барелье́ф
Горелье́ф (фр. haut-relief — высокий рельеф) — разновидность скульптурного выпуклого рельефа, в котором изображение выступает над плоскостью фона более, чем на половину объёма. Некоторые элементы могут быть совсем отделены от плоскости. Распространённый вид украшения архитектурных сооружений; позволяет отобразить многофигурные сцены и пейзажи.
Горелье́ф
Фронто́н (фр. fronton, от лат. frons, frontis — лоб, передняя часть стены) — завершение (обычно треугольное, реже — полуциркульное) фасада здания, портика, колоннады, ограниченное двумя скатами крыши по бокам и карнизом у основания.
Фронто́н
Пилон (от греч. πυλών — ворота, вход): Столбы большого сечения, служащие опорой плоских или сводчатых перекрытий в некоторых типах сооружений (например, в подземных станциях метрополитена) либо поддерживающие основные (несущие) тросы в висячих мостах.Массивные невысокие столбы, стоящие по сторонам въезда, входа на территорию дворцов, парков и прочего (наиболее распространены в архитектуре классицизма).
Пилон
Портик (лат. porticus) — крытая галерея, перекрытие которой опирается на колонны, поддерживающие его или непосредственно, или с помощью лежащего на них архитрава, или посредством перекинутых между ними арок. Портик, открытый с одной стороны, с противоположной стороны ограничивается стеной — или глухой, или имеющей двери и окна. Иначе говоря, портик — полуоткрытое помещение, крышу которого поддерживают колонны.
Портик
Колоннада (фр. colonnade) — в архитектуре ряд или ряды колонн, объединённых горизонтальным перекрытием.
Колоннады могут применяться в виде портиков и галерей, примыкающих к зданию, которые объединяют его обособленные объёмы и зрительно связывают его с окружающим пространством двора или площади (например колоннада Казанского собора Санкт-Петербурга, 1801—11, архитектор А. Н. Воронихин), а также с окружающей природой.
Колоннада
Сандрик — Архитектурная деталь в виде небольшого карниза или карниза с фронтоном разнообразных форм (треугольных, овальных и сложных композиций) над оконным, дверным проёмом или нишей.
Сандрик
Филёнка — украшение на стене здания в виде прямоугольной рамки.
Филёнка
Карту́ш (фр. cartouche, от итал. cartoccio — свёрток, кулёчек) — в архитектуре и декоративном искусстве — «мотив в виде полуразвернутого, часто с надорванными либо надрезанными краями рулона бумаги, свитка», на котором может помещаться герб, эмблема или надпись. Картуши можно встретить и в более позднее время в архитектуре эклектики, модерна, неоклассицизма.
Картуши размещались над парадными входами в здания и оконными проемами, в тимпанах фронтонов, в интерьерах зданий, на монументах, на надгробных плитах и документах. Подобные изображения в овальном или круглом обрамлении именуются медальонами.
Картуш
Молдинг (от англ. molding, moulding — в данном случае «литая деталь», от «литьё») — декоративная деталь в виде накладной выпуклой планки. Используется для декорирования различных поверхностей: стен, потолка, дверей, каминов, арок, придавая им более выразительный, завершённый и аккуратный вид. Молдинг может служить в качестве рам для зеркал, медальонов и наличников.
Молдинг
Кронштейн в архитектуре, как правило, является поддерживающим элементом выступающих частей здания и представляет собой выступ в стене, часто профилированный и декорированный (с декоративными завитками или другими украшениями). Подобные кронштейны применяются в основном в архитектуре, использующей ордерные элементы, и служит для поддержки балконов, сильно выступающих декоративных и/или функциональных карнизов и т. п.
Кронштейн
Цо́коль (итал. zoccolo, букв. башмак на деревянной подошве) — подножие здания, сооружения, памятника, колонны и тому подобных сооружений, лежащее на фундаменте, зачастую выступающее по отношению к верхним частям сооружения. Может быть декоративно облицовано. В ленточных фундаментах цоколем может являться верхняя часть самого фундамента, в столбчатых цоколь — стена между столбами. Цоколи по отношению к наружным стенам классифицируются на западающие, выступающие и заподлицо (расположенные в одной плоскости со стеной).
Цо́коль
Архиво́льт (итал. archivolto, лат. arcus volutus — «обрамляющая дуга») — обрамление арочного проёма, выделяющее дугу арки из плоскости стены. Как правило, служит элементом декорирования фасадов и интерьеров. Описанием архивольта также может служить лепной архитрав, или криволинейная тяга, обрамляющая лицевую поверхность арки или окна.
Архивольт
Портал (лат. porta — дверь, ворота) — архитектурно оформленный главный вход крупного сооружения, как правило, имеющий масштабное обрамление с подробно разработанной орнаментацией.
Портал
Аркада — непрерывный ряд равных арок. Аркада с ордерной колоннадой называется ордерной аркадой.
Аркада
Э́ркер (нем. Erker) — выступающая за плоскость фасада часть помещения. Позволяет увеличить внутреннее пространство жилища, а также улучшить его освещённость и инсоляцию, в связи с чем эркер обычно остеклён, часто по всему периметру.
Э́ркер
Каннелюра – это вертикальный желоб на стволе колонны или пилястры (такие колонны называют каннелированными, в отличие от гладких).
Каннелюра
В статье перечислены основные архитектурные элементы фасада и стен.Фасадная архитектура очень разнообразна, есть еще большое количество и другие элементы фасада зданий и декора.
Экскурс в Историю маскаронов
Экскурс в историю маскаронов
История города, его тайная подспудная жизнь, складывается из многих состояний, настроений, образов. Люди, улицы, видовые перспективы, памятники, фасады, все — часть истории, складываются в романтические сюжеты, сталкиваются в драматических сценах, образуют странные «союзы», создают неожиданные ансамбли. Часть этой истории — маскароны, украшающие фасады домов, их фризы, капители, ограды, перила лестниц и мостов. Обычно их не замечают, но внимательный глаз ловит взгляды смотрящих на нас людей и зверей, странных существ, масок с пустыми глазницами, и они — наши спутники на улицах, их стражи и свидетели наших с Вами жизни за стенами дома.
Лик с гермы или фронтона храма, с маскарона над источником обязательно должен был смотреть прямо на человека, оказавшегося перед ним,— прямой взгляд отпугивал, завораживал, приковывал. Такие лики не случайно помещали в значимых местах — они смотрелись как щит, прикрывая собою и силою своего взгляда святая святых. Достаточно рано маскароны стали декоративной деталью античной архитектуры — так выглядели акротерии, ставившиеся по углам зданий,— они тоже были «хранителями» дома божества и их никогда не ставили в жилых домах. На греческом Востоке уже в III веке до н.э. лики и даже целые фигуры стали помещать на замковых камнях — клинчатых камнях, «державших» арку. В Риме замковые камни триумфальных арок украшали фигурами богини Виктории и ликами богов. Римская история маскаронов, видимо, и объясняет значение слова «маска» как призрака и духа — в дома родовитых римских граждан хранились десятки портретов предков, в виде ли погребальных масок, или в виде бюстов (длинная вереница портретов, которую несли за умершим на его похоронах говорила о его родовитости и родовой чести).
В Средние века макароны не исчезли из архитектуры вовсе — их можно встретить на некоторых постройках, иногда просто вставленными в стены домов, по сторонам порталов соборов. Не всегда понятно, какой смысл несли они, но чаще всего они изображали аллегории: христианских добродетелей и смертных грехов. Страшноватая и уродливая голова, «придавленная» камнем, вмурованная в стену, была символом победы святого и Церкви над скверной греха, а красивая женская или мужская голова — образом чистоты и святости. «Грехи» и «добродетели» так становились подтекстом картины или декорации храма, которые искушенный зритель может прочитать как комментарий к тексту. Маски чудовищных существ и лица людей-монстров, в существование которых люди верили (они обитали где-то на окраинах Божьего мира), как бы не допущенные в пространство церкви,— не образ ли это многообразного мира, ведь и они творение Бога, пусть еще не просвещенные светом Христовым? В тех областях Европы, где было много римских городов, сохранялись руины — эти кости античной цивилизации — маскароны все же появлялись: в Северной Италии, в Риме, в землях Германии. Вместе с мастерами откуда-то из Ломбардии или Саксонии они появились в XII веке и во Владимиро-Суздальской Руси, на фасадах Успенского, Димитриевского соборов, церкви Покрова-на-Нерли во Владимире,— все замечали женские маски, вставленные в плиты стен или «свисающие» с тонких белокаменных колонок.
Древние маскароны-львы, лики речных богов, греческие и римские гермы, саркофаги не все оказались под землей, забытые временем. Тысячелетие они были перед глазами: из саркофагов, стоящих по улицам итальянских городов поили лошадей, древние маски в стенах попадали на страницы рукописей, в картины, из них делались фонтаны. В эпоху Возрождения история маскаронов пополнилась еще одним сюжетом — маскаронами-гротесками. Художников и скульпторов XVI столетия восхитили и увлекли чудесные росписи, обнаруженные в гротах под строящейся виллой Фарнезиной,— из тонких колонок прорастали побеги растений, в бутонах которых прятались лица, фигурки превращались в растения, растения в архитектуру, архитектура в цветы. Это был мир метаморфоз, увлекавший фантазийностью и бесконечностью вариаций. Ренессанс пользовался маскаронами еще редко (например, Якопо Сансовино, когда строил Библиотеку в Венеции и Микельанджело при постройке Палаццо Фарнезе), только к эпохе барокко без маскаронов не обходилась декорация почти ни одного дома. Львиные маски, лики Медузы, головы варваров с суровыми лицами и спутанными волосами, гротески (например, виноградные листы, в которых проступали человеческие черты), аллегории разных эмоций и характерных типов — смеющиеся, гримасничающие, страдающие — в замковых камнях над порталами, окнами, по линии карнизов вместе со статуями атлантов, кариатид, вставными рельефами, изгибающейся линией фасада, каменными гирляндами фруктов и цветов составляли эмоционально живой и эффектный «портрет» фасада.
И такого разнообразия, как в эпоху барокко, «театр маскаронов» больше никогда уже не знал, ибо классицизм, высчитывающий совершенство строгими мерками высшей нравственности, тяготел к однообразию и простой ритмике. Маскароны классицизма — главным образом львиные маски, те же головы Медузы, головы речных божеств, часто — типовые, и не всегда можно узнать, откуда тот или иной лик, столь интернационально-однообразны они были. Но и классицизм дополнил мир маскаронов — с открытием неевропейских культур (во 2-й половине XIX в. это приведет к своеобразному «бегству из Европы») в нем появились головы египтян в платках-клафтах, множество античных богов и героев, ранее редко появлявшихся на домах,— Гермес-Меркурий в крылатом шлеме и трехликий Янус, Зевс-Юпитер и Гера-Юнона в диадеме царицы богов, Деметра-Церера в венце из пшеничных колосьев, Дионис-Вакх, увенчанный виноградом и плющом, бог Пан с козлиными рогами, смеющиеся вакханки, бородатый египетский бог Амон с лицом Зевса, но увенчанный бараньими рогами, мудрая Афина-Минерва в шлеме, морские боги Посейдон-Нептун и его супруга Амфитрита, нереиды, страшный Тритон, римский бог садов и плодов Вертумн, богиня судьбы и покровительница городов Фортуна, голову которой украшает венец в виде зубчатой городской стены. Еще одной любовью классицизма были фонтаны и решетки — садовых оград, перил мостов и лестниц, оград домов, всевозможных учреждений и церквей. Вид за решетку или из-за нее будто «выправлял» мир, рационально выстраивал, а маскароны с лицами греческих и римских богов делали его вполне «античным». Фонтан же, архитектурно оформленный, с маской речного божества был высшим воплощением градостроительства — город учрежден и спланирован человеком вопреки стихии Натуры, и вода течет в городе по человеческой воле (не потому ли в начале XIX века так массово заключали городские реки в коллекторы, подчиняя природу?).
Репертуар, утвердившийся в классицизме рубежа XVIII и XIX веков, и стал основным в европейской и русской архитектуре до самого конца XIX века, до эпохи модерна, когда обогатился безымянными женскими лицами — неким абстрактным образом истомы, женственности, тайны, странными существами в странных головных уборах (с крыльями летучих мышей), головами египетских богинь — они должны были рождать чувство мучительной загадки, намекать на неизведанное под спудом реальности (а ведь в литературе это время символизма), превращаясь в мир существ, живущих параллельно реальности.
В наших столицах — в Москве и Санкт-Петербурге — на дворцах, фонтанах, зданиях государственных служб мы, в основном, и видим маскароны классицизма, эпохи эклектики (с ее вкусом к смешению всех исторических стилей) и времени господства стиля «модерн». Вряд ли можно выстроить систему в выборе сюжетов для декорации домов, не всегда они определялись вкусами, профессией заказчика, предназначением дома. Барокко пользовалось маскаронами для создания настроения, это были аккорды в изменчивой музыкальной теме, классицизм, тяготевший к регулярности и жестким ритмам, выбирал безличные античные головы, задававшие тон музейности и храмовидности в древнем вкусе всему зданию. И, пожалуй, только «модерн» соединил маски с «личностью» здания и личностью его владельцев. Печать личного вкуса и характера стала важнее универсальности, оригинальность стала капризом, искусство требовало не созерцания и мысли, но постоянного сопереживания, нервической взволнованности, ибо все должно было стать искусством. Одновременно с оригинальничаньем появляются и маскароны — портреты владельцев дома или их супругов, макароны привязываются к своему назначению, становясь своего рода гербами (на театре — театральная маска, на военном учреждении — головы воинских богов Ареса-Марса или Афины-Минервы, или просто воина в шлеме, на учебном заведении — покровительница ремесел и сама мудрость Афина).
Советская эпоха не любила маскароны, они встречаются обычно на зданиях театров и кинотеатров, концертных залов, в санаториях, клубах, домах работников искусств — здесь театральные маски были как бы «в своем праве».
На короткий период маскароны появились в советской архитектуре послевоенного десятилетия — этого требовал классический «наряд» зданий, должный создавать образ «советской античности», совершенной, прекрасной и незыблемо-вечной. Маскаронам уподоблены портреты государственных и военных деятелей и деятелей науки и искусств на их памятных досках, надгробиях, иногда портреты встречаются в декоративных медальонах-тондо, рассказывающих о предназначении здания. В наше время с началом массового строительства и увлечением многостильем и реставрацией старины маскароны — львы, загадочно улыбающиеся девы откуда-то из эпохи «модерн», мужские маски — опять стали смотреть на нас с фасадов домов. Так желание вернуться к архитектуре больших исторических стилей привело к воспоминанию и о ее охранителях-стражах, пусть еще и без хорошего знания и не всегда с хорошим художественным вкусом.
О чем молчат женские головы на старых зданиях?
История декоративных элементов на зданиях Екатеринослава
С 1870-х годов в архитектуре фасадов зданий, которые еще тяготеют к классицизму, начинают обильно применяться декоративные элементы. При этом сохраняется классическая структура фасада, но покрываются узором лепнины пространства вокруг оконных проемов, карнизы, вычурно оформляются входные порталы. Чаще всего используются растительные украшения (вазы, гирлянды), чуть реже – антропоморфные и зооморфные изображения.
Анализ показывает, что декоративные изображения женщин использовались в екатеринославской архитектуре гораздо чаще, чем образы мужчин.
Обычно смысловое и декоративное наполнение фасада здания в Екатеринославе определялось вкусами владельца. Зачастую изображения живых существ могли нести какой-то скрытый смысл, понятный лишь владельцу здания и его семье. Изображения лиц женщин и мужчин могли иметь портретное сходство с хозяевами дома. Но, поскольку большая часть таких историй передавалась в узком семейном кругу, с крахом империи и уничтожением дворянства и купечества эти истории растворились в историческом круговороте. И теперь на нас смотрят с высоты молчаливые изображения, которые могут иметь чисто эстетический характер, а могут и скрывать исторические тайны Екатеринослава.
Кариатиды были у нас редкостью
Излюбленный античный прием женского изображения в архитектуре – кариатиды – в Екатеринославе встречался нечасто. Две огромные кариатиды в начале улицы Караимской (затем Торговая, ныне Ширшова) поддерживали балкон на фасаде отеля «Континенталь». Они изображали пышных женщин с жизнерадостными лицами и были очень популярны среди местных жителей. По крайней мере, этот вид активно тиражировался на екатеринославских открытках. Сейчас это место… отправки маршруток и огромных очередей к ним позади бывшего «Детского мира». А если бы этот осколок старого Екатеринослава сохранился, думаю, статуи были бы чрезвычайно популярны.
Кариатиды в интерьере тоже не стали традицией среди местных зодчих. Сохранились они теперь только в зрительном зале театра Английского клуба (1913 г., ныне театр имени Т.Г. Шевченко). Здесь кариатиды поддерживают балкон второго яруса по всему периметру зала.
Значительно больше любили екатеринославские архитекторы поясные кариатиды – небольшие женские изображения, которые маскируют консоли на маленьких портиках или перекрытиях над окнами. Таких зданий сейчас я насчитал пять. Возможно, что-то скрылось от глаз. В частности: особняк Андерегга (затем вендиспансер) на углу улиц Артема и Шевченко; дом на углу улицы Шмидта и проспекта Карла Маркса; жилой дом по ул. Центральной, 14; здание Санкт-Петербургского международного коммерческого банка (сейчас управление Национального банка) на углу проспекта Карла Маркса и ул. Ленина, и, наконец, доходный дом по ул. Красной, 8 на углу с улицей Комсомольской. Все здания относятся к 1880-1890-м годам, и только здание банка построено в 1912 г. когда увлечение «женскими головами» постепенно уже шло на спад.
В каждом случае мы видим хорошо проработанные женские погрудные изображения, с ярко выраженным настроением в чертах лица, с четкой проработкой деталей причесок, рук и других фрагментов, что говорит о довольно высоком уровне местных скульпторов.
Нечасто встречались в архитектуре Екатеринослава и женские полноростовые статуи. Здесь можно отметить статую загадочной женщины в нише на фасаде особняка Андерегга 1890-х годов (угол ул. Артема и Шевченко), которая сохранилась фрагментарно (отбита рука и частично утрачены черты лица). Впечатляет также статуя «безрукой музы» рядом с барельефом Бетховена на здании Общественного собрания 1890-х годов по ул. Ленина, 10. Ничего загадочного тут нет – декор ярко отразил театрально- концертное назначение здания и вкусы владельца.
Женская голова – излюбленный прием архитектуры
Но самый излюбленный декоративный прием в архитектуре Екатеринослава – женская голова. Сегодня в нашем городе сохранилось пару десятков зданий, где с высоты взирают на нас женские головы конца XIX – начала XX веков. В основном такой элемент был необычайно популярен в 1880-1890-х годах.
Проведя анализ данной темы, я задался вопросом – как типологически разделить обилие женских декоративных изображений на зданиях Екатеринослава? На первый взгляд, тут представлены совершенно разные типажи. Но в целом, я думаю, можно выделить два типа: «римские матроны» и «молодые кокетки».
«Римские матроны» – изображения женщин средних лет, с серьезными, даже пафосными лицами, без намека на легкость и простоту, немного тяжеловесные. Очень характерно, что эти изображения практически полностью повторяют бюсты знатных женщин этрусской и древнеримской эпохи, и прежде всего запоминаются своей «многоэтажной» прической.
Не знаю, каковы были причины помещения «римских матрон» на фасадах доходных домов старого Екатеринослава, но они являются частью колорита навсегда ушедшего города с его атмосферой. Сегодня «матроны» сохранились на доходных домах конца XIX века по ул. Комсомольская, 29, ул. Короленко, 21 и других. Среди лучших «матрон» я бы выделил изображения женщин на доходном доме Штейна 1890-х годов по ул. Гончара, 4. Жаль, что их прически и лица под угрозой – часть лепнины уже обрушилась, трещины обезобразили лепные лица. Еще несколько лет – и про этих «матрон» можно будет говорить в прошедшем времени.
Ну и еще один великолепный образец данного типа декора – дом конца XIX века на углу улиц Ленина и Комсомольской, недавно ставший частью комплекса Центральной городской библиотеки (первые 2 этажа). Присмотритесь – выше второго этажа, под карнизом на нас взирают целых 20 «римских матрон» (12 со стороны улицы Комсомольской и 8 с улицы Ленина). Просто фигуры небольшие, и очень немногие горожане обращают на них внимание, спеша по своим делам. А ведь качество работы скульпторов велико – хорошо проработаны лица, и особенно хорошо выполнены высокие характерные прически.
Большинство предпочитало молоденьких
Большинство владельцев домов Екатеринослава с женскими фигурами предпочли изображения молоденьких женщин, с веселым и добродушным выражением лица. Часть из них имеет в облике еще и что-то загадочное… Такие «молодые кокетки» до сих пор «живут» на зданиях по ул. Комсомольская, 22, ул. Глинки, 12, ул. Паторжинского, 23, ул. Шевченко, 39 и некоторых других.
Самые кокетливые женские головки, на мой взгляд, можно увидеть на здании… Жовтневого райвоенкомата (пл. Октябрьская, 11). Ничего удивительного – это бывший особняк в городской усадьбе А. Гротто-Слепиковского, гласного Городской Думы, соратника тогдашнего городского головы И. Способного и одного из «отцов города» Екатеринослава перед революцией 1917 г. Дом построен около 1909 г.
Две головки спрятаны в центре боковых портиков главного фасада. Если присмотреться к ним, становится удивительно, как за сто с лишним лет сохранились детали прически и тонкие линии лица. На нас смотрят совсем молодые девушки с озорным выражением на лице, с вьющимися кудрями. Конечно, сегодняшнее назначение здания вряд ли соответствует атмосфере городской усадьбы начала XX века, но все же приятно, что столь ценный декоративный элемент сохранен и радует глаз.
Есть в екатеринославской архитектуре и случаи, когда можно подозревать какую то загадку в размещении декоративной фигуры, но это трудно объяснимо из-за недостатка информации.
Например, обращает на себя внимание доходный дом 1890-х годов на улице Серова, 10. Не выдающийся, но памятник архитектуры. Двухэтажное красивое здание с классическими формами и с эклектическим декором. Здесь на фасаде помещена… всего одна женская головка. В то время, когда на других зданиях их насчитывается десяток, а то и два. Было ли это случайностью или одинокая головка является символом одиночества или неразделенной любви, мы не узнаем, наверное, никогда…
Как видим, женские изображения занимают важное место в архитектуре старого Екатеринослава. Это не просто эстетический элемент, но способ выразить настроение владельца здания, архитектора или функцию помещения. Сохранившиеся женские изображения можно считать и ценным памятником, характеризующим высокий уровень мастерства екатеринославских скульпторов.