Что значит умаление прав
Ограничения прав и свобод личности.
Конституция РФ позволяет ограничивать права и свободы личности. Данная возможность не является неограниченной или беспредельной, ее рамки установлены также Конституцией РФ.
«Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ).
Кроме «ограничения» в тексте Конституции РФ используются также термины «умаление», «отрицание», «отмена». Если термины «отрицание» и «отмена» ясны при их соотношении с «ограничением» и означают полное не восприятие существования права или прекращение действия права, то термин «умаление» по своей сути, как и «ограничение» означает частичное вторжение в область права или свободы личности, прекращение действия какой-либо из части права или свободы. Но вот в чем проблема «умаление» Конституцией РФ запрещено вообще, а «ограничение» допустимо с соблюдением определенных условий.
1. Перечисление в Конституции РФ основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умалениедругих общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.
2. В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина» (ч. 1, 2 ст. 55 Конституции РФ).
Практика Конституционного Суда РФ по толкованию данных норм Конституции РФ является неоднозначной. В решениях Суда встречаются следующие подходы к трактовке понятия «умаление конституционных прав и свобод».
1) Умаление есть разновидность ограничения. При этом видовой характер умаления может заключаться в следующем:
б) умаление есть недопустимое ограничение – бессрочное ограничение права («на неопределенный срок» [3] ).
2) Умаление есть разновидность отрицания. Отрицание права означает не признание его государством. Это может проявляться в не закреплении данного права нормативно (ч. 1 ст. 55 Конституции РФ) или в косвенном или фактическом непризнании права. Последнее и является умалением и проявляется в следующем:
Ограничение конституционных прав и свобод в силу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ должно отвечать определенным требованиям:
2) Ограничение должно быть необходимым для защиты соответствующих конституционных ценностей – «только в той мере, в какой это необходимо» – ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. «Необходимость» означает наличие причинно-следственной связи между защитой соответствующей конституционной ценности из перечня ч. 3 ст. 55 Конституции РФ и ограничением права или свободы. Здесь необходимо ответить на три вопроса.
Во-первых, влечет ли ограничение права защиту конституционной ценности или нет? Только ответ «безусловно влечет защиту» позволяет переходить к следующему вопросу.
«Использование формулы «иные действия» в запретительных целях делает открытым и перечень видов противоправной предвыборной агитации, допускает расширительное толкование понятия и видов запрещенной агитации и тем самым не исключает произвольное применение данной нормы. Такое расширительное толкование, связанное с основаниями дисциплинарной и административной ответственности представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности, несовместимо с юридическим равенством, а также принципом соразмерности устанавливаемых ограничений конституционно одобряемым целям и ведет к нарушению свободы средств массовой информации» (п. 5 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 30.10.03 г. № 15-П).
3) Ограничение возможно только в конституционно закрепленных в ч. 3 ст. 55 целях. В иных целях ограничение прав и свобод будет несоразмерным ограничением, а значит умалением прав или свободы, что в силу ч. 2 ст. 55 Конституции РФ не допускается. В этой связи следует сказать о том, что практика применения ч. 2 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ пошла по пути восприятия данных норм в рассматриваемом свете как единого механизма.
Защищаемыми конституционными целями являются:
а) основы конституционного строя – данные основы сформулированы в главе первой Конституции РФ.
б) нравственность – оценочная категория, означающая, духовные качества, этические нормы, которыми руководствуется человек. В качестве защищаемой может быть только общественная нравственность.
в) здоровье – правильная, нормальная деятельность организма человека, его полное физическое и психическое благополучие.
г) права и законные интересы других лиц. Согласно ч. 3 ст. 17 Конституции РФ осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Отграничение этой нормы от ч. 3 ст. 55 Конституции РФ осуществляется по следующему критерию. Часть 3 ст. 17 – направлена на установление баланса между правами и свободами разных лиц и, по сути, определяет субстанционально внешние границы самого права. Часть 3 ст. 55 – направлена же на защиту одного права или свободы за счет ограничения другого права или свободы.
Статья 55 Конституции РФ
1. Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.
2. В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина.
3. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Комментарий к Статье 55 Конституции РФ
Согласно ч. 1 комментируемой статьи перечисление в Конституции основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина. Адекватная оценка его нормативного содержания требует учета всего комплекса конституционных норм, нормирующих взаимоотношения личности и государства. При этом непосредственно из текста ч. 1 ст. 55 вытекает, что, во-первых, Конституция перечисляет только основные права и свободы; во-вторых, предусмотренный ею перечень основных прав и свобод не является исчерпывающим; в-третьих, общепризнанные права и свободы, если даже они не вошли в каталог конституционных прав и свобод, находятся под защитой Конституции как основные права и свободы граждан РФ; в-четвертых, Конституция различает отрицание и умаление прав и свобод и содержит запрет на такое отрицание и умаление, хотя и не раскрывает в комментируемом положении их содержание; в-пятых, указанный запрет адресован как законодателю, так и исполнительной власти и суду, следовательно, эти права и свободы должны гарантироваться преимущественно национальными правозащитными механизмами.
При этом в отличие от преамбулы, ст. 15 и 17 в ч. 1 ст. 55 говорится не об общепризнанных принципах и нормах международного права, а об общепризнанных правах и свободах человека и гражданина. Тем самым, с одной стороны, подчеркивается их естественно-правовая природа. С другой стороны, этим предопределяется способ их восприятия российской правовой системой: включение этих прав и свобод в конституционный статус человека и гражданина не требует официальной процедуры их имплементации федеральным парламентом или иного законодательного признания в форме закрепления в нормативном правовом акте. Иными словами, такие права и свободы, коль скоро они общепризнанные, являются непосредственно действующими и в силу этого обязывают государство, все его органы и должностных лиц.
Под отрицанием «других общепризнанных прав и свобод» в отечественной конституционно-правовой доктрине обычно понимается их непризнание. Однако такое понимание далеко не в полной мере может удовлетворить потребности правоприменительной практики. Следует учитывать, что Конституция говорит именно об общепризнанных правах и свободах, следовательно, признанных таковыми в том числе Российской Федерацией. Формой такого признания, как было отмечено, может быть не только решение законодателя, но и исполнительной власти или суда. При этом указанное признание есть не право, но обязанность, накладываемая на государство в лице его органов и должностных лиц, долженствующих в силу Конституции предоставить этим правам и свободам юридическую защиту наравне с непосредственно закрепленными в ней основными правами и свободами.
Что же касается умаления «других общепризнанных прав и свобод», оно может выступать в различных формах: сужения нормативного содержания права или свободы, т.е. изъятия из состава правомочий, образующих соответствующее право; сокращения предоставляемых таким правам и свободам конституционных гарантий и средств юридической защиты и т.д.
Таким образом, комментируемое положение Конституции формулирует принцип полноты прав и свобод человека и гражданина РФ, обеспечиваемой во взаимосвязи собственно конституционно-правового статуса личности и сложившихся в межгосударственных отношениях гуманитарных стандартов, которые в соответствии с ч. 1 ст. 55 Конституции являются частью сложившейся в Российском государстве системы прав и свобод человека и гражданина.
2. В действующей Конституции термин «ограничение» использован 8 раз в семи статьях (ст. 19, 23, 55, 56, 74, 79, 132); четырежды конституционный законодатель воспользовался сопрягающимся с ним термином «умаление прав» (ст. 21, 55, 62). В действительности, однако, богатство содержания обозначаемых этими терминами понятий значительно шире, поскольку Конституция не только предусматривает ограничения прав граждан, но и сама выступает способом ограничения государства и государственной власти и содержит обязанности, запреты и т.д., адресатами которых выступают как граждане, так и органы государства и должностные лица, органы местного самоуправления, общественные объединения и иные субъекты конституционных правоотношений. Иначе говоря, следует различать конституционные ограничения и ограничения конституционных прав, которые соотносятся как общее и особенное и по-разному нормируются Конституцией и конституционным правом.
В частности, согласно ч. 2 комментируемой статьи в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина. Данное императивное веление, адресованное прежде всего законодателю, является одной из гарантией полноты прав и свобод как с точки зрения их перечня, так и с точки зрения адекватности принимаемых законов конституционно установленным или международно признанным пределам прав и свобод человека и гражданина. В связи с этим возможно привлечь внимание по меньшей мере к следующим аспектам комментируемого конституционного положения, требующим учета как в процессе его теоретического осмысления, так в процессе правореализации:
во-первых, речь в нем идет не только о федеральном законодателе, но и законодательных органах субъектов РФ, на которые в равной мере распространяется установленный в ч. 2 ст. 55 Конституции запрет;
во-вторых, из адресации указанного запрета законодателю следует, что права и свободы должны регулироваться именно законом, причем в силу установленного Конституцией разграничения предметов ведения и полномочий речь может и должна идти именно о федеральных законах. Что же касается субъектов РФ, они связаны не только Конституцией, но и федеральным законом, а их законодательная деятельность должна быть направлена именно на защиту прав и свобод человека и гражданина;
Причем если отмена прав и свобод по буквальному смыслу означает изъятие того или иного конституционно закрепленного или общепризнанного права или свободы из конституционного статуса человека и гражданина в РФ, то их умаление может осуществляться путем: сужения пределов прав и свобод, как они зафиксированы в Конституции, если для этого нет установленных в самой Конституции оснований; уменьшения материального содержания прав и свобод, объема социальных и иных благ, причитающихся их обладателю; минимизации гарантий прав и свобод, в том числе в результате государственного предпочтения одной группы прав в ущерб другой группе прав, тогда как все права и свободы человека и гражданина в силу Конституции должны находиться под равной правовой защитой; создания таких процедур реализации прав и свобод, которые могут свести на нет сами права или свободы человека и гражданина и т.п. В частности, оценивая конституционность ч. 2 ст. 16 Закона г. Москвы «Об основах платного землепользования в городе Москве», Конституционный Суд РФ в Постановлении от 13.12.2001 N 16-П*(703) указал, что согласно ст. 55 Конституции в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина (ч. 2), а их конституционно допустимые ограничения возможны только на основании федерального закона (ч. 3). Вопреки этому обеспечиваемое конституционной защитой право гражданина на владение и пользование своим имуществом в виде земельного участка, закрепленного за ним и подлежащего передаче ему на основе федерального регулирования в полном объеме в пожизненное наследуемое владение или в собственность, фактически умалено законом субъекта РФ.
Оспоренное положение Закона г. Москвы, в соответствии с которым находящийся в пользовании гражданина земельный участок в части, превышающей предельные для города Москвы нормы площади, предоставляемой в пожизненное наследуемое владение, передается ему по договору аренды, ставит граждан, имеющих большемерные земельные участки, в менее выгодные условия, ограничивая их использование в полном размере сроком аренды и возлагая на этих граждан обязанность нести расходы в виде арендной платы. Тем самым законом субъекта РФ введены ограничения не только права пользования и владения таким имуществом, как земельный участок, но и конституционной свободы договора, что также противоречит ч. 2 и 3 ст. 55 Конституции.
В связи с этим от ограничений в собственном смысле слова следует отличать имманентные пределы основных прав, которые зафиксированы в самой Конституции и по своей социальной и юридической природе не совпадают с ограничениями основных прав. Речь идет о границах признаваемой и защищаемой Конституцией свободы индивидов и их ассоциаций, по существу, о нормативном содержании того или иного конституционного права, составе его правомочий и системе гарантий. В частности, закрепляя свободу собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирования, Конституция одновременно оговаривает, что ею гарантируется «право собираться мирно, без оружия» (ст. 31). Конституция в данном случае не ограничивает основные права, она определяет их границы, нормативное содержание и круг правомочий, т.е. имманентные пределы. Такие пределы обусловлены конституционным строем и должны быть ему тождественны. Например, согласно ч. 1 ст. 27 Конституции каждый, кто законно находится на территории РФ, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства. Отсюда, в частности, следует, что гарантии данной конституционной нормы распространяются лишь на тех, кто законно находится на территории РФ.
Что же касается ограничений основных прав в собственно конституционно-правовом смысле, то в этом случае имеются в виду допускаемые Конституцией и установленные федеральным законом изъятия из конституционного статуса человека и гражданина. Кроме того, в качестве ограничения основных прав может также рассматриваться изъятие из круга правомочий, составляющих нормативное содержание основных прав и свобод. В этом последнем случае ограничение основных прав особенно тесно сопрягается с их умалением, под которым, как отмечалось, имеется в виду уменьшение материального содержания основных прав, объема социальных, политических и иных благ, причитающихся их обладателю, минимизация гарантий основных прав, в том числе в результате государственного предпочтения одной группы прав (или отдельных прав) в ущерб другой группе прав (другим правам), тогда как все права и свободы человека и гражданина в силу Конституции (ст. 2, 17, 18) должны находиться под равной правовой защитой.
Действующая Конституция впервые установила универсальный в смысле распространения на законодательную, исполнительную и судебную власть принцип: права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55).
Таким образом, определение границ допустимого ограничения основных прав и свобод в силу содержащейся в Конституции отсылки к федеральному закону относится к полномочиям федерального законодателя, однако он не свободен в своих решениях. Соответствие этих границ установленным Конституцией критериям может быть предметом судебной проверки, имея при этом в виду, что такие ограничения должны быть соразмерны конституционным целям ограничений и соответствовать характеру и природе отношений государства и гражданина.
Кроме того, судебная власть в процессе проверки конституционности решений законодателя всегда должна иметь в виду опасность «нейтрализации» основных прав многочисленными отсылками к закону и возможность выхолащивания этих прав органом законодательной власти. В данном контексте возможно и необходимо обратить внимание на несколько правовых позиций КС РФ, выработанных в различные периоды его деятельности. Будучи «привязаны» изначально к различным конституционным спорам, они приобрели общенормативный характер и имеют методологическое значение:
— личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права и свободы всеми не запрещенными законом способами и спорить с государством в лице любых его органов*(704);
— ограничения прав и свобод возможны только федеральным законом, причем на федеральном законодателе лежит обязанность обеспечивать соразмерность ограничения прав и свобод конституционно закрепленным целям и в случаях, когда он предоставляет органам законодательной власти субъектов РФ полномочия по конкретизации условий реализации гражданами соответствующих прав. При этом из смысла Конституции вытекает, что закон, направленный на ограничение прав граждан, обратной силы не имеет*(705);
— ограничения прав, даже если они осуществляются в определенных Конституцией целях, не могут толковаться расширительно и не должны приводить к умалению других гражданских, политических и иных прав, гарантированных Конституцией и законами РФ;
— в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепленных ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания*(707).
Нормирующим пределом для законодателя, а также органов исполнительной и судебной власти являются ч. 1, 2 и 3 ст. 55 Конституции.
Раскрывая нормативное содержание указанных установлений, Конституционный Суд в своем Постановлении от 30.10.2003 N 15-П суммировал ранее сформулированные им правовые позиции (в решениях КС РФ ссылки на ст. 55 Конституции встречаются более 490 раз) и указал, что ограничения конституционных прав должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры; публичные интересы, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, носить общий и абстрактный характер, не иметь обратной силы и не затрагивать само существо конституционного права, т.е. не ограничивать пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм; с тем чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения (см. Постановление КС РФ от 30.10.2003 N 15-П*(708)).
Адекватное восприятие Конституции и потребности использования ее потенциала требуют, однако, учитывать, что помимо указанного «ограничения прав и свобод человека и гражданина федеральным законом» Конституция предусматривает возможность ограничения основных прав «в соответствии с федеральным конституционным законом» (ч. 1 ст. 56). Если в первом случае сам законодатель своим актом в форме федерального закона ограничивает права и свободы, то во втором для реализации допускаемых федеральным конституционным законом ограничений необходимы акты органов исполнительной или судебной власти.
При этом конституционно-правовые ограничения основных прав и свобод образуют определенную систему и включают:
а) ограничения общего характера. Они касаются общего конституционно-правового статуса и определяют допустимые пределы изъятий из основных прав и свобод и цели, которым такие изъятия должны быть соразмерны (ст. 13, 19, 29, 55 Конституции и др.);
б) ограничения основных прав в условиях чрезвычайного положения (ст. 56 Конституции, законодательство о чрезвычайном положении). В связи с этим Конституция устанавливает, что в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и сроков их действия. Одновременно Конституция определяет пределы усмотрения законодателя, следовательно, также исполнительной и судебной власти, перечисляя права и свободы, которые не подлежат ограничению (ч. 3 ст. 56);
в) ограничения основных прав и свобод, обусловленные особенностями правового статуса отдельных категорий граждан (должностные лица, военнослужащие, лица, отбывающие уголовное наказание в местах лишения свободы, и т.п.) и их отношений с государством. В этом последнем случае Конституцией пределы возможных ограничений, как правило, не определены. Они могут устанавливаться законодателем и должны быть оправданы природой этих отношений, а судом проверяются с учетом единства Конституции и ее распространения на всех граждан и необходимости соблюдения законодателем принципа соразмерности этих ограничений специальному статусу данных категорий граждан.
В частности, Конституционный Суд в связи с обсуждаемой проблемой уже в одном из первых решений обратил внимание на два весьма важных для законодательного регулирования и правоприменения обстоятельства: во-первых, дискриминация граждан не допускается не только по прямо указанным в Конституции, но и по другим признакам. Конституция не ограничивает перечень признаков, по которым исключается любая дискриминация граждан, а, напротив, предполагает его дальнейшую конкретизацию как в законодательстве, так и в правоприменительной практике*(709); во-вторых, равенство перед законом и судом не исключает фактических различий и необходимости их учета законодателем. При этом такой учет не должен приводить к ограничению прав и свобод, в отношении которых согласно Конституции такое ограничение недопустимо*(710).
Соотношение понятий «умаление прав и свобод» и «ограничение прав и свобод»: теоретические аспекты
С.В. ПЧЕЛИНЦЕВ,
кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации
В современных условиях актуальность выработки правильного подхода к установлению содержания и формулированию понятия «ограничение прав и свобод» граждан обусловлена необходимостью исключить произвольное толкование возможных ограничений и четко определить их пределы[1]. Кроме того, допускаемые на основе закона ограничения прав и свобод в условиях особого правового режима имеют общий, а не индивидуальный (персонифицированный) характер, поскольку распространяются на всех граждан без исключения. Эта мера имеет широкий спектр действий. К тому же существует необходимость минимизировать возможные негативные последствия ее применения, поэтому используемый понятийный аппарат имеет большое значение.
По мнению Председателя Конституционного суда Украины Н. Селивона, установление государством ограничений определенных прав и свобод граждан, вызванное нормальным процессом функционирования и развития общества, является «цивилизованным способом регулирования меры свободы индивида в обществе»[2]. В условиях чрезвычайной ситуации процесс ограничения — это реакция официальных органов управления на фактически складывающееся развитие общественных отношений с учетом характера и особенностей возможной ситуации. При этом ограничение прав и свобод граждан конструируется исходя из способа их реализации и характера корреспондирующих им обязанностей[3]. Эти обстоятельства влияют на специфику ограничения прав и свобод граждан на различных стадиях их реализации и обеспечения, тем более в условиях особого правового режима[4].
Показательно следующее заявление американского ученого С. Ниринга: «Отношения свободы и ограничения, созданные государственной властью, меняются в разные времена и в разных странах, однако ограничение является непременным элементом каждой эпохи и часто оттесняет свободу»[5]. Созвучно этой идее и высказывание известного российского правоведа И.Л. Петрухина о том, что «всякая власть ограничивает свободу. но существуют пределы ограничения свободы, которые различны в разные периоды исторического развития общества»[6].
В юридической литературе указывалось, что ограничение, если оно необходимо и неизбежно, способно помочь воплощению в жизнь конституционных идеалов. В то же время достаточно сложно дать определение понятиям «ограничение» и «ограничение прав и свобод».
Несмотря на то что термин «ограничение», как указывает Б.С. Эбзеев, встречается в Конституции РФ в семи статьях (статьи 19, 23, 55, 56, 74, 79, 133), в том числе шесть раз использован в пяти статьях (статьи 19, 23, 55, 56, 79) именно как «ограничение прав и свобод граждан», его понимание и толкование неоднозначно. Действительное «богатство» содержания обозначаемого этим термином понятия значительно шире[7]. В.В. Лапаева обращает внимание на то, что количество понятий, обозначаемых термином «ограничение прав», в Конституции РФ велико[8].
В научной литературе представлены различные подходы к пониманию и назначению правовых ограничений. Так, А.В. Малько предлагает под правовым ограничением понимать правовое сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для удовлетворения интересов контрсубъекта и общественных интересов в охране и защите; установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны действовать; исключение определенных возможностей в деятельности лиц. Одним из общих признаков реализации правовых ограничений является то, что они сообщают об уменьшении объема возможностей, свободы, а значит, прав личности, что осуществляется с помощью обязанностей, запретов, наказаний, приостановлений и т. п., сводящих разнообразие в поведении субъектов до определенного «предельного состояния».
К иным признакам правовых ограничений А.В. Малько считает необходимым отнести и то, что они: а) связаны с неблагоприятными условиями; б) выражают собой отрицательную правовую мотивацию; в) направлены на защиту общественных отношений, выполняют охранительную функцию; г) предполагают снижение негативной активности[9].
По мнению А.В. Малько, основным предназначением правовых ограничений (как установленных законом изъятий из правового статуса гражданина, носящих превентивный характер) является прежде всего не ущемление, а сужение свободы и сдерживание реализации антиобщественных интересов личности. Исходя из этого, он делает вывод о том, что более приемлемы термины «сдерживание»,«сужение», чем «ущемление» прав и свобод граждан. А.В. Малько предлагает понимать под правовыми ограничениями общепризнанные установления, необходимые для организации жизни в любом цивилизованном обществе, для упорядочения отношений между всеми субъектами права. В зависимости от времени действия выделяются ограничения постоянные и временные (в условиях чрезвычайного или военного положения)[10].
В научной литературе понятие «ограничение прав» применяется также как обязанность государства и человека не посягать на права и свободы граждан и иных лиц[11]. Некоторые ученые определяют ограничение прав человека как изменение содержания или объема действия нормы права, когда возникает необходимость в согласовании противоречивых интересов личности, общества, государства. При этом изменение осуществляется, как правило, в сторону уменьшения объема (границ) права при сохранении его содержания. Для ограничения характерно обращенное в нем требование, заключающееся в определении специфических начал правового регулирования процесса взаимодействия гражданина и государства в каких-либо особых условиях[12].
Обосновывается и позиция, согласно которой ограничение основного права выражается не в уменьшении, а в сужении его объема (уменьшении количества случаев реальной возможности использования права) за счет включения тех или иных факультативных признаков, регламентирующих механизм реализации права[13]. Термин «сужение прав и свобод», или «сужение объема права», используется многими авторами[14].
Некоторые исследователи полагают необходимым различать сужение объема права (ограничения права) и юридические способы (приемы) фиксации границ дозволенной свободы — оговорки, примечания, запреты, которые уточняют содержание и обозначают границы права, но не сужают его объема[15]. В научной литературе используются такие понятия, как «умеренное» ограничение прав и свобод личности[16] и «сознательное сужение некоторых прав и свобод»[17]. Ряд авторов считают термины «сужение» и «ущемление» синонимами термина «ограничение», хотя последний более понятен и чаще используется в законодательстве[18].
Заслуживает внимания мысль Н. Селивона, что под ограничением права следует понимать не всякое сужение его объема, а только сужение, осуществляемое на предусмотренных законом основаниях и в определенном объеме[19]. Л.И. Глухарева обоснованно призывает не смешивать установление пределов осуществления субъективных прав человека с изъятием (уменьшением, сужением) объема прав человека, одновременно обращая внимание на то, что подобное уменьшение прав может быть как позитивным (т. е. предпринимаемым во имя общественной пользы), так и негативным (т. е. с фактическим нарушением прав человека)[20].
В последнее время предлагаются разные подходы к пониманию ограничения прав и свобод человека и гражданина как правовой категории. Так, Т.Я. Хабриева и В.Е. Чиркин обращают внимание на то, что законом нельзя лишить человека или гражданина его конституционных прав, но и того, и другого можно ограничить в использовании его прав. Слово «использование» очень важно. В условиях чрезвычайной ситуации осуществление субъективных конституционных прав может быть приостановлено, хотя юридически они у лица сохраняются[21].
Можно предположить, что на формирование этой позиции определенное влияние оказали положения ст. 4 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 15 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Эти положения предусматривают возможность государства временно отступить от своих обязательств в области обеспечения прав и свобод граждан и, стало быть, влекут их приостановление на какой-то определенный период, а не постоянно. Не случаен и факт использования в научной литературе термина «режим административно-правовых ограничений», свидетельствующий о временном характере ограничения прав и свобод граждан, что не вызывает сомнений[22].
Все это свидетельствует о существенном разнообразии терминологии, используемой при исследовании понятия «ограничение прав и свобод граждан», в том числе в условиях особого правового режима. Суть этого понятия заключается в приостановлении действия ряда прав и свобод как временной меры, которая применяется в виде законодательно установленных запретов совершать определенные действия и выражается в сокращении (сужении) общего объема прав и свобод.
Дискуссионным остается вопрос о соотношении и взаимоувязки понятий «ограничение прав и свобод человека и гражданина» и «умаление прав и свобод человека и гражданина», в связи с тем что в соответствии с нормой ч. 2 ст. 55 Конституции РФ запрещено издавать законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина.
Интересна позиция Б.С. Эбзеева, указывающего на то, что как ограничение основных прав может рассматриваться изъятие из круга полномочий, составляющих нормативное содержание основных прав и обязанностей. В этом случае ограничение основных прав тесно соприкасается с их умалением. Под умалением понимается уменьшение материального содержания основных прав, объема социальных, политических и иных благ, причитающихся их обладателю, минимизация гарантий основных прав, в том числе в результате государственного предпочтения одной группы прав (или отдельных прав) в ущерб другой группе прав (другим правам), тогда как все права и свободы человека и гражданина в силу Конституции РФ (статьи 2, 17, 18) должны находиться под равной правовой защитой[23].
По мнению О.Н. Ведерниковой, под умалением прав понимается необоснованное ограничение прав и свобод, в том числе ограничение их объема, действия по кругу лиц, во времени и в пространстве, сокращение гарантий их обеспечения и защиты[24].
Из предлагаемых определений умаления прав («уменьшение материального содержания основных прав» и «необоснованное ограничение прав и свобод») можно сделать вывод об идентичности (с незначительными отличиями) понятий «умаление прав» и «ограничение прав», с чем, однако, согласиться нельзя.
Следует также учитывать правовую позицию Конституционного суда РФ, согласно которой ограничения любого конституционного права не могут толковаться расширительно и не должны приводить к умалению других гражданских, политических и иных прав, гарантированных гражданам Конституцией РФ и законами России. Кроме того, Конституционный суд РФ указал на то, что федеральный закон не может отменять или умалять права и свободы человека и гражданина, посягать на их основное содержание (ч. 2 ст. 55 Конституции РФ), а также вводить ограничения конституционных прав, которые не вызываются необходимостью защиты социальных ценностей, перечисленных в ч. 3 ст. 55, так как это ведет к умалению прав и свобод граждан[25].
Сходная по смыслу позиция изложена в Постановлении Конституционного суда РФ от 15.01.2002. В нем отмечено, что требования, вытекающие из статей 17 и 55 Конституции РФ, в их взаимосвязи предполагают, что устанавливаемое федеральным законом соразмерное ограничение права может обусловливаться только целью обеспечения прав других[26]. Вместе с тем, как указывает судья Конституционного суда РФ Н.С. Бондарь, ни законодатель, ни правоприменитель не вправе исходить из того, что этой целью может быть оправдано какое-либо существенное нарушение права, а также отказ в его защите, поскольку тем самым фактически допускалось бы умаление права как такового[27].
Понятие «умаление» в словарях определяется как сильное принижение (преуменьшение) значения чего-либо, вплоть до оскорбления чести и достоинства человека[28]. В.В. Лапаева, детально проанализировав смысл этого термина, пришла к следующему выводу.
Слово «умаление» означает не ограничение основных прав (т. е. не уменьшение их объема, сокращение их действия по кругу лиц и во времени, усечение механизма их правовой защиты и т.п.), а принижение категориального и регулятивного значения (как качественных, а не количественных характеристик) для законодательства основного содержания этих прав, обусловленное их неправомерным ограничением. В.В. Лапаева полагает, что законодатель при применении термина «умаление» имел в виду то важное обстоятельство, что ограничение прав и свобод не должно принижать их значения[29].
Таким образом, необходимо отличать понятия «ограничение прав и свобод» и «умаление прав и свобод», которые не являются синонимами. Терминология, используемая при исследовании форм (способов) ограничений прав и свобод граждан, весьма разнообразна: ограничение дееспособности, уменьшение (сужение) объема прав и свобод, изъятие прав, ограничение в использовании прав, приостановление осуществления субъективных конституционных прав, изъятия из конституционного статуса человека и гражданина, отступление от обязательств в области прав и свобод и др.
В международной практике термин «приостановление прав» употребляется, как правило, при чрезвычайных ситуациях (чрезвычайное положение, военное положение) и именно как исключительная мера временного характера.
Следовательно, сущность ограничения прав и свобод граждан в условиях особого правового режима заключается в приостановлении действия ряда прав и свобод как меры временного характера, которая применяется в виде законодательно установленных ограничений и запретов совершать определенные действия; введении дополнительных обязанностей, которые выражаются в сокращении (сужении) общего объема прав и свобод граждан, затрагивающих их статус.
Существует взаимосвязь понятий «ограничение прав и свобод» и «умаление прав и свобод», в связи с чем научное исследование их смысла и содержания целесообразно осуществлять на комплексной основе. Вместе с тем эти понятия имеют различный конституционно-правовой смысл и содержание, а потому подлежат разграничению в научной литературе и не могут применяться как синонимы.
1 См.: Волкова Н.С. Общественная безопасность и законодательство о правах человека // Журнал российского права. 2005. № 2. С. 100.
2 Селивон Н. Критерии ограничения прав человека в практике конституционного правосудия // Конституционное правосудие: Вестник Конференции органов конституционного контроля стран молодой демократии. 2005. Вып. 3 (29). С. 9.
3 См.: Хазанов С.Д. Правомерное ограничение административно-правового статуса граждан в условиях чрезвычайного положения //Правоведение. 1991. № 5. С. 61.
4 См.: Мельникова Э.Б. Буржуазная юстиция и права человека / Отв. ред. В.М. Чхиквадзе. — М., 1987. С. 173.
5 Ниринг С. Свобода: обещание и угроза. — М., 1966. С. 120—121.
6 Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью). — М., 1999. С. 97.
7 См.: Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. — М., 2005. С. 230.
8 См.: Лапаева В.В. Ограничение прав и свобод человека и гражданина: подходы к выработке правовой позиции //Законодательство и экономика. 2005. № 6. С. 8.
9 См.: Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. 2-е изд. — М., 2003. С. 91—93.
11 См.: Гасанов К.К., Стремоухов А.А. Абсолютные права человека и ограничение прав // Правоведение. 2004. № 1. С. 170—171.
12 См.: Нагорная М.А. Принципы ограничений прав человека в публичном праве // Теория и практика ограничения прав человека по российскому законодательству и международному праву /Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 1998. Ч. I. С. 70.
13 См: Карпов Д.В. Критерии правомерности ограничения прав и свобод человека //Теория и практика ограничения прав человека по российскому законодательству и международному праву /Под ред. В.М. Баранова. Ч. II. Т. 2. С. 134.
14 См., например: Комаров С.А., Ростовщиков И.В. Личность. Права и свободы. Политическая система. — СПб., 2002. С. 169.
15 См.: Морозова Л.А. Принципы, пределы и основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву //Государство и право. 1998. № 7. С. 26—27.
16 См., например: Коробова А.П. Приоритеты правовой политики //Российская правовая политика. — М., 2003. С. 109.
17 См.: Конституционное право зарубежных стран: Учеб. /Под общ. ред. М.В. Баглая, Ю.И. Лейбо и М.Л. Энтина. 2-е изд. — М., 2005. С. 1027—1028.
18 См.: Баранов В.М. «Удовлетворение справедливых требований морали» как цель ограничения прав и свобод человека // Теория и практика ограничения прав человека по российскому законодательству и международному праву / Под ред. В.М. Баранова. Ч. I. С. 20.
19 См.: Селивон Н. Указ. раб. С. 9.
20 См.: Глухарева Л.И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). — М., 2003. С. 285.
21 См.: Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. — М., 2005. С. 146.
22 См.: Хазанов С.Д. Указ. ст. С. 61.
23 См.: Эбзеев Б.С. Указ. соч. С. 231—232.
24 См.: Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации: Учеб. / Под ред. О.И. Тиунова. — М., 2005. С. 301.
25 См.: постановления Конституционного суда РФ от 20.12.1995 № 17-П и от 02.02.1996 № 4-П //СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 54; № 7. Ст. 701.
26 См.: Постановление Конституционного суда РФ от 15.01.2002 № 1-П //СЗ РФ. 2002. № 6. Ст. 626.
27 См.: Бондарь Н.С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. — М., 2005. С. 449.
28 См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 1999. С. 832; Современный толковый словарь русского языка. — СПб., 2002. С. 867.
29 См.: Лапаева В.В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления) //Журнал российского права. 2005. № 7. С. 20.