Что значит угождать богу
Служить людям, а угождать – Богу
Беседа о человекоугодии и лести
Что такое человекоугодие, и чем оно отличается от христианского служения другому человеку? Как эта страсть действует в нас, когда мы совершаем те или иные поступки? Всегда ли похвала другого – это лесть?
Хорошие дела и плохие мотивы
Каждый из нас знает из Евангелия, каким должен быть наш образ действий по отношению к окружающим людям. Мы можем в каких-то случаях не понимать, чего именно хочет, чего ожидает от нас ближний, но мы имеем заповедь поступать с другими так, как мы бы хотели, чтобы они поступали с нами. А каждый из нас прекрасно сознает, чего бы он хотел: мы желаем, чтобы нас любили, чтобы нас поддерживали, чтобы нас уважали, чтобы к нам были внимательны, – и притом, чтобы это непременно было не за что-то, а просто так. И очевидно, что мы ко всему этому призываемся в отношении других людей. Это то, что угодно Богу и что однозначно должно присутствовать: нельзя не любить и не уважать кого-то и считать, что тем самым мы воздерживаемся от угождения его страстям и упражняемся в благочестии; нельзя ставить человеку планку, которую он должен преодолеть, чтобы мы перестали быть к нему равнодушными и наше отношение к нему стало богоугодным.
Кроме того, нужно помнить, что человекоугодие – это то, что мы можем увидеть в себе, и только в себе, поскольку это то, что определяется внутренними мотивами человека, ведомыми зачастую только ему и Богу.
Человекоугодие – это то, что мы можем увидеть в себе, и только в себе
Где же начинается человекоугодие? Оно начинается там, где первопричиной поступков человека, как благо воспринимаемых другим, становится не долг христианской любви, а какие-то внешние факторы. Главенствуют среди них два: это страх и выгода. Причем совершенно не обязательно, что из-за боязни другого человека или чего-то, с этим человеком связанного, мы будем совершать поступки ложные, неправильные по своей сути. Это могут быть и объективно хорошие дела, и даже какие-то жертвы с нашей стороны – но не ради Христа, а в угоду нашей гордости, нашему малодушию. Так же и с корыстью: мы можем делать что-то на самом деле нужное и хорошее, но по расчету – и оно не будет иметь пред Богом той цены, какую имеет то, что совершается ради Него.
Но, впрочем, о цене… У нас на приходе как-то возник разговор про так называемый тарелочный сбор во время службы. В нашем храме такой практики нет, но, попадая в какой-то другой, человек порой смущается и признаётся потом: положил деньги только потому, что все клали и скупым не хотелось выглядеть. Так, значит, неугодна Богу эта жертва и не нужно с такими мыслями ничего давать?
Сложный это вопрос. Сложный до того момента только, пока концентрируется человек на себе самом и своих переживаниях и ничего за пределами их не видит. Стоит ему из этого замкнутого круга выйти – и всё становится проще. Я нахожусь в храме, ему нужна помощь? Нужна. У меня есть возможность помочь? Есть – я кладу деньги на поднос, нет – не кладу. Всё. Когда главным становится нужда, которую мы видим, а не наше «я», всё остальное встает на свои места.
Пусть пострадает дело?
В связи с этой темой порой возникает вопрос: как быть, если мы видим, что человек по гордости, по иллюзорному представлению о самом себе творит что-то неразумное? Собрался, к примеру, кто-то из наших близких, ничего в починке вещей не смыслящий, что-нибудь дома отремонтировать: взял молоток, который никогда в жизни в руках не держал, и гвоздь, явно намереваясь вбить его куда-то не туда… И говорит всем: «Отстаньте, я сам». Стоит ли всё же попытаться удержать его? И напротив: если мы будем молча наблюдать за его ошибками, дабы не ссориться с ним, не будет ли это грехом угождения его страстям?
Те прихожане, которые читали авву Дорофея, могут вспомнить в ответ на это его слова: «Пусть пострадает дело, но сохранится мир». Одна наша прихожанка как-то сказала, что, прочитав их, долго не могла внутренне согласиться, а потом – решилась ни в чем не перечить мужу: пусть он пробует в жизни всё, что хочет, к каким бы последствиям то ни приводило. Я понимаю, что в конкретном случае за этим стоит долгий опыт совместной жизни. Но…
Но хотелось бы всё же вернуться к совету аввы Дорофея. Безусловно, всё, что говорили святые подвижники, в части своей универсально, в части же – написано для определенных жизненных условий, даже порой для определенного монастыря. Некоторые иноки, к примеру, заболев, не лечились, и это воспринималось нормально. Порой пустынники, живя в каких-то отдаленных местах, не находили там достаточно еды и просто умирали от голода – и к этому тоже не относились как к чему-то вопиющему: они ведь в пустыню, в конце концов, и приходили с этой целью – чтобы рано или поздно там умереть. Здесь можно вспомнить еще преподобного авву Пимена – эпизод, когда его младший брат привел в их общую келью посетителя. В какой-то момент брат и этот гость стали на глазах святого бить друг друга, а авва Пимен, не вмешиваясь, продолжал свою молитву – по его же собственным словам, положив себе на сердце, будто бы его там нет.
Немало ситуаций, когда лучше пусть пострадает мир с человеком, а не дело
Можем ли мы полагать себе на сердце, что нас тоже где-то нет? Я убежден, что далеко не всегда. И, скажем, если человек день за днем себя очень плохо чувствует, но не хочет идти к врачу, я его постараюсь туда загнать всеми доступными способами – мне, как священнику, за восемнадцать лет служения неоднократно приходилось это делать. И да, во многих случаях я потеряю с ним мир на какое-то время – но это лучше, чем потом я буду осознавать, что теперь человек фактически умирает, а я в нужный момент не настоял на его обследовании. И в более простых, житейских ситуациях тоже есть определенная градация: одно дело, если тот же упомянутый горе-мастер какой-нибудь колченогий табурет еще больше разломает, и другое – если он в электропроводку полез и его вот-вот ударит током. И в одних случаях стоит оставить человека в покое, чтобы свою жизнь не превращать в непрерывный поток замечаний, а в других его можно и, образно говоря, по рукам и ногам связать, и никакого греха в этом не будет.
О лести и комплиментах
К слову, о потоке замечаний… Многие верующие люди гораздо чаще делают замечания, чем говорят другим какие-то приятные слова, и это отчасти связано с тем, что в комплиментах опять-таки видят грех человекоугодия. Действительно ли это так? На самом деле нет, и всё опять-таки зависит от намерения. Если мы говорим человеку о чем-то, что в нем реально есть доброго, то это просто констатация факта, и в ней нет ничего самого по себе греховного – если, конечно, мы не ожидаем, что будем от этого сами лучше выглядеть в его глазах. Но иногда можно сделать человеку комплимент даже в отношении того, что есть в нем в какой-то степени или есть в потенциале. Можно подчеркнуть это хорошее для того, чтобы его укрепить, чтобы его поддержать, чтобы его порадовать, и в этом не будет ни обмана, ни самообмана. Многие святые отцы говорят, что, когда враг борет нас беспечностью, леностью, мы этому должны противопоставить память о возможном осуждении на Страшном суде, о том, насколько много в нас того, что Богу противно. Но в те моменты, когда враг нас борет унынием, когда руки опускаются, нам нужно обязательно убеждать себя в том, что мы окажемся Богу не чужды и что мы спасемся. Ну а истина всегда будет находиться посередине, поскольку спасение, как говорил преподобный Петр Дамаскин, совершается между страхом и надеждой.
Можно подчеркнуть хорошее в человеке, чтобы его укрепить и поддержать
То же самое и по отношению к другим людям. Но нужно, конечно, понимать, что, когда мы в отношении человека подчеркиваем что-то, чего в нем и близко нет, – это обман, и это не только грех человекоугодия, но и грех лести. Такая ложь не может быть продиктована заботой – нам нужно поискать в себе какие-то другие мотивы. И нужно иметь в виду, что нормальный, душевно здоровый человек всегда отшатывается от лести – она не может послужить ему в укрепление, в утешение, потому что ему просто это неприятно. А человеку, который на лесть падок, могут помочь отвергнуть ее две вещи: понимание того, что если тебе льстят – значит, считают тебя не очень далеким человеком, и знание о том, как быстро лесть, если она была принята, рождает в человеке зависимость: стоит поверить раз, поверить два, поверить три – и ты уже будешь очень сильно нуждаться в тех, кто тебе льстит. И такое можно наблюдать в жизни очень часто: человек сначала формирует свое окружение, состоящее из льстецов, а дальше это окружение уже полностью формирует его самого. И кто-то порой до конца жизни остается в этом плену – и не знает своего подлинного «я», не может пробраться к себе настоящему.
УГОЖДЕНИЕ БОГУ
Чем лучше можно угодить Богу. Самое угодное Богу дело есть дело любви.
ЕВАНГЕЛИЕ
Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.
Чем лучше можно угодить Богу?
Помышляя о Боге, будь благочестив, независтлив, добр, целомудр, кроток, щедр по силе, общителен, неспорлив и подобное, ибо всем этим угождать Богу есть некрадомое богатство души, а также не осуждать никого, или ни о ком не говорить, что он-де нехорош, согрешил, но лучше разыскивать свои худые дела и свою жизнь рассматривать. угодна ли она Богу.
Если ты предал себя Богу, соблюдай все Его заповеди, и что тебе повелевается, делай то тщательно, ничего не опуская, потому что, если думаешь опускать что, то не отпустятся тебе прежние грехи твои, если же твердо положишь исполнять все (до положения живота), то будь уверен, что прежние грехи твои уже прощены.
Чем лучше можно угодить Богу. Самое угодное Богу дело есть дело любви. Его исполняет тот, кто непрестанно хвалит Бога в чистых помышлениях своих, возбуждаемых памятью о Боге, памятью об обетованных благах и о всем, что Он для нас совершить благоволил. От памятования о всем этом рождается любовь полная.
Невозможно благоугодить Богу среди душевных развлечений
Бог умилостивляется не кровью животных, не заколениями жертвенными, но сердцем сокрушенным.
Упражнение в благоугождении Богу, по Евангелию Христову, бывает успешно при удалении от мирских попечений и при совершенном удалении себя от развлечений.
Невозможно благоугодить Богу среди душевных развлечений, при которых душа подвергается опасности быть уловленною кознями диавольскими, и оказывается достойною поругания и смеха за недовершение того, чего решилась достигнуть.
Если хочешь благоугодить своему Господу, облекись в ризу смирения
Как никто из произведших множество изделий не может сказать, что произвел их ночью и без света, так и тот, кто ведет жизнь Богу угодную, не может сказать, что ведет ее без Умного Света. Если дерзнет кто сказать это, то явный он лжец и сын диавола. Таковый никогда не познавал себя и немощи своей, и совсем не вступал на путь Божий.
Какими делами угодили Богу удалявшиеся в горы и жившие в пещерах? Никакими, кроме дел покаяния с верою и любовью. Оставя мир весь, они последовали Христу, и, прияв Его в себя, упокоивали, насыщали и напояли Его в себе, посредством покаяния и слез.
Если хочешь благоугодить своему Господу, облекись в ризу смирения, ибо, как скоро увидит тебя в оной, возрадуется о тебе и прославит тебя в Царстве Своем.
Богу угодны не царский венец и держава, но пепел с власяницей
Ты делаешь приятное Богу, и ищешь еще другой награды. Истинно не знаешь ты, какое великое благо угодить Богу, потому что, если бы ты знал это, то никакой другой награды не сравнял бы с этим благом.
Чтобы нам сделаться любезными Богу, будем развивать эту красоту, ежедневно смывая всякую нечистоту чтением Писаний, молитвами, милостынями, единомыслием друг с другом.
Желающему угождать Богу и быть добродетельным и чистым, совершенно необходимо вести жизнь не спокойную, приятную и беспечную, но прискорбную и исполненную многих трудов и подвигов.
Если мы хотим быть любезными Господу, то, оставив попечение об украшении тела, будем каждый день заботиться о красоте души.
Когда мы угождение Богу будем предпочитать всему, то все доброе как бы рекою потечет к нам, и мы не будем иметь никаких скорбных чувств, потому что благость Божия все будет ниспосылать нам в изобилии.
Богу угодны не царский венец и держава, но пепел с власяницей; не блеск багряницы, но рубище; не златокованый трон, украшенный камнями, но исповедание грехов.
Будем во всем повиноваться Богу и ни в чем не будем противоречить, хотя бы слова Его казались противными нашим мыслям и взглядам, но пусть управляет слово Его нашими мыслями и взглядами.
Ему приятны не столько многоценные приношения, сколько нелицемерные жертвы от чистого сердца.
Когда хочешь разрешить какое недоуменное (запутанное) дело, то ищи относительно него то, что Богу приятно, и конечно найдешь ему полезное разрешение.
Два вида благочестия
Первый самый святой и божественный — в душе, потому что прекраснейшая и самая угодная Богу жертва — иметь чистое сердце, представлять в уме Божие присутствие, твердо и постоянно хранить оное во святилище души. Другой вид — в чистоте тела. В ком нет сих двух видов, тот, если принесет в дар самые редкие драгоценности суши и моря. не угодит Богу.
Авва Исайя
Невозможно нам угодить Богу, имея в себе ненависть и вражду.
Святитель Кирилл Александрийский
Любителю того, что угодно Богу, по справедливости даруется упоение обилием небесных благ.
Общее очертание жизни посвятивших себя на угождение господу
Всем, которые посвятили себя Богу, и всегда стараются представить телеса своя жертву живу, святу, благоугодну Богови (Рим. 12:1), надлежит, согласно со Священными обетованиями Евангелия и прочих Св. Писаний, веровать, что, предав себя на всякое дело благое и на всякое упражнение в добродетели, они, с благодатью Христовою и силою Божией, могут получить совершенное избавление и очищение от терпением бесчестия, возбуждающихся в душе и теле. Невозможное для нас возможно для обетовавшего Бога. К тому же греховные страсти впоследствии привзошли в душу и тело вследствие преступления первозданного человека.
Мы, верующие, прияли чрез Св. Крещение залог благодати, как талант, для многократного умножения и приращения чрез то обетованного наследия. Божественный и утешительный Дух, данный Апостолам, и чрез них преподанный единой истинной Церкви Божией, с минуты крещения пребывает в каждом приступившем к крещению с чистою верою, – и каждый получает сей для приумножения, возделания и приращения, как сказано в Евангелии.
Как младенец, рожденный в веке сем, не остается навсегда в младенческом возрасте, но ежедневно растет, по закону естества, пока не придет в совершенного мужа: так и рожденный свыше водою и Духом не должен оставаться в младенчестве духовном, но, постоянно пребывая в подвиге, труде и многом терпении, обязан чрез борьбу с духовным сопротивником преуспевать и возрастать до полноты духовного возраста, – или в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова, как учит Апостол (Еф. 4:13).
Но в телесном рождении родившийся младенец, по необходимому закону природы, достигает мужеского возраста: ибо так определил Промысел Божий, чтоб телесный возраст приходил в совершенство не по собственному произволению, а по уставу естества; а в духовном рождении свыше Бог установил иной порядок, – именно, – в деле духовного возрастания, предоставил свободному произволению человека труд, подвиг и усиленное с твердым терпением шествие к сей цели. Подвизайтеся, говорит Господь, внити сквозь тесная врата (Лук. 13:24); и еще: употребляйте усилие, потому что усиленные искатели восхищают Царствие небесное (Мф. 11:12); и еще: в терпении вашем стяжите души ваша (Лук. 21:19). Так домостроительствовала благодать Божия, чтобы каждый, по собственному расположению и по собственной воле, трудом и подвигом достигал духовного возрастания.
В какой мере предается кто телесному и душевному подвигу, со всяким услаждением добрыми делами, в такой же мере приобретает он причастие Святого Духа к духовному возрастанию в обновлении ума, – по благодати и туне получая (силы во) спасение, а по вере, любви и подвигу свободного произволения восходя в преуспеяние и меру, чтобы как по благодати, так и правде, стать наследником вечной жизни. Не всецело Божией силою и благодатью, без собственного человеческого содействия и старания возрастает он в преуспеянии и не всецело собственной силою и мощью, без содействия и помощи Духа, имеем возможность придти в совершенную волю Божию и в меру чистоты. Ибо аще не Господь созиждет дом и сохранит град, всуе бде стрегий и трудися зиждущий (Пс. 126:1).
Что есть воля Божия совершенная, которой достигать увещевает и убеждает Апостол каждого (Рим. 12:2)? – Очищение и освящение сердца причастием Духа Божия, несомненно происходящее в душе, которая с верою и любовью всецело предает себя Богу. Господь сказал: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5:7), от тех, которые желают достигнуть такого блаженства, требует совершенного очищения от греха, т.е. решительного освобождения от страстей бесчестия и совершенного водворения в себе самой высшей добродетели. На это указует и Пророк, когда молясь сказал: сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50:12); и еще: когда вопросив: кто взыдет на гору Господню, или кто станет на месте Святем Его, – ответил: неповинен рукама и чист сердцем (Пс. 23:3,4). Сим Дух показал, что мы должны собственной своею деятельностью совершенно отсечь от себя грех, совершаемый делом, словом и помышлением, стремясь к совершенной чистоте духа, и надеясь достигнуть оной благодатью Святого Духа. Вот и Апостол, сказывая, какими должны быть души, удаляющиеся от плотского брака и мiрских уз и желающие пребывать в девстве, говорит: непосягшая печется о Господних, как угодить Господеви, да будет свята не телом только, но и духом (1 Кор. 7:34). Он внушает сим, что душе, невесте Христовой, желающей сочетаться с чистым небесным Царем, надлежит стать свободною от деятельной и мысленной грешности, или как от явных грехов, так и от тайных страстей, по сказанному у Иоанна Богослова: всяк имеяй надежду сию нань, очищает себе, якоже Он чист есть (1 Иоан. 3:3).
Не от явных только грехов, – блуда, воровства, чревоугодия, клеветы, празднословия, кличей, смеха, многоимения, – должна быть чистою душа, устранившая себя от мiрского общения и возжелавшая пребывать в союзе и общении с нетленным Женихом, но тем паче надобно ей содержать себя в чистоте от сильнейших душевных страстей и тайных грехов, т.е. от похотливости, тщеславия, человекоугодия, лицемерия, любоначалия, лести, злонравия, ненависти, неверия, зависти, превозношения, ревнивости, самоугодия, самолюбия, кичения и подобных сим невидимых страстей бесчестия (Рим. 1:26). Писание и сокровенные душевные грехи почитает подобными грехам обнаруженным в действии, потому что это – отпрыски одного и того же корня. Так Пророк неких обличает: в сердце беззаконие делаете (Пс. 57:3). А о себе молится: от тайных моих очисти мя (Пс. 18:13). Почему сколько стараемся охранять от явных грехов внешнего человека, т.е. тело, как храм Божий, столько же нужно иметь старательности и подвигов к охранению внутреннего человека, т.е. души, от всякого лукавого помысла, по сказанному: всяцем хранением блюди твое сердце: от сих бо исходища живота (Притч. 4:23).
В сем очищении сердца преуспеем мы, если всегда будем противоборствовать и противоречить лукавым помыслам, – тщеславия, ненависти, кичения, лести, похоти, соперничества, любоначалия и проч., – со всею строгостью испытывая самих себя, и сохраняя ум свой от союза и согласия с тайными душевными страстями, и напротив с усилием предаваясь всякому доброму начинанию, труду и подвигу, чтобы полагать препятствия врагу своему. Ибо если будем так действовать, то Господь, видя душевный подвиг наш, по человеколюбию Своему, собственной силою Духа, непременно совершит в нас великое исцеление от тайных страстей, отмщая мысленным врагам нашим.
В какую духовную меру должно нам стремиться взойти, этому поучимся у св. Павла. Он говорит: вся забота наша к тому обращена, да представим всякого человека совершенна о Христе (Кол. 1:28). А в чем сие совершенство, это указал он в молитвенном благожелании своем Ефесянам, говоря: да даст вам (Бог), – силою утвердитися Духом Его во внутреннем человеце: вселитися Христу верою в сердца, ваша: в любви вкоренени, да возможете. и проч. (Еф. 3:16-18). Венец всего любовь; что еще разительнее представил он в другом послании, где, перечисляя разные дарования Божии и самопожертвования человека, ко всякому прибавляет, что все сие и подобное ничто, если нет любви. Любовь же потом изображает поедательницею и истребительницею всех страстей (1 Кор. 13:1-8). Вот предел совершенства. Из сего следует, что сподобившиеся исчисляемых св. Павлом дарований, но не приявшие еще избавления (от страстей), силою совершеннейшей и действенной духовной любви, находятся еще в опасности, борении и страхе, хотя имеют уже дарования духовные.
Это показал Апостол для тех, которые желают верно восходить к христианскому совершенству, чтобы кто из сподобившихся каких либо дарований не подумал о себе, что и при неполном действии благодати, достиг уже совершенства, и чтобы, возмечтав, будто ни в чем не имеет уже нужды, и удовлетворившись одними низшими дарованиями, не остался он не достигшим должного предела совершенства. Указанием же сей цели совершенства Апостол учит, чтобы каждый, признавая себя нищим пред таким богатством любви, непрестанно и неослабно подвизался подвигом добрым, и проходил духовное поприще, пока не достигнет цели, по сказанному: тако тецыте, да постигнете (1 Кор. 9:24).
Так много распространил я рассуждение о цели подвижничества с тою целью, чтоб в хотящих восприять его верную установить мысль о том, какое у нас упование, и какое предлежит нам поприще, и чтобы каждый и каждая из посвятивших себя Богу, имея, по руководству сей мысли, постоянно в виду, куда мы призваны и какой обязаны достигать меры, всеми способами, из всех сил, и со всяким тщанием, самих себя и все, что имеем в веке сем, всегда усердно посвящали на благое, не допуская, однако самомнения, будто мы нечто, но рассуждая о себе, что мы действительно всегда ничто в сравнении с превосходством совершенной меры звания нашего и неисследимого богатства любви Христовой. Терпением убо да течем на предлежащий нам подвиг, взирающе на Начальника веры и Совершителя Иисуса (Евр. 12:1), – задняя забывая, в предняя же простираяся (Фил. 3:14).
Блажен человек, который имеет попечение угодить Господу и тело свое сохранить чистым, чтобы соделаться святым и нескверным храмом Христа Царя.
Если же мы стараемся и домогаемся сделаться угодными Богу, то должны презирать людские ругательства и злословия.