Что значит сновидческая реальность
The Jizn
3 уровня реальности
Научная мысль развивается по спирали. Как, скажем, древние греки занимались наукой? Садился какой-нибудь Аристотель под тенистым деревом, смотрел себе в пупок и решал: всё в этом мире состоит из земли, воды, воздуха и огня! И, что характерно, гипотеза принималась в качестве рабочей на долгие столетия. И поныне философский словарь на слово «реальность» выдает значение «все […]
Научная мысль развивается по спирали. Как, скажем, древние греки занимались наукой? Садился какой-нибудь Аристотель под тенистым деревом, смотрел себе в пупок и решал: всё в этом мире состоит из земли, воды, воздуха и огня! И, что характерно, гипотеза принималась в качестве рабочей на долгие столетия. И поныне философский словарь на слово «реальность» выдает значение «все существующее», иногда только подразделяя это самое существующее на объективное и субъективное.
Чтобы разговаривать дальше о духовном кризисе, нам потребуется поближе рассмотреть это самое всё существующее.
Каким же оно бывает?
I. Обусловленная реальность
…к XVIII веку трудами физиков и математиков представления о мире стали более строгими. Декарт придумал простую и понятную систему координат, вы наверняка рисовали её в школе, с осями x, y, z. Ньютон разработал небесную механику, которая позволяла предсказать движения тел, зная их положение и начальный импульс. Картина мира, получившая название ньютоно-картезианской, казалась простой и понятной: создавалось впечатление, что не хватает только мощности компьютеров, чтобы выяснить все причинно-следственные связи и описать все будущие движения любых тел. Всё сущее казалось исчислимым, взаимно обусловленным и образующим причинно-следственные связи. Вдохновленные современники даже сложили оду:
Был чёрной тьмою мир планет,
Как покрывалами, окутан.
Но Бог сказал: «Да будет свет!» —
И тут же в мир явился Ньютон.
Этот уровень реальности на картинке изображен сверху. Он является обусловленным, доказуемым, количественно измеримым, имеющим чёткое границы, которые легко проверить и о которых можно однозначно договориться, поэтому его ещё называют консенсуальным: в нём людям легко достичь консенсуса, так как можно доказать свою правоту с привлечением объективных методов. На этом уровне есть правильное и неправильное, и граница между ними однозначна.
II. Сновидческая реальность
Если вы посмотрите на уровень ниже – там всё ещё существуют области «так» и «не так», но граница между ними уже размыта. И опять это совершилось стараниями физиков и математиков – только уже в XX веке. Ехидные современники сразу же дописали продолжение к вышеприведенной оде:
Но Сатана недолго ждал реванша:
Пришел Эйнштейн – и всё пошло, как раньше!
На уровне квантовой физики эта «размытость границ» проявляется в том, что элементарные частицы ведут себя как волны, обмениваются информацией непонятным образом, и вообще потенциально образуют параллельные миры. С точки зрения первого уровня реальности – полный бардак!
Но каждый из нас прекрасно знаком с тем, как ощущается сновидческая реальность, из собственного опыта: во сне иногда бываешь птицей, оставаясь человеком; можно уйти в фантазию, оставаясь в то же время в объективной реальности; и хотя по-прежнему сохраняется плюс и минус, например, позитивные и негативные чувства, — граница между ними уже бывает весьма размытой.
Вот веселье, это, по-вашему, позитивное чувство? А страх? Негативное? А на американских горках вы катались, а? Весело и страшно одновременно! Вот вам и отсутствие чёткой границы между позитивом и негативом.
Или наоборот, если мы увидим двух людей: один печально замер и прямо окаменел, а второй рвёт на себе волосы и страшно кричит – мы с большой вероятностью сможем предположить, что у них у обоих горе. Но можем ли мы сказать по их виду, у кого горе больше? Можно ли вообще количественно сравнивать, чье горе больше?
Сновидческий уровень реальности уже не вполне обусловлен. Вместо количественного он – качественный, субъективный, эмоциональный; вместо чётких границ он подразумевает общие субъективные ощущения, которые иногда можно разделить, но никогда нельзя доказать в споре. Эта реальность уже более индивидуальна, чем консенсуальна. Измерить её невозможно, поэтому, если вы «на разной волне», на этом уровне договориться уже не получится. Хотя люди на одной волне способны договориться без использования не только объективных доказательств, но и вообще слов. (Ну прямо как у элементарных частиц: те тоже управляются волнами!)
III. Сущностная реальность
А теперь следите за рукой. Если на одном конце континуума у нас есть полностью дуальный уровень/слой реальности, с чёткими границами; и есть также некий другой слой, постижимый в виде непосредственного переживания, в котором границы уже начали размываться… То логично будет предположить, что на противоположном конце континуума всё-таки существует некий слой реальности, где нет никаких границ.
Слой, где есть всё – и нет ничего.
Слой, где отсутствует дуальное разделение на «так» и «не так», на правильное и неправильное, на ты и я, на коллективное и индивидуальное.
Слой, который можно почувствовать самому в виде непосредственного переживания – но нельзя показать другому, измерить и посчитать.
С точки зрения обусловленной реальности его описания звучат предельно абсурдно, — однако же на уровне непосредственного переживания этот слой вполне доступен человеку. Есть подозрение, что все религиозные учения в той или иной мере обращаются именно к этому слою; о нем же писал Юнг в своей концепции коллективного бессознательного (доступ к которому осуществляется при этом крайне индивидуально) и Вернадский в своей концепции ноосферы. О нем пишут те ученые и художники, которые утверждают, что не они создают свои произведения, — а произведения используют их, чтобы появиться на свет.
Теоретически, каждый, посмотрев себе в пупок, может обнаружить этот сущностный слой реальности (на практике, впрочем, далеко не каждый) – а вот доказать о нем никому ничего не выйдет, это переживание предельно индивидуально. Собственно, религии уже много тысяч лет пытались что-то кому-то доказывать, а воз и ныне там; более того, даже само существование такого слоя реальности никому нельзя доказать!
Однако ж, помимо красивого переживания, в доступе к сущностному слою реальности есть важный практический аспект: именно там, в недуальности, человек может найти путь к разрешению своих внутренних конфликтов: очевидно, что конфликт возможен только там, где есть дуальность, две стороны. Поэтому обращение к недуальному слою позволяет получить то ресурсное состояние, с помощью которого затем появится возможность выйти из состояния внутреннего конфликта неожиданным, творческим образом. Получается, сущностный слой реальности – это такая «внутренняя розетка», подключение к которой может обеспечить человека дополнительной энергией.
Но, как всегда: если где-то есть энергия, должны быть и правила безопасности по её применению. Иначе может произойти короткое замыкание (или не такое уж короткое). Именно поэтому тема следующего поста – «Духовные кризисы».
Но, поскольку тема сложная, я вас заранее спрошу: вот вы, лично вы, что понимаете под «духовным кризисом»? Какие проявления?
Что значит сновидческая реальность
Во многих традиционных культурах сновидение считается языком души, ее выражением. Современные антропологи исследовали и задокументировали многообразные способы использования снов разными народностями в их повседневной реальности. Можно сказать, что общим здесь является бережное и уважительное отношение к сновидениям, придание им особой значимости, поскольку представители традиционных культур обычно верят в то, что из реальности сна (в случае грамотного выбора способа действия) можно обеспечить условия для благоприятного развития событий в «дневной» жизни. Так, американские индейцы рассматривают сновидения как важный ресурс поддержания благополучия племени. Вся культура австралийских аборигенов основана на снах. В них они получают послания божеств и «инструкции», которые применяются в практической деятельности. Африканские зулусы рассматривают сновидения как послания предков.
лотами. Они не имеют общей племенной религии, племенных обычаев и культов, поэтому им приходится внимательно прислушиваться к своему внутреннему голосу, интуиции и знаниям, привносимым в их жизнь снами. Наскапи верят, что «великий человек» может в сновидении дать им совет или подсказать верное решение, как общаться с внешним миром, с природой, как поступить в той или иной жизненной ситуации. Они пользуются сновидениями даже с целью предсказания погоды и обеспечения удачи на охоте, от которой напрямую зависит существование семьи.
Сновидцы народности мохавк, вдохновленные образами снов, сочиняли стихи и придумывали загадки. Потом они представляли их на суд остальных членов племени. Если кто-то разгадывал эти загадки, то получал подарки.
Индейцы-сенека также относились к сновидениям с огромным вниманием. Каждый сон необходимо было реализовать символически или буквально. Если учитывать компенсаторную функцию сновидений, нетрудно понять, почему французским миссионерам Ордена Иезуитов стоило огромных усилий обратить их в христианскую веру.
—————————
2 Линн Д. Полные пригоршни снов. Киев: София, 2000. С. 52.
221
Сенои воспринимают сновидения как науку, которой с детства обучают своих детей. Каждое утро отец вместе со старшими сыновьями анализирует сны всех своих детей. Он учит их, как правильно использовать толкование сна, инструктирует, каким образом поступить в следующий раз в ситуации, вызвавшей затруднение в данном конкретном случае. Например, если ребенку снится падение со скалы и он в ужасе просыпается, родители могут сказать, что это был очень важный, очень ценный сон, которого не нужно бояться. Это духи земли приглашали его к себе. И ничего страшного не произошло бы. В следующий раз, когда приснится что-то подобное, ребенок должен, не пугаясь, мягко спланировать на землю, встретиться с обитателями той территории, на которую он опустился, постараться как можно больше узнать о месте, где побывал; если удастся, получить дары и принести их своему племени. Это поможет всему племени добиться процветания и успехов в их повседневной жизни.
Если же, к примеру, человек сообщает, что видел себя плывущим по реке и нашедшим ценную добычу, его инструктируют, куда именно он должен плыть во сне будущей ночью, чтобы добыть что-нибудь ценное для племени; или же подсказывают, что он должен поделиться будущей ночью своей добычей с соплеменниками.
Важным является тот факт, что, обсуждая совместно с другими свои сны, дети чувствуют себя социальными партнерами взрослых. Они ощущают, что приняты сообществом. Возможность передать свои переживания другим поддерживает детей, поскольку они весьма зависимы от того, как принимает их сообщество, а также от одобрения и критики взрослых.
————
3 Там же. С. 53.
222
Возможно (по крайней мере, в настоящее время именно такого мнения придерживаются исследователи), миролюбие, доброжелательность и психическая устойчивость сеноев обусловливается именно практикой внимательного анализа, истолкования и совместного обсуждения сновидений всеми членами племени.
В то время эти публикации остались практически незамеченными. Однако позднее с материалами ознакомилась Патриция Гарфилд, известный исследователь сновидений. Она очень заинтересовалась представленными в них практиками и даже предприняла путешествие в Малайзию, где познакомилась с представителями туземного племени сеноев, а также попыталась задать им вопросы и получить на них ответы. Она говорила по-английски с двумя туземцами, проходившими лечение в госпитале недалеко от города. Переводил ее вопросы врач-малайец. Он же переводил ответы туземцев на английский. Конечно, при таком общении возможны искажения. Тем не менее у Патриции Гарфилд сложилось впечатление, что Стюарт был не совсем точен в изложении принципов сенойской техники. Впоследствии она опубликовала книгу «Творческое сновидение», вызвавшую огромный читательский интерес и целую лавину исследований сенойской техники.
Другие авторы также обращали внимание на неточности трудов Стюарта. В частности, это касалось вопросов обучения детей сновидческим техникам и требования даров от побежденных персонажей сновидений. Однако, несмотря на возможные несоответствия и неточности в деталях, в целом изложенный сначала Стюартом, а затем Гарфилд 5 «кодекс сновидца» племени сеноев может быть представлен как базирующийся на трех основных принципах:
————————
4 Kilton Stewart. Dream theory in Malaya. New York, 1951; Pygmies and dream giganties. New York, 1954. Статья перепечатана в издании: Altered states of consciousness. New York, 1972.
5 Гарфилд П. Путь к блаженству. Метод мандалы сновидений. М., 1998.
223
2. в сновидении всегда следует идти навстречу тому, что доставляет удовольствие. Если возникают приятные переживания, надо стараться их интенсифицировать. Если вы летаете или заняты каким-то другим приятным делом, расслабьтесь и наслаждайтесь от души;
Реальности: глубинная, индивидуальная, сновидная
Итак, мы видим, что в традиционных сообществах люди не просто придавали большое значение снам, но и использовали разного рода приемы для того, чтобы из сновидческого опыта воздействовать на развитие событий повседневной реальности в благоприятном для себя ключе. Практика современного психотерапевтического использования сновид-ческих материалов для коррекции жизненных ситуаций индивида также свидетельствует о том, что между бодрственной жизнью человека и реальностью его снов существует, пусть и не вполне понятная, взаимо-
——————-
6 Как мы сегодня сказали бы, в режиме «активного воображения» Юнга.
224
связь. Например, если во сне человек переживает какой-то неприятный опыт или же предпринимает действия, которые в рамках сновидческих техник расцениваются как неверные (например, бежит от опасности), это может негативно сказаться на положении дел в его «дневной» реальности. И напротив, если сновидцу удается разрешить во сне некоторую проблемную ситуацию, это самым положительным образом влияет и на его бодрственную жизнь. Так каково же отношение между разными типами реальностей, если такое взаимодействие оказывается возможным?
Тогда можно сказать, что индивидуальная реальность любого человека представляет собой результат наложения матрицы его внутренней природы на универсум мира. Когда накладывается матрица эго, человек видит те аспекты, которые соответствуют параметрам его эго. Они могут быть для него неприятны, но, тем не менее, они достаточно приемлемы, чтобы преодолеть барьер цензуры сознания. Если же на мир накладывается матрица глубинной структуры индивида (как раз и выражающей его базовые предиспозиции о мире и о себе), то результатом такого взаимодействия-запроса будет реальность жизненных ситуаций, отвечающая потребностям, ожиданиям, чувствам и желаниям, существующим на самых глубоких, зачастую недоступных сознанию уровнях личности.
225
Подобное понимание взаимообусловленности событий в разных реальностях характерно для многих духовных традиций. Вот как об этом говорят суфии:
В этом я вижу глубинный смысл утверждения «по вере вашей дано вам будет». В этом же я вижу реализацию принципа справедливости воздаяния: природа глубинной реальности такова, что человек обрекается на то, чтобы на своём опыте («на собственной шкуре») испытать, опробовать то, что он адресует миру, примерить на себя тот «костюмчик», который сшит по его собственным меркам.
В этом же я вижу смысл метафоры «зеркало», которая так часто встречается в дзэнских текстах: мир лишь зеркало, в которое человек смотрится, чтобы увидеть себя. Это не просто красивые слова. Это верное описание логики отношения человека и глубинной реальности.
——————
9 Там же. С. 159-160.
227
Теория сновидения Арнольда Минделла
Я хочу коротко остановиться на теории сновидения известного исследователя, доктора философии, психотерапевта и аналитика, одного из создателей процессуально ориентированной психологии, написавшего семнадцать книг, переведенных на двадцать языков мира, Арнольда Минделла. Ему удалось создать концепцию, в которой современные психологические представления о природе сновидений и методах работы с ними (существующие в области юнгианской, процессуально ориентированной, гештальт-психологии) синтезированы с некоторыми идеями традиционных культур (в частности, австралийских аборигенов).
Сопоставляя свою позицию с представлениями предшественников, Минделл отмечает, что в его концепции акцент делается не на приобретении интеллектуального знания о сновидениях, а на получении более ясного ощущения взаимосвязи человека с той реальностью, которая лежит в основании и его телесных переживаний, и обыденной реальности, и его сновидений. Он полагает, что сны представляют собой картины текущих творческих переживаний, происходящих в этот и любой другой момент дня в теле человека, в его чувствах и взаимоотношениях. В соответствии с подходом Минделла, человек сновидит всегда. Просто формы проявления Сновидения разные. Это может быть сон, и это может быть явь, включающая телесные переживания и чувствования человека, а также события в его реальности.
Пласты рассмотрения феномена сновидения, которые намечаются в концепции Минделла, можно резюмировать следующим образом.
Минделл исходит из того, что все эти миры, все три выше выделенные сферы, являются эмпирическими. То есть они реальны для переживающего опыт.
В заключение рассмотрения подхода Минделла к пониманию природы сновидения хотелось бы несколько слов сказать о возможном физиологическом корреляте понятия «тенденция», используемого им для описания природы бессознательного (которое, напомню, он предпочитает именовать Сновидением с большой буквы).
Современные исследования в области нейрофизиологии показывают, что за определенное время до того, как человек осознаёт, что принял решение о совершении некоторого действия, электрическая активность мозга однозначно свидетельствует о том, что подобное решение принято и совершение данного действия неизбежно.
В частности, лауреат премии Ван Аллена, руководитель неврологического отделения медицинского колледжа Университета Айовы профессор А.Р. Дамазио пишет по этому поводу: «В одном из своих экспериментов Лайбет выявил задержку между временем, когда испытуемый осознавал свое решение согнуть палец (испытуемый отмечал точный момент принятия этого решения), и временем, когда электрическая активность его мозга указывала на неизбежность сгибания пальца. Активность мозга изменялась за треть секунды до того, как испытуемый принимал осознанное решение. В другом эксперименте Лайбет попытался выяснить, вызывает ли какие-либо ощущения у больных, которым делают операцию на мозге, непосредственное воздействие раздражителя на ткань головного мозга (в большинстве случаев во время таких операций пациенты находятся в бодрствующем состоянии). Ученый обнаружил, что воздействие на кору слабым электрическим током вызывает
———————
16 Минделл А. Сновидение в бодрствовании. М., 2004. С. 15.
232
Бодрственное и сновидящее «я»
Подобное знание возникает не в результате рассудочного ознакомления с последствиями совершаемых выборов (взвешивания вариантов, определения перспектив, возможных следствий и потенциальных затруднений), а проживается всем своим существом в сюжетных линиях событий собственной жизни, разворачивающихся в альтернативной реальности. Поэтому оно может быть названо телесным. По своей природе оно отличается от интеллектуального, формирующегося в результате усвоения субъектом внешней по отношению к нему информации, и по сути безразличного к его внутреннему миру.
Таким образом, получается более объемная модель взаимоотношения разного типа реальностей: жизнь человека предстает не как простая дихотомия «объективная / сновидческая реальность», где один режим исключает другой, а как сложным образом соотнесенные и увязанные между собой условия функционирования разных его ипостасей, где жизнь одной есть сон другой, а сон одной есть жизнь другой. Важно также и то, что в то время как активная составляющая режима функционирования человека (та его ипостась, с которой он в данный момент себя отождествляет) воспринимает и репрезентирует происходящее своими средствами, другая составляющая тоже не бездействует. То, что недоступно восприятию первой (как не соответствующее природе воспринимающей системы), репрезентируется на бессознательном уровне альтернативной ипостасью.
Иными словами, когда бодрственное «я» живет, сновидящее видит сон, причем обе сюжетные цепочки разворачиваются одновременно и представляют собой компоненты, грани единого целостного процесса жизни, который только диссоциированным человеком воспринимается как поделенный на взаимоисключающие режимы функционирования.
Что же, вовсе ничего не делать? А если имеющееся положение вещей невыносимо, а потребность его изменения ощущается как жизненно необходимая самим человеком?
Что же конкретно мы должны распознать как иллюзию, чтобы получить доступ к механизму трансформации реальности?
собственной телесностью, тем самым превращая его в продукт уже нашего мира. Вследствие этого составляющая идеального мира (мысль или образ) обретает уже некоторую соприродную физическому миру форму проявленности в нем. (Формой репрезентации идеальных образований в мире реального выступает наша собственная телесность, которая оказывается задействованной, когда мы не распознаём иллюзию как иллюзию и вовлекаемся в ее проживание.)
Соответственно, остановить действие этого механизма можно на этапе, когда имело место нераспознавание иллюзии как иллюзии и придание ей, тем самым, статуса реальности. Об этом, как мне кажется, и говорил Кришнамурти, когда отмечал, что в тот краткий миг, когда иллюзия распознаётся как иллюзия, человек пребывает в реальности. И это именно та среда, где существует единственная подлинная возможность трансформации происходящего.
Концепция сновидений Фрейда
Мы привыкли рассматривать сновидение как компромиссную возможность выразить нежелательные побуждения и желания, противоречащие представлениям человека о самом себе, либо являющиеся слишком травматичными, чтобы соприкасаться с этим в бодрственном состоянии. Согласно подхода Фрейда сновидение является галлюцинаторным проявлением бессознательного желания индивидуума, вытесняемого в состоянии бодрствования. Т.е. мы имеем дело с внутрипсихическим конфликтом.
Фрейд видел в сновидении зашифрованные послания из бессознательного, которое таким образом обходит цензуру. То, что мы запрещаем себе наяву в символической, искаженной, сгущенной и замаскированной форме мы проделываем в своих снах.
Он обратил наше внимание на такую важную составляющую сновидения, как функция сохранения сна. Это отвлекающий маневр для того, чтобы мы не смогли пробудиться из-за происходящих в нашем организме во время сна процессов. Во сновидном процессе все возбуждения и импульсы преобразуются в галлюцинаторную активность, которую мы и воспринимаем как сновидение.
Благодаря работе вытеснения, мы не можем проявить все побуждения, которые порождает в нас «кипящий котел влечений». Другое дело ночью – цензура ослабляется, и на сцену восходят вытесняемые днем желания, влечения, воспоминания, к которым в дневном состоянии доступ ограничен или вовсе запрещен. Таковы вкратце взгляды Фрейда на сновидения.
Не отвергая подход Фрейда, мы рассмотрим иные возможности понимания загадочного процесса творения снов. Основатель психоанализа, безусловно, ухватил важную составляющую сновидений, а именно, что сновидение – это мышление. Это ночное мышление нашего Я, осуществляемое посредством визуальных образов, складывающихся в сцены.
И сегодня темой нашего обсуждения станут концепции сновидений ведущих психоаналитиков направления объектных отношений – У.Биона и Д.Гротштейна, которые раскрыли новые, совершенно иные измерения сновидений, сумели приблизиться к пониманию мифологической составляющей и бессознательной мудрости психики, проявляющейся в сновидениях.
Царская дорога в видении У.Биона
Итак, Фрейд (1900) считал сновидения царской дорогой к пониманию бессознательного, а в сновидениях видел замаскированные исполнения скрытых желаний и выполнение функции защиты сна.
Уилфред Бион, много работал с пациентами, в том числе с психотическими, исследовал психотические, невротические и нормальные состояния умственной деятельности с целью понять фундаментальные аспекты мышления и видения сновидений.
И исследуя эти сложные и во многом загадочные процессы, Бион понял мир сновидения как контактную преграду между мирами сознательного и бессознательного. Т.е. работа сновидения направлена не просто на сохранение сна, а на то, чтобы отделить сознательные аспекты от бессознательных, и сновидение является начальным этапом в процессе мышления.
«Я подозреваю, что сдвиг Фрейда является значимым, но он занимался только негативной ориентацией, сновидениями «прячущими» что-то, а не способом, которым сновидение создается» (Бион).
Парадигма маскировки исполнения желаний во сне сменяется на совершенно иное видение сновидений – как творящих психическую реальность, наш внутренний мир, знание о себе, как процесс обработки и получения знания о реальности. Работа сновидения производит перевод до-коммуникативного материала в годный для хранения и коммуникативный – хаотический и фрагментированный опыт телесной и ментальной боли переводится в символический повествовательный нарратив сновидения.
Психический опыт разворачивается нелинейно, нас постоянно сопровождают переживания скачков, переходы, перепады давления и ритма. Мы имеем дело с чувственными впечатлениями, связанными с как с принципом реальности, так и с довербальными впечатлениями, связанными с принципом удовольствия – боли. Эти переходы в психоаналитической мысли концептуализируются как функционирование согласно депрессивному принципу и параноидно-шизоидному принципу. Сон – это диалог между этими двумя принципами, организующими наше восприятие себя и мира.
Подвергшись действию альфа-функции, переживание может быть ассимилировано психикой – сознательный и бессознательный элемент пересеклись таким образом.
Альфа-функция – это рессора, удерживающая нас на плаву жизни, предохраняя от падений в тенеты параноидно-шизоидных изысканий, и возвращая способность к символизации, сообщая нам возможность пребывания в пространстве символическом. И в то же время альфа-способность дарует нам возможность оставаться живыми, быть немного поэтами, не закостенеть в догмах и моральных правилах депрессивных установлений. Она позволяет нам одновременно и отрезвляться, и летать, и опираться на собственное мышление, и следовать фантазии.
Архаичное рудиментарное начало, вопиющее с параноидно-шизоидной позиции, получает отклик и развитие в мифических композициях сновидного мышления. Не картина причин и следствий, мы вовлечены в неопределенность мифологического начала сновидения – истоков нашего мышления. Возможно, шизоидно-параноидная позиция и депрессивная могут быть в диалоге через фигуры сна, концептуальное и мифологическое сосуществуют, поддерживая друг друга – все дело в возможности переходов.
Итак, благодаря Биону, мы можем понимать сновидение как способ переживать наше собственное бытие.
Невыразимый субъект бессознательного, творящий сновидение – пространство между мирами
В итоге, Гротштейн предложил полный пересмотр теории бессознательного Фрейда, тем самым уводя нас от теории драйвов с их прессингом и давлением, и приближая нас к безграничному, невыразимому и хаотичному «О», или Реальному – источнику лакановского означаемого. В психоанализе субъекта всегда помещали между Сциллой и Харибдой драйвов и преследующих объектов, страшно либо то, либо это (Фрейд и Кляйн). Оказывается, не того мы боялись – есть Реальное, непознаваемое «О» в нас, «сиротами которого мы являемся» (Гротштейн).
И садистическое Супер-Эго с его разрушительными воздействиями на нашу жизнь, а также преследующие внутренние объекты, не дающие нам покоя, – проекции собственных страхов и ужасов перед непознанным «О» в себе – преследующие демоны, созданные нами самими. По сути это страхи самого себя, неизвестного, незнакомца в себе. «…формы, которые принимают интернализированные объекты, теперь можно понимать, как попытки схватить, удержать, объяснить и совладать с бессознательной безграничностью, хаосом, сложностью, бета-элементами, вещами-в-себе, Реальным» (Гротштейн).
Преследующие демоны, созданные нами самими и возникли, чтобы защитить нас от Реального (О), сиротами которого мы стали.
Что же в нас может противостоять такой грозной силе? Гротштейн говорит о мифопоэтической способности, мудрости бессознательной психики, которая и проявляет себя в бесконечных узорах сновидений, тем самым облегчая для нас тяжесть прожитого опыта.
Нам предлагается бинокулярное видение, благодаря чему мы способны признавать онтологическую реальность обоих миров – внешнего ассиметричного сознательного и внутреннего мира симметрии и бесконечности (бессознательное). В узорах сновидения встречаются эти два начала, и их из взаимодействий порождается смысл, в котором мы так нуждаемся.
Сновидение становится внутренним театром, на сцене которого разыгрываются импровизации с целью связать хаотические, фрагментированные элементы протопереживаний (предшественников переживаний), агломерации психотелесной и ментальной боли – называемые в теории Биона бетта-элементами. И из этого сырого исходного материала бетта-элементов собираются и ткутся сновидные истории – нарративы сновидения. Тот, кто видит сон – это аудитория сновидения, а за драматической канвой сюжетных линий находится их сочинитель – невыразимый субъект бессознательного.
Так, из встречи сновидца, который видит сон, и сновидца, который понимает сновидение (невыразимый и феноменальный субъекты) создается символический смысл.
Как трактовать сны – дешифровка или синтез мышления?
Итак, мы имели возможность вкратце обозреть, как развивалась психоаналитическая мысль в области сновидений – три царских пути в бессознательное. Первый путь проложен основателем психоанализа, это, так сказать, главная дорога, по которой движутся аналитики, имея дело со сновидениями. И если мы попробуем применять эти разные пути к работе со сновидением, то в зависимости от того, какой путь мы выберем, может поменяться и сама картина сновидения, и наш последующий опыт.
И мы ищем знаки в явном содержании, которые прольют свет на скрытое содержание сна, раскроют нечто запретное, замалчиваемое – инфантильные сексуальные желания, агрессивные импульсы, скрытые конфликты. Обо всех этих тайнах нам намекает сновидение, главное – понять его знаки, разгадать шифр.
Концепция сновидений Биона в какой-то мере опирается на понимание Фрейда о том, что сновидение – это бессознательное мышление. Но для У.Биона и Д.Гротштейна функция сновидений совершенно иная – не маскировать: сон – это не маскировка, не шифр, а, напротив, синтезирование неких разрозненных фрагментированных элементов психической и допсихической жизни в единое целое.
В подходе Биона работа сна имеет два такта: первый – собственно сновидение, когда мы видим сон, а второй – мы просыпаемся и рассказываем этот сон. И второй такт столь же важен, как и первый – продолжается процесс психического пищеварения, осмысливания переживаний и эмоций, связанных с этим сновидением.
Взгляд Гротштейна близок к подходу Биона. Но имеет свои специфичные особенности. Его можно справить с подходом Юнга к сновидениям и к бессознательному. С позиций Гротшейна мы рассматриваем сновидение как рассказ о нашем существовании на пути между прошлым и тем, что нас ожидает в будущем. Сновидение – это повествование, нарратив, в котором собираются все части нашей психики, даже самые глубокие и заброшенные, все вплетается в узоры сна.
Для исследования бессознательного и сновидений Гротштейн использует мифические образы, фантомные химеры. Образно говоря, мы спускаемся в нижние миры, погружаясь в область мифа и сказки, пытаясь через игру и взаимодействие с этими образами понять себя, раскрыть смысл сна. В снах часто мы находим потерянную часть себя, потерянную часть души, утраченную невинность, которую мы продали «дьяволу». Образ «дьявола» принимают внутренние процессы, связанные с расщеплениями и проективной идентификацией.
Мы ищем не скрытые потайные шифры, как Фрейд, а пытаемся возродить утраченную или нарушенную связь с мифопоэтической составляющей нашей психики – невыразимым субъектом бессознательного.