Что значит слово простофиля
ПРОСТОФИЛЯ
Смотреть что такое «ПРОСТОФИЛЯ» в других словарях:
ПРОСТОФИЛЯ — Известно, что в основе многих существительных, выражающих широкое нарицательное значение, лежат имена собственные, клички, индивидуальные имена, фамилии. Переосмысление собственного имени, переход его в экспрессивное слово нарицательного значения … История слов
Простофиля — (простакъ филя = Филатка дурачекъ). Ср. Дурачина ты, простофиля! Выпросилъ, дурачина, корыто! Въ корытѣ много ли корысти. А. С. Пушкинъ. Сказка о рыбакѣ и рыбкѣ. Ср. Дурачина ты, прямой простофиля! Выпросилъ, простофиля, избу. Тамъ же. По другимъ … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
простофиля — См. дурак. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999. простофиля см. про … Словарь синонимов
ПРОСТОФИЛЯ — ПРОСТОФИЛЯ, и, род. мн. иль и лей, муж. и жен. (прост.). Глуповатый, малосообразительный человек, разиня. П. ты, дурачина! Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
ПРОСТОФИЛЯ — ·об. простак, несмышленный, глуповатый, простофилеватый. Простошныра ·об. шатун, дармоед, вор и бездельник. Простоширкатель, кала, сиб. охотник шарить по чужим табакеркам. Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863 1866 … Толковый словарь Даля
простофиля — ПРОСТОФИЛЯ, и, м, собств. Певец Ф. Киркоров … Словарь русского арго
Простофиля — ■ Лучше быть плутом, чем простофилей … Лексикон прописных истин
простофиля — простофиля, род. мн. простофиль (не рекомендуется простофилей) … Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке
простофиля — (простак филя = Филатка дурачок) Ср. Дурачина ты, простофиля! Выпросил, дурачина, корыто! В корыте много ли корысти. А.С. Пушкин. Сказка о рыбаке и рыбке. Ср. Дурачина ты, прямой простофиля! Выпросил, простофиля, избу. Там же. По другим, Филя от… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
простофиля — и; м. и ж. Разг. Глупый, несообразительный человек. Слыть простофилей. Ну и п.! * Старика старуха забранила: Дурачина ты, простофиля! (Пушкин) … Энциклопедический словарь
Простофиля
Все это очень субъективно. Но не подлежит сомнению, что собственные имена, начинавшиеся когда-то чуждым восточному славянству звуком ф, а также собственные имена, содержащие звук х, чаще всего получали презрительное, бранное значение; ср. Фофан из Феофан, Фефёла – из Феофила, Фаля из Фалалей, Фетюк из Феотих и др. 309 Ср. в областных народных русских говорах употребление имени Агафон в значении «разиня», «простак». В. И. Чернышев отметил в говорах Московской области: «Агафóн. Переносно: простак, глупец. Экай Агафóн: всё в рот тащит (о ребенке)» (Чернышев. О народных говорах, с. 111).
Слово Фаля было широко употребительно в XVIII в. даже в литературной речи. Оно помещено в «Словаре Академии Российской» (1794, ч. 6) и определяется как «непроворный, бестолковый, непредусмотрительный человек (”Эдакой Фаля!“)». Ср. в «Почте духов» Крылова (ч. 2, письмо 23): «. вообрази себе, какое счастие иметь мужем такого фалю, которого в день можно по сту раз обманывать». В «Российском феатре» в анонимной пьесе «Награжденное постоянство»: [«Настасья (Андрею)]: Это слуга Архистархов. [Андрей]: Так он-та соперник-ат мой? Ха-ха-ха. Какой же это фаля!» (ч. 36, с. 26). При переиздании «Словаря Академии Российской» в начале XIX в. слово фаля было опущено. Очевидно, оно тогда уже выходило из нормы литературного употребления. Однако оно затем возрождается к литературной жизни у писателей народнического направления, начиная с 40-х годов XIX в. Так, у Д. В. Григоровича в повести «Антон-Горемыка»: «Эх, фаля! вот, погоди, погоди; что-то еще завтра будет тебе. » (гл. 9). У Салтыкова-Щедрина в очерках «За рубежом» (гл. 2): «Переехавши границу, русский культурный человек становится необыкновенно деятельным. Всю жизнь он слыл фатюем, фетюком, фалалеем; теперь он во что бы то ни стало хочет доказать, что по природе он совсем не фатюй, и ежели являлся таковым в своем отечестве, то или потому только, что его ”заела среда“, или потому, что это было согласно с видами начальства». У Достоевского в романе «Село Степанчиково и его обитатели» (ч. 2, гл. 5): «Я кричу: дайте мне человека, чтоб я мог любить его, а мне суют Фалалея! Фалалея ли я полюблю? Захочу ли я полюбить Фалалея? Могу ли я, наконец, любить Фалалея, если б даже хотел? Нет; почему нет? Потому что он Фалалей. я полюблю скорее Асмодея, чем Фалалея!». У Салтыкова-Щедрина в «Мелочах жизни»: «Эй, Прохор! давеча здесь господин Ковригин был – спросил ты, где он живет? – Не спрашивал-с. – Ну, так и есть! Фофан ты, братец!». В сказке «Здравомыслящий заяц»: «Разве для того мы с тобой, фофан ты этакой, под одним небом живем, чтобы в помилованья играть. а?»
Точно так же фонема х, как диалектная замена ф, придает имени яркую отрицательную или бранную окраску, например, Хавронья из Феврония, Олух из Елевферий, областн. Охрюта – «неряха» из Ефрем, Охрем. Ср. у Крылова в басне «Свинья»: «Хавронья хрюкает: – ”Ну, право, порют вздор“». У Пушкина в эпиграмме «На Каченовского»: «Хаврониос! ругатель закоснелый. ».
Собственное имя Филя вошло и в состав слова простофиля. Простофиля – слово сложное. Вопрос о сложных словах в русском языке не может считаться вполне исследованным. История разных типов словосложения в народной и литературной речи также не очень ясна. Поэтому всякий конкретный факт в этой области, поддающийся историческому истолкованию, приобретает большую важность. Первая часть слова простофиля – просто- (или прост-о) невольно сопоставляется с аналогичным компонентом в словах: простолюдин, простонародье, простонародный, просторечие, простосердечие и др. под., с одной стороны, и с выражениями вроде гоголевского просто Фетюк в «Мертвых душах» – с другой. Характерно, что простофиля при ослабленной экспрессивности может стать в один и тот же синонимический ряд со словом простак. Вторая часть слова простофиля – Филя обычно истолковывается как собственное имя ласкательное от Филат или Филипп так же, как Фаля от Фалалей. Ср. также областн. Савоська из Севастьян в значении «простофиля». М. И. Михельсон находил в простофиле отголоски Филатки– дурачка, простака Фили, но не отрицал возможности связывать это слово с Филей – простонародным названием червонного валета или с Памфилом – игрой в дурачки. Ни одна из этих этимологических гипотез не подтверждалась никакими фактами (Михельсон, Русск. мысль и речь, 1912, с. 710). А. Преображенский также считал этимологию слова простофиля неясной. «По всей вероятности, из просто- и собств. имени Филя, ласк. от Филат, Филипп; ср. у Даля (сл. 1909, 4, с. 1140 и след.) филя, филатка, дурачок, разиня» (Преображенский, 2, с. 134).
Слово простофиля со значением «простак» внесено в «Словарь Академии Российской» (1822, ч. 5, с. 641). Там же помещено производное прилагательное: «Простофилеват, та, то, пр. простонар. То же что простоват, глуповат» (там же, с. 640).
Филя, Филька в дворянском крепостническом обиходе XVII–XVIII вв. было типическим именем крестьянина-холопа, слуги. Это имя считалось простонародным и было окружено экспрессией пренебрежения, презрения. Д. И. Фонвизин в письме к Козодавлеву о плане Российского словаря 1784 г. называет все пословицы, где есть Сенюшки и Фили, т. е. крестьянские пословицы, «весьма низкими и умом и выражением» и выражает пожелание, чтобы они все были поскорее забыты (см. Фонвизин 1830, ч. 4, с. 23). Ср. среди пословиц, приводимых И. Н. Болтиным в примечаниях на начертание для составления «Словесно-российского толкового словаря»: «У Фили пили, да Филю же и побили» (Сухомлинов, вып. 5, с. 281). В мемуарах и в художественной литературе XVIII – первой половины XIX в. Филька выступает как ярлык слуги. Так, у Б. И. Куракина в «Дневнике и путевых заметках 1705–1710 г.»: «Февраля 15 учился Филька оправлевать париков, дано 6 гульденов». (Русск. быт, ч. 1, с. 39).
Из XVIII в. слово Филя как типическая кличка простоватого, глуповатого слуги переходит и в XIX в. Оно находит широкое применение в русской художественной литературе. Из анализа и сопоставления контекстов употребления этого слова следует с несомненностью, что Филя – это ласкательно-фамильярная форма к имени Филипп. Ср. в Череповецком говоре: «Фúльиха. Прозвище: от Филипп» (Герасимов. Сл. Череповецк. говора, с. 91).
У Грибоедова в «Горе от ума» (в речи Фамусова):
Ты, Филька, ты прямой чурбан,
В швейцары произвел ленивую тетерю.
В историческом романе О. Ш. (Шишкиной) «Князь Скопин-Шуйский, или Россия в начале XVII столетия» (1835) также фигурирует слуга Филька: «”Ахти!” – вскричала Попадья, сама стряпавшая с работницами, ”пирог-то у нас не поспеет! Это все злодей Филька; велено принести рыбу живую, он и притащи ее к самой обедне! Ну, что, девки, станешь теперь делать?“» (ч. 1, гл. 4, с. 78). У И. И. Панаева в рассказе «Актеон» (1841): «У самого крыльца стояло человек до десяти исполинов, еще десять Антонов, которые, однако, назывались не Антонами, а Фильками, Фомками, Васьками, Федьками, Яшками и Дормидошками. Все они, впрочем, имели одно общее название малый» (1888, 2, с. 158). «Антон мигнул Фильке, и Филька побежал исполнить приказание барина» (там же, с. 171). «В грязной передней, где обыкновенно Филька шил сапоги, Дормидошка чистил медные подсвечники и самовар, Фомки, Федьки, Яшки и другие храпели и дремали, лежа и сидя на деревянных истертых и запачканных лавках, Петр Александрыч закричал: – Эй вы, сони! я всех разбужу вас. » (там же, с. 181). У него же в очерке «Барышня» (1844): «Евграф Матвеич колеблющимися шагами приблизился к гувернантке. – А вы куда? – спросила она его шопотом. – Я-с. я-с. я так здесь искал человека-с. Фильку. » (там же, с. 449). У того же Панаева в «Парижских увеселениях» (1846): «Гарсоны (не имеющие, впрочем, ничего общего с нашими Фильками и Васьками). успевали удовлетворять требованиям каждого» (4, с. 256). В повести Панаева «Маменькин сынок» (1845): «Очнувшись, он с удивлением начал озираться кругом себя, протирая глаза. – Филька! Филька! – Чего изволите-с? – Да куда ж это мы едем? – К маменьке в деревню, сударь. » (там же, ч. 1, гл. 4, с. 371). В том же произведении: «”Ну что, Машка”, – спросила у нее барыня: ”говорила ты что-нибудь с Филькой. Чтó, доволен он своим барином?“» (там же, гл. 5, с. 375). Тут же раскрывается, что Филька – это уменьшительно-презрительное от Филипп: « – А не говорил ли Филька, привез ли барин с собою сколько-нибудь денег. Осталось ли у него что-нибудь после того, как он заложил свое имение. – Какое, сударыня! Филипп Андреич рассказывает, что они все спустили в Москве до копеечки, что они так жили богато, что ужасти. » (там же, с. 376). Ср.: «Но после второго стакана вишневки Филька сделался как-то говорливее. Анна Трофимовна все продолжала его потчевать и притом глядела на него необыкновенно приятно и называла его ”Филипушкой“ и ”голубчиком“» (там же, ч. 2, гл. 2, с. 422).
У В. И. Даля в повести «Павел Алексеевич Игривый»: «. даже сидевший за каретой на горе Монблане Филька снял дорожный картуз свой и низенько раскланивался» (Даль 1897, 1, с. 20). У Тургенева в рассказе «Собака»: «Я кликнул своего слугу; Филькой он у меня прозывается. Вошел слуга со свечкой. – Что это, – я говорю, – братец Филька, какие у тебя беспорядки! Ко мне собака под кровать затесалась» (7, с. 40). Точно так же в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского Свидригайлов рассказывает: «Филька, человек дворовый у меня был; только что его похоронили, я крикнул, забывшись: ”Филька, трубку!“ – вошел, и прямо к горке, где стоят у меня трубки. Я сижу, думаю: ”Это он мне отомстить, потому что перед самою смертию мы крепко поссорились“» (ч. 4, гл. 1). А далее этот Филька называется – в передаче речи других лиц – Филиппом: «Вы, конечно, Авдотья Романовна, слышали тоже у них об истории с человеком Филиппом, умершим от истязаний, лет шесть назад, еще во время крепостного права» (ч. 4, гл. 2).
Экспрессивно-бранное и презрительное значение дурачка, простачка слово Филя приобрело в устной народной речи не позднее XVIII в. В «Русском Жилблазе»: «Илья Лорнетов, этот глупый Филя, берет Энни» (Симоновский, Русский Жилблаз, ч. 2, с. 34). Разговорно-ироническое выражение – филькина грамота в значении: «невежественный; безграмотно-составленный документ» – восходит к тому же представлению о безграмотном и невежественном простаке-крестьянине, к представлению о глупом простаке Фильке. Любопытна такая реплика одного из персонажей романа Мельникова-Печерского «В лесах»: «Уж и объегорил же я его, обул как Филю в чертовы лапти. Ха-ха-ха. Не забудет меня до веку».
Параллельно с Филей распространяется и употребление простонародно-фамильярного слова – простофиля.
Ср. у Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке»:
Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ли корысти?
Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
У Кс. Полевого в «Записках о жизни и сочинениях Николая Алексеевича Полевого»: «Булгарин обратился ко мне так просто и радушно, как старый знакомый; он даже показался мне смиренным и кротким простофилей» (СПб., 1860, с. 273).
Опубликовано в «Докладах и сообщениях Института языкознания АН СССР» (вып. 6, М., 1954) вместе со статьями «История выражения ”перемывать косточки“» и «История слова ”кругозор“» под общим названием «Из истории русской лексики и фразеологии». В архиве сохранилась рукопись на 14 листках, относящихся, по-видимому, к разным годам. Здесь печатается по оттиску, выверенному по рукописи, и с внесением некоторых необходимых поправок и уточнений. – В. П.
Сб. «Академия наук СССР академику Н. Я. Марру». М.; Л., 1935. С. 255.
См. Корш Ф. Е. Отзыв о сочинении М. Р. Фасмера: «Греко-славянские этюды. III. Греческие заимствования в русском языке». СПб., 1912, С. 568.
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»
ПРОСТОФИЛЯ
Все это очень субъективно. Но не подлежит сомнению, что собственные имена, начинавшиеся когда-то чуждым восточному славянству звуком ф, а также собственные имена, содержащие звук х, чаще всего получали презрительное, бранное значение; ср. Фофан из Феофан, Фефёла— из Феофила, Фаля из Фалалей, Фетюк из Феотих и др. 325 Ср. в областных народных русских говорах употребление имени Агафон в значении `разиня’, `простак’. В. И. Чернышев отметил в говорах Московской области: «Агафóн. Переносно: простак, глупец. Экай Агафóн: всё в рот тащит (о ребенке)» (Чернышев. О народных говорах, с. 111).
Слово Фаля было широко употребительно в XVIII в. даже в литературной речи. Оно помещено в «Словаре Академии Российской» (1794, ч. 6) и определяется как «непроворный, бестолковый, непредусмотрительный человек (”Эдакой Фаля!“)». Ср. в «Почте духов» Крылова (ч. 2, письмо 23): «. вообрази себе, какое счастие иметь мужем такого фалю, которого в день можно по сту раз обманывать». В «Российском феатре» в анонимной пьесе «Награжденное постоянство»: [«Настасья (Андрею)]: Это слуга Архистархов. [Андрей]: Так он-та соперник-ат мой? Ха-ха-ха. Какой же это фаля!» (ч. 36, с. 26). При переиздании «Словаря Академии Российской» в начале XIX в. слово фаля было опущено. Очевидно, оно тогда уже выходило из нормы литературного употребления. Однако оно затем возрождается к литературной жизни у писателей народнического направления, начиная с 40-х годов XIX в. Так, у Д. В. Григоровича в повести «Антон-Горемыка»: «Эх, фаля! вот, погоди, погоди; что-то еще завтра будет тебе. » (гл. 9). У Салтыкова-Щедрина в очерках «За рубежом» (гл. 2): «Переехавши границу, русский культурный человек становится необыкновенно деятельным. Всю жизнь он слыл фатюем, фетюком, фалалеем; теперь он во что бы то ни стало хочет доказать, что по природе он совсем не фатюй, и ежели являлся таковым в своем отечестве, то или потому только, что его ”заела среда“, или потому, что это было согласно с видами начальства». У Достоевского в романе «Село Степанчиково и его обитатели» (ч. 2, гл. 5): «Я кричу: дайте мне человека, чтоб я мог любить его, а мне суют Фалалея!Фалалея ли я полюблю? Захочу ли я полюбить Фалалея? Могу ли я, наконец, любить Фалалея, если б даже хотел? Нет; почему нет? Потому что он Фалалей. я полюблю скорее Асмодея, чем Фалалея!». У Салтыкова-Щедрина в «Мелочах жизни»: «Эй, Прохор! давеча здесь господин Ковригин был — спросил ты, где он живет? — Не спрашивал-с. — Ну, так и есть! Фофан ты, братец!». В сказке «Здравомыслящий заяц»: «Разве для того мы с тобой, фофан ты этакой, под одним небом живем, чтобы в помилованья играть. а?»
Точно так же фонема х, как диалектная замена ф, придает имени яркую отрицательную или бранную окраску, например, Хавронья из Феврония, Олух из Елевферий, областн. Охрюта— `неряха’ из Ефрем, Охрем. Ср. у Крылова в басне «Свинья»: «Хавронья хрюкает: — ”Ну, право, порют вздор“». У Пушкина в эпиграмме «На Каченовского»: «Хаврониос! ругатель закоснелый. ».
Собственное имя Филя вошло и в состав слова простофиля. Простофиля — слово сложное. Вопрос о сложных словах в русском языке не может считаться вполне исследованным. История разных типов словосложения в народной и литературной речи также не очень ясна. Поэтому всякий конкретный факт в этой области, поддающийся историческому истолкованию, приобретает большую важность. Первая часть слова простофиля — просто- (или прост-о) невольно сопоставляется с аналогичным компонентом в словах: простолюдин, простонародье, простонародный, просторечие, простосердечие и др. под., с одной стороны, и с выражениями вроде гоголевского просто Фетюк в «Мертвых душах» — с другой. Характерно, что простофиля при ослабленной экспрессивности может стать в один и тот же синонимический ряд со словом простак. Вторая часть слова простофиля — Филя обычно истолковывается как собственное имя ласкательное от Филат или Филипп так же, как Фаля от Фалалей. Ср. также областн. Савоська из Севастьян в значении `простофиля’. М. И. Михельсон находил в простофиле отголоски Филатки— дурачка, простака Фили, но не отрицал возможности связывать это слово с Филей — простонародным названием червонного валета или с Памфилом— игрой в дурачки. Ни одна из этих этимологических гипотез не подтверждалась никакими фактами (Михельсон, Русск. мысль и речь, 1912, с. 710). А. Преображенский также считал этимологию слова простофиля неясной. «По всей вероятности, из просто- и собств. имени Филя, ласк. от Филат, Филипп; ср. у Даля (сл. 1909, 4, с. 1140 и след.) филя, филатка, дурачок, разиня» (Преображенский, 2, с. 134).
Слово простофиля со значением «простак» внесено в «Словарь Академии Российской» (1822, ч. 5, с. 641). Там же помещено производное прилагательное: «Простофилеват, та, то, пр. простонар. То же что простоват, глуповат» (там же, с. 640).
Филя, Филька в дворянском крепостническом обиходе XVII—XVIII вв. было типическим именем крестьянина-холопа, слуги. Это имя считалось простонародным и было окружено экспрессией пренебрежения, презрения. Д. И. Фонвизин в письме к Козодавлеву о плане Российского словаря 1784 г. называет все пословицы, где есть Сенюшки и Фили, т. е. крестьянские пословицы, «весьма низкими и умом и выражением» и выражает пожелание, чтобы они все были поскорее забыты (см. Фонвизин 1830, ч. 4, с. 23). Ср. среди пословиц, приводимых И. Н. Болтиным в примечаниях на начертание для составления «Словесно-российского толкового словаря»: «У Фили пили, да Филю же и побили» (Сухомлинов, вып. 5, с. 281). В мемуарах и в художественной литературе XVIII — первой половины XIX в. Филька выступает как ярлык слуги. Так, у Б. И. Куракина в «Дневнике и путевых заметках 1705—1710 г.»: «Февраля 15 учился Филька оправлевать париков, дано 6 гульденов». (Русск. быт, ч. 1, с. 39).
Из XVIII в. слово Филя как типическая кличка простоватого, глуповатого слуги переходит и в XIX в. Оно находит широкое применение в русской художественной литературе. Из анализа и сопоставления контекстов употребления этого слова следует с несомненностью, что Филя — это ласкательно-фамильярная форма к имени Филипп. Ср. в Череповецком говоре: «Фúльиха. Прозвище: от Филипп» (Герасимов. Сл. Череповецк. говора, с. 91).
У Грибоедова в «Горе от ума» (в речи Фамусова):
Ты, Филька, ты прямой чурбан,
В швейцары произвел ленивую тетерю.
В историческом романе О. Ш. (Шишкиной) «Князь Скопин-Шуйский, или Россия в начале XVII столетия» (1835) также фигурирует слуга Филька: «”Ахти!” — вскричала Попадья, сама стряпавшая с работницами, ”пирог-то у нас не поспеет! Это все злодей Филька; велено принести рыбу живую, он и притащи ее к самой обедне! Ну, что, девки, станешь теперь делать?“» (ч. 1, гл. 4, с. 78). У И. И. Панаева в рассказе «Актеон» (1841): «У самого крыльца стояло человек до десяти исполинов, еще десять Антонов, которые, однако, назывались не Антонами, а Фильками, Фомками, Васьками, Федьками, Яшками и Дормидошками. Все они, впрочем, имели одно общее название малый» (1888, 2, с. 158). «Антон мигнул Фильке, и Филька побежал исполнить приказание барина» (там же, с. 171). «В грязной передней, где обыкновенно Филька шил сапоги, Дормидошка чистил медные подсвечники и самовар, Фомки, Федьки, Яшки и другие храпели и дремали, лежа и сидя на деревянных истертых и запачканных лавках, Петр Александрыч закричал: — Эй вы, сони! я всех разбужу вас. » (там же, с. 181). У него же в очерке «Барышня» (1844): «Евграф Матвеич колеблющимися шагами приблизился к гувернантке. — А вы куда? — спросила она его шопотом. — Я-с. я-с. я так здесь искал человека-с. Фильку. » (там же, с. 449). У того же Панаева в «Парижских увеселениях» (1846): «Гарсоны (не имеющие, впрочем, ничего общего с нашими Фильками и Васьками). успевали удовлетворять требованиям каждого» (4, с. 256). В повести Панаева «Маменькин сынок» (1845): «Очнувшись, он с удивлением начал озираться кругом себя, протирая глаза. — Филька! Филька! — Чего изволите-с? — Да куда ж это мы едем? — К маменьке в деревню, сударь. » (там же, ч. 1, гл. 4, с. 371). В том же произведении: «”Ну что, Машка”, — спросила у нее барыня: ”говорила ты что-нибудь с Филькой. Чтó, доволен он своим барином?“» (там же, гл. 5, с. 375). Тут же раскрывается, что Филька — это уменьшительно-презрительное от Филипп: « — А не говорил ли Филька, привез ли барин с собою сколько-нибудь денег. Осталось ли у него что-нибудь после того, как он заложил свое имение. — Какое, сударыня! Филипп Андреич рассказывает, что они все спустили в Москве до копеечки, что они так жили богато, что ужасти. » (там же, с. 376). Ср.: «Но после второго стакана вишневки Филька сделался как-то говорливее. Анна Трофимовна все продолжала его потчевать и притом глядела на него необыкновенно приятно и называла его ”Филипушкой“ и ”голубчиком“» (там же, ч. 2, гл. 2, с. 422).
У В. И. Даля в повести «Павел Алексеевич Игривый»: «. даже сидевший за каретой на горе Монблане Филька снял дорожный картуз свой и низенько раскланивался» (Даль 1897, 1, с. 20). У Тургенева в рассказе «Собака»: «Я кликнул своего слугу; Филькой он у меня прозывается. Вошел слуга со свечкой. — Что это, — я говорю, — братец Филька, какие у тебя беспорядки! Ко мне собака под кровать затесалась» (7, с. 40). Точно так же в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского Свидригайлов рассказывает: «Филька, человек дворовый у меня был; только что его похоронили, я крикнул, забывшись: ”Филька, трубку!“ — вошел, и прямо к горке, где стоят у меня трубки. Я сижу, думаю: ”Это он мне отомстить, потому что перед самою смертию мы крепко поссорились“» (ч. 4, гл. 1). А далее этот Филька называется — в передаче речи других лиц — Филиппом: «Вы, конечно, Авдотья Романовна, слышали тоже у них об истории с человеком Филиппом, умершим от истязаний, лет шесть назад, еще во время крепостного права» (ч. 4, гл. 2).
Экспрессивно-бранное и презрительное значение дурачка, простачка слово Филя приобрело в устной народной речи не позднее XVIII в. В «Русском Жилблазе»: «Илья Лорнетов, этот глупый Филя, берет Энни» (Симоновский, Русский Жилблаз, ч. 2, с. 34). Разговорно-ироническое выражение — филькина грамота в значении: «невежественный; безграмотно-составленный документ» — восходит к тому же представлению о безграмотном и невежественном простаке-крестьянине, к представлению о глупом простаке Фильке. Любопытна такая реплика одного из персонажей романа Мельникова-Печерского «В лесах»: «Уж и объегорил же я его, обул как Филю в чертовы лапти. Ха-ха-ха. Не забудет меня до веку».
Параллельно с Филей распространяется и употребление простонародно-фамильярного слова — простофиля.
Ср. у Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке»:
Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ли корысти?
Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
У Кс. Полевого в «Записках о жизни и сочинениях Николая Алексеевича Полевого»: «Булгарин обратился ко мне так просто и радушно, как старый знакомый; он даже показался мне смиренным и кротким простофилей» (СПб., 1860, с. 273).
Опубликовано в «Докладах и сообщениях Института языкознания АН СССР» (вып. 6, М., 1954) вместе со статьями «История выражения ”перемывать косточки“» и «История слова ”кругозор“» под общим названием «Из истории русской лексики и фразеологии». В архиве сохранилась рукопись на 14 листках, относящихся, по-видимому, к разным годам. Здесь печатается по оттиску, выверенному по рукописи, и с внесением некоторых необходимых поправок и уточнений. — В. П.
324 Сб. «Академия наук СССР академику Н. Я. Марру». М.; Л., 1935. С. 255.
325 См. Корш Ф. Е. Отзыв о сочинении М. Р. Фасмера: «Греко-славянские этюды. III. Греческие заимствования в русском языке». СПб., 1912, С. 568.