Что значит реконструкция языка

ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ

Полезное

Смотреть что такое «ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ» в других словарях:

Реконструкция — (от лат. re приставка, здесь означающая возобновление, и constructio построение) в сравнительно историческом языкознании комплекс приёмов и процедур воссоздания незасвидетельствованных языковых состояний, форм, явлений путём исторического… … Лингвистический энциклопедический словарь

РЕКОНСТРУКЦИЯ лингвистическая — гипотетическое воссоздание исчезнувших языковых форм и систем на основе их позднейших отражений и с учетом возможных путей языкового развития … Энциклопедический словарь

РЕКОНСТРУКЦИЯ — (от ре. и лат. constructio построение) 1) коренное переустройство, перестройка чего либо с целью улучшения, усовершенствования (напр., реконструкция предприятий, реконструкция города).2) Восстановление первоначального вида, облика чего либо по… … Большой Энциклопедический словарь

Реконструкция (лингвистич.) — Реконструкция лингвистическая, гипотетическое воссоздание исчезнувших языковых форм и систем на основе их позднейших отражений и с учётом возможных путей языкового развития. Впервые этот метод применен в середине 19 в. А. Шлейхером для Р.… … Большая советская энциклопедия

реконструкция — и; ж. 1. к Реконструировать и Реконструироваться. Р. памятников старины. План реконструкции Москвы. Р. сельского хозяйства. Р. Софийского собора в Киеве. Р. динозавра по ископаемым остаткам. 2. О том, что восстановлено по сохранившимся остаткам и … Энциклопедический словарь

Реконструкция — I Реконструкция (от Ре. и лат. constructio построение) 1) перестройка здания для улучшения его функционирования (например, Р. театральных зданий в соответствии с требованиями современной театральной техники и создания современных… … Большая советская энциклопедия

Лингвистическая типология — Лингвистика Теоретическая лингвистика Фонетика Фонология Морфология Синтаксис Семантика Лексическая семантика Прагматика … Википедия

Милитарёв, Александр Юрьевич — Александр Юрьевич Милитарёв (род. 14 января 1943, Томск) российский филолог и лингвист, специалист в области семитского, берберо канарского и афразийского языкознания, а также библеистики; один из ведущих исследователей в области… … Википедия

Милитарев — Александр Юрьевич Милитарёв (род. 14 января 1943, Томск) российский филолог и лингвист, специалист в области семитского, берберо канарского и афразийского языкознания, а также библеистики; один из ведущих исследователей в области сравнительного… … Википедия

Милитарев, Александр — Александр Юрьевич Милитарёв (род. 14 января 1943, Томск) российский филолог и лингвист, специалист в области семитского, берберо канарского и афразийского языкознания, а также библеистики; один из ведущих исследователей в области сравнительного… … Википедия

Источник

Принципы реконструкции: внутренняя и внешняя реконструкция языков

Методика реконструкции должна дать ответ на два вопроса:

Любой элемент праязыка, претерпевший изменения в одном из языков-потомков, мог сохраниться в неизменном виде в другом, т.е. изменения случайны.
Каждое отдельное изменение происходит не хаотически, а охватывает всю систему языка, т.е. изменения регулярны. Исследователь должен обнаружить сохранившиеся в языках-потомках черты языка-предка, отделить их от позднейших инноваций и дать их лингвистическую интерпретацию.

Принципы реконструкции (принципы отделения архаизмов от инноваций):

вепсск. su, финск. musta (черный)

вепсск. must, финск. rasva (сало, жир)

вепсск. nišk, финск. viisi (пять)

Внутренняя и внешняя реконструкция. Праязыковая система была стройной, основа имела единый вид во всех формах, а все аффиксы выглядели одинаково при всех основах. (этот принцип условен, т.е. относится к праязыку не более, чем к любому другом языку. Обычно в языках периоды нарушения стройности грамматической системы чередуются с периодами упорядоченности.)

Процедура внешней реконструкции состоит в следующем:

Разные языки, восходящие к одному языку-предку, изменялись по-разному и тем самым сохранили разные его черты. Объединение этих черт дает картину древнего языкового состояния, предшествовавшего распаду праязыка.

В то же время необходимо различать

В любом языке в каждый данный момент времени присутствуют следы более древнего языкового состояния.

1. Большинство морфологических чередований. Чем богаче морфология языка, тем больше возможностей для реконструкции.

Источник

Внутренняя и внешняя реконструкция.

Принципы реконструкции праязыковых состояний.

Реконструкция – комплекс приемов и процедур восстановления незасвидетельствованных языковых состояний, форм и явлений путем исторического сравнения соответствующих единиц отдельного языка, группы или семьи языков.

Предметом реконструкции могут быть любые элементы языка – фонемы, морфемы, просодия, синтаксис, парадигмы и семантические поля, диалектные членения и даже языковые состояния в целом.

Методика реконструкции должна дать ответ на два вопроса:

1. как, основываясь на данных языков-потомков, получить информацию о праязыке (как в целом, так и об отдельных фрагментах праязыкового состояния: фонологическая реконструкция, морфологическая реконструкция, синтаксическая реконструкция, лексическая реконструкция);

2. какова степень достоверности получаемых результатов и каковы способы повышения этой достоверности.

Реконструкция праязыка построена на следующем принципе: праязыковая система была стройной, основа имела единый вид во всех формах, а все аффиксы выглядели одинаково при всех основах. Этот принцип условен, т.е. относится к праязыку не более, чем к любому другому естественному языку.

Изменения в языке случайны: любой элемент праязыка, претерпевший изменение в одном из языков-потомков, мог сохраниться в неизменном виде в другом. Изменения в языке регулярны: каждое отдельное изменение происходит не хаотически, а охватывает всю систему языка.

Исследователь должен обнаружить в языках-потомках черты языка-предка (архаизмы), отделить их от позднейших инновация и дать их лингвистическую интерпретацию.

Трудности реконструкции вызваны следующим:

· чем больше времени прошло с момента распада праязыка, тем больше вероятность того, что какие-то черты успели утратиться во всех языках-потомках;

· чем меньше число языков-потомков, тем меньше возможность сравнивать результаты независимого развития;

· интенсивности контактов – как между языками внутри данной семьи, так и с языками других семей;

· интенсивность перестройки грамматической системы.

Язык-предок – это не другой язык, а просто более древнее состояние того же самого языка. Праязык и язык-потомок связаны непрерывной языковой преемственностью. Протоязык – это еще более древнее (предполагаемое, незафиксированное) состояние праязыка. Праформой (архетипом) называется форма элемента языка (фонемы морфемы, лексемы), восстанавливаемые для праязыка. Рефлекс – форма, произошедшая от праформы.

Внутренняя и внешняя реконструкция.

Языковая реконструкция может осуществляться двумя способами.

I. Внешняя реконструкция осуществляется путем сопоставления тех элементов языков-потомков (при менее глубокой реконструкции – диалектов одного языка), которые считаются восходящими к одному праязыковому архетипу.

Разные языки, восходящие к одному языку-предку, изменялись по-разному и тем самым сохранили разные его черты. Объединение этих черт дает картину древнего языкового состояния, предшествовавшего распаду праязыка. В то же время необходимо различать черты, унаследованные от праязыка, от случаев параллельного развития, происходившего в языках-потомках.

II. Внутренняя реконструкция – это построение гипотез о праязыковых прототипах тех или иных языковых элементов на основании данных одного языка.

В любом языке в каждый данный момент времени присутствуют следы более древнего языкового состояния:

1. Большинство морфологических чередований (чем богаче морфология, тем больше возможностей для внутренней реконструкции). Нес-у – нес-ешь, вед-у – вед-ешь, пек-у – печ-ешь (не *пек-ешь): *пек- – более древний корень, /к/+/’е/ → /ч/.

2. Многие непродуктивные морфологические модели. К примеру, в совр. рус. глагольное окончание в первом лице, единственном числе, настоящем времени -у (нес-у, пек-у), но дам, ем – древние непродуктивные формы. Ср., англ. am (форма глагола be), греч. -μι. Некоторые непродуктивные морфологические модели являются результатом заимствований производных слов вместе с производящими: морфема -чей выделяется в русском языке в (заимствованных из тюркских языков) словах домра-чей, казна-чей только потому, что заимствованы и слова домра, казна.

3. Нестандартная морфология в устойчивых словосочетаниях и речевых формулах: красну (девицу), (на) добра (коня садяся) – эти формы показывают, что когда-то краткие прилагательные в русском языке склонялись.

4. Устойчивые словосочетания с нестандартным синтаксисом, к примеру, в английском языке отсутствие артикля в словосочетаниях типа go home, side by side и т.д. говорит о том, что в более древнем состоянии языка артикли еще не сложились.

5. Отличающиеся от обычных значения слов при словообразовании и во фразеологии. Поговорка не все то ври, что знаешь показывает, что более ранним значением слова врать было говорить (ср., врач).

Внутренняя реконструкция не дает никаких указаний на то, к какому времени должны быть отнесены те или иные архаизмы.

Рефлексы того, что исчезло в изучаемом языке, могут сохраниться в заимствованиях из него в другие языке, фонетика которых нам известна. Например, заимствования из старославянского языка в венгерский показывают наличие в первом носовых гласных: венг. donga ← ст.слав. дѫга (рус. дуга), где ѫ (большой юс) означал носовой гласный /ǫ/.

Восстановимо только то, что оставило какие-то следы в материале исторически засвидетельствованных языков.

2. Правила реконструкции (= правила отделения архаизмов от инноваций):

I. От разнообразия к единообразию.

Если двум одинаковым формам одного языка соответствуют две различные формы другого, то более архаичными считаются различающиеся формы, т.к. совпадения объяснить проще, чем то, почему из одного и того же праязыкового прототипа в языках-потомках возникли разные рефлексы.

Пример 1 (внутренняя реконструкция). В русском языке омонимы жать (сжимать) – жать (срезать колосья серпом) дают формы 1 л., ед. ч., наст. времени жму и жну. Более архаичными являются словоформы, в которых эти слова различаются. Др.-русский язык: жьмти → жать (еN → ã → a); жьнти → жать (еN → ã → a).

Пример 2 (внешняя реконструкция). Литовскому geni (гонишь), gena (гонит) соответствует латышское dzen. Более архаичны литовские словоформы. Если бы более архаичным был латышский, пришлось бы объяснять, откуда в литовских формах взялись окончания.

II. Дистрибутивный принцип.

Если из двух элементов один обладает более свободной дистрибуцией, чем другой, то он и признается более архаичным.

Свободная дистрибуция означает :

· при внешней реконструкции – встречается в большем числе дочерних ветвей;

· при внутренней реконструкции – в большем числе контекстов, требующих различного описания.

Например: слово собака во всех германских языках представлено формами, сходными с немецким Hund: гол. hond, исл. hunder, норв. (гьестал). honn, швед. hund, дат. hund, а в англ. dog. Так как общий архетип очевиден для всех языков, кроме английского, можно предположить, что слово dog является инновацией. Кроме того, сделанное предположение подтверждается наличием в языке слова hound происходящего от общегерманского архетипа и употребляющегося в меньшем числе контекстов (значение сузилось).

III. Еслинекоторое соответствие определяется как дробление, более архаичным признается язык, где дробления не произошло.

IV. Географический способ отделения инноваций от архаизмов (ареальный).

Разные диалекты одного языка изменялись по-разному и могли сохранить разные черты одного праязыка. Объединение этих черт может дать более полную картину праязыкового состояния. При сравнении диалектов следует выбирать диалект, менее всего контактировавший с другими языками – скорее всего, он хранит максимальное количество архаичных черт.

Выделяется несколько типов лингвистических ареалов, различающихся как своей формой, так и тем, какие историко-лингвистические процессы они отражают.

Если диалекты, распространенные в центре зоны распространения данного языка, демонстрируют наличие некой черты, а периферийные диалекты – ее отсутствие, значит, эта черта – инновация, которая успела охватить центральные диалекты, но до периферии еще не дошла. Если же, наоборот, некоторая черта имеется в периферийных диалектах, но отсутствует в центральных, то, вероятнее всего, это архаизм, который в центральных диалектах был вытеснен некоторой новой чертой. При этом, периферийные ареалы, сохранившие общие архаизмы, могут развивать сходные инновации.

Так, если в периферийных говорах единого языкового ареала присутствует одна и та же непроизводная лексема (не новообразование), отличающаяся от аналогичной лексемы центрального говора, вероятнее всего это архаизм. Например: ср. корова и (диал.) говяда – последнее более архаично и восходит к общеиндоевр. *ghou-.

Если периферийные говоры отличаются от центральных некоторыми фонетическими, грамматическими или семантическими особенностями, то эти черты вероятнее всего являются инновацией.

Реконструкция не дает нам полной картины того, каким был праязык, она всего лишь выстроить модель праязыкового состояния. К примеру, если мы возьмем современные романские языки и попробуем восстановить пра-романский язык, мы никогда не получим латынь в том состоянии, в котором она зафиксирована в материальных источниках.

Дата добавления: 2015-04-11 ; просмотров: 80 | Нарушение авторских прав

Источник

Как реконструировать язык, на котором говорили 5000 лет назад наши предки? Пошаговая инструкция «Ножа»

Лингвисты выяснили, что немецкий, русский, армянский и санскрит произошли от одного и того же предка. Что мы можем о нем узнать и чего никогда не узнаем? Как устанавливается родство между столь непохожими языками? Специалист по сравнительно-историческому языкознанию, сотрудник РАНХиГС Илья Егоров вводит читателей «Ножа» в мир древних наречий и исторических реконструкций: он рассказывает о том, из каких звуков состояла речь праиндоевропейцев 5000 лет назад, кто впервые доказал родство санскрита с древнегреческим и что такое закон Раска — Гримма.

Почему языки похожи?

Каждый, кто пытался учить какой-нибудь европейский язык, замечал, что некоторые простые слова похожи на русские. Например, числительные вроде русских два и три, английских two и three, французских deux и trois или названия простых явлений природы типа русского ‘вода’, английского water и немецкого Wasser или ‘солнце’, sun и Sonne. При этом интуитивно понятно, что тут мы имеем дело со сходствами не совсем той же природы, что между заимствованными словами.

Да и зачем заимствовать слова типа ‘вода’ и ‘солнце’?

Почему слова с одним и тем же значением в языках вообще бывают похожи? Во-первых, просто случайно. Языки оперируют более или менее похожим набором гласных и согласных, которые иногда складываются в похожие цепочки с одинаковым значением. Какое-то количество таких случайных сходств можно найти между любой парой языков. Во-вторых, потому что один язык заимствует какое-то слово из другого. Тут, наверное, не нужны дополнительные объяснения. В-третьих, потому что некоторые языки друг другу родственны. Именно родством объясняется сходство русских, английских, немецких и французских слов из первого абзаца.

Родство предполагает, что у современных языков некогда существовал общий предок — праязык, который, как любой нормальный язык, подвергался изменениям. Эти изменения происходили по-разному на разных территориях. В результате он распался на несколько диалектов, которые потом стали разными языками.

Языки, имеющие общего предка объединяются в группы, подгруппы, семьи и макросемьи. Когда мы читаем в «Википедии», что, например, нидерландский язык относится к германской подгруппе индоевропейской семьи — это значит, что у нас есть представления как минимум о двух его предках: прагерманском и гораздо более древнем праиндоевропейском.

Читайте также

Какие языки родственны друг другу и в какой степени, изучает сравнительно-историческое языкознание. Самым надежным доказательством родства считается возможность реконструировать праязык на основе данных языков-потомков. Кроме того, праязыковая реконструкция нужна, чтобы объяснять системные сходства и различия слов в современных языках.

На реконструированном языке никто не собирается говорить.

Еще более надежным доказательством родства, чем реконструкция, была бы возможность предъявить этот самый праязык. Такое удается историческим лингвистам не слишком часто. Классическим примером считается латинский — предок романских языков.

Проблема лишь в том, что их прямой предок — это не латынь Горация и Цицерона, а скорее язык римской подворотни первых веков нашей эры. А о такой латыни мы, к сожалению, мало что знаем.

Сравнительно-историческое языкознание исходит из предпосылки, что общий язык-предок той или иной семьи ничем принципиально не отличался от своих современных потомков. Если не придерживаться этого ограничения, то осуществить реконструкцию по строгим правилам не выйдет. Вопрос о происхождении человеческой речи как таковой остается за пределами исторической лингвистики.

Откуда взялась идея языкового родства?

Идея систематического сравнения языков и теория языкового родства родились в XVIII веке. В это же время появились биологическая систематика Карла Линнея и эволюционистские идеи Жан-Батиста Ламарка и Эразма Дарвина, дедушки сэра Чарльза Дарвина. Так что лингвистическая мысль вписывалась в общий тренд развития науки.

Индоевропеистика, а с ней и всё сравнительно-историческое языкознание, отсчитывает свою историю со 2 февраля 1786 года, когда президент и основатель Азиатского общества в Бенгалии сэр Уильям Джонс прочитал свой Третий ежегодный доклад. Всё началось с одного предложения, в котором высказано сразу две мысли: о совершенстве санскритской грамматики и о родстве санскрита с латынью и греческим.

«Санскритский язык, какова бы ни была его древность, обладает удивительной структурой, более совершенной, чем греческий, более богатой, чем латинский, и более изысканной, чем каждый из них, но носящий в себе столь сильное сходство с этими двумя языками, как в корнях глаголов, так и в формах грамматики, что оно не могло быть порождено случайностью; родство настолько сильное, что ни один филолог, который занялся бы исследованием этих трех языков, не сможет не поверить тому, что все они произошли из одного общего источника, который, быть может, уже более не существует».

Перевод с английского А. В. Филипповой, под ред. Ю. А. Клейнера

Первая мысль Джонса отвергнута современной наукой, как и вообще идея, что грамматика одного языка может быть в чем-то совершеннее грамматики другого. А вторая признана выдающимся открытием, давшим начало новой науке.

Может быть интересно

Замечание Джонса о родстве санскрита с древними европейскими языками было сделано походя и никак дальше не развивалось. К более последовательному анализу приступил немецкий лингвист Франц Бопп. Он стал сравнивать спряжение санскритских глаголов со спряжением глаголов древних европейских языков.

Читайте также

Великий российский ученый и его кошка-соавтор. Как Кнорозов открыл миру язык майя и что потомки сделали с его памятью

Начинаем реконструкцию

Первые наблюдения Франца Боппа всё-таки еще не выходили за пределы того, что можно заметить невооруженным глазом, знакомясь с иностранным языком. Настоящий научный метод у сравнительно-исторического языкознания появился, когда Расмус Раск и Якоб Гримм открыли регулярные фонетические соответствия между германскими языками, греческим, санскритом и латынью.

Гримм и Раск сделали открытие с разницей в четыре года — по меркам науки начала XIX века практически одновременно.

Хотя Раск опередил Гримма, это не помешало потомкам назвать открытые соответствия законом Гримма.

Сейчас Якобу Гримму сказали бы, что он не следит за литературой по теме. А с учетом того, что Гримм на самом деле был знаком с работами Раска, его бы и вовсе могли обвинить в некорректной публикационной практике.

Расмус Раск заметил, что одни и те же звуки древнеисландского регулярно соответствуют определенным звукам в других индоевропейских языках. Такие соответствия не ограничиваются каким-то набором слов, а охватывают все слова, где есть тот или иной звук. Почти всякому исландскому (и английскому) f соответствовало греческое π, а всякому исландскому þ (и английскому th) — греческое τ. Проиллюстрируем некоторые подмеченные Раском закономерности, заменив примеры из древнеисландского на современный английский.

Abella — название города, скорее всего, заимствовано из оскского языка. Родство этого слова с английским и русским остается спорным

Exercise 1.

Попробуйте теперь вспомнить английские соответствия для исландских, греческих и латинских слов:

исландское flatur (‘плоский, ровный’) = греческое πλατύς [platús] (‘широкий’);

исландское fađir (‘отец’) = греческое πατήρ [patér] (‘отец’);

исландское fiskr (‘рыба’) = латинское piscis (‘рыба’)*;

исландское fúrr (‘огонь’) = греческое πῦρ [pũr]** (‘огонь’);

исландское fjǫðr (‘перо’) = греческое πτέρον [ptéron] (‘крыло’) и т. д.

* Иногда в этом же ряду приводят и русское ‘пескарь’, но многие лингвисты рассматривают это как случайное совпадение.

** Более точная транскрипция [pũːr].

За каждым рядом таких соответствий между языками стоит какая-то фонема праязыка. Такие реконструированные праязыковые фонемы (звуки) принято записывать под звездочкой, как в первой колонке нашей таблицы. Чтобы можно было реконструировать звук праязыка, соответствия обязательно должны быть регулярными, то есть охватывать многие слова. ݀Например, поскольку исландское f регулярно соответствует русскому, греческому, латинскому и санскритскому p, можно в их общем предке восстановить звук *p. В этом случае мы предполагаем, что праиндоевропейское *p сохранилось в большинстве языков, но изменилось в исландском в f. Иногда соответствия могут быть довольно сложными и учитывать окружающие звуки и место ударения. Но если их совсем не получается установить, это значит, что языки друг другу не родственны.

Exercise 2.

А теперь давайте попробуем, глядя на таблицу и приведенные примеры, реконструировать пропущенный праиндоевропейский согласный:

праиндоевроп. *ne_os = санскрит. nabhas (‘облако, туман’) = греч. νέφος [néphos] (‘облако’) = рус. небо;

праиндоевроп. *_od = англ. that (‘тот’) = санскрит. tat (‘тот’) = греч. τό [tó] (‘этот’) = рус. тот;

праиндоевроп. *me_u = англ. mead (‘мед’) = санскрит. mádhu (‘мед’) = греч μέθυ [méthu], (‘мед’) = рус. мед;

праиндоевроп. *_ekʷ = санскрит. pácati (‘готовить’) = греч. πέσσω [péssoː] (‘печь, готовить’) = рус. печь;

праиндоевроп. *_oru = англ. tree (‘дерево’) = санскрит. dā́ru (‘древесина’) = греч. δόρυ [dóru] (‘дерево’) = рус. дерево.

древнеанглийское broþor, греческое φράτηρ [phráteːr], санскритское bhrā́tā — ‘брат’;

древнеанглийское fæder, греческое πατήρ [patéːr], санскритское pitā́ — ‘отец’.

В первом случае всё работает по закону Раска — Гримма, а во втором в дело вступает поправка Карла Вернера, которую назвали законом Вернера.

Может быть интересно

Открытие Вернера окончательно убедило всех, что сравнительно-историческое языкознание — точная наука, совсем как физика или химия.

Индоевропеисты решили, что они не хуже физиков с их законами Ньютона или законом Ома, и стали всем правилам присваивать имена первооткрывателей: закон Гримма, закон Вернера, закон Бругмана, закон Грассмана, закон Вакернагеля… Особо выдающимся досталось даже по несколько законов.

Ищем исчезнувшие звуки

Раз сравнительно-историческое языкознание заделалось естественной наукой, то оно должно уметь на основе своих законов строить какие-то предсказания. Например, на основе физических законов можно точно сказать, что станет с котом, если он залезет в центр Земли, и что, если кота запустят в открытый космос. Какие же предположения умеют делать исторические лингвисты?

Во-первых, сравнительно-историческое языкознание предсказывает, как должно выглядеть то или иное слово в родственном языке. Если русскому д соответствует в английском t (дерево — tree), то в родственном санскритском слове стоит ждать d (dā́ru ‘древесина’), а если на месте русского д в английском d (мед — mead), в санскрите будет dh (mádhu). Во-вторых, сравнительно-историческое языкознание ретроспективно предсказывает, какие звуковые противопоставления были в праязыке. Если в наших примерах с ‘деревом’ и ‘медом’ есть два ряда соответствий, то в праязыке на их месте были две разные фонемы.

Читайте также

До сих пор мы имели дело со случаями, когда звуки хотя бы в каком-то виде сохранились в одном из языков. Например, противопоставления праиндоевропейских *d и *dʰ не видно в русском, но видно в английском, греческом и санскрите. А что делать, если какое-то противопоставление потерялось во всех языках?

Реконструировать исчезнувший звук — не проблема.

Возьмем русское слово ‘кто’. В латыни на месте русского к мы находим qu (quis — ‘кто’). Если же взять русское слово ‘кровь’, то на месте этого к мы найдем латинское с (crudus — ‘кровавый’). Пока ничего необычного не происходит и можно смело реконструировать две праиндоевропейские фонемы: *kʷ и *k. ݀Но возьмем другое слово с латинским с — canis (‘собака’). Ему родственно русское слово ‘сука’. Здесь на месте латинского c [k] русское с — это третий ряд соответствий и третье праязыковое k. Предполагается, что за соответствием русское с = латинское с стояла праиндоевропейская фонема *ḱ — звук, похожий на мягкое кь. Ни древнеанглийский, ни греческий, ни санскрит не демонстрируют тройного противопоставления. Три праиндоевропейских *K во всех этих языках совпали в два звука. Благодаря тому, что это совпадение произошло в разных языках по-разному, можно установить, что изначально звуков было не два, а три.

Чесать — праиндоевропейское *k перед *е и *i всегда дает русское ч.

Exercise 3.

Даны два ряда соответствий русских и латинских слов. Русские слова родственны латинским и являются их точными переводами. Сколько разных праиндоевропейских звуков нужно реконструировать на месте выделенных русских и латинских букв в первом и во втором случае?

Показать ответ

В праиндоевропейские *k, *ḱ и *kʷ верили и без лувийского языка.

А вот у двух фонем, предсказанных Фердинандом де Соссюром, судьба была куда сложнее. Чтобы индоевропеисты поверили в эти звуки, понадобилось открыть хеттский язык.

В нулевой ступени гласный или вовсе пропадал, или оставлял от себя только вторую часть дифтонга. Соссюр заметил, что и некоторые другие древнегреческие чередования можно уложить в эту же схему. Чтобы картина была такой же стройной, нужно было предположить существование в праязыке еще двух фонем. В нулевой ступени они должны были давать греческие α и о, а в остальных ступенях удлинять и «окрашивать» звук.

Тренируем произношение

Фонетическая система праиндоевропейского языка довольно необычна по европейским меркам. В ней было много смычных согласных — 15 — и всего один щелевой *s. Смычные делились на три ряда: звонкие, звонкие придыхательные и глухие. С точки зрения современных европейцев, удивительно обилие звуков типа к и г. Они могли быть твердыми, мягкими и огубленными, как в английском слове queen. Такое разнообразие заднеязычных фонем хотя и не встречается в Европе, совершенно обычно, например, для языков Кавказа.

Еще было пять сонорных (*m, *n, *r, *l, *y, *w) и три ларингала (*h1, *h2, *h3). Сонорные и ларингалы могли заменять в словах гласные, так что в некоторых формах вместо гласных были слоговые согласные.

Как произнести слово без гласного? Легко. Наши ближайшие лингвистические родственники чехи прекрасно справляются: prd krt skrz drn, zprv zhlt hrst zrn (‘пукнул кротик через дерн, съев сначала горстку зерн’). Так что и праиндоевропейцам такое должно было быть по плечу.

Если между согласными оказывались *y или *w, они превращались в *i и *u. Кроме них были еще гласные *a, *e, *o, которые имели долгие пары.

Кажется, что мы довольно точно представляем себе праиндоевропейскую фонетику. Но на самом деле наша реконструкция условна и не отражает многих деталей. Начнем с того, что непонятно, как точно произносились ларингалы *h̥1, *h̥2, *h̥3. Этот вопрос вызывает ожесточенные споры, в которых приводятся разные аргументы в пользу разных фонетических интерпретаций, но реконструкция работает, то есть позволяет объяснять фонетический облик родственных слов и без точного знания природы этих звуков. Кроме того, можно по-разному произносить *d, *dʰ и *t. Можно, как в русском, касаться кончиком языка зубов или приподнимать его выше к альвеолам, как в английском. Возможностей по-разному произнести *r и *l еще больше.

Эти фонетические подробности останутся для нас загадкой навсегда. Исследовать фонетику в таких деталях можно, только отправившись с диктофоном на машине времени на 5000 лет назад.

Вячеслав Всеволодович Иванов и независимо от него Пол Хоппер обратили внимание на одну странность индоевропейской системы смычных согласных, которая делала ее не очень правдоподобной. Дело в том, что в большинстве языков мира если и есть ряд звонких придыхательных согласных (*bʰ, *dʰ, *gʰ), то должен быть и ряд глухих придыхательных (*pʰ, *tʰ, *kʰ). В индоевропейском его не было. Чтобы справиться с этой проблемой, Иванов решил реинтерпретировать всю систему. Глухие оставались глухими, звонкие придыхательные объявлялись просто звонкими, а традиционные звонкие объявлялись глоттализованными. Чтобы произнести такой звук, нужно резко поднять вверх гортань, что увеличит давление воздуха. Глоттализованные звуки встречаются в языках Кавказа, Юго-Восточной Азии, Африки и Америки.

Может быть интересно

Глоттальная теория успешно объясняла редкость традиционной фонемы *b, которую можно надежно реконструировать меньше чем для десятка праиндоевропейских слов. При этом звук *b в современных языках (не только индоевропейских) встречается довольно часто. А вот если бы это был на самом деле не звонкий *b, а глоттализованный губной *p’, то ничего удивительного бы не было. Это редкий звук даже в языках с рядом глоттализованных согласных.

Но интерпретация Иванова столкнулась с некоторыми трудностями. Во-первых, всё-таки бывают языки со звонкими придыхательными, но без глухих придыхательных. Во-вторых, языки без *b, но с полноценным рядом звонких тоже нашлись. Главная же проблема в том, что лингвистам неизвестны примеры превращения ряда глоттализованных согласных в звонкие. Однако при всей критике остаются и некоторые важные аргументы в пользу глоттальной теории, так что вовсе отвергнуть ее пока сложно.

Читайте также

Хотя попытки так или иначе пересмотреть фонетическую интерпретацию праиндоевропейского языка иногда повторяются, эту проблему нельзя назвать центральной и особенно интересной для индоевропеистов.

Поскольку привести неопровержимые доказательства в пользу одной из трактовок невозможно, вопрос признан в лучшем случае второстепенным.

Исторических лингвистов больше интересует реконструкция системных противопоставлений, скелета праязыка, а не восстановление реальной речи.

Хотя мы можем неплохо реконструировать грамматику и даже понять кое-что о структуре предложения в праиндоевропейском языке, живая речь праиндоевропейцев остается для нас недоступной. Правда, это обстоятельство не мешает при желании даже писать тексты на праиндоевропейском языке. Близость таких текстов к какой-то речевой реальности очень спорна, но возможность хотя бы предпринять такую попытку демонстрирует достижения сравнительно-исторического метода.

Самый известный текст на праиндоевропейском языке — басня, сочиненная в 1868 году Августом Шлейхером. Со времен Шлейхера индоевропейская реконструкция сильно изменилась. Археолог Эндрю Берд недавно даже озвучил последнюю редакцию басни, подготовленную лингвистом Крэйгом Мелчертом. Приведем здесь текст с русским переводом. Жирным шрифтом отмечены русские слова, восходящие к индоевропейским корням из текста басни.

Овца, на которой не было шерсти (во́лны), увидела коней:

só gwr̥hxúm wóǵhom weǵhed; só méǵh2m̥ bhórom; só dhǵhémonm̥ h2ṓḱu bhered.

везущего повозку, большую ношу, быстро несущего человека.

Овца коням сказала:

«dhǵhémonm̥ spéḱyoh2 h1éḱwoms-kwe h2áǵeti, ḱḗr moy aghnutor».

«Когда вижу, что человек управляет конями, сердце мое горит».

h1éḱwōs tu wewkond:

«Слушай, овца! Когда мы это видим, наше сердце тоже горит:

человек, господин, себе из овечьей шерсти (во́лны) жаркую одежду делает:

Источник