Что значит просвети мои умные очи сердца

Толкования Священного Писания

Содержание

Толкования на Еф. 1:18

Свт. Иоанн Златоуст

и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых

Свт. Феофан Затворник

Ст. 18-19 просвещенна очеса сердца вашего, яко уведети вам, кое есть упование звания Его, и кое богатство славы достояния Его во святых и кое преспеющее величество силы Его в нас веру­ю­щих по дей­ст­ву державы крепости Его

Вторая производительная в деле христианского ведения сила есть сердце чистое, в коем от действия благодатного дара премудрости и откровения разверзаются очи видети. Кто сего сподобляется, у того являются просвещенные очи сердца. Святой Павел молится, да дарует их Бог ефесянам.

Дух премудрости и откровения и сердце очищенное — разны: тот — свыше от Бога, это — от нас. Но в акте образования христианского ведения они нераздельно сочетаваются и только совместно дают ведение. Сердце, как ни очищай (если можешь без благодати), не даст мудрости; а дух премудрости — не придет, если не уготовано ему в жилище чистое сердце.

Сердце — здесь не в обычном смысле; а в смысле внутреннего человека. Есть в нас внутренний человек, по Апостолу Павлу, или потаенный сердца человек, по Апостолу Петру. Это Богоподобный дух, вдунутый в первозданного. Он не сокрушимым пребывает и по падении. Отправления его суть страх Божий, в основе коего лежит уверенность в бытии Бога с сознанием полной от Него зависимости, совесть и недовольство ничем тварным. — Эти проявления духа видимы у людей на всех степенях их образования и по всей земле. Назначение духа, как дают разуметь отправления его, есть держать человека в соотношении с Богом и Божественным порядком вещей, помимо всего окружающего его и текущего окрест его. Чтоб исполнить как должно такое назначение, ему естественно должно принадлежать ведение Бога и Божественного порядка, и того лучшего бытия, чутье которого свидетельствуется недовольством всем тварным. Оно, надобно полагать, и было в первозданном до падения. Дух его ясно зрел Бога и все Божеское, — так ясно, как ясно видит кто здравыми очами вещь пред собой. Но с падением очи духа закрылись, — и он уже не видит, что видеть было ему естественно. Сам дух остался, и очи в нем есть, — но закрыты. Он в таком положении, в каком тот, у кого бы веки срослись. Глаз цел, жаждет света, ищет, как бы увидеть его, чуя, что он есть; но сросшиеся веки мешают ему открыту быть и прямо войти в общение со светом. Что дух в таком положении в падшем, это до осязательности очевидно. — Зрение духа человек хотел заменить умозрением, отвлеченнеишими построениями ума, идеальничанием, но из этого ничего никогда не выходило. Свидетельство тому — все философские метафизики. Пересмотревши их все, получим только удостоверение, что есть что-то высшее, лучшее, совершеннейшее, нежели что видит глаз и до чего можно доходить операциями рассудка, а что такое — не досязаемо для ума. О том у нас — одни гадания, которые не представляют духовных, Божественных вещей в том виде, в каком они есть сами в себе. Дух у всех есть, но у всех закрыт и забит в разных, однако же, степенях, смотря по преобладанию над ним телесно-душевных стремлений и навыков, по указанию и увлечению их. Божественная благодать, зовущая ко спасению в Господе, действует прямо на дух. И он, укрепясь воздействием благодати, приходит в движение, возвышается над душевнотелесностию, увлекает их вслед себя и делает, что человек всем своим существом решает — быть с Господом и ходить по воле Его. Проходит до духа благодать чрез слово Евангелия. Потом, когда в человеке совершится то, что должно быть совершено его пробужденным благодатию духом, тогда по учреждению Божию на земле во спасение наше он сподобляется таинств — крещения или покаяния, — и благодать Божия вселяется в него, срастворяется с его духом, сочетаваясь воедино.

С минуты первого действия благодати на дух очи его начинают открываться, а по восприятии благодати в таинствах они совсем становятся отверзтыми. Смотрите, как у новокрещенного или только что покаявшегося живо соотношение к Богу; как чутка его совесть, как верно оценивает он все настоящее и, минуя его, зрит чаянием только невидимое будущее. Дух начал зреть духовное, Божественное, как тот, кому операциею разъединены веки и глаза открыты, начинает видеть окружающее. Но зрение и телесное имеет степени, тем паче духовное. Упражнение зрения дает видеть все большее и большее; обозревать все ширше и ширше, дальше и дальше. Так и в духе, первый абрис духовного, принятый в оглашении, в общем очерке, все более и более уясняется, узреваются подробности, замечаются предметы в первом взоре закрывавшиеся другими. Когда-то дойдет он до того, чтобы все озреть и ходить в сем зрении, как в раю?!

Все, что можно духу нашему узреть, при крайнем его усилии и при обильнейшем действии благодати, — все то открыто нам в писаниях апостольских и пророческих. Открыто: но не всяким видится вдруг, как только откроет он Библию. Узревание того или другого, даже в словах нередко читанных и обдумыванных, производит руководящая спасаемого благодать. Но если б дух наш, под действием благодати, узрел и все, возможное узревать в настоящем нашем состоянии, — все это будет сравнительно с тем, что и как узрится в будущем, только зрением, похожим на смотрение сквозь тусклое стекло. Не у явися, что будем (1 Ин. 3, 2).

Намеренно излагаем всю эту историю духовного зрения, чтоб точнее определилось, чего желает святой Павел ефесянам, молясь, чтоб Бог дал им просвещенные очи сердца. Он желает, чтоб они были возведены до ясно-зрения духовного, Божественного порядка вещей (экономии спасения), сколько то возможно для нас на земле, ибо желает, чтобы то, что сам он зрит, зрели и они, — но выше Апостольского зрения не было и не будет.

Три предмета узреть желает святой Павел ефесянам просвещенными очами сердца: 1) что дается христианам тотчас за последованием их гласу звания, и вообще здесь еще, на земле; 2) какое славное и богатое достояние ожидает их в будущем; 3) как много иждил Бог силы на устроение спасения верою и образование верующих. Так у блаженного Феодорита: «Умоляю, чтобы зрение ума (духа) вашего озарилось мысленным светом, и могли вы как познать, к чему мы призваны (1), так предуведать величие обетованных благ (2). Но, говоря плотским языком и будучи не в состоянии, как хотел бы, прославить Владыку и показать величие даров, божественный Апостол собирает вкупе многие именования, усиливаясь, по мере возможности, выразить это. Посему слагает вместе выражения: упование звания, богатство славы достояния, благоволение воли и иное, сему подобное. Сказал же: преспеющее величество силы, представив в уме бесчестие креста и помыслив, что совершено им. Ибо сие и присовокупил: по действу державы и крепости Его, — и проч.» (3).

Все это предметы, которых познать и душеспасительно содержать никто не может, кроме тех, у которых благодать Божия делает очи сердца (внутреннего человека) просвещенными. Блаженный Феофилакт пишет: «Просвещенна очеса… яко уведети… то есть да даст им дар — быть просвещенными чрез Духа. Ибо если Дух не откроет сокровенных таинств, другим каким-либо образом невозможно научиться им. Ибо Он один, — и никто другой, ни Ангел, ни Архангел, — испытует вся и глубины Божия (1 Кор. 2, 10). Душевен же человек не приемлет яже Духа Божия (14). Итак, когда Духом откроются нам тайны, тогда мы вступаем в состояние Боговедения, просвещаются очи наши, и мы уже не колеблемся сомнениями, но видим все, как есть». — То есть, тогда исполняется над нами апостольское благожелание: яко уведети вам.

Кое упование звания, и кое богатство славы можно относить и к одному и тому же, то есть, будущему славному состоянию верующих. Но можно и различать, относя упование звания к тому, что тотчас обещается зовомым проповедию Евангельскою, и тотчас, по уверовании и приятии таинств крещения и миропомазания, дается, а богатство славы относя к будущему прославлению верующих. Что обещается зовомым, если последуют званию? — Отпущение грехов, благодать Святого Духа к стяжанию святости и сыноположение, как предызбрание к вечному блаженству. Все сие тотчас и дается, как только последует кто званию, и справедливо может быть названо упованием звания в отличие от упования славы, означаемого здесь — богатством славы достояния во святых. Тут то же происходит, что у хозяина, который зазывает работников и дает им что-нибудь еще прежде начала работ, как только они согласятся у него работать, удостоверяя, что расчет полный будет по конце работы. Так и Господь зовет к Себе на работу — жить по воле Его, и тотчас дает оставление грехов, благодать и усыновление. Кто потрудится как должно, тому в другой жизни делается полный расчет, или полная награда, которая уже будет не по труду, а по широте милости Божией, которая трудом только как поводом воспользуется для обогащения работавших нескончаемыми благами.

Сии нескончаемые блага именует Апостол богатством славы достояния, или богатою славою наследия, или, как выражает святой Златоуст, «…славою неизреченною. В самом деле, чье слово в состоянии представить ту славу, которой сподобятся некогда святые? — Конечно, ничье. Чтоб уразуметь это, для сего человеческому уму поистине нужна благодать, — нужно, чтобы он воспринял хотя малый луч (духовного света)».

Оно названо наследием, поколику уготовано тем, кои усыновлены (Феофилакт). Чем вместе подтверждается и несомненность в получении его, ибо сын, пока — сын, несомненно есть наследник, и получит наследство, как принадлежность неоспариваемую. Надлежит только сохранить в себе, или за собою, качество сыновства Богу. Посему-то Апостол и прибавил: во святых. Званные, если пребудут святы и непорочны и удержат чрез то достоинство сынов Божиих по благодати, несомненно наследят богатую и неизреченную славу в вечности.

Послание святого апостола Павла к Ефесянам, истолкованное святителем Феофаном.

Прп. Ефрем Сирин

и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых

Прп. Максим Исповедник

дабы мы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых, и как безмерно величие могущества Его

Надежда призвания есть бесстрастие, [достигаемое] в делании по примеру [земного] жительства Самого Господа; богатство славного наследия Его для святых есть богатство, [заключенное] в знании истины; безмерное величие могущества Его есть обожение, которое будет даровано достойным — оно сверхъестественно и по благодати обращает причастных ему из людей в богов.

Вопросы и затруднения.

Прав. Иоанн Кронштадтский

и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых

Как блаженны те христиане, кои имеют просвещенна очеса сердца и ясно знают, в чем состоит христианское упование и какое славное богатство достояния Его представлено святым Его и – приспеющее величество силы Его в нас, верующих, по действию сильной державы Его, соделанной чрез Христа, Которого Он воскресил из мертвых и посадил одесную Себя на небе выше всех, и все покорил под ноги Его, и сделал Его Главою Церкви, которая есть Тело Его. Чего бояться с Таким Главою, Который сидит одесную Бога и Которому все покорено? Люди! Мир! Мы вас не боимся. Не имеющие уважения к святой вере! Мы жалеем вас; смеяться над вами мы считаем слишком бесчеловечным: вы и без того сами несчастны. Небо и земля! Торжествуйте с нами! Кто возглаголет силы Господни, слышаны сотворит вся хвалы Его? (Пс. 105,2). Никто – на небе, ни на земле. С нами Бог! Разумейте, языцы, и покаряйтеся: яко с нами Бог. Надобно ли выше и светлее этого торжества?

Дневник. Том II. 1857-1858.

Блж. Феофилакт Болгарский

дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его

То есть к какому упованию мы призваны. Ясно же, что к усыновлению и к наслаждению небесными благами и к тому, чтобы главою нашей был Христос. Но поскольку это есть будущее, то и нужно духовное откровение, чтобы узнать его.

и какое богатство славного наследия Его для святых

И это, как еще неизвестное, имеет нужду в откровении от Духа, какие именно блага наследуют святые. Ибо велики они. Посему и называет их богатством славного наследия, то есть несказанной славой, превышающей понимание. А наследием это называет потому, что оно еще будет дано сынам.

Толкование на послание к Ефесянам святого апостола Павла.

Блаж. Иероним Стридонский

и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых

Действительно, вот Павел ясно назвал очи сердца, которые мы не можем мыслить без ума и чувства… Тот человек, которому, по словам апостола, будет дан Дух премудрости и откровения, чтобы он смотрел открытыми очами сердца, узнает, что предназначено призванным, и чего следует ожидать для святых Божиих, и что Он изобильно и щедро преподаст тем, которые будут держаться Его наследия.

…Не малозначительно для нас знать надежду призвания и богатство славы Господа во святых, потому что для познания этого мы нуждаемся в силе, проявленной Богом в воскресении Сына Своего, Которого Он воскресил из мертвых… Ежедневно Христос восстает из мертвых, ежедневно воскресает Он в душах кающихся…

Комментарий на Послание к Ефесянам.

Марий Викторин

и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых

Надлежит знать, что мы приходим к истине и к полноте таинства двумя путями: либо сами постигаем Бога и обретаем знание божественного, либо через некое откровение, которое, словно внешнее наставление, являет нам Бога и все божественное. Через откровение воспринимается нечто возвышенное, величественное и в то же время близкое нам… Когда же мы стяжаем мудрость, чтобы и своим разумением, и — как поистине сказано и установлено — Духом Божиим постигать божественное, мы уже обладаем этим знанием и, можно сказать, уже существуем духовно.

Комментарий на Послание к Ефесянам.

Лопухин А.П.

и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых

И просветил… В области ведения о Боге (в познании Его — ст. 17-й) пусть Ефесяне обладают просвещенными очами сердца, т. е. пусть они совершенно светлыми глазами души (сердце — центральное седалище и центральный орган личной жизни — Рим X:10) познают Бога. — Дабы вы познали… Прежде всего это просвещение душевных очей в области познания Бога нужно для того, чтобы Ефесяне познали, в чем состоит надежда призвания Его, т. е. в чем заключается предмет христианской надежды, которая основывается на божественном призвании (ср. Рим VIII:24). — И каково богатство… Здесь определяется, в чем именно состоит предмет христианской надежды: это — наследие Божие, чрезвычайно величественное, которым пользуются и будут пользоваться святые Божии (для святых — точнее: «среди святых». Святые — здесь в собственном смысле, а не вообще христиане).

Источник

Как понимать зрение духовное?

мона­хиня Иули­а­ния (М.Н. Соко­лова)

Зрение духов­ное само по себе необъ­яс­нимо. Мир духов­ный не имеет ничего общего с нашей дей­стви­тель­но­стью. Обыч­ному пони­ма­нию и вос­при­я­тию плот­ского или душев­ного чело­века он не под­да­ется.

Видеть может только живой чело­век. Плот­ский же чело­век, у кото­рого все мысли, чув­ства и стрем­ле­ния направ­лены лишь на устро­е­ние зем­ного бла­го­по­лу­чия и уго­жде­ние плоти, мертв в духов­ной обла­сти; она ему чужда, и он в ней слеп. У душев­ного чело­века очи ума (духа) зату­ма­нены мяту­щи­мися чув­ствами сердца и чрез­вы­чай­ной образ­но­стью мысли. Почти все мы, а осо­бенно худож­ники, мыслим обра­зами зем­ного мира, пере­ме­шан­ными с фан­та­зией, и все увле­ка­емся кру­же­нием чувств и сер­деч­ных вле­че­ний, а это все, как дымо­вой заве­сой, засти­лает от нас неве­ще­ствен­ность ино­бы­тия. Духов­ный мир если и видится, то видится тускло, слабо и иска­женно. Поэтому ни плот­ской, ни душев­ный чело­век не может про­ни­кать в эту таин­ствен­ную область, тем более не может чер­пать из нее какие-либо образы для своего твор­че­ства.

Между тем, изоб­ра­зи­тель­ное искус­ство осно­вы­ва­ется на зрении. И если обыч­ному худож­нику, чтобы что-то изоб­ра­жать, необ­хо­димо прежде научиться видеть, то и каса­ю­ще­муся искус­ства цер­ков­ного, воз­вы­шенно-духов­ного, необ­хо­димо про­зреть в этой обла­сти. А чтобы про­зреть, надо в ней ожить, ощу­тить ее реаль­ность, зады­шать ее воз­ду­хом (молит­вой), почув­ство­вать ее уми­рен­ность и бес­стра­стие, пле­ниться кра­со­той ее чистоты, радо­стью бла­го­го­вей­ного пред­сто­я­ния пред Лицом Божиим.

Еван­ге­лие гово­рит: «Чистии серд­цем Бога узрят» ( Мф. 5:8 ). Чистое сердце — это сми­рен­ное сердце. Высо­чай­ший обра­зец сми­ре­ния и чистоты нам дан Самим Гос­по­дом Иису­сом Хри­стом, и к сле­до­ва­нию Ему при­званы все. Дости­же­ние же этой чистоты сердца есть дело жизни и духов­ного опыта. Ни из слов, ни из книг этому научиться нельзя. Поэтому нельзя научить и виде­нию духов­ному. Оно дается не только живу­щему жизнью духов­ной, но и достиг­шему уже чистоты сердца; дается как дар Божий и не всем в равной сте­пени.

Исто­рия Святой Церкви от самых первых дней Хри­сто­вой Церкви до насто­я­щего вре­мени изоби­лует при­ме­рами див­ного про­свет­ле­ния духов­ного зрения. Пре­по­доб­ная Мария Еги­пет­ская, нико­гда не видав­шая пре­по­доб­ного Зосиму, назвала его по имени, объ­явила его свя­щен­ный сан, а потом пове­лела пере­дать игу­мену его мона­стыря, чтобы он вни­ма­тель­нее смот­рел за собою и за бра­тией, ибо им надо во многом испра­виться. Они тоже были подвиж­ни­ками, но, по-види­мому, мно­гого за собою не заме­чали.

Пре­по­доб­ный Андрей, Христа ради юро­ди­вый, видев­ший Покров Божией Матери во Вла­херн­ском храме, встре­тил на город­ском рынке инока, кото­рого все вос­хва­ляли за доб­ро­де­тель­ную жизнь, кото­рому испо­ве­до­вали свои грехи и давали много золота для раз­дачи нищим. Про­ходя мимо него, пре­по­доб­ный Андрей увидел, что его обви­вает страш­ный змей, а вверху, в воз­духе, он прочел над­пись чер­ными бук­вами: «Корень вся­кому без­за­ко­нию — змий среб­ро­лю­бия». Инок же не видел и не чув­ство­вал своей беды.

Пре­по­доб­ный Сергий, сидя за тра­пе­зой с бра­тией, вдруг встал и молча покло­нился до земли свя­ти­телю Сте­фану Перм­скому, направ­ляв­ше­муся в то время в Москву, не имев­шему вре­мени заехать в оби­тель Сер­ги­еву и изда­лека бла­го­сло­вив­шему Пре­по­доб­ного и его братию. Уче­ники же только потом узнали от своего свя­того игу­мена при­чину такого его поступка. Старец Амвро­сий Оптин­ский задер­жал на три дня гостив­шего у него купца, хотя тот очень торо­пился по делам домой, а после, отпус­кая его, запо­ве­дал ему со вре­ме­нем побла­го­да­рить Бога за Его к нему милость. И только через несколько лет, уже после смерти старца, откры­лось, что тогда купца на дороге три дня под­сте­ре­гали убийцы.

Дети, не испор­чен­ные дурным вос­пи­та­нием или това­ри­ще­ством, за чистоту своих сердец также иногда спо­собны бывают видеть сокро­вен­ное. Старец иерос­хи­мо­нах Гав­риил рас­ска­зы­вал, что в дет­стве он видел то, что дела­ется далеко, и то, что другим не видно. Рас­сказы его пугали мать, про­стую, но глу­бо­ко­ве­ру­ю­щую кре­стьянку. Она его предо­сте­ре­гала и про­сила не вда­ваться в это. С годами эта спо­соб­ность у него про­пала и снова воз­никла, когда он стал уже иерос­хи­мо­на­хом. Он вос­при­ни­мал мысли чело­ве­че­ские, как явный раз­го­вор, видел совер­ша­ю­ще­еся на рас­сто­я­нии, удо­ста­и­вался видеть усоп­ших и угод­ни­ков Божиих. Старец понял, что спо­соб­ность зреть сокро­вен­ное явля­ется у чело­века только при чистоте его сердца. Рас­ска­зы­вая кое-что об этом, он с уми­ле­нием гово­рил: «Воис­тину спра­вед­ливо слово Хри­стово: чистии серд­цем Бога узрят и не только Бога, но в Боге и все сокро­вен­ное мира сего узрят».

Такого про­свет­ле­ния духов­ного зрения спо­доб­ля­ются рев­ну­ю­щие о чистоте сердца в конце борьбы с самим собою и с врагом рода чело­ве­че­ского.

Но духов­ное про­зре­ние имеет мно­же­ство сте­пе­ней.

Через дея­тель­ное сле­до­ва­ние за Хри­стом, через молитву, при сосре­до­то­чен­ном вни­ма­нии ко всему тому, что чело­век делает, гово­рит и мыслит, изо дня в день, из года в год по кру­пинке, неза­метно накап­ли­ва­ется у него духов­ный опыт. Без такого лич­ного опыта духов­ный мир непо­сти­жим. О нем можно фило­соф­ство­вать, читать, рас­суж­дать и быть в нем мерт­вым и слепым. И если направ­ле­ние пути взято пра­виль­ное, то чело­век, прежде всего, начнет видеть свои недо­статки, ошибки, свое под­лин­ное лицо без при­крас. Увидит и путь, по кото­рому идет, где опас­но­сти и как их избе­гать и т. д. Это и есть начало про­свет­ле­ния духов­ного зрения. О нем мы и молимся посто­янно и на утрен­них и вечер­них молит­вах, и в бого­слу­же­ниях, и в Псал­тири, и в ака­фи­стах, и в других молит­во­сло­виях. «Молим Твою без­мер­ную бла­гость: про­свети наша мысли, очеса и ум наш от тяж­каго сна лено­сти вос­стави» (Утрен­ние молитвы). «Свет неве­чер­ний Рожд­шая, душу мою ослеп­шую про­свети» (Утрен­ние молитвы). «Про­свети очи мои, Христе Боже, да не когда усну в смерть» (Вечер­ние молитвы). «Иисусе, Свете мой, про­свети мя» (Ака­фист Спа­си­телю). «Христе, Свете истин­ный, про­све­щаяй и освя­щаяй вся­каго чело­века…» и т. д. (Молитва 1‑го часа).

Все слу­ча­ю­ще­еся в жизни нашей: скорби, болезни, стра­сти душев­ные и телес­ные, самые гре­хо­па­де­ния — попус­ка­ется нам для того, чтобы не в теории, а из опыта каждый познал свою глу­бо­кую немощь. Позна­вая же себя, мы сми­ря­емся, по мере пре­успе­я­ния в сми­ре­нии очи­ща­емся, пока­я­нием при­вле­каем бла­го­дать Божию, кото­рая вра­чует духов­ную сле­поту и дает про­зре­ние духов­ным очам. Без такого, хотя бы началь­ного, про­зре­ния в обла­сти духов­ной что может дать в своем искус­стве чело­век, чуждый этой жизни? Образ, созда­ва­е­мый им, не будет соот­вет­ство­вать тому, что он дерз­нет выра­зить в крас­ках.

«Когда кто хочет, — гово­рит пре­по­доб­ный Симеон Новый Бого­слов, — рас­ска­зать о доме каком, или о поле, или о цар­ском дворце… надо напе­ред видеть и хорошо рас­смот­реть все такое и потом уже со зна­нием дела рас­ска­зы­вать о том. Кто может что ска­зать сам от себя о каком-либо пред­мете, кото­рый прежде не видел? Если таким обра­зом о види­мом и земном никто не может ска­зать что-либо верное, не видев то своими гла­зами, то как можно ска­зы­вать и изве­щать что-либо о Боге, о Боже­ствен­ных вещах и святых Божиих, то есть какого обще­ния с Богом спо­доб­ля­ются святые, что это за веде­ние Бога, кото­рое бывает внутри их и кото­рое про­из­во­дит в серд­цах их неизъ­яс­ни­мые воз­дей­ствия; как можно ска­зать о сем что-либо тому, кто не про­све­щен напе­ред светом веде­ния?»

Поэтому VII Все­лен­ский Собор, деяния кото­рого посвя­щены были утвер­жде­нию ико­но­пи­са­ния, при­знает истин­ными ико­но­пис­цами святых отцов Церкви. Они творят худо­же­ства, ибо они опытно после­до­вали Еван­ге­лию, имеют про­свет­лен­ные духов­ные очи и могут созер­цать то, что и как над­ле­жит изоб­ра­зить на иконе. Те же, кто только вла­деет кистью, отно­сятся или к испол­ни­те­лям, масте­рам этого дела, ремес­лен­ни­кам, или икон­ни­кам, как их назы­вали у нас на Руси.

«Ико­но­пи­са­ние совсем не живо­пис­цами выду­мано. Живо­писцу при­над­ле­жит тех­ни­че­ская сто­рона дела. Ико­но­пи­са­ние есть изоб­ре­те­ние и пре­да­ние святых отцов, а не живо­пис­цев. Сами оные боже­ствен­ные отцы наши, учи­тель­ски… объ­яв­шие таин­ство нашего спа­се­ния, изоб­ра­зили его в чест­ных храмах, поль­зу­ясь искус­ством живо­пис­цев» (VII Все­лен­ский Собор, деяние 6‑е).

Итак, повто­ряю, виде­ние духов­ное есть дар Божий, и само по себе оно необъ­яс­нимо. Здесь «мрак», как гово­рят святые отцы. Есть такое выра­же­ние: «Он вошел во мрак виде­ний». В первом ирмосе канона на День Святой Троицы поется: «Боже­ствен­ным покро­вен мед­лен­но­языч­ный мраком, изви­тий­ствова бого­пи­сан­ный закон, тину бо оттряс очесе умнаго, видит Сущаго…» Ум — это дух. Тина — здесь скорее не грех, ибо грех зава­ли­вает духов­ные (умные) очи, подобно непро­ни­ца­е­мой глыбе камня, тиною же здесь может быть наша меч­та­тель­ность, образ­ность мысли, заво­ла­ки­ва­ю­щая умные, духов­ные очи. Ум должен быть покрыт «тем­но­вид­ным» («Лествица»), то есть необъ­яс­ни­мым даже на языке святых отцов сми­ре­нием, должен очи­ститься от обра­зов мира веще­ствен­ного, и тогда его духов­ные очи могут про­зреть, но опять не сами собою, а через при­кос­но­ве­ние Боже­ствен­ных пер­стов.

Однако не сле­дует думать, что спо­до­бив­шийся этого дара спо­со­бен бывает видеть тайны сокро­вен­ные так же сво­бодно, как мы, напри­мер, видим окру­жа­ю­щий нас мир внеш­ним зре­нием. Под духов­ным про­свет­ле­нием зрения надо пони­мать особую чут­кость, спо­соб­ность сокру­шен­ного и сми­рен­ного сердца к вос­при­я­тию того, что Богу угодно будет открыть чело­веку. «В душах сми­рен­ных — небес­ные виде­ния», — гово­рит «Лествица». Это под­твер­жда­ется при­ме­рами из Свя­щен­ного Писа­ния и Житий святых. Когда скор­бя­щая о смерти сына сона­ми­тянка бро­си­лась к ногам про­рока Елисея, а его ученик хотел отстра­нить ее, пророк удер­жал его, сказав: «Оставь ее, душа у нее огор­чена, а Гос­подь скрыл от меня и не объ­явил мне…» ее горе ( 4Цар. 4:27 ).

К такому духов­ному зрению при­ло­жимо наиме­но­ва­ние созер­ца­ния того, что откры­ва­ется по воле Божией. Одним из таких виде­ний и откро­ве­ний явля­ется древ­няя икона, оди­ноко сто­я­щая в изоб­ра­зи­тель­ном искус­стве всех времен и всех наро­дов.

Итак, задачу раз­вить виде­ние внеш­нее и научить изоб­ра­жать уви­ден­ное берут на себя худо­же­ствен­ные школы и научают. Умение изоб­ра­жать то, что пости­га­ется душев­ным зре­нием и дру­гими нашими чув­ствами, явля­ется дости­же­нием худож­ника при нали­чии его тру­до­лю­бия и талант­ли­во­сти.

Виде­нию духов­ному, про­ни­ка­ю­щему в мир боже­ствен­ный, ни самому научиться про­из­вольно, ни научить невоз­можно. Его можно наблю­дать через сопри­кос­но­ве­ние с древ­ней иконой, если под­хо­дить к ней не поверх­ностно, а глу­боко, вни­ма­тельно и при­стально, с долж­ной (цер­ков­ной) точки зрения; можно ему удив­ляться и убеж­даться в его прав­ди­во­сти и истин­но­сти, но вос­хи­тить про­из­вольно дар Божий невоз­можно.

мона­хиня Иули­а­ния (Соко­лова М. Н.) “Труд ико­но­писца”

Источник