Что значит художественный вкус
5.2. Художественный вкус
Эстетический вкус представляет собой способность человека, ориентируясь на свои симпатии и антипатии, отличать то, что имеет эстетическую ценность, от того, что лишено ее, дифференцированно воспринимать и оценивать различные эстетические объекты, различать прекрасное и заурядное, трагическое и фарсовое, абсурдное, жестокое, заумное и т.п.
Интерес к проблеме эстетического вкуса появился в эстетике только в XVII-XVIII вв. Французские философы и теоретики классицизма (Н. Буало, Ш. Л. Монтескье, Вольтер и др.) рассматривали художественный вкус с позиций рационализма и нормативизма. Представители английской сенсуалистической эстетики (А. Э. К. Шефтсбери, Г. Хом и др.) выводили художественный вкус из человеческих ощущений и связывали его не только с красотой, но и с (моральным) добром. Ф. Хатчесон и Э. Берк настаивали на всеобщности вкуса, Юм подчеркивал его субъективность.
Особое место в разработке проблемы художественного вкуса занял И. Кант, сделавший его краеугольным камнем критики, способности суждения и одновременно подчеркнувший его противоречивый, общественно-индивидуальный характер.
В современной эстетике понятие художественного вкуса отошло на второй план. Стало понятно, что этот вкус не является чем-то устойчивым и не связан сколько-нибудь непосредственно с природой человека. Теорию искусства, как и эстетику, невозможно построить, основываясь на понятии художественного вкуса. Суждения вкуса, представлявшиеся общепринятыми в одно время, в более позднее время нередко оказываются поверхностными, а то и нелепыми. Художественный вкус зависит от той среды, в которой он формируется, и меняется с ее изменением. Разными культурами вырабатываются разные, иногда диаметрально противоположные вкусы, во многом зависящие от эволюции искусства в рамках данных культур. В случае современного, быстро меняющегося искусства проблема отличения хорошего художественного вкуса от плохого вкуса или даже от извращенного вкуса представляется почти что неразрешимой. К тому же сам художественный вкус не только художников, но и их аудитории меняется с такой быстротой, что то, что совсем недавно считалось выражением «современного художественного вкуса», спустя всего несколько лет кажется уже выражением дурного вкуса или даже ничем.
Философская герменевтика показала, что эстетический (художественный) вкус в своей сущности не отличается от обычного чувственного вкуса[98].
Понятие вкуса существенно уже понятия здравого смысла. Вкус касается только совершенства каких-то вещей и опирается на непосредственное чувство, а не на рассуждение. Кант характеризовал вкус как «чувственное определение совершенства» и видел в нем основание своей критики способности суждения.
Понятие вкуса первоначально было моральным, и лишь впоследствии его употребление сузилось до эстетической сферы «прекрасной духовности».
В XVII в. идея человека, обладающего вкусом, пришла на смену христианскому идеалу придворного и была идеалом так называемого образованного общества.
«Вкус — это не только идеал, провозглашенный новым обществом, — пишет Г. Г. Гадамер, — это в первую очередь образующийся под знаком этого идеала “хороший вкус”, то, что отныне отличает “хорошее общество”. Оно узнается и узаконивается теперь не по рождению и рангу, а в основном благодаря общности суждений или, вернее, благодаря тому, что вообще умеет возвыситься над ограниченностью интересов и частностью пристрастий до уровня потребности в суждении»[99].
Хороший вкус не является субъективным, он предполагает способность дистанцироваться от себя самого и групповых пристрастий. Вкус по самой сокровенной своей сущности не есть нечто приватное; это общественный феномен первого ранга. Он в состоянии даже выступать против частной склонности отдельного лица подобно судебной инстанции по имени «всеобщность», которую он представляет, и мнение которой он выражает. Можно отдавать чему-то предпочтение, несмотря на неприятие этого собственным вкусом.
Вкус — это не простое своеобразие подхода индивида к оцениваемому им явлению. Вкус всегда стремится к тому, чтобы стать хорошим и реализовать свое притязание на всеобщность.
«Хороший вкус уверен в своем суждении, он принимает и отвергает, не зная колебаний, не оглядываясь на других и не подыскивая оснований. Вкус в чем-то приближается к чувству, — пишет Гадамер. — В процессе действования он не располагает познанием, на чем-то основанном. Если в делах вкуса что-то негативно, то он не в состоянии сказать почему. Но узнает он это с величайшей уверенностью. Следовательно, уверенность вкуса — это уверенность в безвкусице. Дефиниция вкуса состоит прежде всего в том, что его уязвляет все ему противоречащее, как избегают всего, что грозит травмой»[100].
Вкус не сводится к правилам и понятиям и не является системой образцов, на основе которых выносится оценочное суждение. Вкус присущ не каждому и предполагает не совпадение с суждениями всех других по любому конкретному поводу, а одобрение суждений вкуса некоторой идеальной общностью, совокупностью тех, кто тоже обладает хорошим вкусом.
Вкус, отмечает Кант, не говорит, что каждый будет согласен с нашим суждением, а говорит, что он должен согласиться.
Чувство вкуса необходимо в тех областях, где, как в искусстве, единичное характеризуется с учетом того целого, к которому оно принадлежит и где само целое не представляет собой устойчивой системы правил и понятий. Вкус говорит о том, подходит ли данное единичное ко всему другому, составляющему целое, вписывается оно или нет в это целое. Поскольку целое само только чувствуется, а не определяется сколько-нибудь строгим образом, принадлежность к нему единичного также можно только почувствовать, но не доказать. Вкус не ограничивается прекрасным в природе и искусстве, определяя его декоративные качества, но охватывает всю область нравов и приличий.
Включение единичного в какую-то целостность, лежащее в основе суждения вкуса, является одновременно уточнением и конкретизацией этой целостности.
Особое значение и вместе с тем особую силу вкус имеет в сфере художественного и нравственного суждения. «Будучи слугой двух господ — морали и эстетики одновременно, — пишет Р. Барт, — вкус позволяет совершать весьма удобный переход от Красоты к Добру, которые под сурдинку соединяются в обыкновенном понятии “мера”. Однако мера эта во многом подобна ускользающему миражу»[101].
Вкус — это хотя и никоим образом не основа, но, пожалуй, высшее совершенство нравственного суждения. Если неправильное противоречит вкусу человека, то его уверенность в принятии добра и отвержении зла находится на высочайшем уровне; она столь же высока, сколь и уверенность самого витального из наших чувств, которое выбирает или отвергает пищу.
Вкус несет на себе отпечаток общности социальной жизни. Суждения вкуса, относящиеся к разным эпохам или к разным обществам, обычно оказываются несовместимыми друг с другом.
Обоснование путем ссылки на соответствие художественному вкусу встречается даже в науке. Это происходит чаще всего в период становления новых идей и теорий, формирующаяся теория оценивается с многих точек зрения, и в частности — в эстетическом отношении. Теория, как и все произведения ума и рук человека, может быть «красивой» или «некрасивой». Позитивное эстетическое впечатление, производимое новой теорией, может оказываться одним из аргументов в ее поддержку.
Понятию хорошего вкуса противостоит понятие отсутствия вкуса, а не понятие плохого вкуса. Хороший вкус — это такой тип восприятия, при котором все утрированное избегается так естественно, что эта реакция по меньшей мере непонятна тем, у кого нет вкуса.
Возможность споров о вкусах. Широко распространено мнение, что о вкусах не спорят: приговор вкуса обладает своеобразной непререкаемостью. Кант полагал, что в этой сфере возможен спор, но не диспут.
Причину того, что в вопросах вкуса нет возможности аргументировать, Гадамер видит в непосредственности вкуса и не сводимости его к каким-то другим и в особенности понятийным основаниям. Это происходит не потому, что невозможно найти понятийно всеобщие масштабы, которые всеми с необходимостью принимаются, а потому, что их даже не ищут, и ведь их невозможно правильно отыскать, даже если бы они и были. Нужно иметь вкус; его невозможно преподать путем демонстрации и нельзя заменить простым подражанием.
Принцип «о вкусах не спорят» не кажется, однако, верным в своей общей формулировке. Споры о вкусах достаточно обычны, эстетика, философия искусства и художественная критика состоят по преимуществу из таких споров. Когда выражается сомнение в их возможности или эффективности, имеются в виду, скорее, лишь особые случаи спора, не применимые к суждениям вкуса.
Действительно, о вкусах невозможно вести дискуссию — спор, направленный на поиски истины и ограничивающийся только корректными средствами аргументации. О вкусах невозможен также эклектический спор, тоже ориентирующийся на истину, но использующий и некорректные приемы. Суждения вкуса являются оценками: они определяют степень совершенства рассматриваемых объектов. Как и всякие оценки, эти суждения не могут быть предметом дискуссии или эклектического спора. Но об оценках возможна полемика — спор, цель которого — победа над другой стороной и который пользуется только корректными приемами аргументации. Оценки, и в частности суждения вкуса, могут быть также предметом софистического спора, тоже ориентированного на победу, но использующего и некорректные приемы.
Идея, что вкусы лежат вне сферы аргументации, и в частности спора, нуждается, таким образом, в серьезной оговорке. О вкусах можно спорить, но лишь с намерением добиться победы, утверждения своей системы оценок, причем спорить не только некорректно, но и вполне корректно.
Вкус и мода. Вкус всегда претендует на общую значимость. Это особенно наглядно проявляется в феномене моды, тесно связанной со вкусом. Мода касается быстро меняющихся вещей и воплощает в себе не только вкус, но и определенный, общий для многих способ поведения. Мода имеет существенное значение не только в искусстве, но и во всех других областях человеческой жизни и деятельности, не исключая и науку, рассматриваемую не как чистый результат, а как длящийся процесс познания.
Мода по своему усмотрению управляет лишь такими вещами, которые в равной степени могут быть такими или иными. Фактически ее составляющей является эмпирическая общность, оглядка на других, сравнение, а вместе с тем и перенесение себя на общую точку зрения.
Будучи формой общественной деятельности, мода создает общественную зависимость, от которой трудно уклониться. В частности, Кант считал, что лучше быть модным дураком, чем идти против моды, хотя и глупо принимать моду чересчур всерьез. Пушкин говорил о моде: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. К чему бесплодно спорить с веком? Обычай — деспот средь людей».
Хороший вкус характеризуется тем, что умеет приспособиться к вкусовому направлению, представленному модой, или же умеет приспособить требования моды к собственному хорошему вкусу. Тем самым в понятии вкуса заложено умение и в моде соблюдать умеренность, и обладатель хорошего вкуса не следует вслепую за меняющимися требованиями моды, но имеет относительно них собственное суждение. Он придерживается своего «стиля», т.е. согласовывает требования моды с неким целым, которое учитывает индивидуальный вкус и принимает только то, что подходит к этому целому с учетом того, как они сочетаются.
Обращение с целью поддержки какого-то положения к моде является, таким образом, частным случаем аргумента к вкусу и представляет собой ссылку на согласие выдвинутого положения с господствующей в данное время модой.
О современном поп-вкусе. Художественный вкус не остается неизменным с течением времени. Он способствует изменениям, происходящим в искусстве, но, с другой стороны, сам меняется в ритме тех перемен, которым подвержено искусство.
Б. Гройс, в частности, отмечает, что в течение последних десятилетий авангардистский вкус постепенно трансформировался в новый вкус, которых можно назвать «поп-вкусом». Последний порождает своеобразную «поп-ментальность», позволяющую объединять последовательный нонконформизм с последовательным конформизмом таким образом, что при этом не возникает никакого противоречия. Авангардистский вкус рассматривал произведение искусства и комментарий к этому произведению как неразрывное целое. Поп-вкус — это вкус, отдающий предпочтение художественным продуктам вроде кино или поп-музыки. «Поп-вкус можно определить как предпочтение всего того, что успешно, что тиражируется и транслируется масс-медиа, что вызывает массовый резонанс, что хорошо продается и дает хорошие статистические результаты в опросах»[102].
В целом поп-вкус не идентичен массовому вкусу. Человек с поп-вкусом стоит между восхищением массовой культурой и ее критикой с точки зрения так называемого хорошего вкуса. Поп-вкус программно направлен против хорошего вкуса — эксклюзивного вкуса немногочисленной образованной, воспитанной и состоятельной элиты, т.е. против вкуса к «высокой культуре», которая якобы стоит на качественно более высоком уровне, чем вульгарная коммерческая массовая культура.
Например, «простому» зрителю фильм «Титаник» нравится потому, что кажется прекрасным и грандиозным. Он считает его шедевром, вызывающим смех и слезы. А главный критерий с точки зрения массового вкуса — способность искусства вызывать смех и слезы. Зритель с хорошим вкусом, придерживающийся традиций высокой культуры, считает, что «Титаник» — просто мусор, типичный продукт Голливуда и его циничных, коммерческих стратегий, служащий оболваниванию масс и сокрытию подлинных социальных проблем. Возможно, что и этот образованный зритель с хорошим вкусом, когда он смотрит «Титаник», смеется и тем более плачет. Но свои собственные слезы он истолковывает как лишнее доказательство того, каким циничным и коварным может быть Голливуд. Чем больше плачет над «Титаником» зритель с хорошим вкусом, тем сильнее делается его решимость бороться против засилья американской культурной индустрии и вообще против американского образа жизни. Ведь если даже он, человек с хорошим вкусом, плачет — как же тогда широкие массы могут сопротивляться манипуляциям со стороны американской культурной индустрии? Ответ на этот вопрос является простым: только благодаря просвещению, которым непрерывно должен заниматься человек с хорошим вкусом.
Человек с поп-вкусом не восхищается, но и не критикует. Он вообще не очень смотрит на сам фильм — его в первую очередь интересуют цифры. Если последние выглядят хорошо и доказывают, что фильм имеет успех у публики, то человек с поп-вкусом находит этот фильм достойным уважения, а по большому счету грандиозным или даже просто удивительным, потрясающим. И не потому, что его потряс сам фильм, а потому, что фильм оказал потрясающее действие на широкую публику. Тем самым фильм показал, что он соответствует духу времени, который его создатели уловили чисто интуитивно. И как раз в этом смысле фильм является прекрасным и поучительным. Важнее всего в каждом фильме — соответствие духу времени. Человек с поп-вкусом, если спросить его личное мнение, может склониться к идее, что фильм «Титаник» — ерунда, но если цифры в порядке, то эта ерунда для него уже шедевр. Поп-вкус не реагирует на художественное произведение как таковое, а на художественное произведение вместе с цифрами, документирующими степень его медиального распространения.
Поп-вкус является продолжением и развитием авангардистского вкуса. Но если авангардистский вкус предполагает, что каждое художественное произведение требует комментария и может рассматриваться только вместе с ним, то поп-вкус заменяет словесный комментарий цифрами. Поп-ментальность характеризуется тем, что уже при первом восприятии произведения искусства одновременно воспринимаются цифры, обозначающие его популярность. Произведение и его статистика образуют неразрывное единство, подобное единству произведения и его комментария в искусстве авангарда. Поп-вкус весьма далек от массового вкуса. Поп-вкус берет начало в глубоко элитарной ментальности, в рамках которой непосредственная реакция зрителя, слушателя или читателя — его смех и слезы — кажется человеку с поп-вкусом наивной и нерефлексивной. Сам поп-вкус является рефлективным вкусом, поскольку воспринимает как произведение, так и его контекст и судит о них одновременно.
Поп-вкус выступает на стороне демократического большинства против привилегированного меньшинства. Классический авангард выступал против локального вкуса буржуазной элиты во имя универсализма. Но это абстрактный, мечтательный универсализм, основывающийся на идее, созерцании проекте. Еще не существовало статистики, способной подсчитать воздействие произведения искусства на аудиторию.
Сейчас универсализм уже не проектируется умозрительно, а статистически исследуется. «Глобальная статистика, включая глобальную художественную статистику, заменила собой универсальную утопию: где был Платон, там будет (и даже есть) Эминем. Таким образом, поп-вкус есть не больше и не меньше как приспосабливание авангардистских художественных стратегий к этому новому — и скорее всего последнему — состоянию универсализма»[103].
В каждый период времени существует массовый художественный вкус, ожидающий от искусства прежде всего возбуждения у аудитории простых и глубоких чувств. Ему противостоит элитарный художественный вкус, обычно присваивающий себе имя «хорошего вкуса» и относящий к подлинному искусству только «высокое искусство». Современный период отличается приобщением к искусству широких масс, почти равнодушных к «высокому искусству». Демократизация зрителя и совершенствование художественной статистики естественным образом ведут к тому, что дерево массового художественного вкуса дает такой мощный побег, как поп-вкус. Последний все более противопоставляет себя не только элитарному вкусу, но и самому массовому вкусу.
Современное общество навязывает человеку многие потребности, сковывающие его способность распознавать недостатки этого общества, но зато позволяющие ему чувствовать себя счастливым даже в условиях плохо складывающейся жизни. В числе этих потребностей — потребность расслабляться, развлекаться, потреблять и вести себя в соответствии с рекламными образцами. Особый интерес здесь представляет навязываемая современным обществом потребность любить и ненавидеть прежде всего или даже исключительно то, что любят и ненавидят другие. Именно она лежит в основе возникновения поп-вкуса — явления, совершенно не свойственного какой-либо из предшествующих стадий эволюции художественного вкуса.
Относительность требования соответствия художественному вкусу. Пожелание соответствия художественного произведения эстетическому вкусу своего времени не является настолько настоятельным, чтобы от него не удавалось уйти ни одному художнику или зрителю.
Произведение искусства создается для людей, живущих в определенное время и в рамках конкретной культуры. То, что не отвечает запросам своего времени или культуры, вряд ли будет благожелательно принято аудиторией.
Вместе с тем суждения не только широкой аудитории, но и художественной критики способны изменяться, они не даны раз и на века. Казавшиеся когда-то выдающимися произведения искусства с течением времени утрачивают свою притягательность для аудитории, вкус которой претерпел уже существенные изменения. Как замечает X. Ортега-и-Гассет, старое искусство имеет для современной аудитории преимущественно исторический интерес. Сверх того, аудитория любого времени и каждой культуры заведомо неоднородна с точки зрения разделяемого ее представителями эстетического вкуса.
Художник ориентируется на эстетический вкус своих современников, но он хорошо знает, что его потенциальная аудитория чрезвычайно пестра, ее вкусы не являются некой константой и со временем они радикальным образом изменятся. Задача произведения искусства — не только отвечать вкусу аудитории, но и формировать этот вкус, способствовать такому его изменению, которое представляется художнику наиболее оправданным.
Блог Владимира Кутового
У одних он хороший, а у других его нет. Говоря о наличии вкуса, имеют в виду, что этот человек умеет отличить хорошее от плохого, или даже выбрать лучшее из двух хороших. Если он делает правильный выбор не случайно, значит он знает, чем именно хорошее отличается от плохого. А для того чтобы знать, чем плохо плохое и хорошо хорошее, нужно пробовать, пробовать и пробовать. Такие рассуждения подводят к определению вкуса, которое я сформулировал два года назад.
Вкусом называется способность человека верно ранжировать объекты в рамках своего класса, основываясь на знании значимых для этого класса характеристик. По мере накопления представительной выборки объектов, устанавливается и уточняется система координат для данного класса.
Мой любимый пример — Квентин Тарантино, один из режиссеров-самоучек. До того как стать режиссером, он долгое время работал в кинопрокате и за это время успел отсмотреть сотни фильмов, хороших и плохих. Но самой по себе выборки не достаточно, нужен ещё интеллект, чтобы накапливать и систематизировать знания. Ещё до этой работы Квентин знал о фильмах довольно много и был крайне заинтересован в этой теме. Во время работы, вместе с такими же фанатами кинематографа, он обсуждал фильмы часами. Говорят, у него феноменальная память.
Влад Головач в своей книге «Дизайн пользовательского интерфейса 2. Искусство мыть слона.» говорит о ключевых навыках, необходимых для создания хороших интерфейсов. В частности, он говорит о том, что необходимо иметь художественный вкус. Для самопроверки он предлагает читателю назвать пять любимых художников и объяснить, почему именно они любимые. В целом, разумное предложение, вот только это не обязательно должны быть художники. Если у вас есть пять любимых режиссеров, это тоже считается. Кстати, в его книге я нашел подтверждение своей точки зрения:
Чтобы появилось само понятие красивого человека, большинство людей должно быть некрасивыми. Это же верно и для вкуса, с той только поправкой, что красота во многом есть свойство врождённое, а вкус — всегда приобретённый, никто не рождается с развитым чувством прекрасного. Его развитие занимает годы, и эти годы не просто надо прожить, но тратить время и усилия на развитие своего вкуса.
«Дизайн пользовательского интерфейса 2. Искусство мыть слона.», с.39
Ну и в итоге, чтобы развить вкус, Влад предлагает:
Идите в музей, прочтите несколько книг по искусствоведению, купите абонемент в консерваторию и т. п.
там же
Развиваем художественный вкус в детском саду и младшей школе
Светлана Подъянова
Картина: Анри Матисс «Разговор», 1908-1912 гг. / Иллюстрация: Юлия Замжицкая
Дети способны получать удовольствие от искусства и искренне интересоваться им. Но развитию эстетического вкуса в младшем возрасте не уделяют должного внимания: методических материалов и пособий по теме нет, а занимаются этим только энтузиасты-педагоги и неравнодушные родители. Как познакомить детсадовцев и младших школьников с прекрасным? Какие произведения искусства подобрать? Как превратить поход в музей в праздник? Об этом рассказывает Светлана Подъянова, кандидат педагогических наук и основатель детского сада и школы «Талантвилль».
Что такое художественный вкус
Художественный вкус — это способность воспринимать и оценивать произведения разных видов искусств: живопись, прикладное искусство, графику, музыку, поэзию, скульптуру, архитектуру, театр. Это важная часть системы ценностей любого человека. От того, что дети будут считать прекрасным, зависит их мировоззрение и идеалы.
Главные составляющие вкуса — способность воспринимать, оценивать и выносить свое суждение. Хорошая новость в том, что они — как мышцы, которые можно прокачивать с раннего возраста.
Способность оценивать и высказывать суждение складывается из вопросов, которые ребенок задает, глядя на картину или слушая музыкальную пьесу. Рассматривать картины и обсуждать увиденное с ребенком можно уже с пяти-шести лет.
Если правильно проводить эти практики, дети будут естественно и с удовольствием приобщаться к мировой культуре.
Как развить вкус у ребенка
Играть
Знакомство с искусством великолепно сочетается с игрой. Из категории «скучно и занудно» этот вид деятельности сразу перейдет в поле «весело, интересно, познавательно». Для этого понадобятся только репродукции картин и фото разных предметов искусства. Например, можно распечатать несколько изображений, вырезать героев одних произведений и «переселить» их на другие картины. Открывается простор для фантазии: как будет чувствовать себя девочка с картины «Стрекоза», если окажется на снегу в картине «Грачи прилетели»? Что скажут «Три богатыря», въезжая на один из гималайских пейзажей Николая Рериха?
Подобную игру можно сделать самим или предложить детям придумать ее вариации.
Быть внимательным к деталям
Детям нравятся упражнения с лупой или картонной рамочкой. Благодаря им ребенок более внимательно разглядывает картины, узнает их, запоминает разные художественные приемы и стили. Например, детей заинтересует задание — рассмотреть фрагмент и ответить, сколько лепестков у цветка, когтей на лапе, людей в комнате. Полезно исследовать и более сложные вопросы: в какую сторону дует ветер; как понять, какая погода изображена на картине; в какой стране и в какую эпоху происходит изображенное на картине событие?
Обсуждать увиденное
Продуктивно не просто вместе рассматривать произведения искусства, классические и современные, но учить детей задавать к ним вопросы. Это развивает речь, мышление и прививает культуру уважительной дискуссии. Но главная задача такого упражнения — показать, что правильных ответов нет и каждый может увидеть в произведении искусства что-то свое.
При обсуждении картины Анри Матисса «Разговор» можно вовлечь детей в обсуждение сюжета картины и ее деталей.
Спрашиваем детей: «Как ты думаешь, о чем говорят мужчина и женщина на этой картине?».
Один говорит: «А я думаю, что они о ребенке разговаривали».
Другой: «А я думаю, что они собираются покупать новый дом».
Третий: «А я думаю, что они ссорятся».
Анри Матисс «Разговор», 1908-1912 гг.
При обсуждении картины нет правильных ответов — каждый ребенок просто высказывает свое мнение.
Совсем не важно, смогут ли дети постичь замысел художника. В раннем возрасте цель занятий искусством не в этом. Главное — научить детей осмысливать свое восприятие и отношение к увиденному.
Учить сравнивать
Развитый вкус предполагает, что ребенок различает сюжеты и технику и понимает, какие приемы художник использует в своей работе. Для этого необходимо научить детей сравнивать картины между собой.
Например, показать ребятам три или четыре работы о детях в разной технике. Или наоборот несколько импрессионистских произведений с разными сюжетами. Потом задать уточняющие вопросы:
Слева: Винсент Ван Гог «Первые шаги», 1890; справа: Жорж Сёра «Воскресный день на острове Гранд-Жатт», 1884-1886 гг.
Рассказывать о контексте
В произведениях искусства важны не только сюжет и техника, но и то, что остается за кадром. Для этого полезно рассказать детям биографию художника, историю его эпохи, как ему пришла идея написать эту картину.
Например, на картине Василия Перова «Тройка» изображены дети, которые в лютый мороз везут огромную бочку с водой. Чтобы объяснить детям сюжет этой картины, потребуется небольшая историческая справка о детском труде. После получится обсудить, как техника художника — размытый фон, приглушенные серые цвета — передает и доносит до зрителя настроение картины.
Василий Перов «Тройка», 1866 г.
Как подбирать картины для занятий
Главный критерий при выборе произведений — понятный ребенку сюжет. Но абстракции тоже подойдут — они развивают воображение, заставляют задуматься, что скрыто за линиями и фигурами, дорисовывать свои образы.
Многие считают, что детям нужно показывать красочные картинки. Но они хорошо воспринимают и спокойные цвета, ведь настроение у ребенка тоже бывает разное. Картина, написанная в приглушенных тонах, — повод обсудить с детьми нюансы душевных переживаний. Например, когда я показываю группе «Ребенка с голубем» Пикассо, ребята говорят о грусти, тоске по друзьям — тонко улавливают настроение.
Пабло Пикассо «Ребенок с голубем», 1901 г.
Не стоит бояться знакомить детей с большими произведениями. Они хорошо их воспримут, если сначала посмотрят на картину целиком, а потом перейдут к деталям: будут всматриваться в узоры, разглядывать фрагменты.
Хорошая идея — использовать картины для изучения орнаментов. Например, наряду с гжелью, хохломой и дымковской игрушкой рассматривать узоры Густава Климта или колористические эксперименты Матисса.
Анри Матисс «Красная комната», 1908 г.
Зачем и как ходить в музей с ребенком
Не стоит ограничиваться занятиями только дома, в садике и школе, ведь во многих городах есть прекрасные музеи. Если ребенок может по несколько минут концентрироваться на одном предмете, слушать и вступать в диалог, то он готов к культурному походу. А чтобы ему не было скучно: