Что означает треугольник с глазом в церкви

Всевидящее Око: икона или масонский глаз?

Глаз в треугольнике

Все мы видели символ глаза в треугольнике, который часто ассоциируют с масонами. Его называют «Всевидящее око» или «Лучезарная дельта». Этот символ можно встретить в самых неожиданных местах: в архитектуре, в произведениях искусства, на денежных купюрах. Поэтому неудивительно, что многих интересует, что означает такой «масонский глаз».

Первое упоминание Всевидящего ока в контексте масонства относится к концу 18 века. Этот символ используется масонами в оформлении интерьера, документов, облачения. Он трактуется как аллегорическое изображение Великого Архитектора Вселенной, наблюдающего за деятельностью членов масонских орденов. Треугольник содержит в себе священное число 3 и означает огонь, просвещение, Божественную Троицу. Открытый глаз является символом тайной истины, мудрости, совести. Также масонский глаз означает первопричину всего мира и победу добра над злом. Нередко Всевидящее око изображается с ореолом и исходящими из него лучами.

Масонство и Православие

Нельзя ставить знак равенства между масонским «Великим Архитектором Вселенной» и Богом в православном понимании. У масонов существует собственная религиозная парадигма. «Великий Архитектор» в ней – это лишённый догматического определения безликий Абсолют. В Православии же Бог является хоть и непостижимой, но конкретной Личностью, источником истины и любви. Бог – это Творец мира, Промыслитель и Спаситель. Православное вероучение зиждется на многочисленных догматах: о Пресвятой Троице, Воплощении Господа Иисуса Христа, Искуплении человечества от греха и так далее.

Русская Православная Церковь не выражает официального мнения по отношению к масонству. Однако в церковной среде преобладают настороженные взгляды на подобные организации. Символика и философия в масонстве нередко пересекаются с христианством. Но некоторые течения масонов имеют ярко выраженную оккультную и богоборческую направленность. Также существует взгляд на масонство как на антигосударственное течение.

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, ещё будучи митрополитом Смоленским, говорил, что православным христианам не возбраняется вступать в различные общественные организации. Однако они не должны быть тайными, авторитарными и отторгающими человека от Церкви и её канонического строя. Греческая православная церковь официально заявила о своём отношении к масонству:

«Нисколько не подобает никому из тех, кто принадлежит Христу, искать вне Его избавления и нравственного совершенствования. Поэтому несовместимо истинное и подлинное христианство с масонством» (Деяние Архиерейского Собора Греческой Церкви, 1933).

Всевидящее око: масонский глаз или христианский символ?

В христианстве символ глаза в треугольнике называют «Всевидящим оком Божьим». Это аллегорическое изображение, которое возникло вследствие буквальной трактовки слов Священного Писания о всевидящем и всезнающем Боге (Пс. 32:18). Треугольник же ещё в раннехристианские времена использовался как символ Святой Троицы. Изображение глаза в треугольнике или овале присутствовало в византийской христианской традиции. А с конца 18 века Всевидящее око стали изображать в росписях куполов и сводов русских православных храмов. Также символ нашёл отражение в иконописи.

Существует икона Всевидящего ока, которая использовалось, как правило, в старообрядческой среде. Предположительно, эта икона впервые была написана в 18 веке во Владимирской области. Икона «Всевидящее око Божье» имеет сложную композицию, в основе которой несколько кругов.

В центральном круге изображён Иисус Христос, который уподобляется солнцу, источнику света. Одной рукой Господь благословляет, а другой держит Евангелие. Глаз же на иконе является символом Божественного ведения о мире. Из центрального круга исходят 4 диагональных луча, которые завершаются четырьмя небольшими кругами. Внутри них аллегорически, в виде ангела, орла, льва и тельца, изображены евангелисты Матфей, Иоанн, Марк, Лука. Иногда они представлены в человеческих обличиях.

В следующем круге можно увидеть фрагменты человеческого лика: глаза, нос и уста. Над ними по центру изображена воздевающая руки Божья Матерь. В других кругах иконы находятся изображения неба (часто со звездами) и ангелов, которые окружают благословляющего Бога Отца. Святой Дух в виде голубя исходит от Бога Отца на голову Богородицы. Также на иконе присутствуют различные цитаты из Священного Писания.

Можно ли молиться иконе “Всевидящее око”?

Митрополит Иларион (Алфеев) в телепередаче «Церковь и мир» указывает на то, что Всевидящее око в Православии – всего лишь символическое изображение. Многие священники не одобряют использование таких икон, поскольку они не являются каноническими. Икона должна быть написана в соответствии со строгими правилами (канонами). Только такую икону Церковь освящает и благословляет для использования.

Митрополит Иларион приводит просто способ, позволяющий определить, канонична ли икона. Она является таковой, если её изображение соотносится с каким-либо церковным текстом или праздником. Икона «Всевидящее око Божье» не соответствует этому критерию. Своей концепцией она отличается от привычной канонической иконографии. На иконе «Всевидящее Око Божье» присутствует изображение Бога-Отца, что не допускается в Православной Церкви. Священное Писание говорит о неописуемости Бога-Отца, так как Его никто никогда не видел (Ин. 1:18), (к Тим. 6:16). Митрополит Иларион подчеркивает, что для молитвы есть другие канонические изображения Бога и святых.

Источник

Новое в блогах

Всевидящее око в иконографии

Всевидящее Око — в иконописи сложная символико-аллегорическая композиция, символизирующая Всевидящего Бога. Появляется в русской иконографии с конца XVIII века как купольное изображение в храмах: на вершине свода или какой-либо его части.

Наибольшей популярностью этот знак пользовался в XVIII веке, а своего расцвета достиг в начале XIX века, в эпоху царствования Александра I. В этот период икону «Всевидящее око» можно встретить как в оформлении храмов (например, Казанский собор в С.-Петербурге, Ильинская церковьв Киеве), так и в гражданской сфере – пьедесталы памятников, военные медали и т.д.

Когда европейская архитектура стала активно использовать в качестве декоративного мотива «Всевидящее Око» (а началось это в XVII веке), принято было думать, что в этом случае используется какая-то необычайно древняя, освященная традициями символика. Это странным образом и правда, и неправда одновременно.

Правда – потому что, действительно, глаз встречается в символике множества мировых культур, начиная от самых древних. И вполне естественно связывать с окулярным символом идею Божества, которое все видит. Неправда – потому что никакой непрерывной тысячелетней традиции (как думалось) «всевидящие очи» в европейском барокко не продолжали, скорее утверждая новую традицию с надуманнойгенеалогией. Вопреки распространенному мнению, пресловутое Всевидящее Око (глаз в треугольнике, окруженный сиянием) никак не связано ни с каббалой, ни с масонством. Этот символ появляется в позднеренессансной эмблематике и в этом контексте никакого особенного внимания к себе не привлекает: в тогдашних обширных руководствах по эмблематике (вроде «Emblemata» Андреа Альчиати или «Иконологии» Чезаре Рипа) можно отыскать и более мистичные, на современный взгляд, изображения. В нем больше схоластическойабстракции, чем мистицизма, иконографический язык этого символа прост до предела: равносторонний треугольник – совершенное триединое Божество, глаз – всевидящее Провидение, сияние – неприступная слава. Чего-то специфически ренессансного, отличного от средневековой символики здесь немного. Но это немногое значительно. Мы не можем сомневаться, что на распространение этого символа повлияло открытие в 1419 году «Иероглифики» Гораполлона – египетского писателя эпохи позднеримского синкретизма, возвышеннотолковавшего вполне заурядные древние иероглифы в духе александрийской экзегетики. Двумястами годами позднее, когда за аллегорическую экзегезу древнеегипетской культуры взялся отец Афанасий Кирхер, мода на египетские символы становится повсеместной. А изображение глаза, действительно, в этих символах встречается часто.

На самом деле в классической древнеегипетской мифологии «око Гора» («Уджат» или «Уаджет») – символ воскресенияОсириса, которое последовало после того, как Гор дал проглотить своему отцу собственный глаз. Но Кирхер и его предшественники, вдохновленные Гораполлоном и Климентом Александрийским, видели в этом оке выражение высоких представлений египтян о всевидящем Абсолюте. Тогда все становилось в стройную систему: если египтяне, согласно уклончивым трактовкам иных отцов Церкви, постигли или предвидели нечто очень существенное относительно Божества, то значит, ветхозаветной религии, религии Отца было бы незазорно пользоватьсякое-какими из особо сакральных египетских символов. А раз так, выходит, что неописанная и неизобразимая сущность Ветхого денми очень логично подходит для того, чтобы ее символом было именно Всевидящее Око, композиция подчеркнуто абстрактная, почти нефигуративная.
Надо подчеркнуть, что сакрализация Ока произошла довольно поздно, уже в пору высокого барокко, и даже тогда этот символ продолжал бытовать в виде вполне себе секулярной эмблемы Провидения.И контекст бытования у него соответственный, подобающий эмблеме – мы практически не встречаем его в живописи, зато можем видеть на аллегорических гравюрах – например, «конклюзиях» петровского и послепетровского времени, где Око бдительно надзирает за очередной викторией или престолонаследной коллизией. И, конечно, в архитектуре – в церковной архитектуре по преимуществу. И в этом случае появление Ока неожиданно оказывается до такой степени обоснованным и логичным, что, действительно, кажется, будтотрадиция именно к этому уверенно шла и шла тысячелетиями.
Строго говоря, этих случаев два. Над порталом (особенно над главным входом в церковь) и над главным алтарем, как завершение алтарной композиции. Это уже не просто concetto, не просто аллегория. Получается, что церковное здание – это не просто более или менее гармоничное сочетание масс, объемов, пространства, в него нельзя просто так войти и выйти, не вступив с ним ни в какой контакт. Volens-nolens ты оказываешься один на один с ощущением, что тебя видят, что архитектура видимого домаБожьего наделена еще тем недреманным всевидением, которое присуще невидимому Божеству. Даже если Око притаилось среди лепных завитков декора, оно все равно вызывает это ощущение таинственного присутствия (и распространяет это ощущение на окружающие его архитектурные элементы). Во-первых,среди прихотливого позднебарочного декора строгий треугольник рано или поздно бросается в глаза. А во-вторых, архитектура изначально выделяет Всевидящему Оку такое место, чтобы оно как раз и бросалось в глаза, чтобы зритель по возможности неизбежно вступал в оптический контакт с немигающим взором Провидения.

Когда оно размещается над порталом, тут даже не стоит придумывать особо эффектных ходов. Локализация изображения над входом, обозначение таким образом особо маркированного перехода, порога – мотив древний, как сама архитектура. В случае христианскиххрамов это тем более естественно. Другое дело, что с течением времени Око все чаще перемещалось выше по фасаду – на фронтон. Никакие теоретики ордера, ни античные, ни ренессансные, такого предвидеть не могли, и тем не менеенельзя не признать, что мало какой из употребимых в XVIII-XIX веках христианских символов до такой степени идеально и гармонично врисовывался в декор фронтона, как пресловутый треугольник с глазом, окруженный лучами.

Что же до алтарей, то здесь в игру вступал весь интерьер храма, концентрирующий все внимание зрителя на главном алтаре – то есть действовали все многообразные приемы (чисто архитектурные, живописные, иллюзионистские, сценографические), которые в барочном зодчестве применялись и безо всякого Всевидящего Ока. Нюанс, однако, в том, что зрительный контакт в случае, если Око в алтарной композиции все-таки фигурирует, получался двоякий. Сначала взгляд зрителя устремляется насам престол и на табернакль, то есть он сам, зритель, видел то место, где физически пребывает Господь. А потом – естественное движение взгляда молящегося вперед и слегка вверх – и вдруг из скульптурных лучей на человека устремляется пронизывающий все пространство церквибожественный взгляд. Который, из-за абстрактности самого символа, кажется более бдительным, что ли, более многозначительным и более пристальным. Это впечатляет не то чтобы своей неожиданностью, а скорее элегантным переворачиванием всех принципов,по которым работает церковный интерьер, особенно барочный. Все строится с учетом законов оптики, то есть услужливо приспосабливается к тому, как устроен человеческий глаз: символы, аллегории, лепнина, колонны, капеллы приобретают в некотором смысле какую-то умопостигаемую уютность, если понимать, что производимое ими впечатление базируется на посюсторонних и вполне материальных закономерностях. Вот, наконец, торжество этих закономерностей – точка схода, фокусирующая зрение на алтарной композиции. И вдруг этомусамому зрению, на которое работает все пространство церкви, жестковато напоминают о том, что есть еще Зрение, которое все видит без всякой земной оптики.

Некоторая загвоздка тути обретается. С одной стороны, символ сильный и очень хорошо работает в условиях барочного церковного интерьера, вписываясь в свойственную тому времени диалектическую игру зримого и прозреваемого. С другой стороны, это символ со светской генеалогией и несущий мало доктринального, вероучительного смысла. Да, тринитарность, да, всевидящий Промысел – но для XVII (и тем более для XVIII) столетия этого уже мало. Мало для того, чтобы решительно и повсеместноиспользовать в церковном искусстве. Отдельно взятая идея всевидящего Абсолюта мало что значит для контрреформации, для пропаганды исключительности католического вероучения. С полным душевным спокойствием этим символом могли пользоваться и пользовались и протестанты, и православные, и даже, страшно сказать, деисты.
А поскольку это символ, как было сказано, с полусекулярным происхождением, он мог превосходно использоваться там, где архитектура должнабыла репрезентировать не только и не столько централизованную католическую систему вероучения, сколько религиозность государства, которое само и является на свой лад блюстителем интересов всевидящего Абсолюта. Не случайно примеры употребления Всевидящего Ока в архитектуре, если брать XVIIIвек, в подавляющем большинстве относятся к тем странам, которые ассоциируются отнюдь не с оголтелой супрематией Рима, а с просвещенным абсолютизмом. Это Австрия, множество провиницальных монастырей и церквей которой украшаютсяизображением Ока (церкви в Гмюнден-ам-Траунзее и в Траункирхене, монастырь св. Флориана в Линце и др.); причем в том же Гмюндене, например, Всевидящее Око, наряду с габсбургским гербом, размещено и на фасаде здания местной судебной управы. Это Франция – золотое Око меж двух коленопреклоненныхангелов украшает алтарь новой Королевской капеллы в Версале. Наконец, Россия, где еще с петровских времен пресловутый символ особенно активно используется в архитектурном декоре.

Лишь в самом конце XVIII века, когда Око предсказуемо вошло в обиход масонской эмблематики, Екатерина II попробовала наложить вето на его употребление в православной архитектуре (примечательно, что именно суверен принимает авторитетное решение о том, стоит или не стоит наделять архитектурные произведения символом всевидящего Провидения). Ее более устраивало, когда вместо глаза в том же треугольнике стояло церковнославянское «БГЪ» под титлом – аналог бытовавшегонаряду с Оком символа «Тетраграмматон в треугольнике». Впрочем, впавловское, александровское и отчасти николаевское время Око вернулось на фасады православных храмов. Эти образчики русского классицизма весьма многочисленны; достаточно вспомнить хотя бы Казанский собор Воронихина – фронтон с позолоченным Оком украшает главный фасад храма. И опять-таки – тот же символ фигурирует не только в церковной архитектуре, но и в гражданской и даже государственной эмблематике. На наградных медалях, посвященных победе 1812 года, мы видим Всевидящее Око, окруженное девизом «Не нам,не нам, но имени Твоему».

Создатели новой награды стремились средствами медальерного искусства выразить и подчеркнуть мысль, которая была сформулирована в манифесте, подписанном Александром I позже — 25 декабря 1813 года в Вильне:

«Зрелище погибели войск его невероятно! Едва можно собственным глазам своим поверить. Кто бы мог сие сделать. Можем сказать, что содеянное есть превыше сил человеческих. Итак да познаем в великом деле сем Промысел Божий, повергнемся пред святым Его Престолом, и видя ясно руку Его, покаравшую гордость и злочестие, вместо тщеславия и кичения о победах наших, научимся из сего великого и страшного примера быть кроткими и смиренными законов и воли Его исполнителями.«

«Всевидящему оку» как нельзя лучше соответствовала четырехстрочная надпись на обороте медали: «НЕ НАМЪ, — НЕ НАМЪ, — А ИМЕНИ — ТВОЕМУ». Она представляет собой усеченную цитату из 9-го стиха 113-го псалма царя Давида, а полностью слова эти звучат так: «Не нам, Господи, не нам, а имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей». Замена портрета надписью была фактом примечательным, ведь до этого на русских боевых медалях по традиции помещалисьпортрет или вензель императора.

Первое награждение новой медалью состоялось 30 августа 1813 года во время ее освящения в Троицком соборе Александро-Невской лавры. Среди награжденных были генерал от кавалерии А.П. Тормасов (бывший командующий 3-й Западной армией), генерал-лейтенант А.Б. Фок (бывший начальник штаба отдельного корпуса Ф.Ф. Штейнгеля) и др. Награждение медалями в действующей армии началось в конце 1813 года. Первые медали получили лица из свиты и придворного штата императора Александра I, a также офицерыи чиновники Главной квартиры, находившиеся тогда во Франкфурте-на-Майне. Затем началось вручение медалей и в полках.

Исчезновение Всевидящего Ока естественным образом совпадает с утверждением идеологии «православие, самодержавие, народность» и с нарождением национального стиля. В таких обстоятельствах символ, за которым числится такое прошлое – гуманистическо-иезуитское изобретение, католические алтари, масонский обиход и эмблема просвещенного государя – выстоять, конечно, не мог. Да и в Европе почтенныйокулярный символ с начала XVIII века перешел в несколько маргинализированное состояние, вызывая негодование всяческих адептов теории заговоров своим употреблением в среде тайных обществ.

Это завершило историю распространения именно Всевидящего Ока, волею судеб оказавшегося самым употребительным, самым удобным и самым многозначным способом делать архитектурное произведение не только зримым, но и в некотором смысле зрящим.Междутем правда, неведомая позднеренессансным иконологам, состоит в том, что, разрабатывая иконографию Ока, они на самом деле приобщались к куда более обширной традиции, чем им казалось. Если копнуть поглубже, то выясняется, что в самые разные времена сакральному зданию тут и там свойственно передавать не только абстрактную нуминозность, но и ощущение надмирного Зрения, от которого невозможно укрыться именно потому, что оно превосходит человеческие представления о скрытом и зримом.

На православном Востоке ужев поздневизантийском искусстве появляется иконописный сюжет «Спас Недреманное Око», который выражает, строго говоря, ту же идею всевидящего (и все предвидящего) Промысла, что и глаз в треугольнике, но толькос помощью гораздо более сложного языка. Напомню: это изображение почивающего в Эдемском саду с открытыми глазами Христа-отрока, которому предстоят Богоматерь и ангел с орудиями Страстей. Причем эта композиция – как и европейское Око – в греческой традиции часто размещалась над порталом храма.А еще дальше, в Непале и Тибете, с куда более древних пор изображением глаза украшалась верхняя часть ступ: четыре глаза по четырем сторонам света – значит, всевидящие. Так до сих пор эти ступы и смотрят во все стороны, и кажется, что они и знать не хотят ни о Кирхере, ни о Гораполлоне, ни о масонах, ни о Екатерине II. И что спрятаться от абсолютного взглядане помогают ни идеология, ни традиция, ни история архитектуры.

Позднее из купольного изображенияпереходит в изображение, выполненное на иконописной доске, как икона. Изображение проникло из католической иконографии и является неканоничным. Догматическим основанием такого изображения являются слова: «Вот, око Господне над боящимися Его и уповающими на милость Его» (Пс.32:18).

На иконе изображён круг, концентрически слагающийся из трёх или четырёх кругов:

Круг первый , центральный, с четырьмя исходящими из него лучами, заканчивающимися за большим кругом изображениями евангелистов или их символов.

Над вторым кругом изображена с воздетыми руками Богородица.

ТакжеВсевидящим Оком может называться символическое изображение «Всевидящего Божьего глаза», вписанное в треугольник — не каноничный символ Троицы.

Позже масоны использовали этот символ для напоминания о всепроникающем взгляде божественногопровидения, о присутствии Великого Архитектора Вселенной во всех трудах масонов. Символ присутствует в декоре почти каждой масонской ложи.

Что касается масонов, то они переняли свой символ у иллюминатов, появившихся в свою очередь лишь во 2-ой половине 18 века.

У них изображение несколько иное и расположено оно над усечённой пирамидой.

Вот что говорит небезызвестный Дэн Браун :

Примечание: Вероятнее речь идет о Трикветре (также трикветра, триквестр, от лат. triquetrum — tri, три и quetrus, имеющий углы) — довольно интересный символ, происхождение и современное примение которого разительно отличается. Так например, после Х века в России символиспользовался в основном как специфический «варяжский» орнаментальный мотив. В наши дни по всему миру символ ассоциируется в первую очередь с пониманием Троицы в христианстве.
Потому, что Тринакрия (также трискель, трискел, трискеле, от греч. τρισκελης — трёхногий) — древний символический знак, представляющий собой три бегущие ноги, выходящие из одной точки. Символ встречается у греков, крито-македонцев, этрусков, кельтов, а также (в несколько ином виде ) удревних японцев[Каких?] и народов Гималаев. В частности, являлся гербом знатного и могущественного афинского дома Алкмеонидов. Один из первых солярных символов, близкий в этом отношении к свастике (иногда трискелион называют тройной, треугольной или трёхконечной, трехлучевой свастикой). Кроме того, как символ движения солнца, показывающий три основных его положения — восход, зенит и закат, трискелион близок к трикветру. Позднее символ олицетворял «бег времени», ход истории и вращение светил.

Обычно пишут, что у иллюминатов всевидящий глаз – это глаз Гора, он же – глаз Люцифера (но его изображают как глаз в треугольнике вершиной вниз).

Так что никакого отношения к христианской символике это не имеет.

Уаджет (также око Ра или глаз Гора) — древнеегипетский символ, левый соколиный глаз бога Гора, который был выбит в его схватке с Сетом. Правый глаз Гора символизировал Солнце, а левый глаз — Луну, его повреждением объясняли фазы луны. Этот глаз, исцелённый богом Тотом, стал могущественным амулетом, который носили многие египтяне — и фараоны, и простой люд. Он олицетворял собой различные аспекты божественного миропорядка, от царской власти до плодородия.

Источник