Что означает шеринг в психологии

Что означает шеринг в психологии

Шеринг является последней стадией психодраматического группового процесса, во время которого всем участникам группы предлагается поделиться своими чувствами, а также замеченным ими сходством своих переживаний и жизненных ситуаций с переживаниями и жизненным опытом протагониста. Очень важно, чтобы в процессе шеринга участники не «интерпретировали» проблемы, открывшиеся в поведении и эмоциональном состоянии протагониста, который, разумеется, в этот момент может оказаться очень ранимым. (В разговоре с Маршей Карп Дж. Л.Морено сравнивал протагониста во время шеринга с пациентом, находящимся в реанимационном отделении после тяжелой полостной операции). Во время шеринга участники группы, игравшие роли вспомогательных лиц, могут снять с себя эти роли. В процессе драмы некоторые из них порой испытывают очень сильные переживания, например, те, которые играли умирающих или уже умерших родителей, и поэтому для них чрезвычайно важно получить возможность выразить чувства по отношению к этой роли. Часто такие чувства оказываются позитивными — даже при потенциально негативной или деструктивной роли; чувство облегчения можно испытать уже только от того, что такая роль оказалась не свойственной человеку в его повседневной жизни. Процесс шеринга позволяет протагонисту (который может ощущать себя в полной изоляции, находясь в крайне противоречивом состоянии) почувствовать свою общность с другими. К тому же на этой стадии своими чувствами и мыслями могут поделиться те участники группы, которые во время психодраматического процесса оказались сильно затронуты происходящим. На этом этапе директор (в качестве ведущего группы) получает возможность определить, на кого из участников группы драматическое действие произвело особенно сильное впечатление, чтобы поддержать их и воодушевить на исследование собственных проблем на следующих психодраматических сессиях. Открытое обсуждение этих вопросов в группе дает ее участникам ощущение уверенности и необходимую психологическую поддержку, а также способствует проявлению внимания и заботы всеми присутствующими по отношению друг к другу.

Через сценическое разыгрывание эпизодов из своей жизни (прошлого, настоящего и будущего) человек получает возможность, используя свою спонтанность и креативность, войти в контакт с собственным прошлым и приобрести навыки, которые станут ему необходимы в будущем. Зерка Морено называет этот процесс «способом безнаказанно жить, несмотря на совершенные ошибки».

Дж. Л.Морено считал психодраму наукой, которая ищет истину драматическим способом:

«Одна из ее задач заключается в том, чтобы научить людей разрешать свои конфликты в микрокосме мира (группы), свободном от конвенциальных рамок, через отыгрывание своих проблем, амбиций, фантазий и страхов. Она предполагает максимальную вовлеченность всех присутствующих в исследование актуальных конфликтов в том виде, в котором они существуют, дополняя свое исследование ранними впечатлениями и воспоминаниями».

Литература.

Blatner, Adam and Blatner, Alec (1988) The Foundations of Psychodrama. History Theory and Practice, New York: Springer Publishing.

J. Fox (1987) (ed.)The Essential Moreno, Writings on Psychodrama Group Method and Spontaneity by J.L.Moreno MD, New York: Springer Publishing.

Goldman, E.E. and Morrison, D.S. (1984) Psychodrama: Experience and Process, Dubuque, Iowa: Kendal Hunt.

Moreno J.L. (1963) «Reflections on my methods of group psychotherapy», Ciba Symposium II: 148-57.

Дополнительная литература.

Более подробное описание классической психодрамы можно найти в следующих книгах:

Blatner, A. (1973) Acting In — Practical Applications of Psychodramatic Methods, New York: Springer Publishing.

Leveton, E. (1977) Psychodrama for the Timid Clinician, New York: Springer Publishing.

Storr, A. (1977) Psychodrama: Rehearsal for Living, Chicago: Nelson- Hall.

Yablonsky, L. (1976) Psychodrama. Resolving Emotional Problems Through Role Plaing, New York: Basic Books.

Источник

Групповой шеринг и принципы его проведения

Шеринг – это специально организованное обсуждение опыта, полученного при выполнении упражнения или при ответе на какой-либо сложный вопрос.
Шеринг нельзя путать с обратной связью. Обратная связь – это высказывание впечатлений от того, что и как делал другой участник или тренер, оценка некоего стороннего процесса. Например: «Сегодня мне было очень приятно делать упражнение с N, потому что он обращался со мной очень бережно», – впечатление о действиях участника. «Мне понравилось участвовать в тренинге. Я многое понял для себя. Теперь буду «переваривать» все, что здесь пережил», – обратная связь о тренинге в целом. Шеринг – это высказывание своих чувств, мыслей, систематизация своего опыта. Это всегда разговор о себе, а не о других, хотя опыт может быть связан с другими людьми.

Что еще нужно знать, чтобы провести шеринг? Необходимо уметь применять обычный набор навыков эффективной коммуникации. Поскольку мы предполагаем, что тренеры, обучающие этим навыкам, безусловно, владеют ими сами, то просто напомним о них.
Это такие навыки, как:
– эмпатия (теплота; умение слышать то, что хочет сказать участник; прояснять то, что он говорит общими словами);
– предпочтение открытых вопросов (т. е. тех, которые предполагают распространенный ответ, а не просто «да» или «нет»);
– соответствующее (конгруэнтное) невербальное поведение (т. е. выражение лица, жесты, поза, движения должны соответствовать сути ваших слов: если вы говорите, что готовы выслушать возражения, насупившись и сцепив руки на груди, вряд ли кто-то поверит, что вы действительно готовы сделать это);
– соответствующие интонации (холодно брошенное «я вас слушаю» вряд ли расположит собеседника к искренности);
– умение возражать, не отвергая значимости мнения собеседника (т. е. сначала соглашаемся, что при определенных обстоятельствах данное мнение действительно верно, потом сообщаем свое мнение и говорим, почему придерживаемся именно его).

Источник

Рефлексия, дебрифинг, шеринг

В моих курсах по подготовке игропрактиков и дизайн-мыслителей очень важную роль занимает рефлексия. Без неё тот неординарный образовательный результат, который заложен в игры и задания, просто не получить. Но, к сожалению, только единицы взрослых, не говоря уже о подростках, сразу умеют эффективно и с пользой размышлять о событиях собственной жизни. И речь сейчас пойдёт не о съедающем массу энергии бесполезном внутреннем диалоге и не о зацикливании на неудачном опыте. Далее дам свой ответ на вопрос «Как эффективно размышлять о своей жизни?».

Как я понимаю рефлексию? Чем она отличается для меня от других способов завершения и подведения итогов чего бы то ни было?

Рефлексия — это способность мысленно остановиться, выйти из ситуации, занять позицию стороннего наблюдателя-аналитика для выработки принципиально нового понимания произошедшего.

Почему советовать другим часто легче, чем придумать вовремя правильное решение для себя? Потому что мы вне ситуации или даже если в ней, то эмоциональный фон и значимость для нас ниже. Если я вижу на занятии, что у обучающихся очень яркие переживания после игры, задания, события, то до рефлексии обязательно провожу «шеринг». В моем понимании это высказывание чувств и эмоций, обработка внутренней энергии произошедшего. Так я снимаю эмоциональный накал, подготавливаю разум к дальнейшей мыслительной работе.

Почему мы или другие очень часто «танцуем на граблях»? Почему принимаем одни и те же решения и совершаем одни и те же действия, даже не осознавая этого? Пока мы в ситуации, мы скорее констатируем виды и порядок действий. Что и как делали, как реагировали. В центре внимания наши собственные действия. Видение и оценка их довольно статичны. Здесь на поверхность вплывают установки и убеждения: хорошо или плохо, правильно или неправильно, справедливо или не справедливо. Они-то и мешают нам сформировать новый взгляд на произошедшее. Фокус на себе, только теперь не на эмоциях, а на действиях, опять преграждает путь к рефлексии. Я делаю вывод, что пришла пора проводить «дебрифинг», давать возможность обучающимся высказать мнение о своих и чужих действиях или бездействии. Это работа на уровне суждений.

Рефлексия — это продуктивное сомнение в собственных действиях. То есть, чтобы к ней перейти нужно убрать эмоциональный накал и неконтролируемое желание защитить и оправдать свои действия.

Что же может дать это продуктивное сомнение? Зачем сомневаться?

Здесь прекрасно работает модель «Я — другие — мир».

Из нового понимания рождаются новые действия, а значит получается то, что раньше было недосягаемым. Понимание, а значит и рефлексия, проходят внутри одного конкретного человека. Это принципиально отличается от публичного высказывания в «шеринге» и «дебрифинге», но в тоже время может быть вербализировано. Как любой навык, рефлексивность можно развивать. Этому я уделяю особое внимание, ведь, по сути, это развитие мышления, вывод его на новый уровень.

Источник

Расшерить сознание: новая и новейшая история совместного потребления

Ностальгирующие по СССР граждане смеются над популярной на Западе культурой «осознанного потребления»: когда неравнодушные к экологическим проблемам люди не выбрасывают пластиковые пакеты, а моют их для многократного использования, они вспоминают, что точно так же стирали пакеты их бабушки, и никакой пафос это повседневное занятие не сопровождал. Другие возражают: в Союзе-то это было от бедности, а за рубежом и даже у нас сейчас — от сознательности.

Обладание большим количеством вещей вошло в моду относительно поздно — лишь в XVIII—XIX веках, а до этого на Западе была сильна протестантская этика: даже богатейшие купцы порой жили исключительно скромно.

В России совместное пользование вещами было залогом выживания — даже самая простая сельхозтехника (плуг и борона) была общая на несколько дворов, а коней для вспашки своего поля бедные крестьяне по очереди арендовали у более зажиточных. Словом, принцип, некогда положенный апостолами в основу христианских общин, — «И никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» — вызывался вполне рациональным стремлением к экономии задолго до того, как большевики попытались положить его в основу жизни в целом государстве.

Такой же процветающей индустрией еще раньше, в XIX веке, была аренда платьев и костюмов. Вплоть до радикального снижения расценок в магазинах готового платья (которое в Европе произошло лишь к концу упомянутого столетия) обладание несколькими комплектами сшитой по мерке одежды было роскошью, доступной лишь самым обеспеченным. Представители среднего слоя горожан, которым нарядный костюм нужен был для особого случая, и модницы, не обладавшие свободными деньгами, обращались за одеждой к лавочникам. Для них прокат не был отдельным бизнесом — они с успехом продавали наряды, которые побывали уже не в одних руках, и ни сами они, ни их покупатели чаще всего не видели ничего зазорного в том, что одежду уже не раз примеряли другие.

Конец процветанию такого «шеринга» положили две причины — рост благосостояния среднего класса и алчность корпораций. В 1955 году исследователь бизнеса Виктор Лебоу написал строки, которые впоследствии бессчетное число раз цитировали критики консюмеризма: «Наша чрезвычайно продуктивная экономика требует, чтобы мы сделали потребление своим образом жизни, превратили покупку товаров в ритуал, искали решение духовных вопросов в потреблении. Социальный статус, социальная приемлемость поступков, авторитет будут измеряться моделями потребления Нужно, чтобы люди ели, одевались, ездили, жили наиболее сложным и, как следствие, все более дорогим способом». С помощью рекламы корпорации неустанно создавали образ успешного человека, который достаточно богат, чтобы ездить на своем автомобиле и жить в собственном доме. Любопытно, что при этом не считалось зазорным, если деньги на все это гражданин берет в одном из самых древних «шерингов» — в банке.

Октябрьская революция вершилась под смелыми лозунгами, одним из которых была отмена денег. Понадобилось немного времени, чтобы отказаться от подобных утопических идей, однако «обобществление средств производства» действительно произошло. Другое дело, что многие из форм, которые приняла коллективизация, подозрительно напоминали те, что русская деревня знала хорошо. Например, моторно-тракторные станции (МТС), сыгравшие немалую роль в развитии сельского хозяйства в стране, сдавали тракторы и комбайны колхозам по вполне привычной схеме «один плуг на несколько дворов».

Широкое развитие в СССР получил общественный транспорт, плата за проезд в котором была почти символической (самый дорогой месячный проездной билет на все виды транспорта в брежневскую эпоху стоил всего 6 руб.). При этом обладание личным транспортом в глазах обывателей выглядело подозрительным: об этом свидетельствует, например, фильм «Берегись автомобиля», герой которого угоняет «Волги», купленные на нетрудовые средства.

Важным фактором социальной жизни в государстве, страдавшем от постоянного дефицита потребительских товаров, стали пункты проката. На свадьбу или другое семейное торжество там арендовали посуду. Собираясь в поход, туристы обращались туда за палатками и спальными мешками. Пункты проката экономили семейный бюджет — например, родители могли на каждый сезон брать детям коньки нового размера. Когда рождался ребенок, мама с папой шли в прокат за детскими весами и колясками.

Всего в пунктах проката можно было брать десятки различных категорий вещей — радиолы и пластинки для них, телевизоры, стиральные машины и пылесосы, электроплитки и примусы, стулья и кровати, велосипеды, мотоциклы и много другое. Граждане с постоянной пропиской получали товары без денежного залога, тем, у кого прописки не было, приходилось оставлять в залог розничную цену вещи. Просрочив возврат, потребитель должен был заплатить за каждый день по полуторному тарифу, а после 15 дней просрочки — по двойному.

50 оттенков малинового

Желание стряхнуть с себя советскую бедность в России привело к взрыву демонстративного потребления — малиновые пиджаки остались в девяностых, но автомобили с огромным кузовом, которые где-нибудь в Канаде фермеры покупают, чтобы перевозить коз и овец, даже в Москве до сих пор считаются показателем успешности владельца.

А вот на Западе потребительская психология начала сдавать свои позиции еще в конце прошлого десятилетия, когда после глобального экономического кризиса 2007–2008 годов покупательная способность граждан резко упала. В своей книге «Америка третьего мира: как наши политики бросили средний класс и предали американскую мечту» известная издательница и публицист Арианна Хаффингтон упоминает несколько гвоздей, вбитых в гроб консюмеризма — стагнацию доходов граждан, растущее бремя ипотеки, безработицу и общее ощущение, что с экономической стабильностью придется попрощаться.

Именно в эту эпоху сперва в США и Западной Европе, а потом и в России стали появляться многочисленные платформы-агрегаторы: Airbnb, Uber, Lyft, «Яндекс.Такси» и т.п. Их главная задача — оказывать населению привычные услуги, но по гораздо более приемлемой цене. Доктор Мори Коэн из Института технологий Нью-Джерси, посвятивший монографию будущему потребительского общества, подчеркивает, что смысл платформенной экономики и шеринговых сервисов как наиболее важного ее сегмента не сводится лишь к тем преимуществам, которые стали возможными благодаря мобильным технологиям. У шеринга важный социальный смысл — по сути, он помогает сохранить сам средний класс, чье существование в XXI веке оказалось под угрозой.

Источник

Шеринг

Шеринг является последней стадией психодраматического группового процесса, во время которого всем участникам группы предлагается поделиться своими чувствами, а также замеченным ими сходством своих переживаний и жизненных ситуаций с переживаниями и жизненным опытом протагониста. Очень важно, чтобы в процессе шеринга участники не «интерпретировали» проблемы, открывшиеся в поведении и эмоциональном состоянии протагониста, который, разумеется, в этот момент может оказаться очень ранимым. (В разговоре с Маршей Карп Дж.Л.Морено сравнивал протагониста во время шеринга с пациентом, находящимся в реанимационном отделении после тяжелой полостной операции). Во время шеринга участники группы, игравшие роли вспомогательных лиц, могут снять с себя эти роли. В процессе драмы некоторые из них порой испытывают очень сильные переживания, например, те, которые играли умирающих или уже умерших родителей, и поэтому для них чрезвычайно важно получить возможность выразить чувства по отношению к этой роли. Часто такие чувства оказываются позитивными – даже при потенциально негативной или деструктивной роли; чувство облегчения можно испытать уже только от того, что такая роль оказалась не свойственной человеку в его повседневной жизни. Процесс шеринга позволяет протагонисту (который может ощущать себя в полной изоляции, находясь в крайне противоречивом состоянии) почувствовать свою общность с другими. К тому же на этой стадии своими чувствами и мыслями могут поделиться те участники группы, которые во время психодраматического процесса оказались сильно затронуты происходящим. На этом этапе директор (в качестве ведущего группы) получает возможность определить, на кого из участников группы драматическое действие произвело особенно сильное впечатление, чтобы поддержать их и воодушевить на исследование собственных проблем на следующих психодраматических сессиях. Открытое обсуждение этих вопросов в группе дает ее участникам ощущение уверенности и необходимую психологическую поддержку, а также способствует проявлению внимания и заботы всеми присутствующими по отношению друг к другу. На этой стадии вовлечены все участники группы, как директор, так и протагонист, вспомогательные «Я» и остальные зрители, очень значительным является феномен теле, который в данном случае является важным фактором.

3. Команда, участвующая в психодраме

В самом начале психодрама проводилась в виде групповой, супружеской, семейной терапии. Наличие участников группы, которые служат помощниками, а также директора и отдельного протагониста, выявляемого из группы, привело к созданию понятия команды психодрамы. Это основывается на предложении, что каждый участник команды должен осуществить ряд функций, присущих лишь его роли. Обычно в своем стандартном виде команда состоит из людей, которые должны выполнять, по меньшей мере, три функции: ведущего (директор), вспомогательных участников (помощников директора) и протагониста (клиента). Если на сеансе присутствуют трое или более человек, добавляется четвертая функция – члена (членов) группы, которые непосредственно наблюдают за происходящим, а на шеринге делятся своими впечатлениями или сходными жизненными ситуациями, что дополнительно помогает протагонисту.

3.1 О роле директора и его основные функции

«Директор находится на сцене, говорит, действует, но его как будто бы нет» [2], – а за всем этим, как правило, стоит трудоемкая работа и высокий профессионализм, личностные качества директора, которые позволяют провести психодраматическую сессию на высшем пилотаже, когда психодраматист показывает настоящий класс и проводит протагониста от начала до самого «светлого конца» очищения, и осмысления. Но в основе всего этого лежат четыре основные функции директора [3, Киллерман]. Во-первых, как аналитик директор ответственен за обладание полной и подробной информацией о состояниях протагониста. Это включает понимание как личностных, так межличностных феноменов, необходимое для того, чтобы уловить смысл опыта и углубить самопознание. Во-вторых, как режиссеры психодраматисты превращают полученный материал в действо, которое должно быть стимулирующим эмоционально и приятным эстетически. В-третьих, как терапевты они вызывают перемены воздействуя на протагониста таким образом, чтобы обеспечить исцеление. В-четвертых, как ведущие группу они заботятся о конструктивном рабочем климате в группе, который помогал бы развитию поддерживающего социального окружения. Переплетение и взаимодействие этих разных ролей образуют профессиональный образ психодраматиста.

Роли и их функции, требования необходимых навыков и идеалы, вместе составляющие обязательный профессиональный багаж психодраматиста, представлены в таблице №1.

Как аналитик психодраматист – это сочувствующий слушатель, стремящийся понять личностные и межличностные явления. Первичная задача данной роли состоит в том, чтобы овладеть детальным пониманием чувств, мыслей, поведения и отношения участников с генетической, топографической, динамической, экономической, структурной, адаптивной и психологической точек зрения. Согласно Морено, «директор – это лидер исследования. Под его новой маской, маской директора, старые маски (наблюдателя, аналитика, участвующего члена группы и актера) спрятаны, но еще работают».

Для аналитической деятельности в психодраме скорее подходит термин «анализ действия», чем «психоанализ» или «социанализ». Такой анализ охватывает не только внутренние психические или внешние социальные явления, но и полный спектр коммуникативных действий целой личности. Как аналитик действия психодраматист пытается объяснить поведение в настоящий момент, либо в свете прошлого опыта (повторяющееся действие), либо в свете противодействия, разрядки или коммуникативного действия.

Пять стадий анализа действия психодраматиста:

1. Во-первых, психодраматист улавливает ту информацию, которую протагонист сообщает ему вербально, так и невербально (объектное восприятие). Это действие предполагает наличие способности к восприятию сенсорного (слухового и визуального) материала, поступающего в данный момент времени. Некоторые психодраматисты на данном этапе становятся «дублерами» протагониста. Во время «следования» директор старается совпасть с протагонистом в его вербальном и невербальном поведении, уделяя особое внимание движению глаз, дыханию, позе, изменениям в напряжениях мускулов лица и цвету кожи. Критерий хорошего восприятия объекта заключается в ощущении ясности и точности, результатом его является объективное знание протагониста. Хотя это звучит просто, опыт показывает, что наше внимание устроено селективно, и часто мы воспринимаем только то, что нам хочется воспринять.

2. Во-вторых, психодраматист эмоционально «сливается» с протагонистом, одновременно оставаясь самим собой. Для этого директор должен овладеть отточенной интуицией и умением быть одновременно близким и отстраненным. Критерии хорошей эмпатической индукции – «резонанс» обратной связи и чувствительность, в результате достигается субъективное осознание того, что происходит с протагонистом.

3. В-третьих, психодраматист расшифровывает неявные сообщения и скрытые смыслы в том, что открыто, выражается протагонистом. Это не требует необычайных способностей к восприятию, скорее следует вслушиваться с «равномерно распределенным вниманием» в «тайную мелодию» подсознания. По словам Палмера, «нужно быть великим слушателем, чтобы слышать то, что говорится на самом деле, но еще более великим, чтобы слышать то, что не сказано, но выходит на свет при разговоре. Сфокусироваться только на позитивной части того, что открыто, выражает текст, значит совершить несправедливость по отношению к выполнению герменевтической задачи. Необходимо читать между строк, чтобы понять, о чем текст не сказал или не мог сказать».

4. В-четвертых, психодраматист информативно сообщает протагонисту, что было им понято. Это требует умения точно определять наступление подходящего момента, для того чтобы вербализировать понимание или предложить интерпретацию в соответствии с этим пониманием. Большая чуткость и разумный выбор времени необходимы для того, чтобы не торопиться делать незрелые выводы о протагонисте.

5. В-пятых, психодраматист старается получить от протагониста подтверждение своему пониманию, и, если в понимании допущена ошибка, психодраматист должен быть готов исправить ее. Несмотря на то, что известные теоретические построения дают психодраматисту концепции и модели, в соответствии с которыми он строит свое понимание, заготовленное заранее знание может быть подавляющим, если оно используется как универсальная истина, которую протагониста убеждают принять. По мнению Сингера, «в то время как клиенты, по всей видимости, весьма охотно готовы признать, что мы в лучшем случае знаем немного, они с полным сознанием своего права не желают прощать нас за то, что мы стремимся заставить их быть подтверждением наших теоретических предпосылок». Чтобы этого не произошло, необходимо приближаться к протагонисту в «сократическом неведении». Подобное философское отношение основано на скептическом исследовании и критическом опросе, что позволяет свести к минимуму «известные заранее» ответы и разбить претензии и предположения. Когда психодраматист вступает во внутренний мир протагониста с таким намерением, он становится подобен иностранцу, оказавшемуся в данной стране впервые, иностранцу, который должен расспрашивать обо всем, что замечает.

Как постановщик психодраматист создает красивый театр, придавая сессии эстетическую ценность. Согласно Морено, психодраматисты – инженеры координации и постановки, они должны быть постоянно готовы к тому, чтобы использовать каждый ключ, предоставленный протагонистом, для создания драматического действа.

Задача директора как режиссера состоит в том, чтобы активизировать стимулирующее действие театра. Он должен помочь протагонисту организовать сцену, следить за расположением «актеров» на сцене, проверить правильность персонификации вспомогательных лиц, руководить разогревом, следить за ритмом и временной протяженностью сцены, подобрать правильное освещение и декорации и создать подходящую атмосферу. Кроме того, он должен уметь предложить возможные способы конкретизации при представлении ситуации в символическом виде. Далее, предполагается, что психодраматист индуцирует спонтанность на сессии собственным энтузиазмом, воображением и желанием представить каждую сессию как новое приключение. Согласно Карп, «директор должен обладать истинным ощущением игры, веселья и свежести и воплощать как юмор жизни, так и ее пафос». «Как драматург психодраматист направляет диалоги, создает и разрешает конфликт. Как скульптор – лепит пространство. Как дирижер оркестра – смешивает материал из многих источников».

Как терапевты психодраматисты служат проводниками перемен, влияющими на протагонистов способами, облегчающими излечение. Согласно Морено, конечная ответственность за психотерапевтическую ценность всего происходящего лежит на плечах директора. В качестве терапевтов психодраматисты проводят многочисленные интервенции, призванные облегчить страдания и продвинуть протагонистов еще на один шаг вперед в их терапевтическом путешествии. Эта работа требует от директоров обширных знаний в области нормальной и патологической психологии, психиатрии и психотерапии, умения применить психодраматический метод к разнообразным типам протагонистов, нуждающимся в уменьшении симптомов, кризисной интервенции, разрешения конфликта и изменении личности. Кроме того, необходимо обладать способностью использовать различные терапевтические факторы, такие как высвобождение эмоций, когнитивное понимание, межличностная обратная связь и поведенческое научение. Психодраматисты должны грамотно использовать свои профессиональные техники и запускать психодраматические процессы. Они должны облегчать вспоминание сцен прошлого и сопровождающих их аффектов, справляться с многочисленными сопротивлениями, постоянно возникающими в ходе психодраматического «исследования», и уметь выбрать из разнообразных терапевтических интервенций те, что соответствуют требованиям специфической ситуации. Наконец, предполагается, что они должны подтвердить свою практику последовательной теорией, которая может обосновать, почему они, к примеру, решают работать с одними ключами и оставляют в покое другие.

Репертуар психодраматиста включает в себя вербальные и невербальные терапевтические интервенции. Терапевтические интервенции – это сознательные акты влияния, рассчитанные на то, чтобы вызвать терапевтический (предупреждающий, стабилизирующий, восстанавливающий, развивающий, поддерживающий) импульс; они являются возможными ответами на то, что протагонист делает или говорит. Таким образом, терапевтические интервенции предоставляют рамку коммуникации для оказания помощи в психодраме.

Такая коммуникация может принимать многие формы. Невербальные интервенции включают, к примеру, терапевтическое использование физической дистанции, голоса, контакта глаз, позы и намеренного молчания с целью стимулирования работы воображения. Вербальные интервенции, часто используемые в психодраме:

· Конфронтация относится к утверждениям, фокусирующим внимание на очевидных, центральных или важных моментах, которые должны подвергнуться дальнейшему исследованию. Например, входя в конфронтацию с каким-либо чувством протагониста, директор приковывает внимание к этому чувству и прокладывает путь дальнейшему анализу данного чувства. Конфронтацию можно также рассматривать как интервенцию, не позволяющую пациенту избегать неприятных тем и удерживающую его «на месте». Согласно Морено, атаковать и шокировать клиентов иногда так же позволительно, как и смеяться и шутить с ними. Но конфронтацию можно использовать только в рамках безопасных и поддерживающих взаимоотношений, когда ощущение надежности усиливает способность протагониста переживать болезненные эмоции. Идеал смешения поддержки и конфронтации может быть проиллюстрирован образом психодраматиста, который одной рукой обнимает протагониста, а другой держит перед ним зеркало.

· Прояснение относится к уточняющим вопросам о том, что только что было сообщено, для составления более детального описания ситуации.

· Интерпретации – это вербальные объяснения, раскрывающие источник, историю или причину переживания, объяснения, призваны создать для него когнитивную рамку. Тем не менее, следует подчеркнуть, что «интерпретация и поведение к инсайту в психодраме имеют другую природу, чем в вербальных видах психотерапии». В противоположность классическому психоанализу, который дает словесные интерпретации, психодрама вводит новые инсайты посредством дублирования, обмена ролями или других методов действия, таким образом, подчеркивая постепенный процесс эволюции инсайта-в-действии.

· Катарсис связан с усилиями психодраматиста, направленными на то, чтобы вызвать высвобождение сдерживаемых чувств. Специфика функции катарсиса в психодраме состоит в том, что он служит не только для облегчения эмоционального отреагирования, но и для интеграции выражаемых чувств.

· Принятие состоит в том, что психодраматист независимо ни от каких обстоятельств проявляет к протагонисту во время сессии положительное отношение. Это создает необходимую свободную обстановку, в которой протагонист может выразить себя, не боясь, критики и осуждения.

· Совет и обучение включают в себя дидактические инструкции, дающие протагонисту информацию или руководство. Хотя многие протагонисты не любят, когда их учат жить, некоторые находят конкретные советы весьма полезными. Стараясь усилить желательное поведение и ослабить нежелательное, директор использует скорее похвалу и ободрение, чем негативную критику и осуждение.

· Самораскрытие происходит, когда психодраматист делится своими переживаниями, которые он испытывает в данный момент времени, или прошлым опытом, чувствами и мыслями. Позиция «прозрачности», занимаемая многими психодраматистами, оттеняет как реальные, так и связанные с переносом аспекты взаимодействия клиента и терапевта.

В качестве лидера группы директор управляет групповыми процессами с целью создания конструктивного рабочего климата и структуры социальной поддержки в группе. Согласно Морено, «директор – это воплощенный символ сбалансированного действия, оркестровки, интегрирования, синтеза, единения всех участников в группе».

Выполняя функцию ведущего группу, психодраматист имеет дело с межличностными отношениями и исходит из предположения, что наилучшим образом проблемы разрешаются в социальном контексте, а не в приватной обстановке.

Директор должен уметь:

1. Организовать групповую структуру (время, состав, место встречи и процедуру оплаты);

2. Установить групповые нормы относительно, например, конфиденциальности, принятия решений, физического контакта, социального взаимодействия вне группы и межличностной ответственности;

3. Создать групповую сплоченность, регулировать уровень напряжения и поддерживать интерес к целям группы;

4. Поощрять всех членов группы к активному участию, облегчать взаимодействие и коммуникацию между ними, прояснять возникающие отношения путем использования методов действия или вербальных интерпретаций.

5. Должен уметь устранять препятствия в развитии групповой атмосферы сотрудничества (например, справляться с конкуренцией в группе таким образом, чтобы для членов группы это было корректирующим обучением).

Значимо не только то, что он выполняет как профессионал, но и то, что он делает как человек. Профессиональные навыки тесно связаны с личностью, и, как писали Дж. Л. Морено и З.Т. Морено, «крайне трудно, если не невозможно, отделить навык от личности терапевта. Здесь умение и личность, по крайней мере, во время представления, представляют собой неразрывное целое. Можно сказать прямо: личность терапевта – это навык». Следовательно, недостаточно только выполнить профессиональные задачи: сочувствовать, оказывать влияние, ставить постановку и руководить группой. Директор должен быть также «значимым другим», который встречается с протагонистом как человек с человеком. Через вклад собственной личности психодраматисты должны конструктивно влиять на психодраматический процесс».

В заключение скажем: психодраматист обязан не только найти оптимальную пропорцию, в которой он смешивает четыре роли (аналитика, постановщика, терапевта и группового лидера), но и исполнять эти роли таким образом, чтобы они гармонировали с его собственной личностью. Если директор выполняет свои обязанности с должным уважением к другим людям, если он способен услышать и понять подсудные сообщения протагониста, если сможет вдохновить эмоциональное вовлечение и спонтанность и помочь протагонисту избавиться от каких-либо препятствий на пути и личностном изменениям, если он может облегчить развитие конструктивных отношений в группе и сочетать все названные требования со своими личными ограничениями… если он сможет проделать все это, он выполнит свою работу настолько хорошо, насколько это вообще можно было бы ожидать.

Источник