Что освоили новгородцы поморы
ОТКРЫТИЯ РУССКИХ ПОМОРОВ
Многие века Россия оставалась почти полностью отрезанной от морей: у страны был единственный выход лишь к северному Белому морю. Но суровые природные условия не мешали смелым мореходам — русским поморам — совершать дерзкие путешествия к далеким приполярным островам и землям.
Еще в XII в. на берегах Белого моря появились первые русские люди — новгородцы. Леса этого северного края были богаты пушным зверьем, а море изобиловало рыбой и морскими животными. Особенно ценной добычей считались моржи — в ход шли и шкуры, и мясо, и клыки. Но кроме промысла новгородцами двигало, конечно, и вечное человеческое стремление исследовать неизведанные земли.
Поморы добывали белых медведей, тюленей, моржей, оленей, китов, ловили рыбу, собирали гагачий пух
Постепенно на побережье рядом с жилищами коренных жителей, карелов и саамов, начали строиться русские селения, жителей которых позже назвали поморами — «живущими по морю», а весь этот край Поморским берегом. С XII по XV в. побережье Белого моря было колонией Великого Новгорода, хотя сюда потянулись свободолюбивые люди и из других русских земель. Со временем поморы стали не только охотниками, рыболовами и добытчиками морского зверя, но и искусными корабелами.
Поморы выходили в море на деревянных ладьях, карбасах, шняках, но самыми лучшими судами были кочи, специально предназначенные для долгих плаваний и не боявшиеся льдов. Конструкция этих маленьких парусных суденышек совершенствовалась веками. Деревянный корпус коча имел особую округлую форму, которая успешно выдерживала ледовое сжатие, а простые прямые паруса позволяли поморскому кораблю лавировать по ветру и против него не хуже многомачтовых фрегатов. За века поморские мореходы накопили огромный опыт плаваний и по чистой воде, и среди льдов. Они знали компас, который называли «маточкой». От отца к сыну передавались рукописные лоции и карты.
Обычно кочи были одномачтовыми, однако иной раз поморы строили суда с двумя мачтами
Первые плавания поморы совершали вдоль берегов. В лоции они записывали подходящие для стоянок бухты и другие приметные места, сведения о течениях и ветрах, состоянии льдов. В конце концов, обогнув Кольский полуостров, русские мореходы добрались до северных берегов Скандинавии. Довольно далеко от них, еще севернее, лежали острова архипелага Шпицберген, но и сюда во второй половине XV в. поморы разведали путь, отважившись на плавание среди льдов. На скалистых берегах Шпицбергена, изрезанных фьордами и большей частью покрытых ледниками, они не раз оставались на зимовки, дожидаясь благоприятных условий для возвращения на родину с промысловой добычей. Сами поморы называли Шпицберген Грумантом. Уже в XX в. археологи обнаружили на этих полярных островах следы поморских домов и деревянные предметы, на которых вырезаны имена поморов-первопроходцев.
Оставив позади мыс Канин Нос, поморские кочи выходили из Белого в Баренцево море. К XVI в. поморским кормщикам была известна Новая Земля, за которой начиналось Карское море, они открыли полуостров Ямал и Обскую губу. Таким образом, именно мореходы-поморы стали первыми исследователями Северного Ледовитого океана. А их судостроительный опыт пригодился потом многим. Например, первыми кораблями, прошедшими в середине XVII в. проливом между Азией и Америкой, были кочи.
Сквозь льды и шторма: как поморы осваивали Северный морской путь
Пройти из Европы в Азию кратчайшим путем — об этом мечтали поколения купцов и военных, авантюристов-путешественников и прагматичных политиков, королей и миссионеров… Но кратчайший путь оказался и труднейшим: льды, шторма, пронизывающие ветры, полярная ночь… А может быть, его вовсе не существует — этого пути. Благодаря мужеству русских поморов мир узнал, что можно успешно плавать среди полярных льдов. А первым капитаном, чье судно прошло между Евразией и Америкой, стал Семен Дежнёв, освоивший мореходное искусство на старых поморских путях.
Как русский толмач Папу Римского просвещал
В 1525 году русский дипломат, богослов, ученый и переводчик Дмитрий Герасимов приехал в Ватикан с посольством от великого князя Московского Василия III. Принимая у себя северного гостя, Папа Римский Климент VII рассказывал ему о таинственных гиперборейских землях, где человеку не выжить, и уж совершать туда морские путешествия точно невозможно. На что русский дипломат ответил, что русские поморы давно уже ходят там, «где невозможно», на кочах и шняках — спускаются по Северной Двине до моря и далее, держась правого берега, доходят до Оби.
Откуда русский посол знал то, о чем не догадывались просвещенные европейцы? Это сегодня мореходы всего мира в курсе, что если из порта Мурманска двинуться на запад, то путь через Суэцкий канал, допустим, до порта Иокогамы (Япония) составит 12 840 морских миль, а Северным морским путем, по Баренцевому, Карскому, Лаптевых, Восточно-Сибирскому, Чукотскому морям и Тихому океану до того же японского порта добираться будет более чем вдвое короче — всего 5770 морских миль (1 морская миля = 1,852 км).
Дело в том, что дипломат сам бывал на северах и видел там все своими глазами. В 1496 великий князь Василий III направил Герасимова в Данию кружным путем через Белое и Баренцево моря. Во время поездки тот познакомился с поморскими мореплавателями, услышал их рассказы о промыслах, о дальних морских путешествиях за рыбьим зубом, за морским зайцем, за сельдью и пушниной, и понял, что северное побережье в восточном направлении проходимо, если, конечно, с умом за дело взяться…
Как поморы появились и норвежцев потеснили
Наши вышли к берегам Северного Ледовитого океана в XI веке. И с берегов сразу двинулись на воду, потому что океан кормил, давал заработок и служил главной дорогой. Переселенцы освоили сперва Белое море, потом вышли в Баренцево и год за годом продвигались все дальше.
По свидетельству новгородского летописца, в 1032 году новгородский князь Улеб ходил в поход за «железные ворота». Многие из его соратников в том походе погибли, и мало их возвратилось. Нам в данном случае интересно, что за ворота? На Русском Севере есть три пролива с подобным названием: два — в Белом море, третий — между островами Вайгач и Новая Земля. Скорее всего, речь в летописи идет о последнем. То есть уже в XI веке новгородцы знали, как проходить морскими «железными воротами» в довольно высоких северных широтах.
К XIII веку русские переселенцы, ассимилировавшие карелов, коми и лопырей, стали называться поморами. Основными их занятиями были рыболовство, охота на тюленей, моржей, китов, белых медведей. Но совершенно свободными поморы себя в северных морях не чувствовали: норманны-викинги, которые прежде господствовали в западных арктических водах, не слишком-то обрадовались появлению новых мощных конкурентов. Норвежцы продолжали ходить на своих кораблях на восток, промышлять у берегов Белого и Баренцева морей, наши, в свою очередь, заплывали в их земли, и встречи мореходов далеко не всегда были мирными. Свидетельства тому сохранились в норвежских источниках. В 1316 году двиняне ходили в военный поход на Мурман (Северная Норвегия), а в 1323 году — на Хологаланд (самая северная провинция Норвегии). В свою очередь, норвежский отряд из пятисот воинов в 1419 году ограбил и разорил селения в устьях Варзуги, Онеги и Северной Двины.
Однако поморы упорно отстаивали свое право на промысел в Северном Ледовитом океане. Известно, что в XV веке они ходили в далекие морские походы к Груманту (Шпицбергену), острову Медвежьему и на Новую Землю. Наверняка такие походы совершались и раньше, просто упоминания о них не сохранились в источниках.
Тесная связь поморов с Норвегией привели даже к образованию в XVII веке особого «торгового» языка русьнорг (руссенорск), половину слов в котором составляли поморские, а половину — норвежские. Русьнорг был в ходу долго, а исчез только в XX веке, когда советская власть закрыла государственные границы и поморы более уже не могли торговать с норвежцами.
Как соболя поманили поморов на восток
Движение поморов вдоль северного побережья все дальше на восток диктовалось в первую очередь потребностями главного промысла Русского Севера — добычей пушнины. Если вначале казалось, что пушного зверя в северных лесах несметное количество, то за столетия белок, норок и соболей основательно «проредили», промыслового зверя поубавилось. А вот зверобои, которые не боялись рисковать и добирались «короткими перебежками» вдоль морского берега с заходом в устья рек до дальних восточных областей и даже заглядывали за Уральскую гряду, возвращались в Поморье с такой богатой пушной добычей и рассказывали о таких несметных сокровищах, что их товарищам иной мотивации не требовалось — уже не пугали ни шторма, ни ветра, ни льды. Возможность заработать и любопытство брали верх над осторожностью. Таким образом, поморы все активнее осваивали Крайний Север, прокладывая километр за километром бесконечный Северный морской путь.
В 1609 году в Москве была составлена карта Севера России и Сибири, на которой довольно точно нанесены устья Енисея, Пясины и берега Гыданского полуострова. Это свидетельствует о том, что поморским мореходам названные места уже в XVI веке были хорошо знакомы.
Весной 1610 года северодвинцы во главе с Кондратием Курочкиным и Осипом Шепуновым на судах, построенных под Туруханском, вышли к устью Енисея, намереваясь пройти дальше морем на восток.
Отряд под командой Якова Семенова, посланный в 1647 году в поход из устья реки Хеты, совершил морское путешествие от Хеты к устью Анабара. Совершая плавания по Хатангскому заливу и морю Лаптевых, мореходы узнали об острове, богатом «заморным зубом» (не путать с «рыбьим зубом» — моржовым клыком; «заморным зубом» называли мамонтовые бивни). На этом острове Семенов действительно нашел огромные скопления бивней мамонта. Гораздо позже, уже в начале ХХ века, полярный исследователь и енисейский промышленник Н. А. Бегичев заново «открыл» этот и соседний острова, которые потом получили его имя — остров Большой Бегичев и остров Малый Бегичев. На одном из них исследователь обнаружил развалины древней избы, в которой нашел шахматы, а под истлевшим полом — пять стрелецких секир, свидетельства того, что русские люди посещали эти места с первых лет открытия пути на Анабар.
Как англичане хотели поморскую Мангазею к рукам прибрать
В 1478 году Поморье вошло в состав Великого княжества Московского. Теперь к частным интересам поморских промысловиков добавились интересы государства: великому московскому князю тоже захотелось приобщиться к богатствам северного края. XVI–XVII века стали временем, когда Москва, двигаясь на восток, с помощью поморов осваивала холодные сибирские берега и, двигаясь на запад, торговала с Европой через северные моря.
Англичанин Ричард Хаклит в своем труде «Книга путешествий», написанном в 1598 году, свидетельствует, что русские моряки, заинтересованные в установлении морских сношений с Норвегией через Белое море и Мурманский берег, огибали на небольших ладьях северные берега Скандинавии и хорошо знали Нордкап, который называли «Мурманский нос». Кроме того, Хаклит приводит воспоминания английского путешественника Стивена Бэрроу. В 1556 году тот был с экспедицией в северных российских землях, и местные подробно рассказали ему, как добраться до устья Оби. Англичанин видел в Баренцевом море множество русских судов, которые свободно курсировали вдоль берегов.
В 1553 году из Лондона вышли три корабля — все с той же целью, в поисках прохода по Северному океану на восток. Два судна под руководством Хью Уиллоби попали в туман, сбились с курса, дошли до Новой Земли, развернулись и встали на зимовку у Мурманского берега. Третий корабль под началом Ричарда Ченслера сумел добраться до устья Северной Двины. Итогом этой экспедиции стал торговый договор между Англией и Россией. По этому договору Англия получала монополию на торговлю с Россией. Эта монополия просуществовала до 1698 года.
В XVI веке поморы ходили в Обскую губу через ямальский волок. В конце XVI века на правом берегу реки Лососевой, позже сменившей название на Мангазейку, в месте впадения ее в реку Таз появилась торговая фактория, из которой позже выросла знаменитая «златокипящая» Мангазея — город промысловиков и купцов, опорный пункт для продвижения русских вглубь Сибири, центр сбора ясака, место, где сибирская пушнина продавалась и покупалась ежедневно десятками и сотнями тысяч шкурок.
Был момент, когда Мангазеей сильно заинтересовались англичане. В 1612 году, когда поляки и шведы рвали Московское государство на куски и центральная власть в Москве практически отсутствовала, английское правительство «подсуетилось» и разработало план установления своего протектората в Мангазее и на сопредельных территориях. Фактически — план захвата русских земель.
Для начала англичане крепко вложились в сибирский торговый город, в результате чего британские купцы получили право на монопольную торговлю с Мангазеей и вывоз мехов морским путем. Далее, когда поморы пересекли по реке Мутной полуостров Ямал и вышли в Обскую губу, наладив, таким образом, морской путь из Архангельска до Мангазеи, выяснилось, что у англичан уже основана своя фактория на реке Таз. Торговали британцы бойко, обороты росли как на дрожжах, богатела и сама Мангазея, и местные сибирские воеводы. Не оставались в стороне и поморы — они блюли свою выгоду…
Историк С. В. Бахрушин в своих научных трудах приводит имена поморских мореходов, которые ежегодно ходили в «златокипящую государеву вотчину»: Мотька Кирилов — «по морю староход и знатец», пинежанин Микитка Стахеев Мохнатка, которому «морской ход за обычай» и который «морем идти знает», знаменитый пинежанин Левка Плехан (Лев Иванович Шубин), который упоминается в числе ходивших в Мангазею морем еще в царствование Бориса Годунова. В документах 1633 года назван и его сын Клементий Плеханов.
Как голландцы тоже северный путь искали
Северный морской путь пытались освоить и голландцы. В конце XVI века путь, по которому из Индии в Европу попадали дорогостоящие специи, контролировали испанцы и португальцы, поэтому Голландия логично хотела найти альтернативный маршрут для своих торговых судов. В 1565 году Оливье Брюнель прошел арктическими водами и достиг устья Северной Двины. В 1577–1578 году другой голландец Ян фан де Балле привел первый голландский корабль к Николо-Корельскому монастырю. За ним потянулись и другие суда. В 1584 году Брюнель хотел на построенных Строгановыми морских кораблях, обогнув Сибирь, достичь Китая, но льды помешали экспедиции.
В конце XVI века еще один голландец Виллем Баренц — тот самый, в честь которого назвали Баренцево море, — веривший в существование «свободного ото льда пути» через Ледовитый океан, предпринял три экспедиции в арктические моря. В книге Геррита де Фера, изданной в Амстердаме в 1598 году, описывается встреча голландских мореплавателей с поморами: «Видели на дороге промышленников российских и осведомлялись у них о дороге неоднократно, покупая от них притом съестные припасы».
Во время третьей арктической экспедиции Баренц «открыл» архипелаг Шпицберген, который на самом деле давным-давно был известен нашим поморам и на котором даже были их поселения. Кроме того, Баренц в очередной раз достиг Новой Земли, известной нашим поморам как Маточка, но судно его оказалось затертым во льдах. Он попробовал добраться до Кольского полуострова на шлюпках, но неудачно. Северный морской путь голландец так и не прошел.
Михаил Ломоносов о неудачах голландцев писал в своей работе «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию»: «…хотя ж голландцы от таковых несчастливых предприятий весьма лишились надежды и больше к восточно-северной стороне намерений своих не простирали, однако из того не следует, чтобы их походами всему рачению и мужеству человеческому был предел положен. Явствует противное из неутомимых трудов нашего народа…»
Как помор и устюжанин доплыли до Тихого океана
После заката Мангазеи движение на восток северными морями приостановилось — русские осваивали Сибирь, двигаясь в основном по рекам и волокам. Но, исследуя новые земли, землепроходцы все более убеждались в том, что северный морской путь из Европы в Азию — реальность.
И вот настал рубежный 1648 год. Экспедиция Федота Попова и Семена Дежнёва вышла в Ледовитый океан, открыла пролив между Чукоткой и Аляской и доказала, что между Азией и Северной Америкой есть разделение. Дежнёв не был помором. Он родился на берегу Пинеги, в деревне Есиповской. Позднее переселился в Великий Устюг. Подростком ходил с отцом по морю в Соловецкий монастырь, потом на ладьях-кочах с товаром в устье Оби, в Мангазею, поэтому суровое море было ему знакомо.
А вот Федот Алексеевич Попов по прозвищу Колмогорец родом был из села Холмогоры, то есть являлся самым что ни на есть помором. И Дежнёв, и Попов, разумеется, использовали поморские лоции и карты. Навыки арктического плавания, сами суда, на которых мореходы двигались на восток, — все это наработки русских поморов, и без них никакого открытия не произошло бы.
А еще можно было бы сказать о том, как самый знамениты помор, Михаил Васильевич Ломоносов, убеждал российские власти, что Северный морской путь возможен, и что за ним — будущее. Но об этом подробнее рассказано в нашем материале «Как Ломоносов на Северный полюс собрался».
Поморы: русские покорители северных земель
Русский Север всегда манил к себе путешественников и исследователей. И дело не только в необыкновенной природе, живописных пейзажах и удивительном местном колорите. Истинным сокровищем Севера считается его народ — поморы. Свою уникальность эти люди сохранили, несмотря на ход времени и смену исторических периодов.
Долгие годы борьбы со стихией закалили характеры поморов, укрепили их дух, что позволило занять особое место среди народов России. Более того, освоение Севера ими помогло сделать его русским, а потому вклад поморов в развитие родного государства поистине бесценен.
Кто же они — представители этого народа? Где они живут? И как покоряли земли, что сегодня стали родными для них?
Особенности названия
В старинных документах о поморах упоминается с XVI века. Правда, тогда использовался несколько иной термин — “поморцы”. Объяснить значение этого слова несложно.
Оно служило определением для народа, проживающего у Белого моря на Поморском берегу. Постепенно территории поморов разрастались, занимая Летний и Зимний берега Белого моря. Большинство поселений этих людей представляли собой рыболовецкие деревни.
История поморов неразрывно связана с освоением Русского Севера. Но, что интересно, если спросить у современного жителя Архангельской области, считает ли он себя помором, получить точный ответ вряд ли выйдет. Почему же?
Причина кроется в сложностях происхождения поморского народа. Одни считают, что едва ли не каждый житель северных земель России является помором, другие относят поморов к древним коренным народам, жившим на определённой местности. Я предлагаю разобраться с этногенезом этих загадочных племён.
Коренное население Поморья
Поморы — северяне и переселенцы
Первыми поселенцами Севера стали саамы, которые оставили после себя памятники древнейшей культуры — наскальные рисунки и лабиринты в каменных пещерах. Нельзя исключать, что именно они составили часть предков современных поморов, однако гораздо более значимую роль в формировании нового народа сыграли жители другого региона.
В начале IX века начинается освоение северных земель новгородцами. Происходило оно медленно, а народ перебирался на новые территории неохотно — слишком бедными были почвы, слишком суровым климат. В 988 году на Руси было принято христианство, что закрепилось как господствующая религия.
Именно это стало толчком к массовым переселениям на север. Многие люди не хотели отказываться от прежних верований, кто-то подвергался гонениям, а потому вынужден был покинуть родные места и отправиться туда, где сможет чувствовать себя свободным человеком.
Юрий Васендин «Старый помор»
Поскольку в Поморье собиралось немало язычников, долгое время хранивших исконную религию, даже в XIX веке многие жители этих земель являлись приверженцами обрядов и традиций, что в центральной части России уже давно ушли в прошлое. Поморы славились своим мастерством изготовления различных оберегов и ритуальных предметов.
В XVII веке в Поморье появляется новая волна переселенцев. Теперь это были противники реформ патриарха Никона. Старообрядцы и староверы бережно хранили свою культуру, а потому даже сегодня некоторые обычаи поморов кажутся загадочными и близкими к старинным временам.
Становление поморов как народа
Непосредственно формирование народа из местных племён и новоприбывших поселенцев начинается приблизительно в XV-XVI веках. Большинство поморов занималось рыболовно-зверобойным промыслом.
Нередко в сезон строились несколько изб на побережье. Они вмещали несколько лодок, что были рассчитано на 7-10 человек. Со временем такие миниатюрные селения начинали разрастаться, становиться постоянными, что и дало начало появлению поморских деревень.
Рыбный промысел стал основным в регионе. Поморы успешно вели торговлю как с русскими, так и с норвежскими народами. Это позволяет им активно развивать отношения с соседними племенами, а также включиться в систему внутреннего рынка России уже в XVII веке.
Кроме того, у поморов были свои “хитрости”, что успешно использовались в рыболовстве. В своей книге “Морские промыслы на Мурмане” А.П.Энгельгардт пишет:
“Поморы не любят ловить рыбы удочкою, а ловят её ярусом. Ярус опускается на морское дно и лежит в воде около шести часов, после чего его постепенно вытаскивают и снимают с крючков попавшуюся рыбу”.
Поморы — великие первооткрыватели
Поскольку поморы много столетий вынуждены были бороться со стихией и суровым климатом осваиваемых земель, они стали одними из самых лучшим русских исследователей, имевших всё для продолжительных выходов в Северный Ледовитый океан.
Благодаря представителям этого народа были открыты новые земли, такие как Шпицберген, Северная Сибирь, Новая Земля. Эти открытия становятся первыми шагами к проложению новых важных морских путей. Появление этих маршрутов не только положительно отразилось на торговых делах самих поморов, но и расширило границы России.
Благодаря поморам в середине XVIII века были освоены Алеутские острова, Аляска. Тогда же народ начинает путешествовать к западным берегам Северной Америки. Как видите, столь продолжительные выходы в открытое море не пугали поморов (а ведь стоит учитывать и неблагоприятные климатические условия севера).
Девушки-поморы. Начало XX века
В 1812 году помором Иваном Кусковым был основан Форт Росс, что стал первым европейским поселением Северной Калифорнии. Поморы помогали утверждать власть Российского государства на новых землях, становясь первооткрывателями и покорителями ранее неизведанных территорий.
До сих пор вопрос появления поморов вызывает немало вопросов и разногласий. Одни исследователи считают их этносом, другие — субэтносом, что сформировался из переселенцев. На мой взгляд, поморов можно считать русскими, что подтверждается и генетическим изучением их представителей.
Однако они действительно смогли стать самостоятельным уникальным народом, сложившимся из жителей различных городов, сёл и регионов, а также коренных этносов Поморья. Сегодня, как и прежде, своей родиной поморы считают земли Русского Севера, некогда покорённые их стойкими предками.
Поморы. Кто сделал Север русским
Немногочисленным, но выносливым поморам принадлежит заслуга высшей, государственной важности. Осваивая Север, они делали его русским. Об этом наш сегодняшний рассказ.
Что за этнохороним такой?
Как водится, начать следует с этимологии. «Поморы» – это этнохороним, то есть именование жителей определённой местности, которая соотнесена с тем или иным топонимом. Другие примеры – москвич, туляк.
В случае с поморами не надо ломать голову откуда произошло наименование. Скорее всего, от название западного берега Белого моря, где есть т.н. Поморские берега. Известно, что большинство поморов – православные, а язык – русский с оригинальным диалектом и характерным произношением буквы «о».
Поморами стали называть русское население, селившееся около Белого моря.
Славянская колонизация севера
Историки констатируют: название «помор» возникло не позднее XII в. В течение XIV-XV вв. оно распространилось на юг и восток от западного берега Белого моря. Тогда «ничейные» земли Поморья взяла под свою опеку Новгородская Вечевая республика. Словене ильменские (их столицей, как известно, был Новгород Великий) называли эти земли Заволочьем, или Двинской землёй. В «Повести временных лет» встречаются упоминания о дорусском населении Заволочья: «пермь, меря, мурома, мордва, печера, ямь, угра». Из названий племен следует, они финно-угорского происхождения.
Считается, что славянская колонизация Севера началась в IX-XI вв. Резон в этом был: северный край оказался богат на пушнину, морского зверя, рыбу и птицу. Археологические находки и топонимика фиксируют следы проживания и славян, и финно-угров.
В антропологическом типе поморов преобладают славянские, но есть и финно-угорские черты. Несколько позднее свой вклад в формирование поморской общности внесли выходцы из Владимиро-Ростово-Суздальских земель, а ещё позднее викинги, в основном норвежцы.
Поморы сформировались на славянской основе, но включают в себя и другие этнокультурные элементы.
Чем и как промышляли
К XVI в. точно можно говорить о том, что поморы сформировались как этнографическое образование. Поморы вели специфическое рыболовно-зверобойное хозяйство. Зимний зверобойный промысел начинался в феврале и продолжался до конца марта. В местах сбора промышленников строились специальные промысловые избушки на одну-две лодки (7-15 человек).
В XVII в. поморы плотно включились в систему всероссийского внутреннего рынка в качестве морской рыбо- и зверепромысловой области. Поморы развили бартерную торговли и вели дела не только с русскими, но и норвежцами. В обмен на дары севера они получали столь необходимый им хлеб.
Контакты с аборигенами проходили без особых конфликтов: просторов для промысла хоть отбавляй, а поводов к вражде было немного. Славянские поморы органично вкрапились в ареал расселения различных племен, сторожил Севера.
Северяне добывали «на экспорт» много рыбы и пушнины, этим и жили в непростых природно-климатических условиях.
Как Север освоили и не только его
После победы Ивана III над новгородцами на р. Шелони (июль 1471 г.) поморские земли стали частью Московского государства. В период централизации русского государства процессы колонизации Севера получили новые, дополнительные импульсы. Постепенно задача освоения этих земель приобретает государственную важность.
В XVII-XVIII вв. пассионарная деятельность поморов достигает наивысшего расцвета. К этому времени поморы обладали всем необходимым для продолжительных походов в Северный Ледовитый океан. Северяне осваивают новые территории. Среди них – Северная Сибирь, Новая Земля и Шпицберген.
Были проложены ставшие потом знаменитыми морские пути. «Ход в немецкий конец» шёл вдоль берегов Кольского и Скандинавского полуостровов. «Мангазейский морской ход» – от устьи реки Таз в северо-западной Сибири, а «Енисейский ход» – к устью р. Енисей. «Новоземельный ход» – к островам Новой земли, а «ход грумландский» к архипелагу Шпицберген. Открытие этих путей позволили поморам не только наладить торговлю соболиной и песцовой пушниной, но и расширить границы государства российского.
К середине XVIII в. поморы помогли России освоить Алеутские острова и Аляску. С 1803 г. выходцы из Поморья осваивали Западное побережье Северной Америки, которая, на тот момент, не была заселена англо-саксами и прочими европейцами. В 1812 г. поморский купец Иван Кусков основал Форт Росс, который стал первым европейским поселением Севера Калифорнии (80 км. от современного г. Сан-Франциско).
Поморы внесли значительный вклад в расширение территории и рубежей Российской империи.
Этнос или субэтнос?
Иностранцы, посещавшие Поморье, дали такую характеристику местным: сдержанны, гостеприимны, доверчивы, трудолюбивы, немногословны. Пребывание вдали от основного ареала проживания русских сформировали у поморов отличительные черты. Они проявлялись и в быту, и в декоративно-прикладном творчестве, и в диалекте.
Но говорить о том, что поморы – это не русские, а самостоятельный этнос, всё же, наверное, нельзя. За столетия своей непростой деятельности поморы приобрели особенные черты, но остались частью русского этноса.
Во время всероссийской переписи населения 2002 г. поморами назвали себя 6571 человек. Среди них и тогдашний губернатор Архангельской области – Анатолий Ефремов. Согласно переписи 2010 г. поморами обозначились 3113 человек. Сокращение вызвано утратой поморской идентичности значительной частью населения Архангельской и Мурманской областей.
Хотя и сейчас есть активисты, ратующие за признание поморов отдельным народом, но их количество невелико. В то же время само слово «помор» стало брендом Архангельской области. О нём жители русского Севера заботятся с особой теплотой. Без неё на Севере, как известно, не выжить.
Литература:
Ломакин В. Цикл лекций «Поморье и поморы: история и современность. 2009.
Михалева А.В. Этнокультурное измерение регионального позиционирования архангельской области // Вестник Пермского университета. Серия: Политология. 2013. № 4.